CC BY
72Ученые записки Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского Социология. Педагогика. Психология. Том 3 (69). 2017. № 3. С. 48-57.
УДК 159.922:615.851:616
ПСИХОСОМАТИЧЕСКИЙ ОНТОГЕНЕЗ КАК РАЗВИТИЕ ТЕЛЕСНОСТИ И ПУТИ КОРРЕКЦИИ ВНУТРЕННЕЙ КАРТИНЫ БОЛЕЗНИ ПРИ СОМАТИЧЕСКОМ ЗАБОЛЕВАНИИ
Козачун В. Л.
Таврическая академия (структурное подразделение) ФГАОУ ВО «Крымский федеральный
университет имени В. И. Вернадского», Симферополь, Республика Крым, Россия
E-mail: vkozachun@mail.ru
Предлагается к рассмотрению представление об особом направлении психического развития -психосоматическом. Психосоматическое развитие понимается как развитие телесности. Внутренняя картина болезни рассматривается как феномен психосоматического онтогенеза, феномен телесности, образ сознания. Предполагается, что коррекция внутренней картины болезни как образа сознания возможна через изменение личностного смысла болезни. Личностный смысл болезни понимается как результат соотношения обстоятельств болезни с актуальными личностными мотивами деятельности. Рассматриваются все варианты личностного смысла болезни; предлагается представление о наиболее «адекватном», оптимальном варианте личностного смысла болезни.
Ключевые слова: психосоматическое развитие, психосоматический онтогенез/дизонтогенез, телесность, соматическое заболевание, внутренняя картина болезни, личностный смысл (болезни), психологическая коррекция.
ВВЕДЕНИЕ
Уже из заголовка статьи очевидно, что исследование выполнено в рамках психосоматической парадигмы. Однако в полной ли мере мы все всегда понимаем, что есть «психосоматика»?
Для того чтобы разобраться с содержанием этого термина, необходимо начать с краткого исторического экскурса в психосоматическую проблему.
Итак, в истории как медицины, так и психологии неоднократно предпринимались многочисленные попытки объяснения проблемы соотношения «психического» и «соматического». Еще в начале XIX века немецкие врачи-психиатры вводят термины «психосоматика» (И. Хайнрот, 1818) и «соматопсихика» (К. Якоби, 1822) для определения взаимосвязи телесных болезней и душевных страданий. В начале XX века немецкий психоаналитик Г. Гроддек водит термин «психосоматическая медицина», закрепляющий взаимосвязь «психосоматики» и медицины. Далее, на протяжении всего XX века, можно наблюдать целую плеяду именитых врачей, психоаналитиков, психологов, продолжающих и развивающих исследование психосоматических соотношений в контексте медицины, (психо)соматических заболеваний (Фрейд З., механизм «конверсии», 1894; Александер Ф., теория «психосоматической специфичности», 1949; Данбар Ф., концепция «профиля личности», 1954; Шур М., концепция «десоматизации-
48
ресоматизации», 1955; Быков К.М., Курцин И.Т., «кортико-висцеральная» теория, 1960, 1973; Сифнеос П., концепция «алекситимии», 1973; Личко А.Е., Леонгард К., «специфическое соматическое лицо» акцентуированной личности, 1977, 1981; Анохин П.К., концепция формирования «патологических функциональных систем», 1978; Холмогорова А.Б., Гаранян Н.Г., представление о «патологическом перфекционизме», 1998; и др.)
Таким образом, в современной науке, как в медицине, так и в клинической (медицинской) психологии, сложилось привычное устойчивое определение и понимание термина «психосоматика», как направления в медицине (психосоматическая медицина) и психологии, относящегося исключительно к различным вариантам психосоматических соотношений в клинике соматических заболеваний. В контексте «психосоматики» непременно понимается психосоматическая патология, что выводит за рамки психосоматической проблемы множество феноменов психической саморегуляции и произвольного контроля телесных и вегетативных функций и ограничивает исследовательский потенциал, отрывая психосоматическую проблему от развивающегося контекста нормальной психологии [1].
