CC BY
21УДК 75.045 Д. И. Семенова
Национальный художественный музей Республики Саха (Якутия) Якутск, Россия
ПРОЯВЛЕНИЯ ФУТУРИЗМОВ КОРЕННЫХ НАРОДОВ СЕВЕРА в творчестве
тимофея степанова, исая капитонова и афанасия мунхалова
Коллективное воображение будущего делает возможным задавать вектор развития коренных народов Якутии - действие, остро актуализирующееся в эпоху глобализации и нарастающих последствий капитализма. В данной статье предложен термин «индигенный футуризм», выявляющий будущности коренных народов, предпринята попытка осветить существующие формы индигенного футуризма Якутии сквозь призму творческих исканий Тимофея Степанова, Исая Капитонова и Афанасия Мунхалова.
Ключевые слова: индигенные футуризмы; коренные народы Севера; изобразительное искусство Якутии; Т. Степанов; И. Капитонов; А. Мунхалов.
Т. А. Степанов. Рождение миров. 1981. Холст, масло. 150x150
Национальный художественный музей Республики Саха (Я) (Якутск)
В отечественной академической терминологии понятие «индигенный футуризм» отсутствует. Существующий исследовательский зазор связан, в первую очередь, с малой распространенностью самих индигенных методологий, укоренивших себя как в образовательных институциях глобального Юга и глобального Севера, так и во все более видимой деколониальной повестке западной академии.
Важно отметить, что индигенный футуризм не является преемником такого однокоренного явления, как «футуризм», сложившегося в начале XX века как отдельное направление в авангардном искусстве. Несмотря на устремленность в категорию будущего, они существуют на совершенно разных основаниях.
Кроме того, необходимо подчеркнуть, что рассматриваемое понятие не является взаимозаменяемой коррелятой такого тер-
мина, как «этнофутуризм», зародившегося в Эстонии как художественное и культурное движение на волне актуализации вопросов национальной и культурной самобытности народов бывшего Советского Союза в конце 80-х годов XX века [15, р. 240]. Найдя отклик и получив основательное развертывание в финно-угорском контексте, этнофутуризм зачастую рассматривается в качестве культуры этнического содержания, находящейся в диалоге с постмодернизмом. По мнению исследователей, данная связь, не являющаяся обязательной для индигенного футуризма, играет основоположную роль в утверждении этнофутуризма: «Без полемики с постмодернизмом он лишается идеологического и эстетического смысла, то есть своей сути как таковой» [10, с. 165].
Интерес к повестке коренных народов начал расти вместе с ревитализацией культур коренных народов по всему миру и во многом обязан появлению такого понятия, как афрофутуризм, введенного в 1994 году Марком Дери в контексте исследования научной фантастики, созданной афроамериканскими авторами [12, р. 192]. Афрофутуризм как проявление эстетики и философии современной африканской культуры возникал и в иных коннотациях. В программной статье «Дальнейшие размышления об афрофутуризме» Кодво Эшвун подчеркивает, что данное направление мысли и действия представляет собой программу «восстановления и отво-евания историй и контр-версий будущего, созданных в эпоху, враждебно настроенную по отношению к афродиаспоре и ее дальнейшему развитию» [11, р. 302].
Впервые понятие «indigenous futurisms» прозвучало от Грэйс Диллон, трактующей его как мысленный эксперимент, помещающий коренные народы в будущее [13, р. 3]. Вместе с тем, рассматриваемое явление -скорее возникающее и развивающееся, нежели существующее достаточное время, чтобы устояться. В этих условиях осмысление опыта предыдущих поколений предстает важной задачей для поиска основ и поступательного движения коренных народов навстречу но-
вым горизонтам во все более гибридной и расширяющейся реальности. Окруженный сложными процессами современности - такими, как исчезновение культур и языков, экспроприация земли, экологические катастрофы, - индигенный футуризм переплетает традиционные знания коренных народов с их воображением возможных сценариев будущего с помощью своих собственных технологических традиций: через «свое мировоззрение, свои языки, свои истории и свое родство» [14, р. 332].
