CC BY
39
Цзинь Тао УДК 81.23
ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ ГЛАГОЛОВ ПЕРЕМЕЩЕНИЯ (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОГО И КИТАЙСКОГО ЯЗЫКОВ)
В статье анализируются результаты психолингвистического опроса, проведенного среди носителей русского и китайского языков и направленного на выяснение значимых для каждой культуры компонентов классификации моделей перемещения. Выделено наличие двух разных стратегий восприятия перемещения в пространстве и последующей его фиксации языковыми знаками - «отвлеченная» стратегия для китайского языкового сознания и «вовлеченная» стратегия для русского языкового сознания.
Ключевые слова, грамматически значимые модели, классификация, дифференциация, стратегия.
Jin Тао
THE PSYCHOLINGUISTIC PORTRAIT OF RUSSIAN AND CHINESE
VERBS
The article analyzes the results of psycholinguistic survey of native Russian and Chinese languages , which aims at clarifying the significant components for each crop classification models move. It highlighted the presence of two different strategies of perception of movement in space and its subsequent fixation of linguistic signs - «abstract» strategy for Chinese language consciousness and «engagement» strategy for Russian language consciousness.
Keywords, grammatically significant models, classification, differentiation, strategy.
Перемещение в пространстве - важнейшая составляющая деятельности человека. Его репрезентация в языке заслуживает нашего пристального внимания прежде всего потому, что фиксация восприятия перемещения в пространстве языковыми знаками относится к концептуализации пространства сознанием. «Пространственные отношения многообразны. Они используются для моделирования невидимых миров» [Арутюнова 2000, 368]. Вопрос о том, какие пространственные отношения для моделирования каких непространственных отношений применяются конкретным этносом и каким образом реализовывается такое моделирование с помощью языка, остается актуальным для современной науки о языке.
Для поиска ответа на этот вопрос очень важно понимание субъективного характера языкового моделирования действительности. Трудно вообразить, что носители разных языков, имея одинаковую физиологическую структуру, перемещение в пространстве как физический процесс могут воспринимать по-разному. Однако в естественных языках список глаголов перемещений может существенно отличаться. На современной стадии исследования пространственной проблематики достаточно ясным является понимание того, что для репрезентации динамических процессов в языках применяется определенный набор обязательных элементов восприятия, таких как исходный пункт перемещения (ИП), конечный пункт перемещения (КП) и маршрут. К этим элементам часто добавляется и позиция говорящего или наблю-
дателя (точка отсчета). В разных языках способ фиксирования и организации этих обязательных элементов восприятия в так называемую ориентационную систему может сильно отличаться друг от друга и по удельному весу этих элементов, и по возможности их поверхностного выражения [Плунгян 2002; Кибрик 2003; Рахилина 1990; Мельчук 1998].
Подчеркивая деятельностный (интерсубъективный) характер семиозиса, А. В. Кравченко пишет: «Ведь для того, чтобы элемент среды (потенциальный референт потенциального знака) был учтен сознанием... нужно, чтобы он был учтен организмом как каузальный фактор. Известно, что далеко не образующие нишу компоненты среды в той или иной ситуации взаимодействия с нею организма получают статус каузальных факторов - для этого необходимо, чтобы они были выделены на фоне других компонентов, т. е. они должны быть наделены значимостью, которая носит отнюдь не абсолютный, а относительный характер.» [Кравченко 2013: 145]. Если применить данное суждение к объяснению расхождения в составе глаголов перемещения естественных языков, то можем предположить, что сам физический процесс перемещения в пространстве состоит из множества компонентов, доступных для перцептивной системы человека, однако не все они и не с одинаковой степенью значимости выделены сознанием. Анализируя и сравнивая глаголы перемещения разных языков, мы получаем возможность определить вариативность такого выделения и выяснить значимость отдельных компонентов для конкретного этноса и представленной им культуры. Таким образом, наше исследование носит реконструирующий характер. Если в онтогенезе языковых знаков (глаголов перемещения) и их значений взаимодействие человека со средой служит стимулом для выделения сознанием тех или иных компонентов, то в нашем исследовании языковые знаки выступают в качестве сигналов, которые должны вызвать в сознании носителей языка те отличительные компоненты взаимодействия человека со средой, которые были выделены сознанием. Конечно, такое исследование не может претендовать на полноту представления процесса онтогенеза языковых знаков (глаголов перемещения) и их значений. Тем не менее, с помощью опроса носителей языка удается выяснить, какие компоненты восприятия перемещения оказываются наиболее значимыми для данной культуры.
Сначала уточним состав глаголов перемещения русского и китайского языков, по которым были проведены опросы среди носителей этих языков. Как было отмечено в начале настоящей статьи, нас интересуют глаголы перемещения, за которыми зафиксированы модели, не только функционирующие для выражения пространственных отношений, но и применяющиеся для метафорического конструирования непространственных отношений. Такие модели можно назвать грамматически значимыми моделями.
