CC BY
49
ТРАДИЦИОННЫЕ ОБРАЗЫ БАТЫРА И ЕГО БОЕВОГО КОНЯ В ТВОРЧЕСТВЕ МУСТАЯ КАРИМА
А.М. Сулейманов
Ключевые слов: устно-поэтическое творчество, интертекст, мифологический эпос, Акбузат, самый бело-белый конь, Урал-батыр, свирепый бык, текстология, Хумай, Алып-Манаш, Ал-тай-Бучай.
Keywords: folklore, intertext, mythical epic, Akbuzat, white horse, Ural Batyr, raging bull, textual criticism, Humay, Alyp-Manas, Altai-Buchai.
Художественная литература на протяжении всей своей истории питается фольклором, который был и остается для нее арсеналом и почвой. В этом отношении башкирская литература не является исключением.
Мотивы башкирского фольклора, в частности, национального эпоса прослеживаются в произведениях, написанных уже раннем средневековье. Таковы любовные дастаны «Йусуф и Зулейха» широко известного в тюркском мире поэта Куль-Али СКол Fэли), а также «Бузйегет» Бахауи. Такие башкирские поэты, как М.И. Уметбаев, Мифтахетдин бин Камалетдин бин Ишмухамет аль-Башкорди - Акмулла (XIX век), М. Гафури, Ш. Бабич, драматурги Ф. Туйкин, Ф. Сулейманов -Абдулкадир Инан, М. Бурангулов, Б. Бикбай, прозаики X. Давлетшина, Дж Киекбаев, Кирей Мэргэн, Г. Ибрагимов, Я. Хамматов и др.(ХХ век), во многом обязаны башкирскому фольклору.
С фольклорными традициями связано и творчество народного поэта Башкортостана Мустая Карима, пришедшего в литературу в конце 30-х годов прошлого столетия1. В поэмах «Тайна» [Карим, 1982, с. 244-250],
1 Глубокому усвоению фольклора Мустаем Каримом, видимо, способствовали и детские впечатления от рассказов Старшей матери, далее его учеба на филологическом факультете Башгоспединститута им. К.А. Тимирязова (Уфа), где наряду с другими предметами преподавали и курс родного фольклора, а также близкое общение с известным башкирским фольклористом и сэсэном Мухаметша Бурангуловым (18881966), обучавшемся в 30-е годы на заочном отделении того же учебного заведения. Мухаметш Бурангулов записал эпический кубаир «Урал-батыр» и всю жизнь обрабатывал его. Материалы эти не опубликованы, они хранятся в личном архиве фольклориста и в научном архиве Уфимского Института истории, языка и литературы.
«Улыбка» [Карим, 1995. с. 347-352] он опирался на традицию восточной сказки (прием создания эффекта комического и новеллистической неожиданности). Сказочное начало проявляется и в поэме об удалом и бесстрашном красноармейце-разведчике Ульмасбае («Ульмасбай») [Карим, 1995. с. 324-339].
Мустай Карим использовал фольклорные сюжеты1. Почти каждое его произведение пропитано тонким народным юмором. В его прозе, а также в дневниках и воспоминаниях часто встречаются малые юмористические жанры фольклора, такие, как кулямасы-анекдоты и притчи-хикматы.
Некоторые образы и мотивы стихотворений, поэм, рассказов и повестей Мустая Карима отсылают к мифологическому эпическому кубаиру башкирского народа «Урал-батыр» (например, написанные в годы Великой Отечественной войны стихотворения «Я ухожу на фронт, товарищи!», «Мой конь», поэма «Ульмасбай» [Карим, 1995. с. 30-31, 3536, 324-339], а также повести «Таганок», «Долгое-долгое детство» [Карим, 1997, с. 230-466] и эссе «Башкортостан, который во мне» [Карим, 1999, с. 437-451], написанные им уже после войны). В повести «Таганок», адресованнной детям, есть сцена единоборства мальчика по имени Габдулла со свирепым быком, которого боялись все жители деревни Буркутлы. Деревенский свирепый бык, набросившийся на мальчика, ассоциируется с образом огромного, как гора, быка, поддерживающего дворец свирепого царя Катила. С этим быком вступает в единоборство Урал-батыр, герой одноименного мифологического эпоса башкирского народа [БНЭ, 1977, с. 55-161, 365-372].
