CC BY
171
Кирмель Н.С.
БОРЬБА ОРГАНОВ КОЛЧАКОВСКОЙ КОНТРРАЗВЕДКИ С ВОЕННЫМ И ПОЛИТИЧЕСКИМ ШПИОНАЖЕМ
(1918-1919 гг.)
Борьба белогвардейской контрразведки со шпионажем является недостаточно исследованной проблемой в отечественной исторической науке. В опубликованных работах, посвященных спецслужбам Белого движения, в основном отражен опыт их организационного строительства, вопросы подбора кадров и политического контроля над населением и военнослужащими. Между тем, анализ архивных документов показывает, что против белогвардейских режимов вели разведку фактически все державы, участвовавшие в гражданской войне.
После свержения Советской власти в Сибири антибольшевистским правительствам пришлось столкнуться с весьма активной разведывательно-подрывной деятельностью со стороны Германии, которая засылала сюда свою агентуру. Однако, оказавшись после революции ноября 1918 г. в кризисной ситуации, она была вынуждена отказаться от своих амбициозных планов.
Для режима Верховного правителя адмирала Колчака А.В. наибольшую угрозу представляли большевики. При этом следует сделать оговорку, что на момент военного переворота и смены власти в Сибири в ноябре 1918 г. советская военная разведка находилась в стадии рождения. 5 ноября был создан ее центральный орган - Регистрационное управление Полевого штаба Реввоенсовета республики (РВСР). Ему не сразу удалось создать агентурные сети в белогвардейском тылу и наладить сбор нужной красному командованию информации из-за недостатка финансовых средств и квалифицированных кадров.
Органы Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) в этот период времени не располагали специализированными разведывательными структурами, их усилия были сконцентрированы на «борьбе с контрреволюцией» внутри страны и подавлении очагов антисоветских выступлений. Основной задачей Особого отдела ВЧК, созданного 19 декабря 1918 г., являлась борьба со шпионажем и
контрреволюцией в учреждениях и частях Красной Армии. Только в конце 1919 г. местные особые отделы занялись внешней контрразведкой1.
Серьезное беспокойство колчаковским властям доставляли большевистские подпольные организации, которые готовили вооруженные восстания в городах, а в сельской местности руководили стихийно возникшими партизанскими отрядами. Для борьбы с ними привлекались фронтовые и тыловые белогвардейские контрразведывательные и военно-контрольные органы. Выполнение контрразведкой жандармских функций спецслужб воспринималось позитивно не всеми руководителями. В частности, 2-й генерал-квартирмейстер штаба Верховного главнокомандующего (ВГК) генерал-майор Рябиков П.Ф. не разделял точки зрения, изложенной во «Временном положении о контрразведывательной службе». В своей книге он писал: «Все другие дела, не касающиеся шпионажа, как на-прим., политический и военно-полицейский сыск, слежка за лицами, замешанными во всевозможных других преступлениях, никоим образом не должна обременять контрразведки»2. Со временем ему пришлось пересмотреть свои взгляды, поскольку борьба белых и красных велась с применением всего арсенала сил и средств и в условиях гражданской войны вела к расширению компетенции контрразведки. Находясь в эмиграции, он, по крайней мере, не стал оспаривать задачи, стоявшие перед контрразведкой.
Разведывательно-подрывной деятельностью в тылу колчаковских войск руководило, созданное в декабре 1918 г. при Реввоенсовете 5-й армии Восточного фронта Сибирское бюро РКП(б), которое наладило систематическую связь с подпольем, направляло за линию фронта партийных работников, военно-боевые отряды, агитаторов, агентов для проведения диверсий на железных дорогах и т.д 3.
Вскоре к Сиббюро подключилась молодая военная разведка Красной Армии. В мае 1919 г. в штабе 5-й армии образовалась служба зафронтовой разведки, возглавляемая членом Реввоенсовета Смирновым И.Н. Новая структура занималась не только сбором сведений, но и забрасывала агентуру для организации подполья в тылу колчаковских войск.