Если сравнивать русский и китайский языки, то обнаруживается общность в грамматической функции языковых знаков, прямые значения которых связаны с репрезентацией перемещения в физическом пространстве. В китайском языке существуют так называемые комплементы направления, которые присоединяются к глаголам и придают значение «результативности». Эти комплементы сами по себе являются глаголами, способными репрезентировать движение в физическом пространстве. В китайском языковом сознании глагольная ориентационная система для
классификации динамических процессов в пространстве состоит из субъективной и объективной подсистем ориентации. Субъективная подсистема опирается на классификацию пространственных отношений между конечным пунктом (КП) и позицией говорящего и состоит из двух элементов^лай2 и ^цюй4. Объективная подсистема опирается на классификацию пространственных отношений между конечным пунктом (КП) и исходным пунктом (ИП) и включает в себя девять глаголов: ^шан4 -Тся4 = цзинъ4 - жчуЩхуэй2= 3\дао4= Шци3= ^кай1 [Цзинь Тао 2007: 95-103]. Существует еще один глагол^цзоу3, который китайские лингвисты не включают в список результативных комплементов, тем не менее, Сможет присоединяться к таким глаголам (например глаголы каузации) и придавать значение «результативности»
Табл. 1
Е лиголы Сксмы
± ^66% £^20% ^6% %-2% -э~6%
т ^ 66% "2%
ы ^42% —^ 18% Шт% ^8% &6% ^ 4% ^2% ^2% 2%
ш ~®20% -й]4% ^ 2%
1 «И 64% &*14%
й ^ 30% ^ 26% ^18% Ф 2% 2% ^ 2% 1—12%
Ш 44% Р 20% * * 10% ® 6%
и ^2% # 2%
я ^28% 6^4% сй? ]4% ^Е2% Шб% ^6% 4% ^2% ** 2% ^2%
£ & 46% - 2%
£ Иб4% ^ 10% 2% ® 2%
£ 22% 20% 18% 4%
действия - перемещение объекта в удаленное от ИП место. Мы его тоже включили в список глаголов для проведения опроса.
В русском языке такую функцию выполняют глагольные приставки, которые также имеют пространственное значение. О составе приставок в русском языке до сих пор ведутся споры. «.. .В современной лингвистической литературе почти не обсуждаются процедурные и онтологические вопросы. Основной инвентарь «интересных» приставок давно выделен и, по-видимому, не подлежит пересмотру. Речь идет о восемнадцати или девятнадцати простых глагольных приставках... в-, вз-, вы-, до-, за-, из-, на-, над-, о-, об-, от-, пере-, по-, под-, при-, про-, раз-, с-, у-. Единственная проблема связана с тем, следует ли считать приставки о- и об- разными пристав-
Табл. 2
ками или алломорфами одной приставки» [Кронгауз 1998: 64]. Из 19 глагольных приставок 15 образовывают глаголы, репрезентируемые перемещение человека в пространстве - перейти, пройти, обойти, зайти, войти, выйти, сойти, взойти, дойти, подойти, отойти, уйти, пойти, прийти, разойтись. Три приставки из-, на-, над- не образовывают глаголы перемещения, но в качестве предлогов указывают на пространственные отношения, присутствующие при восприятии динамического процесса в пространстве: выйти из комнаты; поставить что-то на что-то., повесить что-то над чем-то. Пожалуй, о- - единственная приставка, которая не имеет явного отношения к пространству. Мы согласны с Кронгаузом, что с синхронной точки зрения достаточно очевидно, что о- и об- - это две разные приставки. Однако нельзя исключить, что значения о- в современном русском языке появились в результате абстракции некоего пространственного представления, схожего с тем, что в некоторой степени сохранилось еще в приставке об-.
Сходство в формировании грамматической категории «результативности» действия свидетельствует о наличии общего принципа когнитивного механизма. На наш взгляд, этот принцип опирается прежде всего на единство пространственной и темпоральной направленности в языковом сознании. Направленность движения является одним из важнейших элементов при квалификации перемещения в физическом пространстве. Когда движение направлено на определенную сторону, то эта определенность и необратимость создают предпосылки для метафорического слияния восприятия перемещения и восприятия времени в нашем представлении. На основе данного метафорического слияния достижение конечного пункта в пространстве метафорически указывает на окончание некоего процесса во времени. При этом пространственная цель трансформирована в результат во времени.
Итак, в нашем опросе носителей языка в качестве сигналов используется два списка из 12 глаголов китайского языка и 15 глаголов русского языка. Всего было опрошено около 50 человек по каждому списку. Количество опрошенных продиктовано тем, что в результатах опроса стало появляться регулярное повторение ответов. Большую часть опрошенных составляют студенты и аспиранты вузов, но присутствуют и представители разных возрастов. Суть опроса заключается в том, чтобы испытуемые схематически нарисовали, как они представляют включенные в список глаголы. В ходе беседы испытуемых попросили объяснить, чем для них отличаются одни глаголы от других. В таблице 1 представлены схемы, нарисованные носителями китайского языка. В таблице 2 - схемы, нарисованные носителями русского языка. В процентах указана «представительность» каждой схемы (встречаемость схожих схем в результатах опроса).