В других произведениях, перечисленных нами выше, приоритетное место занимает образ Акбузата, мифического богатырского коня Урал-батыра, персонажа не только кубаира «Урал-батыр», но и эпических кубаиров «Идел и Яик» [БНТ, 2006, с. 57-75], «Акбузат» [БНЭ, 1977, с. 162-205, 373-417], частично и эпоса-иртяка «Миняй-батыр и царь Шульген» [БНТ, 2004, с. 26-74] и его продолжения «Кунур-буга» [БНЭ, 1977, с. 243-262, 455-473], образующих целый цикл.
Акбузат встречается и в мифологическом эпосе «Заятуляк и Хыухылу» и в историческом кубаире «Идукай и Мурадым», в той части сюжета, где использован традиционный международный тематический мотив «благородные кони выходят из подводного царства» [БНЭ, 1977, с. 206-215, 418-427; БНТ, 2004, с. 183-201]. Кроме того, Акбузат - один из важных персонажей волшебных и волшебно-героических сказкок типа
1 В этом отношении, в частности, особенно примечательна его повесть для детей «Таганок» [Карим, 1997, с. 159-229].
АТ 653 А (О трех женихах-соперниках, добывающих для царевны чудесные подарки) и АТ 437 (Царь-девица), какими являются сказки «Зайнулла и Красота», «Ахмат-жулик» [БНТ, 1976, № 87; БНТ, 1976, № 17].
В названиях многих башкирских народных протяжных песен -клички и масти лошадей («Акха-кула», «Кола атым» - «Саврасый конь мой», «Кара юрга» - «Черный иноходец» и т.д.). В репертуаре башкир сохранилась и песня «Акбуз атым менеп» - «Верхом на коне Акбузате», «Акбузат» [БНТ, 1974, с. 163-165, 167-168, 246]. Конь белой масти - Ак-бузат - встречается и в других песнях («Якшы гына атка» - «Лучшему коню», «Ак куян» - «Белый заяц») [БНТ, 1974, с. 210, 260], особенно часто фигурирует в так называемых разных, то есть не имеющих специальной мелодии и исполняемых на любой мотив, песнях народа. На двух страницах тома «Башкирское народное творчество» 14 куплетов подряд начинаются со слова «Акбузат»: «Акбузатты курмэнем, КYрhэм тота белмэнем» - «Акбузата я не встречал, встретив же, поймать не сумел», «Акбуз аттар Иирэктер» - «Акбузаты редки» и т.д. [БНТ, 1977, с. 147-148].
Хотя слово «Акбуз» обычно переводят на русский язык как «светло-сивый», в просторечии и в мифах башкир это синоним слова «белый»: «Акбузат» - «Белый конь». А белый у башкир считается благородным цветом1. И, действительно, Акбузат в мифах, эпосах, сказках и легендах оправдывает свое имя. Он становится верным помощником героя, способным самостоятельно совершать благородные поступки. Владея человеческим языком, этот конь помогает батыру мудрыми советами. Таким предстает он и башкирских народных песнях: «Акбузаткай ап-ак була, Йомро була баштары» - «Акбузатом [называется] белый-белый конь, имеющий круглую, то есть умную, голову». В эпосе «Урал-батыр» Акбузат может летать, как молния. Если «в огонь попадет - не сгорит, в воде не утонет, ветру не даст угнаться за собой». Когда он скачет, «камень на месте не улежит, воды вспенятся, забурлят, рыба не сможет плыть по волнам», ударит копытом - «гора Каф»2 рассыплется. Там, где «пересек море Акбузат дорога поднялась», по ней «шли люди следом за ним» [БНЭ, 1977, с. 125, 335-336, 132, 343].
