CC BY
126
СОБЫТИЯ И СУДЬБЫ Landmarks in Human History
Д.А. Бутырин
ПОДПОЛКОВНИК А.Д. ЗАВАРИЦКИЙ И ВЛАДИВОСТОКСКОЕ ВОССТАНИЕ 1907 ГОДА*
D. Butyrin
Lieutenant-Colonel Anatoliy Zavaritskiy and the Vladivostok Uprising of 1907
Имя подполковника Отдельного корпуса жандармов Заварицкого стало известно в России после того, как 15 ноября 1908 г. он был осужден Приамурским военно-окружным судом во Владивостоке.
Получив информацию об этом судебном деле, санкт-петербургская газета «Вечер» 30 ноября 1908 г. назвала Заварицкого «провокатором», который, «желая обратить внимание начальства на свою "полезную" деятельность и не находя никаких громких дел, на которых он мог бы отличиться, при посредничестве двух своих агентов заказал печать с надписью "Владивостокское отделение партии социалистов-революционеров", затем на книгах совершенно легального содержания, отобранных во время обыска в редакции местной газеты, приложил эту печать»1.
«Наша газета» 8 февраля 1909 г. сообщала, что «по доносам Заварницкого пострадало 29 чел, из них 7 чел. казнены, 3 чел. осуждены на бессрочную каторгу, остальные понесли более или менее тяжелые наказания»2. Подробное изложение истории подполковника было напечатано и в газете «Речь» - центральном органе конституционно-демократической партии3.
Преступной деятельности Заварицкого был также посвящен доклад В.И. Дзюбинского, депутата Государственной думы от Тобольской губернии, товарища председателя Трудовой группы, прозвучавший 11 февраля 1909 г. во время обсуждения в Думе «дела Азефа»4.
Так усилиями прессы и либеральной оппозиции малозаметный
* Автор выражает сердечную благодарность своему другу и коллеге, кандидату исторических наук Вадиму Львовичу Агапову, оказавшему неоценимую помощь в работе над статьей.
120
до того жандармский офицер был превращен в злого гения, из карьерных соображений погубившего десятки людей. 17 марта 1909 г. газета «Голос правды» опубликовала письмо осужденного на вечную каторгу Кислякова, обвиненного в изготовлении бомб, по словам которого, «благодаря г. Заварницкому сидит очень много людей, совершенно невиновных»5.
И этот образ злого гения и жандарма-провокатора не был клеветой, каковой являлись многие газетные «разоблачения» того времени6. Ведь вину подполковника признал и суд.
Однако, как это часто случается, реальная история была не такой однозначной. А использование в качестве основного источника стенограмм заседаний Думы и статей оппозиционных журналистов «на злобу дня», на которых основана наша первая статья о подполковнике А.Д. Заварицком, привело к воспроизведению во многих моментах этого образа злого гения и жандарма-провокатора7.
В нашей второй статье мы попытаемся воссоздать ход событий, произошедших с жандармским подполковником А.Д. Заварицким, по документам Канцелярии военного губернатора Приморской области, Департамента полиции Министерства внутренних дел и Штаба Отдельного корпуса жандармов, хранящимся в фондах Государственного архива Российской Федерации (г. Москва) и Российского государственного исторического архива Дальнего Востока (г. Владивосток). Эти документы, в значительной мере не известные прежде исследователям, позволили нам куда более объективно раскрыть личность А.Д. Заварицкого и осветить его
действительную роль во Владивостокском восстании 1907 г.
* * *
Анатолий Дмитриевич Заварицкий происходил из дворян Казанской губернии. Родился он 16 августа 1865 г. в Казани, в семье надворного советника. Его мать - Софья Алексеевна Заварицкая, -после смерти мужа жила на его пенсию.
Семья была большой. Сестра Наталья жила при матери в Казани. Братья сделали успешную карьеру: Дмитрий - в С.Петербурге, в чине полковника служил в Генеральном штабе, Борис - также служил в столице, на должности товарища (заместителя) директора Путиловского завода, Федор - судебным следователем Минусинского участка, Андрей - в Луганске, горным инженером на заводе Бельгийского общества8.
Образование Анатолий получил, закончив за счет родителей Императорский Александра II (Александровский) кадетский корпус в С.-Петербурге. Его развитию немало способствовали поездки вместе с родителями в Германию и Швейцарию.
