Путешествие в Россию в 1812 году (Фрагмент «Воспоминаний из внешней жизни») Текст научной статьи по специальности «Гуманитарные науки»

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

р]

Е

а

>

м

-а

=

[23

=

<

=

Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4. С. 189-232.

РЕ|озорЫса1 Гецегз. Визяап апа Еигореап П1а]обче. 2022. Уо1. 5, по. 4.Р. 189-232.

Архивная публикация / АгсШуеа РаЪбПсаНоп

УДК 1(091)

901:10.17323/2658-5413-2022-5-4-189-232

Э. М. АРНДТ

[ПУТЕШЕСТВИЕ В РОССИЮ В 1812 ГОДУ]

(Фрагмент «Воспоминаний из внешней жизни»)

Ирина Николаевна Лагутина

Национальный исследовательский университет

«Высшая школа экономики»,

Москва, Россия, итаДавоита@етаи.сот

` и

Благодарности: Статья подготовлена в рамках Программы фундамен-

тальных исследований Национального исследовательского университета

«Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ).

Е Ссылка для цитирования: Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году!

(Фрагмент «Воспоминаний из внешней жизни») / пер. с нем., примеч. И. Н. Ла-

гутиной // Философические письма. Русско-европейский диалот. 2022. Т. 5, № 4.

С. 189-232. 401:/10.17323/2658-5413-2022-5-4-189-232.

Метоту орСийиге

Е. М. АВМОТ

[ТВАУЕГ, ТО ВО$$ТА 1М 1812]

(Тпе Егартпепт о? “Метошез$ гот Фе Ежегла1 114е”)

Материал публикуется в качестве приложения к статье Лагутина И. Н. Воспоминания не-

мецкого поэта 9. М. Арндта о его путешествии в Россию в 1812 году // Философические письма.

Русско-европейский диалот. 2022. Т. 5, № 4. С. 183—188. 401:10.17323/2.658-5413-2022-5-4-183-188.

Перевод выполнен по изданию: АгпаЁЕ. М. Егтпегапбеп апз дет &ивВегеп Гефеп. Негаизвевефепт

уоп КоретЕ Сеега$5, [е1р715: Веати, [о. ].]. $. 124-176.

© Лагутина И. Н., перевод на русский язык, примечания, 2022

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 189

Ш Память культуры

ШПлша М. Гагайпа

Майопа] ВезеагсН ОшхетзКу “Н1зТег 5сВоо] оЁ Есопопс$”

(НЕ Чшуетз Ку), Мозсом, Ваза,

шШла.]авочбпа@ета!.сот

хи

АскпоуЛейтепт: ТНе агие газ ргерагей ул т Фе ВгатемгогК оЁ Те Ва-

31с Везеагсй Ргортат а{ Ше Майопа!| Везеагсй ЧшхетгзКу “Нарфег 5сНоо1 оЁ Есопо-

111с$” (НЕ Отуег$Цу).

ы Рог сНайоп: Агпа6 Е. М. (2022) “[Тгау (о Виза шт 1812] (ТВе ЕгавттепЕ оЁ

“Метонез гот Пе Ежегпа] 11е’)”. Тгапз]. гот (пе Сегтап, поез Бу 1. М. Габала,

РАПозортса! ГеЦет$. Кизяап апа Еигореап Глаюртие, 5(4), рр. 189-232. (т Ви3$.).

401:10.17323/2658-5413-2022-5-4-189-232.

середине мая 1812 года Наполеон прибыл в Дрезден, созвав на послед-

ний большой совет королей и герцогов:'. 29 мая он спешно выехал из

Дрездена в Польшу. Теперь я уже больше не сомневался, что будет вой-

на. В июне я поехал в Прагу, решив сделать всё возможное, чтобы прежде, чем

дороги будут блокированы, перебраться как можно дальше на восток.

Мы знали пророчество Наполеона по поводу скифского похода. И оно сбы-

лось. Только, увы, Господь приложил его к противной стороне, да и исполне-

но оно было людьми. Христианский Бог даже в своих прорицаниях наказывает

дерзость и гордыню.

«Всеобщая газета» сообщила об отъезде этого ужасного человека из Дрез-

дена, написав: «Благодаря особым обстоятельствам, Дрезден насладился

счастьем целых двенадцать дней обладать величайшим героем и властите-

лем столетия, и это навечно останется в памяти истории. Каждая минута была

судьбоносной, а благодаря важным решениям, последствия ведущихся здесь

переговоров и намеченных мер еще удивят всю Европу».

И он сам употребил в объявлении войны, которое 22 июня было издано

специально для солдат", такие слова: «Неизбежная судьба влечет за собой Рос-

1 16-28 мая 1812 года в Дрездене проходила встреча «союзных» монархов Европы, на ко-

торой присутствовали Наполеон, австрийский император Франц Т, прусский король Фридрих

Вильгельм Ш, их супруги и придворные, маркграфы, герцоги, великие герцоги Германии и где

обсуждались совместные планы предстоящей войны с Россией. Наполеон прибыл в Дрезден

18 мая, а 29 мая отправился на место дислокации бтапае Атгтаее на реку Неман, разделяющей

Пруссию и Россию, чтобы принять командование войсками.

222 июня 1812 года Наполеон обратился с воззванием к войскам, в котором обвинил Рос-

сию в нарушении Тильзитского соглашения и объявил ей войну.

190 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

сию. Воля судьбы должна быть

исполнена».

В Праге я встретил Грунера.

Тот мне сразу сообщил, что ми- Фифинериицен

нистр фон Штейн, которого им-

ператор Александр вызвал из |

Праги в Петербург, требует меня ви

к себе, и как можно скорее. Гру- аи в еГЕИ $ с 6 еп

нер сказал, что мои бумаги для |

въезда в Россию уже готовы, и

удивился, что я так поздно по-

явился в Праге: ведь он написал

мне в Бреслау уже несколько не-

дель назад; но я его письма не

получал.

Теперь возник вопрос: ка-

ким образом при сложившихся Вовие пиовейиьнте Жиаве.

аиё Бет

обстоятельствах я мог бы въе-

хать в Россию наиболее корот- а ни

ким, быстрым и надежным пу- 6

тем? Как получить паспорта для

проезда через австрийские зем-

ли? Война была объявлена, и, ве-

роятно, уже начались военные

действия; а Австрия была союз-

ником Наполеона против Рос-

сии. Мы решили, что для меня, незначительного простого человека, получить

Э. М. Арндт. «Воспоминания из внешней жизни».

Обложка первого издания

паспорт для такого путешествия будет невозможно; и мне, пожалуй, следует

поехать назад на север к Балтийскому морю и совершить северо-восточный

переход, пробившись из тамошней гавани через Швецию. Однако, к нашему

счастью, нашелся выход, который предоставлял некоторые гарантии, хотя мог

и не удаться. Нужно было решаться. Мы нашли мелкого купца, урожденного

жителя Вены, который, будучи контрабандистом, привык курсировать между

Ботемией, Силезией, Венгрией и Польшей через Исполинские горы и Карпаты.

Он планировал поездку в Броды. Я вызывался взять на себя издержки путеше-

ствия, если он впишет меня в свой паспорт как своего компаньона или слуту.

Так мы и договорились.

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 191

Ш Память культуры

Теперь скажу несколько слов о Грунере®. До Берлина я его никогда не видел

и не слышал его имени. Но он стал одним из моих верных друзей. Он был ше-

фом полиции и врагом Франции. Ловкий и любезный мужчина, проворный те-

лом и духом, такую проворность я не ожидал встретить в Вестфалии. То, что он

был объявлен вне закона и вынужден был скрываться в Праге, было не удиви-

тельно. Говорили, что он настолько известен у французов, что они наверняка

потребовали бы его выдачи, останься он в Пруссии. О его должности в Праге я

ничего не знаю, кроме того, что, по слухам, он при всяком удобном случае пере-

давал в Россию сведения и сообщения. Также я слышал, что он находился на

постоянной русской службе и имел определенные обязанности, обладая для по-

добных целей денежными средствами, и что он получал из России жалование.

Об этом ничего определенното сказать не моту, поскольку я не являлся хра-

нителем его секретов и не был его доверенным лицом. Говорили, что Грунер

примерно через месяц после моего отъезда был арестован в Праге, вероятно,

по подозрению в пшионаже, заключен в венгерскую крепость, откуда был ос-

вобожден только после Лейпцигского сражения. Позже, когда он был намест-

ником на Среднем Рейне и в герцогстве Берг, я с ним некоторое время общался,

и он оставил в моей памяти только приятные воспоминания. Он был талант-

ливым, живым, остроумным человеком, легким и мягким по натуре. К его че-

сти следует добавить, что этот жизнерадостный человек во всех своих якобы

неблаговидных поступках оставался благородным и верным. Его оптибки ви-

дели все, его любовь и верность знали и уважали только друзья и близкие.

Итак, я начал свое путешествие вместе с моим австрийцем. Это был ма-

ленький и худощавый человечек, и, как мне казалось, решительный и отваж-

ный. Поэтому я надеялся найти в нем быстрого и проворного попутчика, ко-

торый мог бы легко справиться с любыми задержками в дороге, ибо для меня

было важно добраться до места как можно быстрее. Я опасался, что местность,

через которую я надеялся незаметно проскользнуть, из-за военной суеты ста-

нет нам преградой. О, как я просчитался! В этом худом теле скрывался настоя-

3 Карл Юстус Грунер (Сбтипет, 1777-1820) — прусский государственный тайный советник,

с 1809 года — первый президент полиции Берлина, с 1811 года — начальник государственной

полиции Пруссии. В 1812 году после заключения Пруссией союза с Францией ушел в отставку

и уехал в Прагу к Штейну, где совместно с ним готовил антинаполеоновское восстание в Се-

верной Германии. По заданию императора Александра [ создавал тайную агентурную сеть по

сбору информации и диверсиям в тылу французской армии; в августе 1812 года был арестован

австрийским правительством и до осени 1813 года находился в заключении в крепости Петер-

вардайн, после освобождения являлся членом центрального управления по делам Германии

(губернатором великого герцогства Берг и генерал-губернаторства Среднего Рейна). После бит-

вы при Ватерлоо с июня 1815 года был начальником полиции в Париже, затем посланником

в Швейцарии.

192 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

щий австриец, истинный житель Вены, который не мог устоять перед запахом

жареного петуха. Поэтому мы останавливались поесть и выпить на каждой

почтовой станции.

Ноя был терпелив, и когда понял его натуру Санчо Пансо — всё же он ехал

в моей карете, — попытался получать удовольствие. Меня даже не слишком

сердили быстро исчезающие дукаты, ведь столь ценное для меня время тре-

бовало расточительства. Моя роль при этом была довольно забавной. В крепо-

сти Ольмюц мы заехали в один превосходный постоялый двор. Мой спутник

велел быстро принести хороший обед и лучшего венгерского вина, сел за стол

и сказал: «Если вы сядете рядом со мной за стол, как мой товарищ, это будет

выглядеть опасно и подозрительно. Лучше останьтесь снаружи и походите во-

круг кареты, будто вы ее чините». Он просидел за столом добрые полтора часа,

ожидая, пока приготовят смену почтовых лошадей, а я всё это время гулял под

дождем, наслаждаясь бутылкой плохого вина и бутербродом. Когда мы на сле-

дующий день прибыли в одно прелестное сельское местечко возле Бялы, ему

было всё еще плохо от выпитого вчера вина, и он, словно знатный барон или

развеселый студент, выкинул из окна несколько бутылок вина, купленных на

мои деньги. «Здесь живут полуполяки, — сказал он, — нужно их задобрить».

За исключением подобных происшествий мне путешествие нравилось.

Моя доброта оказала на австрийца усыпляющее действие, большую часть пу-

тешествия он храпел, а я радостно и безмятежно наслаждался чудесной стра-

ной Богемией, богатой Моравией и прекрасной Галицией перед Карпатскими

горами. Да, Галиция тоже была красивой страной, где постоянно менялись

пейзажи, то холмы, то луга и поля. Только, к сожалению, повсюду встречались

сарматская грязь и польские попрошайки; самые жалкие хижины бедняков

стояли по соседству с замками магнатов; грязь и нужда возрастали, чем даль-

ше мы отъезжали от немецкой границы и чем ближе подъезжали к еврейско-

му городу Броды.

И вот мы возле русской границы. Теперь я сбросил маску слуги и облачился

в нарядный костюм. Мой спутник был рядом. Мое сердце стучало, когда я заме-

тил возле пограничного шлагбаума перед Радзивиловым летучие маленькие

знамена и дюжину верховых казаков. Мой прежний господин толкнул меня в

бок и прошептал: «Разрешите мне проехать немного вперед и дайте мне пять

дукатов, я знаю этих парней, здесь можно удачно поторговать». Но теперь я

заупрямился, поняв, что плут хочет напоследок вытянуть еще немного денег,

крикнул ему: «Адью» — и вытащил свой великолепный паспорт. Погранич-

ники, взглянув на него, почтительно поклонились, отправив меня в изящное

и приветливое таможенное здание. Таможенный инспектор, русский надвор-

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 193

Ш Память культуры

ный советник — кажется, это был курляндец по имени Гизе — посмотрел мой

паспорт и дружески пригласил меня в дом, где я поздоровался с его женой,

весьма милой полькой, приветствовал других дам и потом был препровожден

в симпатичную комнатку. Я стал расспрашивать таможенника о войне и воен-

ных бедствиях, попытавшись вытянуть подробности о моем дальнейшем пу-

тешествии. Он мне на это ответил: «Вы только что приехали, давайте пообеда-

ем. Сегодня вы останетесь здесь, отдохнете до утра, а завтра мы всё обсудим».

Здесь и в Бродах бурлила веселая жизнь. Вокруг сновали австрийские и

русские чиновники, на австрийской стороне не было даже пограничников, и

несколько австрийских офицеров, которые вместе с пруссаками горели же-

ланием фехтовать против французов, бегали целыми днями туда и обратно.

Среди них был полковник Теттенборн* и ротмистр Мойрер, которого я позже

встречал еще в нескольких местах, а потом в Петербурге.

Я был счастлив, вместе с моим контрабандистом пройдя через чистилище,

и вскоре позабыл свою досаду и потерянные дукаты. Из грязи еврейского хо-

зяйства на последней почтовой станции я был вдруг перенесен в рай. Велико-

лепный обед, превосходное венгерское вино, прекрасно образованные женщи-

ны, говорившие по-немецки и по-французски, приветливый хозяин. Этот рай

стал еще более приятным, когда мой хозяин сделал открытие, превратившее

его приветливость почти что в нежность. До сего времени я приписывал всё

свое счастье содержанию паспорта. Теперь выявилось еще кое-что, и я понял,

откуда исходило его гостеприимство, излияния его веселого, нежного и чув-

ствительного сердца. Когда мы вместе опустошили, непринужденно болтая,

уже несколько бутылок вина, он спросил меня, как точно звучит моя фамилия,

которую он не точно понял из моего паспорта. Я сказал: «Арндт». «Арндт? Неу-

жели Арндт? — воскликнул он. — 0, когда я учился в Йене, у меня был близкий

друг, его звали Фридрихом Арндтом, он был из Померании; мне показалось,

будто Вы на него похожи». И он побежал в другую комнату, принес семейную

книгу для памятных записей и показал мне шутку, которую туда вписал мой

брат. Как только я ему сказал, что его Фридрих Арндт — это мой брат, и расска-

зал ему, как и где он сейчас живет, я сразу стал другом семьи

Позже мы говорили о моей поездке в Москву и Петербург, и он сказал: «Со-

гласно вашему паспорту, вы получите фельдъегеря, и всё будет хорошо. Но

ч Барон Фридрих Карл Теттенборн (Тецептоги, 1778-1845) — австрийский офицер, один из

легендарных героев Наполеоновских войн. В 1812 году вышел в отставку, прибыл в Петербург

и 31 августа 1812 года был принят на русскую службу, участник многих боевых действий на

территории России и Пруссии, награжден русскими орденами и золотой саблей с алмазами. В

1813 года был командиром армейского «летучего» отряда, затем в чине генерал-майора — ко-

мандиром бригады 3-й уланской дивизии. В 1818 году покинул Россию, уехав на родину в Баден.

