CC BY
91
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви.
2010. Вып. 11:3 (36). С. 83-101
Протоиерей Александр Устьинский и «реформатор» Василий Розанов
История духовного суда над протоиереем Александром Устьинским, изложенная в переписке 1903 года1
Ниже публикуются документы из переписки писателя В. В. Розанова и протоиерея
А. П. Устьинского по вопросам «нового религиозного сознания» 1903 г. Документы предоставляют сведения о реакции церковной иерархии и властей на прецедент появления переписки с ее религиозно-обновительскими темами в публичной печати.
Протоиерей Александр Петрович Устьинский2 — самое малоизвестное лицо в истории «неохристианского» движения «новое религиозное сознание» (НРС)3, ставившего задачей религиозную реформацию в Русской Православной Церкви. Насколько мало известен он церковным историкам, настолько же и биографам тесно общавшихся с ним известных культурных и общественных деятелей (Д. С. Мережковского, В. В. Розанова, Д. В. Философова, Н. М. Минского). Между тем протоиерея Александра Устьинского можно назвать первым российским «обновленцем», появившимся задолго до организации «обновленчества» и приобретшим свои убеждения благодаря сотрудничеству с деятелями «нового религиозного сознания». Он первым откликнулся на религиозно-обновительские предложения руководителей движения и был, пожалуй, единственным протоиереем, принявшим полностью метафизику НРС. В круг «неохристиан» протоиерея Александра Устьинского ввел писатель В. В. Розанов, к суждениям протоиерея главные теоретики религиозной доктрины НРС прислушивались еще до открытия Петербургских религиозно-философских собраний, на заседания которых вынесли основные положения своей доктрины для обсуждения с представителями Русской Церкви. В неполном значении этого слова, протоиерея Александра Устьинского можно назвать наставником В. В. Розанова и — отчасти — Д. С. Мережковского в религиозных вопросах; протоиерей Александр Устьинский поддерживал в В. В. Розанове и Д. С. Мережковском уверенность в том, что они являются пророками и провозвестниками подлинного (истинного) христианства (в контексте тезисов доктрины о «новом» исповедании Святой Троицы). Протоиерей Александр Устьинский рекомендовал В. В. Розанову изучать сочинения архимандрита Феодора (Бухарева), считая его предтечей «нового религиозного сознания»4.
Кандидат богословия, тогда еще иерей, Александр Устьинский в последние годы XIX в. посылал в редакции замечания по обсуждавшимся в периодических изданиях религиозно-нравственным вопросам, и газеты охотно публиковали его письма. Священник Александр Устьинский внимательно ознакомился с сочинениями В. В. Розанова, начиная с книги «Место христианства в истории», философская работа «О понимании» стала его настольной книгой. Прочитав в «Русском вестнике» за 1892 г. ряд статей В. В. Розанова о К. Н. Леонтьеве (январь-апрель) и статьи 1890-1892 гг. в «Вопросах философии и психологии»5, иерей Александр Устьинский, по его собственному признанию, сделался одним из «молчаливых поклонников»6 писателя. Толчком, побудившим отыскать адрес писателя, послужила критика «Церковными ведомостями» статьи В. В. Розанова «Смысл аскетизма». Списавшись с В. В. Розановым в 1898 г., он на десятилетие стал его единомышленником: сначала в вопросах, по которым выступал в печати писатель: брака, развода, незаконнорожденных детей7, затем в разработке метафизики «святого пола», которую В. Розанов разрабатывал в контексте доктрины «нового религиозного сознания»8.
С согласия священнослужителя9 В. В. Розанов предпринял серию публикаций писем Александра Устьинского в виде статей последнего и писем к нему самому как писателю и религиозному мыслителю, и в дальнейшем это стало обычной практикой их сотрудничества. (До 1903 г. письма-статьи иерея Александра Устьинского рассылались В. В. Розановым преимущественно в редакции изданий «Русский труд» и «Гражданин» за подписью «священник У-ский»10.)
С началом собраний Петербургского религиозно-философского общества (1901-1903) создатели доктрины решили привлечь к участию в заседаниях и священника Александра Устьинского, — в это время в собраниях не участвовали поддерживавшие идею церковной реформы представителей Русской Церкви. К концу работы Общества, и особенно после закрытия, таковые сторонники появились в достаточном количестве, чтобы нести идеи церковно-реформаторского движения 1905-1907 гг. (с возобновлением работы Общества в 1907 г. число либеральных клириков, согласно стенограммам, выросло до 14). Протоиерей Александр Устьинский не смог бывать на собраниях Общества так часто, как бы того хотели их организаторы. Живя в Новгороде, загруженный работой в Духовной консистории и священническими обязанностями, он изредка наведывался в Санкт-Петербург, гостил у В. В. Розанова, общался с «неохристианами» на организуемых в его доме «воскресеньях», а подробно знакомился с ходом прений по письмам В. В. Розанова и стенограммам заседаний, прочитывая отчеты в журнале Мережковских «Новый путь». В «Новом пути» В. В. Розанов вел рубрику «В своем углу», где имел возможность свободно высказывать свои религиозные мысли и публиковал письма священнослужителя, поддерживающего его рассуждения.
Псевдоним протоиерея Александра Устьинского был раскрыт после его письма редактору «Нового времени» А. С. Суворину в поддержку писателя, неоднократно жаловавшегося протоиерею на притеснения11 — священнослужитель подписался в письме полной фамилией12. Так личность священника-кор-респондента, публично поддерживающего идеи писателя, становится известна
А. С. Суворину, а позднее и другим. В 1903 г. В. В. Розанов опубликовал корреспонденцию протоиерея Александра Устьинского, в которой последний поддержал В. В. Розанова по одному из тезисов НРС — необходимости соединения элементов языческого культа и христианства13. Публикация вызвала появление двух критических статей М. О. Меньшикова в «Новом времени» и Серенького (И. И. Колышко) в «Гражданине»14. Статья М. О. Меньшикова была более направлена против рассуждений протоиерея Александра Устьинского по поводу воспринятой им идеи НРС о наступлении в скором будущем «Третьего Завета» — эпохи Святого Духа. Возмущенный мыслями протоиерея Александра Устьинского о значении ницшеанства для христианства, М. О. Меньшиков писал, что, по мнению этого священнослужителя, Ф. Ницше «взбирается на высоту нравственного сознания», «где снимается всякая ответственность в том, что мы называем злом, где остается одно только благоволение к человекам», то есть, подобно Ф. Ницше, выходя «за область Христа», верующий «разрывает паутину закона» и вступает в царство Духа Святого. В этом случае, писал Меньшиков, согласно мнению священника, он лишается ходатайства Христа, но не должен отчаиваться: за него ходатайствует Дух Святой15.
М. О. Меньшиков прокомментировал в статье и другие встречавшиеся ему высказывания протоиерея Александра Устьинского: «Мы находимся, по словам нашего батюшки, накануне полного переворота в религии. Существует, — говорит он, — “могучий и многоплодный переворот русского религиозного сознания”, представляемый — кем бы вы думали? — “Жуковским, Бухаревым, Влад. Соловьевым, Янышевым, Гусевым, Чичериным, Розановым, Неплюевым и Мережковским”. Как пророк этого “могучего переворота”, о. протоиерей с великим пренебрежением говорит о греческих монастырях... о монашестве и одновременно ополчается в защиту Ницше. ...О. протоиерей... признает лучшим способом спасения супружеское сожительство с женщиной»; «идею девственности, бессе-менного зачатия о. Ус-кий считает продуктом пресыщенности греков, которые «не могли вместить в себе всей полноты христианства». Аскетизм он называет “боковою тропою”» христианства16. Перечисленные М. О. Меньшиковым темы постоянно обсуждались в переписке В. В. Розанова и протоиерея Александра Устьинского, и нет ничего удивительного в том, что последний, навыкнув обыкновенностью темы для себя, посчитал возможным заговорить о том же в печати.