В августе 1884 г. его приняли в 1-е военное Павловское училище, также находившееся в С.-Петербурге, что стало, согласно законам,
началом его военной службы. По окончании этого пехотного училища, 11 августа 1886 г., он был произведен в чин подпоручика и выпущен, то есть направлен на службу, в 28-й пехотный Полоцкий полк, стоявший в Тамбове. В полк он прибыл 21 сентября 1886 г.9
Не прослужив, однако, и четырех лет, Заварицкий подал прошение об увольнении с военной службы вследствие «расстроенных домашних обстоятельств». И 12 мая 1890 г. его уволили в запас10.
Поступив на гражданскую службу, Заварицкий получил должность секретаря Пинчовского уездного полицейского управления в Келецкой губернии Царства Польского, а затем -чиновника Келецкого губернского статистического комитета. Иными словами, гражданскую службу он сразу начал в ведомстве Министерства внутренних дел.
20 августа 1891 г. Заварицкий был принят в Отдельный корпус жандармов в чине корнета и назначен адъютантом Финляндского жандармского управления. В августе 1892 г. его произвели в поручики. С 1895 г. он служил адъютантом Бессарабского губернского жандармского управления. Затем, с 1895 по 1905 гг., он исполнял должность помощника начальника Симбирского губернского жандармского управления в Сызранском и Сенгилеевском уездах, причем в 1903 и 1905 гг. временно исполнял должность начальника Симбирского губернского жандармского управления. В декабря 1895 г. был произведен в штабс-ротмистры, через год - в ротмистры. Был награжден серебряной медалью в память императора Александра III (1896 г.), орденами св. Станислава 3-й степени (1898 г.) и св. Анны 3-й ст. (1905 г.)11.
Успешную службу Заварицкого в Сызрани оборвала нелепая, но от того не менее трагическая случайность.
3 марта 1905 г. Заварицкий застрелил свою беременную сожительницу - крестьянку Евдокию Сальникову12.
Согласно рапорту начальника Симбирского губернского жандармского управления полковника Н.Н. Ловягина, «около 6 мес. тому назад ротмистр Заварицкий познакомился с женой запасного унтер-офицера Евдокией Сальниковой, 22 лет, не живущей с мужем, и сошелся с ней по любви. Сначала они виделись в гостиницах, а потом по взаимному согласию свидания эти продолжились уже в квартире родителей Сальниковой, где он посещал ее раза два-три в неделю». Ссор между ними не было. «Он делал ей разные подарки и давал на содержание 25 руб. в месяц, и, когда узнал, что она забеременела (вскрытием установлена 5-месячная беременность), то прибавил ей 15 руб. и просил отнюдь не терять ребенка, о судьбе которого обещал заботиться, что и было известно родителям покойной. Заварицкий вообще пьет умеренно и в тот вечер был трезв». Револьвер новый, системы Смит и Вессон, трехлинейный, пятизарядный, бескурковый, с пружинным предохранителем на рукоятке он купил из-за того, что стал получать письма с угрозами,
носил его без кобуры в кармане рейтуз. 3 марта Заварицкий пришел в квартиру Сальниковой в 10 часов вечера, поговорил с ней, выпил стакан квасу, который для него всегда был приготовлен, сел на кровать и стал раздеваться. Когда он вынимал револьвер, чтобы переложить его в карман пальто, висевшего над кроватью, тот случайно выстрелил, и пуля попала в правый глаз Сальниковой. «Заварицкий взволнованно и испуганно закричал: "Господи, что я сделал!", и сейчас же, кое-как накинув пальто на рубашку, бросился за врачом, но когда последний пришел и констатировал смерть Сальниковой, с Заварицким сделалось дурно, и он только повторял: "Господи, что я наделал!"»13.
На суде вскрылись подробности личной жизни Заварицкого.
Он был женат на Александре Титовне Дмитриевой, дочери отставного подполковника14. Первые два года службы в Сызрани он жил «с женой, которая, однако, вскоре его бросила, сойдясь с судебным следователем Сергеевым». Заварицкий, в свою очередь, сошелся с крестьянкой Еленой Ивановой. Хотя она родила ему троих детей, осенью 1904 г. он с ней расстался, поскольку нашел себе другую сожительницу - Евдокию Сальникова, 21 года, которая за три года до этих событий вышла замуж за запасного солдата из крестьян города Сызрани, но спустя год ушла от него и вернулась под родительский кров15.
