CC BY
0
Литературоведение
УДК 821.511.132-32.09(045) Т. Л. Кузнецова
ПРОЗА КОМИ ПОЭТА Е. АФАНАСЬЕВОЙ: ОСОБЕННОСТИ ВОССОЗДАНИЯ ВНУТРЕННЕГО МИРА СОВРЕМЕННИКА1
В статье впервые рассматривается проза коми поэта Елены Афанасьевой2. Выявлено, что в осмыслении противоречий современности автор концентрирует внимание на чувствах и переживаниях героя; описаны факторы, определяющие непростые отношения героя с миром. Охарактеризованы специфичность жанрово-родовых форм прозаических опытов поэта, внимание автора к внутреннему миру героя, психологизм, мифопоэтические поиски. Показано, что в прозе Е. Афанасьевой органично соединяются два основных типа организации художественной речи: повествование о достоверном, повседневном течении жизни в ее бытовом «наполнении» переплетается с поэтическими строками, выражающими образное видение мира. Лирическое начало во многом определяет и жанровые особенности произведений. Автор стремится к воссозданию психологического состояния героя, обращаясь к элементам лирического монолога, описанию нюансов переживаний, чувств, ощущений. Особую художественную роль играет речь повествователя, насыщенная оттенками меняющихся чувств и эмоций. Специфика ее организации коррелирует и с выражением мифопоэтических основ мироотношения автора. Отмечено тяготение писателя к освоению форм, близких к сферам косвенного психологизма. Кризисные моменты, переживаемые современником в формировании его отношений с миром, нашли выражение во внимании к загадочным, не поддающимся логическому объяснению явлениям, граничащим с мистикой; в воссоздании бессознательного, интуитивного наблюдается связь с традициями народной культуры.
Ключевые слова: коми проза конца ХХ - первых десятилетий XXI в., коми поэт Елена Афанасьева, проза поэта, психологизм, мистическое, мифопоэтика.
DOI: 10.35634/2224-9443-2024-18-2-207-216
В коми прозе конца XX - первых десятилетий XXI в. наметилась тенденция к поиску новых художественных форм (творчество А. Лужикова (1964-2006/7), А. Полугрудова, отдельные произведения А. Шомысовой, М. Остаповой и др.). Стремление осмыслить очень непростые отношения современника с миром характерно и для художественных поисков Е. Афанасьевой (1967) - коми поэта, вошедшего в литературу в 1990-е гг. Ею опубликовано несколько стихотворных сборников. Изданы и прозаические произведения: цикл миниатюр «Ву дор из» (Камень близ Вашки, 2012), короткие рассказы (2014), написанная совместно с поэтом Л.Ануфриевой повесть «www. кык ю. ru» (повесьт -сёрни) (www. две реки, ru) (повесть - разговор), 2014. Получил развитие опыт в сфере перевода прозаических произведений на коми язык .
В статье рассмотрены прозаические произведения Е. Афанасьевой, созданные в 2019-2022 гг., в период наиболее интенсивных творческих поисков автора как в концептуальной, так и в сфере художественной формы (рассказы «Кутш» (Беркут, 2019), «Лёна» (Кутшом матын сэк вол1 енэжыс) (Как близко было тогда небо, 2019), «Домавтом пыж» (Непривязанная лодка, 2020), «Лэбач» (Птица, 2020), «Нюрныв» (Девушка с болота, 2020), «Поим рома сюзь» (Филин цвета пепла, 2021), «Важкуа» (2021), «Пызан» (Стол, 2021), «Кык ва вуджом» (Переправа через две реки, 2022). Искания рождены временем переходным, когда стремление постичь жизнь осложнено противоречиями, определяемыми духовной атмосферой, для которой характерны отсутствие цельности мировоззренческих установок, неверие в возможность познать мир и оказать на него влияние. Прозу Е. Афанасьевой отличает вдум-
1 Публикация подготовлена в рамках реализации государственного задания ФИЦ Коми НЦ УрО РАН, номер государственной регистрации проекта FUUU-2022-0090 «Коми литература: особенности художественного воссоздания картины мира».
2 Следует отметить, в исследовании закономерностей развития литератур финно-угорских народов литературоведы вполне справедливо акцентируют внимание на творческих поисках отдельных авторов: [Антонов, Карпов 2022,78-81; Арзамасов 2023, 363-372 и др.]
3 В частности, переведен на коми язык рассказ венгерского писателя Геза Оттлик: [Афанасьева 2015,78-81].
чивое отношение автора и героев к жизни, авторское внимание к духовным поискам современника. Особенности ее произведений, опубликованных в данный период, связаны со стремлением воссоздать внутреннюю жизнь героев, ее психологические аспекты.
На наш взгляд, именно стремление выявить, понять специфические черты времени коррелирует с рождением авторских форм, объединяющих поэтические и прозаические начала. Прозаические опыты Е. Афанасьевой представляют феномен, когда произведение совмещает в себе характерные черты и прозы, и поэзии. Подобное художественное явление известный российский литературовед Ю. Б. Орлицкий характеризует как «оригинальную структурно-жанровую модель текста, <...> способную синтезировать в своей структуре разные родовые начала» [Орлицкий 2020, 398]. Для автора неважно, в какую форму они облечены. В опытах Е. Афанасьевой властвует лирическая сила, выражающая отношение к жизни. Она формирует преимущественно прямую, свободно движущуюся речь, находя выражение и в рифмованных фрагментах. Нить повествования прерывается, словно накопив лирическую энергию: рождается поэтический образ. Таким образом, опыты Е. Афанасьевой составляют некую форму симбиоза двух основных типов организации художественной речи. Так, в рассказе «Кык ва вуджом» боль, страдания героини, связанные с невозможностью простить себя, органично «переходят» в стихотворные строки:
«Он-о босьт менсьым лолос ас пытшкад олыштыны? О-он, он бо-о-осьт! Тэ од сэтшом состом. А менам лолой ... абу тэ кодь. Кылан? ..