Цель статьи - рассмотреть особую область психического развития -психосоматическое развитие, как развитие телесности; составить представление о внутренней картине болезни как о феномене психосоматического онтогенеза, феномене телесности, образе сознания; исследовать возможность коррекции внутренней картины болезни как образа сознания через изменение личностного смысла болезни.
1. ПСИХОСОМАТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ (РАЗВИТИЕ ТЕЛЕСНОСТИ)
Итак, «психосоматика» в широком и полном понимании не может сводиться исключительно к психосоматической медицине и клинической патологической психосоматике. Еще в работах Л.С. Выготского (1932) встречается мысль о том, что «нужна не физиологическая психология (Wundt), а психологическая физиология... Важно понимание единства психофизиологических процессов и главенство психического момента в этих психофизиологических процессах... Именно сознание привносит возможность нового изменения психофизиологических процессов, формирования новых связей, нового типа развития психосоматических функций - в частности, исторического с изменением межфункциональных связей - что невозможно объяснить лишь органическими, физиологическими процессами. Пример: слово и его значение» [2, с. 66].
В контексте становления новой, активно развивающейся отрасли научного психологического знания - психологии телесности (Тхостов А.Ш., Николаева В.В., Арина Г.А.) [3-5] - также закономерно возникает методологическая необходимость переосмысления, расширения границ понимания психосоматики. Телесность человека, как образ (само)сознания, является закономерным результатом онто- и социогенеза личности, следовательно, как психосоматический феномен, телесность сама по себе является феноменом психосоматической нормы, что уже выходит за рамки привычного понимания «патологической психосоматики».
49
«Психосоматический феномен не тождественен психосоматическому симптому, он является следствием закономерной социализации телесности человека» [1, с. 53].
Таким образом, в контексте психологии телесности, понимание «психосоматики» не ограничивается представлениями о соотношениях, взаимодействии психического и соматического, а предполагает существование психосоматического феномена (телесности), не являющегося интегральной характеристикой взаимосвязи психического и соматического, а принадлежащего сфере относительно самостоятельного психосоматического развития.
Следовательно, наряду с развитием психическим и физическим (соматическим), можно говорить и о развитии психосоматическом, при этом психосоматическое развитие не является суммой психического и соматического развития, обладая своими собственными функциями, новообразованиями, результатами и др. Психосоматическое развитие, вероятно, можно считать частью целостного психического развития, относящейся к сфере телесности. И с этой точки зрения, психосоматическое развитие есть развитие телесности.
Психосоматическое развитие (развитие телесности) должно протекать по тем же принципам и с учетом тех же закономерностей, что и психическое развитие (в частности, развитие высших психических функций). Следовательно, телесность есть феномен, психосоматическая функция, развивающийся по культурно-историческим принципам и закономерностям (Л. С. Выготский). В соответствии с этим подходом, развитие телесности как психосоматической функции происходит аналогично развитию любой психической функции и заключается в преобразовании телесности в универсальный символ и орудие. Телесность встраивается в общий ход психического развития, как его необходимое условие и инструмент, и аналогично любой психической функции, приобретает знаково-символический характер, «культурную» форму [там же].
Таким образом, психосоматический феномен (телесность) есть закономерное следствие и проявление процесса социализации телесных функций в онтогенезе, обладающий определенными специфическими характеристиками: как образ сознания, он развивается и структурируется в процессе взаимоперехода, взаимодействия всех единиц сознания: смысла, значения, чувственной ткани (А. Н. Леонтьев) [6-7]; как феномен жизнедеятельности, как особая психосоматическая функция, приобретает черты высших психических функций (развивается и функционирует в контексте социализации, социогенеза, является опосредованным, означенным, в ряде случаев даже произвольным). Психосоматический симптом же с этой точки зрения представляет собой воплощение смысла через систему значений в чувственной ткани [1]. При этом, подчиняясь логике культурно-исторического развития психики, психосоматическое развитие (телесности), вероятно, при определенных условиях может также искажаться, отклоняться от нормы, быть аномальным. Рассмотрим возможные механизмы аномального психосоматического развития - психосоматического дизонтогенеза.