После этих публикаций от протоиерея Александра Устьинского Духовной консисторией была затребована объяснительная записка по поводу содержания его публичной корреспонденции17. Протоиерей Александр Устьинский сообщил об этом В. В. Розанову 28 марта 1903 г.: «Нашему брату, священнику, не много дадут пописать. Дано в руки кадило, и не отходи от него, а чуть отошел, сейчас укажут путь в Суздальскую крепость. Уже по поводу моих писем в февральской книжке “Нового пути” меня призывал к себе наш преосвященный Гурий18 и делал мне некоторое внушение. А услужливый фельетон Меньшикова произвел бурю. Высшие петербургские духовные сферы возмущены. Сейчас же последовал к преосвященному Гурию строгий запрос19, а этот последний потребовал от меня официального письменного объяснения»20. Протоиерей Александр Устьинский просит более не публиковать его писем и не упоминать его имени,
обещая по-прежнему молиться за Розанова, Мережковских, Перцова и всех декадентов, которые для него «не декаденты, а пламенные носители религиозной истины!»21 Преосвященный Гурий, о котором корреспондент В. В. Розанова отзывается как об очень добром человеке, несколько раз вызывал его к себе для наставительных бесед. Протоиерей Александр Устьинский, скучая содержанием этих бесед, сделал вывод об отсталости пастыря22.
«Неохристиане» заступились за своего союзника23: Розанов опубликовал в «Новом времени» статью в ответ Меньшикову и обратился к митрополиту Антонию (Вадковскому)24. Митрополит Антоний пошел навстречу хлопотам представителей религиозной интеллигенции, знакомых ему по Петербургским религиозно-философским собраниям и лично (Розанов и Мережковский неоднократно читали у него свои сочинения). Высокопреосвященный Антоний (Вадковский) пообещал: «...волос с головы его не упадет» и поведал В. В. Розанову, что «Гурий дал отзыв об У[стьинском] как одном из лучших своих священников». Митрополит передал и беседу о нем с К. П. Победоносцевым. «И Победоносцев говорит: “да и сам я вижу, что священник хороший: да наверху смутились — что вы станете делать”». «Наверху смутились», — так выразился К. П. Победоносцев о вопросе, который задал присутствующим на приеме чиновникам и духовенству император Николай II, услышав об истории протоиерея Александра Устьинского.
По поручению митрополита хлопотами по смягчению наказания для протоиерея Александра Устьинского занимался викарий митрополита — участник Петербургских религиозно-философских собраний и будущий вождь одной из обновленческих групп (1922) епископ Антонин (Грановский). Д. С. Мережковский (по отзыву Розанова, «любивший» Александра Устьинского25) также побывал с хлопотами о нем у «ректора» СПбДА, где провалился в подвал в одном из коридоров26 и сильно повредил ногу.
Митрополит Антоний списался с духовным начальником протоиерея Александра Устьинского по Новгороду — архиепископом Новгородским Гурием, прося его милостиво отнестись к опальному священнослужителю. Когда протоиерей Александр Устьинский явился к архиепископу Гурию узнать о решении его участи, «оказалось, что дело кончилось благополучно»27. В. В. Розанову 14 июня 1903 г. протоиерей написал: «[Архиепископ] только сказал, чтобы я пока погодил что-либо писать, чтобы замолкло волнение умов. Конечно, своею без-наказанностию я всецело обязан Вам и вашей партии. Если бы я не примыкал к вашей кампаньи28 и если бы вы там решительно и настойчиво не вступились за меня, то, наверное, со мной не много бы поцеремонились, и мне не избежать бы чувствительных карательных воздействий»29. В 1903 г. протоиерей Александр Устьинский был направлен на двухмесячное покаяние в Хутынский монастырь.
Благополучный исход и хлопоты о нем укрепили протоиерея Александра Устьинского в мнении о правильности выбранного им пути проповеди религиозного реформаторства. После этого он продолжил публиковаться вплоть до 1919 г.
В сущности, оба корреспондента, отстаивая тему «спасение в браке», ломились в открытую дверь: православие не считает жизнь в семье (христианской семье!) греховной. Однако стремление смотреть на эту тему по-своему, вне контекста церковного Предания, в дальнейшем привело корреспондентов к сакра-
лизации пола. Аргументация (подбор ссылок на Священное Писание) и хороший литературный стиль протоиерея Александра Устьинского внешне (когда он не проговаривался о Ницше, полигамии или «святой» плоти), должны были убедительно действовать на читателей и слушателей (письма Устьинского читались Розановым и у Мережковских, и на розановских «воскресеньях»30), и, если учесть, что любая идея, прежде чем «неожиданно» возникнуть у людей одного круга, пробивает себе путь в их частных, а затем и публичных беседах и окружении (например, участники Петербургских религиозно-философских собраний иереи И. Филевский в 1906 г., а П. Раевский в 1907 г.31 очень интересовались идеями А. Устьинского; И. Филевский просил через В. Розанова присылать ему в Харьков новые статьи протоиерея32), можно предположить значительное влияние рассуждений наших корреспондентов на принятие в последующем «обновленческим расколом» практики повторных браков духовенства и женатого епископата33. Приводимый ниже эпистолярный документ официального характера (объяснение протоиерея Александра Устьинского для Духовной консистории) хорошо демонстрирует, что корреспонденты — внешне — в своих намерениях старались не переходить границы34, подробное же знакомство с перепиской открывает детали, связывающие мышление авторов с доктриной НРС35, предлагавшей новые «догматы».
Ниже публикуются документы из фонда В. В. Розанова в РГАЛИ (419) и НИОР РГБ (249), иллюстрирующие «историю духовного суда» над протоиереем
А. П. Устьинским в 1903 г. Это объяснительная записка протоиерея А. П. Устьинского в Духовную консисторию архиепископу Гурию (Охотину), письма самого священнослужителя и сообщения ему В. В. Розанова о том, как решалось его «дело» в Санкт-Петербурге. Публикацию предваряет записка С. А. Цветкова36 об этих событиях, приложенная им к письмам В. В. Розанова при сдаче корреспонденции в 1936 г. в ИМЛИ (РГАЛИ).
Письма публикуются по современным правилам публикации исторических документов.
Вступительная статья, публикация и примечания И. В. Воронцовой
Из пояснительной записки, приложенной к переписке В. В. Розанова и протоиерея Александра Устьинского хранителем писем С. А. Цветковым при сдаче документов в РГАЛИ
Не ранее 1930 г.
<...> Вся история, о которой идет речь в письмах В. В. Розанова после вмешательства Николая II разгорелась еще больше и должна была кончиться очень печально для А. П. Устьинского. Митрополиту Антонию удалось, затянув дело, когда шум стал глохнуть, ее смягчить и назначение духовного суда над Устьинским ограничилось ссылкой его и заточением его в Хутынский монастырь для покаяния на 2 месяца, после чего он опять начал служить. Духовный суд между прочим счел переписку Устьинского с Розановым не подобающею его сану и
потребовал ее прекратить, что Устьинский не исполнил. Суд запретил ему печатать свои статьи, что он также не исполнил. <...>
С. Цветков
РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 315. Л. 1б. Подлинник.