1 Ивана IV (Ивана Грозного) башкиры очень почитали и называли его не иначе как «Ак бей батша», то есть «Благородный царь» в знак уважения за то, что он сдержал свое обещание о признании веры, обычая и вотчинного права башкир на землевладение. Это выражено в его «жалованных грамотах», имеющих статус договора между Великим Московским княжеством и Историческим Башкортостаном при объединении их в 1557 году.
2 Гора Кафтау - кораническая мифическая гора. Ошибаются те, кто считает, что это Кавказские горы.
Акбузат и булатный меч, острый как алмаз, подвешенный на луке седла, - мерило настоящего батыра. Только тот, кто может удержаться в седле Акбузата и умеет владеть алмазным мечом, считается настоящим батыром. Такой батыр олицетворяет добро и борется со злом. Таким батыром оказался Урал. Готовые образы - носители высоких идей - Урал-батыр, его алмазно-булатный меч и Акбузат - вошли в произведения Мустая Карима.
Впервые образ Акбузата встречается в стихотворении «Я ухожу на фронт, товарищи!» (1941). Отец оседлал для новобранца Акбузата, и не просто Акбузата, а «самого горячего, самого белого» Акбузата.
Оседлал отец, сплетав его гривы,
Самого горячего, самого-самого белого Акбузата
(Подстрочник) [Карим, 1995, с. 30].
Короткого сообщения достаточно, чтобы образ егета-призывника, севшего на Акбузата и жаждущего наброситься на врагов, начинает ассоциироваться с образом Урал-батыра. Строка из стихотворения «Оседлал отец, сплетав его гривы» созвучна со следующими словами из эпоса «Урал-батыр»: у богатырского коня Акбузата «грива расчесана, как у девушки [волосок к волоску]» [БНЭ, 1977, с. 334]. Сплетенность и расчесанность грив Акбузата в обоих случаях говорит о его ухоженности.
Мотив «украшение коня» присутствует и в другом мифологическом эпическом кубаире башкирского народа, а именно в эпосе «Кара Юрга» - «Черный иноходец». Кара Юрга обижается на своего хозяина за то, что тот обращется с ним не по-хозяйски. Свою обиду этот конь излагает таким образом:
И весной ездишь на мне верхом, И осенью на мне верхом, К голому колу привязываешь меня, Пересчитываешь ребра мои (то есть бешь)...
Конь может уйти от него, обидевшись на своего хозяина, как Акхак кула-Хромой саврасый, герой из другого одноименного эпоса башкир. Башкирская пословица гласит: «Конь - крылья мужчины». Поэтому хозяин Кара Юрги торопится дать обещание никогда не обижать его, хорошо ухаживать за ним:
О мой Кара Юрга! О мой Кара Юрга! Густые твои гривы Украшу позументом, мой Юрга Круглые-круглые копыта твои
Подкую, мой Юрга! [БНТ,1998, с. 268]. (Подстрочный перевод авт.)
Обещание хозяина украсить своего коня - это знак хорошего отношения к нему. И это условие того, что животное станет добрым и верным помощником своему хозяину. Мотив верности коня хозяину сближает стихотворение Мустая Карима и с кубаиром «Кара Юрга». Неслучайно в госпитале раненому молодому красноармейцу снится его боевой конь Акбузат, который расказывает, как он тоскует по нему, чужих не допускает [Карим, 1995, с. 35-36]. Боевой конь Акбузат напоминает его тезку из эпических кубаиров «Урал-батыр», «Идель и Яик», «Акбузат», «Миняй-батыр и царь Шульген».
Все это так. Но для полноты ассоциации в этих двустишиях первой строфы не хватает маленькой по форме, но по сути очень содержательной детали - меча: именно меч - главный атрибут батыра. Поэт, хорошо понимая недопустимость такого пробела и следуя поэтическому замыслу своего произведения, во второй строфе восполнил его. Конечно, в эпосе «Урал-батыр» - алмазно-булатный или «булатный меч, острый как алмаз», которого «Долгие годы закаляло... Солнце на пламени своем». И Огонь, способный расплавить весь мир, Не сможет расплавить его [БНЭ, 1977, с. 336].