2. ПСИХОСОМАТИЧЕСКИЙ ДИЗОНТОГЕНЕЗ
В контексте культурно-исторической концепции развития психики развитие телесности представляется как процесс, сопряженный с общим ходом психического
50
развития, и, следовательно, связанный не только с развитием организма и его физиологическими изменениями. Тело как феномен телесности (культурно-исторического психосоматического развития) должно рассматриваться как культурно преобразованное, включенное в определенный культурный и исторический контекст. Именно тело в процессе онтогенеза становится первым универсальным знаком и орудием человека [8]. Опосредование знаком изменяет структуру телесного опыта таким образом, что развитая телесность, представленная телесными действиями, ее когнитивными и смысловыми образованиями, приобретает черты высших психических функций: социальное происхождение, опосредованность, возможность произвольного контроля. Следовательно, искажение, деформация, неадекватная и недостаточная социализация телесных феноменов, механизмов их социально-психологической регуляции, может обуславливать аномальный путь психосоматического развития -психосоматический дизонтогенез [9].
Таким образом, культурно-историческая концепция развития психики предоставляет возможность оценки и понимания механизмов психосоматического развития (телесности) - не только нормального, но и аномального.
3. БОЛЕЗНЬ КАК МОДЕЛЬ ПСИХОСОМАТИЧЕСКОГО ДИЗОНТОГЕНЕЗА
С точки зрения культурно-исторической концепции развития Л. С. Выготского болезнь, как органический (биологический/соматический) недостаток (дефект), не является сама по себе проблемой, нарушающей развитие и нормальное функционирование личности больного. Л. С. Выготский доказывает, что не органические аномалии сами по себе обуславливают личностное развитие, а что при наличии таких органических аномалий источником психического дизонтогенеза являются противоречия социальной, «неорганической» жизни. Таким образом, проблемой являются не болезнь, а ее социальные и психологические последствия, которые тем ярче выражены, чем в более раннем детском возрасте заболел человек, то есть в процессе наиболее активного психического и психосоматического развития.
Следовательно, например, бронхиальная астма в детском возрасте (как и любой соматический недостаток/дефект) может рассматриваться как вариант дефицитарного психического и психосоматического развития [10]. Очевидно, что с точки зрения культурно-исторической концепции в этом случае в психологической коррекции нуждается не бронхиальная астма как болезнь, а именно ее социально-психологические последствия, либо предпосылки.
И здесь, чтобы понять, в чем именно состоят эти социально-психологические последствия и предпосылки болезни для личности каждого конкретного больного, почему в одной и той же ситуации одной и той же нозологии у разных больных могут наблюдать совершенно различные социально-психологические последствия (либо не наблюдаться вообще), необходимо обратиться к понятию внутренней картины болезни.
4. ВНУТРЕННЯЯ КАРТИНА БОЛЕЗНИ КАК ФЕНОМЕН ТЕЛЕСНОСТИ, НОВООБРАЗОВАНИЕ ПСИХОСОМАТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ
Внутренняя картина болезни (ВКБ) есть феномен телесности, развивающийся в процессе психосоматического онтогенеза и приобретающий особую выраженность,
51
конкретику, специфику в случае психосоматического дизонтогенеза - появления конкретного заболевания.
Как феномен телесности, ВКБ также есть некоторый образ сознания, субъективное отражение болезни (в сознании больного). Логично предположить, что, как и любой образ сознания, ВКБ будет включать в себя все элементы структуры сознания, описанные А. Н. Леонтьевым, а именно, чувственную ткань, значение, личностный смысл [6-7].
Первые 2 элемента структуры образа сознания (чувственная ткань и значение) относятся непосредственно к сфере ощущения, восприятия и понимания болезни. И это предмет отдельного изучения.
Главной же задачей на данный момент является попытка объяснения того, от чего зависят социально-психологические последствия либо предпосылки болезни, специфика психосоматического дизонтогенеза в целом.
И это - личностный смысл болезни.
Д. А. Леонтьев в целом определяет личностный смысл объектов и явлений действительности как составляющую образов восприятия и представления соответствующих объектов и явлений, отражающая их жизненный смысл для субъекта и презентирующая его субъекту посредством эмоциональной окраски образов и их трансформаций. Т.е, личностный смысл выполняет 2 основные функции: функция эмоциональной индикации и функция трансформации психического образа (субъективное отражение объектов или явлений действительности трансформируется, преломляется в зависимости от личностного смысла, отношения, мотивов: одно и то же событие/явление/объект может в различных ситуациях и условиях восприниматься различно); при этом, эмоциональная окраска, индикация здесь является вторичной функцией [11].