Письма протоиерея А. П. Устьинского В. В. Розанову
№ 1
29 марта 1903 г.
Дорогой Василий Васильевич!
И второе письмо Ваше я получил. Вы уж очень беспокоитесь из-за меня. Но дальше, по-моему, беспокоиться уже нечего, ибо Вы своим фельетоном совершенно оправдали меня, и я почти уже вошел в свою нормальную колею. Много и глубоко Вас благодарю. Важно и то, что Вы привели в своей статье мнение иеромонаха Михаила37. Раз такое мнение было напечатано в ученой статье, в духовном журнале, мы с своим взглядом обеспечены и гарантированы. Я свое очень небольшое объяснение послал Преосвященному Гурию 28-го марта. Он меня торопил, а мне после 28 марта уж совсем некогда было бы писать, и потому я в буквальном смысле подал ему лишь кое-что. Он сказал, что если он не удовольствуется поданным, то предложит мне или добавить, или исправить. Но Ваш фельетон послужил для него прекрасным восполнением моей скудости и наглядным доказательством, что не все же так странно толкуют мои мысли, как Меньшиков. «Новое время» он получает и Ваши статьи читает. Он более тревожился относительно мысли об оправдании язычников и о Духе Святом. А у Вас как раз эти пункты прекрасно разобраны. Я пришлю Вам копию с своего объяснения. Не подивитесь, что оно ничтожно. Я располагал лишь несколькими часами времени, в течение которых мне нужно было хоть и краткое, но целостное дать объяснение.
Гурий у нас человек очень добрый, хотя и со старыми взглядами. Писать ли Вам к нему? Право, уж не знаю, что и сказать. Делайте, как Вам вздумается.
Но о моем настроении успокойтесь. После Вашего фельетона, повторю, я совершенно спокоен. «Господь мне помощник, и не убоюся, что сотворит мне человек» (Пс. 117, 6). А что в газетах будут промывать бока, так ведь без этого уже не обойтись. Вон в новой газете «Заря» от 27 марта о. Аквилонов как меня отделал. Если не читали, прочитайте. Но такими речами не стоит возмущаться. Для меня гораздо удивительнее, что в религиозно-философском собрании так глубоко сочувственно отнеслись ко мне. Значит, не все ругают. Этого и довольно.
Целую Вас крепко-крепко, благодарю.
Ваш прот[оиерей] А. (Подпись)
НИОР РГБ. Ф. 249. М. 4209. Ед. хр. 6. Л. 11—12 об. Подлинник, рукопись.
№ 2
18 апреля 1903 г.
Дорогой мой!
Уповаю я, что туча грозовая благополучно пронесется мимо «Нового пути», иначе пришлось бы признать, что в литературе у нас царство кабанов (...* Меньшиков, Грингмут), а в администрации царство башибузуков. Но хочется верить, что мы еще не дожили до таких печальных времен. По минуткам просматриваю Вашу новую книгу «Семейный вопрос». Какое чудное предисловие! Как хороши выдержки из «Графомана»! Вот где истинно религиозное отношение к семье. Вот
<ч ** /~'\ ^ / \ ***
...> Статья «об от(...)нных детях» должна послужить превосходным и несокрушимым базисом для дальнейших рассуждений о триедином христианстве.
Прекрасно Вы, как и ранее в «Религии и культуре», стр. 165, упоминаете о необходимости брачной молитвы, подобно молитвы Товии и Сарры (т. 2, стр. 144, прим.). Таким образом, если я сатана, то должен быть сатана и Товия...
Нашего архиепископа Гурия вызывают на летнюю сессию для присутствия в Синоде. Сегодня он отправляется в Петербург. Четыре раза я предстоял пред ним, и он мне делал внушения и назидания, словно четырнадцатилетнему мальчишке. Так, что даже уж надоело и наскучило. Глупое в самом деле положение. Сознаешь в душе, что ты далеко его перерос развитием религиозного сознания, а между тем знаешь, что это твой начальник, в руках которого твое священство. Скажет: запрещаю служение, и разговору конец. Впрочем, ничего угрожающего он ни разу не высказал, а относился ко мне в общем сочувственно. Да подкрепит Вас Святая Троица в трудах ваших.
Беззаветно преданный Вам, прот[оиерей] А. Устьинский НИОР РГБ. Ф. 249. М. 4209. Ед. хр. 6. Л. 19—20 об. Подлинник. Рукопись.
Объяснительная записка протоирея А. П. Устьинского по поводу его публикаций в прессе, поданная архиепископу Гурию (Охотину)
Б. д.
Все мои письма, напечатанные В. В. Розановым, ничуть не предназначались для печати. Эти письма были самыми обыкновенными, заурядными письмами, какие кто-либо пишет своему знакомому, приятелю или другу. И потому совершенно естественно я нимало не стеснялся и не сдерживался в них в своих выра-
* Неразборчиво.
** Автор опускает те рассуждения протоиерея А. Устьинского, которые уже были представлены в его более ранних письмах (см.: Воронцова И. В. Разработка тезисов «неохристианской» доктрины в переписке В. В. Розанова и протоиерея А. П. Устьинского (1898-1901 гг.) // Вестник ПСТГУ: II (История. История Русской Православной Церкви). 2010. Вып. 2 (35). С. 7-21).
*** Неразборчиво.
жениях. Таким образом в них вошло немало выражений неосторожных и фраз недостаточно точных и ясных. И только уже по прошествии немалого времени от их написания у В. В. Розанова явилось желание их напечатать, на что я изъявил согласие.
Главная, основная мысль, какую проводил я во всех своих письмах к Розанову, — это устроение христианской семьи на Евангельских началах с единственною и непременною целию спасения души, подобно тому, как исключительная цель монашеского подвига поставляется именно в спасении души. Но тут неотразимо является вопрос: что такое мы, женатые христиане, в Церкви Христовой? Кому мы специальною стороною своей семейной жизни служим — Богу ли, во имя Которого крестились, или сатане, от которого при крещении отрекались? Для нас, женатых христиан, вопрос этот не праздный, а имеющий подавляющее и решающее значение. Между тем он нигде не только не решен, но и не поставлен. Следовательно, остается место, простор, право для всякого христианина приобретать по данному вопросу такое или иное частное мнение. А что этот вопрос действительно остается открытым, это видно уже из того, что такие глубокие знатоки христианства, как Вл. Соловьев и Н. Н. Неплюев, высказывают по нему два совершенно противоположные взгляда. Я, помня Сказавшего: «рас-титеся и множитеся и наполните землю» (Быт. 1, 28) и «воистину благословляя благословлю тя и умножая умножу семя твое» (Быт. 22, 17) и, получив от Церкви благословение на семейную жизнь в таинстве брака, позволяю себе веровать, что специальною стороною своей семейной жизни я служу Богу. А вот г. Меньшиков своим фельетоном для меня уже в третий раз доказывает свое убеждение, что он специальною стороною своей семейной жизни служит сатане. Кто из нас прав, кто виноват, судите.
