CC BY
468
Языкознание
/-
39
О.В. Барабаш
Разграничение омонимии и полисемии юридических терминов1
В статье определяются структурно-семантические особенности юридических терминов, анализируются механизмы возникновения омонимии и полисемии в терминологической системе языка права, выявляются критерии разграничения данных феноменов. Дается обоснование тезиса о том, что специфика поведения слова в условиях стилистических ограничений юридического подъязыка обусловлена, с одной стороны, стремлением к терминологизации, конкретизации лексем в соответствии с отраслью права, к их семантической устойчивости, а с другой -воздействием общеязыковых процессов, порождающих вариативность.
Ключевые слова: юридический термин, омонимия, полисемия, терминологическая система языка права.
Проблема разграничения полисемии и омонимии как языковых феноменов неоднократно ставилась в исследованиях лингвистов. На современном этапе она не потеряла своей актуальности, напротив, в связи со значительным количеством фундаментальных исследований в области лексикологии [4; 6; 14; 24, 26 и др.] открылись новые перспективы для ее глубокого и всестороннего осмысления. Прежде всего, исследование данной проблемы представляется значимым в свете когнитивной лингвистики, рассматривающей многозначность как языковую универсалию, являющуюся «продуктом когнитивного развития человека, а именно, его дискретного и системного представления мира» [21, с. 695].
Традиционно в работах, посвященных изучению феномена многозначности, в том числе в когнитивном аспекте, объектом исследования
1 Статья подготовлена при поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта № 14-34-01252.
ш являются общеупотребительные слова современного языка, развившие ^ в своем онтогенезе несколько значений. Лишь отдельные работы рассматривают функционирование полисемантов, представляющих пласт й специальной лексики, преимущественно терминов научного [13; 17], общественного [7, с. 25; 22], экономического [17; 22; 36; 46] содержания. Появляются отдельные работы, в которых предметом исследования становится и многозначная лексика правового содержания [9; 16; 31]. В то же время способы репрезентации и критерии разграничения типов неоднозначности юридических терминов остаются недостаточно изученными. Между тем необходимость подобного исследования представляется, действительно, назревшей по ряду причин. В теоретическом отношении среди ученых до сих пор нет единого мнения относительно статуса межсистемных и межотраслевых единиц, в связи с чем лексикографическое описание отдельных юридических терминов характеризуется отсутствием единообразия. Указанные теоретические проблемы негативно сказываются на качестве законотворческой практики, затрудняют толкование правовых норм.
Цель данного исследования заключается в выявлении критериев разграничения лексической омонимии и полисемии в терминологической системе языка права как когнитивно-концептуального континуума. Материалом исследования служат многозначные юридические термины различной степени терминологизованности, функционирующие в текстах действующих нормативных правовых актов.
Поставленная цель требует решения следующих задач:
• выявить сущностные характеристики юридического термина, определяющие специфику его семантической структуры;
• рассмотреть причины возникновения омонимии юридических терминов;
• определить статус межсистемных и межотраслевых единиц, демонстрирующих наличие слабой семантической связи;
• выявить модели полисемии юридических терминов-девербативов;
• обобщить сложившиеся в науке подходы к разграничению феноменов лексической полисемии и омонимии, а также оценить возможности применения данных подходов при лексикографическом описании юридических терминов.
В рамках поставленной цели мы выдвигаем гипотезу о том, что «поведение» [26, с. 14] слова, обладающего в узусе потенциалом вариативности, имеет свою специфику в условиях стилистических ограничений юридического подъязыка, обусловленную противоречием механизмов
стихийности развития естественного языка и коммуникативными требо- ш х ваниями однозначности выражения нормативного предписания.
Теоретические выводы, сделанные в ходе исследования, могут быть 1
о
учтены при составлении словаря актуальной юридической терминологии, § а также использованы в практике снятия противоречий, возникающих на © уровне лексического наполнения текста правовых документов.
Юридический термин как когнитивная структура
В современных исследованиях термин рассматривается «преимущественно как когнитивная структура, как оперативная единица мышления, хранящая и передающая научно-профессиональную информацию» [2, с. 3]. Полагаем, подобный подход применим и к юридическим терминам. Язык права как когнитивно-концептуальный континуум отражает исторический процесс накопления и осмысления знаний в сфере нормативного регулирования общественных отношений. В наиболее концентрированном виде правовое знание содержится в системе словесных обозначений нормативно-правовых понятий, иными словами, в терминологии. При этом особенности формирования семантической структуры юридического термина обусловлены не только потребностью номинации правового явления, но и необходимостью обеспечения эффективной правовой коммуникации. В связи с этим специфика семантической структуры юридического термина заключается в наличии в ней смысловых компонентов, сознательно устанавливаемых законодателем и фиксируемых в нормативных правовых актах в виде дефиниций.