Трансформации образа, в данном случае, болезни (трансформации ВКБ), могут быть порождены как устойчивыми особенностями структурирования личностью целостной картины мира, так и преходящим влиянием актуальных мотивов больного.
С точки зрения психологии телесности А. Ш. Тхостов определяет личностный смысл болезни как «жизненное значение для субъекта обстоятельств болезни в отношении к мотивам его деятельности» [4, с. 143]. Другими словами, личностный смысл болезни определяется возможностью реализации мотивов деятельности больного в ситуации (условиях) болезни; это то, каким образом ситуация болезни влияет на возможность реализации мотивов деятельности.
Таким образом, под влиянием личностного смысла болезни вся ВКБ, как образ болезни в сознании больного, может трансформироваться, преломляться, искажаться в зависимости от актуальных личностных мотивов больного. В результате, ВКБ значительно расходится с внешней, объективной картиной болезни. При этом источником такого личностного смысла болезни являются актуальные мотивы больного.
В психологии телесности А.Ш. Тхостов рассматривает 3 варианта соотношения болезни и мотивации: болезнь как условие, препятствующее достижению мотива (преградный смысл), болезнь как условие, способствующее достижению мотива
52
(позитивный смысл), и болезнь как условие, способствующее достижению одних мотивов и препятствующее достижению других (конфликтный смысл) [там же].
Когда болезнь выступает исключительно как преграда на пути к достижению мотива, формируется преградный (негативный) смысл болезни. Болезнь несет человеку страдания, снижает социальную и физическую активность личности, препятствует самореализации в настоящем, сужает перспективу будущего, изменяет межличностные отношения больного и окружающих, в целом, фрустрирует основные потребности физического и социального существования, воспринимается больным как нечто угрожающее, нежелательное, от чего необходимо каким-либо образом избавиться. Такой преградный смысл может искажать восприятие болезни на всех уровнях: от способа ее мифологизации (искажение представления о болезни путем замены концепции болезни на более безопасную, с помощью защитных механизмов рационализации, вытеснения, отрицания и др.) и означения до чувственной ткани [там же]. Информация о болезни воспринимается сугубо селективно, и с этой точки зрения, анозогнозия (отрицание факта болезни) - также вариант преградного смысла.
В том случае, когда болезнь выступает как условие, способствующее достижению мотива, оформляется позитивный смысл болезни. Объясняя возможность такого варианта смысла, А.Ш. Тхостов приводит цитату: «Возможность подобного феномена заключается в том, что болезнь характеризуется не только психосоматическим страданием. Заболевание формирует особую органическую систему «индивид - общество». В ней создается особый психосоматический функциональный орган болезни, специфическая, часто более благоприятная для индивида система межличностных отношений» (Тищенко, 1987, с. 185) [там же, с. 160]. В этой же связи Е.В. Иванова предлагает, в частности, рассматривать смысл болезни в детском возрасте как роль, которую играет болезнь в опосредовании семейных взаимоотношений: чем болезнь является для ребенка, для родителей, как с помощью болезни родители воздействуют на ребенка и наоборот; «выгодна» ли болезнь ребенку и родителям [12]. И если такая «выгода» присутствует, больной приспосабливается к своей болезни, она приобретает «условную желательность», становится удобной, то болезнь наполняется позитивным смыслом. Такой смысл, как правило, имеет именно болезнь, а не ее конкретная симптоматика, и больные обычно ограничиваются усвоением мифа болезни, тогда как телесные интрацептивные ощущения остаются недостаточно проработанными, что может приводить к рассогласованности мифа и конкретных симптомов, которые часто его не подтверждают [4].