Я считал бы излишним и унизительным для себя останавливаться подробно на разборе всех частных выводов, сделанных г. Меньшиковым из моих мыслей. Что г. Меньшиков из моих фраз, вырванных им из строя мысли и поставленных отдельно, понаделал выводов, насколько чудовищных, настолько же и карикатурных, вина в этом должна лежать на нем, а никак не на мне, и чудовищность этих выводов достаточно объясняется тем, что задетый и уязвленный всероссийский писатель со всем усердием постарался излить желчь свою на каком-то неизвестном попишке, который дерзнул затронуть его. Без всякого сомнения сам г. Меньшиков не верит в правоту своих выводов, и ему хотелось только поиграть словами и пощеголять своею диалектикой. Никакой набожный и честный христианин тех выводов, какие сделал из моих мыслей г. Меньшиков, не сделает.
Если верить г. Меньшикову, мы находимся накануне какого-то религиозного переворота. Ничуть не бывало. Дело только в том, что г. Меньшиков мое слово «поворот» заменил словом «переворот». О каком же религиозном повороте я говорю. Да о том, который у всех на глазах. В большинстве русского народа крепко держится убеждение, что для спасения необходимо идти в монастырь. Благодаря этому, оставшиеся в мире чувствуют себя словно гарантированными от обязанности жить строго по-христиански. Но в последнее время многие просвещенные писатели приглашают русское общество обратить серьезнее внимание на христианизацию семьи. Они настаивают, что не только «можно» в семье
спастись, но «непременно должно» христианину и в семье спасаться, целию и семейной жизни ставить не что-либо другое. А именно спасение, подобно тому, как спасение ставится целию жизни в монастыре. Для всякого непредубежденного ясно, как Божий день, что этим ни монашество нимало не отрицается и не требуется для этого никакого переворота, а требуется только, чтобы миряне жили не спустя рукава, а по-божьи. С точки зрения этой именно мысли встречаются у меня или пренебрежительные, или укорные выражения относительно Византии, которая действительно о христианизации семьи мало заботилась и не оставила нам в наследство ни единого «руководства ко спасению в семейной жизни», а между тем постоянно напоминала об отречении от мира.
Г. Меньшиков не нашел в первом послании св. апостола Петра указания на проповедь Христа Спасителя во аде, а мою цитату намеренно или ненамеренно выбросил. Между тем в указанном мною месте (1 Петр 3. 19. 20) ясно говорится, что Христос проповедовал во аде даже таким отъявленным грешникам, каковыми были современники Ноя, истребленные потопом. А церковный взгляд на дело Христа Спасителя во аде, между прочим, высказан в величании на неделю Фомину, которое поется во всех церквах Российской империи: «Величаем Тя, Живодавче Христе, нас ради во Ад сшедшего и с Собою вся воскресившаго».
Г. Меньшиков видит какой-то антагонизм между Вторым и Третьим Лицами Пресвятой Троицы. Между тем я мыслю полную солидарность между Ними. Я высказал, что тяжкие грешники, вроде Ницше, поступают в царство, или под покровительство Духа Святаго. Это не значит, что Царство Духа Святаго есть царство отъявленных грешников, а значит, что Дух Святый есть как бы последняя и крайняя инстанция любви Отчей к роду человеческому, нечто такое, слабое отражение чего мы видим в законе о городах-убежищах у древнего Израиля, в которых находили себе неприкосновенный приют и сохраняли себе жизнь грешники, обреченные законом на неминуемую смерть. Солидарность между Сыном Божиим и Духом Святым ясно обнаруживается и (из. — И. В.) того, что Сын Божий благоволительно принимает ходатайство Духа Святаго, основывающееся, очевидно, на крестных заслугах того же Сына Божия. Ибо если бы Сын Божий ходатайства от Духа Святаго не принимал, то его бы (ходатайства) и не существовало, между тем, по слову ап. Павла, «Дух ходатайствут о нас воздыханиями неизреченными» (Рим 8. 26). Не следует из моих слов и того, будто это ходатайство действительно безусловно для всех грешников, ибо я ничуть не сказал, что оно действенно и для некающихся грешников. Хотя, с другой стороны, не следует упускать из внимания и того, что Промысел Божий по отношению к некоторым грешникам употребляет особые меры воздействия, что видно из примера Коринфского кровосмесника, которого ап. Павел повелел предати сатане во измождение плоти. Для чего? Да дух спасется в пришествие Господа нашего Иисуса Христа. Но вот мы знаем, что и Ницше в последние годы своей жизни был предан тяжкой душевной болезни во измождение плоти. Для чего?!
Понятие Триединого Бога совершено естественно приводит к понятию Триединого христианства, и потому истина и святыня православия нимало не страдает от того, если сыны православия, по крайней мере некоторые, будут
питать в себе горячее желание объединения христианского мира в духе братской любви38.
А откуда это взял г. Меньшиков, что вне супружеского сожительства я не вижу ничего хорошего на свете? Или он, неведомо и незримо для меня, совершил путешествие в мою душу, подобно тому, как совершил путешествие в общину Н. Н. Неплюева?
Мысль о желательности и целесообразности развода и провожу потому, что слишком много насмотрелся и наслышался самых ужасающих картин принуди-
*
тельного совместного сожительства супругов.
Все ли мои мысли о супружеских отношениях, над которыми так ехидно хихикает г. Меньшиков, достаточно объясняются из моей общей мысли, высказанной в начале сего объяснения. Жалко только, что г. Меньшиков мое выражение, что специальные супружеские отношения следует совершать «в свете лица Божия», подменил своим, приписав его мне, будто бы отношения эти следует совершать «открыто, при дневном свете».
Само собой понятно, что, высказываясь за необходимость христианизации семьи, я тем самым нимало не касаюсь института монашества, которое получило в истории блестящее развитие. Я высказываюсь только за желательность столь же блестящего, в христианском смысле, развития и христианской семьи.
Протоиерей Александр Устьинский
РГАЛИ. Ф. 2176. Петербургское религиозно-философское общество. Д. 5. Л. 1-4. Копия39. Машинопись.
Письма В. В. Розанова протоиерею А. П. Устьинскому
№ 1
Не позднее 1 апреля 1903 г."
Дорогой Ал[ександр] Петр[ович], 4-й час ночи и пишу Вам спешно: митрополит, оказывается, сам*** принял в Вас участие, и сказал Антонину, своему викарию (свободолюбивый и смелый монах)40: «Я не нахожу ничего неправильного в мыслях Устьинского. То, что он говорил, и все мы думаем. В нашем народе, его богобоязненных частях, принято всякую крошку хлеба принимать с благоговением, перекрестившись. И он ест хлеб, взяв в горсточку и боясь уронить на пол, что считает грехом. Св[ященник] Устьинский этот благочестивый взгляд распространяет и на половой акт, что без сомнения есть в хороших частях народа и что совершенно правильно. Напишите Преосвященному Гурию от себя с
* Опущены подробности описания семейного быта.
** Так как В. В. Розанов дат на своих письмах не ставил, протоиерей А. Устьинский надписывал на письме дату получения. Письма датируются по их получении протоиереем А. П. Устьинским.
*** Все подчеркивания в публикуемых документах принадлежат автору письма.
упоминанием и обо мне, что я также прошу его поберечь и не причинить какого-нибудь вреда Устьинскому».
