CC BY
68
Андрей Иванов
Разведка и дипломатия США в Советской России
(октябрь 1917 - август 1918 гг.)
История разведывательных органов зарубежных стран и их деятельности на территории России пока еще не нашла детального отражения в отечественной научной литературе. По большей части это обусловлено объективными факторами, а именно нехваткой достаточного числа достоверных источников, проистекающей из специфики секретной работы разведывательных служб. В то же время изучение истории вмешательства иностранных разведок во внутренние дела России может расширить современные представления о причинах тех или иных событий, а также пролить свет на некоторые скрытые аспекты международных отношений.
Особое место в этой связи занимает хронологический период, предшествовавший началу гражданской войны в России, поскольку данный конфликт сопровождал-£ ся полномасштабной интервенцией стран || Антанты и их союзников. Это вело к сущес-Ц, твенному повышению роли иностранных " разведывательных органов как в планировании, так и в реализации политики военного ^ вмешательства западных союзников во внут-| ренние дела Советской России (в известном 5 смысле - и отечественных антибольшевист-
к
| ских правительств1), а значит - и их роли в £ событиях отечественной истории. Постара-5 емся выявить основные направления, формы
0 и методы работы иностранных разведслужб на территории РСФСР и определить степень ее влияния на позицию союзников по «рус-
| скому вопросу» на примере Соединенных
1 Штатов Америки. Обратимся к фактам.
ч После свержения Временного правитель™ ства и прихода к власти в стране лидеров 2! большевистской партии, одним из лозунгов ^ которой был выход России из Первой мировой войны вопреки союзническим обяза-4 тельствам, наметился определенный антаго-^ низм руководства РСФСР с правительствами западных государств. Ситуация осложнялась ^ неоднозначностью положения большевиков, ^ проистекавшей из слабой легитимности их £ власти. Конфликт провоцировали и россий-!3 ские дипломаты за рубежом, по словам кото-
рых сформированное большевиками правительство являлось «антинациональным и не представляющим волеизъявления русского народа»2.
Не стоит забывать и о том, что в течение 1917 года Временному правительству были предоставлены многомиллионные кредиты на поддержание обороноспособности и развитие экономики, а с приходом к власти членов РСДРП(б) их возврат становился крайне сомнительным. Как следствие, закономерно вставал вопрос о выработке четкой и однозначной позиции США по отношению к данным проблемам. Определение таковой позиции не могло быть осуществлено без овладения достаточно полной информацией о ситуации в Советской Республике, а получение этих данных являлось прерогативой разведывательных органов.
Вступая в Мировую войну, американские вооруженные силы фактически не имели независимой службы внешней разведки, поскольку считалось, что всю необходимую для ведения боевых действий информацию смогут предоставить спецслужбы союзных стран - Великобритании и Франции3. Тем не менее, к середине 1917 года под эгидой Военной Коллегии (War College Division) был образован Отдел военной информации (Military Information Section)4, взявший на себя организацию агентурной службы за рубежом. Большую часть сил и средств этого органа отнимала координация агентурных мероприятий на Западном фронте, поэтому число шпионов на территории России было невелико. В дооктябрьский период их главной задачей являлось содействие российским органам внутренней безопасности в борьбе с немецкими и австрийскими спецслужбами, поскольку отечественная контрразведка переживала стадию реорганизации и не всегда могла обеспечивать безопасность отдаленных регионов страны.
Соединенные Штаты не обладали такой мощной разведывательной сетью в России, как Великобритания, занимавшаяся внедрением агентуры на протяжении всей Первой
мировой войны, поэтому центр шпионской работы в РСФСР сместился в дипломатические представительства США. Попытки американских консульских агентов получить доступ к секретным документам русской армии и флота фиксировались еще в начале 1917 года5, а после октябрьского переворота разведчики активизировали свою работу в данном направлении. В новых условиях добытая ими информация приобретала жизненно важный характер, так как изменение приоритетов во внешней политике России, зафиксированное Декретом о мире, могло привести к полной ликвидации Восточного фронта.
Работа американских спецслужб первоначально не имела антибольшевистской направленности, поскольку любой неосторожный шаг в этом направлении, по мнению Президента В. Вильсона и Госсекретаря Р Лэнсинга, мог подтолкнуть Совет Народных Комиссаров к заключению сепаратного мира. До начала мирных переговоров в Брест-Ли-товске деятельность секретных агентов не выходила за пределы получения базовой информации о политической и военной обстановке в РСФСР, так как основные усилия, согласно полученным инструкциям, следовало прилагать к отслеживанию перемен на советско-германском фронте6.