Схемы, отображающие восприятие глаголов перемещения носителями языка, показывают в основном прямое пространственное восприятие, в меньших случаях схемы выражают переносные значения глаголов-сигналов. В целом мы можем выделить следующие:
Разделяются перемещение вверх-вниз и перемещение по поверхности Земли, т. е. существует геометрическое разделение движения: по вертикали и по горизонтали.
Языковая фиксация восприятия движения по вертикали менее детализирована, важна общая идея о направленности вверх-вниз.
При восприятии движения по горизонтали важное место занимает представ-
ление о попадании вовне или внутрь закрытого пространства (пространственного участка с четкими границами).
При восприятии движения по горизонтали внимание может быть акцентировано на ИП, КП или самом маршруте. Соответственно можем говорить о детерминанте ИП, КП и маршрута.
Геометрическое представление о движении по вертикали в русском языке отражается в двух глаголах: взойти и сойти, при этом восприятие движения вверх и движения вниз асимметрично. Большинство опрошенных подчеркивает, что взойти сопряжено с ощущением приложенного усилия и интенсивности движения. В единичном случае ( ^ ) ощущение интенсивности было особо подчеркнуто: опрошенный пытается этой схемой передать некий взрыв эмоций, некий неконтролируемый подъем энергии. Для взойти КП характерен своей «высотой». У одних опрошенных (34%) ощущение высоты выражено прямолинейно - через «гору», «судно» (сравнить: в случае сойти ИП представлен как обычное транспортное средство - автобус), у других оно выражено в переосмысленном виде - через «высший пьедестал, престол». А в случае сойти только у одного человека была ассоциация с пьедесталом. Совпадение восприятия взойти и сойти наблюдается у тех (22%), у которых движение вверх-вниз ассоциируется с лестницей. Две схемы «сойти с автобуса» и «сойти с дороги» показывают, что сойти помимо ощущения движения вниз содержит в себе еще и ощущение изменения намеченного маршрута. У части опрошенных (около 40%) сойти вызывает еще и ощущение скорости, о которой хорошо демонстрирует схема «спуск с горки». По сравнению с взойти, для сойти не выражено ощущение приложенного усилия для совершения движения.
У носителей китайского языка восприятие двух глаголов-фиксаторов движения по вертикали оказывается абсолютно симметричным. Особо ярко выражена именно общая идея о направленности движения. 6% представляют эти глаголы в статичном значении: что-то над / под чем-то. Что касается скорости и приложения усилия, то сами схемы ничего не подчеркивают. Достаточно единодушны опрошенные в вопросе о том, какое место они предпочитают: наверху или внизу. Только два человека отметили, что нет предпочтения, а остальные считают, что хорошо наверху. Подобная ценностная установка в целом характерна и для носителей русского языка.
В китайском языке существует еще один глагол, фиксирующий восприятие движения вверх - Ш. В рамках традиционной лингвистики различие двух глаголов, связанных с движением вверх, обычно толкуется через наличие / отсутствие фиксированного КП [^Ш^Люй Юехуа 1998: 117, 316]. Нельзя сказать, что такое замечание необоснованно. Но схемы, нарисованные носителями для передачи их представления о Ш и свидетельствуют, что наличие / отсутствие фиксированного КП не является единственным существенным различием в значениях этих двух глаголов. Если для ^ на первый план выступает именно общая идея о направленности движения вверх, то Шфиксирует более сложную модель, в которой важное значение имеет противопоставление состояний до и после совершения движения вверх. У более чем 60% опрошенных первоначальное состояние обозначено как положение человека лежа или сидя, то есть состояние покоя. Самая представительная абстрактная схема —^ (18%) подчеркивает, с одной стороны, что процесс подъема происходит постепенно, с другой стороны, вначале предполагается некое спокойное
состояние. Схемы «восхода солнца», «взлет самолета» и схема (процесс от ровного к выпуклому) также содержат такие компоненты ощущения, как постепенность процесса и первоначальный покой. А схема «старт» наиболее ярко показывает, что важно ощущение перемены состояния - от «покоя» к «деятельности». Таким образом, дифференциация движения вверх на два грамматически значимых элемента в китайском языковом сознании продиктовано выделением дополнительного каузато-ра: подъем классифицируется как перемена от покоя к действию.