- Мамо, мамо, кытчо лои енэжыс?
- Тугйо горддзасис.
- Мамо, мамо, кытчо лои шондгыс?
- Сир лов ньылыштгс.
- Кырныш кокалгс.
- Мамо, мамо, кытчо лои му подйыс?
- Мамо, мамо, кытчо лои югыдыс?
- Сьод вой тывйыштгс.
- Мамо, мамо, кытчо лои сьоломо?
- Пув сор нуисны
( - Не возьмешь ли мою душу внутрь себя ( - пожить)? Не-ет, не во-о-озьмешь! Ты ведь такая чистая. А моя душа не такая, как ты. Слышишь?
- Мама, мама, куда делось небо?
- В кисточку завязалось.
- Мама, мама, куда делось солнце?
- Щука проглотила.
- Мама, мама, куда делась земля из-под ног?
- Ворон склевал.
- Мама, мама, куда делся свет дневной?
- Черная ночь словила неводом.
- Мама, мама, куда делось мое сердце?
- Унесли вперемешку с брусникой.
Подстр. перевод Е. Афанасьевой
Словами, близкими к похоронным причитаниям, героиня обращается к наполненной синей водой яме, рытвине, к которой привели ее блуждания по лесу. Горестный диалог, насыщенный эсхатологическими нотами, выражает чувство безысходности.
И в рассказе «Кутш» воссоздается нить лирических переживаний; повествование о житейском (видимом, ощутимом, привычном в своей повседневности) «прерывается», подготовив появление поэтического образа. Так, герой рассказа поднимает воду из колодца - «Кутш пыдоджык лэдзлгс з1бсо да бор лэпт1с. Рытъя шонд1 улын ватланын садьмал1сны эзысь кодзувъяс» (Кутш глубже опустил шест и снова поднял. Под лучами вечернего солнца в ведре просыпались серебряные звезды [Афанасьева 2019, 46] (Здесь и далее перевод подстрочный наш. - Т. К.). В данном случае реальное, зримое связано и с изменениями, происходящими во внутренней жизни героя: приехав в родную деревню, зайдя в заброшенный дом, он ощутил некое обновление, прилив сил. Откровение, рождаемое художественной энергией образа, выражает значимые моменты духовного развития героя.
Автор словно обнажает процесс рождения художественного произведения. Естественность -характерная черта данных произведений: жанровая форма, рожденная пером поэтессы, имеет весьма свободную композицию. Будучи не выдержаны в «рамках» стихотворений в прозе, они не укладываются и в классическую жанровую форму рассказа.
Следует отметить, что в творчестве Е. Афанасьевой нашли выражение процессы межжанровой динамики, отчетливо обозначившиеся в новейшей коми прозе (в частности, получили активное развитие опыты малой прозы И. Белых, А. Ульянова, А. Попова и др., которые можно отнести к жанру эссе и лирического рассказа, эссе и миниатюры, очерка и миниатюры)4. На наш взгляд, значимым фактором, утверждающим межжанровую, явно синкретичную природу цикла произведений Е. Афанасьевой, является особая энергия авторского начала, разрушающая всякого рода каноны. Эта энергия органична, она коррелирует с лирическим переживанием жизни; в то же время эта сила составляет симбиоз с эпическим началом. Думается, в прозаических опытах коми поэтессы Е. Афанасьевой нашли отклик и тенденции, обозначившиеся в новейшей прозе - тяготение к минимализации и поиски новых форм выражения авторского сознания. Именно с этим связаны стремление обнажить тайны рождения образа, приоткрыть завесу творческой лаборатории и определенная свобода форм.
Автор находит необходимым «насыщать» силой образа и некоторые реалии быта. Так, струба5 - сруб колодца - сугубо привычная реалия для села - наполняется энергией художественного обобщения, обретая семантическую глубину. В рассказе Е. Афанасьевой - «Лёна», имеющем «уточняющее» название - «Кутшом матын сэк волг энежыс» колодец органично возникает как знак душевной глубины, переполненности чувствами. День, когда Валера, герой рассказа Е. Афанасьевой, первый раз увидел Лёну, стал для него особенным. «Тайо лунсяньысь зонка моросын воссис джуджыдсьыс -джуджыд струба» (С этого дня в груди молодого человека открылся глубокий из глубоких колодцев) [Афанасьева 2019, 49]. И изменения во внутренней жизни героини ассоциируются с глубоким колодцем: «И лолас быттьо струба кодйисны. ... Мед сомын эсько оз гогорво некодг, кутшом пыдодз пыродчис Валерлон видзодласыс сы лоло» (И в душе словно колодец вырыли. ... Только бы никто не понял, насколько глубоко проник взгляд Валеры в ее душу), - раскрывает автор душевное смятение Лёны. «А синмыс ... струбаын вералысь ва кодь» (А глаза ... словно вода в колодце, покрытая рябью) [Афанасьева 2019, 48-50], - такими видятся героине глаза Валеры. Автор, создавая метафоры, «вовлекая» читателя в плоскость поэтического мышления, полностью не переходит в область поэзии. В данном случае поэтические образы, вкрапленные в прозаический текст, наполнены обобщающей семантикой и позволяют выявить, подчеркнуть значимые явления духовной жизни героя. Так, возникновением глубокого колодца в душе Валеры, героя рассказа «Лёна», ознаменован новый период его жизни - период, освещенный чувством любви к Лёне, имеющим особую силу.