Мать же воина перед отправкой его на фронт протягивает ему не простой меч, а «меч, наводяший ужас на врагов» («дэкшэт тсылысын»), «вернувшийся с победой с крупных битв» [Карим, 1995, с. 30]. Этот меч напоминает алмазно-булатный меч Урал-батыра, переходящий в руки его верных потомков после смерти воина: сперва - к сыновьям, героям кубаира «Идель и Яик», потом - Хаубена, главного героя эпического кубаира «Акбузат», позже (по одной из версий исторического кубаира «Идукай и Мурадым») его получил Идукай, главный герой этого эпоса. «Меч, наводящий ужас на врагов» и «вернувшийся с победой с крупных битв», переданный матерью своему сыну-бойцу, ассоциируется с мифическим Алмазным мечом Урал-батыра, всегда приносящим своему хозяину удачу.
Герой Мустая Карима, уходя на фронт, обращается к своим родителям, отцу и матери, а также другим людям, называя их «товарищами» (это слово подразумевает весь народ), и дает обещание: Верь, отец мой, мой Акбузат, Оседланный тобою, не споткнется, А меч, омытый, мать, твоими слезами,
Окроплю я вражской кровью [Карим, 1995, с. 30].
Эпическому герою Урал-батыру характерна открытость: с кем бы он ни встречался, в какую среду ни попадал, он не скрывает своих намерений. Не робел он и перед грозным царем Катилом, хотя тот представлен в эпосе настоящим страшилищем:
На троне, который несли рабы.
Словно взбесившийся верблюд.
Словно крови жаждущий медведь,
С налитыми кровью глазами,
Нахмурившись злобно.
Свирепый в гневе своем,
С затылком, как у кабана,
С ногами, как у слона,
Кумысом1 налившийся, как саба2,
С противным, огромным животом,
Людей в гневе своем
Заставляющий головы склонить
Появился падишах Катил... [ БНЭ, 1977, с. 285-286].
Перед царем, его вельможами и народом Урал-батыр смело объявляет:
«Я отправился для того,
Чтоб невидимую Смерть сразить,
От кровожадного падишаха,
От людоеда-дива
Всех людей освободить,
Из Живого родника воду взять
И мертвых воскресить, -
Вот для этого я батыром родился!»
[БНЭ, 1977, с. 288]
(Подстрочник)
Как бы туго ни приходилось, Урал-батыр сдерживает все свои обещания, за исключением последнего.
В вышеупомянутом стихотворении «Мой конь» [Карим, 1995, с. 1, 35-36], написанном в 1942 году в госпитале, поэт опять обращается к образу своего боевого коня Акбузата. Акбузат, который приснился ему, как и в эпосе, заговорил на человеческом языке. Он жалуется, как ему трудно без хозяина. «Три месяца... злые ветры стараются сорвать
1 Кумыс - национальный питательный напиток из кобыльего молока.
2 Саба - цельно-кожаный сосуд для хранения кумыса.
ленту, которой ты сплетал мои гривы», - говорит он. Однако при этом Акбузат уверяет, что ноги посторонних ни разу не наступали на его стремя.
Эпиграфом к стихотворению «Мой конь» служат слова, взятые поэтом из народной паримеи: «Конь - крылья мужчины». Не оспаривая этих мудрых слов народа, в то же время поэт утверждает: «Конь без мужчины - не конь». Акбузат говорит: «Выздоравливай быстрее, Тяжело мне без тебя, ...бывало так, когда ты наступал на стремя, воодушевлялся я сильно». В сводном кубаире «Большой «Урал-батыр» мифический Акбузат - верный помощник Урал-батыра, главного героя этого эпоса, которому также было тяжело после смерти хозяина.