В китайском языке движение вовне / внутрь фиксируется двумя глаголами. Симметричность схем представления об этих глаголах свидетельствует о том, что для носителей китайского языка важно, прежде всего, противопоставление понятия «вне» и «внутри», соответственно, движение внутрь и вовне образовывает симметричную пару. У большинства опрошенных внимание непосредственно обращено на дверь, через которую совершается движение, у других - закрытое пространство ассоциируется с домом. 20% опрошенных демонстрирует более абстрактное представление о закрытом пространстве как о пространстве с замкнутыми границами. Менее представительной, но очень интересной является схема с человеческой фигурой, которая передает важное представление о том, что тело воспринимается нами как изолированная от среды емкость.
В русском языке движение вовне / внутрь репрезентируется не двумя, а тремя глаголами: существует дополнительная дифференциация движения внутрь. Симметричность восприятия не наблюдается, и этот факт уже говорит о том, что помимо общей идеи о противопоставлении понятия «вовне» и «внутри», в конструировании этих пространственных моделей участвуют еще и дополнительные компоненты ощущения. Схемы для представления глагола выйти почти идентичны со схемами его китайского аналога й. Исключением является схема «выйти из ямы», ННкак сигнал не вызывал у опрошенных носителей китайского языка подобной ассоциации.
Что касается дифференциации движения внутрь двумя глаголами войти и зайти, то, несмотря на то что часть опрошенных /00%) заявляет, что для них эти глаголы ничем не различаются (нейтральная схема ~~®), по другим результатам, можно выделить несколько моментов, которые различают эти глаголы для носителей русского языка. Во-первых, это дополнительная характеристика КП. Если для войти КП является просто закрытым пространством (помещением, домом), то зайти требует, чтобы в этом закрытом пространстве был некий каузатор, в основном это человек (люди), ради встречи с которым (с которыми) и совершается движение внутрь. Иными словами, войти подразумевает только куда, а зайти еще и подразумевает к кому, зачем. Ассоциация с Интернетом также демонстрирует это различие: войти — по логину и паролю (просто войти в систему), а зайти - в Контакте.
Второй момент различия, это насколько «основательно» человек оказывается внутри помещения. 22% опрошенных отмечает, что зайти — это «на чуть-чуть». Такое ощущение «на чуть-чуть» связано с выделением «порога» как значимого фактора - зайти значит оказаться за порогом. 4% опрошенных, наоборот, подчеркивает, что в случае зайти человек оказывается вдали от двери, т. е. в задней части помещения, а при войти достаточно, чтобы была пересечена граница. У других (около 12%) ощущение «на чуть-чуть» перенесено на временное восприятие: зайти значит
ненадолго. 8% опрошенных обозначили в схеме момент изменения маршрута при зайти и подчеркивают случайность, незапланированность действия.
Опрошенным также был задан вопрос, какое место предпочтительней: внутри закрытого пространства или вне закрытого пространства. Носители китайского языка почти единодушны в этом вопросе, больше 90% однозначно предпочитают «внутри» и обосновывают это предпочтение ассоциацией с родным домом, с ощущением защищенности. 6% предпочитают «вовне» потому, что там «можно посмотреть на мир». Такой ответ опять же указывает на устойчивую связь между «закрытым пространством» и «родным домом» в сознании представителей китайской культуры. Только 4% опрошенных не ощущают какого-либо предпочтения. Носители русского языка оказываются не столь единодушными. 50% опрошенных отмечают, что «лучше» после совершения зайти. Тех, которые считают, что «лучше» после совершения войти, на 10% меньше. Менее 30% считают, что «лучше» до совершения выйти. 18%, наоборот, считают, что «лучше» после совершения выйти, но для них одновременно «лучше» и после совершения войти и зайти, чем до совершения такого перемещения. Остальные не ощущают никакого предпочтения.
Кроме глагола зайти, который, в частности, фиксирует особенность маршрута, в русском языке существует еще три глагола - перейти, пройти и обойти - чьи различия заключаются, главным образом, в характеристике маршрута перемещения. А в китайском языке детерминант маршрута находит отражение только лишь в одном элементе - й. Очевидно, китайский глагол содержит в себе более обобщенную идею о процессе перемещения от ИП до КП. Если сравнивать схемы отображения восприятия этих глаголов у носителей языка, то наибольшее сходство наблюдается у глаголовйи перейти. Самая встречаемая ассоциация для обоих глаголов - пересечение дороги, реки (через мост), а также небольшая преграда на пути от ИП к КП, которую можно преодолеть путем «перешагивания». Похожа и абстракция восприятия перемещения, отраженная в схеме сечением линией, перпендикулярно расположенной по отношению к направлению движения. Разница в том, что перейти все же содержит в себе представление о ИП и КП, которые разделяет некая линия, причем КП может быть предпочтительнее (в схеме от маленького дома к большому опрошенный подчеркнул, что переход был направлен на улучшение). А йрепрезентирует только процесс движения от ИП к КП.