Своеобразие данного текста в том, что Е. Афанасьева, работая преимущественно в поэзии, в произведениях малой прозы находит необходимым совмещать элементы поэтического мышления с прозаическим повествованием. Реципиент, в полной мере ощутив глубину поэтического образного текста, преимущественно построенного на ассоциативных связях, все же «удерживается» автором в контексте убедительной реалистической картины. Герои «существуют» в реалиях жизни, и данное обстоятельство также доставляет читателю эстетическое удовольствие. Ему словно дано прочувствовать движение жизни в убедительной повседневности. Герои рассказов Е. Афанасьевой, будто пробираясь сквозь перипетии и коллизии, познавая жизнь, осмысливают ее опыт и выявляют самое значимое - то, что связано с глубоким чувством и захватывает без остатка. Текст претерпевает метаморфозы: для него становятся характерны свойственная поэзии емкость образов и изолированность субъективных переживаний. «Пыжыс - сто менам лолой. Мед кывто. Сгйо ачыс оло. Сылон аслас туй» (Лодка - это моя душа. Пусть плывет. Она живет сама. У нее своя дорога), - слышат героини рассказа «Домавтом пыж» неожиданное признание. Так, лодка потерявшегося человека, внезапно являющаяся на глаза и вызывающая робость односельчан, превращается в образ, олицетворяющий внутреннюю жизнь героя, судьба которого трагична. И когда главная героиня рассказа неожиданно «встречает» ту самую блуждающую лодку, на днище лодки ей видится некая глубина: « ... став енэж йирыс сыо сунгысьома.» ( ... вся глубина неба в него нырнула..). «Кутшом пыдостом оломыс - мовпыштгс Женя. - Он ко вешйы от, кыскас.» (Как бездонна жизнь - пришла к мысли Женя. - Если сейчас не
4 Подробнее об этом: [Кузнецова 2020, 83].
5 «Струба» - такое название имеет и цикл стихотворений Е. Афанасьевой: [Афанасьева. Электронный ресурс М!р://кшт|и. blogspot.ru/].
отойдешь, затянет) [Афанасьева 2020, 10-11]. Так поэтическое мышление акцентирует внимание читателя на неких онтологически значимых явлениях, что обусловлено драматизмом происходящего и невозможностью этому противостоять.
Порой автор устанавливает связи метафорического характера, которые также сообщают тексту поэтичность. Герой рассказа «Кутш», которого безвестные силы привели в деревню, чтобы починить колодец, вдруг приходит к неожиданной мысли: «... важ струбаас и эм став содзлуныс да джудждаыс. Но риыс ко абу, и васо он лэпты! А васо ко он лэпты, и выль ва оз во.» (...в старом колодце - вся чистота, прозрачность и глубина. Но если нет колодезного журавля, и воду не поднимешь! А если воду не поднимешь, и новая, свежая вода не поступит) [Афанасьева 2019, 45]
То, что прозаический текст рождает поэтические образы обобщающей художественной энергии, придает тексту многомерность и определенную глубину. Эпика и лирика смело переплетены: автор на всех уровнях художественного текста словно утверждает живую силу жизни, которая не поддается логике и развивается непредсказуемо. Но при этом лирическое начало во многом определяет жанровую природу произведения. Так, рассказ «Кутш», фабульная нить которого основана на воссоздании неординарного происшествия, по сути являет собой лирический монолог, откровение. А произведение «Лёна. Кутшом матын сэк волг енэжыс» - записки о неожиданно возникшем, полузапретном чувстве. Как и любовь, которую даже сама героиня не хотела и не могла признать, ее записки непоследовательны, спонтанны; они, движимые трепетными чувствами, словно состоят из обрывков, включая сны, воспоминания (зачастую сны и реальность перемежаются, сливаются, и героиня не может их отличить). Особенность данных произведений и в том, что, воссоздавая внутреннюю жизнь героев, мир их помыслов, чувств, переживаний, ощущений, автор обнажает и процесс осмысления ими личностных установок, приоритетных устремлений. Так, Лёна, прерывая телефонный разговор с Валером, не открывая ему входную дверь, при встрече втолковывая ему, что их не может ничто связывать, все же отдается всесильному чувству. Придерживаясь принятых норм, отвергая Валеру, героиня внутренне не принимает условностей общества. «Сэки, сикто боръяысьсо волггон, косйис мынтодчыны Валерлон синъясысь да вына киясысь. И мынтодчылгс, но вежорнас пыр жо сетчылгс сылон лов ыззьодана сывйо» (Тогда, приехав в село в последний раз, хотела освободиться от глаз и сильных рук Валеры. И освобождалась, но рассудком, разумом тотчас отдавалась в его волнующие душу объятия) [Афанасьева 2019, 51].
Обращение автора к реалиям, утвердившимся в «арсенале» поэтических образов, также усиливает лирическую составляющую произведения. В тексте названного рассказа особую роль играют и звезды. Именно со звездами наедине остается героиня, прервав взволнованные признания Валеры; только звездам может довериться Лёна, только им может признаться. «Кодзувъяс ко волгны ма-тынджыкось ... Найос чукортны позис ... А сгдзи - сомын кывъяс, кывъяс, и ставыс - радейтчом йылысь. Но мый от вочны тайо радейтчомнас? Кодзувъясто аслас гуся кудйо дзебас лун сьомос, а мед дзебны радейтчом - сэтшом выныс абу...» (Если бы звезды были ближе ... Их можно было собрать ... А так - только слова, слова, и все - о любви. Но что теперь делать с этой любовью? Середина дня спрячет в свой тайный короб звезды, а спрятать любовь - такой силы нет .) [Афанасьева 2019, 48-49], - в текст произведения включен горестный внутренний монолог героини. В рассказе «Лёна» героиня, переживая осенний листопад как значимое событие внутренней жизни, связанное с психологическим состоянием, собирает листья - красные, цвета сердца. Не случайно автор вводит в текст данные ассоциативные связи: именно в период листопада, будучи на педагогической практике, героиня вновь встречается с Валерой и, видимо, не отдавая себе в этом отчет, «отдается» чувству.