194 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

может быть еще лучше. Мы получили известие, что завтра или послезавтра

сюда из Вены прибудут чиновники русского посольства, и я должен сделать

необходимые приготовления. Вам подвернулся прекрасный случай, вы може-

те поехать вместе с ними, это будет удобнее и надежнее». Я согласился с при-

ветливым хозяином и провел у него еще пару ночей.

На другой день рано утром прибыл караван, к которому я должен был

присоединяться. Он прибыл на двух представительных экипажах и, кажет-

ся, вез с собой багаж русского посланника. Он состоял из трех должностных

лиц и нескольких слуг. Первым лицом был маленький, очень подвижный,

дружелюбный и разговорчивый человек, легационный советник граф Рам-

зай фон Бальмен, вторым — француз 1е Магаи1$ Де Рауаг$°, молодой потре-

панный оболтус, третьим — капитан русского флота, красивый мужчина,

урожденный грек, но, к сожалению, похожий на испорченного неженку са-

мого наихудшего толка. Он провел последние годы в Париже в свите рус-

ского посланника князя Куракина. С этой троицей через несколько часов я

и пустился в путь.

Я присоединился к маленькому графу и, после остановок вместе с ним на

нескольких почтовых станциях, обнаружил, что сделал удачный выбор. Этот

человечек позже получил известность как один из охранников, сопровож-

дающих Наполеона на остров Святой Еленьб. Он происходил из старинного

шотландского рода, был католиком, воспитанным иезуитами в Могилеве, не

лишен ума и живости, а также разнообразных отрывочных и расплывчатых

знаний; при этом отличался чрезмерной и смешной, но всё же весьма добро-

душной болтливостью. Я с умом использовал этого юношу, общество которо-

го при более длительном совместном пребывании могло быть мне в тягость,

чтобы извлечь из него кое-какую пользу. Я навел его на разговор о нравах и

обычаях той части России, где он больше всего жил, и его беседа, часто слиш-

ком навязчивая, становилась приятной и поучительной. В нем я не заметил

мужских и воинственных качеств и поэтому немало удивился, когда он сооб-

щил, что у него есть брат, генерал-майор армии, и он сам вскоре возьмется за

шпагу для защиты отечества. Действительно, через несколько недель я прочел

в газетах, что он произведен в полковники.

5 Маркиз де Фавар (фр.).

6 Граф Александр Антонович Рамзай де Бальмен (1779-1848) — русский генерал-майор, се-

кретарь дипломатической миссии при венском дворе, в 1812 году на дипломатической службе

в Лондоне, с сентября 1813 года в действующей армии под началом генерала Бенкендорфа. С

1816 по 1821 год — русский комиссар при Наполеоне на острове Св. Елены. Его служебные до-

несения управляющему иностранной коллегией графу К. В. Нессельроде опубликованы в из-

дании: Из бумаг графа де Бальмена // Русский архив. 1868-1869.

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 195

Ш Память культуры

Мы ехали через Волынь, прекрасную, богатую страну. Здесь живут так на-

зываемые червоноруссы. Эти люди показались мне серьезнее и тоньше, чем

виденные мной до тех пор поляки. По мере того как мы продвигались вглубь

страны, поля, луга и даже жилища становились всё лучше и опрятнее — ме-

стами даже не хуже, чем в Северной Германии. Мы видели прекрасных поро-

дистых лошадей, тучные луга, на которых пасся серебристо-серый крупный

рогатый скот, той породы, которая тысячами пригоняется из Венгрии в Вену.

Здесь были видны признаки серьезного пчеловодства, встречались ульи вы-

сотой в полтора человеческих роста, выдолбленные из древесных стволов; мы

видели в лесу деревья с еще зелеными верхушками, просверленные на высоте

10-15 локтей над землей, населенные пчелами, запертые дверцами с клапана-

ми. Также повсюду под деревьями возвышались колья, я думаю, чтобы прон-

зать медведей, карабкающихся за медом на деревья.

В городе Житомире мы стали свидетелями великолепного зрелища. Мы

обедали в одном постоялом дворе, хозяином которого был еврей. Неожидан-

но раздается сильнейший звон и треск одновременно громыхающих инстру-

ментов и такой шум и беготня людей, что мы все бросились к окнам. Что мы

увидели? Это был божественный спектакль, великолепная еврейская свадьба

или, точнее, свадебный хоровод. Вокруг рыночной площади этого, впрочем,

грязноватого города танцевало и кружилось несколько сотен евреев, старых

и молодых, мужчин и женщин, юношей и девушек, захватывая самое даль-

нее кольцо домов, с хороводами, скрипками и волынками, с шумом и звоном.

Это был прелестный и поистине дикий сумбур, и мы повеселились на славу.

Роскошные наряды, грациозные фигуры, на шеях и головах блестели жемчуг,

золото и серебро. Мне бросилось в глаза, что в Польше гораздо больше, чем в

Германии, благородных еврейских типов мужчин и женщин, больше степен-

ности и спокойствия в нравах и обычаях, чем встречается в наших беспокой-

ных, любопытных, всё ощупывающих и обшаривающих иудеев. Частично это

может быть связано с тем, что евреи здесь во многих местах живут большими

станицами, а также потому, что многие из них занимаются более спокойными

и полезными работами, земледелием и скотоводством.

Наконец, мы прибыли в Киев на Днепре, когда-то величественную столицу

созидающейся Российской империи, в котором до сих пор сохранились следы

былого великолепия. Когда мы подъезжали к городу, было прекрасное летнее

утро, и нас, иностранцев, поразил чудесный блеск вдали. Для меня это было

первое мерцание (УотзсВиттег) Востока, все эти сияющие золотом колокольни

и купола церквей и монастырей, множество величественных зданий домов. И

всё же этот город, когда мы в него въехали, показался мне из-за многих об-

196 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

ширных пустырей покинутым, словно прекрасная развалина прошлого. Город

имеет королевское расположение на холмах. Мы остановились в импозант-

ном дворце одного еврея, где нас встретило очень красивое семейство — мать

и несколько дочерей, и сказали, как когда-то генерал Олоферн: «Поистине, у

иудеев прекрасные жены».

За Киевом располагалась богатая и тучная местность, но всё же несравни-

мая с ранее виданными угодьями. Евреев было меньше, хотя некоторые из них

и живут на левом берегу Днепра. Вскоре мы прибыли в настоящую Россию.

Всё стало опрятнее и чище, дома лучшей постройки, деревни расположены

удобнее, люди крепче на вид и лучше одеты. Но дни стояли очень жаркие, и

в домах нас преследовало ужасное бедствие, которого до сих пор мы в такой

мере не ощущали, хотя ни один смертный не может спастись в Польше от из-

вестных паразитов. Дело в том, что дома кишели блохами, и хотя это не были

крупные животные итальянской породы, но при всей своей малости достаточ-

но злые, чтобы доводить нас до отчаяния. Действительно, на некоторых почто-

вых станциях мы набрали так много блох и паразитов, что приходилось делать

остановку в первом же попавшемся лесочке или в кустарнике и, раздевшись

почти догола, несколько минут вытряхивать и выколачивать на ветру наше

платье, чтобы послать на все четыре стороны жалящее и мучающее нас отро-

дье. Мы встретили здесь деревни, заселенные раскольниками, русской сектой

староверов, и к нашему удивлению, видели, как женщины разбивали лохани,

в которых мы мыли руки. Ведь то, чего близко касался иноверец, считается у

них нечистым. Миски, из которых они ели ложками и не касались их руками,

не считаются в такой мере оскверненными.

В эти дни мы могли наблюдать, как в России следует обращаться с почто-

выми лошадями, или скорее как обращаются с ними фельдъегеря и как об-

ращаться нельзя. Когда лошади были загнаны и больше не могли бежать с

высокой скоростью или казались фельдъегерю недостаточно сильными и они

обнаруживали недалеко от дороги табун пасущихся лошадей, то они стрелою

влетали и выхватывали лучших, распрягали своих, быстро впрягали пойман-

ных и... пошел!!! (разспо!!). Однако я видел не раз, что пастухи, как только за-

мечали вдали почтовую карету, уносились со своим табуном как молния, что-

бы фельдъегеря их не настигли. Обычно бывает и так, что во время остановки

ямщик вынимает свой серп и выкашивает на полях столько клеверу, горошка,

овса, сколько нужно лошадям. Это мне напомнило описания путешествий по

Молдавии и Валахии.

Когда мы переехали через Днепр, нам нужно было немного привести в по-

рядок карету, и я поехал вперед один, обещав на ближайшей почтовой стан-

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 197

Ш Память культуры

ции заказать ужин и чай. Так я и сделал, но проходили часы, а мои отставшие

путники всё еще не приехали. Я подумал, что у них сломалась карета или слу-

чилось что-то ужасное. Наконец, они медленно подъехали, вышли еще мед-

леннее из кареты и пошли куда-то вбок, не глядя друг на друга. Маленький

граф Рамзай, весь багровый и с выражением ужаса на лице, будто с ним при-

ключилось большое несчастье, подошел ко мне и поведал, что оба его спутни-

ка так сцепились друг с другом, беседуя о Париже и французах, что он боялся,

что дело дойдет до кровавой разборки. Маркиз уже заговорил о пистолете и

пулях, и он не знал, как растащить и угомонить этих дикарей. Для него это

могло стать очень опасным, для него, маркиза, протеже генерала австрийской

службы, принца де Роган (Ргт7 уоп ВоНап), привязанного к нему от души, его

семья имела большие связи, в том числе и в Петербурге, и если бы с юношей

что-нибудь случилось, он был бы виноват. Тут я его прервал, громко рассмеяв-

шись: «Дорогой граф, довольно думать о таких жутких и кровавых последстви-

ях! Взгляните на них, это не болтуны и не балаболы, пойдите к ним, это мой

совет, и скажите, что сейчас удобный случай загладить ссору, сразившись на

саблях или пистолетах: мы здесь одни как перст, в сотню шагов от почтовой

станции симпатичный маленький кустарник, а у нас в изобилии оружие и по-

рох. Пусть они отведут дущу, охладив свой пыл в лучах прекрасного вечернего

солнца». Сначала он не хотел этого делать, но когда он передал маркизу мое

благородное предложение, тот ответил, сделав легкий французский кульбит, с

кротким овечьим выражением лица: «Ба! Маркиз фон Фавар дерется на дуэли

с греком!? Это смешно, ведь сейчас можно драться на полях сражений! И при-

знайтесь, господин граф, наша ссора была ребячеством!» Всё же, — продолжил

он — он был рад отделать своего противника-грека, потому что не мог уже тер-

петь его постоянно улыбающуюся физиономию. Итак, примирение состоялось,

ия предложил свои услуги, чтобы развести двух своенравных задиристых ин-

дюков и взять француза в свою повозку. Это было, конечно, большой жертвой

мира. Бедный ветреный паренек, бежавитий как ребенок из Франции, когда

голова отца, одна из первых жертв переворота, пала под ударом гильотины!

Добавлю, что им поистине владел демон романской живости, и он меня уто-

мил хвастливыми россказнями о своих будущих деяниях. На моей карете он

7 Возможно, Арндт по памяти, почти через 30 лет, не вполне точно помнит имя и излагает

обстоятельства жизни маркиза, и речь может идти о Шарле де Фавра (9е Гаугаз), сыне пове-

шенного в революционной Франции в 1790 году заговорщика, пытавшегося устроить побег

короля, маркиза Тома де Фавра, женатого на немецкой принцессе Виктории Каролине фон

Анхальд-Бернбург-Шаумбург, покровителем которого был Шарль де Роган, принц де Субизе.

После казни отца Шарль де Фавра вместе с матерью покинул Францию, поступил на австрий-

скую службу, а потом в русскую армию.

198 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

уже сформировал казачий полк, который не пощадит ни одного французского

солдата наполеоновской армии и проч.

Веселее этой пустой сорочьей болтовни о войне, которая до военного вре-

мени раздавалась только из уст прекрасных жительниц Вены в бальных залах,

была военная суматоха, или скорее суета военных соборов. Тысячи подвод с

провиантом, с рекрутами для армии, десятки тысяч быков и лошадей, которых

гнали туда же, целые колонны улан и казаков, а также конвои отдельных аре-

стантов, передвигающихся пешком и на телегах (вроде бы это не были воен-

нопленные, но политические арестанты), бескрайние ночные костры, разож-

женные солдатами и пастухами, вперемешку, шумный людской водоворот, а

кое-где даже песни и пляски. Весело и диковинно выглядели при свете луны и

звезд толпы прыгающих, обнаженных людей, которые махали над кострами,

на которых что-то варилось и жарилось, своими рубашками и панталонами,

вытряхивая паразитов в потрескивающее пламя. Я этому дивился, но ведь и

мы были вынуждены делать нечто похожее по той же самой надобности при

свете дня. И всё же мне такое поведение представлялось немного татарским

и варварским. Таким образом, среди подобных увеселений я почти смирился

со своим надоедливым и невеселым обществом, переносил почти спокойно

жару и пыль, плохую еду и длящееся часами ожидание лошадей (ведь этой до-

рогой по экстренной надобности ехало множество путешественников, а нам

всегда было нужно двенадцать лошадей), и даже кровожадную назойливость

русских мух и блох, не считая слепней, облепивших вереницы лошадей.

Я посетовал на плохую пищу. Крестьяне в деревнях были почти всегда

приветливы и услужливы, всегда готовы нам помочь, но многие крестьян-

ские избы были обчищены вплоть по последнего общипанного петуха, и мы

были рады, если могли достать немного хлеба, молока и водки. Впрочем, в

других местах, например в Чернигове, дела у нас пошли отлично, и мы не

жаловались на отсутствие северного гостеприимства. Русские купцы в не-

больших городках и поселках зазывали нас с радушным насилием в свои

дома, угощали великолепным чаем и бутербродами, русские дворяне, жив-

шие в местах, где находились почтовые станции, вели нас с патриархаль-

ным гостеприимством в изящные залы, потчуя разносолами и напитками.

Евреев больше не было видно, разве что среди ямщиков и погонщиков скота,

а также на почтовых станциях, где они сопровождали ехавших издалека —

из Пешта, Яссы или Константинополя — иностранцев (немцев и англичан)

в качестве помощников или переводчиков. Так как они приехали в Россию

именно в этом качестве иу них нет своего жилья, то они могут тут оставаться

лишь ограниченный срок. Примечательно, что все польские евреи говорят и

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 199

Ш Память культуры

понимают по-немецки; это наводит на мысль, что они некогда переселились

из Германии с запада на восток, в Польшу и Литву, а также южнее — в при-

карпатские соседние страны. Их верность и надежность в этих делах обще-

известна. Меня радовали русские ямщики и почтари, их веселый и живой

нрав. Даже если грубые фельдъегеря, как мне казалось, часто без малейшего

повода колотили бедных ямщиков по спине, как по доске, с них всё стряхива-

лось как с гуся вода, они вскакивали на своих лошадок и вновь принимались

весело петь, свистеть и щелкать. Казалось, со своими лошадьми эти дети

природы говорят пением, свистом и прибаутками; и они совершенно друг

друга понимали. Ведь лошадь, не имеющая надежной сбруи и управляемая

только односторонней длинной вожжей, повинуется беспрекословно при ма-

лейшем движении каждому знаку, звуку и свисту своего возницы. Я заметил

здесь у людей величайшую нежность к этим животных, как бы дико, грубо и

жестоко не обходились они с себе подобными.

Добрую часть моего дневника украли во время моего возвращения через

Польшу вместе с другими ценными вещами, и я не помню точной даты на-

шего прибытия в знаменитый город Смоленск. Должно быть, это случилось в

первые дни августа. Было ясное утро, солнце уже взошло, мы ехали медленно,

часто останавливаясь на пять-десять минут, минуя буйный военный лагерь,

пробираясь сквозь строй кирасиров, казаков, артиллерийских расчетов, засы-

панные и пропитанные, словно пудрой, жуткой пылью. Наш писатель Мёзерз

когда-то точно сказал, что пыль — это пудра героев. Наконец мы проникли в

город и очутились в сотне шагов от рекомендованной нам гостиницы, хозяи-

ном которой был честный немец итальянского происхождения Симон Джиам-

па. Было около десяти часов, и наши желудки и гортани уже с восхода солнца

алкали сей вожделенной цели. Наконец мы протиснулись сквозь толкотню

людей и лошадей вовнутрь двора. На лестнице я встретил одного немецкого

офицера, бравого саксонца, майора Бозе?, с которым я близко сошелся позже в

Петербурге, и на наши мольбы о вине и хлебе он ответил: «Господа! Терпение!

