CC BY
62
УДК 821.512.111.0 ББК 83.3(2=635.1)6-8
Л.А. БУДНИЧЕНКО ПУНКТУАЦИОННАЯ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ В ПОЭЗИИ Г. АЙГИ
Ключевые слова: экспрессивная пунктуация, интертекстуальность, дискурсивные смыслы, беспунктуационные тексты, ритмико-синтаксические структуры, пунктуационная авторефлексия, интермедиальность.
В статье намечаются основные векторы исследования проблемы интертекстуальности в пунктуационной графике Г. Айги. Одно из направлений исследования поэтических произведений Г. Айги - так называемые «беспунктуационные» тексты, характерные как для футуристов, так и сюрреалистов, использовавших данный прием как отражение «потока сознания». Другой вектор исследования - обнаружение в экспрессивной пунктуации Г. Айги определенных реминисценций, свидетельствующих о влиянии ритмико-синтаксических структур таких поэтов, как В. Маяковский, А. Блок, М. Цветаева. Еще одна область исследования экспрессивной пунктуации Айги - это получивший признание в теории интертекстуальности прием саморефлексии, который находит свое выражение в том, что автор может возвращаться к одной и той же собственной цитате или формуле, наполняя ее новым смыслом; в данном случае речь может идти об авторефлексии к определенным пунктуационным формулам. Актуально для поэзии Айги и явление интермедиальности, когда ссылки и реминисценции проявляются в текстах смежных искусств (слово, музыка, живопись); реминисценции к живописным полотнам кубистов и постмодернистов можно обнаружить и в экспрессивной графике поэтических произведений Айги.
Пунктуационная графика поэта Г. Айги экспрессивна, полна дискурсивных смыслов и чрезвычайно индивидуальна. Вместе с тем даже в высокой степени индивидуальной графике Г. Айги обнаруживаются реминисценции, обусловленные влиянием других авторов, что позволяет говорить о явлении интертекстуальности в творчестве поэта.
Феномен интертекстуальности, как известно, проявляется в сознательном или бессознательном использовании авторами цитат, аллюзий или реминисценций из других текстов, когда посредством отсылок к этим текстам формируется собственный смысл. В результате, как утверждал один из классиков теории интертекстуальности Р. Барт, «каждый текст представляет собой новую ткань, сотканную из старых цитат и реминисценций» [3. С. 388]. Но поскольку любой автор, формируя в контенте определенные культурно-языковые интенции, моделирует собственные смыслы, интертекст рассматривают как когнитивную модель познания картины мира и один из способов авторского самовыражения.
Отсылку к прототексту не вербального, а визуального характера связывают с понятием интериконичности, когда такие элементы, как графические рисунки, шрифт, размер знаков и т.д., создают так называемую визуализированную интертекстуальность. В качестве иконических, создающих визуализированную интертекстуальность, могут выступать, на наш взгляд, и пунктуационные графемы. Следует вместе с тем добавить, что, поскольку пунктуация (прежде всего экспрессивная) связана с интонацией, речь может идти также об интертекстуальности интонационной.
Цель данного исследования - наметить основные направления исследования интертекстуальности в экспрессивной графике Г. Айги, в творчестве которого наблюдается симбиоз различных поэтических течений ХХ в., таких как авангард (с его ориентацией на кубофутуризм), а также постмодернизм, впитавший в себя характерные особенности символизма и сюрреализма.
В теории интертекстуальности возникло такое понятие, как поликодовый текст - это «смысловое целое, которое возникает между визуальными и вербальными знаками» [9. С. 105]. Способность пунктуационных знаков быть визу-
альными смысловыми единицами несомненна и вытекает из самой их природы как определенных семиотических единиц [4. С. 25]. В процессе использования экспрессивных графем происходит визуализация текстовых смыслов. Данное свойство экспрессивной пунктуации активно использует Г. Айги в своей поэзии.
Тексты без пунктуации. Одной из особенностей поэтических произведений Г. Айги были так называемые «беспунктуационные» тексты. Отсутствие знаков препинания обнаруживаем в таких его произведениях, как «Предзимний реквием», «Дом друзей», «Мадригал поэту», «Ночь к весне», «Розы с конца» и др.