Кардинальные изменения ситуация претерпела в январе 1918 года. Провал переговоров американского военного атташе генерала УВ. Джадсона с Л.Д. Троцким фактически поставил крест на попытках военного командования США получить какие-либо гарантии сохранения вооруженного сопротивления на Восточном фронте и удержания там немецких дивизий. Исходя из этого, пассивно-выжидательная позиция, изначально избранная руководством Соединенных Штатов и направленная на сохранение статус-кво, утрачивала свою актуальность. В новых условиях Вильсон и Лэнсинг не были заинтересованы в сохранении большевистской власти в России, вследствие чего одной из доминант американской внешней политики стало «поощрение антибольшевистских элементов»7.
К этому американское руководство подталкивал целый ряд обстоятельств. Например, согласно составленному генералом Джадсоном докладу многие русские граждане были готовы поддержать Германию, чтобы ее войска свергли большевистский режим8, а это дало бы немцам возможность продолжать войну на Западном фронте. Кроме
того, по утверждению историка Э.Ф. Лэнга-младшего, правительство Вильсона видело в большевизме единственного конкурента за главенствующее место в «новом мировом порядке» после Первой мировой войны9. В данном ключе американские антибольшевистские инициативы были частью глобальной политики Соединенных Штатов по «созданию порядка из хаоса», то есть построению новой системы международных отношений (с главенствующей ролью США) на базе антиреволюционных действий правительств стран Запада.
Как бы то ни было, такой поворот событий не мог не отразиться на деятельности спецслужб США в Советской России. Наряду с изменением общего вектора американо-советских отношений, определенные трансформации претерпели и задачи разведывательных ведомств. В целом можно выделить два основных направления работы агентуры Соединенных Штатов в 1918 году. Во-первых, поиск потенциальных возможностей для организации военного вмешательства с опорой на антибольшевистские силы внутри страны. Во-вторых, сбор любой доступной информации о контактах лидеров РСДРП(б) с немецким Генеральным Штабом, направленный на £ дискредитацию Советского правительства и | легитимацию интервенции. Ц,
Последнее было более чем актуально, " поскольку необоснованное военное вмешательство во внутренние дела другого госу- ^ дарства могло быть негативно воспринято | американским общественным мнением и в ~ дальнейшем использовано политическими | оппонентами Вильсона на предстоявших осе- £ нью 1918 года выборах. Вместе с тем, отказ от 5 участия в интервенции мог привести к кон- ё фронтации с союзниками по Антанте. В сложившихся обстоятельствах доказательство сотрудничества большевиков с германской | разведкой в период решающих боев на За- 1 падном фронте послужило бы оптимальным 5 поводом для военного вмешательства. л
ЕЗ
По словам журналиста А. Балларда, служ- £ бы разведки британцев, французов, итальян- ^ цев и американцев «тщательно прочесали всю ^ биографию Ленина»10, однако найти достоверные подтверждения советско-германского ^ сговора не удалось. В феврале 1918 года посол Соединенных Штатов в России Д.Р. Фрэнсис ^ предпринял попытку приобрести необходи- ^ мые компрометирующие документы, но они, ¡Ц в конечном счете, оказались подделкой. Ь
Между тем, спецслужбы союзников США форсировали подготовку интервенции в Советскую Россию. На Дальнем Востоке японские агенты пытались найти сторонников среди местных антибольшевистских элементов, французские разведчики вели аналогичную работу в Сибири, а британские спецслужбы -на Европейском Севере. На основе анализа документов военной разведки Великобритании английская исследовательница А.Дж. Плотке ввела в оборот термин «разведывательная интервенция», которая являлась некой предпосылкой интервенции военной. Согласно этой точке зрения, именно спецслужбы с начала 1918 года стали главным орудием интервенционной политики11. Имеющиеся в нашем распоряжении документы позволяют судить, что в равной степени этот тезис применим и к американским разведорганам. Прежде чем пойти на проведение антибольшевистских военных операций, агентам США были даны указания оценить военный потенциал большевиков и их противников. Для полноценного решения этой задачи спецслужбы прибегли к командированию своих агентов в различные регионы России.