В стихотворении «Мой конь» - архетипический сюжет, как и в легенде из эссе Мустай Карима «Башкортостан, который во мне». Ее герой - егет-башкир - по велению Владыки сшил Европу и Азию, и на месте «шва получилась гора несметных сокровищ» [Карим, 1999, с. 441]. Сюжет этой легенды тесно соприкасается с сюжетом эпоса и воспринимается как одна из версий «Большого «Урал-батыра». Такой ассоциации способствует и кархуз-сказание Старшей матери об Акбузате, спустившемся с неба, потом вернувшимся обратно, после смерти хозяина.
В другом стихотворении («Когда болела мать» [Карим, 1995, с. 1, 177-179]) образ самого поэта-воина как бы сливается с образом Урал-батыра. Соседка матери увидела во сне поэта-воина, находящегося на передовой линии фронта, в белой рубашке верхом на Акбузате. По поверьям башкир, белая рубашка, увиденная во сне, олицетворяет надежду, а белая рубашка, надетая на тело, - осуществление надежд. Таким образом, сон соседки, выдуманный для успокоения матери поэта-фронтовика, символизирует надежду матери, страстно желающей увидеть сына вернувшимся с фронта живым и невредимым, хотя она и догадывается об обмане соседки.
Одно лишь упоминание Акбузата отсылает к образу эпического богатырского коня, олицетворяющего собой носителя только благородных идей. И это упоминание укрепляет надежду матери поэта.
В 1942-1944 годах, в самый разгар Великой Отечественной войны, Мустай Карим написал поэму «Ульмасбай» в духе возвышенного романтического историзма, традиционно характерного для народного героического эпоса. Герой поэмы - Ульмасбай - гордо заявляет о себе, что он никто иной, как потомок самого Урал-батыра, творившего только добро для человечества и всего сущего: Урал батыр токомонан Yлмэgбай атлы егет.
Я - есть из племени Урал-батыра
Егет по имени Ульмасбай « [Карим, 1995, с. 1, 324].
«Ульмасбай» значит «бессмертный». Думается, что, дав такое имя своему герою, поэт, во-первых, подчеркнул связь этого имени с именем отца главного героя эпоса «Урал-батыр», которого зовут «Янбирде». Традиционно исследователи склонны объяснять этимологию этого имени как «дающий жизнь». Видимо, Мустаю Кариму было знакомо такое толкование1. В другой интерпретации -олицетворение всего рода или народа, как и Урал-батыр. В клятве героя стихотворения «Я ухожу на фронт, товарищи!» - аллюзия на образ Урал-батыра на белом коне и Акбузата с алмазно-булатным мечом в руках.
Образ Акбузата присутствует и в прозе Мустая Карима. В повести «Долгое-долгое детство» приводится рассказ Черного Юмагула [Карим, 1997, с. 238], и образ Акбузата помогает раскрыть в этом самом обыкновенном сельском труженнике, обычно скупом на слова, - фантазера и мечтателя. Причина метаморфозы -превращения молчуна в словоохотливого собеседника - страстное желание его скорее стать отцом и предчувствие, что вот-вот его ожидание сбудется. Следовательно, факт рождения сына у Черного
1 До сих пор авторы ряда статей и других трудов об эпосе «Урал-батыр», Йэнбирде -Янбирде, имя отца главного героя этого памятника, переводят на русский язык напрямую как «дающий жизнь», при этом вопрос «а как объснить на русском языке имя Янбика, жены его?» оставляют обычно без ответа. По мнению Г.Б. Хусаинова, они оба «явлются первыми людми, демиургами, дающими жизнь новому поколению. Имена их соответствуют их носителям» [Хусаинов, 2003, с. 220]. А.С. Мирбадалева высказалась на этот счет как бы завулированно: «Здесь (то есть в "Урал-батыре". - А.С.) прослеживаются отголоски легенд о всемирном потопе, о возрождении жизни на земле после потопа, о первой паре людей, положившей начало человеческому роду. Это отец и мать Янбике, давшие жизнь Урал-батыру и его брату Шульгену» [БНЭ, 1977, с. 12]. Такие объяснения этимологии имен родителей героя, путем прямого перевода только имени отца и подгонкой имени матери под это толкование, не выдерживают критики. Во-первых, если пойти по методу прямого перевода, то Йэнбикэ - Янбике состоит из двух корней - йэн - душа + бисэ-жена (женщина). Во-вторых, Янбирде и Янбике и их сыновья не одни жили на земле, Урал-батыр и его брат Шульген, отправившись на поиски Живой воды, встречаются с другими людьми, целыми народами, побывав в разных странах. Урал-батыр например, обошел пять стран-земель. Об этом сказал и Хумай: «Пять стран я узнал: В одной я родился сам. Две увидел, когда странствовал я, Остальные же две Отправился повидать» [БНЭ, 1977, с. 317].В-третьих, слово «йэн» как приставка представляет собой сокращенную форму слова-приставки «Ейэн-» основной части имени. По старинному обычаю башкир, такие имена как Ейэнбизе, Ейэнбикэ, Ейэнсура, Ейэнгол, Ейэнбэк и т.д. давали ребенку, если он родился в доме деда по матери.
