CC BY
103
References
1. Rajcle V. Roskosh' - istochnik blagopoluchija. Budushhee global'noj jekonomiki. - M. : Al'pina Biznes Buks, 2005.
2. Fen'ko A. Ljudi i den'gi: ocherki psihologii potreblenija. - M., 2005.
3. CHandran Nair. Potrebitel'skaja jekonomika. Rol' Azii v perestrojke kapitalizma i spasenii plane-ty. - M. : Progress-Tradicija, 2012.
4. Camerer C., Loeshhenstein G., Prelec D. Neuroeconomics: Hoshh Neuroscience Can Inform Economics, shhork-ing paper, 2004 (http://sds.hss.cmu.edu/faculty/Loeshhenstein/neurojelfinal.pdf).
© Н. В. Манохина, Т. Е. Степанова, 2015
Авторы статьи - Надежда Васильевна Манохина, доктор экономических наук, профессор, Саратовский социально-экономический институт Российского экономического университета им. Г. В. Плеханова, e-mail: samara@rea.ru
Татьяна Евгеньевна Степанова, доктор экономических наук, профессор, Самарский институт (филиал) Российского экономического университета им. Г. В. Плеханова.
Рецензенты:
Мария Евгеньевна Коновалова, доктор экономических наук, доцент, Самарский государственный экономический университет.
Валентина Владимировна Герасимова, доктор экономических наук, профессор, Поволжский институт им. П. А. Столыпина (филиал Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации).
УДК 330
Е. А. Орлянский, Омский институт (филиал) Российского экономического университета имени Г. В. Плеханова
ПРОБЛЕМА ГРАНИЦ ТЕОРИИ ИНСТИТУЦИОНАЛИЗМА
Статья посвящена проблеме трактовки состава институционализма как научной школы в экономической теории. Традиционное ограничение институционализма исключительно американскими авторами принципиально обедняет сущность этого направления. Традиционный американский институционализм обходит вниманием такой важнейший институциональный фактор хозяйственного развития, как этнические и религиозные особенности той или иной нации. Полнота институциональной теории может достигаться только в совокупности с немецкой исторической школой, которая в полной мере рассматривает этнический и религиозный факторы. Ключевые слова: институционализм, историческая школа, этнорелигиозный фактор, экономика, экономическая теория.
В истории экономической теории есть несколько переломных моментов, которые вносят существенные коррективы в дальнейшее развитие мировой науки. Особенно революционное значение имели попытки прорыва монопольного положения какого-нибудь теоретического положения или методологического принципа. Одним из таких прорывов стало появление институциональной теории. Она и сейчас характеризуется «как «диссидентское» движение внутри экономической мысли ХХ в.» [10, с. 85]. В последнее время внимание к этому направлению в России возрастает. Появляется интерес к его методологии [10], к исследованию отдельных проблем с институциональных позиций [8], к структуре самой институциональной теории [4]. Данная статья как раз обращается к проблеме состава институциональной теории. Обычно этот состав ограничивается традиционным старым институционализмом, новой институциональной теорией и неоинституционализмом. Однако представляется, что для такого вывода нет достаточных оснований. На наш взгляд, такая трактовка состава институционализма не позволяет считать его законченной теоретической системой. Этому и посвящена данная статья.