Первая из таких командировок хроноло-£ гически относится к январю 1918 года, когда || в Ростов-на-Дону и Новочеркасск из Москвы б был направлен консул Д.К. Пул. В ходе данной " миссии он встретился с генералом В.М. Алексеевым и атаманом А.М. Калединым, оценив ^ возможности контролируемых ими воинс-| ких формирований для ведения как антигер-~ манской, так и антибольшевистской борьбы. | Конечный вывод был неутешительным: не-£ смотря на то, что Добровольческая армия в 5 определенной степени подходила для решена ния обеих задач, «с военной точки зрения положение донского правительства прискорбно слабое»12. Крайне интересно, что в том же ме-| сяце в Вашингтон поступил отчет совершенно 1 противоположного содержания, написанный ч генералом Дж. Першингом. В этом докумен-™ те антибольшевистские силы на юге России 2! именовались единственной силой, способной ^ «эффективно противостоять немецкому втор-жению»13.
4 На Север России, интерес к которому не в ^ последнюю очередь определялся огромными запасами грузов Антанты военного назначе-^ ния в портах Архангельска и Мурманска14, по ^ заданию Фрэнсиса был направлен лейтенант £ Х. Мартин. Будучи, по словам современников, !3 одним из самых горячих сторонников начала
интервенции, он установил тесные контакты как с местными антибольшевистскими лидерами, так и с представителями советских учреждений, потратив немало сил на склонение их к разрыву с Совнаркомом. Главным аргументом в этом плане выступало обещание союзников оказать военную поддержку северной области: «Мы сегодня здесь среди вас для того, чтобы уверить вас в помощи союзников. Будьте уверены, что мы не оставим вас в этот серьезный момент»15. По сути, Мартин давал обещания о помощи, когда этот вопрос еще не был решен и вообще не находился в его компетенции. Это позволило разведчику, как ему казалось, добиться своего - согласно подготовленным им сводкам в январе - марте 1918 года военная и гражданская администрация Мурманского края была настроена просоюз-нически, а в регионе наметился рост антибольшевистских настроений.
В противовес этой точке зрения американский консул в Архангельске Ф. Коул представил собственный доклад о перспективах политики Соединенных Штатов в регионе. Вот лишь несколько выдержек из этого документа: «интервенция, начатая малыми силами, с каждым следующим шагом будет требовать увеличения количества кораблей, людей, денег и материалов»; «план составить из русских добровольцев армию для поддержки союзников в борьбе с Германией обречен на провал»; «эсеровские, меньшевистские и кадетские интеллигенты никогда не будут править Россией. Их место - у дымящегося самовара, а не в залах правительства»16. Этих же взглядов придерживался и глава американской военной миссии в РСФСР полковник Дж. Рагглс, утверждавший, что лишь большевики обладают достаточными ресурсами для противостояния немцам17, следовательно, именно с ними было необходимо налаживать отношения.
Следует отметить, что «руку на пульсе» военно-политических событий в стратегических портах на Севере старался держать и лично Фрэнсис. Будучи дуайеном дипкорпуса в Петрограде, он предпочел в конце февраля 1918 года убедить ряд посольств и миссий союзных и дружественных государств не покидать Россию в связи с угрозой захвата Петрограда немцами, а перебраться в Вологду - узловую станцию Московско-Архангельской и Транссибирской железных дорог. Так Вологда на несколько месяцев стала «дипломатической сто-лицей»18 и, соответственно, одним из центров американского шпионажа.
В отличие от Севера и Юга, с Дальнего Востока от разведчиков и дипломатов поступали в целом схожие отчеты - и майор В.С. Дрисдейл, и консул Дж. Колдуэлл высказывались за начало интервенции, так как ситуация в регионе «может угрожать интересам союзников», а отправка военных кораблей США во Владивосток будет расценена не как военная операция, а «как дружественный акт, дающий моральную поддержку всем русским гражданам»19.