В контексте Дальнего Востока и, в частности, Республики Саха (Якутия) разнообразное проявление индигенных воображений можно найти в науке, театре, литературе, музыке, изобразительном искусстве. Муль-тимедийность обусловлена всеохватностью рассматриваемого явления: начиная с деятельности исследовательских центров по клонированию якутской лайки и заканчивая отправкой национального варганного инструмента на международную космическую станцию. Сама социокультурная ткань реальности пропитана идеями и подходами коренных народов Якутии, живущих в особой системе взаимоотношений с окружающим миром.
Творчество художников важно сегодня пересмотреть через оптику индигенного футуризма, но прежде необходимо обратиться к двум явлениям, отражающим специфику и своеобразие якутского контекста: циклическое восприятие времени и влияние национального мировоззрения в осмыслении окружающей действительности.
Во-первых, феномен этнического восприятия, переживания и проживания времени в культурах коренных народов Якутии требует отдельного внимания. В настоящей статье отметим, что, несмотря на существование в глобализованной линейной парадигме, в своих истоках оно циклическое, с наблюдаемой «ориентацией на прошлое» [2, с. 216]. Тем не менее, характерной чертой циклического времени является идея вечной повторяемости событий, возвращения. Восприятие времени лежит в корне культурного кода
Т. А. Степанов. Последний олох на пути в Верхний мир. УеЬээ дойдуга кыырыы. 1991. Холст, масло. 140x180
Национальный художественный музей Республики Саха (Я) (Якутск)
народа: «Само течение современной жизни постулирует идею памяти о прошлом, смене поколений, глубоком осознании линейности (пути) человеческой жизни от рождения до смерти и ассимилирует поступательное следование естественным, солярным и вегетативным, циклам природы» [9, с. 78]. Вечно существующее время наиболее явленно и в мировосприятии автохтонных народов Якутии: категории прошлого, настоящего и будущего времени неразрывно переплетены друг с другом, пребывают в органичном взаимопроникновении.
Во-вторых, национальное мировоззрение, являясь сплавом мифологического сознания и философской мысли народа, насыщено представлениями о единстве природы и человека. Находя воплощение как в способах быть и думать, так и в материальной и духовной культуре, мировоззрение народов Якутии отражает уклад жизни, особенности ландшафта, природы, климатических условий. В национальном фольклоре и устном народном творчестве происходит нескончаемый поиск ответов на вопросы о таинствах мироздания, происхождении явлений. Говоря о национальном мировоззрении, нельзя не упомянуть фундаментальную роль культурных текстов, отражающих опыт поколений и служащих крепкой опорой - очагом смысла
для существования в условиях многоликих процессов неолиберальной современности. Нередко в сюжетных линиях народных сказаний образ героя сопровождается магическими способностями: так, Ньургун Боотур Стремительный спускался с Верхнего мира, чтобы помочь людям в борьбе с чудищами Нижнего мира. В век призрачной, расщепляющейся субъектности обращение к ми-фопоэтическому измерению, культуре и верованиям народа не является отвлеченной референцией, скорее, данные категории служат важным пунктумом - знаком, который «укалывает» [1, с. 25], замедляет и предлагает предаться блужданию мысли, чтобы затем продолжить путь с обновленной силой. Примечательно, что олонхо, со свойственными его художественному языку эпическим началом и поэтикой, «сформировало специфические особенности менталитета и повлияло на развитие творческого потенциала якутов» [6, с. 29].
Вскользь остановившись на двух важных категориях, предпримем попытку осмыслить искусство Якутии с позиций индигенного футуризма.
Живописец Тимофей Степанов посвятил значительную часть творческой жизни героическому эпосу народа - важной составляющей якутской культуры. Искусствоведы А.Л. Габышева и Г.Г. Неустроева отмечают: «Изобразительная трансформация эпического наследия значительно обогащает внутреннюю образную сущность искусства, является не только формообразующим и стилеобразую-щим фактором, но и способом художественного мышления» [6, с. 66].
