CC BY
63
10. Внешний долг России [Электронный ресурс]. — Режим доступа : Шр5://га.'тЫреШа.огд/'ткл/%С2%ЕВ%Е5%Р8%ЕВ%Е 8%Е9_%Е4%ЕЕ%ЕБ%Е3_%Б0%ЕЕ%Е 1%Е 1%Е8%Е8 (дата обращения: 19.02.2015).
11. Внешний долг России сократился в 2014 г. на 17,7 % [Электронный ресурс]. — Режим доступа : vestifinance.ru/articles/52096 (дата обращения: 19.02.2015).
12. Кейнс, Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег / Дж. М. Кейнс. - М. : Гелиос АРВ, 1999. - 352 с.
ШПАЛТАКОВ Владимир Петрович, доктор экономических наук, профессор (Россия), заведующий кафедрой экономики.
Адрес для переписки: olga.karavaeva.42@mail.ru
Статья поступила в редакцию 11.02.2015 г. © В. П. Шпалтаков
№
УДК 330.163
Н. Е. АЛЕКСЕЕВ О. В. ДЕМИДЕНКО
Омская гуманитарная академия Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия,
г. Омск
ПРОТИВОРЕЧИЯ РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ ПОТРЕБНОСТЕЙ
В статье раскрывается диалектика противоречия теории потребностей, основанная на необходимости рассмотрения потребностей как методологической базы для формирования различных направлений экономической науки и как объекта управления этих направлений.
Ключевые слова: мировые тенденции, базовые категории, потребности.
Актуальность исследования развития теории потребностей обусловлена неоднозначной новой мировой тенденцией — глобализацией и всеобщностью экономических принципов. Анализ кардинальных изменений, происходящих в современной экономике, фундаментальных цивилизационных процессов, адаптированных к жизни принципиально новой парадигмой развития, требует глубокого научного исследования многомерной количественной и качественной трансформации потребностей на разных уровнях хозяйствования и жизнедеятельности.
Экономическая наука и экономическая политика заданы определенными системами базовых категорий, которые принимаются как само собой разумеющееся и не требующее никаких оснований. Подобное отношение экономической науки к базовым онтологиям ведет к определенным проблемам: эти базовые категории сами становятся препятствием к освоению новых знаний или же их интеграция в изменяющиеся экономические условия вызывает парадигмальный сдвиг в содержании привычных для экономиста понятий.
На рубеже 19-20 веков Т. Веблен предпринял безуспешную попытку расставить приоритеты экономических онтологий, их суть сводилась к пересмотру двух ключевых моментов, а именно - к пересмотру понятия экономического агента и набора его характеристик и пересмотру представлений о «силах» направляющих поведение агентов. Данная ситуация заставляет еще раз обратиться к анализу одной из базовых экономических категорий — потребностей, хотя будучи составной частью любого хозяйственного механизма они принимаются в научном сообществе как нечто само собой
разумеющееся и потому не требующее научного определения.
Выражаясь языком Й. Шумпетера, большинство экономистов трактуют потребности как «смесь восприятия и донаучного анализа», абсолютно не заботясь о природе их возникновения, факторах развития и трансформации, системах и механизмах удовлетворения и дисфункциях этих механизмов и систем [1, с. 253]. По большому счету в этом нет ничего предосудительного, ведь предмет их исследования начинается там, много позже этих базовых категорий, а эти категории для них есть не что иное, как материал для анализа.
Классикам политэкономии предметом исследования служил максимально возможный продукт (и абсолютно безразлично, для удовлетворения каких и чьих потребностей он произведен). Представители классической школы рассматривают следующие теоретические проблемы: определение причин богатства нации, экономического роста и распределения доходов между общественными классами. А. Смит, оперируя категориями «желания» и «интересы», считал, что каждый человек лучше других знает свои желания и интересы и вправе свободно им следовать. Представители классической школы выводили ценность из издержек производства, т. е. определяли ее со стороны предложения. Отсутствие же определения ценности со стороны спроса свидетельствует о том, что классики игнорировали непосредственное отношение субъекта к конкретному благу, то есть его потребность в этом благе. Отсутствие у классиков прямого интереса к категориям «потребность», «полезность», «благо», объясняется тем, что классическая школа не включала личное потребление в предмет политэкономии,
0 от
Е
Т
т. к. влияние привычек и традиции делает человеческое поведение непредсказуемым.