Как известно, одним из важнейших требований к юридическому термину считается его однозначность. Однако, в отличие от термина точных наук (например, «логарифм»), который демонстрирует однозначное соотношение формы и содержания, юридический термин в значительной мере подвержен воздействию экстралингвистических факторов: он призван номинировать процессы и явления, коммуникативно и когнитивно значимые на данном этапе функционирования правовой системы государства. В связи с этим потенциал развития новых значений у юридических терминов гораздо выше, чем у терминов точных наук.
Кроме того, требование однозначности правового термина не всегда выдерживается в силу проявления стихийных механизмов развития естественного языка. Язык - система подвижная, развивающаяся. «В языке, как и вообще в природе, все живет, все движется, все изменяется. Спокойствие, остановка, застой - явление кажущееся, это частный случай движения при условии минимальных изменений» [5]. При этом асимметричный дуализм структуры знаков, на который указывал С.О. Карцев-
ш ский, выступает залогом эволюции лингвистической системы: обознача-S ющее стремится обладать иными функциями, нежели его собственная;
обозначаемое стремится к тому, чтобы выразить себя иными средствами, tg нежели его собственный знак [18, с. 85-93], что приводит в конечном счете к парадигматическим изменениям в системе языка.
Становится очевидным, что язык права как язык для специальных целей, с одной стороны, противопоставлен естественному языку в силу своих функциональных особенностей, с другой стороны, «потребности правовой логики в юридических текстах реализуются на основе логики естественного языка, обусловленной необходимостью обслуживания потребностей обыденной коммуникации» [10, с. 11]. В связи с этим вариативность интерпретации, которая является «сущностным свойством естественного языка» [8, с. 365], становится закономерной и неизбежной и в языке права. Таким образом, там, где неоднозначность интерпретации считается нежелательным явлением, возникает наибольшая потребность в изучении механизмов ее возникновения и преодоления, осмыслении ее роли и функций.
Научные подходы к разграничению омонимии и полисемии в естественном языке
Обобщая подходы ученых к разграничению полисемии и омонимии, следует отметить, что все исследователи отталкиваются от представления об омонимах как единицах, совпадающих по форме, но различающихся по значению. Так, например, А.А. Реформатский определяет омонимы как «разные слова, имеющие одинаковый звуковой состав» [30, с. 48]. В свою очередь, полисемия традиционно определяется как наличие у слова двух и более значений.
В то же время критерии установления границ между омонимией и полисемией могут быть различны и зависят от понимания сущности этих явлений. Известной крайней точкой зрения является отрицание полисемии как таковой (А.А. Потебня, Л.В. Щерба) в пользу признания омонимичности единиц языка, тождественных по форме, но различных по семантике. Как полагал Л.В. Щерба, мы имеем всегда «столько слов, сколько данное фонетическое слово имеет значений» [47].
В.И. Абаев, О.Н. Трубачев, В.Н. Сидоров придерживаются историко-этимологического подхода к проблеме разграничения омонимии и полисемии. В.И. Абаев называет полисемию «интереснейшим явлением в плане проблемы языка и мышления», а омонимию - «игрой случая» [1, с. 40] и проводит между этими явлениями четкую грань, утверждая, что они не имеют ничего общего и в историческом плане легко и точно различаются.
Однако, к сожалению, не всегда оказывается возможным установить про- ш х исхождение слова, при этом существующие в конкретном временном срезе S | его значения могут быть значительно отдалены друг от друга. В таких слу- 1 чаях более убедительной представляется идея Ю.Д. Апресяна ности применения «принципа последовательного ступенчатого сведения © сложных лексических значений ко все более простым» [4, с. 116], позволяющего распознать «опосредованную» многозначность путем выявления общего семантического компонента «в толкованиях толкований» [Там же, с. 183]. В работе Ю.Д. Апресяна описаны топологические типы полисемии: радиальная, цепочечная и радиально-цепочечная многозначность. При радиальной полисемии «все значения слова мотивированы одним и тем же - центральным - значением», в случае же цепочечной полисемии «каждое новое значение слова мотивировано другим - ближайшим к нему - значением, но крайние значения могут и не иметь общих семантических компонентов» [Там же, с. 182].
