CC BY
25
КНИГОВЕДЕНИЕ
HecmmiK Омского университета, 2000. N.3. С.61-66. © Омский государственный университет, 2GÜÜ
УДК 656.886
РАСПРОСТРАНЕНИЕ ПЕЧАТИ В МЕСТАХ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ В 1920-Х ГГ. (ЗАПАДНО-СИБИРСКИИ
РЕГИОН)
М.Г. Потапов
Государственная публичная научно-техническая библиотека СО РАН 630200, Новосибирск, Восход, 15
Получена 5 июня 2000 г.
Author discussed some aspect of process of sreading of press works ih puson's in the West Subiria in 1920's year's.
В настоящее время фактов, свидетельствующих о распространении произведений печати в местах лишения свободы Западно-Сибирского региона, опубликовано не так уж много. Применительно к вопросу об актуальности проблемы можно говорить о сведениях в работах, в которых рассматриваются материалы из истории книжного дела Восточной Сибири и Дальнего Востока [И-
Проведенный впервые анализ ряда архивных документов Государственного архива Новосибирской области (далее ГАНО) и Государственного архива Российской Федерации {далее ГА РФ) (фонд 4042 "Главное управление местами заключения НКВД СССР (ГУМЗ)") позволил установить некоторые факты распространении произведений печати и органами управления мест лишения свободы Западно-Сибирского региона. Распространение и использование произведений печати в местах лишения свободы на территории Западной Сибири в 1920-е годы представляет собой интересную страницу истории учреждений, подведомственных Главному управлению мест заключения. Изученные архивные материалы показывают, что различные органы управления местами лишения свободы в процессе проведения политико-просветительной и учебно-воспитательной работы в среде осужденных использовали книгу как инструмент идеологического воздействия на сознание осужденных. Целью такого воздействия было перевоспитание осужденных, чтобы они признали свою вину и превратились в массу, полезную режиму. Несмотря на то, что организация и
руководство политико-просветительной, учебно-воспитательной работой передавалась из одного ведомства в другое, функции идеологического воздействия на сознание осужденных с использованием книги были неизменными.
3 апреля 1922 года по постановлению Совета Народных Комиссаров (СНК) организация культурно-просветительной работы в местах лишения работы была передана из ведения Народного Комиссариата Просвещения в ведение Народного Комиссариата Юстиции (PIK(О). В этой связи в Главном управлении местами заключения (ГУМЗ) была разработана и принята инструкция "О порядке проведения в жизнь Постановления СНК от 03.04.1.922 г.". В инструкции, в частности, устанавливалось, что методическое руководство работой библиотек, имеющихся в местах лишения свободы, организация работы учебно-воспитательных частей (УВЧ) мест лишения свободы, обеспечение их библиографическими списками и указателями по вновь входящей литературе должно было осуществляться органами политического просвещения. В последующие годы принимались аналогичные решения. Например, заместитель председателя Главного управления политического просвещения В, Мещеряков в январе 1923 года направил в ГУМЗ указание о том, что в соответствии с инструкцией за JY°4790, изданной в развитие и разъясие-пие постановления СНК от 03.04.1922 года, всей политико-просветительной работой среди осужденных должны руководить органы политпросвета на местах. Эти органы были обязаны оказывать содействие в снабжении мест лишения
М. Г. Потапов
свободы библиографическими списками, каталогами книг и осуществлять контроль за политико-просветительной работой среди заключенных. Органам политического просвещения следовало содействовать учебно-воспитательным частям мест лишения свободы в приобретении за их счет книг, а также учебных и наглядных пособий. Все имеющиеся в местах лишения свободы издания использовались для продолжения учебно-воспитательно го процесса и политического просвещения осужденных. Культурно-просветительная работа проводилась в форме как школьной, так и внешкольной работы, которая была в основном направлена на ликвидацию безграмотности осужденных. Функционирование библиотек в местах лишения свободы относилось к внешкольной работе среди заключенных [2].
