CC BY
8
Уфа, 2006, с. 119-147.
Вадим Речкалов,
журналист
РАЗОГРЕВ ИНГУШЕТИИ
Откуда в августе 2007 г. появилось ощущение, что Ингушетия накануне взрыва. Ну, во-первых, август, а все самое страшное со времен путча 91 года в новой России случается именно в августе: дефолт, вторая чеченская война, теракты на Манежной и Пушкинской, гибель 118 моряков «Курска» и 126 солдат в вертолете над Ханкалой, подрыв смертниками госпиталя в Моздоке и двух пассажирских лайнеров, взрыв у метро «Рижская». Нападение на Беслан тоже готовилось в августе. На благодатную почву августовской фобии падают слова помощника главкома внутренних войск МВД России полковника Панченкова о всплеске террористической активности в Ингушетии, о боевиках, перебежавших сюда из Чечни, о направлении в республику дополнительного воинского контингента. И вот уже специалисты УФСБ Ингушетии сообщают газете «Время новостей» о том, что с июня местные бандиты провели «более 20 громких терактов против силовиков и мирных жителей» и что «главная задача военных взять под тотальную охрану больницы, школы и детские сады». Чтобы не допустить нового Беслана. И это не репортер придумал, иначе бы ссылки на УФСБ не было, такой самодеятельности контрразведчики не прощают.
Что мы узнали в итоге? В Ингушетии активизировалось бавд-подполье, введены войска, есть угроза крупного теракта. Никакой Мовлади Удугов не организовал бы боевикам лучшей рекламы. И если ингушское подполье действительно настолько опасно, оно не упустит возможности себя проявить. Ситуация в Ингушетии действительно сложная, но не хуже, чем у соседей. Заглянем в недавние сводки МВД России: за июль 2007 г.
3 июля. В Чечне подрыв фугаса на оживленной улице Грозного, ранен милиционер. В Дагестане обстреляна машина депутата Народного собрания, сам он ранен. Там же автоматная перестрелка, один человек убит. В Ингушетии - тихо.
4 июля. В Ингушетии неизвестным из автомата убит замглавы администрации округа Плиевский города Назрани. Из автомата обстреляны «Жигули», один человек ранен. В Дагестане и Чечне -тихо.
9 июля. В Чечне на радиоуправляемом фугасе у села Дышне-Ведено подорван БТР внутренних войск. Трое человек погибли, пятеро ранены. В Ингушетии и Дагестане - тихо.
15 июля. В чеченском селе Гиляны Ножай-Юртовского района неизвестный выпустил гранату из подствольника во двор одного из жителей. Погиб подросток. В Дагестане в Хасавюрте обстрелян милицейский наряд. Один погибший, двое раненых. Преступники скрылись. В Ингушетии в станице Орджоникидзевской из пистолета расстреляна семья Терехиных. Мать, учительница средней школы, ее сын и дочь.
А вот сводка за 18 июля, которая наконец показывает, в какой из кавказских республик страшнее жить. В Чечне у станицы Ассиновской обстрелян милицейский блокпост. Двое милиционеров убиты, двое ранены, нападавшие отошли без потерь. В Дагестане в Кизилюрте на спортивной площадке, где тренировались милиционеры, взорван фугас. Четверо погибших, девять раненых. А на христианском кладбище в станице Орджоникидзевской во время похорон Терехиных взорвана самодельная бомба. 10 раненых.
Потом в Ингушетии обстреляли управление ФСБ, но, правда, издалека. А в Чечне боевики напали на горное село Ца-Ведено. И чувствовали себя там уверенно, и никто им не помешал. Убиты трое, среди них трехлетний ребенок.
И получается, что везде - хуже. Но дополнительные войска не вводят ни в Дагестан, ни в Чечню. Попробуйте сказать Рамзану Кадырову, что чеченскому МВД требуется помощь внутренних войск, - он тут же предложит организовать десант чеченской милиции в Москву. А Ингушетия с подачи государственных чиновников - министра Нургалиева, начавшего в республике широкомасштабную операцию, и помощника главкома внутренних войск полковника Панченкова, обосновавшего для прессы необходимость этой операции, - представлена как самый неблагополучный субъект Федерации на Северном Кавказе. И это уже не военная, не милицейская работа, а политическая акция.
Попробуем предположить цель этой политической акции силовиков.