Как известно, институционалисты разрушили монопольное положение в экономической теории двух детерминант. Одним из таких положений являлся методологический индивидуализм. Он заключается в том, что индивидуум признается центральным субъектом экономической системы, и все хозяйственные процессы изучаются и оцениваются на основе соответствия его интересам. Индивидуальный интерес признается безусловным стимулом этих процессов. Их значимость вообще и результативность оцениваются на основе степени способствования этим индивидуальным интересам. На этой же основе может определяться их рейтинговая градация. Квинтэссенцией методологического индивидуализма является маржиналистская теория, которая берет за центральную фигуру хозяйственных процессов индивидуального потребителя. В этом смысле маржиналистская методология может представляться как более индивидуалистичная, чем даже методология классической школы. Она более индивидуалистичная постольку, поскольку потребитель со своими интересами более замкнут на самом себе, чем даже частный индивидуальный производитель. Более того, и последний также может и будет рассматриваться как одновременный потребитель, и потребительская сторона будет, безусловно, доминировать в данной дихотомии. Историограф западной экономической теории Марк Блауг пишет об этом следующим образом: «Потребитель, а не капиталист представляет собой доминирующую фигуру в неоклассической экономической теории (которая создавалась на основе маржинализма - О. Е.); работодатель более не идентифицируется с инвестором капитала, менеджер, предприниматель и рантье предстали отдельными экономическими агентами, и личные, скорее, нежели бизнесные, сбережения считаются стандартным источником инвестиционных средств. Все это влечет за собой концепцию экономических институций, отличную от той, которую мы находим в сочинениях Смита и Рикардо. Экономический рост теперь считается само собой разумеющимся, и проблемы вековой стагнации или технологической безработицы исчезли со страниц экономических трудов» [1, с. 281]. Как мы видим, те процессы, которые мы привыкли считать макроэкономическими, здесь являются не более чем фоном, на котором разворачивается деятельность индивида по удовлетворению своих потребностей. Тем не менее, не стоит считать, что аналогичная методология классиков не индивидуалистична по сути. Это справедливо, несмотря на то, что классики привыкли рассуждать, используя внешне совокупную категорию «классов». Здесь следует признать, что просто классики брали за основу другую сторону экономического индивидуализма, а именно сторону производства и предложения. Для них в центре хозяйственного мира стоит индивид-производитель (даже фирма, что сути дела не меняет). Тем не менее интересы индивидуального производителя также индивидуалистичны и даже эгоистичны, и в этом маржинализм и классика могут справедливо считаться единым методологическим целым.
Следует признать, что методологический индивидуализм в маржиналистской теории действительно был доведен до крайних форм. Имеется в виду маржиналистский методологический принцип «робинзонады». Для демонстрации целей, стимулов и ожиданий индивидов используется образ известного героя Даниеля Дефо. Этот герой подходит для абсолютизации методологического индивидуализма маржиналистов ввиду его полной физической изоляции от социума. Выявленные этим способом экономические закономерности просто переносились на реальное человеческое сообщество. Социум же представлялся маржинали-стам простой совокупностью атомистических индивидов.
Другим абсолютом экономической теории и практики, разрушенным институциона-листами, стало явление, названное современным швейцарским экономистом и социологом Петером Ульрихом «экономизмом». Используя этот термин, Петер Ульрих характеризует систему современной рыночной экономики и экономической науки. «Экономизм» он определяет как «веру экономической рациональности только в саму себя и ни во что другое» [ 9, с. 18]. Структурирует эту систему Ульрих следующим образом:
• «Самообособление экономической рациональности от этико-практической точки зрения означает вычленение якобы автономной экономической проблематики из проблематики разумного поведения человека вообще, с тем чтобы анализировать ее - в качестве объекта
познания автоматической экономической теории - «нейтрально», абстрагируясь от ценностного социально-экономического контекста, с сугубо экономической точки зрения.
• Абсолютизация типа мышления, выдвигающего на первый план приоритеты цены/пользы, означает отрицание всякой разумности экономического аспекта поведения, в том числе и непосредственного хозяйствования, по соображениям высшего порядка, смысл которых за пределами экономики. Ее место занимает нормативная идея максимизации получаемой пользы при ограничении затраченных средств (идея эффективности).
• Нормативное преувеличение логики рынка, ее возведение в абсолютный принцип координации общества означает ограничение логики сосуществования людей (этической идеи рациональности) экономической логикой взаимовыгодного обмена благами» [9, с. 19-21].
В противоположность этим идеям основу институционализма как раз и составляет, с одной стороны, анализ мотивов деятельности коллективных хозяйственных субъектов и рассмотрение обратного влияния неэкономических факторов на экономику. Начиная с Тор-стейна Веблена, институционалисты разрабатывали направления, недоступные «мэйнстри-му» экономической теории (под этим термином мы понимаем комплекс направлений, которым и соответствуют две вышеописанные черты, т. е. классика, маржинализм, неоклассика и неоклассический синтез). Особенно это касалось коллективных хозяйственных субъектов и других институциональных структур. Методологическим достижением Веблена является и введение в экономическую теорию понятия института. В этом понятии концентрировались и их коллективный характер как хозяйственных субъектов, и возможность неэкономического происхождения институтов. Веблен показал как исторический характер происхождения институтов, так и их динамическое развитие со способностью к эволюции. Он писал, что «институты - есть результаты процессов, происходивших в прошлом, а следовательно, не находятся в полном согласии с требованиями настоящего времени, но под нажимом обстоятельств, складывающихся в жизни общества, происходит изменение образов мышления людей, т. е. развитие институтов, и перемены в самой человеческой природе» [2, с. 202].