Так или иначе, становится очевидно, что в распоряжении Вильсона и Лэнсинга было минимум два противоречивых набора данных. В таких обстоятельствах решение о начале интервенции либо отказе от нее попадало в прямую зависимость от дополнительных факторов. Во-первых, подписание большевиками Брестского мира с Германией стало для американцев косвенным подтверждением союза между этими силами, прямых доказательств которого ранее найти не удавалось. О тесных военно-политических и экономических контактах немцев и большевиков говорили практически все присылаемые американцам разведсводки от британских агентов. Во-вторых, огромную роль играла позиция союзников по Антанте. В начале марта 1918 года в Мурманске с броненосца «Глори» англичане высадили небольшой десант, по сути, создав почву для военного вторжения. Сложившейся ситуацией нельзя было не воспользоваться, особенно учитывая, что несогласие на участие в интервенции, на которой настаивали Великобритания, Франция и Япония, могло поставить американцев в ту же ситуацию, что и РСФСР - в положение изгоя, отказавшегося от исполнения союзнических обязательств.
В этих условиях британский десант в Мурманске и мятеж Чехословацкого корпуса в Сибири привели к изменению содержания директив Госдепартамента консульской агентуре. Если в начале года Лансинга в основном интересовали политическое развитие региона и отношение населения к Антанте, то в июне 1918 года в посланиях из Вашингтона стали преобладать военные вопросы: о численности чехословацких легионеров, их вооружении и снаряжении, боевом духе и т.д.20 Таким образом, вектор американской политики к лету окончательно сместился в сторону вооруженного вмешательства, носившего одновременно антигерманский и антибольшевистских характер.
В то же время, с дипломатической точки зрения, интервенция, по мнению аналитиков
Госдепартамента, не являлась военной операцией против РСФСР, поскольку администрация Вильсона официально не признала Совет Народных Комиссаров, а значит, Россия была «свободной» территорией: «Соединенные Штаты никогда не признавали власть большевиков и не считают свое стремление защитить запасы в Архангельске или помочь чехам в Сибири как состояние войны с большевиками»21. К тому же, Конгресс США не принимал решения об объявлении войны Советской Республике, да и финансировались антибольшевистские операции из личного Президентского военного фонда22. В начале июня 1918 года в Версале представители четырех стран - Франции, Великобритании, США и Италии - приняли решение об отправке на Север России небольшого воинского контингента для охраны портов Мурманска и Архангельска, именуя этот шаг «необходимым следствием» интервенции в Сибири и мотивируя его просьбами русских властей23. Подобные приглашения действительно имели место - они поступали от Мурманского Совдепа, Временного правительства автономной Сибири и т.д.
Как следствие, уже 6 июля 1918 года Владивосток был объявлен международной £ зоной, а в городе высажен американский и | японский военный десант. Далее, 2 августа б 1918 года союзные войска, в состав которых " входила группа американских морских пехотинцев с крейсера «Олимпия», заняли Архан- ^ гельск, вступив в открытое боевое столкнове- | ние с частями Красной Армии. Несколькими ~ днями позже из Сан-Франциско и Манилы | в море вышли транспортные корабли, на £ борту которых находились более 9 тыс. сол- 5 дат армии США, направлявшихся на Даль- ё ний Восток и в Сибирь. Это стало началом крупномасштабной военной интервенции Соединенных Штатов Америки в Советской | России. Вмешательство союзников во внут- 1 ренние дела РСФСР повлекло за собой эска- 5 лацию Гражданской войны и обернулось для ™ США только грандиозными финансовыми 2! тратами и гибелью нескольких сотен военно- ^ служащих24. ^
По мнению историков, «американская интервенция в России была первой интервен- ^ цией, в ходе которой США не могли даже претендовать, что достигли целей, которые стави- ^ ли. Сотни молодых американцев погибли на ^ чужой земле за безнадежное дело. Еще более ¡Ц трагичным оказалось то, что уроки, которые Ь
можно было извлечь из русской интервенции, не были извлечены». Касаясь вопроса о причинах неудач, исследователи обычно указывали на малочисленность американских войск в России, усталость солдат от Мировой войны и неспособность государств Антанты действовать в «русском вопросе» сообща. Однако, по всей видимости, первопричина провала интервенции заключалась в том, что с самого начала революции в России «американцы были отягощены целым клубком ложных восприятий происходивших событий»25. Именно неспособность Вашингтона объективно оценить военно-политическую обстановку в России в конце 1917 - начале 1918 года привела к совершению такой внешнеполитической ошибки, как вооруженное вмешательство во внутренние дела РСФСР. Немалую роль в формировании этого «ложного восприятия» сыграли спецслужбы Соединенных Штатов.