В.В. Виноградов предлагает комбинированный подход разграничения омонимов и полисемантов, основанный на анализе их семантической и фономорфологической структуры. При этом «синхронная или последовательная совместимость разных значений в смысловой структуре одного и того же слова» выступает, по В.В. Виноградову, признаком полисемии [6, с. 288-294].
Следует отметить разнообразие критериев, предлагаемых учеными в качестве основных для разграничения полисемии и омонимии: совпадения/различия в словоизменительных парадигмах (А.И. Смирницкий, Л.А. Новиков и др.); наличие различных/одинаковых синонимических и антонимических рядов (Ш. Балли, Н.К. Жученко); фактор регулярности; наличие/отсутствие общего инвариантного значения (Н.В. Перцов) или прототипа (А. Вежбицкая, И.К. Архипов, С.А. Песина); сочетание семантического, словообразовательного и синтагматического критериев [34, с. 32].
На наш взгляд, наиболее результативным остается семантико-этимоло-гический подход, учитывающий источник происхождения совпадающих по формальным признакам лексем и наличие/отсутствие в них общих семантических компонентов, образующих «"цепь" (chain) или "сеть" (network) значений данной языковой единицы» [29, с. 298].
ш Лексическая омонимия и полисемия на межсистемном уровне | (юридический термин - общеупотебительное слово)
I
В роли термина может выступать не только специально созданная для й обозначения правового понятия лексема (ср. иск, деликт, дознание), но и слово, относящееся к общеупотребительной лексике и используемое в особой функции - функции наименования специального понятия, предмета или явления. При этом одним из спорных является вопрос о лексикографическом описании юридических терминов: считать ли их омонимами по отношению к формально тождественным общеупотребительным словам, независимо от общей этимологии и семантических связей, или признать, что «одно и то же слово в одном и том же значении может иметь разные семантические описания (все в одинаковой мере правильные), служащие разным целям?» [45, с. 56].
Традиционно термин по отношению к общеупотребительному слову рассматривается как омоним. В исследованиях новейшего времени, например, в работе Д.В. Качурина, отмечается, что «в языковой реальности имеет место шкала семантической связи между двумя значениями, крайними точками которой являются омонимия и полисемия, и значительная часть рассматриваемых явлений распределяется между этими полюсами» [19, с. 5]. Мы солидарны с мнением В.А. Татаринова, который пишет, что «квалификация одного и того же термина в терминосистеме и в общелитературном языке как слов-омонимов является, по всей вероятности, упрощением. Как минимум, исследованию должен подвергаться каждый случай детерминологизации (равно как и терминологизации), чтобы можно было говорить о сохранении или разрыве семантических связей» [37, с. 140].
Рассмотрим в качестве примера термин сбор в его отношении к формально тождественному общеупотребительному слову. Пункт 2 ст. 8 Налогового кодекса РФ гласит: «Под сбором понимается обязательный взнос, взимаемый с организаций и физических лиц, уплата которого является одним из условий совершения в отношении плательщиков сборов государственными органами, органами местного самоуправления, иными уполномоченными органами и должностными лицами юридически значимых действий, включая предоставление определенных прав или выдачу разрешений (лицензий), либо уплата которого обусловлена осуществлением в пределах территории, на которой введен сбор, отдельных видов предпринимательской деятельности» [25]. Термин налогового права образован на основе одного из лексико-семантических вариантов общеупотребительного полисеманта сбор - «взимаемые отчисления» [12]. Сравнение данных дефиниций позволяет говорить о двойном коди-
ровании информации (общеязыковой и собственно терминологической) ш х в производном правовом термине. Таким образом, специфика производ- ¡5 & ного правового термина, образованного на основе общеупотребитель- 1
о
ного слова, заключается в наращении дополнительных смысловых ком- § понентов, отражающих установленные законом нормы регулирования © соответствующих правоотношений. В то же время преодоления границ полисемии не происходит, значения тесно связаны, следовательно, сбор в юридическом понимании можно рассматривать как гипоним общеупотребительного.