Вй также содержатся модели перемещения, которые фиксируются в русском языке отдельным глаголом пройти. Прежде всего, это модель, когда внимание акцентировано на некий объект, мимо которого проложен маршрут перемещения. й отражает еще и модель процесса «в чистом виде», абстрагированную как линия с направленностью. Эта модель несколько отличается от идеи процесса «в чистом виде», зафиксированной за русским глаголом пройти. Пройти у некоторых опрошенных отображается как линия от точки к точке, что говорит о том, что представление о ИП и КП, подобно случаю с перейти, все же содержится в пройти. Кроме того, носители русского языка в схемах модели процесса «в чистом виде» обозначают саму дорогу, т. е. восприятие пройти более конкретно, чем й. Третья модель - это модель перемещения «сквозь». Уй(2%) и пройти (20%) имеется идентичная схема, в которой отражается представление о прохождении сквозь некую плоскость. Но в пройти содержится еще и явное ощущение некой среды, которое отражается и в
схеме «через лес» (10%) и в схеме «через трубу» (8%). В двух случаях носители китайского языка указали переносное значение й, связанное с пониманием «контроля» (схема «багаж, прошедший контроль» и схема «контрольная работа с оценкой 60 баллов - удовлетворительно по 100-балльной системе»).
Наименее слабо выражена вй идея маршрута, дифференцированная в глаголе обойти, который в свою очередь оказался самым простым в плане отображаемых моделей перемещения. 88% опрошенных связывают обойти с препятствием на пути: здание, предмет, лужа, яма, камень, трещины, канава, колодец, столб, гора. При этом подчеркивается размер объекта (его нельзя перешагнуть). Остальные опрошенные обозначают обойти как совершение круга вокруг объекта. Такой маршрут, как и маршрут перемещения, после которого субъект оказывается за объектом (зафиксированный глаголом зайти), не представлены в й, т. е. такие модели не были выделены как значимые для китайского языкового сознания.
Что касается ощущения приложенного усилия, то больше 50% носителей китайского языка, чьи схемы идентичны со схемами перейти, отмечают ощущение преодоления, т. е. й требует приложения определенного усилия. У представителей схем «мимо» или «процесс в чистом виде» такое ощущение отсутствует. У большинства носителей русского языка все три глагола ассоциируются с ощущением приложенного усилия. Для кого-то наиболее «трудным» кажется перейти, для других -пройти, встречаются и те, которые выделяют обойти как перемещение, требующее наибольшего усилия.
Детерминант КП наблюдается в пространственных моделях, зафиксированных за тремя русскими глаголами - дойти, подойти и прийти. В китайском языке их два - 5У и 0, для которых различие, главным образом, заключается в дополнительной характеристике КП для0. Больше половины опрошенных обозначили КП для0 как домик, при этом определяют этот домик как свой дом (там, где семья). У одного опрошенного ассоциация о родном доме была особо ярко выражена: схема для отображения восприятия^ представлена в виде двух человеческих фигур - папы и мамы. Для 38% опрошенных не важен статус КП как родного дома, важно лишь то, что КП когда-то был ИП, т. е. возвращение к прежней точке, с которой было начато движение, выделяется в китайском языковом сознании как значимая модель. Схемой «чаша с водой, над которой нарисована капля» опрошенный по-своему подчеркивал идею возвращения: капля была изначально в чаше. В отличие от КП для^ может быть любым местом. КП при этом абстрагируется как точка в пространстве (44%) или как цель (схема «флаг», 20%). 18% опрошенных указывают в своих схемах на приближение транспорта (автобус, поезд) к пункту назначения (остановка, вокзал). В единичном случае был обозначен сложный путь к цели. Таким образом, у подавляющего большинства в случае 5У ИП вообще не попадает в фокус внимания. Только 10% обозначили в схеме начальную точку. У 6% была ассоциация с движением времени - восприятие какого-то момента времени метафорически сливается с восприятием какой-то точки в пространстве.
Характеристика КП также является важным различительным фактором для дойти, подойти и прийти. Как показывают результаты опроса, для подойти КП более «очеловечен». У более чем половины опрошенных подойти ассоциируется с движением к человеку (людям), у 40% - с движением к предмету (стол, дерево, гора),
у 8% КП абстрагируется как точка в пространстве. Общий дополнительный признак - близкое расстояние до КП. Для прийти КП прежде всего отмечается как место, но место с «человеческим обликом»: у 34% КП отмечается как место, где тебя ждут, у 22% - место, где ты работаешь или учишься, у 14% отображается ассоциация «прийти в гости». У 18% КП воспринимается как «цель» (финиш, решение, мысли, цель в жизни, духовное равновесие), у 12% наблюдается простая абстракция КП как точки в пространстве. Только в единичном случае была обозначена начальная точка перемещения. В случае дойти доля тех, которые обозначают фиксированную начальную точку движения, значительно выше - около 18%. Кроме того, КП для дойти не связан с человеческим фактором, это просто место (44%), или абстрагированная линия (12%), или предмет (6%), или точка (6%). 12% опрошенных указывают на ощущение сложности пути для достижения пункта назначения. Дополнительный вопрос об ощущении приложенного усилия, необходимого для совершения перемещения, также выявил, что наиболее «трудным» для большинства носителей русского языка оказывается глагол дойти, на втором месте - прийти. А подойти у большинства не вызывает такого ощущения. Особого внимания в случае с дойти заслуживает абстракция КП как линии, т. е. КП осознается как некая граница. В единичном случае было обозначено состояние человека (с бутылкой). Думается, что такой перенос у дойти возможен именно потому, что восприятие границы в пространстве может метафорически трансформироваться в осознание некоего предела.