Учебно-воспитательный процесс в местах лишения свободы осуществлялся под общим руководством, контролем и надзором Центрального исправительно-трудового отдела (ЦИТО) НКЮ. В своей работе сотрудники УВЧ должны были следовать программам, инструкциям и методическим рекомендациям Главного управления политического просвещения. ЦИТО НКЮ следовало присылать в Главное управление отчеты о своей работе в области политического просвещения осужденных по отдельным губерниям и областям. С этой целью начальником ГУМЗ Е. Ширвиндом было направлено указание в губернские и областные управления местами лишения свободы с предложением представить к 15.01.1923 года отчеты о нолитико-просветитслыюй и учебно-воспитатель ной работе среди заключенных [3]. В частности, руководителям мест лишения свободы предлагалось ответить на следующие вопросы: как осужденные относятся к политическому просвещению? кто проводит занятия по политической грамоте? как функционируют библиотеки? сколько книг имеется в библиотеках? сколько книг было приобретено за отчетный период и по каким отраслям знания? какое количество осужденных пользовалось библиотекой и сколько книг прочитано ими? какая заведена в библиотеке система каталогизации и распределения книг? принята ли десятичная система с размещением книг по "КЕТТЕРУ" или иная? есть ли печатный орган по производству и выпуску каких-либо изданий? Если таковые были в местах заключения, то необходимо было прислать их номера. Сотрудники учебно-воспитательных частей должны были работать также и во взаимодействии с местными органами политического просвещения, которые имели право контролировать, политико-просветительную работу сотрудников УВЧ среди осужденных [4].
24 июня 1922 года состоялось совместное совещание работников Главного управления политического просвещения и НКЮ. На этом совещании отмечалась важность пол. и т и к о -просветительной и учебно-воспитательной работы среди осужденных, недопустимость изъятия книг из библиотек, говорилось о необходимости создания сети губернских и областных издательств и книжных магазинов [5]. О недопустимости изъятия книг из библиотек мест лшиения свободы высказывались на атом совещании только представители НКЮ. Дело в том, что именно с созданием в Наркомлрос.е Политико-просветительного отдела и связано появление первой советской инструкции по изъятию из библиотек контрреволюционной и иной враждебной советскому строю литературы. Под названием "Инструкция о пересмотре каталогов и изъятии устаревшей литературы из общественных библиотек" она была разослана на места во второй половине 1920 года [б]. В результате обмена мнениями участники совещания постановили поручить представителям НКЮ составить проект общего циркуляра, разъясняющего положения о порядке снабжения книгами мест лишения свободы, об устройстве и организации работы библиотек [7]. О недопустимости изъятия книг из библиотек участники совещания так и не пришли к единому мнению. Местным же органами юстиции предписывалось изучать вопросы, связанные с наличием в местах заключения книг, их состоянием и распространением. Так, например, по запросам губернских отделов юстиции заведующим домами принудительных работ предлагалось заполнить анкету, содержащую вопросы об источниках пополнения фондов библиотек (за счет местных средств через отделы народного образования, пролеткуль-ты), наличии переплетных мастерских в учреждениях, имеющихся в библиотеках книгах: их названиях, состоянии, использовании [8].
Анализ изученных архивных материалов позволил установить, что в 1922 году на территории Западно-Сибирского региона в местах лишения свободы функционировал ряд библиотек. В библиотеках мест лишения свободы Алтайской губернии в декабре 1922 года значилось 1112 томов. В библиотеках мест лишения свободы Ново-Николаевской губернии числилось 806 книг. В Омской губернии имелось 1453 экземпляров. В Томской губернии - 4676 книг. В Тюменской губернии - 2925 книг [9]. Таким образом, всего в библиотеках мест заключения по губерниям Западно-Сибирского региона в декабре 1922 году было 10 972 книг. В архивах есть сведения об учебно-воспитательной работе среди заключенных практически по каждому месту лишения свободы. Например, в библиотеке Вийского места
заключения Алтайской губернии о январе 1922 г. общее количество книг было 460. Из них по политическим наукам - 110; истории - 15, беллетристике - 240, естествознанию - 20, прикладным наукам -- 75. Число читателей библиотеки составляло 400 человек. Книги выдавались заключенным в библиотеке в январе 1922 года 600 раз. В числе сотрудников УВЧ, занимавшихся библиотечным обслуживанием, только двое было вольнонаемных, а остальные 29 человек - заключенные [10]. Можно привести и иные сведения о фондах библиотек мест заключения. Так, в библиотеке Тарского дома принудительных работ Омской губернии в январе 1922 года было 334 книги. Из них по политическим наукам - 240 книг; беллетристике - 94. Книги выдавались из библиотеки заключенным 86 раз. Произведения печати читали в камерах, так как общего помещения для чтения не было [11]. Аналогичные сведения в архивах имеются и по другим местам лишения свободы Западно-Сибирского региона в 1922 году [12]. Необходимо также отметить, что из 1.5 мест лишения свободы Западно-Сибирского региона в 1922 году не было библиотек только в Змеиногорском месте заключения Алтайской губернии и в Каииском исправительном доме Ново-Николаевской губернии [13].
