CC BY
94
10. Национальный архив Республики Коми. Ф. ф-27. Оп. 1. Д. 9.
11. О вызове лиц на должность волостных писарей // Вологодские губернские ведомости. 1872. 13 мая.
12. Обзор Вологодской губернии за 1880 г.: приложения к всеподданнейшему отчёту Вологодского губернатора. Вологда: Тип. губернского правления, 1881. 39 с. Прил.
13. Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В.Н. Тенишева. Т. 5. Вологодская губерния. Ч. 2. Грязовецкий и Кадниковский уезды. СПб.: Деловая полиграфия, 2007. 840 с.
14. Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В.Н. Тенишева. Т. 5. Вологодская губерния. Ч. 3. Никольский и Сольвычегодский уезды. СПб.: Деловая полиграфия, 2007. 684 с.
15. Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В.Н. Тенишева. Т. 5. Вологодская губерния. Ч. 4. Тотемский, Усть-Сысольский, Устюгский и Ярен-ский уезды. СПб.: Деловая полиграфия, 2008. 808 с.
16. Свод заключений губернских совещаний по вопросам, относящимся к пересмотру законодательства о крестьянах. Т. 1. Сельское и волостное управление (Вопросы 1-25). СПб.: Изд-во Земского отдела МВД, 1897. 795 с.
17. Сельское и городское самоуправление на Урале в XVIII - начале XX века / Е.Ю. Апка-римова, С.В. Голикова, Н.А. Миненко и др. М.: Наука, 2003. 380 с.
18. Скворцов Л. Бережнослободская волость, Тотемского уезда (Этнографический очерк) // Вологодские губернские ведомости. 1880. 18 февр.
19. Чупров В.И., Шаньгина В.В. Крестьянская община Коми края во второй половине XIX -начале XX вв. (1861 - февраль 1917 гг.): научный отчёт. Сыктывкар, 2008 // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Д. 757.
ПОПОВ СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ - научный сотрудник сектора отечественной истории, Институт языка, литературы, истории Коми научного центра Уральского отделения Российской академии наук, Россия, Сыктывкар (hiys84@rambler.ru).
POPOV SERGEI - scientific worker of Russian History Department, Institute of Language, Literature and History of the Komi scientific center of the Ural Branch of Russian Academy of Sciences, Russia, Syktyvkar.
УДК 94(470)"1826/1860":351.746.1 ББК Т3(2)522-36
В.В. РОМАНОВ
ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА КРЕСТЬЯНСКИМ ПОБЕГАМ В 1826 - 1860 ГОДАХ
Ключевые слова: полиция, политическая полиция, Третье отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, корпус жандармов, жандармские отделения, жандармские штаб-офицеры в губерниях, жандармские команды, исполнительная полиция, побеги крестьян.
Статья посвящена исследованию деятельности местных подразделений Корпуса жандармов - губернских жандармских команд - с целью противодействия побегам крестьян. Основное внимание уделяется нормативной базе их противодействия, механизму функционирования государственных институтов, материальному стимулированию нижних жандармских чинов.
V. ROMANOV
RUSSIAN STATE ACTION AGAINST PEASANT ESCAPE IN 1826 - 1860 Key words: police, political police, Third Section, Согр of Gendarmers, gendarme units, gendarme field officers in provinces, gendarme commands, executive police, runaways of peasants.
The article is devoted to research of the activities of local units of the ^rp of Gendarmers -province gendarme commands for the purpose of combating to runaways of peasants. The main attention is paid to the normative base to their counteraction, the mechanism of functioning of state institutions, material incentive to the low gendarme ranks.
Традиционной формой антифеодальной борьбы во второй Х1Х в. выступали побеги крестьян с мест постоянного проживания, что обусловливало функцию государства по противодействию им.
В Своде законов Российской империи (1857 г.) законодатель разводит категории беглых и беспаспортных или бродяг. Определения их содержатся в т. Х1У «Устава о паспортах» ст. 41, 511, 516, 525, 526, 582, а также в ст. 68 «Устава о предупреждении преступлений» и в т. III ст. 43 «Устава о службе правительственной» и т. V ст. 396 «Устава Под.» [1. С. 67].
Одновременно законодатель относил задержание беглых людей к компетенции чинов жандармских команд первоначально Корпуса внутренней стражи, а позднее - Корпуса жандармов.
