CC BY
48
РАБОТА М.А. БУРАНГУЛОВА СО СКАЗИТЕЛЯМИ И НАД ЭПОСОМ «УРАЛ-БАТЫР»
| А.М. Сулейманов, З.С. Аманбаева
Ключевые слова: сэсэн-сказитель, кубаир, иртэк, мифологический эпос, искусство игры на курае.
Keywords: susan-narrator, kubair, irtek, mythological epos, art of playing the kuray.
Каждый народ свой национальный эпос называет по-своему: у русских - былина, украинцев - дума; азербайджанцев, киргизов, татар, узбеков, уйгур - дастан; турков - destan; туркмен - dessan; саха-якутов - олонхо; казахов, ногайцев - жыр; хакассов - алыптых нымах; карел -руны и т.д. Великий башкирский поэт-просветитель, этнограф, фольклорист и историк М.И. Уметбаев писал: «Старинные песни башкирского народа называются улян (елэц. - авт.). влэц - есть хикаят, то есть эпос... Все башкирские батыры воспеваются в улянах» [Уметбаев, 1984, с. 189-192]. Башкиры, как их ближайшие южные соседи казахи, в отношении и эпосов, и сказок, и легенд, и преданий, а также других жанров повествовательного фольклора раньше также применяли термин «'карhYЗ» («кархуз») - соответствующий русскому слову «старина». У южных башкир, в частности, у представителей племени Усарган этот термин до сих пор в ходу. После обращения М. Горького на Первом съезде писателей СССР (1934) с призывом изучать национальный фольклор каждого народа, башкирские фольклористы стали отдавать предпочтение термину «эпос».
Башкирский народный эпос-улян (кархуз) дошел до нас в основном в двух формах, за исключением общетюркских дастанов, а также коранического жанра кисса. Основные версии эпических памятников, как «Урал-батыр», «Идель и Яик», «Акбузат», «Идукай и Мурадым», «Мэргэн и Маянхылу», «Карас и Акша», «Билал и Дусян», «Ерэнсэ-сэсэн», «Карахакал», «Юлай и Салават», «Баик Айдар-сэсэн» сохранились целиком или преимущественно в поэтической форме, а такие, как «Заятуляк и Хыухылу», «Алпамыша и Барсынхылу», «Кузый-Курпес и Маянхылу» - в прозе, лишь некоторые перемешиваются со стихотворными куплетами. Первых принято называть кубаирами либо эпическими кубаирами, вторых - иртэками. Отметим, что сказители целиком и полностью могут повествовать не только иртэк, но и эпический кубаир. Исходя из этого и, в целом, современного состояния башкирского эпоса, А.Н. Киреев полагал, что прозаическая форма эпоса изначально
предшествует поэтической [Киреев, 1971, с. 51], а его ученик С.А. Галин писал, что, по его мнению, «стихотворная форма башкирского эпоса древнее смешанной и прозаической форм. Здесь необходимо помнить о том, что уровень развития литературы и искусства может и не соответствовать уровню развития общества» [Галин, 2004, с. 7]. Мы тоже придерживаемся этого взгляда. Не вдаваясь в историю возникновения языка, отметим лишь, что наши далекие предки, изображая, хотя и очень абстрактно, на скалах, на земле фигуры зверей или создавая зооморфные скульптурные портреты объектов своей охоты, учились охотничьему делу. Если брошенные на них камни или копья попадали в цель, то они радовались «победе», хором издавая различные звуки под ритмичные веселые прыжки. Эти звуки становились зачатками ритмически организованных слов, поэтической речи, в том числе и эпического характера. Поэтому правомерно применение термина «кубаир» или «эпический кубаир» в отношении всего эпического репертуара башкир, несмотря на то, что сегодня известны тексты не только в поэтической, но и в прозаической форме, а также тексты, представляющие собой смесь прозы и стихов, то есть «иртэки», которые возникли со временем в результате разрушения кубаира по объективным и субъективным причинам. Однако при этом надо учесть то, что помимо поэтического эпоса кубаиром принято называть одические и дидактические бессюжетные стихи, которые относятся к народной лирике. Учитывая современное состояние форм бытования национального эпоса, те сюжеты, которые сохранились полностью или частично в поэтической форме, мы правомерны отнести в одну жанровую разновидность эпического кубаира, в отношении к которым, считаем, применим термин «собственно кубаиры», а термин «иртэк» - в отношении текстов в прозе.