Веблен, как известно, перенес тяжесть экономического анализа на изучение коллективных субъектов, таких как социальные слои предпринимателей. Исследуя мотивацию деятельности так называемого «праздного класса», например, он вошел в зону чисто этических оценок при анализе феномена «состязательного потребления» [2, с. 174].
С другой стороны, Веблен находился на принципах признания обратного влияния неэкономических факторов на хозяйственные процессы. В этом плане интересна другая работа Веблена - «Инстинкт материнства и состояние промышленных умений». В этой работе он противопоставил эгоистическому стремлению к текущей максимизации потребления в качестве главной мотивационной силы экономики другие детерминанты. Вместо этого Веб-лен выдвигает на первый план такие мотивационные детерминанты, как забота о будущем общем благе, стремление к совершенствованию профессионального мастерства, естественное стремление человека к познанию нового.
Таким образом, Торстейн Веблен как основатель институционального направления внес огромный вклад в развитие экономической науки. И этот вклад состоит, главным образом, в том, что он нарушил столетнюю монополию «мэйнстрима» на истину в анализе хозяйственных процессов. Отказ от методологического индивидуализма и «экономизма», безусловно, расширил арсенал приемов и методов анализа хозяйственной деятельности и заложил неплохие перспективы для дальнейшего развития экономической теории (думается, осуществление кейнсианской революции не могло бы реализоваться без появления институциональной теории).
Многие идеи Веблена развили его ученики и последователи по старой институциональной школе. Так, Уэсли Митчелл исследовал влияние субъективных целевых установок финансово-промышленных олигархов на ценовую динамику и через ее посредство - на циклическое развитие производства. Митчелл отошел от традиционного для «мэйнстрима» объяснения происхождения ценовой динамики исключительно от объективной динамики
экономической конъюнктуры. Митчелл был первым экономистом, кто попытался обосновать субъективное влияние денежного рынка на реальные экономические процессы. Он писал, что «самое важное, что надо понять в деньгах - это механизм денежного хозяйства, то есть общественную роль высокоорганизованной группы денежных институтов и то, как они развивались со времен средневековья, стали квазинезависимыми и оказывали обратное влияние на деятельность и умы их создателей» [Цит. по: 7, с. 92].
Идея самостоятельного влияния коллективных субъектов на экономику была в центре творчества другого институционалиста Джона Коммонса. Он отмечал влияние коллективных хозяйственных субъектов на поведение индивидуумов, являвшихся их участниками. Коммонс в основном исследовал взаимоотношения между такими социальными группами, как предприниматели и наемные рабочие. Он во многом принял дихотомию Веблена в плане противопоставления финансового и производственного бизнеса. Однако, в отличие от своего учителя, он более оптимистично рассматривал эту проблему. Коммонс полагал возможным нахождение разумного баланса между производственным и финансовым сектором на основе внутреннего оптимума в каждом секторе. Так, он отмечал, что «самое лучшее производственное мероприятие - это такое, где технические факторы используются наиболее пропорционально, благодаря усилиям менеджеров. Самая лучшая финансовая фирма - та, где правильно соизмеряются покупки и продажи путем рыночных сделок. Самый лучший действующий коллективный институт - тот, где в правильном соотношении находятся техника и бизнес» [13, с. 33].
Однако и ученики Веблена не вышли за пределы того круга институтов, который обозначил их учитель. Можно констатировать, что старый институционализм остановился в своем логическом развитии на вполне определенных рубежах. Имеется в виду то, что ин-ституционалисты вывели за пределы своего анализа этнорелигиозный фактор. В принципе, анализ социальных сообществ как институтов экономики имеет прямой выход на этот фактор, потому что любой такой коллективный хозяйственный субъект является формирующим элементом любого этноса. Точно так же развитие социальных институтов не обходится без влияния внешней среды социума, где неизбежным компонентом является та или иная религиозно-этическая система (или идеология, направленная на отрицание такого фактора).