Беспунктуационные тексты - явление, достаточно широко распространенное в поэзии и прозе ХХ в. Согласно одной точке зрения, у истоков его стояли футуристы, рассматривавшие отказ от правил пунктуации как необходимое условие свободы творчества. Согласно другой точке зрения, первенство по созданию текстов без пунктуации принадлежит сюрреалистам как представителям модернистского течения и отражает характерный для них прием представления на письме автоматического письма, передающего впечатление «потока сознания». Независимо от того, какое литературное течение стояло у истоков создания текстов без пунктуации, важно, что данное явление приобрело характер традиции как в зарубежной, так и в русской поэзии. Понятия традиции и интертекстуальности пересекаются. Явление интертекстуальности, - считают современные филологи, - «соотносимо с понятием культурного кода, культурной традиции, отражая "вписанность" текста в процесс литературной эволюции» [5. С. 24]. Развивал традицию создания беспунктуационных текстов и Г. Айги.
Интерес к созданию текстов без пунктуации существовал в русской поэтической традиции всегда, начиная с футуристов (или модернистов), и то угасал, то разгорался вновь в связи с развитием свободной формы стиха. Популярна эта форма и в современном поэтическом мире, о чем свидетельствует «Антология русского палиндрома, комбинаторной и рукописной поэзии» (2003), где достойное место занимают произведения Г. Айги.
Исследователи текстов без пунктуации различают произведения с полным или частичным отсутствием знаков препинания. Футуристы более всего выступали против «глупых точек и запятых», отдавая предпочтение экспрессивным тире, вопросительному и восклицательному знакам. Яркое доказательство тому - поэзия В. Маяковского. Айги впитал эту новацию футуристов. У него преобладают тексты, в которых отсутствуют запятые и точки, хотя есть тексты абсолютно безпунктуационные, но последних немного. Крайне редко, но все же прибегает Айги к точкам и запятым, например, в стихотворении «Отъезд» (1958), где точка выполняет не столько смысловую, сколько ритмическую функцию.
Отсутствие знаков препинания так же значимо, как и их присутствие, и свидетельствует о реализации определенных авторских интенций. Рамки обзорной статьи не позволяют провести подробный анализ беспунктуационных текстов Г. Айги с целью обнаружения его авторских приемов и интенций, свидетельствующих о новаторстве поэта, что может быть предметом отдельной статьи. Важно отметить, что беспунктуационные стихотворения Г. Айги - явление интертекстуальное, продолжающее культурную традицию, идущую от футуристов (или сюрреалистов), отражая «вписанность» текстов поэта в процесс литературной эволюции.
Ритмико-синтаксические структуры. Любой текст, в соответствии с теорией интертекстуальности, является интертекстом, и другие тексты присутствуют в нем в виде обрывков культурных кодов, формул, ритмических структур. Постмодернистская теория «заимствований и влияний объясняла этот процесс как передачу семантической информации по каналу ритмической памяти» [6. С. 10]. В связи с этим было выработано, в частности, такое понятие, как «ритмико-синтаксическая память».
В творчестве Г. Айги обнаруживаются реминисценции ритмико-синтакси-ческих структур М. Цветаевой, В. Маяковского, А. Блока. Если обратиться к текстам Г. Айги (А) и, например, М. Цветаевой (Ц), то можно обнаружить те же синтаксические структуры, тот же ритм, тот же пунктуационный и интонационный рисунок, что позволяет говорить об использовании поэтом ритмико-интонационной цитаты.
В качестве примера приведем структуры, организованные двумя тире: Ц: Калужской - песенной - привычной (8,61) А: нищенской - новой - вещественностью (1,116) Ц: А я - руки настежь! - застыла - столбняк ! (8,146) А: Опор - на равнинах! - и словно пронизанных гласными - полости солнца подобными! (1,109) Ц: Хоромы - как сноп соломы - ничего! (8,133) А: все - словно с ризной белизной - в слезах ! (1, 109) Тире выступает как эмоциональный знак, который прежде всего организует экспрессивную синтаксическую конструкцию, нанизывая автономные смысловые единицы и объединяя их в единое целое, позволяя тем самым состояться мысли. Вместе с тем тире организует ритмику фразы, подчиняя себе синтаксис. Экспрессия тире - в создании интонационных акцентов, формируемых паузой и интонацией, под которые попадают лексические единицы, входящие в состав ритмизованной структуры. Во всех приведенных параллелях синтаксических структур интонационно-графический рисунок создается в том числе и восклицательным знаком, создающим пронзительность поэтических строк.
Приведенные параллели свидетельствует о том, что поэт не просто был хорошо знаком с поэзией М. Цветаевой, но учился у нее смысловой сжатости и разорванности стихотворной ткани, образности ассоциаций и острым изломам ритма, впитывая все эмоционально-психологические ньюансы, которые способна передать экспрессивная пунктуация.