Самым ярким примером из древнейших башкирских мифологических эпосов, дошедших до нас и относящихся к жанровой разновидности собственно кубаир, является «Урал-батыр». Его многочисленные версии и варианты дошли до нас, то в виде отрывков, то - в сжатых сюжетах. Интересно то, что подобные примеры встречаются зачастую в форме контаминации или интертекста, включенных в состав сюжета других эпических памятников [Сулейманов, 2013, № 2, с. 55-82] Наглядным примером тому являются сжатые пересказы сюжета двух версий «Урал-батыра» старцем Тараулом и Хумай, женщиной-птицей - женой Урал-батыра, персонажами собственно кубаира «Акбузат» [Сулейманов, 2013, № 2, с. 55-57]. А некоторые полномерные самостоятельные эпические сюжеты, как «Идель и Яик», «Акбузат», «Миняй-батыр и царь Шульген» и
«Кунур-буга», в логическом и в хронологическом плане, и идейно -тематическом отношении, и по системе образов образуют продолжение «Урал-батыра» [Сулейманов, 2013, № 3, с. 3-70; № 4, с. 40-82; № 5, с. 18-53]. В последние годы стали известны варианты поэтической версии или сведения о них, среди которых особо выделяются тексты, записанные от сказительницы А.М. Усмановой, родившейся в 1930 году в ауле Утарбаево Хайбуллинского района Башкортостана. Она запомнила содержание оригинального варианта в форме иртэка версии кубаира «Урал-батыр», записанной М.А. Бурангуловым из уст Габит-сэсэна и Хамит-сэсэна. Вариант был рассказан ей отцом Мавламбирде Габдельахатовичем Турумтаевым, когда ей было около восьми-девяти лет [Султангареева, 2012, с. 208244]. Как свидетельствует уроженец аула Абубакирово того же района офицер запаса Билал Билалов, в 30-е годы прошлого века сказительница Киньябика Юланова (либо Исянбаева) из аула Верхнее Смаково Матрайского района Башкортостана «отрывками несколько вечеров рассказывала» детям этот кубаир. Позже, когда он ознакомился с содержанием эпоса по публикациям, то понял, что «оказывается, Киньябика-иняй знала [эту версию] почти слово в слово», лишь с некоторыми отклонениями [Билалов, 2012]. Из книг фольклориста А.Н. Киреева мы узнаем еще об одной прозаической версии «Урал-батыра». Но об этом речь пойдет чуть позже.
И в первой московской публикации сокращенного варианта башкирского народного эпоса «Урал-батыр» в переводе на русский язык, осуществленной И.С. Кычаковым, А.С. Мирбадалевой и А.Х. Хакимовым [ГЭНС, 1975, т. 1, с. 537], и в комментариях других последующих изданий непременно отмечается, что это «сказание записано в 1910 году [будущим] народным сэсэном М. Бурангуловым (1888-1966) от двух сэсэнов-кураистов: Габита из аула Нижнее Идри-сово Иткуловской волости Оренбургской губернии (ныне Баймакский район Башкирской АССР) и Хамита из аула Малое (или 2-е) Иткуло-во той же волости» [БНЭ, 1977, с. 477]. В дальнейших изданиях добавлены их фамилии, уточнены годы жизни. В 1987 году в комментариях к первому изданию этого эпоса на русском языке (поэтический перевод был осуществлен поэтом Газимом Шафиковым) в составе многотомного свода «Башкирское народное творчество» уточнены фамилии этих информантов. Первый сэсэн назван Габитом Аргынба-евым (1856-1921), второй - Хамитом Альмухаметовым (1861-1923) [БНТ, 1987, т. 1, с. 499].