Терпение! Я уже послал своего слугу и сам сижу в ожидании обеда более часа.

Здесь ничто так просто не достанешь — ни комнаты, ни еды. Вы же видите,

что казачьи и уланские офицеры заняли весь двор и дом; мимо них и мышь не

протиснется». Мы терпеливо расположились рядом с ним на ступеньках лест-

ницы, а наш маленький граф убежал и вернулся через час с бутылкой плохого

донского вина и краюхой хлеба, прокричав: «Это стоит дукат, поделимся!» Мы

8 Юстус Мёзер (Мбзет, 1720-1794) — немецкий писатель, юрист, историк.

3 Барон фон Номен Нескио Бозе (Возе) — немецкий майор, перешедший из саксонской ар-

мии на русскую службу, один из организаторов и членов Русско-немецкого легиона.

200 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

так и сделали, добыли еще бутылку воды, угостив и саксонца. Только к вечеру

толпа схлынула и мы, наконец, получили пару комнат и несколько жареных

кур. Уже шла война, весь город и поле кругом были одним большим лагерем,

ежедневно прибывали новые войска, так как Барклай-де-Толли и князь Багра-

тион объединили свои силы?.

Мне снова улыбнулось счастье. Здесь находились несколько немецких

офицеров, частью уже служивших в русской армии, частью собиравшихся

в нее вступить, саксонцев, австрийцев, пруссаков — всех, кто наточил свои

мечи и ожесточил сердца против французов. Я встретил своих старинных зна-

комых: дорогого графа Шазо", храброго испанца Лео Лютцова!? — своего земля-

ка, неугомонного Густава Барнекова!? с острова Рюгена и т. д. Шазо, зная мою

натуру Санчо Пансы, позаботился о моем пропитании, хотя здесь едва ли мож-

но было добыть еды даже за деньги. Он был генерал-адъютантом в бригаде

принца Ольденбургского-старшего (ныне царствующего герцога)" и ежеднев-

но обедал за столом дивизионного генерала, герцога Александра фон Виртем-

0 Князь Михаил Богданович Барклай-де-Толли (1761-1818) — российский генерал-фельд-

маршал, в 1812 году был генералом от инфантерии, военным министром и командующим

1-й Западной армией, размещенной на границе Российской империи в Литве. Отступая под

натиском французов, под Смоленском в начале августа 1812 года Барклай-де-Толли соединил-

ся со 2-Й Западной армией Петра Ивановича Багратиона. В 1813-1814 годах он будет командо-

вать объединенной русско-прусской армией в составе Богемской армии австрийского фельд-

маршала князя Шварценбурга.

и Граф Людвиг Август Фридрих фон Шазо (СВазот, 1763-1813) — сын любимца короля Фрид-

риха Великого французского дворянина на прусской службе Эгмонта фон Шазо и дочери из-

вестного итальянского художника Стефано Торелли; офицер прусского кирасирского полка,

с 1804 года флигель-адъютант прусского короля Фридриха Вильгельма Ш, затем комендант

Берлина. В 1812 году перешел на русскую службу, приехав в Россию для организации Русско-

немецкого легиона, умер от тифа в 1813 году.

12 Леопольд Вихард Генрих фон Лютцов (ГАхо\г, 1786-1844) — сын прусского генерал-

майора Иоганна Адольфа фон Лютцева и младший брат знаменитого партизанского коман-

дира барона Людвига Адольфа Вильгельма фон Лютцова (см. примеч. 37). Один из немногих

немецких офицеров, для борьбы с Наполеоном «сменивших» четыре армии — прусскую, ав-

стрийскую, испанскую и русскую. После капитуляции испанской армии в Валенсии (13 ян-

варя 1812 года) он попадает во французский плен, бежит в Россию и в июле 1812, года в зва-

нии подполковника вступает в русскую армию, участвуя во многих сражениях. Перейдя в

1815 году в прусскую армию, в 1829 году получает чин генерал-майора, с 1843 года — губер-

натор Берлина.

13 Барон Густав Фридрих Вильгельм фон Барнеков (Вагпеко\», 1779-1838) — прусский гене-

рал-майор.

и Принц Павел Фридрих Август Ольденбургский (1783-1853), в 1829-1853 годах — пра-

вящий герцог Гольштейн-Ольденбурга, российский командир эпохи Наполеоновских войн,

генерал от инфантерии. Старший брат Петера Фридриха Георга (Георгия Петровича) Ольден-

бургского, супруга великой княгини Екатерины Павловны, сестры императора Александра 1.

В описываемое время (с 19 июля 1812 года) состоял при Главной квартире 1-й Западной ар-

мии.

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 201

Ш Память культуры

бергского?. К этому большому обеденному столу он пристроил и меня. Пару

раз нам пришлось с ним вместе спать в большой зале на соломе, где рядом на

полу храпело полсотни офицеров.

Эти четыре-пять дней, проведенные среди военной суматохи, были для

меня забавны и в высшей степени поучительны. Мне пришлось наблюдать са-

мые разнообразные типы многочисленных народов России, которые проходи-

ли маршем и проносились вскачь от Ледовитого океана и Урала, поили своих

коней в Волге и в Черном море, я видел красивых татар из Кабарды и Крыма,

статных донских казаков и калмыков с плоскими носами и худыми, как пал-

ка, телами, с кривыми ногами и косыми глазами — такими, как 1500 лет на-

зад изобразил Аммиан своих гуннов, безобразных и по-восточному коварных

башкир с луками и стрелами. Но великолепнее всего был конный эскадрон

черкесов — очень красивые стройные всадники в кольчугах и стальных шле-

мах, украшенных развевающимися перьями.

Я поехал в Москву вместе с молодым немецким офицером из Немецко-

русского легиона", посланным в лагерь и теперь возвращающимся в Петер-

бург. Часть дороги я провел в обществе полковника Теттенборна, с которым

я встретился в Вязьме на следующий день после моего отъезда из Смоленска.

В Вязьме в это время находилась часть Императорского кабинета, граф Нес-

сельроде!', господин фон Анштет! и некоторые другие, с которыми мы вместе

15 Герцог Александр Фридрих Карл Виртембертский (Вюртембергский) (1771-1833) — гене-

рал от кавалерии, с 1800 года на русской службе, брат императрицы Марии Федоровны, дядя

Александра Г. Во время Отечественной войны 1812, года состоял при главной квартире 1-й За-

падной армии, выполняя «ответственные» поручения, в описываемое время никакими диви-

зиями и корпусами не командовал. В 1812 году командовал дивизией принц Евгений Фридрих

Карл Павел Виртембергский (1788-1858), генерал от инфантерии, племянник императрицы

Марии Федоровны, двоюродный брат Александра 1.

6 Русско-немецкий легион — немецкое добровольческое воинское формирование, обра-

зованное для участия в войне против Наполеона под руководством России. 6 июня 1812 года

Штейн, который рассматривал легион какядро будущей немецкой общенациональной армии,

представил императору Александру 1 проект организации легиона, который должен был со-

стоять из 2 бригад по 4 батальона пехоты, 2, полков легкой кавалерии, артиллерийской брига-

ды и роты егерей. Комплектованием легиона ведал адъютант принца П. Ф. Л. Ольденбургского

(см. примеч. 30) полковник русской службы В. Д. Арендшильдт, ставитий позднее командиром

легиона. Формирование легиона началось летом 1812 года, к середине октября 1812, года его

численность превысила 1500 человек, к октябрю 1813 года легион насчитывал более 6000 сол-

дат и офицеров. В легион поступали немецкие эмигранты, перешедшие на русскую службу,

немцы французской Великой армии, взятые в плен или добровольно перешедшие на сторону

России, и немцы-колонисты. 6 (18) апреля 1815 года легион был распущен, значительная часть

личного состава влилась в прусскую армию.

7 Граф Карл Васильевич Нессельроде (1780-1862) — российский государственный деятель,

канцлер, министр иностранных дел. В 1807-1810 годах был советником посольства в Париже,

с 1812 по 1815 год постоянно находился при императоре Александре Г.

3 Иван Осипович Анштет (Ап%ец, 1766-1835) — французский барон из Страсбурга, россий-

202 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

обедали у начальника полиции, и в огромном зале сидело за столом, пожалуй,

не менее двух сотен гостей. Здесь собралось почти всё поместное дворянство, а

вокруг города разбили лагерь тысячи молодых деревенских парней, призван-

ных в армию. Их сопровождали матери, сестры, невесты. Тут же множество

телег, на которых увозили раненых вглубь страны. С нами за столом сидели

несколько храбрых раненых офицеров. Повсюду было ликование и воодушев-

ление, радостно звенели бокалы. В конце обеда, когда все поднялись из-за сто-

ла, своей награды удостоились и иностранцы, когда прозвучала фраза, что они

прибыли в Россию для борьбы с Наполеоном. Объятия, рукопожатия, поцелуи

прекрасных женщин и девиц, воодушевленных любовью к Отечеству. Во всем

народе, вплоть до низов, чувствовалось чрезвычайное оживление и возбуж-

дение. Все называли французов рабами, у которых отсутствует свобода, это не

было притворством или напускным чувством, нет, из самой глубины сердца

оно било ключом живой воды! Подобные милости, дарованные прекрасными

женщинами и девами, доставались мне и позже, в Петербурге, даже во двор-

цах Орловых и Ливенов — в те дни, когда приходили известия о победах. Таков

обычай этой страны, несколько сходный с английским, когда женщины на-

чинают торжество, обладая невинным правом целовать мужчин после празд-

ничного обеда. Что ж, в каждой стране свои порядки!

Мы выехали отсюда только следующим утром и уже в полдень на несколь-

ко часов остановились в симпатичном приветливом городке Гжатске, так как

мой полковник хотел подремонтировать карету. Я вышел из города и распо-

ложился на зеленом лугу, зарывшись в стог сена, вокруг мирно паслись ста-

да, как будто не было никакой войны, надо мной склонилась кудрявая береза,

задумавшись, я смотрел в проплывающие надо мной облака, уносясь мечта-

ми в далекий мир. Вдруг я услышал звуки музыки, которые приближались и

звучали всё отчетливее. Вскоре мимо меня пронеслись длинные ряды повозок

с ополченцами; впереди скрипки и дудки, тут же родители, сестры, братья и

невесты. Так весело, с цветами и песнями, они ехали на бой и на смерть, подоб-

но призрачно-фантастической свадебной процессии. Здесь я простился с моим

полковником. Он поехал из Гжатска прямиком в Петербург, я с офицером на

маленькой русской телеге окружным путем двинулся в Москву.

Этот чудесный город я видел только два дня. Мне казалось, я нахожусь в

Азии. Нищета и роскошь, хижины, сараи и конюшни не только в предместьях,

ский дипломат. С 17789 года на русской службе, с 1791 года состоял при посольствах в Берлине

и Вене. В 1812 году — директор дипломатической канцелярии при русской армии, до 1814 года

находился при императоре Александре 1. С 1818 года — чрезвычайный посол России при Гер-

манском союзе.

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 203

Ш Память культуры

но и посреди города; между тем блеск дворцов и садов, позолоченные купола

и башни церквей и монастырей, Кремль сего золотыми воротами, башенками

и зубцами. К тому же необычное движение и многолюдность в это чрезвы-

чайное, смятенное и тревожное время. За эти два дня я ничего не мог увидеть,

я мог только удивляться. Я встретил радушный прием сначала у коменданта

Кремля генерала Гесса'3, немца, который живя в России, по-видимому, не утра-

тил немецкой прямоты и добродушия. Изучая и подписывая наши паспорта,

он в то же время угощал меня и моего офицера хорошим завтраком, а потом

повез нас в своем экипаже к губернатору, сказав, что ему самому нужно к нему

по делу. И вот мы его увидели, этого губернатора, генерала, графа Ростопчина,

который через месяц прославился сожжением древней столицы царей. Впро-

чем, казалось, я его уже видел, в Смоленске, в чертах лица одного раненого

майора, который лежал у Джиампы на диване в соседней комнате с перевя-

занным коленом, а по вечерам собирал нас к себе на чай. Та же фигура, глаза,

лоб, резкая и всё же добродушная прямота, среднего роста, плотный, широ-

кое, словно вырубленное лицо, короткий правильный нос, большие голубые

глаза, быстрые движения. Таким мне представлялся Ростопчин, такими мне

казались впоследствии в разных местах многие русские офицеры — то же вы-

ражение лица, тот же тип характера. Этот тип, пожалуй, не часто встречается

в знатных древних семействах, которые слишком европеизировались, слиш-

ком приблизились ко двору, слишком отшлифовали свои манеры или даже

перешлифовали. Но он распространен в хорошем среднем дворянстве. Мы

были приглашены к обеду, присутствовали на большом торжестве — молебне

в честь победы Витгенштейна над маршалом Удино? в церкви св. Иоанна воз-

ле Кремля, а потом приняли участие в восторженном ликовании и шумном

веселье во время обеда.

Дорога отсюда на Петербург идет через Тверь и Новгород, между Москвой

и Тверью расположена красивая, богатая и хорошо возделанная местность.

13 Вероятно речь идет об Иване Крестьяновиче (Христиановиче) Гессе (Неззе, 1757-1816),

генерал-лейтенанте, с 1788 года на русской военной службе, с 1799 года коменданте города

Москвы. Добродушием, распорядительностью и чистоплотностью он приобрел уважение го-

родских обывателей. По отзыву графа Ростопчина, это был «человек прекраснейштий, чест-

ный, беспристрастный и заботившийся главным образом о соблюдении внешних форм», и

был «годен для дел» только до шести часов вечера, «после чего всецело поглощался трубкою и

пуншем».

20 Имеется в виду трехдневное сражение между французами и отдельным корпусом рус-

ской армии на петербургском направлении у деревни Клястицы, на дороге между Полоцком и

Себежем, в ходе которого русские войска под командованием генерал-лейтенанта Петра Хри-

стиановича Витгенштейна (1769-1843) одержали победу над корпусом французского мартала

Никола Шарля Удино (1767-1847) и остановили продвижение французов на Петербург. В апре-

ле-мае 1813 года Витгенштейн будет командовать русско-прусской армией в Германии.

204 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

Я видел большие прелестные деревни и симпатичные крестьянские избы,

многие в два этажа, со светлыми окнами и раскрашенными фасадами, с изящ-

ной резьбой и пестрыми цветниками снаружи и внутри. Как сами дома, так и

внутренняя обшивка стен сделаны почти из одной древесины. Это мне напом-

нило традиции Хельзингланда, Доларна и Норланда в Швеции?', где кресть-

яне украшают свои телеги, лошадиную сбрую, дома и церкви подобной искус-

ной резьбой. Расположение некоторых деревень наводило меня на мысль, что

строители знали взгляды Гиппократа или лейб-медика доктора Фауста из Бю-

кебурга"? на то, как лучше использовать солнце, воздух и воду. Я имею в виду,

что несколько деревень были построены прямо-таки в форме круга, а боль-

шинство — в форме полумесяца, чтобы можно было использовать в полной

мере солнечное тепло от юго-востока до юго-запада и быть защищенными от

злых холодных ветров, дующих с северо-востока до северо-запада. Подобным

образом, в форме полумесяца, сооружены некоторые крестьянские хутора в

Швеции. И вообще, если в этом и других отношениях сравнить русских кре-

стьян с несчастными польскими, можно увидеть огромную разницу!

В деревнях и на тракте до самого Новгорода встречались группы крестьян,

обучавшихся обхождению с оружием, отдельные отряды военных; печально

плелись кучки военнопленных, среди них были даже испанцы и португальцы.

