CC BY
173
Степанов С.П.
ПРОЦЕСС ОБРАЗОВАНИЯ ФЕМИНИТИВОВ КАК СФЕРА БОРЬБЫ ЗА РАВЕНСТВО ПОЛОВ
Аннотация. Предметом рассмотрения в настоящей статье является многоаспектное явление, которое можно назвать нарастанием средств выражения фемининности в речи современника. Это явление реализуется посредством грамматических механизмов (нарушений в области грамматического согласования), а также явно прослеживается на уровне словообразовательного процесса, состоящего в появлении новых феминитивов и широком их употреблении в речи современника. Выясняется, что само создание новых лексических единиц для обозначения женщин часто приводит к весьма неоднозначной новой ситуации: значительная часть самих этих феминитивов являются ущемленными по сравнению с номинациями мужского рода в стилистическом отношении в силу наличия у них разговорной окраски и сниженной оценочности (авторка, депутатка, пресс-секретарша). Обильно представленные в речи современника феминитивы позволяют увидеть две разнонаправленные тенденции, если само создание и употребление этих феминитивов рассматривать как проявление борьбы за равенство полов, по крайней мере, той борьбы, которая осуществляется в рамках речевой практики и ее средствами. С одной стороны, в речевой практике современника имеется стремление выражать фемининность, что приводит к росту частотности употребления старых феминитивов и к появлению новых (пилотесса, водительница, адвокатесса). С другой стороны, номинациями, равноправными с номинациями мужского рода (то есть нейтральными наименованиями женщины - носителя той или иной специальности), они вряд ли станут в обозримой перспективе.
Ключевые слова. Феминитивы, дискурс современника, бинарная оппозиция, маркированный член оппозиции, равенство полов, пейоративность.
Stepanov S.P.
THE PROCESS OF THE FEMINITIVES FORMATION AS A SHPERE OF STRUGGLE FOR GENDER EQUALITY
Abstract. The subject of this article is a multidimensional phenomenon that can be described as the growth of means of expressing femininity in the speech of a contemporary. This phenomenon is realized through grammatical mechanisms (violations in the field of grammatical agreement), and can also be clearly seen in the word-formation process, which consists in the appearance of new feminitives and their wide use in the speech of a contemporary. It turns out that the very creation of new lexical units for women often leads to a very ambiguous new situation: a significant part of these feminitives themselves are defective in comparison with masculine nouns in stylistic terms due to their being colloquial and pejorative. Abundantly represented in the contemporary's speech, the feminitives allow one to see two opposite trends, if the creation and use of these feminitives is to be considered as a manifestation of the struggle for gender equality, at least in the struggle that is going on in peoples' speech and is carried out by its means. On the one hand, in the
ГРНТИ 16.21.61 © Степанов С.П., 2020
Сергей Павлович Степанов - доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой русского языка и литературы Санкт-Петербургского государственного экономического университета.
Контактные данные для связи с автором: 191023, Санкт-Петербург, Садовая ул., д. 21 (Russia, St. Petersburg, Sadovaya str., 21). Тел.: 8 (812) 310-47-40. E-mail: stepanov.s@unecon.ru. Статья поступила в редакцию 20.09.2020.
speech of a contemporary there is a desire to express femininity, which leads to an increase in the frequency of using old feminitives and to the appearance of new ones. On the other hand, they are unlikely to become words that are equal to grammatically masculine nouns in the foreseeable future.
Keywords. Femininity, contemporary discourse, binary opposition, the marked member of the opposition, equality of the sexes, pejorativeness.
Введение
Процесс увеличения количества феминитивов и рост частотности их употребления в речевой практике современника, эмпирически вполне доступный среднему носителю русского языка, можно рассматривать в более широком лингвофилософском контексте, а именно как вопрос о соотношении между внеязыковой реальностью и ее отражением в языковых формах. Разные факторы, приводящие к повышению статуса женщин и их растущему участию в производственной и общественной жизни, неоднократно становились предметом изучения [3, 13, 14, 16]. Исследователи, которые видят языковое проявление такого роста в появлении так называемых феминитивов, также обращали внимание на это явление в структурно-словообразовательном [2, 7] и прагматическом аспекте [11].