В последующие годы стали известными детали, восполняющие информацию о Габит-сэсэне и Хамит-сэсэне. Они оказались сопле-
менниками, но лишь с той разницей, что первый был выходцем из рода Горного Бурзяна, второй же - представителем рода Степного Бурзяна, это - во-первых; во-вторых, тогда как Хамит-сэсэн и его предки были коренными местными жителями, корни Габит-сэсэна исторически берут свое начало из аула Янхары (Еянхары) - ныне Но-во-Субхангулово Бурзянского района Республики Башкортостан, граничащего с Баймакским районом. Его дед по отцу, Аргынбай, чтобы заниматься хлебопашеством, переселился в степной район [Сагитов, 1986, с. 45; Сулейманов, 2015, с. 25]. Именно поэтому в кубаире «Урал-батыр», исполненном им в паре с Хамит-сэсэном, подробно описывается местность в Бурзянском районе, где расположены Шульган-куль - Йылкысыкканкуля и пещера Шульганташ. В-третьих, сэсэны были связаны родственными отношениями: Хамит-сэсэн приходился кейэY-зятем Габит-сэсэну, последний же в отношении его был тайнага1. Оба могли импровизировать и песни, и лирические кубаиры, а также юмористические и сатирические стихи на любую тему.
Сказители мастерски владели искусством игры на национальном духовом музыкальном инструменте курай, были непременными участниками состязаний кураистов и всегда завоевывали призовые места. Так, например, Габит-сэсэн никому не уступил первенство ни в «Губернаторском байги-конкурсе» в 1912 году, прошедшем в Оренбурге в честь 100-летия Отечественной войны (1812-1814), где самое активное участие принимали 28 башкирских конных полков, ни в конкурсе в 1920 году, организованном Правительством Советского Башкортостана - первой автономной республики в составе Советской России [Бурангулов, 1995, с. 101].
Габит Аргынбаев и Хамит Альмухаметов были не только сэсэнами-исполнителями, но и сэсэнами-созидателями, импровизаторами [Сулейманов, 2015, с. 25-36]. Например, лирические стихи первого «Баит о курае» и «Баит о Хакмаре», юмористические «Приключения охотника», «Колкие слова» вошли в «Антологию башкирской поэзии» и «Антологию литературы тюрков, не входящих в Турцию» [Антология, 2001, т. 1, с. 253; TDTEA, 2004, с. 262-263].
М.А. Бурангулов не раз посещал этих сэсэнов на их родине. По словам местных жителей, в том числе правнучки Габита-сэсэна - Са-лимы-апай Альмухаметовой и местного краеведа Давлетбая Ибрагимова, заслуженного учителя Республики Башкортостан, относительно
1 Кайнага - так у башкир зять обращаются к старшему брату своей жены, а сноха (килен) - к брату своего мужа.
приезда Мухаметши-сэсэна в гости к старому знакомому Габиту-сэсэну, Хамит-сэсэн не раз приглашал их в свою яйляу-летовку, находящуюся вблизи аула 2-й Иткул и поныне называемую Хэмит йэйлэYе - Летовкой Хамита. По башкирскому народному обычаю в честь этих трех великих сэсэнов благородные баймаковцы установили памятную стелу. Потому что, по их словам, здесь из уст двух сэсэнов-родственников третий сэсэн М.А. Бурангулов записывал ряд кубаиров, в том числе какую-то часть эпоса «Урал-батыр»1.
Почему «к старому знакомому» и «какую-то часть эпоса "Урал-батыр"»? Дело в том, что М.А. Бурангулов был знаком с Габит-сэсэном еще задолго до того, как записал от него эпос «Урал-батыр». Об этом мы узнаем из его заявления к секретарю ЦК КПСС М.А. Суслову (1962 год), где есть такие слова: «Я фольклорист, с 1905 года начал собирать фольклорный материал и обрабатывать его» [НА, 1962, ф. 25, оп. 1, № 6, с. 33-84; Сулейманов, 2015, с. 196], а также из его очерка «Габит-сэсэн». В последнем он сообщил: «Впервые с ним (Габит-сэсэном. - авт.) я познакомился в 1907 году» [Бурангулов, 1995, с. 101]. Потом состоялась серия их встреч. В том же очерке М.А. Бурангулов об этом поведал следующим образом: «После этого (то есть 1907 года. - авт.) встречался я с Габит-сэсэном в 1910-1912 годах два раза в Оренбурге. [И мы] по десять дней провели вместе. [Я] прожил у него самого в 1918 году - пятнадцать дней, в 1920 году - четыре месяца» [Бурангулов, 1995, с. 102].