31 марта 1905 г. Казанский военно-окружной суд своим приговором постановил считать деяние ротмистра убийством по неосторожности16. Виновному был объявлен выговор с наложением церковного покаяния17. При этом полковник Ловягин писал, что, хотя ему жаль терять ценного помощника, но Заварицкому лучше продолжить службу в другом месте, и просил Штаб Отдельного корпуса жандармов о «наивозможно скорейшем переводе его»18.
В 1905 г. ротмистр был отправлен на службу в Самарское губернское жандармское управление. Затем его перевели еще дальше - в Бакинское губернское жандармское управление на должность помощника начальника управления, где он заведовал Бакинским охранным пунктом19.
В Баку у него появилось новая любовница. Филеры Бакинского охранного пункта Михаил Хохлов и Исаак Должников жаловались, что «Таисия Колисниченко, находившаяся в близком знакомстве с бывшим заведывавшим Бакинским охранным пунктом ротмистром Заварицким, в разговоре с ним при посторонних лицах неоднократно передавала всю историю нашей службы, называла все наши фамилии, ругала нас различными скверными словами, говоря, что будто бы мы в Тифлисе наговорили на ротмистра Заварицкого и тем подпортили ему карьеру...» Когда филеры сообщили самому ротмистру, что это ставит под угрозу их работу и жизни, Заварицкий, по их словам, начал их «громко ругать в присутствии чинов жандармского управления, самыми площадными словами... выразился, что он
с такими грязными мерзавцами и мошенниками не желает иметь никаких объяснений...»20.
Такое поведение было недопустимо для офицера политического розыска. Заварицкий попал под наблюдение тайных агентов. Один из них, Л.П. Раковский, откомандированный в Баку в распоряжение начальника Бакинского губернского жандармского управления для составления докладов о деятельности местных революционных организаций, вспоминал впоследствии: «В своих записках на имя генерала Ширинкина и М. Гуровича я неоднократно указывал на неблаговидные провокаторские приемы заведующего Бакинским охранным пунктом, подполковника А.Д. Заварицкого»21.
В отношении ротмистра в декабре 1905 г. было начато расследование. Он был отстранен от должности заведующего Бакинским охранным пунктом и в 1906 г., на время следствия, переведен в Кутаисское губернское жандармское управление. В этот раз ему удалось оправдаться, и в апреле 1907 г. он был произведен в подполковники22.
Но все же случайное убийство Евдокии Сальниковой в карьере Заварицкого сыграло роковую роль.
Если в предшествующие ему десять лет (1895 - 1905 гг.) он постоянно служил в одном месте (Симбирск и Сызрань, уездный город Симбирской губернии), то за следующие два года (1905 - 1907 гг.) сменил три места (Самара, Баку и Кутаиси), нигде не задержавшись надолго. Причем как у подчиненных, так и у начальства возникли серьезные вопросы к исполнению им служебных обязанностей и даже к самому образу жизни.
* * *
Еще в 1906 г. 41-летний подполковник Заварицкий подал директору Департамента полиции Эммануилу Ивановичу Вуичу прошение о назначении его на Дальний Восток23.
Как можно понять из его письма сестре Наталье24, решающую роль в принятии решения обратиться с таким прошением сыграли желание поправить пошатнувшееся здоровье и нужда в деньгах (служба на далекой окраине сулила высокие оклады жалованья и служебные привилегии). Должность начальника Владивостокской крепостной жандармской команды, которую первоначально получил Заварицкий, привлекала его надеждой на прочность положения и отвлечение от тяжелых воспоминаний о неудачах в личной жизни, а также на то, что больше не придется участвовать в расследовании серьезных и опасных дел, так как революция в стране явно шла на спад.
Подполковник прибыл во Владивосток 10 августа 1907 г. и поселился по адресу: Китайская улица (совр. Океанский проспект), дом 12.
Почти сразу он понял, что улучшение материальной стороны его жизни, несмотря на повышение оклада жалованья, так и останется для него несбыточной мечтой: цены оказались выше, чем его прибавка к жалованью, город вообще поразил его дороговизной всех товаров, услуг, жилья и прочего.
Служба также разочаровала. Как раз в это время был снят с должности начальник совсем недавно созданного Владивостокского охранного отделения подполковник Ю.М. Гирилович, и 28 августа Заварицкий был совершенно неожиданно для себя назначен на его место, в дополнение к своей основной должности начальника Владивостокской крепостной жандармской команды. В письме сестре Наталье он рассказывал, что возглавить охранное отделение согласился с неохотой, так как вообще не любил сыскного дела и не хотел «пачкать об него руки»25. «Я бы с удовольствием бросил все и вернулся обратно, но закон этого не дозволяет... Ничего не оставалось делать, как смириться и начать честно и усердно служить...»26.