Методический подход к исследованию
Приходится признать, что на протяжении последних десятилетий, по не вполне понятным причинам, которые, скорее всего, носят экстралингвистический характер, время от времени в речевой практике носителей русского языка активизируются либо проявления фемининности языковых форм, когда в качестве предмета речи говорящего выступает женщина, либо недовольство говорящего чрезмерным проявлением фемининности. Сами эти языковые формы включают в себя как явления, относящиеся к области словообразования, так и область грамматики в более широком понимании этого слова, а именно грамматическое согласование. В данном случае речь пойдет об этом широком явлении только в аспекте лексики и словообразования. Более конкретно, предметом исследования в настоящей статье являются выразительные возможности в особенности новых феминитивов; понятно, что сами эти возможности реализуются в речевой практике социума. Именно эта речевая практика служит источником рассматриваемого в статье материала. Результаты и их обсуждение
Что касается выразительных возможностей возникающих феминитивов, то эти возможности могут быть связаны с разного рода семантическими и стилистическими сдвигами, сопровождающими возникновение новых номинаций. Понятно, что коммуникативный эффект использования феминитивов прямо связан с этими сдвигами. Размышляя о недостаточной степени выражения фемининности, в качестве отправной точки можно обратиться к наблюдениям, которые делает на данный счет Феликс Сорокин, писатель и главный герой романа братьев Стругацких «Хромая судьба» [10], человек, насколько можно судить, весьма близкий в биографическом и человеческом плане к авторам данной книги. Повествование в романе идет от первого лица, то есть от самого Феликса Сорокина:
«Мне нравятся такие повороты. Редакторам вот не нравятся, а мне нравятся. Это вам не бурный романчик между женатым начальником главка и замужним технологом на фоне кипящего металла и недовыполнения плана по литью <...> И всегда получалась лажа, и между прочим, не только у нашего брата - советского писателя. Вон и у Хемингуэя высмеян бедняга халтурщик, который пишет роман о забастовке на текстильной фабрике и тщится совместить проблемы профсоюзной работы со страстью к молодой еврейке-агитатору. Замужний технолог, еврейка-агитатор. Язык человеческий протестует против таких сочетаний, когда речь идет об отношениях между мужчиной и женщиной. "Молодая пешеход добежал до переход."» [10, с. 128-129]. (Здесь и во всех следующих цитатах полужирный шрифт наш. - С. С)
Выскажем предположение относительно того, что именно вызывает возмущение писателя Сорокина в выражении «замужний технолог», почему «язык человеческий протестует против таких сочетаний». Вероятно, причиной его недовольства является недостаточно выпуклое, явное выражение фемининности той женщины, которая названа «замужним технологом». Можно предложить и объяснение того, почему оно выступает как недостаточное: в цитируемом отрывке мы имеем дело не с должност-
ной инструкцией, в которой описываются обязанности технолога, будь это мужчина или женщина. Напротив, в нем «речь идет об отношениях между мужчиной и женщиной», о любовной связи, что, с точки зрения Ф. Сорокина, требует явного выражения фемининности данного «технолога». Разделяя данную оценку, заметим, однако, что профессиональный писатель Сорокин уклоняется от того, чтобы дать практическую рекомендацию относительно тех языковых средств, которыми эту проблему можно было бы решить.
Приведем еще один пример. В биографии Александра Павловича Чудакова (1938-2005), известного литературоведа, имеется такая строчка: «Вдова - литературовед и общественный деятель Мариэтта Чудакова» (цит. по: https://ru.wikipedia.org/wiki /Чудаков,_Александр_Павлович). Данная формулировка не вызывает вопросов, но несколько лет назад, в предыдущей версии биографии А.П. Чудакова на том же сайте, на месте данной фразы был другой текст, а именно: «Был женат на литературоведе и общественном деятеле Мариэтте Чудаковой». Полагаем, что замена старой формулировки на новую -результат той же недостаточно явно выраженной фемининности в хронологически первом варианте, что и в ситуации с «замужним технологом»: фраза «был женат на литературоведе и общественном деятеле...» вызывает у читателя дискомфорт, поскольку обе эти номинативные единицы - и «литературовед», и «общественный деятель» - могут обозначать и мужчину, и женщину.