Внимание маржиналистов было приковано к процессам принятия решений по поводу еще не созданного продукта (и вновь следует обратить внимание на оставшиеся в стороне потребности). По мнению маржиналистов, человек в их теории предельной полезности знает иерархию своих потребностей.
К. Менгер определял благо как предмет, удовлетворяющий определенную человеческую потребность, чтобы предмет приобрел характер блага, необходимо совпадение следующих четырех условий: человеческой потребности; свойств предмета удовлетворять эту потребность; познания человеком этой причинной связи; возможности распоряжаться предметом так, чтобы действительно употреблять его для удовлетворения этой потребности. Здесь К. Менгер особенно подчеркнул субъективный характер благ, т. к. человек может ошибочно приписывать предмету способность удовлетворять его потребность наилучшим образом.
Важным моментом теории всей австрийской школы является разделение благ на блага первого порядка, непосредственно удовлетворяющие человеческие потребности, и блага второго, третьего и т. д. порядков, которые служат для производства благ первого порядка и удовлетворяют человеческие потребности через них, т.е. косвенно. К. Менгер выводит понятие экономических благ, необходимость в которых превышает к настоящему времени их уровень. И тогда человек делает выбор между потребностями. Если приходится делать выбор между несколькими различными, исключающими друг друга потребностями, то при рациональном ведении хозяйства должна быть выбрана важнейшая из этих потребностей. Как видим, подход маржиналистов к теории ценности был противоположен подходу классической школы, а именно рассматривался «со стороны спроса» [2].
Однако в защиту смены формата экономических исследований стоит сказать, что понятийный аппарат все же поменялся — в круг исследований вошли так называемые «ожидаемые» величины (на деле категорию «стоимость» всего лишь заменили «субъективной полезностью»).
Как отмечает Е. В. Балацкий, «именно в настоящее время пришло осознание того, что экономическая наука имеет дело не с какими-то эфемерными экономическими законами, а с реальными экономическими механизмами. Следовательно, и целью современной экономической науки является уже не отыскание каких-то «хилых» экономических законов с «дистрофичной» областью применения, а понимание работы действующих хозяйственных механизмов. Одним из важнейших достижений современной системы хозяйствования является наличие финансовых рынков, в основе которых лежит биржевой механизм. Фактически это отражение реальных процессов, протекающих в недрах экономики. Так, котировки акций отражают степень прибыльности соответствующих компаний, биржевые валютные курсы отражают соотношение между товарной и денежной массой соответствующих стран и т.д. Иными словами, биржевой механизм функционирования финансовых рынков представляет собой инфраструктурную надстройку над реальной экономикой. В этом смысле он представляется вторичным, производным экономическим феноменом и несет в себе все черты классической виртуаль-
ности. Между тем на определенном этапе развития общества роль финансовых рынков настолько возросла, что они стали не просто пассивно отражать состояние дел в экономике, но и непосредственно влиять на эту экономику. Теперь он живет своей собственной жизнью по своим собственным законам. Крах или даже просто спад на финансовых рынках теперь может спровоцировать глубокий экономический кризис в реальной экономике» [3].
По существу, с потребности начинается рынок. Потребность выступает как причина производственно-рыночных взаимодействий. Экономика любого государства состоит из отраслей материального производства (строительство, транспорт, промышленность, энергетика, сельское хозяйство и др.) и отраслей непроизводственной сферы (здравоохранение, просвещение, культура, наука и др.) [4].
То же самое происходит и с потребностями: с одной стороны именно они являются «колыбелью» всей хозяйственной системы, с другой — сама хозяйственная система оказывает на них определяющее воздействие. Таким образом, новые тенденции и явления ставят под сомнение многие прописные истины экономической науки, что в свою очередь предполагает пересмотр базовых понятий экономики и механизмов их формирования и развития.