Днем по большей части стояла сильная жара, и короткие северные ночи

не успевали охладить воздух. И хотя в более чистоплотной России мы не стра-

дали так сильно от паразитов, как в Польше, но количество варварских и без-

жалостных черных блох и кровососущих не уменьшалось. Чтобы от них из-

бавиться, я по возможности избегал останавливаться в комнатах, если нужно

было подождать, пока сменят лошадей. И когда нам перепадал часок-другой

отдыха — что, впрочем, между Тверью и Петербургом случалось довольно ред-

ко, — я заматывался в пальто и, если шел дождь, ложился под телегу и засыпал

богатырским сном, положив под голову самую ценную часть своего имущества

и бормоча себе под нос: Нос Ч рго4еги оШшт?3. У меня не было слуги, и я должен

21 Арндт описал эти обычаи в своей книге «Путешествие по Швеции в 1804 году» („Ве1зе

ЧагсН зсПугедеп пп ]айге 1804“), Берлин, 1806.

2 Имеется в виду не герой народной легенды, а немецкий врач Бернхард Христоф Фауст

(1755-1842), придворный лейб-медик герцога Филиппа П фон Шаумбург-Липпе, живший в Бю-

кебурге (Нижняя Саксония), создатель архитектурной теории «солнечного строительства»

(боппепращейге), автор книг «Катехизис здоровья для школьного и домашнего обучения»,

«О воде, дорогах и новых городах, повернутых к солнцу» („@ъег МГаззег, НзепаВпеп ипа пеие

Уаде таг боппе“) и др.

Знаменитый древнегреческий врач Гиппократ (ок. 460 до н. э. — 377/356 до н. э.) учил, что

заболевания возникают вследствие природных причин, под воздействием окружающей среды.

23 Когда-нибудь это пойдет тебе на пользу (латт.).

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 205

Ш Память культуры

был сам стеречь свои вещи; пару раз я убеждался в необходимости подобных

мер — в первый раз в Смоленске, в трактире Джиампы, где по недосмотру слуг

у нас кое-что украли, и я с ужасом увидел, что моя шкатулка с несколькими

сотнями дукатов исчезла. К счастью, я нашел ее под матрасом, куда я ее ин-

стинктивно запрятал. Второй раз это случилось в Вязьме, где во время шумного

обеда у нас из передней полицмейстера украли некоторые вещи. В этом отно-

шении Россия подобна Аравии, и русские простолюдины, как и арабы, торова-

ты в шатре и вороваты на улице (ве зсв пп 7еЦе ип певтл1зсН ачЕ 4ег 5гаВе).

Наконец, я проехал знаменитый Новгород, о котором ганзейская"“ посло-

вица некогда гласила: «Кто будет спорить с Богом и Великим Новгородом?» Но

город этот — таким, каким я его увидел сейчас — не произвел на меня силь-

ного впечатления, лишь в отдельных церквях да в протяженности стен сохра-

нились следы его былого могущества, сравнимого с Киевом. Иван Васильевич

Грозный растоптал железной стопой свободу и независимость этого велико-

лепного города и гордых новгородцев? согнал многие тысячи его мужествен-

ных жителей на юг империи, заменив их поселенцами из других мест, при-

выкших к слепому повиновению.

На четвертый день после моего отъезда из Москвы я промчался мимо пре-

лестного Царского Села, и вскоре моему удивленному взору открылась Нева и

новая Пальмира на ее берегах. Итак, за четыре дня я проехал более сотни не-

мецких миль’*5. Вся дорога от Твери до Петербурга крайне однообразна, мест-

ность представляет собой плоскую равнину со множеством болот и трясин, с

редкими группками берез и елок. Деревень немного, лишь иногда встречаются

симпатичная почтовая станция или придорожный трактир с хозяином-италь-

янцем. Большая дорога, впрочем, более или менее соответствует главному

тракту великого государства. Мекленбургских, голштинских или бельгийских

каменных дамб здесь, слава Боту, нет, однако в большом количестве бревенча-

тые настилы, некоторые из них являются превосходными деревянными дам-

бами. Они сложены из цельных еловых стволов, в основном на болотах и тря-

синах, и когда по ним проезжает карета, дрожат на пористой и тряской почве,

словно подпрыгивая под колесами. По этому дрожащему настилу я ехал на те-

1 Имеется в виду Ганза, или Ганзейский союз свободных «имперских» городов Северной

Германии, существовавший в ХШ-ХУП веках для защиты торговли от власти феодалов и пи-

ратства. В Новгороде была «контора» (филиал) Ганзы.

25 В 1569-1570 годах Иван Грозный с войском опричников разгромил Великий Новгород,

обвинив жителей в намерении перейти в подданство «литовскому» (польскому) королю, каз-

нив с применением пыток множество горожан, разгромив новгородский посад и разграбив

монастыри.

% Немецкая (географическая) миля имеет примерно 7420 метров, то есть около 7,5 км.

206 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

леге, то есть на низкой повозке с четырьмя колесами, всё время чувствуя каж-

дое движение бревен. После такой солдатской езды у меня ныло всё тело, ведь

четыре дня и четыре ночи я не смыкал глаз ни на одно мгновение. Я не спал

не только из-за тряски, но и из-за большого скопления людей, толкавшихся

вокруг меня. Я намеренно не давал себе заснуть, чтобы доехать до Петербурга

целым и невредимым, сберегая свое добро, словно собака, защищающая ле-

гендарные сокровища дьявола. Я назвал эту поездку солдатской, имея в виду

солдат, способных стойко переносить лишения, а не таких, каковые окружа-

ли меня. Ведь мои солдаты, несомненно, храбрые и крепкие мужчины — мой

полковник Теттенборн и легионный офицер, ехавпгий с нами, на следующий

день после прибытия в столицу лежали пластом, полубольные. А я оставался

на ногах, сказав себе: «Пожалуй, с помощью Божией твои ребра и легкие про-

держатся еще годок-другой».

Во время ночных поездок по России я наблюдал явление, которое даже

сегодня заставляет меня внутренне улыбаться. Я припоминаю, что нечто по-

добное я видел уже в Швеции, когда в одну из подобных бессонных ночей от

недосыпа у меня обострились все чувства. В Германии тоже случались ясные

звездные или залитые лунным светом ночи, но такого никогда не происходи-

ло. Мне казалось, будто вокруг меня происходит какая-то причудливая игра

световых бликов, которая, странным образом воздействуя на чувства, создает

удивительную волшебную атмосферу. Вот что я имею в виду: деревья, холмы,

дома и прочие безжизненные предметы, словно оживая, парили в воздухе,

вдруг возникая и исчезая как скопище причудливых и странных зверей и чу-

довищ. Я не знаю, может, в такие моменты реальность вторгается в самую глу-

бину нашего разума, или напротив — наш дух, создавая собственные образы,

как бы выталкивает их наружу, придавая им облик реальных вещей. Пусть об

этом до конца дней спорят философы, но факт остается фактом. Этим, вероят-

но, объясняется и множество странных лиц в Швеции, и появление привиде-

ний, и вызывание духов неким Сведенборгом””.

В конце августа 1812 года я въехал в Санкт-Петербург и сразу направился

к замку господина министра барона фон Штейна. Этот замок назывался «Де-

мутов трактир», по имени хозяина гостиницы, в которой министр проживал

уже несколько месяцев. Позже он переехал в расположенное почти рядом и

похожее на дворец здание. Я тотчас снял у Демута пару комнат и нанял слугу-

немца, урожденного эстляндца, что здесь совершенно необходимо.

27 Эммануил Сведенборг (5$уе4епЪоте, 1688-1772) — шведский ученый-естествоиспытатель,

теософ и духовидец, автор учения о соответствиях («корреспонденциях») явлений земных и

«потусторонних», утверждавший, что общается с духами умерших людей.

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 207

Ш Память культуры

Я состоял на постоянной должности у господина министра и одновременно

как бы на русской службе, поскольку жалование получал из русского казна-

чейства, даже еще во время моего пребывания в Пруссии. Впоследствии, ко-

нечно, из кассы центрального управления по делам Германии. Мне также воз-

местили деньги, потраченные во время моего опасного путешествия из Праги

в Петербург. По поручению министра, я здесь стал заниматься (перечислю все

мелочи) разной мелкой писаниной, копированием и расптифровкой писем и

депеш, составлением листовок и брошюр, а также делами по устройству так на-

зываемого Немецкого легиона. Также заставил меня потрудиться один старый

русский адмирал, загружая меня то веселой, то докучливой работой, смотря

по тому, что взбредало старику на ум. Это был адмирал Шишков — примерно

так произносилось его имя. Он был большой оригинал, настоящий русский, и,

как мне кажется, самого лучшего закала. Он выражал главный тип русского

характера — был веселым, забавным, неописуемо ловким и живым, как в дви-

жениях, так и в мимике. В нем было что-то суворовское. 75-летний старик, ско-

рее худой, чем полный, весьма примечательной внешности, с ироническим и

при этом крайне добродушным выражением лица, беспрестанно меняющими-

ся чертами, такой быстроты я не видел ни у одного человека. При этом у него

была привычка, которая показалась мне очень русской, выражать не словами,

а жестами рожденные вего уме догадки и образы. Старику вообще было трудно

переводить в слова свои мысли, коих у него было предостаточно, или точнее,

сковывать свою мысль тесными узами слова. Кстати замечу, что русские вооб-

ще в пантомиме, в характерных ролях на театре и в плясках забавны донельзя.

С величайшим удовольствием посиживал я часами в русском театре, без ску-

ки, не понимая ни слова: настолько восхищал меня язык движений и жестов.

Этот достойный старый адмирал, едва понимавший немецкий язык, либо обо

мне слышал, либо имел перед глазами одну из моих небольших статей или их

переводы. После того как Румянцев сверг министра внутренних дел Сперанско-

го, Шишковым, словно «затычкой», заткнули образовавшуюся дыру, назначив

на его место, и новый министр должен был, между прочим, писать воззвания

и манифесты к народу. Он искал энергичные и возвышенные слова и выраже-

ния, затем переводил мне свои фразы на плохой французский. Я должен был

изложить всё это по-немецки, а потом снова, насколько это было возможно,

еще более усилив патетику выражений и мысли, перевести их на французский

язык, вероятно еще более плохой. Тем самым он, как я полагаю, пытался еще

более усилить свой русский текст. Помню только, что при всем удовольствии,

которое доставляло мне общество славного старика, это была тяжелейшая ра-

бота, и, не понимая русского языка, я даже не мог вкусить ее плодов.

208 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

Вот так я смог здесь закрепиться, занимая вполне достойное и приятное

положение. Это было приблизительно в то время, когда моя молодость подхо-

дила к концу, но вдруг неожиданно получила продление. Говорят, в молодые

годы нам везет. Мне повезло дважды, я дважды вынужден был бежать. Первый

раз — в Швецию, когда после отставки Шуберта я получил его место"; второй

раз — сюда, в Петербург. До 1807 года я не слыштал имени господина фон Штей-

на. В 1808 году, благодаря принятым им законам и реформам, оживившим и

восстановившим пришедшее в упадок Прусское государство, он получил ев-

ропейскую известность. В 1809 году, после того как Наполеон объявил его вне

закона, он стал для немцев светом в оконце. Этот достойный муж, услышав

обо мне, пригласил к себе на службу. Мои убеждения и судьба привели меня,

совершенно добровольно, в Россию; благодаря ему я занял там надежное и по-

четное положение, Бог открыл и расчистил мне тогда путь, впрочем, позже,

этот путь был перекрыт. Пути Господни неисповедимы.

Итак, я прибыл сюда в конце августа, думаю, числа 26 или 27-го, и пред-

стал перед министром, которому я доложил о кое-каких событиях в Праге. Я

был принят очень приветливо. Меня поразили его внешний вид и манера го-

ворить, как будто я уже раньше что-либо подобное видел или слышал, толь-

ко не мог вспомнить, где именно. Только после того, как мы с ним просидели

вместе за чаем несколько часов и первые впечатления слегка сгладились и

прояснились, я сообразил, что он напоминает мне Фихте! Меня как током уда-

рило — это был мой старый знакомый Фихте: такая же фигура — небольшого

роста, коренастый, плотный; такой же лоб, только еще птире и более покатый,

такие же маленькие, острые сверкающие глазки; почти такой же, только не-

много более массивный нос; речь грубоватая, ясная, твердая; говорит быстры-

ми короткими фразами, словно меткими стрелами бьет прямо в цель. Вскоре

я убедился, что он обладает и фихтевской непреклонной нравственной стро-

гостью принципов. Разница была только в том, что Штейн — сын древнего

имперского баронского рода с Рейна, а Фихте — сын бедного ткача-суконщика

из Лаузица; а также в том, что имперский рыцарь, напрягая все силы, стре-

мился сквозь туман и тени отрицания к собственному Я, а философ, напротив,

от возвышенного Я опускался в тени и туман отрицания, чтобы на этом пути

постичь суть отрицания и соединить его с Я. Таково было мое первое поверх-

ностное впечатление. Я посвящу этому великому и славному мужу еще пару

8 Когда Наполеон разгромил прусско-саксонские войска в Йена-Ауэрштедском сраже-

нии (1806) и захватил Пруссию, Арндт, опасаясь ареста за свои антифранцузские сочинения,

вынужден был бежать в Стокгольм, а в 1809 году, после низвержения шведского короля Густа-

ва ГУ, нелегально вернулся в Германию.

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 209

Ш Память культуры

слов, чтобы обрисовать, какой мне казалась его глубинная сущность в эти и в

последующие годы нашего тесного с ним общения.

Выше я упомянул о двух «мирах» в лице Блюхера?. То же самое можно

встретить в большинстве лиц, в которых соединяются и три, и четыре, и даже

больше вариантов. Если таких вариантов много, то это уже не просто миры, а

враждующие и друг друга разрупающие темпераменты и страсти. В верхней

части лица Штейна обитали почти всегда блестящие и спокойные боги. Его ве-

ликолепный широкий лоб, его умные приветливые глаза, его большой нос —

всё обещало спокойствие, глубокомыслие и властность. Резким контрастом

была нижняя часть лица; рот был, безусловно, слишком мал и тонко очерчен,

недостаточно силен подбородок. Здесь у обычных смертных были внутренние

покои, здесь гнев и вспыльчивость вели свою игру, порывисто и внезапно, и,

слава Богу, если они встречали отпор, то быстро успокаивались. Правда, если

эта безвольная и слабая нижняя часть вздрагивала от гнева и маленький под-

вижный рот с огромной скоростью извергал фонтан гневных слов, верхняя

часть не переставала улыбаться улыбкой прекрасного солнечного Олимпа и

даже блестящие глаза не казались грозными. Так что тот, кто пугался власти

нижних сил, был утешен «верховной» властью. И обычно все черты лица этого

превосходного человека, его мимика и слова выражали честность, мужество

и благочестие. Это был властный человек, словно урожденный герцог или ко-

роль, короче говоря, мужчина номер один. Я не хочу сказать, что мужчина но-

мер два не может быть великолепен и не способен к решительному действию.

Это само собой разумеется, но Штейн был сотворен, чтобы властвовать пер-

вым. В нем слишком сильно проявлялась индивидуальность, его природа во-

обще была словно вылита из одного куска металла, и он нелегко подчинялся

чужому влиянию, еще труднее приспосабливался к обстоятельствам, что са-

мые благородные люди часто делали и должны делать ради благих целей.

23 Гебхарт Лебрехт Блюхер (ВШсВег, 1742-1819) — прусский генерал-фельдмаршал, в

1813 году командовал объединенными русско-прусскими войсками в Силезии.