Из количественных показателей о книгах., имевшихся в библиотеках мест заключения Западно-Сибирского региона, за январь, февраль и июль 1922 г., можно сделать вывод, что общее их количество и число читателей постоянно менялось. Например, в январе 1922 г. в библиотеках мест заключения Западно-Сибирского региона было всего 9748 книг. Число читателей составляло 1135 заключенных [14]. В феврале насчитывалось уже 10811 книг, а число читателей возросло до 1660 человек [15]. В июле того же года количество кушг снизилось до 1*295 экземпляров, а число читателей до 803 человек [16]. Менялась и тематика книг. Например, по политическим наукам в январе 1922 г. в библиотеках мест лишения свободы Западно-Сибирского региона числилось 1352 книги, в феврале - 1897 книг, а в июле -всего было 466 книг. В названных библиотеках имелись книги по истории, беллетристике, естествознанию и прикладным наукам. Больше всего в январе 1922 г. в местах заключения Западно-Сибирского региона было книг по беллетристике
- 4132. Далее по количеству были книги по политическим наукам - 1352. По естествознанию было 1025 экземпляров, по прикладным наукам
- 857 и но истории - 470. Такое же примерно соотношение книг по количественному составу сохраняется и в июле 1922 года, несмотря на то, что общее количество экземпляров книг в библиотеках мест заключения Западно-Сибирского
региона снизилось. Тем не менее в декабре 1922 г. книжные фонды в библиотеках мест заключения вновь возросли до 9292 экземпляров [17]. Больше всего книг, в соотношении с другими библиотеками мест заключения Западно-Сибирского региона, было в библиотеке Томского исправительно-трудового дома Я'2. Заключенные здесь читали книг, однако меньше, чем в Барнаульском доме заключенных, где заключенных, читающих книги, было почти в два раза больше, чем книг в библиотеке [18]. В местах заключения проводились громкие чтения брошюр по сельскому хозяйству, удобрениям для повышения урожаев, астрономии, политике [19]. Отношение заключенных к книге было различным. Многие не только читали, по и портили и даже иногда уничтожали книги, которые были переданы им, например, отделами народного образования. В таких случаях этими отделами предъявлялись иски к администрации мест заключения, и по решению народных районных судов взыскивалась стоимость книг, исчисляемая золотом по курсу рубля того времени [20].
Характеризуя читателей-заключенных, нельзя не учитывать их общий социальный состав, виды преступлений, которые они совершили, сроки лишения свободы. По материалам ГУМЗ Российской республики, пенитенциарная система в 1923 году характеризовалась следующим образом. Всего в России было 285 мест заключения, которые были рассчитаны на 61088 заключенных, но фактически и них содержалось 72 728 заключенных [21]. Таким образом, места заключения России были переполнены. Больше всего в местах заключения находилось так называемых "зажиточных" крестьян, которые составляли 30,7% от общего числа заключенных [22]. В местах лишения свободы находились рабочие, служащие, интеллигенция, военнослужащие. Значительное число заключенных имели непродолжительные сроки лишения свободы (до 6 месяцев лишения свободы - 26,6% от общего числа заключенных, от 6 месяцев до 1 года -28,4%, от 1 года до 2 лет - 23,5%). К расстрелу было приговорено 9,3% от общего числа заключенных [23]. Таким образом, в местах лишения свободы каждые 2 года менялся состав заключенных более чем на 70%. Среди заключенных в указанный период 10% составляли рецидивисты (совершившие повторные и тяжкие преступления) [24]. Всего 40% от общего числа заключенных работали в мастерских, по хозяйственному обслуживанию, на так называемых "внешних", предположительно сельскохозяйственных, работах. Из этого количества 23% заключенных занимались культурно-просветительной, в том числе библиотечной работой [25]. Количество так
64
М.Г. Потапов
называемых "вольнонаемных'' работников, занимавшихся культурно-просветительной, в том числе и библиотечной деятельностью, было гораздо меньше, чем число заключенных, занимавшихся этой же работой. Например, в 197 местах заключения России 1736 человек занимались культурно-просветительной работой. Среди них 367 "вольнонаемных" сотрудников и 1369 заключенных, что составляло 80% от общего числа таких работников [26].