Если болезнь способствует достижению одних мотивов и препятствует достижению других, формируется конфликтный смысл болезни. А.Ш. Тхостов указывает на то, что при тяжелом соматическом заболевании, угрожающем жизни больного, такими конкурирующими мотивами будут с одной стороны мотив сохранения здоровья и жизни, с другой - мотивы, связанные с достижениями. В этом случае, в зависимости от побудительной силы таких конкурирующих мотивов результатом будет либо игнорирование болезни, либо отказ от честолюбивых планов, либо постоянные колебания между ними. Если мотив сохранения здоровья
53
и жизни чрезмерно актуализируется, выходит на первый план, происходит сдвиг цели на мотив, и тогда все остальные мотивы, связанные с самореализацией, активностью, целеустремленностью, установкой на достижения теряют свою собственную побудительную и смыслообразующую функции и становятся лишь целями в сохранении здоровья и жизни [там же].
В то же время, возможен, вероятно, и другой вариант соотношения конкурирующих мотивов - главным образом, в случаях заболеваний, которые не несут прямой угрозы жизни больного. Здесь мотив сохранения жизни не будет играть самостоятельной, главенствующей роли, а его побудительная сила может быть высока лишь в связи с другими, взаимосвязанными с ним мотивами. В этом случае мотив сохранения здоровья и жизни, а также выздоровления может выступать не как противостоящий мотиву достижений, а как необходимое условие для его реализации (выздоровление как возможность самореализации). Конкурирующим мотивом в этом случае может быть получение определенных «выгод» путем использования болезни, в том числе для манипуляции окружающими. Следовательно, при таком варианте соотношения мотивов болезнь может рассматриваться с точки зрения «выгодности» / «невыгодности» для индивида.
Однако при всем разнообразии описанных вариантов личного смысла болезни, все они так или иначе являются неблагоприятными, патогенными, усугубляющими трансформацию и искажение образа болезни, расхождение ВКБ с объективной КБ. Остается неясным, какой именно личностный смысл является наиболее благоприятным, способствующим формированию адекватного образа болезни в сознании больного и, в конечном итоге, улучшению качества жизни соматически больных и достижению выздоровления.
Таким образом, необходимым становится прийти к пониманию и определению наиболее благоприятного, адекватного и оптимального личностного смысла болезни.
При этом, основной целью психологической коррекции ВКБ должно выступать формирование такого личностного смысла болезни, который не будет трансформировать, искажать образ болезни (при этом ВКБ будет максимально приближена к внешней картине болезни). Такой личностный смысл должен исключительно способствовать адаптации к ситуации болезни, формированию четкой установки на преодоление болезни, отношению к здоровью, как к ценности, и достижению выздоровления на фоне наиболее полного, развернутого, четкого и осознанного представления о своей болезни в соответствии с объективной, «внешней» картиной болезни.
В целом, наиболее позитивным с терапевтической и прогностической точки зрения может являться преградный (негативный) смысл болезни. Однако и при таком варианте смысла, когда болезнь препятствует достижению актуальных для личности больного мотивов и не несет при этом вторичной выгоды, возможны различные схемы построения мотивационной структуры личности. Здесь можно говорить о степени условной «адекватности» / «неадекватности» преградного смысла болезни.
54
При одном из наиболее распространенных неблагоприятных вариантов преградного смысла, когда болезнь воспринимается как нечто опасное, угрожающее здоровью и жизни больного, фрустрирующее большинство актуальных для личности мотивов, ситуация болезни может оказывать психотравмирующее (нозогенное) влияние на личность больного, тем самым усугубляя течение заболевания, отягощая его вторичными невротическими расстройствами и переживаниями. Если мотив сохранения здоровья и жизни начинает сверхактуализироваться, возможен механизм сдвига цели на мотив [там же], и в этом случае этот мотив становится основополагающим, в то время как остальные мотивы становятся лишь целями в сохранении здоровья и жизни, что, в свою очередь, также неблагоприятно сказывается на течении заболевания, обуславливает ипохондрические расстройства и переживания, делает невозможным выздоровление, которое может привести к потере смысла существования такого больного.
При наиболее благоприятном, «адекватном», варианте преградного смысла, должно быть, вероятно, такое значение обстоятельств болезни в отношении мотивационной структуры личности больного, при котором он будет адекватно воспринимать социальную ситуацию, обуславливаемую болезнью, себя в этой ситуации, принимать факт заболевания, соблюдать необходимые физические и социальные ограничения, находя при этом возможность компенсации фрустрированных болезнью мотивов, ответственно относиться к процессу терапии, стремиться к выздоровлению.