В мае-июне того же года перед разведкой красных стояла задача выявить канал заброски белогвардейской агентуры, перехватить его и использовать в дезинформационных целях. Началу операции способствовало появление в особом отделе 5-й армии видных эсеров Кондакова и Семенова. На допросе они заявили, что состоят в сибирской подпольной организации, добивающейся свержения интервентов и Верховного правителя. По заданию руководства партии они внедри-
лись в колчаковскую разведку и включились в совместную с большевиками борьбу.
После тщательной проверки Кондаков, по заданию чекистов, встретился с резидентом белогвардейцев Григорьевым, который поручил ему доставить отчет в разведотдел Западной армии, возглавляемый полковником Шоховым. Ничего не подозревавшие колчаковские разведчики забросили диверсантов, с Кондаковым во главе группы, в тыл красных. Естественно, все агенты работали под наблюдением особого отдела. Позже их под различными предлогами задержали. Всего было обезврежено более 130 диверсантов.
Параллельно Кондаков, продолжая контакты с Григорьевым, снабжал его разведывательными донесениями, содержавшими дезинформацию. Как потом выяснилось, эти сведения сыграли не последнюю роль при осуществлении Златоустовской войсковой операции.
По признанию арестованного в Красноярске полковника Шохова, при борьбе за Златоуст командование Западной армии не допускало мысли о том, что их дезинформирует разведка большевиков. По словам офицера, он полностью доверял Кондакову и сотрудникам его резидентуры. Полковник признал, что такое могло случиться только от неопытности его подчиненных, и заявил, что «Никто из нас не был как следует знаком с искусством разведки, все мы были направлены в нее со штабной работы»4.
Успех красных в оперативной игре, в немалой степени, обусловлен взаимодействием военной разведки и особого отдела - структур, подчинявшимся разным ведомствам. Органы колчаковской разведки и контрразведки, имея общее руководство в лице 2-го генерал-квартирмейстера, не смогли организовать взаимодействие друг с другом. Генерал-майор Рябиков П.Ф. в вышеупомянутом труде как раз обращал особое внимание на координацию действий обеих спецслужб: «... контрразведка должна вести свою работу в самом тесном контакте с разведкой; для успешного разрешения задач, входящих в круг ведения контрразведки, необходимо основательное знакомство с организацией шпионажа и с задачами, которые поручаются тайным агентам; с другой стороны разведка, выбирая сотрудников, имея дело с массой людей, недостаточно известных, должна всегда всесторонне выяснить в контрразведке, не является ли данное лицо. подозрительным по шпионажу или не имеет ли оно каких-либо подозрительных связей. »5. На практике же все оказалось иначе.
Несмотря на успех советской военной разведки в проведении данной операции, ее деятельность в целом командование Красной Армии и руководители Сибирской ЧК оценивали критически, полагая, что колчаковская спецслужба работала более эффективно, нежели собственная. По их мнению, главная причина недостатков заключалась в отсутствии грамотных специалистов, поскольку в
гражданскую войну большевики в разведку набирали людей по политическому
6
стажу, а не военному опыту .
В данной ситуации красное командование делало ставку на массовость. Для сбора сведений во вражеском тылу вербовались офицеры и солдаты, возвращавшиеся домой из австрийского и германского плена. По полученным контрразведывательным отделением при штабе ВГК сведениям, в каждой партии военнопленных, переходившей фронт, насчитывалось от 5 до 10 % большевистских пропагандистов, снабженных соответствующими документами. Среди советских агентов также были пленные сербы, карлики, женщины и дети, которым рекомендовалось поступать рассыльными в военные учреждения. Например, при штабе 1-й армии находился 13-летний красный разведчик Вейверов В.В. .
Облегчало работу неопытных красных агентов отсутствие в белогвардейских учреждениях и штабах системы защиты секретов. Например, на телеграфе штаба Западной армии не было негласного надзора за секретной корреспонденцией. Всякий офицер и чиновник даже других отделов смог послушать все новости, пришедшие в телеграф, которые тут же тут же расшифровывались в присутствии посторонних. Недаром при аресте и обыске у одного из большевиков контрразведчики нашли копии телеграмм военного характера . Об этом факте они докладывали командованию, но были ли предприняты конкретные меры по защите тайн в штабах, на данный момент времени однозначно ответить трудно.