Вместе с тем, несмотря на аналогичность ритмизованных структур, целевые установки их использования поэтами различны. Цветаева прибегает к ритмическим возможностям традиционно-классического стиха, в котором пульсирующие интонации поэта находятся в полной зависимости от ритма ее переживаний. Порывистый и прерывистый характер речи отражает прежде всего состояние души поэта, отсюда их как бы задыхающаяся отрывистость, дробление фраз на краткие, взрывчатые эмоциональные части.
Айги творит в рамках свободного стиха, не сковывающего поэта традиционными формальными ограничениями в виде слогового метра, рифмы, регулярной строфики и т.д. Считается, что господство верлибра утвердили поэты-сюрреалисты, эстетика которых возродилась в России в 70-х гг. хХ в. в стихах И. Бродского, Г. Сапгира, Г. Айги. Главная категория сюрреалистической эстетики - так называемое автоматическое письмо, творчество без контроля сознания, опирающееся на подсознательные импульсы и иррациональность. Это «поток сознания», воспроизводимый посредством ассоциаций, нелинейности и оборванно-сти синтаксиса. Именно в этом направлении работает «ритмико-синтаксическая память» Айги. В результате маркированность поэтических произведений Айги определенными ритмико-синтаксическими реминисценциями из текстов М. Цветаевой становится источником порождения иной прагматики, иных дискурсивных смыслов.
Интертекстуальность определяют как «перекличку», диалог текстов, традиция, как известно, идущая еще от М.М. Бахтина. Если это отсылка не к конкретному тексту, а к некоторым моделям, по которым построен текст, то имеет место диалог не текстов, а дискурсов, в связи с чем говорят о явлении ин-тердискурсивности [9. С. 85].
Авторефлексия. В теории интертекстуальности сложился принцип, согласно которому интертекстуальность может формироваться посредством отсылки к другому тексту, который обнаруживается в творчестве того же автора. Природа такой отсылки была определена как авторефлексия (И.П. Смирнов), автоцитация (Н.А. Кузьмина) или шире - автоинтертексту-альность (н.А. Фатеева).
Авторефлексия - это рефлексия к самому себе [6. С. 10]. Автоцитация представляет собой «удачно найденную словесную формулу, к которой автор возвращается, наполняя ее новым смыслом» [5. С. 112].
Автоинтертекстуальность предполагает любые виды и формы интертекстуальности, например, сочетание в формуле лексических и графических единиц [7. С. 20]. Одна из таких формул, которая устойчиво повторяется в заголовках поэтических произведений Г. Айги: И: яблони цветут (1,103) И: об уходящем (1,152) И: последняя камера (1,190) И: Шуберт (1,213) И: мгновенья - в-березах (1,217) И: Едино - Овраг (1,244) И: поле живых (1,199)
Двоеточие после союза И - индивидуально-авторский прием Г. Айги, особенно часто встречающийся в заглавиях его поэтических произведений. Если союз И отсылает к каким-то предшествующим авторским ассоциациям, то двоеточие с его функцией пояснения подготавливает почву для появления нового смысла, привносимого лексической единицей.
Прагматические функции данного лексико-графического приема проявляются, возможно, в том, что союз И, выполняя функцию присоединения, сигнализирует о существовании определенных параллелей и ассоциаций данного стихотворения с другими произведениями поэта. В результате читатель настраивается на восприятие текста не как изолированного, а в соотнесении с другими ассоциативно возникающими поэтическими произведениями Айги. Что с чем ассоциировать, зависит не столько от интенций самого автора, сколько от тезауруса читателя, обладающего определенным культурным дискурсом и знакомого с творчеством Айги. Другая иллюстрация: Друг мой - дерево - из окна (1,160) Плач - и - я (2,147) Сон - в - знамени (1,219) Ты - и - лес (1,239) Дитя - и - роза (2,286) Подросток-в-старце (2,251) Сосны-с-березой (2,150)
Авторефлексия - устойчивая черта поэтического творчества Г. Айги. Интермедиальность. Важным является выработанное в теории интертекста представление, согласно которому интертекстуальность имеет место не только в текстах в узком смысле, т.е. словесных, вербальных, но и в текстах невербальных, в том числе текстах смежных искусств (музыка, живопись). Как интертекстуальные могут функционировать единицы не только естественного языка (звук, слово и т.д.), но и других знаковых систем. Ссылки, аллюзии, реминисценции могут обнаруживаться в рамках разных видов искусств. В этом случае речь идет о явлении интермедиальности, предполагающем транспозицию одной знаковой системы в другую [9. С. 8]. В качестве интермедиальных способны, на наш взгляд, выступать и пунктуационные графемы.