Прозаические опыты Е. Афанасьевой психологичны; художественная ткань произведений формирует тонкую психоэмоциональную сферу. Немаловажную роль играет в этом субъект речи (следует отметить, зачастую повествование ведется от первого лица); при том, что повествовательная нить представляет собой насыщенный чувствами рассказ о героях и связанных с ними событиях, данный монолог - и возможность поделиться изменчивыми ощущениями, чувствами, выразить эмоции, наблюдения, мысли. Он сконструирован таким образом, что читатель получает представление об особенностях ми-рочувствования - вплоть до сугубо индивидуальных, субъективных ощущений. В определенном смысле прозаические опыты Е. Афанасьевой - единый лирический монолог, напряженный, насыщенный трепетными чувствами. «Автор держит в своих руках не нити действия, а эмоциональный ореол описываемого, и этот ореол окутывает каждого персонажа, то приближая его к автору, то отдаляя от него. В приближениях и отдалениях от авторского «я» и состоит сюжет небольших по объему произведений,
проникнутых лирическими интенциями»», - справедливо отмечает литературовед Е. В. Капинос, характеризуя произведения, близкие рассказу Е. Афанасьевой [Капинос 2013, 7].
На наш взгляд, именно в данных обстоятельствах находит выражение яркая специфичность прозаических опытов Е. Афанасьевой. Создается впечатление, что автор ставит перед собой цель воссоздать и чувства, переживания, ощущения героя - с точностью до полутонов, а также запечатлеть процесс их эволюции. Для автора важно реконструировать психологический портрет в воссоздании не только глубоких чувств, переживаний, но и мимолетных ощущений. Внимание писателя приковано и к их индивидуальным особенностям. Выявляя специфику переживаний, чувствований героев, автор, используя приемы психологического анализа, освещает и особенности процесса формирования их отношений с миром. Так, метания героини рассказа «Кык ю вуджом», ее душевные терзания, приведшие к попытке суицида, освещают тяготение к нравственному, настоятельную необходимость ощущать гармоничность связей и отношений. Героиня требовательна по отношению к самой себе; ощущение необходимости сохранить верность этическим основам жизни для нее естественно. А героям рассказа «Лёна. Кутшом матын сэк волг енэжыс» дано постичь чувство безудержного влечения друг к другу. Переживая непростую историю развития отношений, герои раздумывают о значимости и роли в формировании и развитии взаимоотношений таких факторов, как сообразность, согласованность. В основе драматизма отношений героев - неразрешимые противоречия, которые они пытаются осмыслить.
Особую роль играет психологизм и в реализации интереса автора к мистическому; внимание к феномену мистического в культуре, безусловно, коррелирует со сферой бессознательного, интуитивного. В произведениях Е. Афанасьевой немалое место занимают картины, связанные с непонятным, загадочным, неизведанным6. В некоторых прозаических опытах воссозданы чувства и ощущения героя, имеющие неясную природу. Получает развитие особая поэтика, связанная с выражением чувства страха, ужаса, опасений. Так, значимое событие сюжетной канвы рассказа «Домавтом пыж» - пугающее, неожиданное и алогичное превращение бездомного бродяги, имеющего приют на одной из уличных скамеек Москвы, в пропавшего человека, о котором судачат в одном из далеких коми сел; его судьба и характер завладели воображением юной писательницы - героини произведения. Более того, впоследствии выяснится, что судьба свела героиню рассказа с этим мужчиной не случайно. Именно ее мать когда-то любил он, но любовь неземной силы не принесла молодым счастья. Как самое дорогое, в обмен на жизнь неведомые силы отняли у него любимую. Сюжет очаровывает читателя, влечет его к себе: в основе его - таинственные, мистические события7. За странными, алогичными совпадениями - драматичная история любви; читателю дано прочувствовать смятение чувств героев. А в рассказе «Лэбач» повествуется о том, что за ручьем, прозванным Ылыс (Дальний), по поверьям жителей села, существует переход в мир иной. Лэбач, к которой так привязалась героиня, бесследно пропала, с радостью пойдя на зов, перейдя этот ручей.
Герои Е. Афанасьевой словно живут по особым законам, будучи частью природы. Порой действие развивается в рамках «другого» топоса; зачастую из «другого» пространства приходят неожиданные известия. Герои прозаических произведений автора органично переходят пограничье между миром живых и мертвых; они словно «помещены» автором в плоскость двоемирия. Так, героиня рассказа Е. Афанасьевой «Кык ва вуджом», измученная внутренним дискомфортом, страдая от ощущения греховности, не находит лучшего выхода, как «очиститься душой», проникнув в мир иной. Автор достаточно своеобразно рассматривает проблему попытки суицида в состоянии внутреннего кризиса, переживаемого героиней. Для писателя мир безграничен, бытие и небытие органично перетекают друг в друга, живое и неживое также связаны. Необъяснимо соединены материальное и духовное. Безусловно, обращение автора в напряженных художественных поисках к изображению параллельных миров, к явлениям, связанным с подсознанием, а также к феномену мистического, выражает глубину драматичности мироощущения современника, его уверенность в невозможности понять и объяснить противоречия времени.
6 Исследователями отмечено, что «цель мистики - постичь инобытие ...»: [Апалькова, Солнцева, 2022. С. 131].
7 Порой герои обнаруживают готовность даже в обычных, повседневных событиях рассмотреть тайный смысл, некое скрытое значение. Так, в рассказ «Поим рома сюзь», сюжет которого основан на воспоминаниях детства, связанных и с тайной юношеской любовью, вплетается мотив птицы - филин неожиданно появляется в значимые для героинь моменты. Филин, имеющий окрас цвета пепла, в восприятии героинь наполняется некой загадочной символичностью.