Представляется, что пути решения этой проблемы - ощущаемого говорящим недостаточного выражения фемининности при использовании номинаций мужского рода применительно к женщине -могут быть разными. При этом, речь может идти одновременно о путях решения и для говорящего, и для языка: представляет интерес то, какими существующими языковыми средствами пользуется в такой ситуации говорящий, но равным образом интересно и то, какие способы решения данной коммуникативной трудности предлагает язык, то есть как сам язык реагирует на возникновение такой коммуникативной проблемы. В качестве примера можно обратиться к одной ситуации подобного рода, с которой несколько десятилетий назад столкнулись англоговорящие страны. Там в течение длительного времени существовало слово policeman, то есть полицейский. Однако появление в полиции женщин привело к тому, что, по мере осознания данной трудности говорящими (слово man женщину означать не может), слово policeman постепенно было заменено номинацией police officer, которая может использоваться в том числе для обозначения женщин.
«Женскость», принадлежность к женскому полу того, кто стоит за номинацией мужского рода, может быть выражена лексически, например, так, как это делает С. Довлатов в «Заповеднике»: «В двенадцать подъехали к Луге. Остановились на вокзальной площади. Девушка-экскурсовод сменила возвышенный тон на более земной.» [4, с. 327]. Тот же способ конкретизации пола того, кто обозначен существительным мужского рода, можно видеть в следующем газетном заголовке: «В Бразилии мужчина-модель умер на подиуме». Разница по сравнению с предыдущей ситуацией заключается в следующем: слово «модель» применительно к миру моды (а не, скажем, техники) обычно указывает на женщину, так что в данном случае требуется указать на маскулинность, а не на фемининность модели, но способ конкретизации такой же, как у С. Довлатова, - лексический.
Второй способ - создание так называемого феминитива, то есть существительного женского рода, парного по отношению к уже существующему слову мужского рода: официант - официантка, лаборант - лаборантка, продавец-продавщица и т.п. Феминитивы давно существуют и прочно обосновались в русском языке, но в настоящее время наблюдается рост их количества. Речь современника (в широком понимании данного слова) дает немало возможностей в этом убедиться. Начать, вероятно, следует, с многочисленных феминитивов, которые новыми не являются: «По теплой пыли в Коктебеле бегали собаки. Марья Николаевна, петербуржка, некогда певица, принадлежала к питерской аристократии, она была сестрой «Таты» - жены директора питерского Эрмитажа Орбели» [8, c. 45].
Другие примеры той же группы: москвичка, ленинградка, хабаровчанка, омичка, киевлянка, жительница, работница, крестьянка, преподавательница, мороженщица и т.п. Ни об одном из этих слов нельзя сказать, что оно наделено функционально-стилистической или оценочной окраской, тем самым данные номинации выступают в качестве нейтральных обозначений женщин по профессии или месту жительства. Другую ситуацию можно видеть в следующем примере. В фильме ленинградского режиссера Виталия Мельникова «Семь невест ефрейтора Збруева» (1970) есть сцена: ефрейтор приезжает в город с вымышленным названием Краснопрядск, центр текстильной промышленности, и на вокзале слышит объявление: «Дорогие девушки! Добро пожаловать в наш город! В нашем городе нужны
прядильщицы, мотальщицы, крутильщицы, аппретурщицы, правильщицы, красильщицы, отдельщицы ... и каландровщицы. Обращайтесь в отдел кадров комбината».