Массовой заброске советской агентуры колчаковская контрразведка не смогла поставить надежный заслон, хотя ею были предприняты попытки противодействия. Так, возвращавшихся из плена офицеров, пытавшихся занять высокие посты в армейских структурах, зачисляли в резерв при Ставке, подозрительных подвергали проверке. Для выявления агентуры красных белогвардейские спецслужбы в каждую партию военнопленных пытались внедрить своих неглас-
9
ных сотрудников .
Несмотря на принятые меры, разоблачать разведчиков и агентов противника колчаковским спецслужбам удавалось редко. С ноября 1918 по август 1919 г.
контрразведывательной частью при штабе ВГК было возбуждено всего лишь 5 дел по обвинению в шпионаже, из них 2 прекращено10.
Нераскрытым контрразведкой остался работавший в Иркутске на благо «мировой революции» Киселев Д. Он четыре раза переходил линию фронта, доставляя советскому командованию ценные сведения11.
Борьба с агентурой советских спецслужб затруднялась тем, что война велась со своими соплеменниками, носителями одного языка, культуры и менталитета. Произошедший раскол общества размежевал по разные стороны баррикад различные слои населения: интеллигенцию, офицерство, дворянство, служащих, которые являлись негласными сотрудниками советских разведорганов и подпольных большевистских организаций. Офицеры Генштаба, вчерашние юристы из коммерческих фирм, люди мирных профессий, получившие в годы Первой мировой войны офицерские погоны, не были знакомы даже с азами контршпионажа, который требовал особых подходов и отличался от политического сыска. «Наибольшие затруднения представляют получения сведений о подозреваемых в военном шпионстве лицах ввиду того, что шпион работает в одиночку, не сообща, как то имело место в подпольных политических организациях, где всегда можно найти недовольных азефов, - писал генерал Батюшин Н.С. - Обнаружить поэтому шпиона, обыкновенно ничем не выделяющегося из окружающей среды, дело нелегкое и возможно лишь при широком содействии не только осведомленных в этом деле правительственных органов, но главным образом всех слоев населения, разумно воспитанных в целях сохранения военных тайн государства, то есть в конечном результате и своих собственных интересов, с крушением государства обыкновенно страдают и частные интересы подданных»12.
Деятельность спецслужб Англии, Франции, США и Японии соответствовала курсу правительств в отношении России. С одной стороны они оказывали помощь и поддержку Белому движению в борьбе с большевиками, а с другой - проводили разведывательные мероприятия военного, политического и экономического характера на территории, занятой белыми армиями, поддерживали сепаратистские течения, эсеровские выступления и т. д.
Весьма активно вели разведку американцы. К этой работе привлекались консульства во Владивостоке, Харбине, Чите, Иркутске, Красноярске, Томске, Омске, Екатеринбурге, Перми, а также военные представители и общественные организации - Красный крест и Христианский союз молодых людей (ХСМЛ).
На Транссибирской магистрали сосредоточила большую часть своих кадров американская техническая комиссия, посланная в Россию еще при Временном правительстве. Активную деятельность во Владивостоке развил консул Кол-дуэл. В своих сообщениях в Вашингтон он настойчиво советовал добиться максимального расширения союзной агентуры в Азиатской России.
«Вскоре после высадки войск на Дальнем Востоке в распоряжение Гревса (командующего американской группировкой в Сибири. - Н.К.) из Вашингтона было прислано 15 кадровых офицеров военной разведки, - пишут Колпакиди А.И. и Лемехов О.И.. - Их определили в города, расположенные по Транссибирской железной дороге, где они должны были собирать сведения о военном, поли-
13
тическом и экономическом положении Сибири» .