В результате можно констатировать тот факт, что старый американский институционализм стал своеобразным переходным периодом. Это был переход между «мэйнстримом», основанным на экономическом детерминизме и методологическом индивидуализме (связанным с утилитарно-гедонистической этикой), и новой теорией, потенциально возвращающейся к принципам традиционной экономики с элементами религиозной хозяйственной этики.
В принципе, то же самое можно было бы сказать и о неоинституционализме, если бы не учение Дугласа Норта. Он для начала традиционно подверг критике неоклассическую составляющую часть «мэйнстрима». Норт писал: «неоклассическая теория по своей сути -неподходящий инструмент для анализа и разработки стратегий экономического развития. Она изучает функционирование рынков, а не их развитие. Можно ли разработать экономическую стратегию, не понимая, как развивается экономика? Сами методы, которыми пользовались ученые неоклассики, задавали предмет исследования и препятствовали такому развитию. Эта теория уже в своей изначальной форме, математически строгой и элегантной, моделировала статичный мир, свободный от трения» [6, с. 41].
Норт фиксировал внимание своих читателей на возможности обратного влияния неэкономических факторов на экономическое развитие. Анализ реальной экономической истории показывает, что экономическая эффективность далеко не всегда обосновывает функционирование той или иной хозяйственной формы. Норт отмечал длительное функционирование менее эффективных институтов в условиях одновременного функционирования в других странах более эффективных аналогов (под эффективностью Норт понимает рентабельность, как и представители «мэйнстрима»). При попытке объяснения этого парадокса Норт выводит важнейший методологический принцип неоинституциональной теории. Этим принципом стал принцип «path dependency».
Вообще «path dependency» - популярный экономический термин, один из основных в неоинституционализме. Его наиболее подходящий и действительно используемый перевод: «зависимость от пройденного пути», но точнее будет «зависимость от выбранного пути». Эта зависимость появляется именно в момент попытки перейти к новому стандарту. Объясняется это тем, что после принятия единожды решения о выборе какого-либо стандарта (это может быть конкретная технология или правовая норма), осуществляется финансирование инвестиций во внедрение и освоение этого стандарта (обучение людей, создание оборудования), и в дальнейшем перейти на другой стандарт будет уже нелегко (говоря экономическим языком, будут высоки затраты перехода). Применяя этот принцип в экономике, Норт, во-первых, признал влияние исторического (а значит, и этнорелигиозного) фактора, во-вторых, признал возможность нерациональности значительных институциональных модификаций. Сам Норт описывает действие принципа «path dependency» следующим образом: «Поскольку древние племена существовали в неодинаковых природных условиях, у них развивались разные языки и - соответственно различному жизненному опыту - складывались разные ментальные модели для объяснения окружающего мира. Эти языки и ментальные модели задавали неформальные ограничения, составлявшие институциональную систему племени и переходившие из поколения в поколение в виде обычаев табу и мифов, что обеспечивало культурную преемственность.
По мере развития специализации и разделения труда племена превращались в особые политические и экономические образования. Многообразие опыта и знаний все отчетливей разграничивало возникающие общества и цивилизации, с разным успехом решавшие фундаментальную экономическую проблему ограниченности ресурсов... По мере того, как культура и местный опыт порождали все более дифференцированные институты и мировоззренческие системы, вероятность создания институтов, необходимых для извлечения выгоды при более сложных контрактных формах обмена, оказалась неодинаковой. Фактически большинство обществ как бы застывали в институциональной матрице, которая никак не превращалась в систему безличного обмена. Между тем именно развитие такого обмена является непременным условием для получения того прироста производительности, который обеспечивают специализация и разделение труда, составляющие основу «богатства народов»... Проводником мощного влияния прошлого на настоящее и будущее является культура, именно она создает так называемый эффект «зависимости от предыдущей траектории развития» (path dependence)» [6, с. 51-52].