Подполковник Гирилович своей бездеятельностью довел агентурную работу во Владивостоке до полного развала. Комендант Владивостокской крепости генерал-майор В.А. Ирман в рапорте Приамурскому генерал-губернатору и командующему войсками Приамурского военного округа генерал-лейтенанту П.Ф. Унтербергеру писал, что «малоспособная деятельность подполковника жандармского охранного отделения Гириловича не могла не только обуздать и обезвредить деятельность революционных элементов в городе и в порту наезжих и местных, но даже определить, и указать на существование ее. Заблаговременно открыть и арестовать пропагандистов-агитаторов оказалось невозможным для ведшего тайную разведку жандармского подполковника Гириловича вследствие его полной неспособности к этой роли»27.
Сам Заварицкий составил себе несколько иное мнение о предшественнике: «...Мой предместник был прекрасный человек, но до невероятия вялый, нерешительный и халатный, а потому служба вся шла спустя рукава; поэтому, когда я принял от него должность начальника команды и охранного отделения, то нашел в делах такой хаос, что... пришлось работать по 20-22 часа в сутки»28.
Политическая обстановка в крепости также оказалась не такой спокойной, как предполагал Заварицкий.
Еще до его приезда, как отмечал в своих рапортах военный губернатор Приморской области генерал-майор В.Е. Флуг, в городе «обнаружились весьма серьезная организация преступного военного сообщества и совершенное бессилие полиции», что привело к росту революционной пропаганды и нарушениям дисциплины в войсках29. Полковник 3-го Восточно-Сибирского стрелкового полка И.З. Одишелидзе 22 июля также предупреждал о возможности нового подъема революционной агитации среди нижних чинов во Владивостокской крепости30.
Гирилович говорил Заварицкому, что, по его мнению, никакого восстания в крепости не будет, что это все выдумки да слухи, а вот Ирман думал иначе. В этом нет ничего удивительного: как комендант крепости, так и военный губернатор Приморской области Флуг располагали собственными агентурными службами, деятельность которых была автономной. При содействии агентов помощником коменданта крепости еще в мае того же 1907 г. были задержаны матросы Поддубский и Пожогин при попытке раздачи прокламаций нижним чинам, у которых был найден устав Владивостокской военной организации партии социалистов-революционеров31.
Агентура Ирмана в том же месяце оповестила военные власти о совместных митингах портовых рабочих и нижних чинов 10-го и 12-го Восточно-Сибирских стрелковых полков в Матросской слободке на 5-й Матросской улице. Число участников каждый раз увеличилось, митинги происходили в горах за Гнилым углом. Участники митингов собирали в свою общую кассу - портовые рабочие по 2 % получаемого содержания, а нижние чины и матросы платили столько, сколько каждый может. Боевая военная организация имела свою собственную типографию, где печатали прокламации. Местонахождение типографии было известно только главным членам комитета. По данным агентов, организация имела свой склад оружия, где хранятся 9 пулеметов, похищенных из складов порта, одна место его установить не удалось. Хуже того, началась подготовка вооруженного восстания. Ранее члены организации планировали поднять восстание в крепости 1 мая, и 10-й и 12-й ВосточноСибирские стрелковые полки уже заготовили патроны. Но дело не пошло, так как 9-й и 11-й Восточно-Сибирские стрелковые полки воспротивились участию в восстании. Прокламации, отпечатанные ко дню восстания 1 мая, были вывезены из Никольск-Уссурийска, а также из порта города Владивостока руководителями движения32.
В такой взрывоопасной ситуации Зварицкий первым делом увеличил штат сотрудников, куда вошли помощник начальника охранного отделения, два чиновника для поручений и Отдел наружного наблюдения, состоящий из шести сотрудников. Эти сотрудники работали по двое в Никольск-Уссурийске, Благовещенске и Хабаровске. Во Владивостоке должна была действовать секретная агентура, созданная новым начальником Владивостокского охранного отделения. Заварицкий сознавал, что самая важная задача - пресечение революционной агитации в войсках - могла быть решена только с помощью тайных агентов, а их вербовка требовала осторожности и конспиративности. Для этой миссии требовались люди с либеральными взглядами или сочувствующие освободительному движению. Среди секретных сотрудников Владивостокского охранного отделения своей деятельностью выделись в лучшую сторону крестьянин Илья Никанорович (или Никифорович) Демьяненко и сын коллежского
регистратора Александр Зурабович Петров. Первый был известен под оперативным псевдонимом «Буговский», второй - «Бадиров»33.