В свою очередь, утрата промежуточного, объединяющего звена является одним из механизмов омонимии. Так, показательным является образование омонимов дача как действие по глаголу дать (дача взятки, дача показаний, дача заключения [39]) и дача как «загородный дом (обычно с земельным участком), предназначенный для летнего отдыха» [12], также восходящее к глаголу дать («дарованная князем земля» [40, с. 486]). В настоящее время омонимия данных лексем не вызывает сомнений. Как указывает Ю.Д. Апресян, «омонимами могут быть признаны лишь такие фонетически совпадающие слова, связь между значениями которых (материализующаяся в общих семантических компонентах) не обнаруживается ни на одном шаге толкования» [4, с. 116].
Лексическая омонимия и полисемия внутриотраслевых и межотраслевых терминов
Межотраслевыми называют термины, номинирующие предметы, явления, процессы, относящиеся к различным областям знания. В силу деления системы права на отрасли принято также говорить о межотраслевых правовых терминах. Однако мы будем называть последние внутриотраслевыми, чтобы подчеркнуть принадлежность термина к правовой сфере.
Довольно распространенной точкой зрения является признание всех межотраслевых терминов омонимами: «если два термина совпадают в плане выражения, но отличаются в плане содержания, данное явление рассматривается как пример полисемии в рамках одной терминологической системы, и как омонимия в разных терминосистемах» [46, с. 98]. Однако и здесь необходим, на наш взгляд, дифференцированный подход.
Механизмы появления лексических омонимов в языке права те же, что и в естественном языке, однако в целом их набор ограничен.
Так, в нормативных правовых актах функционируют омонимы, возникшие в результате совпадения исконных и заимствованных слов. Например, омонимами являются исконное брак в семейном праве (заключение
ш брака [33]) и заимствованное из немецкого языка через польский слово ^ брак (дефект) в трудовом праве (продукция, оказавшаяся браком [38]).
Причиной появления омонимов может послужить совпадение слов, й заимствованных из одного или из разных языков, но в разных значениях. Подобный механизм реализуется в лексемах рейд (из английского -набег), например: рейд сотрудников ГИБДД [3] и рейд (из голландского - водное пространство в гавани), например: рейды, которыми обычно пользуются для погрузки, разгрузки и якорной стоянки судов [20].
Кроме того, одним из механизмов образования омонимов является утрата промежуточного, объединяющего звена. В ст. 9 Федерального закона от 15.08.1996 № 114-ФЗ используется лексема пол, предполагающая указание на гендерную принадлежность гражданина: «Для оформления паспорта гражданин Российской Федерации в письменном заявлении о выдаче паспорта установленного образца должен указать свои фамилию, имя, отчество (в том числе ранее имевшиеся), пол, дату и место рождения, место жительства, место работы (службы, учебы) в течение последних десяти лет и представить основной документ, удостоверяющий его личность» [42]. В то же время в русском языке есть слово пол, означающее «нижний настил в помещении» [12], которое также встречается в нормативных правовых актах, например: покрытия полов [41]. Слова пол (гендерная характеристика) и пол (настил), как указывает М. Фасмер, ссылаясь на Р.Ф. Брандта, могут быть связаны этимологически [40, с. 306], однако в настоящее время их значения воспринимаются носителями языка как не связанные каким-либо общим семантическим компонентом.
Таким образом, в языке права закономерно функционируют межотраслевые и внутриотраслевые термины, значения которых при совпадении означающего никак не связаны либо отдалены настолько, что в них трудно выявить какой-либо общий компонент, иными словами, лексические омонимы. Их разграничение в тексте правовых актов осуществляется благодаря контексту.
В то же время статус отдельных внутриотраслевых терминов по-разному оценивается учеными. Характерным в этом отношении примером могут стать, на наш взгляд, терминологические сочетания отвод судьи и отвод земли. В первом случае подразумевается отстранение от участия в судебном заседании судьи (прокурора, следователя или другого официального лица) в связи с его личной заинтересованностью в исходе дела; во втором - выделение, предоставление в пользование земли (земельного участка). В ряде исследований, в частности, в статье Т.Б. Земляной, эти термины рассматриваются как «принципиально разные понятия, выра-
жаемые внешне одним словом» [15, с. 56], иными словами, - омонимы. ш х Отметим, что и отдельные специалисты, имеющие непосредственное ¡5 & отношение к языку права, воспринимают эти терминологические сочета- 1
о
ния как омонимичные, подтверждение чему мы находим в разделе «Осо- § бенности юридического языка» Интернет-журнала Ассоциации юристов © Приморья «Закон. Журнал для прокуроров и следователей» [13]. В этом, на наш взгляд, можно усмотреть свидетельство того, что отвод судьи и отвод земли, действительно, стремятся к семантическому пределу, однако мы считаем, что на данном этапе функционирования они остаются в пределах полисемии.