Немаловажно, что в воссоздании мистических, необъяснимых явлений автор во многом следует традициям народной культуры. Так, сюжеты некоторых рассказов Е. Афанасьевой связаны с фольклорными сюжетами и мотивами. В рассказе «Важкуа»8, сюжет которого основан на легендах, повествуется о событиях, имеющих место близ «нечистого» озера, где ранее предавали земле самоубийц. Странные происшествия не дают уснуть ночью и героине рассказа «Пызан» (произведение основано на сюжетах быличек). Важно, что автор не только преследует цель воссоздать опыты устно-поэтического творчества народа, но и развивает художественные возможности выражения психологического состояния героев, наблюдающих паранормальные явления. Так, в рассказе «Важкуа» удалось убедительно показать, как развивается день, обещающий положительные эмоции. Первая часть произведения противостоит кульминационной и завершающей частям (в последних воссозданы автором паранормальные явления). Если в первой части внимание героев концентрируется на второстепенных подробностях и деталях, то в кульминационной и последней они напряжены в ожидании (вначале - созерцая неожиданно возникшее зрелище, затем - слушая рассказ о подобном), и события, внешние по отношению к ним, их не занимают. Оцепеневшие в страхе, они прислушиваются к своим ощущениям. Автору удалось достоверно воссоздать психологическое состояние героев, а также атмосферу страха и тревоги. Е. Афанасьева обращается к словам и выражениям, выражающим состояние напряженного ожидания: «Коко оз ну» (ноги не несут), «...вир-яйон кылг тодтом гор» (... всем телом ощутила, почувствовала незнакомый звук), «мено юрвывсянь кок улодз кынтылгс» (меня с головы до кончиков пальцев пробрал холод), «ми волгм сэтшома зэлодчомаось» (мы были так напряжены), «сибдом голосон городг» (сиплым голосом крикнул) [Афанасьева 2022, 8-10]. Вместе с тем автор описывает привычную, повседневную жизнь, за которой скрыто напряжение чувств. На наш взгляд, воссоздание ощущений и переживаний, не выраженных вербально, а словно «разлитых в воздухе» - одна из особенностей художественного осмысления писателем отношений героя с миром. Так, эмоциональный «отзыв» героини о поездке к «тому» озеру получил весьма немногословный комментарий одной из героинь рассказа - тети Анны. «Но-о ловйон ко мынгнныд, и сто бур», - лоня вомгорулас шуыштгс тётя Анна... Но ме кылг.» (Но-о коль живыми вырвались, и это хорошо, - неторопливо, про себя, негромко, произнесла тётя Анна ... Но я услышала) [Афанасьева 2022, 9]. Автор дает понять читателю, что ведется достаточно своеобразный диалог: герои ведут его словно тайком, скрытно. А когда рассказ ошарашенной героини о крайне необычных событиях был дополнен ее спутником, читатель был подготовлен к развернутым заключениям. Однако повествование принимает неожиданный ход: «Тетя Анна лупа кодь кыз стеклоа очки пырыс ылодчис ошиньо, нином эз шу. Мамыд тшотш чов олгс» (Тетя Анна сквозь подобные лупе толстые стекла очков словно загляделась в окно, ничего не сказала. Мама твоя тоже молчала) [Афанасьева 2022, 10]. Эмоциональной разрядки не наступает. События, ошеломившие героиню, восприняты жителями близлежащих мест как нечто, не подлежащее обсуждению. То, что они «включены» в данную систему отношений, принимают их, еще более усугубляет «паранормальность» картины, столь устрашающей гостью. Предложение, «завершающее» действие, «вводит» в число действующих новый «персонаж», подводя черту периоду липких страхов, тревожных ожиданий: «А сэсся одзос сайын пондгс нявзыны Мур, и оломыс выльысь ворзис» (Затем за дверью начал мяукать Мур, и жизнь снова тронулась) [Афанасьева 2022, 10]. О психологическом состоянии героев речь не идет: прямо не сказано о том, что герои были скованы, напряжены, однако незначащее событие - появление кота - позволяет автору отметить, что жизнь вернулась в свое привычное русло. Так с помощью косвенных приемов читателю дано понять и прочувствовать психологическую атмосферу, царящую в доме, семье. Заметим, Е. Афанасьева все же склонна и к поискам в сфере, близкой к формам косвенного психологизма9.
Следует отметить, что в этюдах Е. Афанасьевой не только выражены особенности психологического состояния героев; автор словно ставит перед собой цель вызвать напряжение, чувство тревожного ожидания и у читателя (более того, автор демонстрирует навык владения искусством влияния на психоэмоциональное состояние читателя). В этом - одна из характерных особенностей прозаических опытов поэтессы, ее поисков вербальных и невербальных способов выражения психологиче-
8 Важкуа - название населенного пункта.
9 Л. Я. Гинзбург выделяет две основные формы психологического анализа: «изнутри» (прямая форма) и «извне» (косвенная, внешняя форма). Прямая форма - это «прямые авторские размышления или самоанализ героя» [Гинзбург 1999, 415]. Косвенная форма - изображение «жестов, поступков, которые должен аналитически истолковать подготовленный автором читатель» [Гинзбург 1999, 415].
ского состояния героев, а также влияния на состояние читателей. Однако, на наш взгляд, было бы несправедливо утверждение о том, что усилия автора нацелены лишь на описание, изображение экстраординарных ситуаций, пробуждение острых ощущений и особых психологических состояний читателя - страха, опасений, тревожных ожиданий. В текст неуловимо вселяется энергия, почти не имеющая вербальных форм выражения: писательнице дано задуматься о происходящем; в художественную ткань словно вживается вопрос. Думается, именно эти особенности притягивают читателя, вовлекая и его в сеть раздумий. Движение мысли словно спрятано между строк: это связано с тем, что автор не дает развернутых комментариев к происходящему.