Детерминант ИП в русском языковом сознании также дифференцирован. Главными факторами различия служат: а) насколько далеко оказывается человек после перемещения от ИП= б) направленность. По признаку направленности движения выделяется глагол разойтись, который у большинства носителей русского языка вызывает ощущение движения в разные стороны. При этом 62% опрошенных акцентируют внимание на движении в противоположные стороны двух людей, которые были изначально вместе, 22% - на движении от одной точки в разные стороны множества субъектов (объектов). В этом плане высматривается дополнительный признак ИП в моделях, зафиксированных за глаголом разойтись: ИП осознается как точка скопления, сосредоточения чего-то. Переносное значение разойтись, отраженное в схеме «гулянка» (гитара и бутылка), на наш взгляд, связано с тем, что в восприятии ИП как точки сосредоточения может присутствовать ощущение собранности и самоограничения, соответственно, восприятие перемещения в разные стороны от этой точки может быть сопряжено ощущением полного освобождения от контроля. Схема «движение двух людей по разным сторонам дороги в противоположные стороны» показывает, что в идее «врозь» точка скопления может служить не только как ИП перемещения, но и как точка, которую минуют в ходе перемещения.
Глаголы отойти и уйти в первую очередь различаются по признаку, насколько далеко окажется субъект от ИП после перемещения. ИП также имеет свой дополнительный признак. Больше половины опрошенных в случае отойти обозначили ИП как некий предмет. Среди них 40% отмечают такие признаки, как «на чуть-чуть, ненадолго», у 30% ИП ассоциируется с ощущением опасности (отойти от огня, взрыва, машины). У 40% опрошенных ИП обозначен как группа людей, и отойти характеризуется как «ненадолго, недалеко, скоро вернуться обратно». В некоторых случаях у опрошенных ИП ассоциируется с занятием (делом), с целью. Один чело-
век обозначил ИП как более крупный объект - дом. А для глагола уйти наиболее «популярной ассоциацией» как раз является «дом», но в случае уйти этот «дом» не просто место или объект, а «очеловеченный дом», т. е. уйти в первую очередь подразумевает не уйти откуда-то, а уйти от кого-то. При этом «уйти из дома» связано с таким пониманием, как «не возвращается, навсегда, бесконечно далеко, в неизвестном направлении». Очеловеченный характер ИП в явном виде отражен у 22% опрошенных в схеме «уйти от группы людей». Наиболее распространенная ассоциация - уйти из компании, из команды, со встречи, от человека насовсем, в отставку. У 18% ИП абстрагирован как некая точка в пространстве, при этом отмечаются такие характеристики перемещения, как далеко, быстро, целенаправленно. У 8% опрошенных уйти вызывает ассоциацию со «смертью» - уйти из жизни, в небытие. Для 8% ИП связан с некой функциональной ролью - уйти из магазина после покупки, из школы, с работы. Уйти в единичных случаях обозначено как перемещение «от чего-то к лучшему» (схема от дома к дому), как отправление в путь, на поиск, как состояние «уйти в себя».
Детерминант ИП очень слабо выражен в китайском языковом сознании. Строго говоря, отсутствует вообще элемент, который фиксировал бы перемещение субъекта, ориентированное на покидание ИП. По результатам опроса, видно, что элемент 5Г, который в качестве комплемента означает отрывание от ИП в сторону (стороны), в сознании носителей китайского языка представлен не как перемещение субъекта (человека), а прежде всего связан с действием «открыть». Наблюдаются такие ассоциации, как открытие двери, открытие крышки у емкости, открытие книги, раскол камня, раскрытие цветка. Есть и схемы, которые отражают другие значения данного элемента - вождение машины и вскипание воды (схема «чайник»).