Понятно, что Норт негативно оценивает влияние «path dependency» на экономическое развитие. Но это и не важно (это вопрос другого аспекта этой проблемы). Важно, что впервые после завоевания «мэйнстримом» идеологического господства в англоязычной экономической традиции (нравится это или нет, но эта традиция является определяющей в мировой экономической теории) было признано влияние этнорелигиозного фактора на экономику. Принцип «path dependency» предполагает высокие издержки перехода общества к новой экономической системе, если ее исходные принципы слишком резко контрастируют с присущими обществу этнорелигиозными ментальными установками, воплощающимися в хозяйственной этике. Тем не менее, приходится признать, что этот подход Норта не получил в институционализме развития. Можно предположить, что это исходит из особенностей формирования американского общества. Особенностью развития американского общества является его мультинациональный и мультирелигиозный характер. Поэтому ему очень важна этническая и религиозная толерантность. В связи с этим данные факторы (этнос и религия) сознательно или бессознательно отодвигаются на задний план. На передний план, наоборот, выдвигаются денационализированные и секуляризованные факторы.
Таким образом, можно сделать вывод, что ни старый институционализм, ни его продолжение в виде неоинституционализма (это же касается и нового институционализма) не ввели полного анализа этнического и религиозного фактора. В то же время очевидно, что
без глубокого анализа этнорелигиозного фактора институциональная теория не может выглядеть логически законченным целым.
В плане же проработки этнорелигиозного фактора недостающее звено институциональной теории восполняется, прежде всего, немецкой исторической школой. По сути, даже хронологически историческая школа предвосхитила многие достижения институционализма. Фридрих Лист обосновал значение нации в экономике в качестве ведущего хозяйственного субъекта, и это уже фактически означало институциональный анализ. Нация является экономическим институтом, куда более специфичным и способным вносить нематериалистические импульсы в хозяйственные процессы, нежели любой социальный слой, описанный Вебленом. Он выявлял «провалы» классической теории следующим образом: «во-первых, беспочвенный космополитизм, который не признает сущности национализма и не принимает в расчет национальных интересов; во-вторых, бездушный материализм, который всюду преимущественно замечает только меновые ценности и упускает из вида нравственные и политические интересы настоящего и будущего, а также производительные силы нации; в-третьих, разрушительные партикуляризм и индивидуализм, которые, не понимая природы социального труда и действия ассоциации производительных сил в ее наивысших проявлениях, рассматривают, в сущности, лишь частную промышленность в том виде, в каком она развивалась бы при свободе отношений в обществе, т. е. во всем человечестве, если бы оно не было расчленено на отдельные нации» [5, с. 151-152]. Далее Фридрих Лист формулирует понятие главного, с его точки зрения, хозяйственного субъекта. Им и является нация. Он пишет: «Но между отдельным человеком и человечеством стоит нация с ее особым языком и литературой, с ее особенным происхождением и историей, с ее особыми нравами и обычаями, законами и учреждениями, с ее правами на существование, на независимость, прогресс, вечную устойчивость и с ее обособленной территорией; образовавшись в ассоциацию посредством солидарности умственных и материальных интересов, составляя одно самостоятельное целое, которое признает над собой авторитет закона, но в то же время, как целое, владея еще собственной свободой по отношению к другим подобного рода ассоциациям, нация при существующем мировом порядке не может обеспечить свою самостоятельность и независимость иначе, как собственными силами и своими частными интересами» [5, с. 152].
Преодоление же методологического индивидуализма начал представитель второго этапа исторической школы Густав Шмоллер. Шмоллер получил большую известность как участник «спора о методе» с представителем австрийской школы маржинализма Карлом Менгером в 1883-1884 годах. Шмоллер отстаивал конкретно-исторические методы исследования и значимость индуктивных процессов, приоритет целого над составной частью, общества как коллективного субъекта над действиями индивидуумов, в которых неистребимо эгоистическое, экономически детерминированное начало. Основой методологического подхода Шмоллера стал принцип холизма. Холизм (от греч. holos; сравн. - англ. whole -целое) обычно рассматривается как учение, трактующее мир как результат сознательного творческого импульса, который определяется «фактором целостности». В применении к объектам живой природы холистический подход выливается в метод витализма. Холизм рассматривает мир как единую совокупность, а выделяемые внутри ее составные части - как имеющие право на сосуществование только в ее составе. Если взять экономическую теорию, то холизм Шмоллера выглядит принципом приоритета хозяйственного целого над хозяйственным индивидуальным. Согласно этому принципу главным субъектом хозяйственной жизни может быть только коллективный субъект. С позиций холизма интересы отдельного человека не имеют никакого самостоятельного значения, если рассматривать этого индивида вне социальной общности, в составе которой он находится, или по крайней мере носят подчиненный характер. Этот методологический принцип и открыл дорогу исследованию экономических интересов и практической деятельности такого коллективного хозяйственного субъекта, как нация [12].