Юмагула символизирует начало реализации чаяний простого сельчанина о счастливой жизни. Акбузат и есть символ надежды.
Чтобы скоротать время, проходящее в томительном ожидании рождения сына, он вьет аркан, якобы для того, чтобы в будущем сын, достигнув семнадцати лет, возраста егета, этим арканом поймал Акбузата. Если образ этого благородного коня олицетворяет мечту о счастливой жизни (недаром он Акбузата называет не иначе, как «ырыд толпары» - «тулпаром - крылатым конем - счастья» [Карим, 1997, с. 238], то аркан, который он вьет, символизирует то, что он знает или обязательно найдет способ достижения ее. Так выражается мысль о том, что счастье человек созидает сам.
Рассказ-воспоминание «Белое чудо», как и вышеупомянутые произведения М. Карима, тоже созвучен с башкирским народным эпическим кубаиром «Урал-батыр». Этот рассказ посвящен Белому коню, любимцу всей семьи Каримовых. Как-то Муртаза, старший брат пятилетнего Мустафы, купил на базаре бело -белого жеребца. Вот как описал он позже свое детское впечатление от первой встречи с ним: «Вдруг калитка распахнулась. Сначала мой Самый Старший брат Муртаза показался. Следом - белая-белая лошадь. Не шагом -приплясывая, вошла. Муртаза-агай коротко держит уздечку, но белый жеребец уже возле самого окна все же поднялся разок на дыбы. То ли от радости, то ли дичится еще. Странно вдруг стало мне - радость и страх. Можно подумать, что впервые увидел лошадь. Не по земле ступала - с облака сошла она, словно из сказки, которую рассказывала Старшая Мать. Смотри, какой богатырь мой Муртаза-агай, крепко за уздечку держит! Только вошел конь - осветилось все кругом, казалось, с пышного длинного хвоста, густой растрепанной гривы стекают на землю белые лучи. Я обмер, завороженный. Но тут же расколдовался. Отбросил одеяло, соскочил с хике1 и выбежал (а он в это время лежал больным. - А.С.) на улицу. Страшно стало: если не выбегу, не удержу, конь улетит обратно» [Карим, 1998, с. 289]. Впечаталения маленького Мустафы (как будто «бело-белая лошадь ... с облака сошла», когда она вошла во двор «осветилось все кругом, казалось, с пышного длинного хвоста, густой растрепанной гривы стекают на землю белые лучи») и опасение мальчика о том то, что, если не удержать коня, то он «улетит обратно» в небо, создают эффект романтико-возвышенной фантастики, характерной для волшебных сказок и мифолого-героического эпоса при описании небесного богатырского
1 Хике - деревянные нары, где спят и готовят чай.