Причины побегов в основном были связаны с плохим управлением, жестоким отношением к крестьянам со стороны владельцев и управляющих имениями, ростом феодальной ренты или сменой ее формы. Особой причиной выступают периодически распространяющиеся в крестьянской среде слухи о даровании свободы переселившимся в Закавказские провинции. Еще в отчете Третьего отделения за 1841 г. указывалось «Одним словом, семена беспокойства (мысль об освобождении. - В.Р.) брошены в умы, и идеи свободы и возможности переселения кружится в народе, чему видели мы примеры в... Саратовской и Пермской губерниях» [6. С. 256], что позднее повторится уже в период Крымской войны.
Масштабы указанной формы проявления антифеодальной борьбы крестьян не были широкими. Например, в отчете Третьего отделения за 1846 г. констатировалось, что в Империи находились в бегах и пойманы в разных губерниях 3716 человек, а также еще не менее 182 семейств [6. С. 390]. В случае массовых побегов, связанных со слухами «о переселении», приведенные цифры многократно увеличивались. Например, в отчете Третьего отделения за 1843 г. в разделе «Возмущение крестьян» констатировалось: «Кроме того, из Пензенской и Тамбовской губерний бежало значительное число помещичьих крестьян по случаю разглашений о даровании свободы тем, которые переселяются на земли, будто бы пожалованные Государыне Цесаревне в Закавказских провинциях» [6. С. 322-323].
Служащие политической полиции дифференцировали: периодически происходящие массовые побеги сельского населения и систематические побеги отдельных крестьян, их семей. Первый случай обоснованно являлся наиболее социально опасным, так как не только представлял угрозу экономической основе отдельных помещичьих, казенных, удельных имений, но и представлял собой деяние, посягающее на власть помещика, порядок управления в государстве.
Поэтому штаб-офицеры в губерниях, где наблюдались подобные выступления, использовали в первую очередь профилактическую и оперативно-розыскные формы деятельности для предупреждения подобных явлений в будущем и пресечения уже происходящих.
Служащие местных подразделений Корпуса жандармов, главным образом жандармских команд, на протяжении всего анализируемого периода осуществляли постоянное противодействие и побегам отдельных лиц, проживавших в сельской местности. В частности, Начальник казанской жандармской команды отвечал на запрос штаб-офицера в губернии Шпанова 27 июня 1830 г., что в 1829 - 1830 гг. были пойманы жандармами без паспортов 9 человек [5. Л. 112об .-113].
С одной стороны, такими мерами, составляющими юридическую основу крепостного права, поддерживался режим прикрепления крестьян к месту жительства, нашедший отражение в паспортной системе и паспортном режиме. С другой стороны, осуществлялась профилактика правонарушений, в том числе подпадающих под компетенцию политической полиции. В отдельные периоды под воздействием «слухов» побеги приобретали массовый характер. В этих
случаях штаб-офицеры в губерниях пытались выяснить причины указанных явлений и спрогнозировать тенденции развития процесса. В частности, штаб-офицер в Саратовской губернии во второй половине октября 1850 г. участвовал в расследовании причин выезда колонистов и побегов крестьян губернии с намерением переселиться на Кавказ [2. Л. 5].
Борьба с побегами крестьян осложнялась тем, что среди чиновников и помещиков находились лица, укрывавшие их. В конце 20-х гг. Х1Х в. предводитель дворянства Нижегородской губернии князь Грузинский обвинялся, среди прочего, в сокрытии в его имении беглых лиц [3. Л. 4об., 14]. 5 января 1830 г. 3 жандарма задержали в г. Казань беглого крестьянина указанной губернии, жившего в доме губернского контролера [5. Л. 63об.-64]. Нередко укрыватели сами являлись служащими правоохранительных органов и предоставляли беглым не только место жительства, но и работу, что делало противодействие им крайне сложным. Например, 29 сентября 1829 г. жандарм Ларионов поймал в г. Казань бродяжку, сначала называвшую себя местной солдаткой, потом беглой крестьянской женой из Казанского уезда В. Ивановой, проживавшей 2 года кухаркой у отставного квартального В. Яковлева [5. Л. 38]. А 21 мая 1830 г. начальник казанской жандармской команды направил отношение приставу 3-й части, в котором указывалось, что жандарм Г. Дмитриев задержал татарина Казанской губернии, который проживал без паспорта 4 года, служа кучером у его полицейского коллеги - квартального надзирателя 1-й части Иванова [5. Л. 100об.].