Ну и, наконец, окончательное введение этнорелигиозного фактора в экономический анализ принадлежит экономистам третьей волны исторической школы Максу Веберу и Вернеру Зомбарту.
Не подлежит сомнению, что обе теоретические конструкции испытали влияние гегельянской философии. Оба ученых рассматривают конкретную хозяйственную реальность (рыночная экономика, капитализм) в виде воплощения «духа» («духа» капитализма) как креативной субстанции.
Оба исследователя выводили происхождение новой рыночной экономики (капитализма) из практической реализации специфического «духа». Для Вебера фундаментальной основой формирования этого «духа» является «протестантская этика». Несмотря на неоднозначное отношение к гипотезе Вебера, можно отметить его несомненные достижения с точки зрения методологии. При решении вопроса о генезисе современной рыночной экономики Вебер бросил своеобразный вызов классической и марксистской традициями (марксистская традиция была тогда очень популярна, и именно она содержала претензию на теорию генезиса рыночной экономики). Он предложил рассмотреть вариант обратного влияния «надстройки» на «базис». Под духовной «надстройкой» он и понимал «протестантскую этику», сформировавшую «дух капитализма».
Вернер Зомбарт стал продолжателем традиций германской исторической школы в экономической теории и социологии. Думается, он стал последним значительным ученым в данной плеяде, последним, который приобрел известность на мировом уровне. Как экономист исторической школы он воспринял основные элементы методологии, свойственные данному направлению экономической мысли.
Во-первых, Зомбарт жестко следовал главному методологическому принципу немецких «историков» - отказу от признания универсальности и вненационального характера экономических закономерностей. Этому принципу, как известно, следовали как представители классической школы, так и маржиналисты. Если они начисто отрицали национальную специфику экономических процессов, то Зомбарт искал ее в каждом случае. Выясняя источник «духа капитализма», он много внимания уделяет принципу историзма, анализируя конкретные условия развития рыночных отношений в разных странах [3, с. 134-152]. Исторический анализ Зомбарта отличается от аналогичного смитианского анализа. Смит также много внимания уделяет экономической истории Европы. Но он ищет доказательства примата универсальных закономерностей над национальной спецификой. Зомбарт же, наоборот, показывает, как национальная специфика создает уникальные модели рыночной экономики. Порой он даже противопоставляет эти модели, придавая им такие черты взаимной несовместимости, что встает вопрос вообще об их принадлежности к одному типу (английская и немецкая рыночная экономика в книге «Торговцы и герои»). Также много места Зомбарт уделяет влиянию религиозного фактора на экономику [3, с. 225-277]. В принципе, в религиозном факторе он видит концентрированное выражение этнической специфики какой-либо нации. В этом смысле он как бы продолжает методологическую традицию Макса Вебера. Однако он разошелся со своим другом в оценке конкретного религиозного источника «духа капитализма», находя его в иудаизме.
Во-вторых, Зомбарт далее развивал своеобразную «институциональность» исторической школы. Здесь имеется в виду вышеупомянутая методологическая общность германской исторической школы и американского институционализма. Общность эта заключалась в обоюдном принятии принципа признания влияния неэкономических факторов на хозяйственные процессы. У Зомбарта это выражалось в выведении «духа капитализма» из явно неэкономических источников (этнорелигиозные отличия). Российский исследователь его творчества Р. П. Шпакова признает, что «для Зомбарта культура - тоже фактор, способствующий возникновению капитализма и его рациональности» [11, с. 129].