Заключенные не только принимали участие в работе библиотек, но разрабатывали и предлагали издавать пособия для служащих мест заключения по пенитенциарному делу. Заключенный Ордынской колонии профессор Малиновский в мае 1923 года обратился в ГУМЗ с докладной запиской о необходимости составления и издания "Руководства по пенитенциарному делу" для служащих в местах лишения свободы и для служащих в управлениях мест лишения свободы [27]. На эту докладную записку консультантом культурно-просветительного подотдела ГУМЗ было составлено заключение, в котором отмечалось, что основная мысль профессора Малиновского о необходимости составления и издания "Руководства по пенитенциарному делу" для служащих в местах .лишения свободы не является новой для ГУМЗ. Далее в этом документе отмечалось, что невежество в области пенитенциарной политики среди работников мест лишения свободы являлось очень большим злом и подчас приводило к извращению циркуляров и распоряжений центра, поэтому предложение профессора Малиновского о составлении и издании " Руководства по пенитенциарному делу" являлось настоятельной необходимостью. Заведующий культурно-просветительным подотделом ГУМЗ обратился в Московскую распределительную комиссию с просьбой откомандировать заключенного профессора Малиновского для работы в культурно-просветительном подотделе ГУМЗ [28], но по постановлению Главного политического управления (ГПУ) ему в этом было отказано [29].
В ГУМЗ составлялись сметы расходов на нужды учебно-воспитательных частей мест заключения. В этих сметах указывалось: какие книги необходимо было купить, их количество и общая сумма расходов на приобретение. Например, в одной из смет указываются книги для чтения (авт. Зельцер и Элькин), которые надо было приобрести (200 экземпляров для всех библиотек мест заключения России). Цена одного экземпляра данной книги составляла 30 копеек, цена определялась по прейскуранту торгового сектора государственного издательства. В смете перечислено более 20 наименований книг и более 1500
их экземпляров. В основном это были учебники. Буквари - Вахтерева, арифметика - Ивлева, задачники - Зенченко, география - Кубера, природоведение - Ускова, история - Покровского, "политграмота" - Яголовского, очерки но история культуры - Техтерева. Общая стоимость книг по смете расходов составляла 1200 рублей. Книги эти приобретались для всех библиотечных фондов из расчета 200 экземпляров на одно место заключения [30].
Наряду с формированием библиотечных фондов в местах лишения свободы продолжается процесс по изъятию "ненужных" книг. В июле 1923 г. 1 лавиолитпросвет за подписью Н.К. Крупской рассылает на места новую "Инструкцию о пересмотре книжного состава библиотек и изъятии контрреволюционной и антихудожественной литературы". В октябре того же года ЦК РКП (б) издает циркуляр "Об усилении партийного влияния на работу библиотек, устанавливающий контроль агитационно-просветительных отделов партии за работой библиотек [31]. Такая же работа проводилась и в местах лишения свободы. Например, в сентябре 1924 года инспектор культурно-просветительной части ГУМЗ сделал запрос в Главное управление политического просвещения о необходимости прислать списки книг, подлежащих изъятию из народных библиотек, и, в частности, из библиотек мест заключения [32]. Подлежали изъятию по отделу философии - сочинения Декарта, Канта, Маха, Платона, Спенсера, Шопенгауэра; по отделу религии - Евангелие, Коран, Талмуд; по отделу психологии - труды Введенского, Гар-дипга, Джемса, Тэна "и т. п." - прибавлено в циркуляре [33].
К 1925 г. в системе мест лишения свободы Западно-Сибирского региона были образованы сельскохозяйственные отдельные лагерные пункты (ОЛИ). Они снабжались незначительными по объему фондов библиотеками-передвижками, частично школьными пособиями [34]. Органами народного образования Сибирского края в летнее время среди заключенных проводились культурно-воспитательная работа, беседы, велась работа по ликвидации безграмотности, организовывались читки газет. Но после тяжелого трудового дня, проведенного в поле, заключенные иногда, по некоторым сведениям, от подобных мероприятий отказывались [35].