Чересчур поздние сроки формирования профессиональных органов внешней разведки привели к тому, что на территории России к октябрю 1917 года не была создана
достаточно мощная агентурная сеть, что существенно сократило число источников объективных данных о политике большевиков. В свою очередь, консульская агентура, фактически монополизировавшая функцию снабжения Вашингтона информацией о положении дел в Советской Республике, не обладала достаточным опытом подобной работы. Как следствие, разведчики-дипломаты сосредоточили свои усилия не столько на сообщении Госдепартаменту и Военному Министерству конкретных фактов, сколько на их самостоятельной интерпретации и составлении многочисленных рекомендаций. В конечном итоге, Вильсон и Лансинг попали под влияние субъективных взглядов американских агентов, принимая их за объективные сведения. В результате недооценка американскими политиками важности профессиональной разведывательной работы способствовала втягиванию США в военный конфликт, вызвавший множество внешнеполитических осложнений и не принесший пользы ни одной из вовлеченных в него стран.
1
s
Весьма критические оценки поведения иностранных интервентов, включая американских, нередко встречаются в мемуарной литературе белых. Например, член правительственного кабинета Северной области генерал В.В. Марушевский пришел к следующему заключению: «Чтобы охарактеризовать создавшееся положение, проще всего считать его "оккупацией". Исходя из этого термина, все отношения с иностранцами делаются понятными и объяснимыми». См.: Марушевский В.В. Год на Севере // Белое дело. 1927. Т. 3. С. 52.
Дэвис Д.Э., Трани Ю.П. Первая холодная война. Наследие Вудро Вильсона в российско-американских отношениях. М., 2002. С. 152.
Finnegan J.P. Military intelligence. Washington, 1997. P. 22-23.
Nelson O.L. National Security and the General Staff. Washington, 1946. P. 46-47.
Российский Государственный Военный архив. Ф. 40311. Оп. 1. Д. 9. Л. 119.
Langbart D.A. Five months in Petrograd // 1918: Robert W. Imbrie and the US Search for Information in Russia // Studies in Intelligence. 2008. Vol. 52. № 1. Web Supplement. P. 2.
Bailey T. A Diplomatic History of the American People. N.Y., 1958. P. 106.
Asgarov A.M. Reporting Form the Frontlines of the First Cold War: American Diplomatic Dispatches about
the Internal Conditions in the Soviet Union, 1917-1933. College Park, 2007. P. 54.
9 Lang A.F. Agency and ethics: the politics of military intervention. Albany: State University of New-York Press, 2002. P. 31.
10 Вильямс А.Р. Путешествие в революцию. Россия в огне Гражданской войны. 1917-1918. М., 2006. С. 129.
11 Plotke A.J. Imperial spies invade Russia: The British Intelligence Interventions. 1918. London: Greenwood Press, 1993. P. 1.
12 Papers Relating to the Foreign Relations of the United States, 1918, Russia. Washington. 1932. Vol. 2. P. 614.
13 National Archive of United States (NAUS). Record Group 120. Roll 1. Cable 437. P. 1.
14 Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы. Архангельск, 1993. Вып. 1. Сост., автор вступ. статьи и комментариев В.И. Голдин. С. 7.
15 Гражданская война на Мурманске глазами участников и очевидцев: Сборник воспоминаний и документов. Мурманск, 2006. С. 218-219.
16 Papers Relating to the Foreign Relations of the United States, 1918, Russia. Washington, 1932. Vol. 2. P. 477-484.
17 NAUS. Record Group 120. Roll 9. File 193. P. 1.
18 См.: Быков А.В., Панов Л.С. Дипломатическая столица России. Вологда, 1998. С. 6-14.
19 Papers Relating to the Foreign Relations of the United States, 1918, Russia. Washington, 1932. Vol. 2. P. 16, 36.
2
4
6
7
20 Ibid. P. 21-22, 224.
21 Ibid. P. 548.
22 Ward J.F. New Light on the American Expedition to Russia of 1918. Lubbock, 1931. P. 33-34.
23 NAUS. Record Group 120. Roll 20. File. 337. P. 1.
24 Quartered in Hell: The Story of the American North Russian Expeditionary Force, 1918-1919. / Ed. by D.N. Gordon. Missoula, 1982. P. V-VI.
25 Stoessinger J.G. Nations in Darkness: China, Russia and America. N.Y., 1971. P. 116.
aä