В толковом словаре Т.Ф. Ефремовой все значения слова отвод подаются в рамках одной статьи: «Отвод, м. 1) Сопровождение и доставка кого-л. куда-л. 2) Перемещение или изменение направления движения чего-л. 3) а) Непринятие или устранение кого-л., чего-л. как неподходящего, несоответствующего чему-л. б) Требование одной из сторон об отстранении свидетеля, судьи, прокурора и т.п. от участия в судебном процессе при наличии оснований считать их пристрастными; заявление протеста.
4) Назначение, передача чего-л. в пользование, в распоряжение кому-л.
5) Ответвление в трубе, в кабеле, в радио- и электросети и т.п. 6) Один из двух изогнутых брусьев, отходящих под углом от передка шире верхней грядки и служащих для устройства более широкой поверхности саней и для придания им устойчивости (в санях)» [12].
В словообразовательном отношении слово отвод представляет собой девербатив, образованный безаффиксным способом от глагола отвести и демонстрирующий тип отраженной и развитой полисемии. Так, интересующее нас значение 3б, вошедшее в состав терминологического сочетания отвод судьи, образовано от значения глагола «6. кого-то (от чего-то). Отвлечь, отдалить от чего-л., не допустить до чего-л.», а значение девер-батива 4, включенное в сочетание «отвод земли» - от значения «9. что (кому). Назначить, предоставить в пользование, в распоряжение, предназначить для чего-либо» [35, с. 468].
Рассматриваемые нами терминологические сочетания отвод судьи и отвод земель обозначают разные юридические процедуры, однако в их семантической структуре представляется возможным выявить общий смысловой компонент, инвариантное значение: «отделение А от В». Под инвариантом вслед за С.А. Песиной мы понимаем «абстрактную языковую сущность, включающую совокупность семантических компонентов, которые в одной из своих конфигураций лежат в основе всех или ряда ЛСВ, составляющих семантическую структуру слова в соответствии с интуицией среднего носителя языка» [27, с. 23]. Так, отвод участка пред-
ш полагает его отделение от общего фонда земель, а отвод судьи подразуме-^ вает его «отделение» от общего числа участников судебного процесса. В связи с этим полагаем, что в настоящее время преждевременно говорить й о разрыве семантических связей значений лексемы отвод, входящей в терминологические сочетания отвод судьи и отвод земель.
Как известно, механизмами развития многозначности в естественном языке являются метафорический перенос и метонимический сдвиг. В языке права наиболее продуктивными являются модели полисемии внутриотраслевой терминологии, основанные на метонимическом переносе. Одной из характерных черт метонимического переноса является регулярность. Типы регулярной многозначности в русском языке подробно описаны в работе Ю.Д. Апресяна [4]. В языке права регулярная полисемия обнаруживается, прежде всего, среди имен существительных отглагольного происхождения. На данном этапе исследования нами выявлены следующие наиболее частотные в текстах правовых документов типы регулярной полисемии девербативов:
1. Состояние - причина состояния.
Например: ограничение конкуренции [44] - наложить ограничение (запрет) [43].
2. Действие (процесс) - результат действия.
Например: «Лицо, осуществившее самовольную постройку, не приобретает на нее право собственности. Оно не вправе распоряжаться постройкой - продавать, дарить, сдавать в аренду, совершать другие сделки.
Самовольная постройка подлежит сносу осуществившим ее лицом либо за его счет, кроме случаев, предусмотренных пунктом 3 настоящей статьи» [11]. В приведенном фрагменте из Гражданского Кодекса РФ лексема постройка сначала выступает в значении действия по значению глагола построить, т.е. производить строительные работы по сооружению чего-либо, на что, в частности, указывает причастие осуществившее. Далее слово постройка дважды употребляется в значении результата действия, т.е. того, что построено, сооружения.
3. Действие - документ.
Например: постановление приговора (вынесение) - постановление суда (документ); обращение с иском - обращение письменное (документ).