Так вот как, мой дорогой: значит — слава Богу! Значит — не везде темно. А я до того люблю Ваш слог, что в февраль должно быть раза 4—5 перечитал Ваши письма, своего ничего не перечитав. И Мережковский ровно так же ценит Ваши письма, а место «о помиловании» находит (как и я) прямо удивительным и святым. Мы говорили с ним и о том, что само собою «между мудрыми» разумеется, что Вы вполне «сам» и на своих крыльях летите: хотя, может быть, подобно многим наши духовным, всю жизнь промолчали бы в грусти и недоумении, не возбудись в независимой светской печати параллельного течения.
Историю, оказывается, поднял «невежда в законе»41. К нему стали обращаться разные «госпожи и господа»: «Что это написал У—ский, вот Меньшиков приводит выдержки». Он прочел «и ужаснулся», купил «В мире неясного»42 (ведь он кроме канцелярского делопроизводства ни во что не вникал) и написал Гурию. Так мне передавал Антонин. О фельетоне Меньшикова митрополит сказал: «Это злая и хитрая статья». Значит, разумеют, что делом язычник. А если бы Вы, дорогой, знали его жестокость к женщинам43. Но об этом когда-нибудь устно. Мережковский так Вас любит, что сказал сегодня: «Да съездите, В. В., как-нибудь в Новгород, к отцу А—дру». В нем само лучшее — доброта и простота, до ребячества доходящая. И его обвинили в «сатанизме». Да, ...* наше время. Целую Вас, дорогой, крепко. Я пишу редко: если б Вы знали, как вечно устал. Вашей супруге, пожалуйста, поклонитесь. Я через Вас ее заочно, как лучшую сестру, люблю и почитаю. Господь с нею, Господь с Вами: всех Вас возьми Христос под крылья.
На 5-й неделе говел. И такое чудо: опасался: как долго и сложно говорить на исповеди о том, что иль в чем протестую против Церкви, время ли, досуг ли, место ли. И такое чудо: 1-й раз в жизни поп (простите) сказал строгую рацею (и умную и содержательную), что «не в форме исповедь, и не в том, что вот раз в год отговеть, а надо постоянно мысленно говеть и вечером грехи припомнить и о них помолиться»; а затем (ни одного греха не спросив) голову под епитрахиль — и простил. Крепко я у него поцеловал руку. — У нас есть — чудные священники; есть и безобразные: тут же у Скорбящей богатому откроют стекло — приложиться; а едва идет за богатым бедный, хлопнут крышкой по самому носу — и дадут прикладываться через стекло.
Ну, простите.
В. Р.
РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 315. Л. 198—200. Копия. Машинопись.
№ 2
Не позднее 3 апреля 1903 г. Дорогой Александр Петрович! Вчера — во вторник — митрополит пригласил меня к себе, и я был у него с Антонином. Начал я с благодарения за доброе
* Пропуск у Розанова.
отношение к Вам: «Да, да это Вы его подвели, В[асилий] В[асильевич] — он-то тут причем же, писал частные письма, в которых мало ли что можно написать. К Саблеру забегали барыни с восклицаниями, удивлениями, недоумениями (верно — сварливые старухи, брошенные мужьями). Он смутился и прочел еще книгу — и более смутился. Но точка зрения на брак, совершенно им непривычная, совершенно привычная нам. Я сам семейным человеком был; потерял жену — бывало, сижу около 2-х колыбелек, няньчу. Почему же опочивальню с женой, где проходят самые близкие минуты жизни, где зарождаются дети, и действительно не считать алтарем? Конечно, в простонародье есть темные люди, которые на время совокупления с женой задергивают занавесочкой образа — но это темнота и их мнение, а не взгляд Церкви. Всегда спальня бывает уставлена образами. От[ец] Устьинский (он улыбнулся) только напрасно сравнил это с Евхаристией (тут, очевидно, до него дошла перевранная молва из статьи Рцы44: «Бессмертные вопросы», где он говорит, что брак не свят, как не святы кишки около Евхаристии), и далее Устьинский увлекся, говоря, что надо половое общение совершать открыто (я объяснил, что никакого у Вас такого желания нет, а что Вы сказали: «Это также безгрешно, как и все, открыто совершаемое», что «греха таить здесь нечего, ибо греха нет», но затем входит момент, общий всей природе, относить в тайну, в застенчивость, в скрытость все интимное и особенно дорогое)*. Он моментально усвоил эту мысль, и подтвердил множеством примеров. «Пусть, пока улягутся страсти, от[ец] Устьинский побережется писать; напишите ему и успокойте, что ничего не будет; я хотел попросить преосв[ященного] Антонина ему написать, но думаю, что это излишне: Гурий вызывается в Синод и приедет сюда после Пасхи сам, так что все устно и скажем ему».
Расположение к Вам — полное; насмешка над Саблером и Победоносцевым, не понимающим дело и мешающимся в церковное о браке учение, — полная же. Митрополит по поводу мнений бл[аженного] Иеронима спрашивал Антонина: «Какое есть в самом деле основание не допускать 4-го брака?» Положение бракоразводного процесса их обоих возмущает. Московский ...** (Владимир)45 отколол на днях штуку: (в поступившем к нему прошении. — И. В.) просит жена развода, ибо муж, моряк, заразился сам и ее заразил... Антоний говорит: какой же это брак, конечно, расторгнуть. Но (митрополит Владимир. — И. В.) ...*** возразил (и какая жестокость, и какая сонливость, просто — лентяй!): «Теперь-то ей (жене) и предстоит показать, что она христианка, а не язычница. Муж болен, страдает: жена должна сострадать ему и ходить за ним». Так ведь предоставь это ей, ее решению, и тогда это будет свято. А когда она не хочет, то, «ухаживая по предложению Синода», она будет со скрежетом зубовным ухаживать: а где же при всем том определение брака как вещи чистой? Вот Вы с такими слухами и рассуждайте. Другое дело мне передал Антонин: муж, повенчавшись с двоюродной сестрой, имеет кучу детей и, через 15 лет соскучившись — подает сам жалобу на незаконность своего брака и просит расторгнуть. Антонин (которому поручены бракоразводные дела его епархии) раздражился: «Я бы его, подлеца, приго-
* Замечание В. Розанова, в кавычках им переданы слова митрополита Антония.
** Некорректное высказывание.
*** Некорректное высказывание.
ворил все жизнь удвоенно платить несчастной женщине и ее детям: а он, наглец, захотел свободы». Докладываю митрополиту, он говорит: «Вы составьте бумагу о расторжении брака, этого мы не исполнить не можем, по форме и закону, но мы ее не выдадим, а она всю жизнь пролежит под сукном».
Противоречие закона правде сердечной в браке — постоянно, сказал Антонин. Они, несчастные46, сами себя спутали законом и традицией, в которые не верят, а сообразоваться с ним вынуждены.
Ну, простите, устал.
Получил Ваше разъяснение: все прекрасно, да и в сущности мы совершенно правы, и вопрос заключается именно только в осторожности выражений, а не в тезисах. Мы вполне имеем права ожидать новых направлений в Церкви, в церковной жизни, тут нет ни ереси, ни заблуждения.