Судя по документам, Илья Демьяненко был опытным сотрудником политического розыска. С самого момента организации Владивостокского охранного отделения в январе 1907 г. он принимал участие в работе агентуры. О его деятельности положительно отзывался в своих докладах военному губернатору Приморской области Флугу подполковник Гирилович, характеризующий агента как человека «знающего и благонадежного». В мае Демьяненко проживал в Японии, вНагасаки, гдевелнаблюдательную деятельность среди русских революционеров. В революционных кругах его знали как человека лояльного освободительному движению, он имел приятельские отношения со многими революционерами, например с Борисом Оржихом. Демьяненко работал в Морском доме, помогал социал-демократам обзавестись фальшивыми паспортами для проезда по России, но никто не мог и предположить, что паспорта он получал из Владивостокского охранного отделения, и именно по этим паспортам полиция задерживала революционеров в России. Так, при его содействии по прибытии во Владивосток из Японии был арестован Алексеевский Александр Николаевич, член партии социалистов-революционеров. Благодаря деятельности Демьяненко военные власти во Владивостоке знали все о деятельности и проживании революционеров в Японии34.
Одно из первых донесений секретных агентов начальнику Владивостокского охранного отделения освещало встречу выборных от социал-демократов с рабочими заводов 26 августа. Заводчики уволили со своих предприятий рабочих-агитаторов, на встрече было приняторешениепредъявитьзаводчикамультиматум:еслиуволенные не будут восстановлены в должностях, то на заводах начнутся погромы и забастовки. После этих сообщений, по распоряжению Заварицкого, секретные агенты начали свою разведывательную деятельность в военном порту и крупных предприятиях Владивостока. Ознакомившись с оперативной обстановкой в городе, подполковник в докладе военному губернатору Приморской области Флугу высказал свое недовольство работой Владивостокского городского полицейского управления. Он докладывал, что среди рабочих порта появилось много лиц с поддельными паспортами, и эти люди могли быть агитаторами. Между тем, все его просьбы установить в порту в целях общественной безопасности паспортный контроль «начальствующими чинами полиции игнорируются»35.
Большой переполох вызвал у военных властей доклад Заварицкого от 3 сентября о встрече социал-демократов из Владивостока с «Нагасакской группой революционной партии, на которой обсуждалась возможность проведения ряда революционных актов, как во Владивостоке, так и в других местностях»36. После ознакомления с докладом военный губернатор Приморской области
Флуг отдал секретное распоряжение принять коменданту крепости Ирману все меры предосторожности, усилить охрану крепости. Но донесения секретных агентов, легшие в основу доклада начальника Владивостокского охранного отделения, все же вызывали у него сомнения. К приказу коменданту крепости он сделал приписку: «Прошу сообщить, известно ли какие-нибудь сведения, а также сообщали ли вам подобные сведения в Департаменте полиции»37.
Действительно, агентурные донесения, которые попадали на стол Заварицкому, иногда имели довольно сомнительную достоверность. Так, в докладе агента от 3 сентября сообщалось о том, что в город Нагасаки на встречу с революционерами из Владивостока с целью разработки плана восстания в крепости прибыл уполномоченный московского революционного комитета. Это будто бы был «Оскар», главный агитатор беспорядков на крейсере «Памяти Азова», причастный к убийству старшего офицера. Захваченный после подавления восстания в Свеаборге, он был арестован и приговорен к смертной казни, но сумел бежать с другими 47 задержанными. Позже он якобы принял участие в московских беспорядках, где получил несколько ран38.
Эта информация оказалась недостоверной. Причиной тому стала отдаленность Дальнего Востока от центра и других окраин России. Лишь спустя некоторое время было уставлено, что Котихин Дмитрий Матвеевич, член РСДРП, в партийных кругах известный как «Оскар», ни при каких обстоятельствах не мог приехать в Нагасаки. Являясь членом подпольного судового комитета крейсера «Память Азова», в минувшем 1906 г. он принял участие в Свеаборгском вооруженном восстании на Балтийском флоте. После подавления восстания судом особой комиссии был приговорен к смертной казни и 5 августа 1906 г. был расстрелян в Ревеле, а затем погребен в море у острова Нарген39.