В поле зрения особого отделения штаба ВГК, занимавшегося контактами с военными агентами союзных и нейтральных стран, представителями командования интервентов и иностранными миссиями, попал кадровый разведчик армии США майор Слоутер (по архивным документам Слоттеру), действовавший под прикрытием военного представителя. В докладе начальника особого отделения 2-му генерал-квартирмейстеру при ВГК о поездке американца на фронт Сибирской армии 23 июня - 3 июля 1919 г. говорится следующее: «... внимательно относился к железнодорожному движению, каждый день делал пометки в записной книжке, в штабе Сибирской армии и Северной группы изучал расположение частей и знакомился с последними оперативными распоряжениями. Все донесения, имеющие важное значение, направляются Слоутером в Вашингтон».
Колчаковских офицеров поразила осведомленность американцев. Так, 25 июня 1919 г. консул в Екатеринбурге Фермер сообщил Слоутеру о том, что 26 июня готовится удар красных на Пермь. И в этот же день белые части были атакованы.
Чтобы воспрепятствовать утечке информации о реальной ситуации на фронтах, начальник особого отделения предлагал в момент тяжелых боев не разрешать поездки иностранцев в район боевых действий14. Пожалуй, это единственная мера, которую мог позволить себе, зависивший от поставок союзников, колчаковский режим. Пойти на более радикальные шаги, например, арест и высылку за пределы Сибири, белогвардейские спецслужбы не решались.
Отметим, что американская разведка прилагала усилия к тому, чтобы представить своему правительству реальную ситуацию в Сибири, предостеречь от авантюрных действий. Удручающей выглядит картина в секретном донесении
офицера военной разведки подполковника Эйхельберга Р. Л.: «Самая значительная слабость Омского правительства состоит в том, что подавляющее большинство находится в оппозиции к нему. Грубо говоря, примерно 97% населения Сибири сегодня враждебно относится к Колчаку. .Омское правительство ведет борьбу против демократии. Правительство в России, которое хочет успешно противостоять большевизму, должно добиться того, чтобы большой процент населения Сибири разорвал с идеей Советов. Как мне представляется, для колчаковского правительства в его нынешнем виде иной перспективы кроме одной - своей деятельностью оно только способно увеличить сторонников большевиков»15.
Население Сибири негативно относилось не только к своему правительству, но и к интервентам, о чем умолчал Эйхельберг. Однако в то время в Америке реалистичный взгляд на вещи был непопулярен. Подавляющее большинство членов правительства США и дипломатического корпуса продолжали верить в то, что Колчак при поддержке интервентов в итоге победит большевиков. Одновременно Соединенные Штаты, следуя политике двойных стандартов, оказывали поддержку силам, находившимся в оппозиции Белому движению.
Цели и задачи так называемых экономических миссий и общественных организаций не являлись секретом для белогвардейских органов безопасности. Спецслужбы фиксировали их плановую и систематическую работу по разведке и пропаганде американских интересов, контакты «с теми элементами, которые наиболее желательны для проведения американского влияния». Например, ХСМЛ через свою банковско-комиссионную контору «Юроверт» субсидировал русские кооперативы и через них поддерживал связь с большевиками западной России.
В апреле 1919 г. было установлено, что американская разведка на Дальнем Востоке имела связь с большевистскими и эсеровскими организациями, представители которых являлись ее агентам16.
Осенью американцы вошли в контакт с чехами и решили поддержать правых эсеров, ограничив свою роль ассигнованиями крупных денежных сумм чехам. Прежде всего, они намеревались поставить на широких началах контрразведку, ассигновав на нее 3 тыс. долларов в месяц, которая должна была работать главным образом против японцев и вместе с тем выяснять монархически настроенных или приверженных колчаковскому правительству русских должностных лиц.
Во избежание осложнений, которые могли произойти с союзниками, белогвардейская контрразведка не предприняла мер к окончательной ликвидации одновременно всех участков организации, а намеревалась произвести аресты в пути, для чего во Владивосток, Иркутск и другие города были командированы специальные агенты17.