На сегодняшний день очевиден процесс дистанцирования от индивидуалистической концепции потребностей, в соответствии с которой решения принимает индивид и отмечена привязка к альтернативной концепции, согласно которой большая часть работ по формированию, развитию и удовлетворению потребностей происходит под воздействием и влиянием институциональных структур общества, или под их непосредственным контролем. Институты как раз и представляют из себя те механизмы, посредством которых и происходит формирование, развитие и удовлетворение потребностей. В качестве видов этих механизмов можно выделить рыночный, иерархический и сетевой. Противоречия развития теории потребностей заключаются в том, что механизм их формирования, развития и удовлетворения имеет не только идеальную размерность (нормы и нормативы), но и непосредственно встроен в каждое из этих отношений, являясь их составной частью. В настоящее время некоторые попытки методологических разработок в области теории потребностей можно встретить лишь в аспекте «игры» идеальной размерностью, со стороны встроенности подобных попыток неза-мечено, а это еще раз подчеркивает, что разработка общих принципов экономической науки заменяется исследованием различных проблем экономической практики.
Безусловно, экономический кризис 2014 — 2015 гг. вновь будет способствовать оживлению критики методологических предпосылок современного мэйнстрима (финансово-кредитных институтов, валютных рынков), рано или поздно решение и выход из сложившейся ситуации будут найдены, однако говорить об универсальности подобных решений пока не приходится, их уделом будет это время и это место. А вместе с тем, отказавшись от большинства несовершенных макроэкономических моделей, математического формализма, поняв сущность, правильно интерпретируя теорию потребностей, можно было бы избежать многих сложностей и четче интерпретировать поведение субъектов рынка, т.е. механизм формирования, развития и удовлетворения потребностей выступает здесь одновременно
и результатом и предпосылкой исследования. Теория потребностей является фундаментом, определяющим все богатство положений, гипотез и выводов экономической науки. Потребности формируют точки притяжения результатов хозяйственного процесса, обеспечивает генетическую связь отдельных участников экономических отношений. Более того, теория потребностей в силу своей конституирующей позиции (как основная предпосылка спроса) в экономической науке может претендовать на разработку собственной научной парадигмы.
При этом главным вопросом теории потребностей на сегодняшний день становится характер воспроизводства отношений экономического развития. Одно дело, если эти отношения неизменно повторяются от одного цикла хозяйственного процесса к другому (экстенсивный экономический рост). Совсем другое дело, если указанные отношения качественно возвышаются или низводятся, что отчетливо проявляется в условиях современной экономики. Примеры качественного возвышения экономического развития известны из опыта формирования вертикально интегрированных структур, рыночных структур, а также сетевого способа координации связей как функционального синтеза иерархического и рыночного порядков, а также из опыта развития сложных интеграционных образований в процессе глобализации экономических отношений. Глобализация, расширение хозяйственного пространства бытия и интенсификация временного режима воспроизводства отношений потребления создают условия для качественного преобразования роста и развития.
Отношения формирования, развития и удовлетворения потребностей должны стать своеобразным фоном развития хозяйственной системы страны. Мониторинг подобного фона должен представлять собой непрерывный процесс, так как кардинальные изменения в системе и структуре потребностей свидетельствует о кризисном состоянии экономической системы (подобный мониторинг будет особенно полезен для того чтобы «поймать» так называемую предкризисную стадию, так как позволит правительству и государственным институтам принять пакет определенных блокирующих или нивелирующих последствия кризиса мероприятий). Таким образом, изменение потребностей или изменение институтов их формирования, развития и удовлетворения способно разрушить экономическую систему изнутри, т.е. потребности необходимо исследовать всегда [5, 6].
Методологическое решение различных аспектов проблемы изложенной ваше, авторы статьи видят в разнообразных попытках соединения и наложения основных положений мэйнстрима, эволюционной, институциональной и поведенческой теорий. Подобные попытки, на наш взгляд, будут весьма результативны, если руководствоваться не «экономическим человеком», а «человеком реальным». Реалии современной жизни окончательно и бесповоротно разрушили фундамент категории «экономический человек», а именно: выявленные предпочтения не определяют рыночный выбор; аксиома о полной информированности и рациональности; справедливые цены и т.д.