Таким образом, в данной статье была предпринята попытка объединить некоторые представления психосоматической медицины, психологию телесности, культурно-историческую концепцию развития, теорию деятельности в единую парадигму «психосоматического развития».
ВЫВОДЫ
1. Телесность есть феномен психосоматического развития, по сути, психосоматическое развитие есть развитие телесности.
2. Психосоматическое развитие (телесности) протекает по тем же законам, что и психическое развитие, в соответствии с культурно-историческими механизмами развития.
3. Психосоматическое развитие, подчиняясь логике культурно-исторического развития, так же может при определенных условиях искажаться, отклоняться от нормы, быть аномальным (понятие психосоматического дизонтогенеза).
4. Болезнь (органический дефект, недостаток) есть модель психосоматического дизонтогенеза - модель дефицитарного психосоматического развития; при этом проблемой является не сама болезнь, а ее социально-психологические последствия.
5. Внутренняя картина болезни есть феномен телесности, развивающийся в процессе психосоматического онтогенеза (телесности).
6. Внутренняя картина болезни, как и сама телесность, есть образ сознания.
7. Структура внутренней картины болезни как образа сознания включает в себя чувственную ткань, значение, личностный смысл.
55
8. «Личностный смысл болезни есть жизненное значение для субъекта обстоятельств болезни в отношении к мотивам его деятельности» [4, с. 143].
9. Личностный смысл болезни может искажать, трансформировать образ болезни (внутреннюю картину болезни) относительно объективной «внешней» картины болезни в сознании больного в зависимости от актуальных личностных мотивов больного.
10.Определение и формирование наиболее «адекватного», оптимального с прогностической и терапевтической точек зрения личностного смысла болезни должно быть основной целью психологической коррекции внутренней картины болезни.
Список литературы
1. Арина Г. А. Психосоматический симптом как феномен культуры / Г. А. Арина // Телесность человека: междисциплинарные исследования. - Москва, 1993. - С. 48-58.
2. Выготский Л. С. Из записных книжек / Л. С. Выготский // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. - 1982. - №1. - С. 63-71.
3. Тхостов А. Ш. Интрацепция в структуре внутренней картины болезни / А. Ш. Тхостов // Автореферат дисс. ... докт. психол. наук. - Москва, 1991. - 36 с.
4. Тхостов А. Ш. Психология телесности / А. Ш. Тхостов. - М.: Смысл, 2002. - 287 с.
5. Тхостов А. Ш. Топология субъекта / А. Ш. Тхостов // Вестник Московского университета. - 1994.
- №2-3.
6. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность / А. Н. Леонтьев. - М.: Смысл, 2005. - 352 с.
7. Леонтьев А. Н. К психологии образа // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14, психология. - 1986. - № 3. -С. 72-76.
8. Тищенко П. Д. Герменевтика и здоровье / П. Д. Тищенко // Телесность человека: междисциплинарные исследования - М., 1991. - С. 36-45.
9. Николаева В. В. Клинико-психологические проблемы психологии телесности / В. В. Николаева, Г. А. Арина // Психологический журнал. - 2003. - № 1. - С. 119-126.
10. Лебединский В. В. Нарушения психического развития в детском возрасте: Учеб. Пособие для студ. психол. фак. высш. учеб. заведений / В. В. Лебединский. - М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 144 с.
11. Леонтьев Д. А. Психология смысла / Д. А. Леонтьев. - М.: Смысл, 2007. - 512 с.
12. Иванова Е. В. Смысл болезни в контексте семейных взаимоотношений (на примере атопических дерматитов у детей) / Е. В. Иванова // Вестник Московского ун-та. - Серия 14. Психология. 1993.
- № 1. - С. 31-38.
PSYCHOSOMATIC DEVELOPMENT AND CORRECTION OF MENTAL IMAGE OF ILLNESS IN THE CIRCUMSTANCES OF A SOMATIC DISEASE
Kozachun V. L.