Из автобиографии М.А. Бурангулова, хранящейся в научном архиве УНЦ РАН, известно, что после окончания русской начальной школы в ауле Юлдаш, в 1901 году он поступил учиться в медресе в слободе Каргалы. С 1903 по 1906 год был на заработках в Казахстане, где работал и официантом, и мельником, а затем обучал казахских детей, в 1910-1911 годах учился в знаменитом медресе «Хусаиния» в городе Оренбурге [НА, 1930, ф. 25, оп. 1; Баимов, 1995, с. 4-14].
Все это время - находясь у казахов, а также, будучи шакирдом-учеником медресе - М.А. Бурангулов собирал фольклор. Сбором народного творчества он продолжал заниматься и позже, в период своего участия летом 1907-1908 годов в кампании дополнительной переписи населения среди башкир [НА, 1930, ф. 25, оп. 1]. М.А. Бурангулов никогда не конкретизировал когда, где и что записал. Ограничивался только информацией о том, что «это (Габит. - авт.) - сэсэн, рассказавший ('Ъейлэп биргэн". - авт.) "Урал",
1По данным фольклорной практики студентов Башкирского государственного университета 2000 года под руководством А.М. Сулейманова.
"Идел и Яик", "Акбузат", "Хары-мулла", "Кусяк-би", "Тамъян", "Ба-тырша", "Карахакал", "Салават" (последний нам известен под названием "Юлай и Салават". - авт.) и многие другие эпосы, многие легенды и песни» [Бурангулов, 1995, с. 102]. Заметим, что тексты из перечисленных выше эпосов «Идел и Яик», «Хары-мулла», «Кусяк-би», «Тамъян» до нас не дошли. Возможно, они бесследно исчезли во время обыска на квартире Бурангуловых либо во время конфискации их имущества, когда по политическим соображениям его арестовали и отправили на десять лет в ГУЛАГ (1950 год).
Можно допустить и такое предположение: возможно, М.А. Бурангулов по каким либо причинам не смог записать все эпосы сразу во время исполнения их Габит-сэсэном, он мог ограничиться лишь слушанием некоторых из них, в том числе вышеназванных четырех эпосов, которые могли быть восстановлены им по памяти позже. Не зря ведь, перечисляя названия эпосов, он не употребил слово «записывал», а только сказал: «это (Габит. - авт. ) - сэсэн, рассказавший...». Какие произведения имел в виду М.А. Бурангулов, выражаясь «рассказавший <...> и многие другие эпосы»? Этот вопрос тоже остается без ответа.
Примечательно и то, что, упоминая в списке эпосов кубаир об Урал-батыре, М.А. Бурангулов его особо не выделил. Более того, архивный вариант этого произведения, отпечатанный в конце 30 -х и в начале 40-х годов прошлого столетия под названием «Урал-батыр» на машинке с латинскими буквами, содержал ряд орфографических и лексических ошибок, а также лакун. В своем очерке М.А. Бурангулов назвал его просто «Урал». Может быть, этот очерк был написан им раньше, чем текст самого эпоса? В заявлении, адресованном Первому секретарю КПСС Н.С. Хрущеву (1962 год), он назвал его «эпос "Урал батыры"» («Богатырь Урала») [НА, 1962, ф. 56, оп. 1, № 4, с. 29], а в автобиографии, приложенной к заявлению Союза советских писателей БАССР, написанной в 1956 году, есть такая строка: «В настоящее время работаю над продолжением этой поэмы (имеется в виду "Кубаиры" в 2000 строк, находящейся, по словам М.А. Бурангулова, в Башкнигоиздате. - авт.) и героическим эпосом "Урал-батыр"» (выделено нами. - авт.) [НА, 1956, ф. 25, ол. 1, ед. хр. 58].