Согласно П. Самуэльсону, рыночный выбор агента свидетельствует о его субъективных предпочтениях. Фактические предпочтения якобы определяют субъективные предпочтения. Это не так. Между тем, чего человек хочет и что может
себе позволить существует определенная разница, почему-то не замечаемая представителями мэйн-стрима. Подобная близорукость искажает реальные экономические потребности населения, а следовательно, стоит ли удивляться периодически возникающим кризисам. Авторы статьи смеют полагать, что выбор не следует из потребности, а следует из потребности плюс сформировавшегося под влиянием общественных институтов собственного мнение. Таким образом, как отмечает Ю. Я. Ольсевич, и авторы статьи солидарны с ним, вывод о нестабильности базовых предпочтений имеет далеко идущие последствия, ибо подрывает постулат об устойчивости рыночного равновесия и переносит акцент экономической теории со способов эффективного использования редких ресурсов для удовлетворения заданных потребностей на сами эти потребности, к чему ортодоксальная теория явно не готова [7, с. 14].
Повышенный интерес к изучению потребностей наблюдается в период существенных перемен и кризисных состояний экономики, когда начинают трансформироваться представления о том, что приходится исследовать и с каких позиций, как сформулировать и правильно применить полученные результаты. Политические и экономические события 2014-2015 гг. также заставят обострить вопросы критики мэйнстрима, применения альтернативных теорий, а возможно и синтеза их определенных элементов. Так, вполне возможно дополнение неоклассической парадигмы концепциями и идеями других направлений экономической науки (институциональной, эволюционной, поведенческой), что, на наш взгляд, позволит расширить предметное поле и методологический инструментарий экономической науки путем развития теории потребностей.
Кризис дает полное основание отказаться от безоговорочной рациональности человека и заставляет обратить внимание на систематическую иррациональность поведения. По мнению Дж. М. Кейнса, и авторы солидарны с ним, иррациональность в поведении экономических субъектов является одной из причин экономических кризисов и прямым следствием того, что традиционная экономическая теория сознательно не включает в предмет своего исследования ни потребности субъектов, ни иррациональную мотивацию их деятельности. И действительно, подобная ситуация предполагает привлечение институциональной, эволюционной и поведенческой теорий в качестве основ регулирования подобных упущений. Однако взаимосвязь потребностей и определенных теорий-институтов, в которых они реализуются, далеко не однозначна: с одной стороны, потребности выступают базой для формирования институтов (теорий), с другой — сами потребности являются объектом их формирования, регулирования и удовлетворения.
Почти повсеместно институты определяются как определенные правила поведения и способы «обеспечения» этих правил, однако так и не решены вопросы об их структуре, содержании и состоянии связей между ними, что обусловливает многовариантность выводов относительно причин и последствий институциональных изменений и содержания методов институционального проектирования экономического пространства, как методологической платформы развития потребностей. Особенно актуальным становится дальнейшее развитие альтернативных подходов к трактовке экономических явлений, которые позволяют исследовать
№
О
СЛ
Е
Т
экономическую систему, характеризующуюся сосредоточением внимания не столько на поведении экономических субъектов, сколько на их характеристиках и динамике в целом. Анализ и структурирование альтернативных экономических концепций дает возможность судить о накоплении значительного потенциала, который может быть использован для обоснования и внедрения качественно новой парадигмы экономического развития при условии учета роли многочисленных взаимодействий между институтами и экономическими агентами на основе согласованных и планомерных процессов формирования, развития и удовлетворения потребностей.
Поведенческая экономика вбирает в себя несколько иные каноны: ситуационная неопределенность, неполнота и несвоевременность информации, иррациональность выбора. Согласно результатам психологических исследований в области принятия решений, не требует доказательств, что потребители не всегда ведут себя рационально (а если точнее, то почти всегда — нерационально), удовлетворяя свои собственные потребности из-за различных психоэмоциональных особенностей (отсутствие самоконтроля, неумение взвешивать все «за и против», трудностями при выборе благ, асимметрией в восприятии выигрышей и потерь и т.д. Таким образом, признание неустранимой иррациональности человеческого поведения подводит нас к поиску механизмов и действий в различных сферах жизни общества, способных скорректировать иррациональность и ослабить ее негативные тенденции для социума.