Большой спрос на книжные издания со стороны заключенных был в местах лишения свободы, расположенных в городах. Однако удовлетворить его полностью было невозможно из-за отсутствия достаточного количества книг [36]. Поэтому не только в первой половине 1920-х годов, но и в последующем этой проблеме уделя-
стся внимание. В 1926 году в местах заключения Западно-Сибирского региона продолжают формироваться библиотечные фонды. Необходимо отметить, что формирование библиотечных фондов в местах лишения свободы осуществлялось в результате деятельности соответствующих органов государства. Однако этот процесс не мог не затрагивать и самих заключенных. Например, из доклада начальника исправительно-трудового дома №1 от 27 октября 1926 г. "О деятельности и состоянии Новосибирского исправительно-трудового дома №Г' видно, что библиотека насчитывала около 800 изданий. Число абонентов к отчетному периоду составляло 387 человек. Книги в этой библиотеке ранее хранились в беспорядке, многие из них требовали починки. С целью приведения библиотеки в порядок сотрудники учебно-воспитательной части организовали переплетную мастерскую, в которой на средства, полученные путем постановок заключенными платных спектаклей, удалось переплести книги [37]. В Новосибирском исправительно-трудовом доме №2 в начале 1926 г. библиотечный фонд состоял из 686 книг. Здесь были книги но общественно-политической тематике - 166 экземпляров, беллетристика составляла 280 единиц хранения. Книги в этой библиотеке выдавались для заключенных, содержащихся в камерах, два раза в неделю, а для заключенных, работающих в цехах, ежедневно. Большинство книг было без переплетов. С этой целью в клубе ИТД №2 была организована переплетная мастерская, которая содержалась за счет внесметных поступлений учебно-воспитательной части. Число абонентов в библиотеке ИТД №2 составляло 289 человек. За этот же период в библиотеку ИТД №2 поступило 2102 экземпляра газет и журналов. Причем 920 из них было приобретено за счет собственных денег заключенных. Число названий газет колебалось от 15 до 20. В работе библиотеки помогал библиотечный кружок из числа заключенных [38].
В 1926 году продолжался процесс но изъятию книг из библиотек мест лишения свободы. Например, органами политпросвета Сибирского края в первом полугодии 1926 г. была проведена проверка всех библиотечных фондов в местах заключения Западно-Сибирского региона. В результате проверки из библиотек были изъяты книги "несовременного" содержания и пришедшие в негодность [39].
В изученных автором статьях и архивных документах есть сведения не только о библиотеках, но и о типографиях мест заключения, которые выпускали произведения печати. Так, в октябре 1925 г. комиссия, специально созданная по распоряжению начальника Ново-Николаевского
(так в тексте документа) ИТД №1, осматривала и определяла техническое состояние имеющейся в этом исправительно-трудовом доме типографии [40]. Из архивных материалов следует, что это было одноэтажное кирпичное строение, которому требовался ремонт. К сожалению, в приведенном документе нет сведений о техническом оборудовании типографии и тех изданиях, которые в ней выпускались. Кроме типографии в ИТД №1 Ново-Николаевска, были типографии и в других местах, заключения Западно-Сибирского региона [41]. Известно, что в этих типографиях изготавливались бухгалтерские книги, афиши, объявления, производился переплет книг [42]. В некоторых исправительно-трудовых домах были образованы полиграфические цеха, которые работали по заказам государственных учреждений (60%), кооперативных организаций (35%), частных лиц (5%) [43]. Из отчета краевой инспекции мест заключения Сибири за 1924-1925 гг. и 1925-1926 гг. видно, что полиграфические цеха в результате своей деятельности приносили прибыль. В 1924-1925 гг. эта прибыль составила 6 770 руб. 97 коп., а в 1925-1926 гг. - 9 175 руб. 39 коп. [44].
Проведенное исследование является первым шагом в изучении проблем по распространению произведений печати в местах лишения свободы Западно-Сибирского региона в 1920-е годы. В будущем предстоит проанализировать и дальнейшие этапы использования книги в местах заключения Сибири.