Описывая выше свое пребывание в Бреслау весной 1812 года, Арндт дает портрет «старого

генерала» Блюхера, «с великолепной фигурой, крупного и стройного», прекрасно сложенного

С ГОЛОВЫ ДО НОГ, «словно юноша». Самым удивительным, — пишет он, — было его «лицо, в ко-

тором будто соединялись два различных мира, которые даже во время удовольствий», когда

он совсем по-солдатски шутил, не меняли своей «окраски» (Еагфеп): «на лбу, на носу, в гла-

зах жили Боги, вокруг подбородка и лба поселились обычные смертные». В «верховьях этой

страны» всё было прекрасно и величественно, даже глубокая грусть, которая пряталась в его

иссиня-черных глазах, сравнимых с цветом морской бездны. «Даже если эти глаза радостно

улыбались и понимающе подмигивали, они были затемнены страшной серьезностью и скры-

тым гневом... Рот и подбородок создавали иное впечатление, хотя вполне гармонировали с

верхней частью лица. Здесь было собрано всё гусарское лукавство, которое отражалось даже в

глазах, что-то от хищника, поджидающего свою жертву».

210 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

Я не знаю, какие особые обстоятельства привели господина фон Штейна в

Петербург. Понятно, что по приглашению императора — о его письме он мне

сам рассказывал. От других я как-то слышал, что император, который сейчас

подошел к самому краю чудовищной пропасти, вспомнил о пророческих сло-

вах, которые министр сказал ему летом 1807 года в Тильзите, и упомянул эти

предсказания в своем письме, призывая его в Россию. Как бы там ни было, гос-

подин фон Штейн не вел здесь борьбы — он шел бесстраптно вперед, доверяясь

в остальном Богу, но император Александр должен был медленно пробиваться

с боем. Этот государь каждым свои вздохом и порывом был способен к вели-

чию и благородству, но в его природе было что-то мягкое, что мешало его стро-

гой выдержке и мужской твердости. Война с Наполеоном была уже явной, и

первые кровавые столкновения уже свершились; но страной всё еще управлял

Румянцев*, а министр внутренних дел Сперанский и тайный государственный

советник Бек вего министерстве", которые передавали императору предложе-

ния и советы самых смелых и решительных действий, были теперь в ссылке

и тюрьме. Румянцев был известен как душа союза с Наполеоном, которому он

присягнул против Испании, Англии и Австрии. Он, в своих нравах и привычках

отвратительный неженка, принадлежал к тем слабакам, которые видели в На-

полеоне судьбоносного мужа, божественный перст, который не сможет укро-

тить никакая земная власть, и его советом были мир и покорность его воле.

У императора Александра не было мужества проститься со стариком или по-

рвать с ним, хотя Штейн говорил и писал императору прямо и смело правду о

таком положении дел. Особенно налегал он на настроения, какие непременно

появятся в Англии, Австрии, Пруссии и во всех странах, которые содрогались

под гнетом корсиканца. Я должен был переписывать составленные им письма

к императору, которые посылались в Вену и Лондон и в которых эти обсто-

ятельства и непригодность и вредность изнеженного, сладострастного и бес-

характерного Румянцева, ходившего тихими шагами и обладавшего сладким,

как мед, выражением лица, было изображено с истинной штейнинской четко-

% Румянцев Николай Петрович (1754-1826) был сторонником дружественных отноше-

ний с Наполеоном, в эпоху Наполеоновских войн занимал пост министра иностранных дел

(1807—1814), государственного канцлера (с 1809 года), председателя Государственного совета

(1810-1812).

31 Граф Михаил Михайлович Сперанский (1772-1839) — государственный деятель, рефор-

матор, с 1810 года государственный секретарь. В канун нашествия Наполеона, в результате

доносов, Сперанский был обвинен в измене и сослан в Нижний Новгород под строгий надзор

полиции, затем переведен в Пермь, где находился до сентября 1814 года.

25 марта 1812. года, через неделю после ссылки Сперанского и по такому же обвинению,

был арестован и заключен в Шлиссельбургскую крепость Христиан Андреевич Бек (1770-1853),

шифровальщик коллегии иностранных дел.

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 211

Ш Память культуры

стью и ясностью. Так Штейн воздействовал на императора, вскоре пробил себе

широкую дорогу в большое петербургское общество и теперь воздействовал

на императора уже посредством своих друзей. Его мужество и смелость, еще

более его шутки и любезность проникали повсюду, сверкали и воспламеняли,

словно молния, всё, что можно было поджечь. Его нравственная красота и яс-

ность его существа, насквозь пропитанная мужеством, его приветливость и

любезность, которая звучала в его самых кратких и самых неприметных сло-

вах за обеденными и чайными столами, — всё это сделало его могущественным

человеком в светском обществе. Его храбрость и воля, его идеи и выражения

складывались в анекдоты и молниеносно распространялись. Вскоре он собрал

вокруг себя ближний круг, бесконечно верный ему, поскольку все знали, что

он прибыл в Россию как пилигрим, который хотел вернуться с победой на за-

пад и который никому не перейдет дороту. Наконец, он стал в Петербурге рупо-

ром справедливости и чести, и Орловы, Салтыковы, Уваровы, Кочубеи, Ливены

с воодушевлением и быстротой водрузили его знамя в руки всемогущей армии

прекрасных и остроумных светских дам. Кроме того, он был самым настоящим

господином и мужественным военачальником. Когда пришло известие о Боро-

динской битве, а затем о пожаре Москвы, и принц Константин, прыгая, кричал

«Мир! Мир}, когда королева-мать и Румянцев шептали ему «мир...», он только

радостнее и горделивее держал голову. Я наблюдал его ясное мужество. Через

день после известия о московском пожаре я был приглашен к нему на обед

вместе с храбрым Денбергом и многими бравыми немцами. Никогда он не был

более великолепен. Он налил себе вина и сказал: «Свой жизненный багаж я

терял уже трижды-четырежды, нужно привыкнуть оставлять его позади себя.

Поскольку мы должны умереть, нам нужно быть храбрецами».

Битва на Москве-реке или под Бородиным 77 сентября, вступление францу-

зов 14 сентября в Москву и пожар древней столицы 15 и 16 сентября состави-

ли большой перелом, первый большой перелом в течение русской кампании,

возбудили в Петербурге бурные столкновения и волны самых противополож-

ных мнений и взглядов. И, в конце концов, привели к победе, укрепив стойкое

мужество императора и народа. Кто виновен в поджоге Москвы — французы

или генерал Ростопчин, — мнения разделились. Люди, знавшие Ростопчина,

говорили, что это он, и большинство проклинало его деяние как ужасную же-

стокость. Но когда французы принялись ругать Ростопчина, выставляя отвра-

тительным примером крайнего варварства, у русских произошел переворот,

они заметили, каким блеском славы они себя окружили и какую победу над

врагом они одержали этой пламенной жертвой. Имя Ростопчина вдруг стало

великим, появились рассказы и легенды о его приготовлениях и мерах, о ко-

212 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

торых он никогда даже и не думал. Тут же была придумана басня об огромном

адском шаре, извергающем пламя и выплевывающем пули, который будто

бы соорудил Ростопчин недалеко от Москвы с помощью нескольких пиротех-

ников и воздухоплавателей и который собирался сбросить в самую середину

французского войска. Эту басню французы повторяли в своих газетах. Ростоп-

чин был настоящим русским человеком, понимавшим свой народ, умевшим

говорить с ним, — это доказывают все его указы и воззвания в Москве; в случае

нужды он был человеком отчаянного мужества. Раньше Ростопчин служил ге-

нерал-адъютантом при Павле, и император мог спокойно спать во всех своих

дворцах, пока при нем находился этот внушающий страх муж. Только когда

Ростопчин был удален из Петербурга под предлогом требования должностей,

которых он вовсе не хотел, заговорщики решились приступить к исполнению

своего замысла. Благодаря пожару Москвы, Наполеон проиграл свою кампа-

нию. Как больно это пламя обожгло французов, показывает статья, напечатан-

ная в эти дни в «]опгпа| РЕтр1ге». Вот она:

«Если бы можно было сомневаться в ужасном варварстве русских, то их

поведение в их собственной стране убедило бы нас лучше, чем всё, что мы

когда-либо читали об их нравах. Побежденные нашим оружием, они мстят

за свое поражение тем, что сжигают города, кои не способны защитить. Жен-

щины, дети, старики, даже их собственные раненые являются жертвами их

бессмысленной ярости и их грубой гордости. Кажется, что мы их преследу-

ем только для того, чтобы защитить от их собственной злобы, и наша армия,

которой можно было простить некоторые беспорядки в опьянении победы,

наступает только для того, чтобы спасти народ от неистовства русского вой-

ска, которое должно было бы их защищать. Что сталось бы с благонравной

Европой, если бы в нее вторглись эти полчища убийц и поджигателей? На это

дают ответ развалины Рима и Италии. Варвары сегодня те же самые, как и в

прежние времена. Если и нужна народная война, это бесспорно война, целью

которой является ниспровержение этого кровожадного гиганта, который уже

в течение сотни лет под громыхание цепей, коими он угрожает свободе Евро-

пы, и при свете факелов, которыми он хочет озарить ее развалины, наступает

на нас. При осаде Вены Европа уже однажды была спасена варварами от на-

воднения, но спокойствие ее еще оставалось без поручительства. Должен был

возникнуть могучий гений и повести все вооруженные силы цивилизованно-

го мира до средоточия варварства, чтобы поразить его в самое сердце. Такова

великая картина, которая развертывается перед глазами удивленного мира,

и занятие Москвы составляет один из ее главных эпизодов. Можно было по-

думать, что враг пощадит свою древнюю столицу. Это было тем более вероят-

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 213

Ш Память культуры

но, что, по заслуживающим доверия письмам, русский главнокомандующий

послал во французскую штаб-квартиру парламентера, чтобы вручить Москву

милости победителя. Но так велик беспорядок в России, что наместник дер-

зает собственной властью организовывать шайки разбойников и убийц и на-

деется защитить город, в коем не могла удержаться целая армия, горсточкой

преступников. Самая безумная жестокость никогда не изобретала более ужас-

ного деяния; имя человека, который его совершал, должно стать прокляти-

ем для современников и отвращением для потомков. Впрочем, несмотря на

ужасную предосторожность наместника, который распорядился увезти или

уничтожить пожарные насосы, оставалась надежда, что некоторые кварта-

лы, отдаленные от других обширными пустырями, будут пощажены пламе-

нем. Перед нами лежит письмо, где написано, что были спасены большие за-

пасы риса, водки и муки и ежедневно находятся новые. Отступление русских

происходило столь поспешно, что у них даже не было времени заколотить

многочисленные артиллерийские орудия, хранящиеся в арсенале. Но ужас-

нее всего — от этого содрогнулись бы даже людоеды, — что татарин, который

был наместником в Москве, повелел прежде всего поджечь ту часть города, в

которой находились больницы, что 30 000 раненых и больных (?) спасшихся в

битве 77 сентября от смерти, нашли ее в пламени, зажженном их соотечествен-

никами. Можно ли назвать народом безумцев, сжигающих своих раненых?

Нет, Европа гневно призывает на них презрение всех цивилизованных на-

ций, проклятие грядущих столетий».

Французы тяжело переживали, что Аустерлицкое солнце потухло в дыме по-

жарища. День Бородинской битвы ознаменовался ясным восходом солнца. На-

полеон призывал солдат: «Это солнце Аустерлица, это хорошее предзнаменова-

ние, мы разобъем фельдмаршала». Но император Александр не имел достаточно

мужества, чтобы решительно осудить или одобрить страшное дело, погубившее

столько богатства, которым, впрочем, могли воспользоваться лишь французы;

так что заслуга генерала Ростопчина не была признана, и он вскоре после этого,

войдя в немилость, покинул страну. Всё это напоминало Нуманцию и Сарагосу, а

при одном упоминании Сарагосы у французов волосы на голове вставали дыбом.

В пламени же Москвы горело десять Сарагос. И Европа не произнесла проклятия

этому пожару и не почувствовала отвращения, но, пожалуй, ощутила удивление

и ужас, какие внушает неспособность к таким великим жертвам.

Я упомянул выше о Русско-немецком легионе. Многие немецкие офицеры,

и не из самых незначительных, покинули свою родину и двинулись на восток.

Ими руководило темное предчувствие, что Бог, наконец, сокрушит счастлив-

ца, сумевшего силой, искусством и хитростью прийти к власти, перед кото-

214 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

рым малодушная толпа преклонялась как пред незыблемой судьбой. Начало

этого крушения уже виднелось им в Испании. Они надеялись, что Наполеон,

гордость и властолюбие которого уже было поколеблено в Иберии, погибнет в

Скифии. Эти беглецы, большей частью пруссаки, верные и храбрые люди, на-

меревались сражаться здесь не против своего короля и повелителя, а за него.

Конечно, велика была потребность их сердца, если они решили на чужбине

применить свое мужество, которому они нашли бы применение и на родине.

они знали, что сердечная нужда их короля была в тысячу раз больше, ведь он

вел себя как друг и союзник человека, опозорившего честь его народа. Все его

клятвы и договоры унесло, словно путину, в порыве ветра. Их жизнь здесь не

была усыпана розами, и человек чести всегда страдает, когда вынужден бе-

жать на чужбину. Еще древнегреческий поэт Каллин две с половиной тысячи

лет назад пел: «Там, куда он бежит, его ждет зависть, ненависть и злоба». Те-

перь многие из этих беглецов сражались в армии; другие жили в Петербурге,

чтобы из немецких пленников, перебежчиков и добровольцев создать Немец-

кий легион, который поднимет знамена и мечи, как только победа с востока

продвинется на запад, к границам отчизны. Во главе комитета по устройству

этого легиона стояли царствующий герцог Ольденбургский??, тоже беглец,

граф Ливен, недавно еще посланник в Берлине, и министр Штейн — люди

очень разные, что давало повод ко множеству мелких дрязг.

Герцог, человек прекрасный и достойный, был торжественен, холоден и

сдержан и, конечно, был создан не для того, чтобы внушать пыл и отвагу в

военных обстоятельствах. Стремительный Штейн был в отчаянии, когда ему

приходилось с ним что-то обсуждать или советоваться: «Стоит передо мной,

словно древнегерманский имперский процесс, и учит меня два, три часа кряду

Запз ре4е ш ито», — говаривал он мне. Когда я впервые отправился покло-

ниться герцогу, Штейн меня предупредил, чтобы я, не прерывая, выслушал все

его речи и что он станет учить меня истории германской империи и ее князей.

32 Комитет по делам Германии, главной задачей которого было создание легиона, был

образован 16 июня 1812 года. Речь идет о герцоге Петре Фридрихе Людвиге Ольденбургском

(1755-1829), отце принцев Ольденбургских (см. примеч. 13), изгнанном Наполеоном в 1810 году

из своих владений и с августа 1812 года стоявшем во главе Комитета. Арндт также являлся

членом Комитета.

33 Христофор Андреевич Ливен (1774-1838) — российский государственный и военный дея-

тель, в 1809-1812 годах — чрезвычайный посланник и полномочный министр в Берлине, один

из первых обратил внимание императора Александра на патриотическое настроение Прус-

сии, готовой при первой возможности выступить против Наполеона. Вероятно, Арндт имеет в

виду краткий период своего общения с Ливеном, поскольку уже 5 сентября 1812 года тот был

назначен послом в Великобританию, где оставался до 1834 года.

34 Букв.: стоя на одной ноте, то есть не переводя дыхания, с величайшей быстротой (лати.).

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 215

Ш Память культуры

Так и случилось. С Ливеном, напротив, дело иметь было приятно. Он охотно

подчинял свою деятельность по этим и другим немецким делам намерениям

и воле Штейна. По делам легиона и мне временами давались небольшие по-

ручения, по крайней мере, мне случалось бывать посредником между отдель-

ными офицерами и моим начальником. Медлительность и педантизм герцога

часто доводили бедных офицеров до отчаяния, и самые пылкие из них были

уже близки к тому, чтобы отказаться от совместного плана и затеряться в ря-

дах русской армии, где, конечно, они не нашли бы для себя достойной деятель-

ности, поскольку русские, как только их дела пошли на поправку, сделались

невыносимо надменными и насмешливыми с иностранцами, которых они

терпеть не могли. Это было тяжкое испытание терпением для многих превос-

ходных людей. И всё же Бог дал им возможность в 1813 году обагрить свой меч

за отечество во французской крови. Посреди всех этих мелких дрязг и непри-

ятностей были, слава Богу, и героические радости, которых мы никогда бы не

узнали, подремывая на мягкой перине в мирное время. Каково! Вечера и ночи

мы проводили вместе с вами, мои герои, многие из которых уже смотрят с не-

бесных звезд на поля сражений. Там были Дорнберги*, Клаузевиц$, Гольц, гра-

фы Фридрих и Гельвеций цу Дона?’ забегали на огонек Боен38, Адольф Лютцов?