Эпический способ мыслить присутствует не только в картинах с прямой отсылкой к сюжетам из олонхо, но и в произведении «Рождение миров» (1981). Здесь Тимофей Степанов представляет начало начал: всполохи огня с расходящимися в стороны волнами пламени окружают большой движущийся камень, похожий на метеорит, он распадается на множество частей, образующих отдельные микромиры в грозном пепле и прозрачных лучах. Придавая космическое значение акту
рождения, художник приглашает зрителя выпасть из временных структур и, откинувшись на планетарные масштабы, оказаться в окружении сложно представимого. Запечатленные образы первопредков напоминают нам о важном: человек не столько сторонний наблюдатель события, сколько актор - творец своей действительности.
Обращаясь к шаманизму как к вневременному способу связи с космосом, в композиции «Полет. Ойуун дъабыныгар квтуутэ» (1991) из цикла «Шаманы» Тимофей Степанов отсылает к верованию народа саха о существовании безвестной дали, именуемой как Дьабын. В труде «Лики шамана» З.И. Иванова-Унарова пишет: «Души умерших блуждают в некоем космическом пространстве в ожидании реинкарнации - новых воплощений в облике людей, животных или растений» [4, с. 7]. Подобная черта мировосприятия, утверждающая уважительное отношение к другим, нечеловеческим существам, лежит в основе онтологий народов, живущих на территории Якутии на протяжении многих веков. Согласно индигенным воззрениям, в мире обитает множество существ с собственной агентностью, и человек является лишь одним из многих. Здесь важно отметить, что антропоцентричная картина мира, свойственная западному восприятию и ее идее прогресса, во многом чужда коренным народам и вступает во внутренний конфликт с их мировосприятиями в глобальном контексте. В бездонной темноте с редкими звездами и находящимися в движении космическими телами неопределенной формы шаман в состоянии транса вздымается вверх, его тело и душа расслаблены, рядом его дух в облике двухголовой птицы парит с сомкнутыми крыльями. Напряжение есть лишь в опущенных руках с бубном и колотушкой, которой шаман все еще продолжает раздвигать облака - бытие в небытии. В сложных, тщательно детализованных, насыщенных сакральными смыслами произведениях Тимофея Степанова - констатация исторической реальности, готовой возвратиться и случиться снова.
В работе «Последний олох на пути в Верхний мир. Увкээ дойду га кыырыы» (1991) художник, опираясь на национальное мировоззрение, создает сложную сеть взаимодействий. Во время камлания шаман странствует между тремя мирами, сталкиваясь с божествами и духами каждого мира. В переводе с якутского языка «олох» означает «сиденье», изображенное на картине в форме летающей тарелки. В атласе образов катарси-ческого сюжета собрались духи несчастий и бед, антропоморфные существа с горящими глазами, скелеты лошадей, высохшее дерево, острые скалы, белые птицы, вторящие пути шамана, блеклая долина, плывущие светлые тени лошадей. В беспробудной тьме два луча открывают светлую дорогу в небе для шамана - помощника и защитника людей Среднего мира. Произведения художника напоминают носителям культуры о космологических и этических представлениях народа, родстве с национальным эпосом, не только обращенным в прошлое, но и служащим спутником настоящего и будущего.