[1] См.: ПаЙчадэе С. А. Издательская деятельность и использование литературы учреждениями ОПТУ-НКВД н зоне строительства БАМ (1933-1937 гг.) // Издание и распространение книги в Сибири и на Дальнем Востоке: Сб. науч. тр. /ГПНТБ СО РАИ. Новосибирск, 1993. С. 127-152; Он же. Книга и книжное дело Дальнего Востока // Книга. Исследования и материалы. 1982. Сб. 44. С. 151-154; Он же. Книга на Дальнем Востоке в предвоенные десятилетие // Книжное дело Сибири и Дальнего Востока в годы строительства социализма. Новосибирск, 1991. С. 53-71; Он же. Издания БАМЛАГа ОПТУ-НКВД // Вторые Макушинские чтения: Tea. докл. Новосибирск, 1991. С. 152-155. Елан-цева О. П. Идеологические коммуникации тоталитарной системы; Материалы к лекции. Владивосток, 1994. 40 е.; Она же. Поэты и поэзия БАМЛАГа. Обзор документов и материалов к спецкурсу " Великие стройки сталинской эпохи". Владивосток, 1994. 60 е.; Она же. Идеологические коммуникации тоталитарной системы: Материалы к лекции. Владивосток, 1994. С. 23.
[2] ГАРФ. Ф. 4042, Оп. 4, д. 1. Л. 26; Д. 20. Л. 42. Л. 89.
[3] ГАНО. Ф. Р- 1958. Оп. 1. Д. 1. Л. 42.
[4] ГАРФ. Ф. 4042. Оп. 4. Д. 1. Л. 26, Л. 42.
[5] Там же. Л. 28.
[6] Абрамов К. И. Советская библиотечная цензура: реальность и мифы. Библиотека в контексте истории М., 1997. С. 121. См.: Сборник руководящих инструкций и положений по библиотечной работе за 1922 и 1923 гг. М., 1924. С. 79.
[7] ГАРФ. Ф. 4042. Оп. 4. Д. 1. Л. 28.
[8] ГАНО. Ф. Р-1958. Оп. 1. Д. 13. Л. 168.
[9] ГАРФ. Ф. 4042. Оп. 4. Л. 8, 3, 18, ЗО, 7, 37.
[10] Там же. Д. 9. Л. 2.
[11] Там же. Д. 142.
[12] Там же. Д. 246. Л. 246 об. Л .247. Л. 249, 263 об,, Л. 264.
[13] ГАРФ. Ф. 4042. Оп. 4. Д. 7. Л. 21.
[14] Там лее. Л. 246. Л- 246 об, Л 247. Л. 249, 263 об. Л. 264.
[15] Там же. Д. 10. Л. 2. Л. 6, 6 об., 145, 253, 255, 265 об., 266.
[16] Там же. Д. 14. Л. 3, 3 об.
[17] Там же. Д. 8. Л. 3, 18, 30, 31.
[18] Там же. Д. 9. Л. 249; Д. 14. Л. 2.
[19] Там же. Л. 133.
[20] Там же. Д. 20. Л. '259.
[21] Там же. Л. 44.
[22] Там же. Д. 20. Л. 45,
[23] Там же. Л. 48.
[24] Там же. Л. 48.
[25] Там же. Л. 48.
[26] Там же. Д. 20. Л. 259.
[27] Там же. Д. 20. Л. 124.
[28] Там же. Д. 20. Л. 162.
[29] Там же. Л. 171.
[30] Там же, Л. 153. Л. 153 об,
[31] Абрамов К.И. Советская библиотечная цензура: реальность и мифы. Библиотека в контексте истории М., 1997. С. 122.
[32] Там же. Д. 63. Л. 153.
[33] Абрамов К.И. Указ. соч. С. 123.
[34] ГАНО. Ф. Р-1958. Оп.1. Д. 107. Л. 7.
[35] Там же. Он. 2. Д. 134. Л. 70.
[36] РАНО. Ф. Р-20. Оп. 2. Д 134. Л. 62.
[37] Там лее. Д. 89. Л. 13.
[38] ГАНО. Ф. Р-1958. Оп. 1. Д. 89. Л. 47.
[39] Там же. Д. 107. Л. 7.
[40] ГАНО. Ф. Р-1958. Оп. 1. Д. 89. Л. 87.
[41] ГАНО. Ф. Р-20. Оп. 2. Д. 134. Л. 62.
[42] Там же. Л. 65.
[43] ГАНО. Ф. Р-1958. Ои. 2. Д. 89. Л. 34.
[44] ГАНО. Ф. Р-20, Оп. 2. Д. 134. Л. 76.