и другие. Наш дружеский союз рождал приветственное и ликующее созвучие

35 Среди офицеров Русско-немецкого батальона было два Дорнберга (Обгирега): ротмистр

Номен Тескио фон Дорнберг и генерал-майор барон Вильгельм Каспар Фердинанд фон Дорн-

берг (1768-1850), поднявитий в 1809 году восстание против Наполеона в Северной Германии,

герой многих сражений, георгиевский кавалер, с 1815 года — посол королевства Ганновер в

России. Вильгельму фон Дорнбергу Арндт посвятил одну из своих пяти «народных» «солдат-

ских» песен („Раз Мед уотл ОбтиЬегз“, 1813).

3 Карл Филипп Готтлиб фон Клаузевиц (Саиземлих, 1780-1831), впоследствии знаменитый

немецкий военный теоретик, в это время был подполковником русской армии, генералом-

квартирмейстером Русско-немецкого легиона.

37 Имеются в виду офицеры Русско-немецкого легиона: подполковник барон Александр

Вильгельм фон дер Гольц (бо[2), братья — подполковник граф Фридрих цу Дона (Ройпа) и лей-

тенант граф Гельвеций цу Дона.

33 Людвиг Леопольд Готтлиб Герман фон Боен (Воуеп, 1771-1848) — генерал-фельдмартал

прусской армии, прусский военный министр. Участник проводимых Штейном реформ и сто-

ронник сближения с Россией в борьбе против Наполеона. В 1812 году, после того как Пруссия

выступила на стороне Франции, вышел в отставку и уехал в Санкт-Петербурт. В 1813 году со-

стоял при главной квартире Кутузова, герой многих сражений, георгиевский кавалер.

33 Барон Людвиг Адольф Вильгельм фон Лютцков (2омг, 1782-1834) — немецкий нацио-

нальный герой, прусский офицер, во время освободительной войны в Германии организовав-

ший добровольческие «корпуса свободы» из пехоты, кавалерии и тирольских стрелков, дей-

ствовавшие в тылу французских войск и называемые в народе «черными стаями» ($сВугагие

ЭсВаг) и «черными егерями» ($сВууагге ]аезет). Цвета униформы его отрядов — черный мундир,

красный ворот и золотые пуговицы — стали цветами национального флага Германии. На сти-

хотворение адъютанта Лютцева, известного поэта Теодора Кёрнера, «Дикая охота Лютцева»

(„Гагомуз мае ]а54“) написал музыку Франц Шуберт.

216 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

сердец и бокалов, в особенности с тех пор, как пожар Москвы зажег бескрай-

ние надежды.

Таков был прекрасный круг, в котором я ежедневно вращался. Всё же я не

могу и не хочу умолчать о другом, который также был мне приятен. Я нашел

в Петербурге большие торговые дома, во главе которых стояли мои соотече-

ственники, а также сблизился с немецкими учеными и академиками. Здесь в

полной мере царило северное гостеприимство. Встретил я также старинных

приятелей из Швеции, среди них генерала графа Армфельта“, в это время гене-

рального наместника Финляндии. Я едва мог отбиться от приглашений и пиру-

шек. Жизнь в основном протекала ночью, и это было связано с зимой на даль-

нем севере, а более всего со столичными нравами. Вечеринки почти никогда не

кончались ранее полуночи, а часто затягивались до двух или трех часов ночи.

Утром же даже надеяться было нельзя, чтобы вас приняли до двенадцати часов.

В числе многих известных людей, с которыми я познакомился, был астро-

ном Шуберт“, поэт Клингер, мореплаватель Крузенштерн — все трое были

немцами, последний родом из шведской фамилии. С Шубертом меня познако-

мили как с земляком. Это был высокий, красивый, умный человек, но испор-

ченный высокомерием. Он обожал Наполеона, сомневался в успехе борьбы

с ним, вообще, кажется, поклонялся только уму и счастью, был преисполнен

холодной насмешливости и презрения к людям. Вероятно, он здесь стал тако-

вым, хотя для этого всё-таки нужна природная склонность. Он мне говорил:

«Человек — это служебное и вьючное животное, дорогой земляк, а тут оно ко-

варно вдвое. Привыкайте вести себя грубо и надменно, тогда с вами будут счи-

таться». Такие возмутительные правила жизни, быть может, и имеют где-то

определенную практическую ценность. Я посетил пару раз этого надменного

и чванливого ученого и более к нему не возвращался. Клингер был высокий

могучий старик, с белыми как снег волосами, с телом, словно вылитым из ме-

талла, с глубоким горделивым взором и сильным голосом. И этот франкфур-

тец тоже именно здесь, в России, сложился в неприятного светского человека,

отшлифовался и застыл“. Его постигло горе: в Бородинской битве он потерял

% Барон Густав Мориц Армфельт (АттЕе{, 1757-1814), с 1812 года русский граф — швед-

ский и русский генерал-лейтенант, противник Наполеона, на русской службе с 1810 года. По-

сле присоединения Финляндии к России, в 1811 году, был назначен президентом комитета по

финляндским делам, в 1812 году исполнял обязанности финляндского генерал-губернатора.

1 Федор Иванович (Фридрих Теодор) Шуберт ($сНаЪет, 1758-1825) — русский астроном и

математик, уроженец Германии, с 1783 года на русской службе, с 1789-го член Петербургской

академии наук.

2 Фридрих Максимилиан фон Клингер (КИпеег, 1752-1831) — немецкий писатель, уро-

женец Франкфурта-на-Майне, друг юности Гёте, автор драмы «Буря и натиск» („5тагт ипа

Пгап5*“, 1776), давшей название знаменитому литературному движению 1770-х годов, на рус-

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 217

Ш Память культуры

единственного сына, офицера русской армии; это его глубоко сразило. Крузен-

штерн“3 — тот был совсем иным, хотя и родился на суровом севере, на берегах

Эстляндии, самым человечным, самым непритязательным, самым любезным

человеком из смертных, при общении с которым у каждого становилось на

душе спокойно. Из своих путешествий он вынес добродушную простоту мо-

ряка, а не грубость стихий, с которыми он боролся. Однако моим любимцем

был академик доктор Триниус“, лейб-медик герцогини Виртембергской, урож-

денной принцессы Саксен-Кобургской“, — поэт, ботаник и человек. У него по

вечерам и ночам обычно собирались лучшие и приятнейшие представители

петербургской ученой гильдии. Тут кипела жизнь и бились сердца для велико-

го дела освобождения немецкой отчизны и всей Европы.

Триниусом и бароном фон Штейном был я представлен герцогине. Это

была великолепная женщина, статная и красивая, как и все в ее семье, об-

ладающая высокой немецкой душой. Она была восторженная поклонница

Штейна и истинная немка. За ее чайным столом старик восседал в полном

блаженстве, а за ним сидели и люди помельче. Эта благородная принцесса

собирала вокруг себя всё, что еще питало немецкую любовь и надежду. Она,

ближайшая подруга царствующей императрицы Елизаветы“, несла вме-

сте с ней штейновское знамя мужества и чести. Часто случалось, что она

в ожидании визита какого-нибудь странного чудака (в подобных случаях

придворные кавалеры и дамы не приглашались) давала знак благородной

императрице, та приезжала инкогнито и садилась в сторонке или позади

своих фрейлин, чтобы по-человечески повеселиться. Вот тому пример.

В Петербург, словно к великой Пятидесятнице восторга и избавления, со-

бирались языки и люди всех национальностей, и тут появилось несколько

только что вернувшихся из Англии тирольцев, среди которых был один ве-

ской службе с 1780 года. Сделав блестящую придворную каръеъу, к 1812 году он был генерал-

лейтенантом, попечителем Дерптского университета, директором Сухопутного Шляхетского

кадетского корпуса. Его сын, Александр Федорович Клингер (1791-1812), штабс-капитан лейб-

твардии Семеновского полка, адъютант Барклая-де-Толли, скончался 25 сентября 1812 года от

ран, полученных во время Бородинского сражения.

3 Иван Федорович (Адам Иоганн) Крузенштерн (Кгизепеги; 1770-1846) — российский мо-

реплаватель, адмирал, родом из остзейских немцев, друг писателя Клингера, в 1812 году — ин-

спектор классов Морского кадетского корпуса.

44 Карл Антонович (Карл Бернгард) Триниус (Тишиа$) (1778-1844) — немецкий и россий-

ский ботаник, лейб-медик семьи герцогов Вюртембертгских, с 1809 года работал в России, с

1823 года — академик Петербургской академии наук.

45 Вероятно, имеется в виду немецкая принцесса Антуанетта Эрнестина Амалия Саксен-

Корбут-Заальфельдская (1779-1824), с 1798 года супруга герцота А. Ф. К. Виртембергского (см.

примеч. 14), которая принимала активное участие в жизни императорской семьи.

% Елизавета Алексеевна, урожденная Луиза-Мария-Августа Баденская (1779-1826) — рус-

ская императрица, супруга императора Александра [.

218 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

ликолепный человек из Форальберга, Франц Фиделис Юбиле, лет сорока, ис-

тинный образец статного и свободного германца. Этот человек, который ЖИЛ В

Петербурге уже несколько месяцев, во многих светских обществах был нарас-

хват. Его заставляли рассказывать о подвигах и страданиях Тирольской вой-

ный”, его аудиенциях у императора Франца* и английского принца-регента“,

передавать разговоры с ними и петь тирольские военные и народные песни,

что они делал самым звонким и веселым голосом. Герцогиня приглашала его

уже несколько раз, она любила наигрывать мелодии его песен на фортепиа-

но. ОН уже освоился в ее доме, стал совсем ручным и, как это часто бывает с

альпийскими жителями, сделался болтлив и доверчив. Герцогиня рассказала

императрице об этой забавной заморской птице. Та пожелала его увидеть и

услыштать. Герцогиня поручила генералу Армфельту привезти того в назна-

ченный вечер. Генерал пригласил его к себе на обед и возбудил его храбрость

прекрасным вином. Юбиле приехал, развлекал, рассказывал, пел — всё это с

чисто тирольской беззаботностью и веселостью. Когда время приблизилось К

полуночи, герцогиня встала, за нею поднялись все присутствующие, импера-

трица выступила из своего убежища среди фрейлейн, приветливо подошла к

тирольцу, заговорила с ним о Швабии и Рейне и, сказав, что она прирейнская

немка, попросила: если тирольцы и он в их числе снова подымутся и Бог даст

им победу, чтобы он вспомнил об этом вечере и ее просьбе не слишком хозяй-

ничать по законам военного времени в Баварии и Швабии. Юбиле уже был в

ударе и отвечал ей резко и дерзко, с тирольской запальчивостью отозвавшись

о королях Баварском и Виртембергском, а также о ее брате, великом герцоте Ба-

денском®, не поскупившись на сильные выражения. Когда она, улыбнувшись,

7 В эпоху Наполеоновских войн Тироль, являющийся принадлежностью Габсбургов, был

ареной боевых действий между наступающей армией Наполеона и войсками австрийской им-

перии и переходил то к Австрии, то к Баварии (союзнице Наполеона), то к Италии. К 1809 году

Северный Тироль остался за Баварией, а Южный был передан Итальянскому королевству,

только в 1813 году вся территория возвращена в состав Австрийской империи.

Имеется в виду последний император Священной Римской империи германской нации

Франц П Карл Иосиф (1768-1835), вынужденный в 1806 году после ряда поражений в ходе На-

полеоновских войн отречься от престола и выдать дочь Марию Луизу за Наполеона 1, оставив

себе титул императора Австрии.

4 Речь идет о Георге [У (1762-1830), короле Великобритании и Ганновера, который правил

страной в качестве принца-регента с 1811 по 1820 год (из-за болезни отца Георга П)).

55 Намек на события, последовавшие за распадом Священной Римской империи герман-

ской нации, и на государства, вошедитие в 1806 году состав Рейнского союза, заключенного под

давлением Наполеона. В частности, Бавария и Вюртемберг стали королевствами, маркграф-

ство Баден — великим герцогством, то есть был поднят их государственный статус.

Здесь имеются в виду первые короли этих «карликовых» королевств: Максимилиан |[

Иосиф (1756-1825) — курфюрст Баварии и первый король Баварского Королевства; Фридрих 1

Вильгельм Карл (1754-1816) — герцог, затем курфюрст Вюртемберга, с 1806 года король Вюр-

тембергский (Виртембергский).

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 219

Ш Память культуры

повторила свою просьбу, плут Армфельт выступил вперед и сказал: «Дорогой

Юбиле, знаете ли вы, с кем говорите? Это императрица». При этих словах бел-

няга побледнел и затрясся, а потом произнес, заикаясь: «Ваше императорское

величество, будьте милосердны! На то была ваша воля, Я Не знал, что вы ТУТ, я

посчитал вас придворной девицей». Она принялась любезно его успокаивать,

но он ушел, дрожа всем телом. Когда я на следующее утро нанес ему визит,

это был день, назначенный для отъезда, — он лежал в постели и охал, приняв

рвотное средство. На мой удивленный вопрос, что это он внезапно ослабел и

расхворался, тот ответил: «Вчера мне было хуже, чем если бы я получил пулю

из карабина, — императрица пала мне на грудь».

О, это было время знамений и предсказаний пророка Исайи, тождествен-

ность образа мыслей уравнивала все народы, общественные слои и возрасты,

горы подступали к долинам, долины восходили к горам.

Этим летом в Петербург приезжали и многие другие прекрасные и зна-

менитые личности, снизошедшие до доступных мне сфер. Здесь побывали

бежавшие из Вены две европейские знаменитости, госпожа фон Сталь и Ав-

густ Вильгельм фон Шлегель". И я их лицезрел. Что сказать об этой великой,

неоднократно изображенной и прославленной даме? Ее наружность не была

прекрасной, для женщины она была сложена слишком сильно и мужествен-

но. Но какая голова венчала это тело! Лоб, глаза, нос были великолепны и

сияли блеском гения, правда, роти подбородок были менее привлекательны.

При блистательном остроумии и живости, сверкавших в ее глазах, бурлив-

ших в каждом ее слове, вас обволакивало чарующее впечатление ума и до-

броты. Почему именно ума? Каждую птицу она немедленно угадывала по ее

клюву, понимала, в каком тоне с ней петь, — царственный дар, коего лише-

ны, однако, многие из королей. Захватывало дух наблюдать, как эта женщина

обходилась со Штейном и как эти две переполненные жизненной энергией

личности, сидя на одном диване, спорили, словно играя друг с другом в карам-

боль. Один эпизод, случившийся с госпожой фон Сталь, показал нам, часто

слишком равнодушным, как живо французы любят свою родину и всё родное

и как часто они имеют слипггком много того, чего нам не хватает. Французские

Карл Людвиг Фридрих (1786-1818) — великий герцог Баденский (с 1811 года) — был род-

ным братом русской императрицы Елизаветы Алексеевны.

51 Баронесса Анна-Луиза Жермена де Сталь-Гольштейн (${а&]-Но|${ет, 1766-1817) — зна-

менитая французская писательница, ярая противница Наполеона, неоднократно подвергав-

шаяся преследованиям властей. В 1803 году она была окончательно изгнана из Парижа (до

1814 года), посетила ряд стран Европы, и в июле-сентябре 1812. года побывала в России. Знаме-

нитый немецкий критик и поэт-романтик Август Вильгельм фон Шлегель (5<Шеде!, 1767-1845),

с которым она познакомилась в 1803 году во время путешествия по Германии, являлся воспи-

тателем ее двух детей — Альбера и Альбертины и сопровождал де Сталь во всех путешествиях.