Автор основывает подобные произведения не только на фольклорном материале: так, сюжет рассказа «Нюрныв» - плод авторского воображения. Нюрныв - некое существо женского рода - девушка, обитающая на болоте. «Общение» с нюрныв - одна из ипостасей психологического состояния главной героини, чуткой и тонкой, готовой к восприятию знаков, символов. Реалии, детали, нагнетающие атмосферу тревожного ожидания, щедро вводятся автором в текст. «В традиционном мировоззрении коми-зырян и коми-пермяков территория нюр всегда находится в оппозиции к жилому, освоенному пространству. Путь по нюр и в фольклорных текстах, и в быту всегда рассматривается как опасное для человека путешествие, предполагающее возможную встречу с обитателями иного мира», - отмечено исследователями [Шарапов 1999, 25]. Все это позволяет воссоздать в произведении переживания, чувства, нюансы ощущений героев и убедительно показать субъективный мир личности.
Следует отметить, что внимание к подсознательному, к сфере тонких, переменчивых ощущений нашло выражение не только в творчестве Е. Афанасьевой, но и в произведениях других коми писателей конца ХХ - первых десятилетий XXI в.: А. Лужикова, А. Полугрудова, А. Шомысовой и др.10 Думается, что данная тенденция характеризует процесс поисков новейшей коми прозой развития, углубления ее гносеологических функций и тяготение к обогащению сферы поэтики.
В познании внутреннего мира современника автор обнажает его глубинные связи с окружающим миром, природой. Тонкая вязь повествования основана и на ассоциативных ходах; именно ассоциации обнаруживают особенности мироотношения Е. Афанасьевой, органично воспринимающей единство человека с окружающим миром. Так, представляя читателю главную героиню рассказа «Лэбач», которую односельчане прозвали Птицей, забыв ее истинное имя, автор пишет: «... Эмось тыдалана юяс. А эмось ... тыдавтомъяс. Нывкаын найо волгны, и ме кылг сыын юясыслысь вынсо» (... Существуют видимые, ближайшие реки. А есть . невидимые. В девушке они были, и я чувствовала в ней силу, энергию рек). А героиня рассказа «Кык ва вуджом», которая набрела в лесу на яму, наполненную светлой, прозрачной водой, и в отчаянии обратилась к ней за помощью, ведя разговор как с живым существом. Героиня Е. Афанасьевой в стремлении к душевной чистоте, к высоте помыслов и поступков видит эталон в жизни природы, в частности, в воде. Следует отметить, антропоморфизм, одухотворенность, определяемые исследователями как сущностные качества мифа11, характерны для творчества Е. Афанасьевой. Для автора река, вода как природная стихия становятся и средством воплощения характера, создания образа, одним из способов выражения мироотношения героя. Заметим, в образах данных героинь нашли отражение особенности мифопоэтического восприятия мира. На наш взгляд, образы птицы и реки в прозаических опытах Е. Афанасьевой, имея особую смысловую нагрузку, принимают специфические, индивидуальные черты. А. В. Малева, исследователь коми женской поэзии, выявившая, что «художественное сознание Е. Афанасьевой носит мифотворческий характер» [Малева 2021, 35-36], отметила, что «особые мифопоэтические черты принимают в стихах поэта также образы цветка, дерева, камня и реки», а также архетипический образ птицы [Малева 2017, 54]. Думается, в размышлениях об особенностях мифопоэтики Е. Афанасьевой, во многом определяющих специфические черты ее прозы, мы солидаризируемся с исследователем Ф. Б. Мухамедовой, при характеристике мифопоэтики XX в. ведущей речь о «мифологизации экспериментальных актов за счет личного авторства» [ Антонов, Карпов 2022, 463; Мухамедова 2023, 110].
Итак, проза Е. Афанасьевой органично связана с ее поэтическим творчеством. Тяготение к естественному выражению лирических переживаний коррелирует с жанрово-родовой спецификой ее прозаических опытов - симбиозом прозы и поэзии - при значимой, определяющей роли лирического начала. Малые формы прозы Е. Афанасьевой, при внимании к нюансам чувств и ощущений героя,
10 Данное художественное явление было охарактеризовано как новая тенденция в развитии новейшей коми прозы: [Кузнецова 2011, 80-85].
11 Об этом:[ Мышьякова, Кипнес 2023, 406].
представляют весьма своеобразные художественные тексты, насыщенные тонкими связями, ассоциациями. При воссоздании особенностей мироощущения героя автор выявляет непростые процессы, происходящие в его душе и характеризующие внутренний мир современника: разрушение веры в возможность познать жизнь, установить гармонию в отношениях с миром. И в тяготении автора к загадочности, к явлениям неясной природы, наконец, к мистике скрыты особенности мироотношения современника. Безусловно, в стремлении исследовать внутреннюю жизнь героя, его ощущения, чувства, переживания проза поэта коррелирует и с художественным развитием новейшей коми прозы, воплощая поиски ею новых форм выражения авторского сознания, тяготение к синкретизму и мини-мализации жанровых форм.
ЛИТЕРАТУРА
Апалькова Е. С., Солнцева Н. М. Типология русской магической прозы 1900 -1940-х годов // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2022. №5. Сентябрь-октябрь. С. 122-134.
Антонов Ю. Г., Карпов Н. В. Мотивно-образный мир лирики Дмитрия Таганова // Ежегодник финно-угорских исследований. 2022. Т.16. Вып. 3 С. 462-469.