Да и само доминирующее положение «духа капитализма» относительно практики хозяйствования говорит о приверженности Зомбарта этому принципу, свойственному институциональному направлению. Кроме того, и Зомбарт, и институционалисты сходятся в том,
что предметом их анализа были коллективные субъекты. Зомбарт просто вошел в тот сегмент совокупности коллективных субъектов, в который американские институционалисты «влезть» не решились. Этим субъектом стали нации и конфессиональные общности (католичество, протестантизм, иудаизм). В то же время он исследовал и традиционные для ин-ституционалистов субъекты - социальные слои, например.
Таким образом, можно считать обоснованным тот факт, что только совокупность традиционного институционализма и исторической школы может рассматриваться как полная институциональная теория. Необходимо расширить границы институциональной теории за счет исторической школы. Иначе исключение из экономического анализа этнорелигиозного фактора не позволяет показать полную картину хозяйственного развития. В современном мире феномен наций и религий играет очень большую роль, чтобы позволить себе его отрицание. А исследование ряда глобальных проблем, таких как, например, генезис хозяйственных систем, вообще не возможно без учета этого фактора. На основе этого необходимо изменять и учебные курсы по институциональной экономике за счет изменения представлений о границах институциональной теории и включения в программы разделов о роли этнорелигиозного фактора в экономике.
Библиографический список
1. Блауг, М. Экономическая мысль в ретроспективе : пер. с англ. / М. Блауг. - М. : Дело ЛТД, 1994. - 665 с.
2. Веблен, Т. Теория праздного класса : пер. с англ. / Т. Веблен. - М.: Наука, 1984. - 217 с.
3. Зомбарт, В. Буржуа. Евреи и хозяйственная жизнь : пер. с нем. / В. Зомбарт. - М. : АЙРИС ПРЕСС,
2004. - 624 с.
4. Ирхин, Ю. В. Институционализм и неоинституционализм: направления и возможности анализа / Ю. В. Ирхин // Социально-гуманитарные знания. - 2012. - № 1. - С. 58-77.
5. Лист, Ф. Национальная система политической экономии : пер. с нем. / Ф. Лист. - М. : Европа,
2005. - 382 с.
6. Норт, Д. Функционирование экономики во времени [Электронный ресурс] : пер. с англ. / Д. Норт // Отечественные записки. - 2004. - № 6. - Режим доступа: http://www.strana-oz.ru/2004/6/funkcionirovanie-ekonomiki-vo-vremeni
7. Селигмен, Б. Основные течения современной экономической мысли : пер. с англ. / Б. Селигмен. - М. : Наука, 1964. - 600 с.
8. Тимофеева, Р. П. Институционализм и государственное предпринимательство / Р. П. Тимофеева // Российское предпринимательство. - 2008. - № 7. - С. 115-117.
9. Ульрих, П. Критика экономизма : пер. с нем. / П. Ульрих. - М. : Вузовская книга, 2004. - 120 с.
10. Шапкин, В. В. Методологические основания институционализма / В. В. Шапкин // Проблемы современной экономики. - 2011. - № 2. - С. 85-89.
11. Шпакова, Р. П. Макс Вебер и Вернер Зомбарт о западноевропейском капитализме / Р.П. Шпакова // Социологические исследования. - 1992. - № 12. - С. 126-131.
12. Bostaph, S. The Methodological Debate Between Carl Menger and the German Historicists // Atlantic Economic Journal. September. - 1978. - Vol. VI. - P. 3-16.
13. Commons, J. R. Economics of Collective Actions. - New York, 1950. - 436 p.
E. A. Orlyanskiy,
Omsk Institute of the Plekhanov Russian University of Economics
THE BORDERS PROBLEM OF THEORY OF INSTITUTIONALISM
Institutionalism has had an enormous influence on the development of economic theory. This theoretical school broke the monopoly of "economism", established by the classical theory and marginalism. Institutionalists introduced into scientific circulation influence of non-economic factors on economic processes. Institutions and the institutions themselves were unconventional factors impact on the economy and their legal registration. Thanks to institutionalists economic theory enriched research activities of collective subjects in the economy, such as a state, enterprise unions, a family, community organizations, etc. Without the contribution of institutionalism economic theory would be one-sided and biased. However, neither the old institutionalists (T. Veblen, W. Mitchell, J. Commons), no new institutionalists nor neoinstitutsionalists did not introduced in their analysis such the most important elements affecting the economy as ethnic and religious characteristics of the different nations. Therefore, the problem of incompleteness of institutional theory is very relevant. At the moment, there are very few studies on this topic. The article discusses the need for integration in the institutional
theory perspective of the historical school, which deals with the missing elements of the study: the influence of ethnic and religious factors on the economy.