Семантическая структура девербативов является сложной, включает как именные, так и глагольные категории, что усиливает потенциал развития полисемии. При этом семантическое единство полисемичного слова не разрушается. Таким образом, следует согласиться с мнением М.В. Зимовой, которая пишет, что «отличия терминологии с точки зре-
f
49
OJ X
О О
X ©
Библиографический список
1. Абаев В.И. О подаче омонимов в словаре // Вопросы языкознания. 1956. № 3. С. 31-43.
2. Апалько И. Ю. Когнитивные, семиотические и прагматические основания формирования предметной области «защита информации»: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Ростов-н/Д., 2013.
3. Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 13.11.2014 № 43-АПУ14-17. URL: http://basexonsultantra/cons/cgi/online.cgi?req=doc; base=ARB;n=417669 (дата обращения: 23.12.2014).
4. Апресян Ю.Д. Избр. тр. Т. 1. Лексическая семантика (синонимические средства языка). 2-е изд., испр., доп. М., 1975.
5. Бодуэн де Куртенэ А. Избр. тр. по общему языкознанию. Т. 2. М., 1963.
6. Виноградов В.В. Об омонимии в русской лексикографической традиции // Виноградов В.В. Избр. тр.. Лексикология и лексикография. М., 1977.
7. Володина М.Н. Когнитивно-информационная природа термина (на материале терминологии средств массовой информации). М., 2000.
8. Гак В.Г. Языковые преобразования. М., 1998. .
9. Голев Н.Д. Научные и правовые термины в аспекте стихийного функционировании языка: соображения для дискуссии. URL: http://konference.siberia-expert.com/publ/konferencija_2012/doklad_s_obsuzhdeniem_na_sajte/golev_n_d_ nauchnye_i_pravovye_terminy_v_aspekte_stikhjnogo_funkcionirovanii_jazyka_ soobrazhenija_dlja_diskussii/5-1-0-129 (дата обращения: 23.08.2014).
10. Голев Н.Д. Юридический аспект языка в лингвистическом освещении // Юрислингвистика-1. Проблемы и перспективы. Барнаул, 1999. С. 11-58.
11. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 22.10.2014).
12. Ефремова Т.Ф. Новый толково-словообразовательный словарь русского языка. М., 2000.
ния проблемы многозначности следует искать не в отрицании полисемии в пользу омонимии, а в расширении представлений об источниках формирования полисемии» [16].
Выводы
Наличие в семантической структуре юридического термина смысловых компонентов, сознательно устанавливаемых законодателем, обусловливает противопоставление правовых терминов общеупотребительной лексике. Однако это не дает оснований рассматривать все неоднозначные юридические термины как исключительно омонимичные структуры. На наш взгляд, необходим дифференцированный подход, учитывающий этимологические связи и степень близости/расхождения значений в синхронии. Полагаем, что подобный подход позволит более точно определить статус межсистемных и межотраслевых единиц, функционирующих в языке права.
13. Закон. Журнал для прокуроров и следователей. URL: http://law.vl.ru/com-i ments/show_article (дата обращения: 23.08.2014).
S 14. Зализняк А. А. Многозначность в языке и способы ее представления. М.,
| 2006.
^ 15. Земляная Т.Б., Павлычева О.Н. Факторы формирования юридических тер-
минов // Журнал научно-педагогической информации. 2010. № 8. С. 31-58.
16. Зимовая М. В. Многозначимость в терминологии: Дис. ... канд. филол. наук. Орел, 2010.
17. Ивина Л.В. Лингво-когнитивные основы анализа отраслевых терминоси-стем (на примере англоязычной терминологии венчурного финансирования). М., 2003.
18. Карцевский С.О. Об асимметричном дуализме лингвистического знака // Звегинцев В.А. История языкознания Х1Х-ХХ вв. в очерках и извлечениях. 3-е изд. Ч. 2. М., 1965. С. 85-93.
19. Качурин Д.В. Проблема разграничения омонимии и полисемии применительно к практике составления толковых словарей: Дис. ... канд. филол. наук. М., 2014.
20. Конвенция Организации Объединенных Наций по морскому праву (UNCLOS) (заключена в г. Монтего-Бее 10.12.1982) (с изм. от 23.07.1994).
21. Кошелев А.Д. О референциальном подходе к лексической полисемии // Язык и мысль: Совр. когнитивная лингвистика / Сост. А.А. Кибрик, А.Д. Кошелев; Ред. А.А. Кибрик, А.Д. Кошелев, А.В. Кравченко, Ю.В. Мазурова, О.В. Федорова. М., 2015. С. 287-349.