коня. А сравнение Самого Старшего брата Муртазы, крепко дежавшего за уздечку бело-белого коня, с богатырем напоминает эпического героя, укротителя коня. Ассоциации заданы замечанием мальчика «Не по земле ступала - с облака сошла она, словно из сказки, которую рассказывала Старшая Мать» в процитированном выше отрывке из рассказа «Белое чудо». Видимо, Старшая Мать, учитывая, что ее слушает малолетний ребенок, поведала ему содержание варианта неизвестной нам версии сказания «Урал-батыр» как увлекательной сказки1. И в известной нам версии его, записанной М.А. Бурангуловым от Габит-сэсэна Аргынбаева и Хамит-сэсэна Альмухаметова, Белый конь-Акбузат тоже спускается с неба.
Богатый фантазией маленький Мустафа, увидев через окно коня белой масти, купленного Самым Старшим братом, про себя называет его Акбузом. В эпосе, услышанном им из уст Старшей Матери, тулпар - мифический крылатый конь Акбузат. Ребенок воспринял реального Акбуза как бы через призму мифического Акбузата. Эстетическое видение мальчика, как нам кажется, имеет важное теоретическе значение. Маленький Мустафа боится, что бело -белый конь - реальный Акбуз - может улететь обратно в небо. В известной нам версии эпоса «Урал-батыр» отсутствует цельный тематический мотив (мини-сюжет) «Акбузат обратно возвращается в небо».
В пользу того, что в более полной, но не дошедшей до нас версии эпического кубаира «Урал-батыр» присутствовал цельный тематический мотив (мини-сюжет) «Акбузат обратно возвращается в небо», говорят и алтайские эпосы «Алып-Манаш» и «Алтай-Бучай», имеющие ряд типологически сходных с башкирским эпосом моментов [ГСк., 1961, с. 21-67, 416-460]. Во всяком случае, чудесные богатырские кони в них, как и Акбузат Урал-батыра, до поры до времени находятся на небе в качестве звезд, в нужный момент спускаются оттуда на землю и становятся верными помощниками богатырей: один - Алтай-Бучая, другой - Алып-Манаша.
Богатырский конь Алып-Манаша чудесной золотой пеной восстанавливает свою силу и спасает своего хозяина. Вечномолодая супруга-вдова Урал-батыра в облике птицы-женщины жаловалась
1 Приведенный из рассказа-воспоминания «Белое чудо» отрывок говорит еще о том, как глубоко запало в душу маленького Мустафы рассказанное Старшей Матерю сказание о мифическом Урал-батыре и его боевом коне Акбузате, объясняя, почему всю жизнь поэт обращался к фольклору. Он помогал поэту выразить лучшие этические представления башкирского народа. Не зря, наверное, он Акбузата называет не просто белым конем, а именно «самым-самым белым», «бело-белым» конем (например, в стихотворении «Я ухожу на фронт, товарищи» и рассказе «Белое чудо»).
Хаубану (главному герою кубаира «Акбузат», представляющего собой продолжение кубаира «Идел и Яик», который в свою очередь является непосредственным продолжением с пропусками эпоса «Урал-батыр») на то, что по приказу Масем-хана его слуги подстрелили ее и, изрезав ее крылья, сбросили со скалы. Узнав об страшной беде Хумай, «Хаубан смазал ей крылья пеной изо рта Акбузата, и крылья у птицы зажили» [БНЭ, 1977, с. 414].
Такое сходство тематических мотивов алтайского и башкирского эпосов не может не наводить на мысль о том, что мы имеем дело либо с проявлением общего для них закона художественной универсалии, либо с генетически общими источниками. Поэтому вполне уместен вывод о том, что не только в версии эпоса «Урал-батыр», рассказанной Старшей матерью Мустаю Кариму в его детские годы, но и в его версии Габит -сэсэна и Хамит-сэсэна, записанной в начале ХХ века Мухаметша-сэсэном Бурангуловым, тематический мотив «После смерти Урал-батыра и его сыновей Акбузат возвращается обратно на старое местонахождения на небе» присутствовал, но по какой-то причине выпал из общего сюжета, образовав лакуну.