Иллюстрацией может служить известное стихотворение Г. Айги «На смерть Казимира Малевича», где, по мнению исследователя Н.А. Фатеевой, «словами и линиями, образованными знаками тире, нарисована общая картина авангардного искусства 20 века» [7. С. 119]:
город - страница - железо - поляна - квадрат:
- прост как огонь под золой утешающий Витебск
- под знаком намека был отдан и взят Велимир
- а Эль он как линия он вдалеке для прощанья
- это как будто концовка для Библии: срез -завершение - Хармс.
Словами создается прежде всего широкий культурологический дискурс, построенный, по мнению Н.А. Фатеевой, на аллюзиях (Черный квадрат Малевича, «намеки слов» Велимира Хлебникова, Витебск художника Шагала, Эль Лисицкий, Хармс и т.д.). Тире, как нам представляется, выполняет функцию присоединения, как бы нанизывая и соединяя автономные лексические единицы, которые без тире невозможно объединить в одно смысловое целое. В результате смысл возникает как глубинное дискурсивное образование - как намек, подтекст, коннотация. Однако не менее важна в данном случае композиционная организация тире в пределах не фразы или предложения, а в рамках текста: четыре тире в горизонтальной цепочке, которая завершается словом «квадрат», и четыре в вертикальной, как бы подтверждая не случайность построения при помощи графем визуальной конструкции, рождающей ассоциации с четырьмя сторонами Черного квадрата Малевича.
Для эстетики постмодернизма характерна игра с внешней формой, что весьма характерно для творчества Айги. Своеобразной игрой-загадкой можно назвать приведенный выше контекст, в котором с помощью четырех тире зашифрован ( нарисован) Черный квадрат Малевича.
Транспозицию одной системы знаков в другую определяют как интермедиальные тропы, «в основе образности которых лежат семиотические переносы, причем базой для них служит сравнение изобразительных искусств», чаще всего сравнение с живописным визуальным рядом [7. С. 120].
Интермедиальным явлением, на наш взгляд, можно считать двоеточие в заголовках поэтических произведений Г. Айги: Утро: Малевич: Немчиновка (2,130) Холм: сосны: полдень (2,161)
Полночь: «глушилки»: голос неизвестной певицы (2,221) Поле: мост: травы (1,150) Служба: утро: бумаги (1,105)
Двоеточие в приведенных иллюстрациях не выполняет своей языковой функции пояснения, поскольку каждая последующая лексическая единица вовсе не поясняет предыдущую (сравните: «Служба» - абстрактное понятие; «утро -явление природы», «бумаги» - конкретное понятие). Соединяя несоотносимые понятия, двоеточие служит совершенно иным целям. Композиция с двумя графемами позволяет в плане изобразительности передать одновременно несколько образов и планов, несколько углов зрения и плоскостей, составляющих, вместе с тем, единое целое, что наводит на некоторые ассоциации с таким направлением, как кубизм. В соответствии с эстетикой кубизма взгляд на действительность многослоен. В картине объект разлагается на многие углы зрения и в то же самое время объединяет разные перспективы в стремлении довести до зрителя информацию о целом предмете, субъекте, явлении. Визуально двоето-
чие ассоциируется с некоей невидимой плоскостью, сдвигающей в образной мысленной картине один план относительно другого, заставляя читателя взглянуть на одно и то же явление под разными углами зрения, создавая общую картину, что и рождает ассоциацию с эстетическими приемами кубизма.
Как известно, в эстетике кубофутуристов с их ориентацией на живопись как развивающую визуальное мышление типографский облик текста являлся важным выразительным средством. Свои графические приемы, реминисци-рующие к эстетике кубофутуристов, находит и Г. Айги.
Таким образом, проведенный обзор возможных направлений исследования интертекстуальных реминисценций в пунктуационной графике поэтических произведений Г. Айги позволяет сделать вывод о том, что каким бы индивидуальным и непредсказуемым ни казался идиостиль Г. Айги, но и он подчиняется общим законам Мирового Текста, построенного на интертекстуальных связях.
Литература
1. Айги Г.Н. Здесь: Избранные стихотворения. 1954-1988. М.: Современник, 1991. 287 с.
2. Айги Г.Н. Теперь всегда снега: Стихи разных лет. М.: Советский писатель,1992. 320 с.
3. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989.616 с.