Футуристические мотивы представляется возможным увидеть в живописи Исая Капитонова, который в начале 90-х годов XX века не раз обращался к идеям космоса, неведомых существ, альтернативных миров. «Будущее - это то, чего еще нет, но оно является сферой небытия», - пишет искусствовед И.В. Покатилова, размышляя о творческом пути Исая Капитонова, вечного странника, благодаря ориентиру на возможное будущее перешедшего на «иной уровень существования человека - любящего, действующего и становящегося» [5, с. 17]. Содрогая привычные сюжеты и перемещаясь в космическое пространство, в произведении «Вселенная и Человек» (1991) художник изображает фигуры людей соседствующими с одним из ключевых персонажей научной фантастики - гуманоидом. Символизируя идею вечного движения, неизвестное существо находится в вибрирующих пульсациях, испуская вокруг себя волны света. В то же время безликие человеческие фигуры находятся в состоянии свободного падения в от-
И. Е. Капитонов. Отдых в пути. 1990. Холст, масло. 100,5x140
Национальный художественный музей Республики Саха (Я) (Якутск)
А. П. Мунхалов. Песня грядущего. Из серии «Читая Ойунского». 1983. Бумага, линогравюра цветная. 38,5x54,5; 55x71,6
Национальный художественный музей Республики Саха (Я) (Якутск)
крытом пространстве космоса - отражение характерных черт модерности, состоящих в изменчивости и непостоянстве. В контексте индигенного футуризма произведение служит катализатором индивидуальных и коллективных размышлений о сохранении почвы под ногами при столкновении с неизвестностью.
Композиция «Отдых в пути» (1990) продолжает футуристические импульсы в творчестве художника: языческие мотивы здесь переплетаются с евангельским сюжетом об отдыхе на пути в Египет. Образная всеохват-ность произведения синтезирует множество реальностей, указывая на троичность времени. В символико-ассоциативной композиции на летнем пустынном пейзаже путники, утомленные дорогой и жарким солнцем, примостились в тени. В небе запечатлены летающий шаман с бубном и НЛО, вдали виднеются остроконечные горы, два человека в длинных светлых одеяниях, бегущие человек и динозавр. Картина не обходится без
образов, встречающихся в олонхо: крылатого грифона и фантастической птицы хорудай. Последняя, представляющая собой мифического получеловека и полуптицу, часто появляется в работах Исая Капитонова в женском обличье. Использование образов священных птиц и животных, по мысли историка Анатолия Гоголева, является выражением «звериного стиля, идеологии скифо-сибирской эпохи в Южной Сибири, датируемой УШ-Ш вв. до н.э.» [3, с. 25]. Стоит отметить и время создания работы: крушение надежд, коллапс СССР, ощущение тревоги и потерянности, сквозящее отовсюду. Эмансипаторные порывы - частые спутники творчества Исая Капитонова, который был одним из первых якутских живописцев, кто «обрел эсхатологическое мышление и попытался выйти из лабиринтного тупика» [5, с. 9]. В интерпретации художника конец истории граничит с новой реальностью, в которой сосуществуют многие формы жизни, давая друг другу необходимое пространство быть и случаться. В живописном полотне «Отдых в пути» автору удалось создать визуальный облик будущего, построенного на идее взаимного уважения и чуткого соседства. Возможно, именно такой сценарий - единственно жизнеспособный для многовидовой планеты?
Индигенное воображение касательно сценариев будущего находит отражение и в графике Якутии - в гравюрах Афанасия Мун-халова. В рассматриваемом нами контексте внимания требует серия «Читая Ойунского», посвященная нелегкой судьбе национальной интеллигенции, сделавшей думы о будущем народа заглавной стратегией своей деятельности. Данный тезис находит подтверждение как в памятниках материальной и духовной культуры Якутии (письмо Алексея Кулаков-ского «Якутской интеллигенции», датируемое 1912 г.), так и в деятельности общественных организаций, существовавших в первой половине XX века (научно-исследовательское общество «Саха кэскилэ. Будущее народа саха»). Произведение «Песня грядущего» (1983) - последний лист серии, являющийся откликом художника на одноименную песню
Платона Ойунского, - построено вокруг солярного мотива с условным разделением на темный и светлый мир. Темная сторона, где половина окружности обрамлена острыми концами пламени, открывает трагические сцены: иссохшее дерево, скорбящую фигуру человека, захоронение, опустевший балаган и мертвую лошадь. Напротив, построенная на контрасте с тьмой, светлая сторона сопровождается изобилием новостроек, соснового дерева с устремленными вверх ветвями, живой землей, солнцем с крылатыми лучами, напоминающими лепестки цветка. Именно в светлой части графического листа образ поэта, лингвиста, фольклориста поднял вверх раскрытую книгу - возможность, которая есть у каждого человека, самому выбирать свой путь, писать свою историю.