Рассказ-воспоминание о белом коне Мустая Карима наталкивает на гипотезу, которая при типологическом изучении эпических памятников алтайцев и башкир позволяет реконструировать мотив, выпавший из дошедшего до нас варианта эпоса: «если Акбузат, крылатый конь-тулпар Урал-батыра, ранее выполнявший роль звезды, спускается на землю, то чудесный конь Алып-Манаша», тоже спустившийся с неба, «превращается опять в звезду, потом возвращается на землю. Пребывание коня Алып-Манаша между небом и землей подводит к выводу о том, что в более полном, но, к сожалению, не дошедшем до нас, варианте эпоса «Урал-батыр» Акбузат мог проявить такую же способность» [Сулейманов, 2010], иначе говоря, исполнив свой земной долг, вернуться обратно на небо.
Итак, мотивы национального фольклора придавали произведениям Мустая Карима иносказательность. Благодаря этому его произведения приобретали смысловую глубину, доступную не всем читателям. Незнание национального фольклора становится причиной того, что некоторые переводчики переиначивают содержание произведений народного поэта. Так, например, случилось со стихотворением «Я ухожу на фронт, товарищи». В оригинале, как уже было сказано, отец оседлал для своего сына, уходящего на фронт, «самого горячего, самого-самого белого Акбузата», сплетя его гривы; мать же протягивает сыну «меч, наводяший ужас врагам»,
«вернувшегося с победой с крупных битв». В переводе М. Шехтера: отец оседлал «своего коня», мать вручила «дедовский клинок» [Карим, 1982, с. 12]. Из-за таких неточностей и упрощений традиционных фольклорных образов нарушается образная система стихотворения, в подтексте которой - ощущение героем самого себя как продолжателя дел Урал-батыра. Таким образом, даже в результате незначительного, на первый взгляд, переиначивания отдельных выражений, допущенных переводчиком, теряется эпохальная связь времен, что приводит к упрощению всего произведения1.
Список сокращений
БНТ - Башкирское народное творчество.
БНЭ - Башкирский народный эпос.
БУБ - Большой «Урал-батыр»
Гск. - Героические сказания.
Литература
Башкирское народное творчество: Песни. Уфа, 1974. Кн. 1.
Башкирское народное творчество: Песни. Уфа, 1977. Кн. 2.
Башкирское народное творчество: Сказки. Уфа, 1976. Кн. 1.
Башкирское народное творчество: Сказки. Уфа, 1976. Кн. 2.
Башкирское народное творчество. Уфа, 1998. Т. 3.
Башкирское народное творчество. Уфа, 2004. Т. 7.
Башкирское народное творчество. Уфа, 2006. Т. 8.
Башкирский народный эпос. М., 1977.
Большой «Урал-батыр»: Предисловие, составление сводного текста эпоса, дополнение белых пятен его по принципу художественной универсалии, послесловие и ответы на вопросы и замечания оппонентов // Ватандаш. 2013. № 1, 2, 3, 4, 5, 6.
Героические сказания. Горно-Алтайск, 1961.
Карим М. (Каримов М.С.). Стихи и поэма. М., 1982.
Карим М. (Каримов М.С.). Сочинения в 5-ти тт. Уфа, 1995. Т. 1.
Карим М. (Каримов М.С.).Сочинения в 5-ти тт. Уфа, 1997. Т. 3.
Карим М. (Каримов М.С.). Сочинения в 5-ти тт. Уфа, 1998. Т. 4.
Карим М. (Каримов М.С.). Сочинения в 5-ти тт. Уфа, 1999. Т. 5.
Хусаинов Г.Б. Духовный мир башкирского народа. Уфа, 2003.
1 Проблема перевода заслуживает отдельного и специального обсуждения и выходит за рамки задач нашей статьи. Здесь мы позволим себе ограничиться только вышеуказанными замечаниями. Тем не менее, к сказанному хочется добавить одно пожелание: при переводе произведений с оригинала на любой другой язык не мешало бы переводчикам интересоваться менталитетом и этническим типом мышления народа, творчество которого представляет автор. В противном случае и в художественном, и в идейном плане мы получим совершенно другое, искаженное, далекое от оригинала произведение.