4. Будниченко Л.А. Смысловые функции экспрессивных графем в медийных текстах. Чебоксары: Изд-во Чуваш. ун-та, 2015. 194 с.
5. Кузьмина Н.А. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка. М.: Либ-роком, 2009. 270 с.
6. Смирнов И.П. Порождение интертекста: Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчество Б.Л. Пастернака.СПб.: СПБГУ,1995.191 с.
7. Фатеева Н.А. Интертекст в мире текстов: Контрапункт интертекстуальности. М.: Либро-ком, 2009. 272 с.
8. Цветаева М.И. Сочинения: в 2 т. М.: Худож. лит., 1980. Т. I. 587 с.
9. Чернявская В.Е. Текст в медиальном пространстве. М.: Либроком, 2013. 232 с.
БУДНИЧЕНКО ЛАРИСА АЛЕКСАНДРОВНА - доктор филологических наук, профессор, Чувашский государственный университет, Россия, Чебоксары (lara8500@mail.ru).
L. BUDNICHENKO
PUNCTUATION INTERTEXTUALITY IN G. AYGHI POETRY
Key words: expressive punctuation, intertextuality, discursive meanings, non- punctuation texts, rhythmic and syntactic structures, punctuation self-reflection, intermediality.
The article considers the main lines of studying the issue of intertextuality in punctuation graphics of G. Ayghi. One of the lines in studying poetic works by G. Ayghi is the so called "non-punctuation" texts that are characteristic both for futurists and surrealists who employed this method as a reflection of «stream of consciousness». Another line of research is revealing certain reminiscences implying the influence of rhythmic and syntactic structures of such poets as V. Mayakovsky, A. Blok, V. Tsvetaeva in G. Ayghi's expressive punctuation. There is also one more line of studying G. Ayghi's expressive punctuation which deals with the method of self-reflection (which gained credence in the theory of intertextuality) which is reflected in the fact that the author may return to his own quote or formula, filling it with a new meaning; in this case, it can go above self-reflection torwards certain punctuation formulas. The phenomenon of intermediality (when references and reminiscences appear in the texts of contiguous arts such as music or pictorial art) characterizes G. Ayghi poetry, too. Reminiscences to the paintings of cubists and postmodernists can be found in G. Ayghi expressive graphics.
References
1. Aygi G.N. Zdes': Izbrannye stihotvoreniya. 1954-1988 [Here: Selected stihotvoreniya. 19541988]. Moscow, Contemporary Publ., 1991, 287 p.
2. Aygi G.N. Teper' vsegda snega: Stihi raznyh let. [Now the snow is always: Poems of various years]. Moscow, Sovetskii pisatel' Publ., 1992, 320 p.
3. Bart R. Izbrannye raboty: Semiotika. Poetika [Selected Works: Semiotics. Poetics]. Moscow, Progress Publ., 1989, 616 p.
4. Budnichenko L.A. Smyslovye funkcii ekspressivnyh grafem v mediinyh tekstah [Semantic functions of expressive graphemes in media texts]. Cheboksary, 2015, 194 p .
5. Kuzmina N.A. Intertekst i ego rol' v processah jevoljucii pojeticheskogo jazyka. [ Intertext and its role in the evolution of poetic language]. Moscow, Librokom Publ., 2009, 270 p.
6. Smirnov I.P. Porozhdenie interteksta: Elementy intertekstual'nogo analiza s primerami iz tvor-chestvo B.L. Pasternaka [Generation intertext: Elements of intertextual analysis with examples of the work of Boris Pasternak]. St. Petersburg, St. Petersburg State University Publ., 1995, 191 p .
7. Fateeva N.A. Intertekst v mire tekstov: Kontrapunkt intertekstual'nosti [Intertext in the text world: Counterpoint intertextuality]. Moscow, Librokom Publ., 2009. 272 p.
8. Tsvetaeva M.I. Sochineniya: v 2 t. [Works. 2 vols.]. Moscow, Khudozhestvennaya literatura Publ., 1980. vol. 1, 527 p.
9. Chernyavskaya V.E. Tekst v medial'nom prostranstve [Text in the medial prostranstve]. Moscow, Librokom Publ., 2013, 232 p.
BUDNICHENKO LARISA - Doctor of Philological Sciences, Professor, Chuvash State University, Russia, Cheboksary (lara8500@mail.ru)._
Ссылка на статью: Будниченко Л.А. Пунктуационная интертекстуальность в поэзии Г. Айги // Вестник Чувашского университета. - 2017. - № 1. - С. 183-189.