Американцев очень беспокоило поведение японцев. Значительно увеличив свою группировку в Сибири, Япония стала игнорировать претензии США на руководящую политическую роль в регионе. Оставаясь в тени, японцы провоцировали обострение отношений между американскими военнослужащими и казаками. Американское командование, ревностно следившее за влиянием японцев в
Сибири, через спецслужбы пыталось дискредитировать японцев в глазах русско-
18
го общества . Однако местные жители одинаково ненавидели всех интервентов со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Япония, в свою очередь, пыталась укрепить влияние на континенте, привлечь к сотрудничеству представителей различных общественных групп, заручившись поддержкой сотрудников газет. Например, чины военной миссии в Омске, по данным контрразведки, приглашали журналистов к себе, охотно делились всякого рода информацией, предлагали угощения и подарки19.
Действуя в русле своих военно-политических устремлений, Страна восходящего солнца вела массированную разведку на территории Сибири и Дальнего Востока, опираясь на китайскую, корейскую и японскую колонии, а также российских граждан. 4 апреля 1918 г. японскими агентами было совершено убийство двух граждан японской национальности, что послужило поводом командующему японским флотом адмиралу Като на следующий день отдать приказ о высадке десанта во Владивостоке.
В период оккупации в Благовещенске, Владивостоке, Иркутске, Омске, Харбине и Чите были созданы структуры так называемой «специальной (особой) службы (Токуму-Кикан). Во главе этих органов «стояли представители военной администрации, выполнявшие функции военных атташе Японии при правительстве Колчака и военной администрации на той или иной оккупированной территории», которые в переводе на русский язык стали именоваться японскими воен-
21
ными миссиями (ЯВМ) .
Разведданные поступали в Токио из штаба 5-й эскадры, корабли которой базировались во Владивостоке, из штаба командования японской армии из консульств в Петропавловске-Камчатском, Александровске-на-Сахалине, Хабаров-
ске, Владивостоке, Благовещенске, Чите, Одессе и в Маньчжурии. Немалую роль
сыграли и представители рыбных концессий на Камчатке, угольных и нефтяных
22
- на Сахалине и лесных - в Приморье . Японские специальные службы вели разведывательно-подрывную деятельность не только против Советской, но и Белой России.
В Красноярске контрразведке удалось задержать нескольких японцев. Генерал-квартирмейстер распорядился поступать с ними по закону, уведомив на-
23
чальство привлекаемых к ответственности лиц через Главный штаб и МИД .
Случай разоблачения и привлечения к ответственности японских агентов являлся исключением, нежели правилом. Однако по документам колчаковских спецслужб сложно судить о размахе японского шпионажа в тылу белогвардейских войск. В данном случае сошлемся на слова генерал-майора Такиуки. Подводя итоги японской интервенции на Дальнем Востоке, он откровенно заявил: «О сибирской экспедиции 1918—1919 гг. говорят, что это не что иное, как попусту выброшенные 700 миллионов иен. Но это не совсем так. В то время в Сибири работали офицеры из всех полков Японии, которые занимались изучением края. В результате те местности, о которых мы ничего не знали, были изучены, и в этом отношении у нас не может быть почти никаких беспокойств.»24.
Анализ литературы и источников показывает, что и Советская Россия, и интервенты вели разведывательно-подрывную деятельность против Белого движения всеми находящимися в их распоряжении силами и средствами. Наряду со спецслужбами к данному виду деятельности привлекались другие государственные учреждения, а также организации политического, коммерческого и религиозного толка. Такая система позволяла собирать сведения различного характера и вести подрывную работу, направленную на разрушение потенциала белогвардейских государственных образований. Сопутствующими тому факторами явились недовольство значительной частьи населения социально-экономической политикой белогвардейских режимов, слабость власти, коррупция государственного аппарата, низкий уровень воинской дисциплины в армии, негативное отношение офицеров и нижних чинов к органам безопасности.
Борьба со шпионажем велась не системно и целенаправленно, а носила эпизодический характер и заключалась, в основном, в агентурном сопровождении. Случаи арестов с преданием суду были редкостью и относились в большей степени к большевистским разведчикам. Автор видит в том следующие причины.
Во-первых, колчаковские спецслужбы противодействовали разведывательно-подрывной деятельности большевиков и интервентов в одиночку. Высшее военно-политическое руководство считало, что обеспечение внешней безопасности режимов являлось прерогативой лишь контрразведки. Между тем, уже в то время, характерным примером тому являлась Советская Россия, складывалась система безопасности, составными частями которой являлись органы государственной власти и партийно-политический аппарат, а спецслужбы находились в верхней части такой «пирамиды».