Особое место в деятельности местных подразделений Корпуса жандармов в борьбе с беглыми занимало противодействие бродягам. Как уже отмечалось, жандармы в своей деятельности дифференцировали всех ими задержанных на беглых, беспаспортных лиц и бродяг. В соответствии с этим делением они осуществляли и дальнейшие действия в отношении их. Например, 2 июня 1830 г. начальник казанской жандармской команды рапортовал капитану Шпанову: жандармы Борисов и Ципленков задержали беспаспортного И. Магометанинова, однако последний оказался не бродяга, и поэтому 6 мая его передали на поруки мещанину г. Казань для доставки к месту жительства. В другом случае, 16 июня 1830 г. руководитель команды рапортовал капитану Шпанову, что ст. вахмистр И. Кузьмин и жандарм А. Иванов, проезжая лес в Мамадышском уезде, поймали бродягу и сдали его в волостное правление под расписку [5. Л. 106об., 111 об.].
Внимание политической полиции к бродягам было обусловлено имеющейся практикой деятельности правоохранительных органов. К данной категории относились, с одной стороны, лица, находящиеся какое-то время без определенного места жительства и средств к существованию, с другой - лица, которые ранее совершили тяжкие и особо тяжкие преступления с целью избежания ответственности и выдавали себя за бродяг, «родства не помнящих».
Заметим, что количество задержанных бродяг систематически изменялось. В частности, как вытекает из донесений жандармского штаб-офицера, с 8 августа 1827 г. по 26 января 1828 г. количество задержанных бродяг в Казанской губернии постоянно возрастало [4].
Задержанный жандармами беглый человек под расписку передавался в городе в органы полиции, в сельской местности - в органы сельской полиции для определения его дальнейшей судьбы. Свод Законов Российской Империи детально регламентировал компетенцию полицейского начальства в сфере преследования и задержания беглых по нормам т. II «Общих учреждений о губерниях» ст. 411, 413, 2539 (§ 1, п. 11), 2571 (п. 13), 4119 (§ 1, п. 8), 4226 (п. 5) и т. Х1У «Устава о паспортах» ст. 587-592 [1. С. 67].
Если он называл свои паспортные данные, то после проверки по распоряжению нижнего земского суда или губернского правления через посредство полиции или внутренней стражи ( по этапу) отправлялся к месту постоянного жительства. Это регламентировалось нормами ст. 614-616, 625, помещенных в т. Х1У «Устава о паспортах» [1. С. 68].
Если же бродяга отказывался дать о себе сведения о состоянии, звании и месте жительстве или назывался «родства не помнящим», то в соответствии с нормой ст. 620-622, 633, помещенных в т. Х1У «Устава о паспортах», в губернских ведомостях печаталось уведомление об арестованном лице.
Законодатель детально регламентировал механизм установления личности беспаспортного бродяги, а также судьбу тех из них, личности которых остались неизвестными. Кроме того, на основании норм ст. 617 последняя их категория подвергалась наказанию согласно ст. 618, 619, помещенным в т. Х1У «Устава о паспортах», - наложению клейм, а также ст. 623, 629-631 того же устава и ст. 1004, 1009, 1011, 1102, 1104 «Устава содержащихся под стражею» - ссылке в арестантские роты и ст. 634, 635 «Устава о паспортах» - ссылке в Сибирь и Закавказье [1. С. 68].
Следует заметить, что пресечение побегов было, по мнению руководителей государства, настолько важным аспектом деятельности местных подразделений, что за успехи в нем нижние чины материально поощрялись.
К моменту образования местных подразделений Корпуса жандармов в государстве уже существовала система поощрения нижних чинов за задержание беглого. Кстати в ст. 601-613 «Устава о паспортах», а также в отношении дезертиров в ст. 692, 1323 «Устава рекрутского» нашли отражение нормы, направленные на поощрение подданных к донесению властям о скрывающихся беглых [1. С. 68].
Приказ по Корпусу жандармов от 7 июня 1830 г. № 16 охватывал следующие вопросы. На основании приказа 1829 г. 21 марта № 2 по Корпусу жандармов император повелел нижним чинам «за открытие беглых, бродяг и других людей без письменного вида» выдавать по 10 руб. каждому за счет притонодержателей, а так как таковые не всегда обнаруживаются, то местное начальство выдавать эти суммы отказывается. Шеф жандармов снесся по этому вопросу с министром финансов, и последний всем казенным палатам дал разрешение выдавать эти деньги по требованию гражданских губернаторов, так как на них возложено Министром Внутренних Дел исполнение этого высочайшего повеления. Поэтому при сдаче пойманных брать в полиции квитанцию, которые необходимо передавать гражданскому губернатору «и просить его дать распоряжение Казенной палате по этому вопросу на основании распоряжения министров финансов». Из полученных нижним чином 10 руб., 8 остаются у него, а 2 идут в общую артель для улучшения питания команды.