Дуализм темного и светлого лежит в основе диптиха «Добро и зло» (1966), который затрагивает темы Второй мировой войны и последовавшего строительства светлого будущего. Искусствовед И.А. Потапов небезосновательно отзывается о художнике как об авторе «героико-драматических в своей романтической возвышенности графических произведений, выполненных в ключе высокой гражданственности и активного общественного звучания» [7, с. 5].
В работе «Зло» сквозит тяжесть исторического прошлого - в разрушенном мире нет веры, тьма беспробудна. Гравюра населена образами, отражающими травму народа: глаз угнетателя, марширующего фашиста, символ американского империализма, за-
хватившего голубя мира, смерть невинных людей, куклуксклановца, десятки черепов, нагроможденных друг на друга. Среди символов, доступных для считывания глобальному зрителю, жителям всей Земли, в правом нижнем углу график изобразил опрокинутый фрагмент национального якутского сосуда чорон, тем самым подчеркивая влияние трагедии на локальную культуру.
В основе произведения «Добро» лежит послевоенный подъем народного духа со свойственными тому времени поисками духовно-нравственных ориентиров и технологическими устремлениями. Крупным планом изображен человек, держащий в руке солнце - луч светила проецирует сложную нарративную связь, повествующую о взаимоперетекающих сюжетных линиях благоприятной картины будущего. Масштабность мышления позволяет Афанасию Мунхалову вообразить будущее Якутии, в котором находят место непреходящие ценности (мать и ребенок), связь с национальной идентичностью и истоками духовной культуры (женщина в образе сакрального мирового древа Аал Лук Мае), вечная борьба человека и народа (человек, поднявший тяжелый камень), тяготение к неизведанному (космонавт, взлетающий навстречу дальним планетам и космическим телам). Каждый штрих подчеркивает оптимистический настрой графика.
В данной статье нами рассмотрены проявления индигенного футуризма в изобразительном искусстве Якутии. Нередко при-
А. П. Мунхалов. Добро. Диптих «Добро и зло». 1966. Бумага, линогравюра. 48x70
Национальный художественный музей Республики Саха (Я) (Якутск)
А. П. Мунхалов. Зло. Диптих «Добро и зло». 1966. Бумага, линогравюра. 48x70
Национальный художественный музей Республики Саха (Я) (Якутск)
меняющие символы и смыслы, рассчитанные на особенности национального восприятия, произведения художников приглашают зрителя к размышлению о категории будущего. Обращаясь к творчеству Тимофея Степанова, Исая Капитонова и Афанасия Мунхалова, можно выявить общие точки пересечения: вневременной характер индигенных онтологий, гармоничное сосуществование человека с другими формами жизни, мысль о вечной связи человека с космосом. Так, будущности коренных народов не вторят распространенным в современной культуре европоцентристским представлениям будущего и требуют дальнейшего теоретического и практического осмысления.
Коллективное воображение будущего делает возможным задавать вектор развития коренных народов Якутии - действие, остро актуализирующееся в эпоху глобализации и нарастающих последствий капитализма. Спекулятивные визуализации будущего не имеют отвлеченную повестку, наоборот, они приближают разговор о реальности, делая возможным обретение человеком своей субъектности и движение в сторону светлого будущего для всех. В этой связи искусство служит проводником, местом встречи импульсов, идей и смыслов, благодаря которым происходит воссоединение отношений с местом, временем, пространством, культурой, друг с другом.
Литература
1. Барт, P. Camera lucida: комментарий к фотографии. - Москва : Ad Marginem, 1997. - 267 с.
2. Борисова, ИЗ. Образ времени в якутской традиционной культуре // Культура и цивилизация. - Ногинск, 2019. - Т. 9. - № 6-1. - С. 210-218.
3. Гоголев, А.И. Традиционные религиозные воззрения якутов в XVIII-XIX вв. // Природные ресурсы Арктики и Субарктики. - Якутск, 2014. - № 3 (75). - С. 24-29.