Однако нельзя сказать, что фактор «насколько далеко оказывается человек после перемещения от ИП» не играет никакой роли в китайском языковом сознании. В современном языке глаголЙ «по совместительству» репрезентирует перемещение «покинуть какое-то место». Говорим «по совместительству» потому, что в сознании носителей этот глагол, прежде всего, связан с ощущением «шагать» - переменное движение ног при ходьбе. Среди опрошенных только один человек показывает, что для него ^означает в первую очередь «человек покинул дом», но подчеркнул, что еще «вернется». У остальных выступает на первое место ощущение «непрерывности действия», ассоциация с дорогой, земной поверхностью, по которой человек идет. Подобно русскому глаголу «уйти», ^используется для обозначения «покидать этот мир». Эти значения у показывают, что в этом элементе все же зафиксировано восприятие КП, который подразумевается как некое место, расположенное далеко от ИП, кроме того, в нем присутствует и оценка временной характеристики перемещения: когда внимание акцентируется на «покинуть», в его фокус включается значение «покинуть на некоторое время» или «покинуть навсегда». Возможно, что появление данного значения связано с первичным ощущением переменного движения ног при ходьбе и, самое главное, с ощущением «непрерывности действия». Таким образом, если в русском языковом сознании детерминант ИП является отправной точкой для дифференциации перемещения человека, то в китайском языковом сознании роль ИП невелика, дифференциация перемещения от ИП происходит от иных действий человека, включая его взаимодействия с объектом.
Следующее явное различие проявляется в роли «дейктического центра» в классификации перемещения в пространстве. В схемах, нарисованных носителями русского языка, отсутствует статичная фигура «Я», которая выступает не как субъект перемещения, а как наблюдатель. Иными словами, носители русского языка либо представляли собственное перемещение, либо представляли перемещение кого-то (чего-то), но при этом не помещали себя ни в ИП, ни в КП. А носители китайского языка при восприятии пары^и й в явном или завуалированном виде показали присутствие «Я» в КП или в ИП перемещения. При этом ^и й асимметричны.
В случае ^ 64% опрошенных обозначили «Я» как статичную фигуру, к которой приближается другая фигура. 22% вместо статичной фигуры нарисовали дом, часть из них при этом подразумевала, что «Я в доме», часть представляла свое собственное перемещение. 10% обозначило КП как некую точку, куда субъекты перемещаются с разных сторон. В двух случаях восприятие^ не было связано с перемещением: «прилет птиц» («Я» представляется как наблюдатель, в поле зрения которого появляются птицы) и «входящий звонок» («Я» представляется как владелец телефона).
В случаейстатичная фигура «Я» была обозначена только у 30% опрошенных, что вдвое меньше, чем в случаев. Столько же опрошенных (22%) вместо статичной фигуры нарисовало дом, при этом часть из них подразумевала, что это «свой дом», и перемещение совершает кто-то другой. Представление о собственном перемещении было явно отражено и в следующих двух схемах: в одной (20%) внимание акцентировано на начале перемещения куда-то, в другой (16%) в фокус внимания включен еще и КП, и подчеркивается целенаправленность движения. У 16% опрошенных й ассоциируется с движением в бесконечную даль, у 4% - с движением от одной точки в разные стороны. В этих случаях статичная фигура «Я» все же присутствует в завуалированном виде: движение представляется как удаление от нее.
Как мы видим, идея «отправиться куда-то», отраженная в элементей, у разных людей может быть по-разному акцентирована. Одним важно начало действия, другие включают в фокус своего внимания пункт, который покидают, третьи выделяют пункт назначения. Подобное распределение акцента наблюдается и у русского глагола пойти. Почти половина опрошенных (44%) подчеркивает начало действия, отмечая при этом ощущение импульса, благодаря которому человек снимается с места (например, встать и пойти). Наиболее часто встречаемая ассоциация - пойти гулять, т. е. действие представляется нецеленаправленным, некоторые прямо указывают на отсутствие цели: «пойти неизвестно куда», «пойти на все». Осознание начального пункта перемещения наблюдается у 20%, причем часть из опрошенных называет цель перемещения (в поход, погулять, на работу, домой), а некоторые - нет (прямо, неизвестно куда). 18% опрошенных четко называют пункт назначения (в магазин, на работу, в кафе, домой, или к какой-то точке в пространстве), т. е. пойти значит для них заранее запланированное действие. 10% опрошенных не связывают пойти ни с ИП, ни с КП, а подчеркивают ощущение поверхности, по которой совершается движение (пойти по дороге). Лишь 8% опрошенных включают в схему и ИП, и КП.
Схемы, нарисованные носителями языка в ходе нашего опроса, показывают «многоликость» глаголов перемещения: каждый глагол представляет собой целый
пучок различных ощущений, которые могут быть по-разному акцентированы у разных представителей одного язкового коллектива. Тем не менее в большинстве случаев за вариациями представления о каждом глаголе достаточно четко видна некая общая идея. Обобщая результаты анализа проведенного нами опроса, мы можем попытаться определить, какие компоненты перемещения являются наиболее существенными в целом для формирования грамматически значимых моделей. К таким компонентам для китайского языка, безусловно, относится в первую очередь КП. Абсолютная симметрия в восприятиях двух пар глаголов (^ и^, ^ и Ж) возможна именно потому, что в основе их противопоставления лежит характеристика КП по отношению к ИП. Дифференциация перемещения по горизонтальной плоскости также опирается на признак КП: является ли КП родным домом (местом постоянного проживания) или КП совпадает с ИП. Роль ИП значительно слабее в формировании пространственных моделей. Средствами для обозначения отрыва от ИП служат два элемента, которые первоначально фиксируют иные виды деятельности человека: в ^ заложена идея «открыть», а в «Й» - идея «ходьбы».