Кроме того, в дополнение к указанной мере срочно была введена ведомственная мера материального поощрения - 1 руб. от шефа жандармов. Успехи нижних чинов жандармских команд на ниве задержания беглых, главным образом крестьян, были существенными. Об этом свидетельствует информация, содержащаяся в приложениях к приказам по Корпусу жандармов, в которых поощрения за указанный результат являются доминирующими в перечне их причин: например, к приказам от 25 марта 1829 г. (№ 3) по итогам прошедшего года, 17 апреля 1830 г. (№ 14), 27 января 1831 г. (№ 50) и др.
Однако в реальности денежное вознаграждение получали далеко не все нижние чины, задерживавшие беглых. Начальник казанской жандармской команды сообщал штаб-офицеру в губернии капитану Шпанову 27 июня 1830 г., что в 1829 - 1830 гг. были пойманы 6 жандармами без паспортов 9 человек, и
только 4 получили высочайше положенные по 10 руб. в награду и от шефа жандармов по 1 руб. [5. Л. 112об., 113].
Впервые 21 мая 1830 г. начальник казанской жандармской команды, рапортуя капитану Шпанову о случае задержания беглого, писал «покорнейше прошу не оставить Вашим ходатайством о награде сему жандарму» [5. Л. 105об.]. Аналогичным образом, 11 августа руководитель команды рапортовал командиру 1-го батальона внутренней стражи, что ст.вахмистр И. Кузьмин поймал бродягу и доставил ему, а он отправил того в 4-ю полицейскую часть г. Казань. Офицер просил ходатайствовать о награждении И.Кузьмина высочайше положенными 10 руб., что 14 августа 1830 г. дословно было повторено в рапорте штаб-офицеру в губернии капитану Шпанову [5. Л. 117, 117об.]
С 1833 г. в приложениях к приказам по корпусу (от 7 февраля за № 9) стали упоминаться за подобные действия (впервые за 1832 г.) награды нижним чинам по 10 руб. ассигнациями из средств губернских казенных палат.
К концу исследуемого периода отношение государства к проблеме задержания беглых несколько изменилось. Последними стали признаваться только те из задержанных жандармами беспаспортных лиц, которые впоследствии были отнесены к ним в судебном порядке. Это было прямое следствие нарастающей интенсивности экономических отношений, которые требовали перемещения крестьян в пространстве, что и было разрешено законодательным порядком и нашло отражение в правоприменении. Таким образом, материальное вознаграждение нижних чинов жандармских команд резко сократилось.
Важно отметить, что высокие нравственные качества нижних чинов губернских жандармских команд, проявившиеся в борьбе с беглыми, хорошо доказываются многочисленными фактами отказа их от взяток, предлагаемых беглыми, во избежание ответственности. В частности, 8 августа 1829 г. жандарм Я. Дмитриев в г. Казань задержал удельную крестьянку, которая предлагала ему взятку за свое освобождение [5. Л. 31 об.], а 5 января 1830 г. там же был задержан жандармами беглый крестьянин той же губернии, который за свое освобождение предлагал им 8 руб. [5. Л. 63об., 64].
Таким образом в основе данной функции политической полиции лежала хорошо проработанная и динамично развивающаяся нормативная база. По мере развития капиталистических отношений формируется новый порядок правоприменения, который отражал в себе новые условия функционирования местных подразделений политической полиции в сфере противодействия беглым, превращая ее в ненужную и гипертрофированную функцию для государства и общества.
Литература
1. Алфавитный указатель к Своду Законов Российской Империи, изданному в 1857 г. СПб.: Тип. II отделения СЕИВК, 1860. С. 67.
2. Государственный архив Российской Федерации (далее - ГАРФ). Ф. 1174. Оп. 1. Д. 643.
3. ГАРФ. Ф. 109, 1 эксп. Оп. 3 (1828 г.). Д. 100.
4. ГАРФ. Ф. 109. С.А. Оп. 3. Д. 1172.
5. Национальный архив Республики Татарстан. Ф. 199. Оп. 3. Д. 1.
6. Россия под надзором: отчеты Третьего отделения 1827 - 1869: сб. док. / сост. М. Сидирова и Е. Щербакова. М.: Рос. фонд. культуры; Российский архив, 2006. 256 с.
РОМАНОВ ВАЛЕРИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ - доктор исторических наук, кандидат юридических наук, доцент кафедра теории и истории государства и права, Ульяновский государственный университет, Россия, Ульяновск (wwr@bk.ru).
ROMANOV VALERIY - doctor of historical sciences, candidate of legal sciences, associate professor of Chair of the Theory and History of State and Law, Ulyanovsk State University, Russia, Ulyanovsk.