Что касается вопроса фиксации эпоса «Урал-батыр», то мы полагаем, что невозможно было исполнить его, тем более продиктовать фольклористу, вооруженному лишь карандашом или пером с тетрадью, за один-два присеста. Возможно, М.А. Бурангулов записывал его в течение нескольких сеансов с 1907 вплоть до 1920 года включительно. Он не прекращал работать над текстом кубаира и после того, как он
был отпечатан на машинке и выверен им. Очевидно, что эта работа была возобновлена им и после своего досрочного освобождения из заключения в 1956 году. В этом плане много значат откровения из его известной автобиографии, написанной в 1946 году. Слова, на которые мы сослались выше, он повторяет и в новой редакции автобиографии (1956 год), приложенной к заявлению в правление Союза писателей БАССР. Там же он делится и такой информацией: «Из своего архивного материала мною составлен героический эпос о башкирском батыре (Карахакал, Мэргэн, Акбузат, Салават) в объеме 10 п.л.» В вышеупомянутом заявлении в адрес Н.С. Хрущева, М.А. Бурангулов позволил себе сказать: «<... > эпос "Урал батыры" ("Богатырь Урала"1 ), <... > написанный мною». Однако подобные выражения как: «работаю <... > над героическим эпосом "Урал-батыр"», «мною составлен героический эпос о башкирском батыре», «<...> эпос "Урал батыры" ("Богатырь Урала"), <... > написанный мною» нельзя понимать в буквальном смысле. Эти выражения он употребил для привлечения внимания руководителей и чиновников к проблеме плагиата. Дело в том, что некоторые его бывшие коллеги по писательскому цеху начали переиначивать тексты эпоса, представленные им для хранения в Научно -исследовательский институт истории, языка и литературы им. М. Гафури. По этому поводу А.Н. Киреев, в частности, писал, что помимо версии «Урал-батыра», сюжет которого «впервые записан в Оренбургской области (вернее, губернии. - авт.) от сэсэна Габитова (?) М. Бурангуловым в форме иртэка, имеют хождение и варианты, составленные некоторыми писателями и учеными» [Киреев, 1981, с. 65]. Это - во-первых. Во-вторых, по нашему мнению, используя эти выражения, он имел в виду обработку записанного им фольклорного материала в пределах установленных традиционных правил. Кстати, об этом он сам писал в заявлении, адресованном в 1962 году секретарю ЦК ВКП(б) М.А. Суслову: «Я как фольклорист с 1905 года начал собирать фольклорный материал и обрабатывать его " (выделено нами. - авт.). На проблему, о которой идет речь, проливают свет и такие слова собирателя М.А. Бурангулова из письма в правление СП БАССР: «Из своего архивного материала мною составлен героический эпос о башкирском богатыре (Карахакал, Мэргэн, Акбузат, Салават) в объеме 10 п.л. и увидел свет в 1947 году. (Автор письма допустил опечатку. Речь идет о книге «Богатырские эпосы», изданной в 1943 году, что послужило причиной для резкой ее критики в Постановлении ЦК
1В выдержках из личных документов М.А. Бурангулова, хранящихся в научном архиве УНЦ РАН, орфография и пунктуация даются по оригиналу.
ВКП(б), а впоследствии ссылки его самого в ГУЛАГ. - авт.). Мною были собраны материалы эпоса "Идукай и Мурадым" в двух вариантах (вернее версиях. - авт.), которые были опубликованы в 1940 году в разных номерах газеты "Кызыл Башкортостан" и в журнале "Октябрь" (Уфа. - авт.)» [НА, 1956, ф. 3, оп. 1, ед. хр. 58]. Хотя здесь эпос «Урал-батыр» и не упоминается, нетрудно догадаться, как работал М.А. Бурангулов в качестве собирателя фольклора над этим эпосом, как был «записан», «составлен», «обработан» текст произведения.