Арзамасов А. А. Поэт эрзянско-русского пограничья: художественный мир Александра Шаронова // Ежегодник финно-угорских исследований. 2023. Т. 17. Вып. 3. С. 363-372.
Афанасьева Е. Е. «Струба» циклысь (из цикла «Колодец») [Электронный ресурс] // Куим ю / [блог Е. Афанасьевой]. [Сыктывкар, 2014]. иИГ^йр: //кшщщ. blogspot.ru / (10.2015).
Афанасьева Е. Е. Кутш (Беркут), Лёна. Кутшом матын сэк волг енэжыс (Как близко было тогда небо) висьтъяс (рассказы) // Войвыв кодзув (Северная звезда). 2019. № 3. 42-52 лб.
Афанасьева Е. Е. Домавтом пыж (Непривязанная лодка, 2020), Лэбач (Птица, 2020), Нюрныв (Девушка с болота, 2020) висьтъяс (рассказы) // Войвыв кодзув (Северная звезда). 2020. № 4. 7-18 лб.
Афанасьева Е. Е. Пызан (Стол) Поим рома сюзь (Филин цвета пепла) // Арт - Лад. 2021. С. 59-65.
Афанасьева Е. Е. Важкуа, Кык ва вуджом (Переправа через две реки) висьтъяс (рассказы) // Войвыв кодзув (Северная звезда). 2022. №11. 7-14 лб. Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. М.: INTRADA, 1999. 415 с.
Капинос Е. В. Малая художественная форма: семантическая концентрация, автоперсонажность, лиризм // Сибирский филологический журнал. 2013. № 1. С. 5-9.
Кузнецова Т. Л. Постижение жизни в поисках новых форм (об одной из тенденций развития коми прозы рубежа ХХ-ХХ1 вв.). Известия коми научного центра УрО РАН. 2011. №2 (6). С. 80-85.
Кузнецова Т. Л. Коми проза конца ХХ - нач. XXI века: опыт художественных поисков. М.: ИМЛИ РАН, 2020. 272 с.
Малева А. В. Мифопоэтическое пространство женской коми поэзии // Вестник Сыктывкарского университета. Серия гуманитарных наук. 2021. Вып. 1 (17). С. 26-38.
Малева А. В. Афанасьева Е. Е. Писатели Коми: биобиблиографический словарь: в 2 т. / ГБУ РК «Нац.б-ка Респ. Коми», ФГБУН «И-т яз., лит. и истории КНЦ УрО РАН». Сыктывкар: Анбур, 2017. Т. 1: А-Л. 2017. С. 51-54.
Мухамедова Ф. Б. Мифопоэтика в литературе XX века // XIX Виноградовские чтения. Сб. статей по результатам работы ежегодной Международной научно-практической конференции. Екатеринбург, 2023. С. 109-111.
Мышьякова Н. М., Кипнес Л. В. Мифопоэтическая картина мира в произведениях Ч. Айтматова // Мир науки, культуры, образования. 2023. № 4 (101). С. 406-408.
ОрлицкийЮ. Б. Стихосложение новейшей русской поэзии. М.: Издательский Дом ЯСК, 2020. 1016 с.
Шарапов В. Э. Нюр // Мифология Коми / Н. Д. Конаков, А. Н. Власов, И. В. Ильина / Науч. ред. В. В. Напольских. М.: Издательство ДИК, 1999. 258-259.
Геза Оттлик Скульптор да сурым (Скульптор и смерть) (комибдю Елена Афанасьева) // Венгр ли-тератураысь 12 медся мича висьт. Veszprëm, 2015. 78-81.оЫ.
Поступила в редакцию 08.05.2024
Кузнецова Татьяна Леонидовна,
кандидат филологических наук, заведующий сектором литературоведения Институт языка, литературы и истории ФИЦ Коми НЦ УрО РАН 167982, Россия, г. Сыктывкар, ул. Коммунистическая, д. 26
E-mail: kuznetsovatl@mail.ru
T. L. Kuznetsova
PROSE OF THE KOMI POET E. AFANASYEVA: PECULIARITIES OF RECREATING THE INNER WORLD OF A CONTEMPORARY
DOI: 10.35634/2224-9443-2024-18-2-207-216
The prose of the Komi poet Elena Afanasyeva is considered for the first time. It has been established that in understanding the contradictions of our time, the author focuses on the feelings and experiences of the hero; E. Afanasyeva highlights the factors that determine the hero's very difficult relationship with the world. The study of the artistic features of E. Afanasyeva's works characterizes such aspects of the writer's prose experiences as the specificity of genre and generic forms, attention to the inner world of the hero, psychologism, and mythopoetic searches. It is shown that in the prose of E. Afanasyeva, two main types of organization of artistic speech organically come together and are combined: the narrative about the reliable, recognizable, everyday flow of life, its everyday "filling" is intertwined and merges with poetic lines expressing a figurative vision of the world. The lyrical beginning largely determines the genre features of the works. The author strives to recreate a complete psychological portrait of the hero, turning to the elements of a lyrical monologue, presenting the nuances of experiences, feelings, sensations. In recreating the psycho-emotional sphere, the narrator's speech, rich in shades of changing feelings and emotions, plays a special artistic role. The specificity of its organization also correlates with the expression of the mythopoetic foundations of the author's worldview. The writer's inclination to master forms close to the spheres of indirect psychologism is also noted. It was revealed that the crisis moments experienced by a contemporary in the formation of relations with the world were expressed in attention to mysterious phenomena that defy logical explanation, bordering on mysticism; in the reconstruction of the unconscious, the intuitive, there is a connection with the traditions of folk culture. It is argued that the author's study of the spiritual world of her contemporary is associated with artistic searches, organically related to the peculiarities of the development of Komi prose of the late XX - first decades of the XXI century.