В русской системе классификации моделей перемещения трудно выделить один главенствующий элемент. Наоборот, все обязательные элементы перемещения - ИП, КП и маршрут - служат в равной степени детерминантами при формировании разных пространственных моделей. Мы не наблюдаем в этой системе никакой симметрии, что свидетельствует о том, что в основе классификации лежит не один признак противопоставления, а более сложный состав отличий. Кроме разницы в роли ИП, китайская система и русская система сильно различаются в плане представления о процессе движения от ИП до КП. Для китайской системы это представление наиболее обобщено и представлено всего лишь одним элементом, а в русской системе оно детализовано и дифференцировано. Еще одно существенное различие между двумя системами заключается в наличии / отсутствии статичной фигуры «Я», выступающей не как субъект перемещения, а как его наблюдатель. И это отличие, на наш взгляд, самое существенное в плане того, что оно дает нам ключ к пониманию глубинной причины возникновения столь отличающихся друг от друга систем значимых моделей перемещения в исследуемых нами двух языках. Для формирования китайской системы «Я» мыслится преимущественно как наблюдатель, который «видит» КП и классифицирует его, все возможные варианты маршрутов от ИП к КП обобщаются у наблюдателя как процесс с общей чертой и фиксируются одним языковым знаком. Для формирования же русской системы «Я» выступает как действующее лицо, которое непосредственно совершает перемещения, при этом значимыми становятся все этапы этой деятельности. «Я-Действующее лицо» в ходе собственного перемещения фиксирует те нюансы, которые оказываются несущественными для «Я-Наблюдателя». Иными словами, дифференциация моделей перемещений, ориентированных на ИП, маршрут и КП основывается на непосредственном перцептивном восприятии действующего человека. Для этих моделей оказываются значимыми такие факторы, как расстояние между ИП и КП, изменение маршрута, ощущение приложенного усилия и т. д.
Следует отметить, что в китайской системе «Я» мыслится не только как «наблюдатель», «Я-Действующее лицо» присутствует в таких элементах, как Ш и Й. Однако в целом на формирование данной системы «Я-Наблюдатель» оказывает явно
большее влияние, нежели «Я-Действующее лицо». Таким образом, мы можем говорить о наличии двух разных стратегий восприятия перемещения в пространстве и последующей его фиксации языковыми знаками. Одну стратегию можно назвать «более отвлеченной», когда человек преимущественно смотрит (мысленно) со стороны на процессы перемещения и их классифицирует, другую - «вовлеченной», когда человек регистрирует свои впечатления непосредственно в ходе совершения перемещения и классифицирует его, опираясь на эти впечатления.
Исследуемые нами глаголы перемещения являются грамматически значимыми, т. е. зафиксированные за ними пространственные модели используются для метафорической репрезентации непространственных отношений. Описанные нами портреты глаголов перемещения и выявленное нами при анализе результатов опроса различие в общей стратегии классификации пространственных моделей, как нам представляется, могут быть полезными при дальнейшем изучении вопроса, каким образом механизм метафорического переосмысления обеспечивает для представителей разных культур «логичность» перехода от конкретного пространственного значения к различным более абстрактным значениям, не связанным, на первый взгляд, с нашим восприятием процессов, происходящих в физическом пространстве.
Литература
Арутюнова Н. Д. Два эскиза к «геометрии» Достоевского // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. ред. Н. Д. Арутюнова, И. Б. Левонтина. - М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 368 - 384 .
Плунгян В.А. О специфике выражения именных пространственных характеристик в глаголе: категория глагольной ориентации // Исследование по теории грамматики. - Вып. 2. Грамматикализация пространственных значений в языках мира / ред. В. А. Плунгян. - М. Русские словари, 2002. - 340 с.
Кибрик А. Е. Константы и переменные языка. - СПб.: Алетейя, 2003. - 720 с.
Рахилина Е.В. Семантика или синтаксис? К анализу частных вопросов в русском языке. - München: Verlag Qtto Sagner, 1990. - 300 с.
Мельчук И.А. Курс общей морфологии: в 4 т. / Пер. с фр. Н. Н. Перцовой, Е. Н. Саввиной. - Т. 1: Введение : Слово. - М. : Языки русской культуры = Вена : Прогресс, 1997. - 400 с.
Кравченко А.В. От языкового мифа к биологической реальности. Переосмысляя познавательные установки языкознания. - М., 2013. - 388 с.
Цзинь Тао. Концептуальная система пространства (Фрагмент китайской языковой картины мира). - Владивосток: ВГУЭС, 2007. - 164 с.
КронгаузМ.А. Приставки и глаголы в русском языке: семантическая грамматика. - М.: Языки русской культуры, 1998. - 286 с.