Во-вторых, по своим силам и средствам, кадровый потенциал уступал спецслужбам зарубежных стран, а в конце войны - и советским.
В-третьих, колчаковские контрразведывательные органы сконцентрировали свои усилия, в основном, на политическом сыске, считая контршпионаж второстепенным делом. Здесь свою роль, на взгляд автора, сыграло Положение о контрразведывательной службе, принятое в 1917 г. после разгона Департамента полиции и Отдельного корпуса жандармов и поэтому предписывающее контрразведке заниматься политическим сыском. Этот документ лег в основу Временных положений о контрразведке, утвержденных в годы гражданской войны. Однако новое положение четко не определяло круг полномочий контрразведки в борьбе с государственными преступлениями, что приводило к дублированию функций спецслужб и образованных органов политического сыска. В результате контрразведке пришлось распылять свои незначительные силы, что негативно сказалось на обеспечении режимов и вооруженных сил.
1 См.: Зданович А.А. Отечественная контрразведка (1914 - 1920): Организационное строительство. М.: Издательство «Крафт+», 2004.
2 Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное и военное время: В 2 ч. Томск, 1919. Ч. 1. С. 7.
3 РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 8, л. 97.
4 Борьба за Урал и Сибирь: Воспоминания и статьи участников борьбы с учредиловкой и колчаковской контрреволюцией / под ред. И.Н. Смирнова, И.П. Флеровского и Я.Я. Грунта. М., Л., Госиздат, 1926. С. 180 - 183; Белоусов Г. Оперативная игра. //Восточно-Сибирская правда. 2002, 24 апреля. URL: www.vsp.ru/index.php?vsp=24213&article=79-2-2
5 Рябиков П.Ф. Указ. соч. С. 7 - 8.
6 Волков Е.В. Под знаменем белого адмирала. Офицерский корпус вооруженных формирований А.В. Колчака в период гражданской войны. Иркутск. С. 141.
7 РГВА, ф. 39498, оп. 1, д. 7, л. 28.
8 Там же, ф. 40218, оп.1, д. 88, л. 26 об - 27.
9 Там же, д. 8, л. 181-181 об.
10 Там же, д. 206, л. 19-28.
пРождение советской военной разведки (1917-1921 гг.) URL:
http://www.agentura.ru/dossier/russia/gru/imperia/rogdenie/
12 Батюшин Н. Тайная военная разведка и борьба с ней. ООО «X-History», 2002. С. 127 - 128.
13 Колпакиди А.И., Лемехов О.И. Главный противник. ЦРУ против России. М.: Вече, 2002. С. 24.
14 РГВА, ф. 39499, оп. 1, д. 114, л. 41 об - 42.
15 Свидетельство подполковника Эйхельберга //Новое время. 1988. №34. С. 35 - 37.
16 РГВА, ф. 39499, оп. 1, д. 119, л. 10, 16 об.
17 Там же, ф.40308, оп. 1, д. 122, л. 13 - 14.
18 Там же, ф. 39499, оп. 1, д.119, л. 8 об.
19 Там же, ф. 40218, оп.1, д. 105, л. 2.
21 Ямпольский В.П. Роль японских спецслужб в борьбе против Советского Союза (1918-1945) //Труды Общества изучения истории отечественных спецслужб. М.: Кучково поле, 2006. Т. 2. С. 174-175.
22 Гурко Ф. Расстрелять и реабилитировать. URL: www.satatools.ru/magazin.
php?id=14&idnews=2336¤t_magazin=1186
23 РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 348, л. 17.
24 Цит. по: Рабинович С. Иностранный шпионаж в СССР в годы гражданской войны // О неко-
торых методах и приемах иностранных разведывательных органов и их троцкистско-бухаринской агентуры. М., Партиздат ЦК ВКПБ, 1937. URL: http:
//vault.exmachina.ru/ spy/14/1/