4. Иванова-Унарова, З.И. Лики шамана. - Якутск : Бичик, 2000. - 86 с.
5. Исай Капитонов. Живопись : [альбом]. - Якутск : Комтол, 2014. - 100 с.
6. Олонхо в театральном искусстве //1 Республиканская научно-практическая конференция : тезисы и материалы / М-во культуры и духов, развития PC (Я) [и др.] ; отв. ред. УА. Винокурова ; ред. Л.Д. Петрова. - Якутск, 2006. - 188 с. - С. 29-30, С. 53-62.
7. Потапов, И.А. Народный художник России Афанасий Мунхалов : буклет / авт. текста И. Потапов. -Якутск, 1995. - 12 с.
8. Прохоренко, И.М. Этнофутуризм и футуризм: к вопросу отсутствия преемственности между явлениями // Известия РГПУ им. А. И. Герцена. - Санкт-Петербург,
2008. - № 63-1. - С. 264-268. - URL: https://elibrary.ru/item. asp?id=13950099 (дата обращения 17.08.2021).
9. Хазанкович, Ю.Г. Представление о времени у коренных народов Севера : социокультурный аспект // Вестник Дальневосточного отделения Российской академии наук. - Владивосток, 2010. - № 2 (150). - С. 75-78.
- URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=17256264 (дата обращения 17.08.2021).
10. Шибанов, В.Л. Этнофутуризм: между архаическим мифом и европейским постмодернизмом // Вестник Удмуртского университета. Серия «История и филология». - Ижевск, 2007. - № 1. - С. 163-168. - URL: httpsV/cyberleninka.ru/article/n/etnofuturizm-mezhdu-arhaicheskim-mifom-i-evropeyskim-postmodernizmom (дата обращения 30.07.2021).
11. Eshun, К. Further considerations of Afrofuturism // CR: The New Centennial Review. - East Lansing : Michigan State University Press, 2003. - T. 3. - № 2. - Pp. 287-302.
12. Dery, M. Black to the Future: Interviews with Samuel R. Delany, Greg Tate, and Tricia Rose // Flame Wars. - Durham : Duke University Press, 1994. - Pp. 179-222.
13. Dillon, G. Imagining Indigenous Futurisms Walking the Clouds: An Anthology of Indigenous Science Fiction / ed. Grace L. Dillon. - Tucson: University of Arizona Press, 2012.
- 260 p.
14. Nixon, L. Visual Cultures of Indigenous Futurism // Otherwise Worlds. - Durham : Duke University Press, 2020. - Pp. 332-342.
15. Re-ethnicizing the Minds?: Cultural Revival in Contemporary Thought / ed. T. Botz-Bornstein, J. Hengelbrock. - Rodopi, 2006. - T. 17. - Pp. 237-251.
Об авторе
Семенова Джулияна Ивановна - методист отдела социокультурных взаимодействий, Национальный художественный музей Республики Саха (Якутия). E-mail: froouv@gmail.com
MANIFESTATIONS OF FUTURISM OF THE INDIGENOUS PEOPLES OF THE NORTH IN THE WORKS OF TIMOFEY STEPANOV, ISAI KAPITONOV AND AFANASIY MUNKHALOV
Semenova Juliana Ivanovna
Methodologist at the Department of Social and cultural Interactions, National Art Museum of the Republic of Sakha (Yakutia)
Abstract: The collective imagination of the future makes it possible to set the vector of development of the indigenous peoples of Yakutia - an action that is acutely actualized in the era of globalization and the growing consequences of capitalism. In this article, the term "indigenous futurism" is proposed (for Russian-speaking academic space), which reveals futurities of indigenous peoples. The author of the article made an attempt to highlight the existing forms of indigenous futurism of Yakutia through the prism of the artistic searches ofTimofey Stepanov, Isai Kapitonov and Afanasy Munkhalov.
Keywords: indigenous futurism; indigenous peoples of the North; fine art of Yakutia; T. Stepanov; I. Kapitonov; A. Munkhalov.