220 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

актеры в Петербурге давали «Федру». Рокка?, друг госпожи Сталь, и ее сын

пошли в театр, мы же, приглашенные к обеду этой знаменитой женщины,

всё еще сидели за столом. Глядь! — они, взволнованные, очень быстро возвра-

щаются и рассказывают, что в самом начале представления в зале поднялся

такой шум и гам, полилась такая брань на французов и французский театр,

что спектакль был прерван. Так в действительности и произошло, это было

последнее выступление французских актеров в Петербурге. Ненависть и на-

родный гнев были выражены в такой резкой и грубой форме, что француз-

ской труппе в начале зимы пришлось покинуть Петербург. А что же госпожа

фон Сталь? Она забыла о месте и времени, она помнила только себя и свой на-

род. Она вспылила, залилась слезами и воскликнула: «Варвары! Они не хотят

видеть “Федру” Расина!»

А русские? Не владея русским языком, я мог общаться только с теми, кто

говорил по-немецки или по-французски, получив общеевропейское образова-

ние, и у кого европейская отделка и лоск частично уже стерли их националь-

ные особенности. Но я не упускал случая наблюдать и узнавать истинно рус-

ских людей, солдат, крестьян и мелких торговцев, ямщиков и кучеров, актеров,

мимов и танцоров русского театра. Такие антропологические забавы являлись

для меня потребностью, и для удовлетворения этой потребности я имел здесь

богатые возможности. В особенности во время прогулок с моим почтенным

покровителем, что в первый месяц моей жизни в Петербурге происходило ча-

сто. Когда на некотором расстоянии от нас проходили прохожие, мы спорили

и даже бились об заклад, кто из них немец, англичанин или русский. Манеры

последних я вскоре хорошо изучил, узнавая их наверняка и на значительном

расстоянии по росту и походке. Мой старик в таких случаях шутил, что меня,

должно быть, подменила в колыбели какая-нибудь колдунья, что принадле-

жу я к племени американских дикарей и у меня собачий нюх на иноплемен-

ную кровь. Русские — чудесный народ. Можно безошибочно сказать, что в их

чертах и во всем выражении их существа соединяются Азия с Европой. Мало

того, вас поражает и другое необъяснимое сходство, примесь скандинавских,

татарских и финских черт. Как близок их язык к польскому и сколь отличны

люди обеих наций! Легкость и веселость, свойственная славянскому племени

во всем, но при этом более осознанная игривость, чем у поляков, лучше выра-

женная насмешливая рассудительность и упрямая воля, при всей гибкости и

подвижности членов и жестов.

5? Альбер Жан Мишель де Рокка (Восса, 1788—1818) — молодой французский офицер, инва-

лид Наполеоновских войн, второй, тайный, муж Жермены де Сталь.

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 221

Ш Память культуры

Когда дело касается чего-либо серьезного, какие упорство и твердость,

терпение и трудолюбие, какая стойкость, скроенная по азиатской мерке! При

этом глубокое религиозное чувство, совершенно поверхностное у их соседей!

Я дивился лицам людей, молящихся в церквях и на улицах, когда раздавался

утренний или вечерний звон. Как все останавливались и складывали руки,

как глубоко заглядывали в небеса и в самого себя, словно внезапно переносясь

из веселости предыдущей минуты, из житейской земной суеты в иной мир,

словно ударил гром и приковал всех к месту, где только что все беззаботно

двигались и шумели! Вот тут-то и чувствуешь, что в этом народе есть ядро,

есть твердая, неразрушимая сущность. У самого последнего крестьянина на

лице написано: я тоже нечто, выражается великая несокрушимая общность,

похожая на гордость, о чем покорный немец не имеет никакого понятия. Я

говорю это вовсе не как человек, их особенно любивший или ими восхищав-

шийся, нет, таково было впечатление, которое произвел на меня этот народ.

они не любят немцев, они презирают их. Я не хочу платить им той же моне-

той, но и любить их особенно я не моту, жить же среди них не согласился бы

ни за какие блага мира. Им пришлось испытать великую, тяжелую судьбу, и

они честно выдержали испытания. Я не думаю, что именно они совершат все-

мирный переворот, да я и не желаю видеть их в своем отечестве в качестве

ниспровергателей и преобразователей мира, но и чужаки не смогут сдвинуть

с места эти крепости и твердыни.

Но и среди русских в высших слоях общества можно найти, я бы сказал,

величавые отдельные лица, какие это были бы образцы для художников и

скульпторов! Страх и удивление внушает эта уверенная сила, не моту назвать

ее величием — это слишком высокопарное выражение, — но решимостью,

твердостью, даже независимостью. Как? Независимость в таких государствах,

как Россия и Турция, где случай и произвол всегда сильнее, чем справедли-

вость? Именно независимость! Отчасти это связано с особенностями нацио-

нального характера, но в основном со способом правления. Люди выглядят

непоколебимыми и несокрушимыми, как железная судьба. Я понимаю, как

могут возникнуть подобные личности в России и Турции. Тот, у кого доста-

точно силы и мужества внутри себя, не поддается страху, который, в сущно-

сти, может ему внушать лишь одно-единственное лицо. Всё остальное — прах

и ничтожество, попираемое ногами. Ему нужно только непрерывно думать о

двух вещах, пока он не станет крепок в своей вере: держаться твердой реши-

мости и помнить о том, что его царь — такой же смертный. Большая разница

с теми странами, где действуют более свободные силы! В Англии, во Франции,

в Германии самый энергичный характер и могучая воля, данные от природы,

222 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

дробятся и размениваются в своей деятельности! Со сколькими лицами и ве-

щами приходится считаться, с какой уступчивостью, вниманием и гибкостью,

медленно, осторожно обходить по флангу свой фронт, не решаясь штурмовать

его в центре! Но в странах, где поклонятся только Богу и самодержавному го-

сударю, где до Бога высоко, а до царя далеко, всегда можно идти прямо напро-

лом! Там, где господствует рабство, отдельные люди всегда более независимы.

Расскажу пару анекдотов о великом Суворове.

Когда его единственному сыну исполнилось семнадцать лет, Суворов захо-

тел представить его императрице Екатерине. Он вошел с ним в приемную, за-

полненную посетителями и слугами. Всех поразил костюм юноши. Отец одел

его так, как в эпоху Петра Первого обычно одевались пажи. Старик, имевший

всегда свободный доступ к императрице, по своей привычке более бегать, чем

ходить, проскочил вместе с сыном сквозь расступившуюся толпу придворных

и схватился за ручку двери, намереваясь войти к государыне. Но вдруг столь

же быстро он побежал назад в середину залы, постоял там несколько мгнове-

ний, как будто в глубоком раздумьи, и целый час водил своего сына вокруг

комнаты, заставляя того кланяться по очереди всем присутствующим. Он на-

чал с самых знатных, немного наклоняя голову сына своими отцовскими ру-

ками, словно отмеряя поклон, и постепенно увеличивая амплитуду движения

по мере тото, как приближался к лицам нижних классов и чинов. Дойдя, нако-

нец, до крепостного истопника, который раздувал угли в камине, он наклонил

голову юноши до самой земли. Затем он его поднял и торжественно и громко

сказал, чтобы было слышно во всей зале: «Сын мой, сегодня ты начинаешь

самостоятельную жизнь, не забывай великого урока, который я пожелал тебе

преподать. Смотри! Эти господа (и он указал на самых знатных вельмож) уже

стали тем, чем могли, те же еще всего достигнут!» При этом я вспоминаю карь-

еры Разумовских, Орловых, Потемкина, Зубовых и других.

В царствование Павла, когда старый фельдмаршал был уже очень дряхл,

император, не доверявший ему полностью, учредил за ним присмотр. Однаж-

ды он послал к нему своего фаворита Кутайсова под предлогом осведомления

о его здоровье. Этого Кутайсова царь возвысил из должности цирюльника и

брадобрея до чина генерал-лейтенанта. Когда о нем доложили, фельдмаршал,

лежавший больной в постели, велел одеть себя в мундир и обуть в сапоги со

шпорами, сел в большое кресло и в таком наряде принял Кутайсова. И хотя

Суворов неоднократно встречался с царским любимцем, он его встретил как

совершенно незнакомого человека. Прикидываясь впавитим в детство, поте-

рявшим память и соображение, он вынудил его, задавая детские вопросы и

ссылаясь на свою старость и беспамятство, в то же время перечисляя все по-

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 223

Ш Память культуры

ходы, где они могли бы встречаться, к мучительному признанию, что тот ни-

когда не бывал под огнем, не совершил ни единого подвига, не нюхал пороха

и, не имея собственных заслуг, а исключительно милостью монарха, достиг

генеральского чина. Закончив мучения своей жертвы, Суворов притворился,

будто к нему внезапно вернулось сознание и память, приветливо усадил гостя

возле себя, а затем принялся со всей мочи звонить в колокольчик. Когда на

этот звон прибежал рослый гайдук, он велел подать ему стоящую в углу трость

и стал колотить того по спине своими слабыми руками, приговаривая: «Ах ты,

мошенник, сколько лет тебя учу, пытаясь справиться с твоей небрежностью и

медлительностью, и ничего путного из тебя не сделал. Посмотри на барина, он

был таким же, как ты. Стыдись, мерзавец, из тебя-то что вышло?!»

Наполеон напрасно просидел в Москве, теряя драгоценное время, всё еще

надеясь вовлечь русского императора в мирные переговоры, как это ему уда-

лось в Вене и других столицах, но в этот раз он просчитался. Мира он не до-

ждался, зато дождался зимы и, наконец, задумался об отступлении. 20 октября

начался отход из Москвы, а 23-го французы, назло русским, которых они назы-

вали варварами, взорвали древний Кремль, прекрасный исторический памят-

ник, возведенный в полуитальянском, полуазиатском стиле. Это было одним

из тех ненужных варварских действий, каковые эти самозваные цари обра-

зованности и европейской цивилизации произвели не только под Мелаесом,

но уже в наши дни над сотнями священных памятников Германии. Кремль

не был крепостью или военной постройкой, а представлял собой как бы див-

ный маленький городок в центре большого города. Отступление французов,

благодаря зиме и казакам, ускорявшим их путь своими пиками, превратилось

в ужасное бегство, в страшную гибель людей и лошадей, не виданных на про-

тяжении целых тысячелетий. Русские двинулись за ними на запад. Император

вскоре собирался выехать из Петербурга, и господин фон Штейн должен был

раньше него прибыть в Пруссию. Он взял меня в свою карету, где мы сиде-

ли, словно медведи, закутанные в зимние меховые шубы. Из Петербурга мы

выехали вечером 5 января 1813 года и уже на следующий вечер были в Пско-

ве, городе некогда богатом и свободном, как и Новгород, но теперь стоявшем

опустелым и покинутым. Здесь мы услышали печальную новость, что граф

Шазо был смертельно болен нервной горячкой. Он приехал сюда по делам Не-

мецкого легиона, поскольку в Пскове был сборный пункт пленников и пере-

бежчиков. Однако они принесли с собой лагерную чуму (Ре!9рез0. Несчастные

юноши, истощенные трудностями длительной кампании, умирали в ноябре

как мухи, распространяя вокруг себя эту заразу. Мы увидели его в лагере, на

224 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

смертном одре. За ним ходил земляк, капитан фон Тидеманн®, он лежал в бре-

ду и нас не узнал. Свидеться нам так и не пришлось. Пока мы с министром

проводили время у постели больного, по недосмотру слуг у нас украли некото-

рые вещи, и среди прочего большой чемодан, в который я упаковал в спешке

перед отъездом большую часть своих бумаг и почти всё белье. Я их больше не

видел. Я потерял очень ценные бумаги, которые я не мог восстанавливать по

памяти, а также дорогие для меня подарки и сувениры петербургских друзей.

А из-за отсутствия белья вдвойне страдал от неизбежных укусов паразитов и

насекомых в Польше. Граф Шазо, мой дорогой Шазо, мой веселый и храбрый

герой, не выходил у меня из головы даже посреди снежной пустыни”. Мой ста-

рик тоже был печален, он очень любил графа, которого любили все вокруг. Он

унаследовал мужскую красоту и силу отца и при этом был истинным немцем,

пылающим ненавистью к хвастливым поработителям. В Берлине он убил на

дуэли французского коменданта, позволившего себе неподобающие выраже-

ния в адрес короля. Его отец, граф Шазо фон Флоренкур, француз по происхож-

дению, отличался красотой, гигантской силой и остроумием.

Наследный принц Фридрих Прусский познакомился с юношей во время

рейнской кампании 1735 года, а король Фридрих пригласил его к себе на

службу. Этот граф-богатырь имел несчастье отрубить на дуэли своему против-

нику голову — также, уже сейчас, 1813 году, в Ростоке во время подобного по-

единка поступил казачий офицер со старшим сыном госпожи фон Сталь®. И

когда король сказал, что он желает видеть у себя на службе офицеров, а не

палачей, граф Шазо вышел в отставку и сделался комендантом имперского

города Любека. Затем он вступил в брак графиней Шметтау и имел от нее не-

скольких сыновей, которые позже вновь вступили на прусскую службу. Таким

образом, наш покойный друг был французом по происхождению, но по духу у

него словно не было ни капли французской крови.

Из Плескова (РезКому), или Пскова, как его сокращенно называют, мы по-

ехали на Друю, перебрались через замерзшую Двину, а затем через Видзы и

33 В Русско-немецком легионе служил капитан Карл фон Тидеманн (Педетапп).

54 Арндт посвятил Шазо, умершему от тифа в Пскове 13 января 1813 года, одну из «солдат-

ских песен» — «Песню о Шазо» („Ваз Мед уот СВазо"*“, 1813), где изобразил его как народного

героя, «избранного», благочестивого и благородного рыцаря, не без горькой иронии воспевая

француза, погибшего в борьбе за свою «немецкую Отчизну» в снежных просторах России.

55 Фридрих П, или Фридрих Великий, известный также по прозвищу Старый Фриц (1712-

1786) — король Пруссии с 1740 года.

56 Барон Матиас Альбрехт (Альбер) де Сталь-Гольштейн (1792-1813) — офицер Королевской

шведской армии, адъютант наследного принца Карла Иоганна Бернадотте Шведского, погиб

на дуэли с русским офицером Норрисом на курорте Бад Доберан (округ Росток, Мекленбург)

12 июля 1813 года.

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 225

Ш Память культуры

Свенцяны — на Вильну. Бедная, песчаная, малонаселенная местность, которая

становится плодотворнее лишь около Вильны. Мы видели самую настоящую

войну, мы были внутри нее, погружаясь всё глубже и глубже по мере того, как

приближались к Вильне. Множество разрушенных, разбитых, раскрытых до-

мов, без людей и животных, даже без единой кошки. Пустые зловещие раз-

валины и пожарища, худые почтовые литовские лошади, загнанные до того,

что мы останавливались у каждого маленького пригорка или холмика, давая

им передохнуть, а ведь наши кареты стояли на полозьях, и в такие сани было

запряжено от шести до восьми лошадей. Ах! У нас было достаточно времени

на этом пустынном, заснеженном пути, чтобы, не торопясь, поразмыслить

0б ужасах этого неслыханного похода. Что мы видели? О, если бы гордый за-

воеватель мог плакать, как он заставляет лить слезы сотни тысяч матерей!

На второй, третий и четвертый день нашего путешествия нас беспрестанно

встречали ватаги пленников, которых вели назад, на восток. Какое зрелище!

Оборванные, обмороженные, посиневшие от холода несчастные пожиратели

конины, казалось, едва походили на людей. Они умирали на наших глазах в

деревнях и перед почтовыми станциями. Больные кучей лежали в санях, укры-

тые соломой, умерших выбрасывали в снег на обочину. На дорогах валялись

непокрытые и непогребенные трупы, словно падаль, ни одна человеческая

слеза не пролилась над их предсмертной мукой. Мы видели, что некоторые из

них были окровавленными обрубками, их приставляли к деревьям как страш-

ные придорожные знаки. Они и падшие лошади размечали путь в Вильну. На

такой дороге трудно было заблудиться. Наши сани ехали прямо по трупам, и

лошади часто упирались, всхрапывая и вставая на дыбы. Но это был не только

страх перед мертвецами, они чуяли волков, которые кружились вокруг стая-

ми от десяти до пятнадцати голов, нахально перебегали перед нами дорогу ис

наслаждением обгладывали свою добычу.