22. Курасова Е.В. Семантические неологизмы общественно-политической сферы в русском языке новейшего периода: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Воронеж, 2006.
23. Лебедева Н.Б. О метаязыковом сознании юристов и предмете юрислин-гвистики (к постановке проблемы) // Юрислингвистика-2: Русский язык в его естественном и юридическом бытии: Межвузовский сб. научных тр. / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул, 2000. С. 49-64.
24. Мельчук И.А. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл Текст». Ч. 1. Семантика, синтаксис. М., 1974.
25. Налоговый кодекс Российской Федерации (часть первая) от 31.07.1998 № 146-ФЗ (ред. от 08.03.2015).
26. Падучева Е.В. Динамические модели в семантике лексики. М., 2004.
27. Песина С.А. Слово в когнитивном аспекте: Монография. М., 2011.
28. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике: В 4 т. М., 1958. Т. 1-2.
29. Рахилина Е.В. Когнитивная семантика: история, персоналии, идеи, результаты // Семиотика и информатика. Вып. 36. 1998. С. 274-323.
30. Реформатский А. А. Введение в языковедение. М., 1996.
31. Рыженкова Т.В. Специфика процесса транстерминологизации в отраслевой терминосистеме: На материале русской и английской терминологии правоведения: Дис. ... канд. филол. наук. Волгоград, 2001.
32. Савельева О.В. Формирование лексико-семантических связей в экономической терминологии современного французского языка: На примере производных латинского mercatus: Дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2003.
33. Семейный кодекс Российской Федерации (СК РФ) от 29.12.1995 № 223-Ф3 ф х (ред. от 04.11.2014) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.01.2015). | |
34. Современный русский язык: Учебник для бакалавров / П.А. Лекант и др.; ^ 1 Под ред. П.А. Леканта. 5-е изд. М., 2013. о
35. Современный толковый словарь русского языка / Гл. ред. С.А. Кузнецов. § СПб., 2002. ©
36. Старостина С.В. Сопоставительный анализ лексических и терминологических единиц по теории кооперации: На материале английского и русского языков: Дис. ... канд. филол. наук. М., 2004.
37. Татаринов В. Терминологическая лексика русского языка: Эволюция проблем и аспектов изучения // Русский язык в современном обществе: Функциональные и статусные характеристики / Отв. ред. Опарина Е.О., Казак Е.А. М., 2006. С. 133-164.
38. Трудовой кодекс РФ (ТК РФ) от 30.12.2001 (ред. от 31.12.2014) № 197 ФЗ.
39. Уголовный кодекс Российской Федерации (УК РФ) от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 21.07.2014) (с изм. и доп., вступ. в силу с 04.08.2014).
40. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. / Пер. с нем. и доп. О.Н. Трубачева. Т. 3 Муза-Сят. 4-е изд. М., 2003.
41. Федеральный закон от 22.07.2008 № 123-ФЗ (ред. от 23.06.2014) «Технический регламент о требованиях пожарной безопасности» (с изм. и доп., вступ. в силу с 13.07.2014)
42. Федеральный закон от 25.07.2002 № 114-ФЗ (ред. от 21.07.2014 с изменениями, вступившими в силу с 02.08.2014) «О противодействии экстремистской деятельности».
43. Федеральный закон от 25.12.2008 № 273-ФЗ (ред. от 22.12.2014) «О противодействии коррупции».
44. Федеральный закон от 26.07.2006 № 135-ФЗ (ред. от 21.07.2014) «О защите конкуренции» (26 июля 2006 г.).
45. Филлмор Ч. Дж. Об организации семантической информации в словаре // Новое в зарубежной лингвистике / Под ред. Т.С. Зевахиной, Б.Ю. Городецкого. Вып. 14: Проблемы и методы лексикографии. М., 1983.
46. Шетле Т.В. К вопросу о системности терминологии банковского дела // Язык, сознание, коммуникация: Сб. ст. / Отв. ред. В.В. Красных, А.И. Изотов. М., 2007. Вып. 35. С. 87-103.
47. Щерба Л.В. Избр. работы по языкознанию и фонетике: В 2 т. / Отв. ред. М.И. Матусевич. Л., 1958. Т. 1.