Д. С. Мережковский 3-го дня пошел в Лавру (удивительно он любит Вас) просить Антонина и Сергея (ректор Академии)47 касательно Вас и провалился в люк у ректора: подвал, закрытый стеклом, а он ступил на стекло и упал с 3-саженной высоты, весь, бедный, расшибся и изрезался стеклами, отвезли в карете домой. И его «сатаной» называет Меньшиков. Да это — дитя доброты. И такой добродушный: «главное — лечу, и не понимаю, что со мной делается. Сознания не терял ни на секунду, в этом-то и был ужас». — Если вздумаете мне писать — напишите лучше ему (Литейный просп[ект], д. 24). Он тоже удивляется Вашим словам о состоянии искупленности: «Это так ново и истинно и никогда не было сказано. А секрет — что мы все переходим к раскрытию, к чувству Великого Очарования (Апокалипсис), и в нас рождается новое сердце». «Ей, гряди, Господи!»
Ваш любящ[ий] В. Розанов РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 315. Л. 201—204. Подлинник. Рукопись.
№ 3
Не позднее 4 апреля 1903 г.
Дорогой и милый Алекс[андр] Петрович!
Стряслась беда. Вчера приезжает жена в редакцию ко мне и говорит, что был у нее Антонин и сказал, что в Москве кто-то (потом узнал — Вел[икий] кн[язь] Сергей Александрович, а ему, верно, послал свой «Дневник» князь Мещерский) дал государю прочесть фельетон Меньшикова. Государь, понятно, теперь в особенном настроении, которым и постарались воспользоваться злые люди. Помните, и митрополит Московский, едва ли не соперник Антония, сказал ему при встрече, что «наши дни суть дни лукавые и что находятся люди, которые стараются потрясти алтари в надежде, что этим потрясутся и престолы» («потрясуч-ка» эта взята, кажется, у Шатобриана). В общем, тут сумятица мысли и полный хаос мнений людей без всякой веры, «политиков сегодняшнего дня», обращающих веру в орудие чуть ли не карьерных своих замыслов. Тут еще невинный младенец Иоанн Кронштадский «каркнул» как ворона на березе с кусом сыра:
«новые пути — сатанинские»48, или, читай: «кто не во след мне — во след сатане идет». Все так сложилось. А Государь говеет. И вот на его серьезное, благочестивое, задумчивое настроение пала злостная целая картина Меньшикова, которую он прочел как правду. Кому же и знать литераторов, как не такому завзятому литератору; и разве он осудит без причины своих. Нужно Вам сказать, прочитав «Дневник» Мещерского, с жестокими о Вас словами, я был так подавлен, раздавлен, что написал ему умоляющее (буквально) письмо, дав характеристику Вас как священника тихого, скромного, застенчивого, аскетического (это я стороною о Вас слышал), и умолял поправить ошибку, в которую он, очевидно, впал, поверив гнусному фельетону Меньшикова. Но эти люди беспощадны. Да и беспощадное наше время. Поистине, «Бог умер — а грех воскрес». Бог с ними. Государь раздражился и дал в Петербург приказание «наказать этого священника и расправиться (так сказал Антонин) с этим журналом». Таким образом, против доброго о Вас мнения всех пастырей, восстала сила, перед которою пастыри трепещут. И все теперь сводится к «страху иудейскому».
Хорошо, если бы Гурий, вернув Вам первое объяснение, дал написать второе, ибо все дело сводится к форме, а не к духу, который высшие лица знают, но надо, чтобы они в самой форме объяснения имели опору защитить Вас: «пусть о. Устьинский вовсе не упоминает о фельетоне Меньшикова, не опровергает его, не спорит с ним, как бы почти его не знает, и пусть в чем если запрашивающая бумага (или устный запрос) его (т. е. Вас) винит, то пусть он смиренно раскаивается и просит снисхождения»49. Может быть, Вам следует сказать, что с Вами еще в бытность в Старой Руссе вступил в переписку литератор Розанов, у которого Вы находили симпатичную черту — стремление в особенности приложить христианский идеал к семейной жизни. Но затем, скажите, Розанов стал поднимать новые вопросы и обращался в письмах ко мне за их одобрением или сочувствием, и я по новизне вопросов и отсутствию их трактования в свято-отеческой литературе, не умел в них настоящим образом опознаться, разобраться, установить свою твердую точку зрения; а как он (Розанов) настоятельно требовал ответа, то я по мягкости характера делал вид согласия с ним. Затем он опубликовал мои письма, не спросясь меня, и, может быть, даже изменил их местами, или убавив нечто, или прибавив; я мог бы отвечать за свои печатные произведения, а за издания Розанова отвечать не могу, ибо моей подписи и санкции в них нет. Розанов имеет привычку даже частные разговоры предавать печати, и это не подлежит ни контролю, ни ответственности разговаривавших с ним. Во всяком случае, что бы мне не пришлось высказать в этих частных письмах, чего не надлежало говорить как священнику, я смиренно в этом раскаиваюсь и обещаюсь впредь быть бережливее и обдумчивее даже и в частных сношениях. И прошу все это покрыть Вашим святительским милосердием». Жена спросила Антонина: «Что же может воспоследовать священнику Устьинскому», и он сказал: «Месяца на два могут в монастырь отправить или перевести в село». Тут должно, я думаю, иметь большое значение аттестация Вас Гурием, или даже духовными лицами, как служилого священника. Ведь это для них главное, а не Ваша философия; ибо разные священники мало ли имеют какую философию. Но затем, передайте и народное воззрение на вкушение хлеба, как я Вам писал из речи митр[ополита] Антония
со мною, и скажите, что, зная это воззрение, Вы подчинились ему, как благостному. И что вообще серьезное отношение человека к своему полу сделало бы невозможным легкие романы, «падения» особенно юношей до брака, обращение к проституции, на что, де, на все и Розанов указывал в письмах ко мне, и я, де, невольно входил и в эти его мысли. Сошлитесь на желание Порфирия Успенского (путешественника) пролить церковную живопись на семью и быт гражданский, чему Вы также последовали в своих мнениях. И вообще, де, в православных своих мыслях Вы нимало не колебались, но, может быть, на новые вопросы Розанова отвечали иногда недостаточно взвесивши свои слова, по причине болезненности своей и занятости делом, а вместе и неотступных просьб Розанова ответить.
Все это страшно.
Должно быть, я напишу Вашему Гурию.
Это письмо на всякий случай бросьте в печку.
Ваш любящий В. Розанов. — Знаю, знаю сам, как виноват перед Вами. И Ваш упрек, дорогой мой, к горечи моей мало прибавит. Вчера пришел из редакции и лег в постель и до 11 час[ов] ночи не встал: так бы, казалось, и пролежал до смерти в темном углу — выйти не хочется. — Ну, простите меня и с матушкой своей и с детьми.
РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 315. Л. 205—208. Подлинник. Рукопись.
№ 4
Не позднее 8 апреля 1903 г.
Четверг.