Keywords: institutionalism, historical school, ethno-religious factor, economics, economic theory.
References
1. Blaug, M. Economic thought in retrospect: lane. from English. / M. Blaug. - M. : Business LTD, 1994. - 665 p.
2. Veblen, T. Theory of the Leisure Class: lane. from English. / T. Veblen. - M. : Nauka, 1984 - 217 p.
3. Sombart, W. Bourgeois. Jews and economic life: lane. with it. / Werner Sombart. - Moscow: Iris Press, 2004. - 624 p.
4. Irkhin, Yu Institutionalism and neoinstitutionalism: trends and analysis capabilities / V. Irkhin // Socially-humanitarian knowledge. - 2012. - № 1. - S. 58-77.
5. The sheet F. The National System of Political Economy: Per. with it. / Liszt. - M.: Europe, 2005. - 382 p.
6. North, D. Functioning of the economy over time [electronic resource]: Per. from English. / D. North // Notes of the Fatherland. - 2004. - № 6. - Access: http://www.strana-oz.ru/2004/6/funkcionirovanie-ekonomiki-vo-vremeni
7. Seligman, B. Basic flow of modern economic thought: lane. from English. / B. Seligman. - Moscow: Nauka, 1964. - 600 p.
8. Timofeev, R. P. Institutionalism and public enterprise / R. P. Timofeeva // Russian Entrepreneurship. - 2008. - № 7. - pp 115-117.
9. Ulrich, P. criticism of economism: lane. with it. / P. Ulrich. - M.: University Book, 2004. - 120 p.
10. Shapkin VV Methodological bases institutionalism / VV Shapkin // Problems of modern economy. - 2011. -№ 2. - S. 85-89.
11. Shpakova, R. P. Max Weber and Werner Sombart of Western European capitalism / R. P. Shpakova // Sociological researches. - 1992. - № 12. - S. 126-131.
12. Bostaph S. The Methodological Debate Between Carl Menger and the German Historicists. Atlantic Economic Journal. September 1978. Vol. VI. P. 3 - 16.
13. Commons J.R. Economics of Collective Actions. New York, 1950. 436 p.
© Е. А. Орлянский, 2015
Автор статьи - Евгений Анатольевич Орлянский, кандидат экономических наук, доцент, Омский институт (филиал) Российского экономического университета им. Г. В. Плеханова, e-mail: orlyanskyea@mail.ru
Рецензенты:
Лариса Николаевна Гончаренко, кандидат экономических наук, доцент, Омский институт (филиал) Российского экономического университета им. Г. В. Плеханова.
Оксана Викторовна Шумакова, доктор экономических наук, профессор, Омский государственный аграрный университет им. П. А. Столыпина.
УДК 316.1;338.1
О. Ю. Патласов,
Омская гуманитарная академия, Омский региональный институт
КРАУДФАНДИНГ: ВИДЫ, МЕХАНИЗМ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ. ПЕРСПЕКТИВЫ НАРОДНОГО ФИНАНСИРОВАНИЯ В РОССИИ
Рассмотрено видовое разнообразие краудфандинга. Проведен сравнительный анализ действующих платформ. Описаны зарубежные площадки краудфандинга. Вскрыты механизмы доходности платформ. Проанализированы условия успешности краудинвестинга. Представлен прогноз расширения народного финансирования в РФ.
Ключевые слова: софинансирование, краудфандинг, краутинвестинг, краудсорсинг, платформы, интернет-площадки, стартапы, социальные проекты.
Краудсорсинг и краудфандинг: понятие, механизм функционирования
Большинство талантливых людей не испытывают сложностей с недостатком интересных идей, но многие из них сталкиваются с проблемой нехватки денег. Получить поддержку от крупных компаний и спонсоров не так просто, и часто это ограничивает авторов в свободе творчества, поэтому сегодня на первый план выходит краудфандинг.