Притом что выделенные феминитивы не наделены разговорной стилистической окраской и вполне могли бы фигурировать в классификаторе профессий, вряд ли их использование может восприниматься как достижение в области борьбы за равенство полов: все приведенные номинации обозначают рабочие профессии, тяжелые и непривлекательные и для мужчин, и для женщин. Иначе говоря, язык предлагает говорящему номинативные единицы, выражающие фемининность, не ущемленные стилистически и образующие номинации, парные по отношению к словам мужского рода (прядильщик, мотальщик и пр.), но средством выражения женского равноправия эти слова быть не могут. (Если рассматривать, предположим, разные номинации, позволяющие говорить о враче, - врач, лекарь, коновал, эскулап, докторишка или «клистирная трубка», как выражается один из персонажей М. Зощенко, то только слово «врач» выступает как слово, не ущемленное стилистически, поскольку все остальные имеют в своем лексическом значении отрицательную коннотацию разной степени.)
А это наводит на мысль о том, что появление и использование в речи феминитивов имеет, помимо чисто лингвистического измерения, еще и измерение социальное: от каких номинаций, обозначающих профессии, сферы деятельности, статус человека, образуются в дискурсе современника наименования женского рода? Преимущественно от тех, которые обозначают занятия интеллектуальные, (потенциально) хорошо оплачиваемые и, следовательно, престижные. Что и демонстрирует значительная часть следующих примеров.
• «Грузинское имя предвещало телесную силу и буйство эмоций. Тем более что владелицей Резо оказалась журналистка из соседней эстонской газеты - миловидная Анечка Паю» [5, с. 226].
• В устной речи профессионального литератора В. Шендеровича - юристка, театроведка.
• В устной речи на «Эхе Москвы»: «Тони Моррисон - нобелевская лауреатка».
• Газетный заголовок: «Титул "Мисс США 2019" завоевала юристка».
• Заголовок публикации в Интернете: «Как популярные модели и блогерши выглядят в реальной жизни?»
• «Единственная на Урале пилотесса победила в соревновании тепловых аэростатов» - гласит заголовок статьи в «Российской газете». Там же чуть ниже имеется такой текст: «Лавры первенства сорвала единственная на Урале пилотесса из Кунгура Марина Удот. Небесный стаж у девушки относительно небольшой: Марина "летает" с мая 2009-го, и в ее копилке уже несколько призовых кубков.» (цит. по: https://rg.ru/2010/10/25/reg-ural/aero-anons.html).
• «Депутатка Елена Шуляк... поделилась с прессой уверенностью: президент не отпустит премьера» (цит. по: https://novayagazeta.ru/articles/2020/01/17/83491-zagogulina-goncharuka).
• «Интрига в том, что и у Порошенко, и у Тимошенко есть в резерве примерно 5%. У действующего президента это административный ресурс, у экс-премьерши - не охваченные социологами жители маленьких городков. А вот у комедийного актера и шоу-бизнесмена ситуация обратная: многие его избиратели не склонны ходить на участки» (цит. по: https://echo.msk.ru/blog/openmedia/ 2397883^^).
• «Зоркая космонавтка Серова видела украинские снаряды невооруженным глазом» (цит. по: https://www.youtube.com/watch?time_continue=3&v=RXagXnBeyRU&feature=emb_logo).
Следует отметить, что номинации женского рода, образованные от номинаций мужского, не всегда обозначают специальность или сферу деятельности и, следовательно, не всегда образуют с ними смысловую пару. Пример можно видеть в следующей цитате из чеховского рассказа «Жалобная книга»: «Жандармиха ездила вчера с буфетчиком Костькой за реку. Желаем всего наилучшего. Не унывай, жандарм!» [12, т. 2, с. 359]. Слово «жандармиха», образованное от слова «жандарм», не является смысловой парой к этому слову, поскольку жандармиха - это не жандарм женского пола, а жена жандарма. См. также [6]. Аналогичным образом «генеральша Шевелицина», к которой направляется «фортепианный настройщик Муркин» из другого чеховского рассказа «Сапоги», - это не женщина-генерал, а жена или вдова генерала [12, т. 4, с. 9].