Дорогой мой! Был сегодня у Антонина — и несколько утешился. Он спокоен и говорит, что и митрополит спокоен. Нужно заметить, что все они по религ[иозно-]фил[ософским] собраниям и «Нов[ому] пути» (который, в отчетах о собраниях, цензуровал сам митрополит и, как видите, цензуровал очень свободно) очень вошли в наши интересы и, в частности, судьба Ваша для них есть главная тема обдумыванья и заботы. Митрополит раза по два в день зовет Антонина и, сообщая ему мельчайшее новое известие, — советуется с ним. Дело в том, что фельетон Меньшикова послужил возбудителем; митрополита очень расстроила сегодняшняя статья в «Заре» Лухмановой, и он прислал ее Антонину; Антонин ответил в записке (мне показал): «Истерика бабья — и больше ничего». Антонин мне сообщил, что в вечер того дня, когда я утром был у него, он сам написал преосвященному Гурию, где высказался о Вас с самой серьезной и хорошей стороны; со своей стороны и Гурий о Вас дал митрополиту хороший отзыв. По словам Антонина, Государь, прочитав, сказал два слова: «Возмутительно, возмутительно. Как же поступит с этим священником его начальство? И что такое это за новый журнал50, кто его выпускает». Фельетон Меньшикова, конечно, и не мог произвести меньшего впечатления на всякое чистое и доброе сердце, каково государево. Ведь Государь же не знает, что тут в каждой строч-
ке клевета, злоумышление погубить. Антонин мне говорил, что когда по поводу этих слов Государя зашла речь здесь в каком-то важном собрании (не в Синоде, но, очевидно, среди важных духовных лиц, а может быть, духовных и светских), то вслед за вопросом о Вас поставили вопрос о «Новом Пути», а затем и о религиозно-философских собраниях, которые суть настоящий очаг всего этого «возбуждения, сумбура и церковной критики»*. Мы только и желаем, чтобы гроза, раз уже она есть, перевалилась на наши плечи, и мне, по крайней мере, и «Н[овый] П[уть]» и «рел[игиозно-] фил[ософские] собр[ания]» не так интересны, как, что с Вами будет. Мы попали и на шкуре испытываем, что значит «религиозное гонение», о коем раньше читали только в истории. Возбудились чувства, страсти, аргументов не слушают; те, кто нас ясно видит, лицом к лицу, ясно видит, что это, говоря языком Гоголя, «пошла писать губерния», что это «История о капитане Копейкине», столь же чудовищная, нелепая и идиотская. Что в основе дела лежит глухой слух («о сатанизме»), пущенный Меньшиковым и подхваченный Мещерским: кто видит наше лицо, видит смехотворность обвинения. Но кто, но многие ли это лицо видят? Остальные подчиняются слухам. Антонин сказал: «Не думаю, чтобы дело об Устьинском стало обсуждаться в Синоде, Государь сказал о начальстве, как оно поступит с этим священником, а начальство его — Гурий; след[овательно], дело может ограничиться запросом от Вас объяснения, выговором Вам, ну — «строжайшим замечанием, взятием слова не писать и проч.». Если же и в Синоде об этом заговорят — Антоний будет Вашим защитником, но тут выступает множественность голосов решающих. Во всяком случае, есть та надежда, что при безусловной к Вам расположенности и прямо уважения к Вам митрополита, местного преосвященного — не будет остроты гонения и мстительности к Вам; тут дело в том, насколько будут запуганы сам митрополит и Гурий, но все говорит, что они люди очень честные и чистые и просто не намерены пугаться, а намерены смотреть честным взглядом на честное дело. Это и есть все, что нужно. Бесчестная точка зрения нас может погубить, а честная точка зрения нас совершенно оправдывает. Антонин сказал мне, что митрополит вчера (в среду) написал и Константину] Петровичу51 в том смысле, что «Вы разве что погрешили излишеством идеального взгляда на вещь (брак), проистекающим из того, что священники вообще на все, ими благословляемое, смотрят важно, как на важное дело, и что поэтому к вопросу о Вас нужно отнестись спокойнее». Вот все, что я узнал от него.
Мережковский мне говорит: «Вы слишком, В. В., смотрите на это все, как на случай; это — фатально; раньше или позже это обвинение против нас52, тревога Церкви — должна была случиться; поставлен вопрос о взгляде Церкви на брак, на пол так, что от него невозможно отвертеться, и Церковь должна была высказаться; вот теперь все это вдруг пошло почти на официальную почву, но мы имеем утешение видеть изумительную, в сущности неожиданную для нас, светских людей, вещь: в то время как печать, власти, общество плюются, ругаются, обливают нас помоями, Церковь, которая свята, от Бога, имеет отцами своими великих пустынножителей, при вопросе остается совершенно спокойной и ни малейшего гнушения полом и браком не выказывает. Таким образом, мы оши-
* Очевидно, слова, произнесенные в «важном собрании».
бались, сосредотачивая свою критику на аскетах, главах Церкви: наш коренной враг — презренное, атеистическое общество, общество загородных садов, кокоток и кафе-шантанов. Это должно нас научить и дать величайший мир сердца в том, что не может быть сомнения об отношении Христа к полу, к браку, к детям, к любви: ближе к нему стоящая, нежели светское общество, Церковь ничего этого не осуждает. А взрыв негодования идет от людей светских*.
Так что сегодня утром Вам написанное мною в том смысле, что Вы должны писать Владыке объяснение «в покаянном тоне», нужно взять назад (это с перепуга мне жена сказала, как впечатление от речи Антонина: а сам Антонин сказал мне, что «пусть Устьинский, если придется еще писать объяснение, пишет только спокойнее и обращает внимание на богословские вопросы Владыки, а не на фельетон Меньшикова, оставляя последний как бы в стороне и не унижаясь до раздражения им и полемики с ним».
Получил Вашу статью о «Нов[ом] Пути»: но дорогой, теперь не время печататься. Ваш любящий В. Розанов.
Перечел сейчас Ваше объяснение Гурию: удивительно по сжатости, достоинству и убежденности. Так и пишите. Я с болью в сердце написал Вам, что надо «в покаянном тоне» (я понял — как лозунг, через жену от Антонина идущий); думаю, «кому я пишу, такому правдолюбцу». Но написал, ибо горе меня раздавило. Завтра я повезу Антонину Ваше объяснение. Я ему сказал, что Ваша жена переписала и Вы прислали, а он сказал: «Привезите».
Прилагаю Вам письмо Беха, моего друга, честного и скромного чиновника, по прочтении фельетона Меньшикова. Его верните.
РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 315. Л. 209—213. Подлинник. Рукопись.
Примечания
1 См.: Воронцова И. В. Разработка тезисов «неохристианской» доктрины в переписке
В. В. Розанова и протоиерея А. П. Устьинского (1898—1901 гг.) // Вестник ПСТГУ: II (История. История Русской Православной Церкви. 2010. Вып. 2 (35). С. 7—21.
2 Изредка встречается написание «Устинский».
3 См.: Воронцова И. В. Русская религиозно-философская мысль в начале ХХ века. М.: ПСТГУ, 2008.
4 НИОР РГБ. Ф. 249. М. 4209. Ед. хр. 2. Л. 1-2, 9-10.
5 Заметки о важнейших течениях русской мысли // Вопросы философии и психологии. 1890. Кн. III; О борьбе с Западом, в связи с литературою деятельностью одного из славянофилов» // Там же. 1890. Кн. IV; Цель человеческой жизни // Там же. 1892. Кн. ХГУ и ХУ.
6 «Я уже давно принадлежу к числу Ваших молчаливых поклонников.» (см.: Сущность брака / Сост. С. Шарапов. СПб., 1901. С. 51).
7 НИОР РГБ. Ф. 249. М. 4209. Ед. хр. 1. Л. 1-2.
8 См. об этом: Воронцова И. В. Разработка тезисов «неохристианской» доктрины в переписке В. В. Розанова и протоиерея А. П. Устьинского (1898-1901 гг.) // Вестник ПСТГУ: II (История. История Русской Православной Церкви). 2010. Вып. 2 (35). С. 7-21.