Эволюционная экономика акцентирована на рассмотрение процесса экономического развития как неравновесного, в котором действуют не отдельные случайные индивиды, а популяции (некоторые группы) агентов и эволюционные законы. Эволюционная экономика предполагает обязательное разнообразие агентов и конкуренцию за имеющиеся ресурсы. Как отмечает С. Г. Кирдина, хотя по ряду позиций эволюционные экономисты противопоставляют себя неоклассическому мэйн-стриму, они явно или неявно продолжают следовать важнейшим исходным предпосылкам неоклассики. К таким предпосылкам относятся представления о рациональных индивидах (экономических агентах), ориентированных на максимизацию полезности и действующих в конкурентном рыночном пространстве. Фактически можно говорить о том, что представители эволюционной экономики дополняют неоклассику лишь исследованиями фактора неопределенности, что, в свою очередь, связанно с неполнотой информации. Также они рассматривают адаптацию как один из видов максимизирующего поведения экономического агента и вводят при этом дополнительные правила рационального выбора [8].
Теоретическая и практическая значимость исследования противоречия развития теории потребностей заключается в обозначении и постановке авторами важной научной проблемы, способству-
ющей пониманию работы хозяйственных механизмов и выявлению причин их дисфункций, а именно в необходимости постановки в центр научных экономических изысканий, в качестве ядра такой базовой категории как потребность. Противоречие, являющееся внутренним двигателем развития и трансформации, заключается в том, что, с одной стороны, потребности выступают базой для формирования различных направлений экономической науки, с другой — сами потребности претерпевают их всестороннее влияние и являются объектом их формирования, регулирования и удовлетворения.
Библиографический список
1. Философия экономики. Антология [Текст] / Под ред. Дэниела Хаусмана ; пер. с англ. — М. : Изд-во ин-та Гайдара, 2012. - 520 с.
2. Алексеев, Н. Е. Эволюционное становление категории «потребность»: экономический аспект [Текст] / Н. Е. Алексеев // Омский научный вестник. Сер. Общество. История. Современность. - 2011. - № 1 (95). - С. 39-43.
3. Балацкий, Е. В. О виртуализации экономической науки [Электронный ресурс]. - Режим доступа : Ы1р://кариа1-тБ. га/агЦс1е5/агис1е/1065 (дата обращения: 19.02.2015).
4. Демиденко, О. В. Экономико-математическая модель транспортно-технологического процесса в строительстве [Текст] / О. В. Демиденко // Наука о человеке: гуманитарные исследования. - 2013. - № 4 (14). - С. 20-25.
5. Алексеев, Н. Е. Парадигма теории потребностей в условиях новой экономики России [Текст] / Н. Е. Алексеев, З. В. Глухова // Омский научный вестник. Сер. Общество. История. Современность. - 2013. - № 1 (115). - С. 42-46.
6. Алексеев, Н. Е. Динамика развития спроса как фактора экономического развития [Текст] / Н. Е. Алексеев, С. М. Ильченко // Омский научный вестник. Сер. Общество. История. Современность. - 2013. - № 5 (122). - С. 56-59.
7. Ольсевич, Ю. Я. Современный кризис «мейнстрима» в оценках его представителей (предварительный анализ) [Текст] / Ю. Я. Ольсевич. - М. : Ин-т экономики РАН, 2013. - 46 с.
8. Кирдина, С. Г. Методологический индивидуализм и методологический институционализм [Текст] / С. Г. Кирдина // Вопросы экономики. - 2013. - № 10. - С. 66-89.
АЛЕКСЕЕВ Николай Евгеньевич, кандидат экономических наук, доцент (Россия), доцент кафедры коммерции и маркетинга Омской гуманитарной академии; доцент кафедры общей экономики и права Сибирской государственной автомобильно-дорожной академии.
ДЕМИДЕНКО Ольга Владимировна, кандидат технических наук, доцент (Россия), доцент кафедры коммерции и маркетинга Омской гуманитарной академии; доцент кафедры коммерции, маркетинга и рекламы Сибирской государственной автомобильно-дорожной академии. Адрес для переписки: oeip@mai1.ru
Статья поступила в редакцию 20.03.2015 г. © Н. Е. Алексеев, О. В. Демиденко