Можно привести и другие номинации женского рода, более позднего времени образования, у которых также наблюдается смысловой сдвиг: во фразе, с которой школьник обращается к однокласс-
никам («Ура, английского не будет: англичанка заболела!»), слово «англичанка» означает не национальность женщины, но указывает на то, что она преподает английский язык. Аналогичным образом школьники, а, может быть, и их родители, используют слова «француженка» и «немка». Кроме того, данные номинации - жандармиха, генеральша, англичанка, француженка, немка (в описанных выше значениях) - помимо указанного смыслового сдвига, характеризуются также сильной разговорной окраской. Стоит обратить внимание на то, что если понимать смысл слова «феминитив» широко, то есть рассматривать его как номинацию женщины через ее отношение - любое - к мужчине, то пейо-ративность, уничижительность некоторых таких форм легко увидеть, а сами эти формы существуют в русском языке не одно столетие.
Приведем пример. Персонаж рассказа А.Т. Аверченко «Сплетня» из сборника «Рассказы (юмористические)» (1910-1911) описывает свое утреннее купание так: «Купался я сегодня, Ниткин, утром и смотрю - из женской купальни наша членша Тарасиха выплывает. Ну, думаю, увидит меня да мужу скажет.» [1, с. 92]. Ранее читатель узнаёт, что женщина, названная таким образом, - это жена «нашего члена таможни» и что его фамилия Тарасов. Источник пейоративности выделенных нами слов состоит в том, что женщина определяется ими исключительно через ее отношение к мужчине и выступает поэтому как нечто несамостоятельное, зависимое и второстепенное.
В тех ситуациях, когда наличествуют оба наименования - и слово мужского рода, и слово женского, обозначающие принадлежность к одной и той же профессии, они, как правило, наделены разным стилистическим статусом: номинация мужского рода представляет собой слово нейтральное, лишенное стилистической и эмоционально-экспрессивной окраски, тогда как соответствующее слово женского рода является словом разговорным (лаборантка, учительница, продавщица, кассирша, журналистка, депутатка, экс-премьерша и т.п.) и, следовательно, неупотре-бимым в официально-деловом стиле, скажем, в тексте трудовой книжки или должностной инструкции. Если рассматривать каждую такую пару номинативных единиц в качестве бинарной оппозиции [15, с. 144], то окажется, что слово женского рода - маркированный член, поскольку обозначает только женщину, а слово мужского рода - член немаркированный, и по этой причине у него может развиваться значение противоположного члена оппозиции, то есть он может обозначать не только мужчину, но и женщину.
Данное соображение подтверждается многочисленными примерами из речевой практики современника: грамматист Авдеева, преподаватель английской фонетики Вольская, кассир Толстоногова, продавец-консультант Суслопарова, ректор Шестеперова и пр., в каждом из которых присутствует уважительное отношение к упомянутым женщинам, хотя профессия каждой обозначена словом мужского рода. Маркированность номинаций женского рода, которая проявляется в наличии у них стилистической и эмоционально-смысловой окраски, в полной мере относится к приведенным выше примерам из речи нашего современника: петербуржка, журналистка, юристка, театроведка, лауреатка, пилотесса, филологиня, докторица (как пренебрежительно выразился в неофициальной ситуации профессор-мужчина по поводу женщины, обладателя докторской степени).
Поэтому совершенно не удивительно, что именно такого рода феминитивы, в том числе представляющие собой окказионализмы, используются говорящими как средство выражения иронии и сарказма по отношению к некоторым событиям/ явлениям, связанным с темой равенства полов, либо по отношению к конкретным женщинам, заслуживающим, по мнению говорящего, иронии и сарказма. В качестве примера рассмотрим комментарий, который всякий желающий может услышать в сотом выпуске программы «Такие новости», которая выходит на радио «Свобода» и присутствует на УоиТиЬе как видеофайл (кстати, постоянная ведущая и автор текста данной программы - молодая женщина по имени Марина Мизинова, что также следует иметь в виду, оценивая следующую цитату): «На этой неделе газета "Ведомости" сообщила, что в Государственной Думе планируют назначить спецпредставителя по вопросам тендерного равенства для борьбы с сексизмом и всем таким. "Ведомости" не сообщают, кто стал авторкой инициативки, но уже известно, что спецпредставителей будет назначена депутатка Оксана Пушкина. Да, та самая ведущая, теперь она в "Единой России"» (цит. по: https://www.youtube.com/watch?v=A4V60TGozW8).