Keywords: Komi prose of the late XX - first decades of the XXI century, Komi poet Elena Afanasyeva, poet's prose, psychologism, mystical, mythopoetics.
Citation: Yearbook of Finno-Ugric Studies, 2024, vol. 18, issue 2, pp. 207-216. In Russian. REFERENCES
Apalkova E. S., Solntseva N. M. Tipologiya russkoj magicheskoj prozy 1900 -1940-h godov. [Typology of Russian magical prose of the 1900s-1940s // Bulletin of Moscow University]. Series 9. Philology. No. 5. September- October. 2022.
Antonov Yu. G., Karpov N. V. Motivno-obraznyj mir liriki Dmitriya Taganova [The motif-shaped world of Dmitry Taganov's lyrics] // Ezhegodnik finno-ugorskiKh issledovanij [Yearbook of Finno-Ugric Studies], 2022. Vol.16. Iss. 3. P. 462-469.
Arzamazov A. A. Poet erzyansko-russkogo pogranich'ya: khudozhestvennyy mir Aleksandra Sharonova
[Poet of the erzya-russian borderland: the artistic world of Alexander Sharonov] // Ezhegodnik finno-ugorskiKh issledovanij, 2023. T.17. Vyp. 3 S. 363-372.
Afanasyeva E. E. "Struba" cyklys' (iz tsikla «Kolodets») [From the cycle "Well"] (Electronic resource) // Kuim yu [Three rivers] [Blog of E. Afanasyeva]. Syktyvkar, 2014. URL:http://kuimju. blogspot.ru / (10.2015).
Afanasyeva E. E. Kutsh [Berkut], Lyona. How close the sky was then (stories) // Voivyv Kodzuv (North Star). 2019. No. 3. 42-52 p.
Afanasyeva E. E. Domavtom pyzh [Untied boat], 2020, Lebach [Bird], 2020, Nyurnyv [Girl from the swamp], 2020 (stories) // Voivyv kodzuv (North Star). 2020. No. 4. 7-18 p.
Afanasyeva E. E. Pyzan (Table), Poim Roma Syuz (An owl the color of ashes) // Art - Lad [Art -Lad].2021. No. 1. 59 - 65 p.
Afanasyeva E. E. Vazhkua, Kyk va vudzhom (Crossing of two rivers) (stories) // Voivyv kodzuv (North Star). 2022. No. 11. 7-14 p.
Ginzburg L. Ya. O psihologicheskoj proze. [About psychological prose]. M.: INTRADA, 1999. 415 p.
Kapinos E. V. Malaya hudozhestvennaya forma: semanticheskaya koncentraciya, avtopersonazhnost', lir-izm. [Small artistic form: semantic concentration, self-characterism, lyricism // Siberian Philological Journal]. 2013. No. 1. P.5-9.
Kuznetsova T. L. Postizhenie zhizni v poiskah novyh form (ob odnoj iz tendencij razvitiya komi prozy rubezha XX-XXI vv). [Comprehension of life in search of new forms (about one of the trends in the development of Komi prose at the turn of the XX-XXI centuries)]. Proc. of the Komi Science Centre, Ural Branch, RAS. 2011. No. 2 (6). P.80-85.
Kuznetsova T. L. Komi proza kontsa XX-nach. XXI veka: opyt khudozhestvennykh poiskov. [Komi prose of the late XX-early XXI centuries: experience of artistic search]. M.: IMLI RAS, 2020. 272 p.
Maleva A. V. Mifopoeticheskoe prostranstvo zhenskoj komi poezii. [Mythopoetic space of female Komi poetry] // Bulletin of Syktyvkar University. Humanities Series. 2021. Issue 1 (17) P. 26-38.
Maleva A. V. Afanasyeva E. E. Pisateli Komi: biobibliograficheskij slovar. [Writers of Komi: bio-bibliographic dictionary]: in 2 volumes/ State Budgetary Institution of the Republic of Komi "National Library of Komi Republic", Federal State Budgetary Institution "Inst. of Language, Literature and History of the Komi Science Centre, Ural Branch, RAS."Syktyvkar: Anbur, 2017. Vol.1: A-L - 2017. P. 51-54.
Mukhamedova F. B. Mifopoetika v literature XX veka // XIX Vinogradovskie chteniya. [Mythopoetics in the literature of the XX century // XIX Vinogradov Readings. Collection of papers based on the results of the annual international scientific and practical conference]. Ekaterinburg, 2023. P. 109-111.
Myshyakova N. M., Kipnes L. V. Mifopoeticheskaya kartina mira v proizvedeniyakh Ch. Ajtmatova. [Mythopoetic picture of the world in the works of Ch. Aitmatov] // World of science, culture, education. 2023. No. 4 (101). P. 406-408.
Orlitsky Yu. B. Stihoslozhenie novejshej russkoj poezii. [Versification of modern Russian poetry]. M.: YASK Publishing House, 2020. 1016 p.
Sharapov V. E. Nyur // Mifologiya Komi. [Nyur. Swamp] // Mythology of Komi / N.D. Konakov, A. N. Vlasov, I.V. Ilyina.../ Sci. Ed. V.V. Napolskikh. M.: DIK Publishing house, 1999. P. 258-259.
Geza Ottlik. Sculptor da surym (Sculptor and death) (Translated by Elena Afanasyeva) // Hungarian literature 12 medsya micha vist [12 of the best short stories - works of Hungarian literature]. Veszprem, 2015. 78-81p.
Received 08.05.2024
Kuznetsova Tatyana Leonidovna,
Candidate of Philological Sciences, Head of the Sector of Literary Criticism of the Institute of Language, Literature and History, Komi Science Centre, Ural Branch, Russian Academy of Sciences 26, Kommunisticheskaya st., Syktyvkar, Komi Republic, 167982; Russia.
E-mail: kuznetsovatl@mail.ru