Для предвыборного года ситуация на Северном Кавказе чересчур сложная. Этой осенью и зимой дополнительные войска могут понадобиться и в Чечне, и в Ингушетии, и особенно на границе этих двух республик. Эта граница действительно разделяет чечен-
ских и ингушских милиционеров: достаточно вспомнить, как год назад они перестреляли друг друга на контрольно-пропускном пункте «Волга-20». Тогда погибло восемь сотрудников - два ингуша и шестеро чеченцев. Но эта же граница прозрачна для боевиков. Ингушское подполье, именуемое «кавказским фронтом», поддерживает тесные и теплые отношения с подпольем чеченским. Просто взять и перебросить солдат на Северный Кавказ нельзя. Любое тихое копошение войск на административной границе с Чечней накануне выборов и Рамзаном Кадыровым, и не менее мнительной прессой будет воспринято как подготовка новой агрессии. Но если загодя прокричать на всю страну, что войска вводятся исключительно для нужд Ингушетии, то такого подозрения не возникнет. И Рамзану потрафят. Вот, мол, в Чечню войска не вводят, там и так власть сильна настолько, что все боевики в Ингушетию ломанулись, а слабый Зязиков с бандитами не справляется.
А какой прок Ингушетии от войск? Стоит в станице Троицкой 503-й полк, и что он может против диверсантов-террористов. 22 июня 2004 г. они мелкими группами по три человека окружили этот полк и обстреливали его из гранатометов и автоматов. А в это время другие боевики всю ночь терзали Назрань. И прийти на помощь погибающим в Назрани людям полк не мог, любой выехавший в ночи БТР был бы немедленно сожжен. И даже ответного огня бойцы не открывали, потому что за огневыми точками боевиков лежала граница. Кроме того, любые крупные подразделения облегчают партизанскую войну. Они потенциальные и очень выгодные объекты для нападения. Можно убить начальника РОВД, через день об этом забудут, а можно обстрелять расположение воинской части. Даже если обстрел будет вестись издалека, даже если никто не пострадает, это вызовет куда больший резонанс, чем убийство местного милиционера. Полковник Панченков, правда, сказал «Российской газете», что в Ингушетию прибыл и спецназ, обученный воевать в горах. Есть такой спецназ и во внутренних войсках, и в ГРУ Генштаба. Последний, особенно 22-я бригада ГРУ из Аксая, до сих пор воюет в Чечне, но никакая пресс-служба ее присутствие там не афиширует. Если в Ингушетию действительно понадобилось бы ввести дополнительные подразделения такого спецназа, то это можно было бы сделать безо всякого шума. Спецназовцы - люди скромные: придут, уйдут, никто и не заметит.
Такая словесная завеса свидетельствует только о том, что главной целью наших военных является не Ингушетия, а именно
граница с Чечней. Но об этом не говорят, потому что официально в Чечне - мир. Так что Ингушетия - это отнюдь не самая горячая точка на Северном Кавказе, а плацдарм нашей армии, на случай, если курсирующие между Чечней, Дагестаном и Ингушетией боевики все-таки попробуют поднять голову. Федералы не решились оставить эту территорию ни на ингушских, ни на дагестанских, ни на чеченских милиционеров. Если хочешь, чтобы работа была сделана хорошо, сделай ее сам.
«Московский комсомолец», М., 16 августа 2007 г.
Николай Гритчин,
журналист
КТО ЗАЩИТИТ РУССКИХ В ИНГУШЕТИИ
В Ингушетии стреляют. Почти еженедельно обстрелам подвергаются войсковые части и дома граждан, отделения милиции и отдельные милиционеры, рынки, магазины. Кровавые нападения на семьи двух русских учительниц стали знаковыми. В других уголках России тоже случаются разборки: выбивают долги, грабят прямо на улицах. Но в Ингушетии убивают, чтобы убить; чтобы все мы содрогнулись от страха, чтобы доказать: власть бессильна защитить своих граждан. Обозреватель «Известий» Юрий Снегирев только
что вернулся из этой накаляющейся «точки».
* * *
Когда я прилетел в Ингушетию, мне пришлось взять телохранителя. Его звали Багаудин. Он служил в милиции, но ради приработка «задвинул» дежурства. Заслонить меня от пуль Багаудин не мог - я был раза в два больше своего охранника. Но его милицейские корочки позволяли нам проезжать через любые посты. На углу возле базара с толстыми пачками денег в руках стояли менялы. Их головы украшали не традиционные мусульманские головные уборы, а ковбойские плетеные шляпы. Они с радостью покупали рубли у населения. Местное население предпочитало евро. Любой экономист скажет, что это верный признак нестабильности. Как только я достал фотоаппарат, на меня накинулись с кулаками: «Эй! Ты что делаешь!» - заорали менялы. Вокруг меня образовался стихийный митинг. Вот когда понадобился Багаудин. Но он копал-