Можно только гадать о том, будут ли довольны активные сторонники использования феминитивов такими окказионализмами, как авторка, спецпредставителка, депутатка. Полагаем, что не будут,
поскольку в данном случае феминитивы - есть инструмент иронии и явного подтрунивания над этим депутатом, способ высмеивания его поведения, его инициатив и пр.
Приведем еще один пример, на этот раз из речи известного журналиста Евгения Киселева, в котором он высказывается по поводу не менее известной Марии Захаровой: «Между прочим, приблат-ненный вокабуляр, которым регулярно пользуется мидовская пресс-секретарша (чего стоит один лишь ее недавний перл «отпентагонят и бросят», которым она пыталась уесть американское военное ведомство), является, на мой вкус, одним из самых ярких свидетельств деградации российской дипломатии. Могут ли люди постарше, помнящие на посту спикера МИДа покойного Геннадия Герасимова или, скажем, Сергея Ястржембского, представить, чтобы они изъяснялись таким образом?» (цит. по: https://vk.com/wall-60556804_1959702). Приведенный отрывок не оставляет сомнений в том, что феминитив «пресс-секретарша» (в сочетании с жаргонизмом «приблатненный» и прилагательным «мидовская», которое наделено сниженной, разговорной окраской) выбран говорящим не случайно и выполняет важную коммуникативную функцию - выражает неприятие говорящим данного персонажа, его речевой манеры, его ценностной ориентации и пр.
В данном случае (и в других аналогичных) речь не идет о том, кто прав и кто не прав в человеческом и политическом смысле - М. Захарова или Е. Киселев, а только о том, что если говорящий стремится выразить неприятие женщины, носителя определенной специальности либо обладателя определенного статуса, то имеется немало феминитивов (и сопутствующих им языковых средств), которые такое неприятие способны выражать. Заметим, кстати, что и Валентину Терешкову после ее известной инициативы от 10 марта 2020 года по поводу обнуления количества президентских сроков в СМИ и в интернет-пространстве все чаще называют не «космонавтом» и не «женщиной-космонавтом» (ср. «девушка-экскурсовод»), а именно «космонавткой», и такой выбор лексической единицы также не представляется случайным. Заключение
Подведем итоги. Обильно представленные в речи современника феминитивы позволяют увидеть две разнонаправленные тенденции, если само создание и употребление этих феминитивов рассматривать как проявление борьбы за равенство полов, по крайней мере, той борьбы, которая осуществляется в рамках речевой практики и ее средствами. С одной стороны, их растущее количество свидетельствует о стремлении некоторого количества говорящих более выпукло, зримо, явно выражать фемининность женщин - носителей определенных профессий. С другой стороны, значительная часть самих этих фе-минитивов являются ущемленными по сравнению с номинациями мужского рода в стилистическом отношении в силу наличия у них разговорной окраски и сниженной оценочности.
Крайняя форма этой ущемленности наблюдается у некоторых феминитивов-окказионализмов, которые ничего, кроме смеха, не вызывают (авторка, редакторка (см.: https://doxajournal.ru/uni/com-munity_service_experience), телепродюссерка, дизайнерка, депутатка, водительница), а потому номинациями, равноправными с существительными мужского рода (то есть нейтральными наименованиями женщины - носителя той или иной специальности), они вряд ли станут в обозримой перспективе. Заметим, что аналогичную реакцию вызывают и некоторые окказиональные номинации мужского рода: скажем, слово «медбрат», возникшее как аналог слова «медсестра», или существительное, входящее в название советского фильма для детей «Усатый нянь» (1977).