V.I. Vernadsky Crimean Federal University, Simferopol, Republic of Crimea, Russian Federation E-mail: vkozachun@mail.ru
The specific psychosomatic direction of the psychic development is proposed to be overviewed. Psychosomatic development is being understood as the bodily development. Mental image of illness is overviewed as the phenomenon of psychosomatic ontogenesis, as the bodily phenomenon, as the consciousness image. It is supposed, that the correction of mental image of illness, as the consciousness image, is possible through the correction
56
Ko3anyH B. fl.
of personal sense of disease. Personal sense of disease is being understood as the result of the interrelations between the circumstances of the disease and actual personal motives. All the variants of personal sense of disease (as the result of interrelations and interactions of actual personal motives in connection with the disease), including negative, positive and conflict senses, are overviewed. The notion of the most "adequate", optimal personal sense of disease is suggested. It is concluded, that psychosomatic development is bodily development itself; psychosomatic (bodily) development has the same mechanisms, as psychic development - cultural and historical developmental mechanisms; psychosomatic development, being understood in the context of the cultural and historical developmental conception, can be also distorted, abnormal (the notion of psychosomatic dysontogenesis); the illness (organic defect, deficiency) is the model of psychosomatic dysontogenesis - the model of the deficient psychosomatic development, herewith the problem is not the illness itself, but its social and psychological effects; mental image of illness is the bodily phenomenon, being developed in the process of psychosomatic (bodily) ontogenesis; mental image of illness is the consciousness image; the structure of mental image of illness as the consciousness image includes sensual tissue, signification, personal sense; personal sense of disease is understood as the result of the interrelations between the circumstances of the disease and actual personal motives; under the influence of the actual personal motives, personal sense of disease can distort, transform the image of illness (mental image of illness) in comparison with the objective clinical situation; the determination and formation of the most "adequate", optimal from the prognostic and therapeutic points of view personal sense of disease should be understood as the main goal of the psychological correction of mental image of illness.
Keywords: psychosomatic development, psychosomatic ontogenesis/dysontogenesis, bodily development, somatic disease, mental image of illness, personal sense (of disease), psychological correction.
References
1. Arina G.A., Psikhosomaticheskiy simptom kak fenomen kul'tury, Telesnost' cheloveka: mezhdistsiplinarnyye issledovaniya, p. 48 (Moskva, 1993).
2. Vygotskiy L.S., Iz zapisnykh knizhek, Vestn. Mosk. un-ta. Ser. 14. Psikhologiya, 1, 63 (1982).
3. Thostov A.Sh., Intracepcija v strukture vnutrennej kartiny bolezni, Avtoreferat diss. ... dokt. psihol. nauk, 36 s. (Moskva, 1991).
4. Thostov A.Sh., Psihologija telesnosti, 287 s. (Smysl, Moskva, 2002).
5. Thostov A.Sh., Topologija sub'ekta, VestnikMoskovskogo universiteta, 2-3 (1994).
6. Leont'ev A.N., Dejatel'nost'. Soznanie. Lichnost', 352 s. (Smysl, M., 2005).
7. Leont'yev A.N., K psikhologii obraza, Vestn. Mosk. un-ta. Ser. 14. Psikhologiya, 3, 72 (1986).
8. Tishchenko P.D., Germenevtika i zdorov'ye, Telesnost' cheloveka: mezhdistsiplinarnyye issledovaniya, p. 36 (M., 1991).
9. Nikolayeva V.V., Arina G.A., Kliniko-psikhologicheskiye problemy psikhologii telesnosti, Psikhologicheskiy zhurnal, 1, 119 (2003).
10. Lebedinskiy V.V., Narusheniya psikhicheskogo razvitiya v detskom vozraste, 144 p. (Izdatel'skiy tsentr «Akademiya», M., 2003).
11. Leont'yev D.A., Psikhologiya smysla, 512 p. (Smysl, M., 2007).
12. Ivanova Ye.V., Smysl bolezni v kontekste semeynykh vzaimootnosheniy (na primere atopicheskikh dermatitov u detey), Vestnik Moskovskogo un-ta. Seriya 14. Psikhologiya, 1, 31 (1993).
57