Итак, поздно вечером 11 января мы въехали в Вильну. Наш главный во-

зок увяз в сточной канаве. Слуги побежали звать на помощь, министр пошел

в ближайшую гостиницу. Я остался в санях. Напрягая последние силы и при

моем личном участии, мы наконец вытащили сани из грязного снега, но тут,

громыхая, на нас налетели большие сани и столкнули нас обратно вяму. Я раз-

разился проклятиями, но ездок тех саней, которые зацепились за наш экипаж,

выскочил из них и вцепился в мою грудь. Досадное происшествие закончи-

лось радостным смехом, это оказался мой любезный друг, майор Фуль, только

что прибывший из штаб-квартиры, чтобы забрать из города провиант. Он 0б-

радовался нашему приезду, помог нам со своими людьми тронуться с места,

и вскоре мы догнали министра в гостинице Мюллера, на Немецкой улице, и

226 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

после шести унылых ночей провели развеселый вечер. Но, увы, о покое можно

было только мечтать. В первую ночь усталость взяла свое, но после начались

мои польские мучения и польская скука. На второй день министр уехал, а мы

остались дожидаться саней с поклажей из Петербурга, потом медленно ползли

вслед за ним на Гродно, и вновь соединились недалеко от прусской границы.

Теперь расскажу о своих мучениях. Я поселился в роскошной зале, обтя-

нутой шелком, украшенной большими зеркалами и гравюрами с полотен Ра-

фаэля, производства Моргена. Постель я устроил на мягком диване. Но опять

эта неописуемая мерзость! Стены были полностью покрыты отвратительны-

ми желтыми насекомыми. Какой ужас! Впрочем, всего было вдоволь, а после

отступления французов можно было достать даже хорошего вина — и венгер-

ского, и французского.

На другой день после обеда, когда министр уехал, я отправился осматри-

вать город. Он мне показался татарским адом. Повсюду жуткая грязь и смрад;

по улицам бродили засаленные евреи и несчастные пленные, по большей

мере раненые или выздоравливающие. Улицы окутывал смрадный дым, по-

тому что перед каждым домом горели разные горючие материалы или даже

обычные навозные лепешки, чтобы очистить воздух от заразы лазаретов, и

эти кучи дымились день и ночь. На улицах в пыли валялись французские ко-

карды, грязные плюмажи, разорванные шляпы и раздавленные кивера, напо-

миная о попранной гордыне тех, кто пять месяцев назад надменно щеголял

ими в Вильне. Я вышел за городские ворота и несколько страшных часов бро-

дил по предместьям Вилькомирскому и Ковенскому. Какие ужасы представи-

лись моему взору! Следы разрушения, увиденные мною в городе, попадались

намного чаще, повсюду валялись голые трупы, дохлые лошади, быки, собаки,

верные и несчастные спутники погибших. Множество домов стояли пустые,

без полов, окон и печей, от некоторых остались только пепелища. Между эти-

ми страшными памятниками запустения бродили, словно тени, пленные и

раненые. Иногда встречалась у разрушенной стены несчастная брошенная

лошадь, озябшая и дрожавшая, подбирающая жалкие клочки сена. Возвраща-

ясь в город, я встретил молодого человека, к которому я обратился с каким-

то вопросом. Он оказался брабантцем и старшим хирургом при лазарете для

французских пленных, размещенном в монастыре. Я пошел вместе с ним до

входа в эту обитель горя, увидел монастырское кладбище, заваленное трупа-

ми, и вернулся назад. Он поведал, что из двух тысяч больных в лазарете еже-

дневно умирает от 50 до 80 человек. Его работа постепенно сокращается. Когда

я приблизился к городским воротам, то встретил пятьдесят-шестьдесят саней,

с горой трупов, убранных из госпиталей и общественных мест. Их везли как

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 227

Ш Память культуры

возят дрова; они окоченели от мороза и высохли от холода, как бревна, и по-

служат плохой пищей червям и рыбам (ибо многие из них были сброшены в

проруби). Всего отвратительнее мне показалось, что на коже этих несчастных

виднелись следы вшей, подобные следам от муравьев возле муравейника. Че-

ловеческое тело имело жалкий вид — тело, которое в момент рождения было

встречено радостью и вскормлено любовью. А потом во цвете лет вырвано же-

стоким завоевателем из круга друзей и близких и теперь лежало без всякого

внимания, со свесившейся до земли головой и поднятыми к небу ногами, без

всякого прикрытия, даже без того, что предписывает скрывать человеческий

стыд.

13 января была ясная и не слишком холодная погода. Приветливое солнце

снова выманило меня на прогулку, и я вышел из города теперь уже за дру-

гие ворота, прошелся вдоль речки Вилия, на которой расположен город. За

воротами я увидел множество сломанных французских обозных телег и пу-

шечных лафетов, пустых и ограбленных домов; на дороге — шляпы, шапки,

кокарды, трупы, павшие лошади. В большинстве случаев трупы были убраны,

но за валунами, под столбами мостов и за кустами их было забыто немало, и

волки, по-видимому, время от времени принимались их грызть. Меня поразил

один раненый пленный, бледный и согнутый, который, хромая, шел передо

мной. Казалось, он только что вышел из лазарета или направлялся туда. Он

остановился перед одним из трупов и стал его рассматривать, трогая палкой.

Именно так, неподвижно и безразлично, человек заглядывает в лицо своей

судьбе. Возможно, застыв от горя, он делал так ежедневно, даже не пытаясь

найти для себя чего-то иного, какой-либо радости или лучшей доли. Когда он

стоял возле трупа своего товарища, а я на него смотрел, с горы раздались звуки

пения, затем появился гроб, который несли совершенно как прежде, с христи-

анским благочестием люди в траурной одежде, их сопровождал священник. А

под нами течением сносило сани, увозившие нечистоты и трупы. Невольно я

забрел во двор большого строения — его комнаты, конюшни, обломки изящ-

ных печей и обоев указывали, что недавно здесь обитали знатные жильцы.

Всё внутри было изодрано и разбито, половицы обгорели, повсюду валялись

черепки, кости, остатки амуниции, шляп, шапок, плюмажа, наконец, в отда-

ленной маленькой комнате я нашел у камина полуизжаренный труп. Несчаст-

ный, возможно, полз к теплу, как червяк к свету, потерял сознание и умер тут

же, в огне.

Похожим образом возле сторожевых огней были найдены трупы многих

людей, которые, желая согреться, в предсмертном полузабытьи слишком близ-

ко подобрались к огню и сгорели заживо. Меня охватил ужас, словно средь

228 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

бела дня я увидел приведение, и я бежал из запустелых стен. Тем же вечером я

увидел в городе еще одно жуткое зрелище. Я вышел из дому, чтобы взглянуть

на прибывающую и проходящую мимо толпу русских ополченцев, польских

крестьян и евреев. И вдругя услыптал пение, раздававшееся от Минских ворот,

над которыми совершалось богослужение. Я незаметно приблизился, несколь-

ко минут вслушивался, а когда возвращался, забрел через калитку на какое-то

кладбище. Сначала я увидел церковь, потом верхние окна или скорее пустые

глазницы строения, окружающего кладбище и похожего на монастырь или се-

минарию. Я приблизился, и что же я увидел? Трупы, нагроможденные друг на

друга, в нескольких местах настолько высоко, что они возвышались до окон

второго этажа. Тут определенно было не менее тысячи трупов, целая вымер-

шая больница. Во всем просторном здании ни одного целого оконца, ни еди-

ной живой души, только собака, обнюхивающая стены. К счастью, трескучий

мороз приглушил зловонные испарения, которые в противном случае сдела-

ли бы недоступной эту обитель скорби и ужаса. Подобные горы трупов могли

бы образоваться после кровавых битв и во Франции, и в Германии, но нужны

были польская экономика и год, подобный 1812 году, чтобы они в таком без-

образном виде оставались выставленными напоказ. Но как я мог удивляться

этим башням из нагроможденных трупов? Не стояли ли наши сани под наве-

сом в гостинице Мюллера, на Немецкой улице, на трупе какого-то француза, в

полной амуниции, втоптанного в навоз и солому? Так велико было бедствие

нашей эпохи, так бесчеловечны грязь и беззаботность!

Вильна кишит евреями. Я хотел закупить некоторые мелочи, которые у

меня украли в Пскове, и был вынужден таскаться по их лавкам. Я посчитал,

что их лица и фигуры в Литве менее привлекательны, чем в южной Польше.

Евреи показали себя в этой войне истинно русскими, их сердце было с Росси-

ей, не то что у поляков, ибо хваленая польская свобода не обеспечивала гаран-

тии их собственности, коими они пользуются под русским скипетром. У них,

по-видимому, было чуткое политическое чутье, они с самого начала отнеслись

враждебно к французам и, несмотря на денежные соблазны, в большинстве

случаев не соглашались быть пшионами и изменниками. В Вильне при всту-

плении русских они храбро сражались против французов, отважно преследо-

вали их воинственными криками, несколько сотен из них были убиты и за-

хвачены в плен. Добыча, которую они здесь отняли от всемирных грабителей,

золото и товары, которые они выменяли и скупили у казаков, как говорят, со-

ставили громадную ценность.

Вечером 14 января я выехал из города через Минские ворота по направ-

лению к Гродно. Луна и здесь освещала поле трупов. На протяжении полу-

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 229

Ш Память культуры

мили лежали замерзшие и убитые, бок о бок, кучами по тридцать-пятьдесят

человек; возле каждой дохлой лошади валялись всегда пара-тройка трупов.

Вот наши сани скользнули по человеческим костям. Тут же в лесах я ви-

дел огромное количество волков. Это было через пять недель после занятия

Вильны русскими. Таково было ужасное воспоминание, вынесенное мной

из Вильны.

Местность между Вильной и Гродно показалась мне более плодородной и

лучше обработанной, чем между Псковом и Вильной. И опустошительная вой-

на оставила тут следы не столь тяжкие. Гродно — милый городок. Я там был

лишь несколько часов и ночью доехал до главной императорской квартиры,

где нашел своего начальника и, наконец, выспался как король в хорошо про-

топленной крестьянской избе и на паре найденных стульев.

17 января мы добрались до прусского городка Лыка и остановились в зда-

нии местного управления. Был лютый холод и голодный вечер, поскольку

людей там было больше, чем запаса продуктов. И всё же как радостно вновь

оказаться среди немцев, которые в предчувствии счастья, не разделяя своих и

чужих, встречали нас с веселыми лицами. 18 января возок наш ехал до глубо-

кой ночи по прусским лесам и замерзшим озерам, на ночлег мы остановились

на постоялом дворе. 19 января рано утром мы прибыли в Гумбиннен к началь-

нику окружного управления, регирунгс-президенту господину фон Шёну”,

провели там целый день и всю ночь. Он встретил нас бурным восторгом. Этот

достойный человек был старым другом министра. Они обменялись новостя-

ми, поведали друг другу анекдоты о бежавших французских маршалах и ин-

тендантах, пропущенных через Гумбиннен в Кёнигсберг. Шён опасался, что

пруссаки однажды ночью возьмутся за оружие и прикончат всех французов.

Что бы в таком случае сделали французы с немцами, живущими во Франции?

Вряд ли бы они легко отделались. А ведь в прежние времена, несколько сотен

лет назад, германцы не были столь покорны. И что бы тогда стало? И всё же

маршалы были расквартированы в лучших домах; правда, некоторые из них

и другие высшие офицеры тайком разослали своих слуг разыскать дома по-

хуже и победнее, будто там можно было спрятаться, а тем временем, опасаясь

нападений и краж, оплачивали свой ночлег прусскими золотыми фридрихс-

дорами.

К вечеру 21 января 1813 года мы наконец приехали в столицу Пруссии го-

род Кёнигсберг. Штейн собрал прусских высших чиновников и уважаемых лю-

57 Генрих Теодор фон Шён (5сВбп, 1773-1856), прусский государственный деятель, один из

деятельных сотрудников Штейна в эпоху реформирования Пруссии, с 1809 года — регирунгс-

президент города Гумбиннена, участник организации ландсвера (прусского ополчения).

230 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Арндт Э. М. [Путешествие в Россию в 1812 году] №

дей, среди них был бывший министр граф Александр цу Дона? и президент

фон Шён. Он говорил с ними от имени и по поручению русского императора

Александра, но таким образом и с таким вниманием и почтением к ним всем,

что все решили, будто прусский король является другом и союзником импе-

ратора. Страна не будет захвачена, но лишь освобождена. В эти дни в окрест-

ности города вошли войска князя Витгенштейна и генерала Йорка, который

заключил с русскими известный договор*'. Всё это подало повод к ликованию

и торжеству, которые, впрочем, имели темную и мрачную изнанку, поскольку

и Пруссию не миновали ни нужда, ни беды. Лазареты были переполнены ра-

неными и пленными французами, были открыты специальные лазареты для

русских и для пруссаков, тех, кто сопровождал несчастных пленных назад на

восток. И здесь скрипели по переулкам тихие похоронные кареты, а многие из

жителей стали жертвами эпидемий. Так посреди упоения свободой от порабо-

щения подкрадывались, словно плохие парни, горе и смерть.

Информация о переводчике: И. Н. Лагутина — доктор филологических наук,

профессор, главный научный сотрудник Международной лаборатории ис-

следований русско-европейского интеллектуального диалога Национально-

го исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ).

Адрес: Российская Федерация, 105066, Москва, ул. Старая Басманная, д. 21/4.

шЕЮгтаНоп афоцЕ Те тап3 абог: 1. М. Гао па — 05с ш РИПо]ову, Рго{еззот, Рут-

СТра] КезеагсН РеПому а{ Ше ПиегпаНопа]| ГаБогатогу ог Ше 59ду оЁ Кизз1ап ап

Еогореап П{еПесла1 П1аюрле, МаЙопа| Везеагсй ОплуетгзИу “Наепег 5сНоо] оЁ Есо-

попс3” (НЕ ОтууегзКу). АЧ9@гезз: 21/4 Загауа Вазтаппауа 5:., Мозсо\у, 105066,

Виз1ап Редегайоп.

% Арндт описывает знаменитое собрание генеральной дирекции Восточной Пруссии

(О5Ёргеи$$1$сПе бепегаПап9 сНаЁз@1текйоп), состоявшееся 21 января (5 февраля) 1813 года в К&-

нигсберге, на котором присутствовало 64 делегата сословных представителей и где обсужда-

лись вопросы участия Пруссии в борьбе с Наполеоном. Через два дня Клаузевиц, цу Дона и

Йорк внесли в ландстаг предложение о ландсвере, принятое единогласно.

33 Граф Фридрих Фердинанд Александр цу Дона-Шлобиттен (ровпа-5с ое, 1771-1831) —

прусский политический деятель, будучи в 1807-1808 годах министром внутренних дел, под-

держивал реформы Штейна, в 1813 году играл ведущую роль в формировании ландсвера.

6 Корпус П.Х. Витгенштейна освободил Кёнигсберг 24 декабря 1812 года (5января 1813 года).

81 Имеется в виду Таурогенская конвенция — договор, заключенный без разрешения прус-

ского короля, близ местечка Тауроген (Литва) 30 декабря 1812. года, между прусским генералом

графом Иоганном Давидом Людвигом Йорком фон Вартенбургом (1759-1830), который коман-

довал прусским вспомогательным корпусом в армии Наполеона, и российским генералом

И. И. Дибичем, о взаимном нейтралитете в последние дни Отечественной войны 1812. года.

В 1813 году Йорк командовал прусским корпусом в объединенной русско-прусской армии.

Ри|озорН са! Гецегз. Ваззап апа. Еигореап Р1а1овче. 2022. о]. 5, по. 4. 231

Ш Память культуры

Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

ТВе аилог деагез по соп1с{$ оЁ и\егез{5.

Статья поступила в редакцию 18.11.2022; ТВе агасе уга$ зари (ед 18.11.2022;

одобрена после рецензирования 30.11.2022; арргоуед аЁег телей ив 30.11.2.022;

принята к публикации 05.12.2022. ассертеа Гог риб|сайол 05.12.2022.

232 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.