9 НИОР РГБ. Ф. 249. М. 4209. Ед. хр. 1. Л. 1.
10 Иногда «соборный протоиерей Александр Ус-кий».
* Вторые кавычки отсутствуют. Очевидно, высказывание Мережковского оканчивается словами «гнушения полом и браком не выказывает».
11 «Перемените, В. В., тему, надоели Вы с браком» (Суворин); «...напишите Вы, друг мой дорогой, адресовав прямо А. С. Суворину, и подписав магистр Устьинский, письмецо, насчет развода, что Вам Господь положил на душу, и. наблюдения священника, упомяните и о незаконнорожденных детях и т. д. Вас Бог устроит, не буду посему, что и как писать. Ваше письмо побудит его дозволить на страницах его газеты не погашать вопроса» (Розанов) (РГАЛИ. Ф. 419. Ед. хр. 315. Оп. 1. Л. 37 об.—38).
12 НИОР РГБ. Ф. 249. М. 4209. Ед. хр. 4. Л. 43-43 об.
13 Розанов В. Из писем другов и недругов // Новый путь. 1903. № 2. С. 142-150. Устьинский писал об этом Розанову в 1902 г. (см.: НИОР РГБ. Ф. 249. М. 4209. Ед. хр. 5. Л. 53).
14 Меньшиков М. Из писем к ближним: Титан и пигмеи // Новое время. 1903. № 9716. 23 марта. С. 2-3; Серенький. Маленькие мысли / Колышко И. И. // Гражданин. № 21. С. 3-6; № 23. С. 4-7; № 25. С. 4-6, № 27. С. 5-27.
15 Меньшиков. М. Из писем к ближним: Титан и пигмеи // Новое время. 1903. № 9716. 23 марта. С. 2-3.
16 Там же.
17РГАЛИ. Ф. 2176. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 1-4.
18 Архиепископ Новгородский и Старорусский Гурий (Охотин).
19 «Телеграмма Гурию относительно меня была от Победоносцева» (НИОР РГБ. Ф. 249. М. 4209. Ед. хр. 6. Л. 13-13 об.).
20 Там же. Л. 7.
21 Там же. Л. 8.
22 Там же. Л. 19 об.
23 «Глубоко я благодарен Вам и редакции «Нового пути» за печатную защиту меня в апрельской книжке журнала. В трех статьях помянули меня добрым словом. А вы сверх того не преминули вспомнить меня и в майской книжке» (НИОР РГБ. Ф. 249. М. 4209. Ед. хр. 6. Л. 24).
24 «Получил от Вас сразу два письма — с отзывом митрополита Антония и о вашем посещении митрополита. Вы так много обо мне хлопочете» (НИОР РГБ. Ф. 249. М. 4209. Ед. хр. 6. Л. 15-16 об.).
25 РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 315. Л. 199.
26 НИОР РГБ. Ф. 249. М. 4209. Ед. хр. 6. Л. 15 об.—16.
27 Там же. Л. 24 об.
28 Так у автора.
29 НИОР РГБ. Ф. 249. М. 4209. Ед. хр. 6. Л. 24 об.
30 РГАЛИ. Ф. 419. Ед. хр. 315. Л. 81.
31 Участник церковно-реформаторского движения 1905-1907 гг., состоял в группе «32-х петербургских священников», «Союзе демократического духовенства и мирян», в 1922 г. — активный деятель «обновленческой» Церкви.
32 НИОР РГБ. Ф. 249. М. 4209. Ед. хр. 9. Л. 93. РГАЛИ. Ф. 419. Ед. хр. 315. Оп. 1. Л. 171, 176.
33 На данную тему Розанов писал в прессе в течение ряда лет.
34 НИОР РГБ. Ф. 249. М. 4209. Ед. хр. 1. Л. 11, 16.
35 «Соработником Вам в решении его пока является один только г. Мережковский, которому крепко и дружески жму руку (пожалуйста, передайте это ему). Для вас, различающих в учении Христа истины, специально соответствующие только идее Сына Божия, от истин, соответствующих идеям Бога Отца и Духа Святого; для Вас, для которого христианство не есть только один Новый Завет, а сумма Нового и Ветхого Заветов, — совершенно понятно это девятнадцативековое течение христианской мысли и жизни.» (НИОР РГБ. Ф. 249. М. 4209. Ед. хр. 5. Л. 4. Так же: Ед. хр. 3. Л. 3 об., 40 об.; Ед. хр. 4. Л. 22 об. и др.). Различие в «соответствиях» в метафизике НРС (по Устьинскому) заключалось в соотнесенности Ипостасей с полом и видами спасения («в браке», «в монашестве»).
36 Сергей Алексеевич Цветков (1888-1964), журналист, с 1910-х гг. друг В. Розанова.
37 Архимандрит Михаил (Семенов) — участник ПРФС от Церкви, впоследствии занялся обновлением христианства, организовал свою группу «Голгофское христианство», затем ушел в старообрядчество.
38 Имеется в виду объединение христианских конфессий, в которых протоирей А. Устьинский видел отражение Триединства в миру.
39 Копия, переписанная женой А. Устьинского, была послана В. Розанову, который передал ее членам Совета Общества для прочтения.
40 Епископ Антонин (Грановский).
41 Сложно сказать, о ком речь: о Саблере или Победоносцеве, но о протоиерее Устьинском писал преосвященному Гурию Победоносцев.
42 Розанов В. В. В мире неясного и нерешенного. СПб., 1901.
43 Имеется в виду М. О. Меньшиков.
44 «Рцы» — псевдоним друга В. Розанова писателя, публициста Ивана Федоровича Романова. Участвовал в журнале «Русский труд» в полемике по вопросам брака; статьи участников полемики (Рцы, Розанов, Устьинский, Новоселов) были изданы С. Шараповым в сборнике «Сущность брака». (СПб., 1901).
45 Митрополит Московский Владимир (Богоявленский), священномученик.
46 Духовенство.
47 Епископ Ямбургский Сергий (Страгородский), викарий Санкт-Петербургской епархии и ректор Петербургской духовной академии, впоследствии Патриарх Московский и всея Руси (1943).
48 Святой праведный Иоанн Кронштадтский (Сергиев) так отозвался в проповеди о направлении журнала «Новый путь».
49 Очевидно, слова митрополита Антония (Вадковского), пересказанные В. Розанову архимандритом Антонином (Грановским).
50 Журнал Мережковских «Новый путь», где печатались статьи В. Розанова, письма протоиерея А. Устьинского и в приложениях — стенограммы собраний Петербургского религиозно-философского общества.
51 К. П. Победоносцеву.
52 «Неохристиан».
Ключевые слова: митрополит Антоний (Вадковский), Духовная консистория, корреспонденция 1903, Цветков.
Archpriest Alexander Ustiinskiy and «Reformer» Basil Rozanov: the Story of the Ecclesiastical Trial upon Priest Alexandr Ustiinskiy According to Correspondence for 1903
In this article, based on the correspondence of1903 year, between writer V.V. Rozanov and Archpriest A. P. Ustinskiy on «new religious consciousness». Documents provides the information about the reaction of the Russian church hierarchy and authority on the appearance of a precedent correspondence with its religious modernize themes in the public press. Publication by I. V. Vorontsova.
Keywords: MetropolitanAnthony (Vadkovsky), Spiritual Consistory, correspondence 1903, Tsvetkov.