Таким образом, с одной стороны, в речевой практике современника имеется стремление выражать фемининность, что приводит к росту частотности употребления старых феминитивов и к появлению новых (пилотесса, водительница, адвокатесса) [9]. С другой стороны, упомянутая тенденция сталкивается с другим явлением, которое не позволяет значительном числу феминитивов образовывать полноценные смысловые пары с соответствующими номинациями мужского рода: сдвиг в значении (генерал-генеральша, жандарм-жандармиха), стилистическая окраска (лаборант-лаборантка, пешеход-пешеходка, кандидат-кандидатка), сниженная оценочная окраска (авторка, депутатка, пилотесса, адвокатесса). Скажем, вряд ли женщина, защитившая кандидатскую/докторскую диссертацию, захочет, чтобы ее называли «кандидатка/докторка наук». Равным образом, женщина, претендующая на пост президента, едва ли будет довольна, если ее будут называть «кандидаткой в президенты/кандидаткой в президентки».
ЛИТЕРАТУРА
1. Аверченко А. Т. Чертово колесо. М.: Русская книга, 1994. 496 с.
2. Гузаерова Р.Р. Блоггер или блоггерша: русские феминитивы с формантом -ша в современном русском ме-диапространстве // Ученые записки Казанского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2019. Т. 161. № 5-6. С. 105-116.
3. Гузаерова Р.Р., Косова В.А. Специфика феминитивов в современном русском медиапространстве // Филология и культура. 2017. № 4 (50). С. 11-15.
4. Довлатов С.Д. Заповедник // Довлатов С.Д. Собрание прозы в трех томах. СПб.: Лимбус-пресс, 1993. Т. 1. С. 325-415.
5. Довлатов С.Д. Наши // Довлатов С.Д. Собрание прозы в трех томах. СПб.: Лимбус-пресс, 1993. Т. 2. С. 325-415.
6. Ермакова О.П. Где затерялись вдова с дочерью?// Русская речь. 2019. № 6. С. 73-81.
7. Журавлева И.В., Журавлева П.А. Опыт анализа феминитивов в современном русском языке (структурно-словообразовательный аспект) // Филологическое образование в 21 веке: проблемы и способы их решения. Сборник научных статей IX Международной научно-практической конференции, 2017. С. 119-123.
8. Лимонов Э.В. Книга воды. М.: Ад Маргинем, 2002. 318 с.
9. Степанов С.П. Стремление к выражению тендерного равноправия как разрушитель русской грамматики // Известия СПбГЭУ. 2016. № 2 (98). С. 90-94.
10. Стругацкий А.Н., Стругацкий Б.Н. Хромая судьба // Стругацкий А.Н., Стругацкий Б.Н. Хромая судьба. Хищные вещи века: фантастические повести. М.: Книга, 1990. C. 3-306.
11. Федотова Т.В., Кулик И.В. Парадигматика и прагматика феминитивов в русском и английском языках // Евразийский союз ученых. 2016. № 28-2. С. 67-69.
12. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем в 30-ти томах. М.: Наука, 1974-1983.
13. Hark S. Gender - Merely a "Social Fact"?: The Construction of Neo-Authoritarian Us/Them Dichotomies // Baltic worlds. 2017. № 3. Р. 18-25.
14. Hvenegârd-Lassen K. Disturbing Femininity // Culture unbound: Journal of current cultural research. 2013. № 2. Р. 153-173.
15. Jakobson R. Crucial Questions of Linguistic Theory // Jakobson R. Selected writings. Vol. 7: Contributions to Comparative Mythology. Mouton Publishers, Berlin, NY, Amstredam, 1985.
16. Ortlieb R., Sieben B. Balls, Barbecues and Boxing: Contesting gender regimes at organizational social events // Organization Studies. 2017. № 1. Р. 115-133.