В то же время нельзя забывать и другую истину. М.А. Бурангулов сам тоже был известным и даже официально признанным народным сказителем сэсэном БАССР. Это почетное звание было присвоено ему Президиумом Верховного Совета БАССР еще в 1944 году. Как и Габит-сэсэн Аргынбаев и Хамит-сэсэн Альмухаметов, М.А. Бурангулов тоже обладал искусством и сэсэна-исполнителя, и сэсэна-созидателя. Поэтому и при желании невозможно отрицать тот факт, что, как и в иных эпосах, прошедших через его руки, в кубаире «Урал-батыр» легко заметить чисто бурангуловское авторское начало, отразившееся как в стиле повествования, так и в его художественном мастерстве. А признанному сэсэну разрешены подобные вольности. Поэтому оспаривать его творческую работу над сюжетом кубаира «Урал-батыр» считаем занятием непродуктивным. Если же мы будем отрицать подлинность кубаира «Урал-батыр», то надо отрицать и всемирно известные эпосы «Калевалу» карело-финнов и «Калевипоэга» эстонцев, а также "Лачплесис» латышей. А ведь они были созданы с учетом отсутствия национального эпоса этих народов совершенно, так сказать, на пустом месте. Они были созданы путем объединения национальных рун: первый - в XIX веке фольклористом Элиасом Ленро-том, второй - Фридрихом Робертом Фельманом (1798-1850) и Фридрихом Рейнгольдом Крейцвальдом (1803-1882), третий национальным поэтом Латвии XIX века Андреем Пумпуром [Петросян, 1982, с. 84-87]. Ныне эти три эпоса считаются национальным достоянием каждого из вышеназванных народов. В отличие от них, М.А. Бурангулов не кроил эпос «Урал-батыр» из разрозненных самостоятельных произведений как сводный текст, а творчески работал над готовым цельным сюжетом.
Литература
Антология башкирской поэзии: С древнейших времен до конца XX века. Уфа, 2001. (На башкирском яз.).
Баимов Б.С. Завещание сэсэна // Бурангулов М.А. Завещание сэсэна. Уфа, 1995. (На башкирском яз.).
Башкирия в русской литературе. В 6 тт. Уфа, 1989. Т. I. Башкирское народное творчество. Уфа, 1989. Т. I. Башкирский народный эпос. М., 1977.
Билалов Б. Основатель родословий // Башкортостан. 2012.12.05. (На башкирском яз.).
Бурангулов М.А. Завещание сэсэна. Уфа, 1995. (На башкирском яз.). Галин С.А. Башкирский народный эпос. Уфа, 2004. Героическийэпос народов СССР. М., 1975.Т. I. Киреев А.Н. Башкирский народный героический эпос. Уфа, 1970. Киреев А.Н. Башкирское народное устно-поэтическое творчество. Уфа, 1981. (На башкирском яз.).
Петросян А.А. История народа и его эпос. М., 1982.
Сагитов М.М. Древние башкирские кубаиры. Уфа, 1987. (На башкирском яз.). Сулейманов A.M. Большой «Урал-батыр» // Ватандаш. 2013. N° 2. (На башкирском яз.). Сулейманов A.M. Большой «Урал-батыр» // Ватандаш. 2013. № 3. (На башкирском яз.). Сулейманов A.M. Большой «Урал-батыр» // Ватандаш. 2013. № 4. (На башкирском яз.). Сулейманов A.M. Большой «Урал-батыр» // Ватандаш. 2013. № 5. (На башкирском яз.). Сулейманов А.М. Эпический кубаир «Урал-батыр». Уфа, 2015. (На башкирском яз.). Султангареева Р.А. Башкирское сказительское искусство. Уфа, 2012. (На башкирском яз.).
Уметбаев М.И. Памятки. Уфа, 1984. (На башкирском яз.).
Turkiye dIsIdaki turk edebiyalaI antolojisi (Nesir-NazIm). 29. Baskurt TdebiyatI, I. T.C. Ankara, 2004. (На турецком яз.).
Список сокращений
БНТ - Башкирское народное творчество. БНЭ - Башкирский народный эпос. БРЛ - Башкирия в русской литературе. ГЭНС - Героический эпос народов СССР. ед. хр. - единица хроанения. НА - Научный архив УНЦ РАН. оп. - опись.
TDTEA - Turkiye dIsIdaki turk edebiyalaI antolojisi.
УНЦ РАН - Уфимский научный центр Российской академии наук.
фф. - фольклорный фонд.