В сентябре Заварицкий начал охоту за Владивостокской военной организацией партии социалистов-революционеров, которая развернула противоправительственную агитацию среди матросов и солдат Владивостокской крепости. Начались аресты агитаторов в городе. К примеру, во время в момент раздачи прокламаций партии социалистов-революционеров среди горожан полицией был задержан и доставлен в охранное отделение для дознания крестьянин Лифляндской губернии Петр Генрихович Маурат. По агентурным сведениям было установлено, что «Главный комитет Владивостокской военной организации» находится во Владивостоке, и в него входят пять человек, которые распространили через нижних чинов гарнизона подписные листы для сбора средств на борьбу от солдат и матросов Владивостокского гарнизона. Кроме того, организация имела в своем распоряжении «склад всевозможного оружия». Если верить агентуре, то 250 штук одних только браунингов было приобретено революционерами и доставлено через японского 128
посредника из Манчжурии. В сделке участвовал молодой человек, личность которого осталась неизвестной для агентов, как и личность матроса Сибирского флотского экипажа40.
Эти данные стали причиной проверки среди нижних чинов армии и флота во Владивостоке, а также офицерского состава. Было задержано несколько человек за агитацию среди нижних чинов гарнизона. При допросе одного из задержанных, офицера 10-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, удалось выяснить место встречи революционных агитаторов и нижних чинов. Было установлено агентурное наблюдение за местом проведения таких встреч, в ходе которого было установлено, что 5 октября должна состояться встреча социалистов-революционеров с делегацией матросов от 18-ти судов военной флотилии41.
Эта событие произошло в одной из общественных столовых города Владивостока, на которой присутствовало 16 представителей от чинов флота (по одному от каждого судна), а также представители нескольких воинских частей Владивостокского гарнизона. Обсуждались на заседании такие вопросы, как недопущение суда над 1-й ротой Владивостокского крепостного минного батальона и восстание в крепости Владивосток. В тот же день были арестованы 47 нижних чинов и двое агитаторов из числа участвовавших в заседании42.
В начале октября ситуация в городе обострилась, и мятеж ожидался со дня на день. Военный губернатор Приморской области Флуг в рапорте Приамурскому генерал-губернатору Унтербергеру отметил, что, несмотря на задержание большого числа нижних чинов и гражданских лиц, причастных к революционной агитации, городское революционное подполье ведет подготовку к восстанию. Унтербергер в секретном приказе № 1413 от 6 октября был жесток и краток: «Углубите меры охраны и благоразумной осторожности для предупреждения покушений»43.
10 октября Заварицкий прибыл с докладом к Флугу. По его словам, несмотря на то, что в оперативных мероприятиях были задействованы все чины Владивостокской крепостной жандармской команды, из-за слабого содействия со стороны полиции результаты не столь значительны. Так, отсутствовал паспортный контроль, необходимый для портового города. К примеру, рассказывал Заварицкий, был задержан подозрительный рабочий, по паспорту Говоров, прописан в городе Чита. В Читу был послан запрос, на который довольно быстро пришел ответ: данный гражданин в Чите не проживает, по адресу, указанному в паспорте, проживают другие люди. Ведется дознание. По словам Заварицкого, для того, чтобы избежать восстания в крепости, нужно «проследить, как исполняется приказ коменданта крепости о не допуске нижних чинов в питейные заведения. Те пивные, трактиры и кабаки, где чаще всего проводят свои сборища нижние чины, подлежат закрытию, поскольку именно
там их спаивают агитаторы и призывают к вооруженному мятежу против власти. Полиция слаба, она даже не пытается в этом случае задержать агитатора и доставить его в участок и опросить свидетелей, благо вечером на улице людей хватает. Но и даже в том случае, если полицейские задерживают нижнего чина в подпитии, то вопреки правилам он не доставляется на гауптвахту, а отпускается спустя какое-то время. И делается это из-за страха полицейских за свою собственную безопасность. Докладывается начальству о подобных случаях только в крайнем случае»44.
Были у начальника охранного отделения и требования к начальству порта: «Провести проверку паспортов всех рабочих и служащих порта. Лиц, которые имеют при себе подложные документы, немедленно доставлять в крепостную жандармскую команду для дознания и установления и выяснения личности. Завести адресную книгу, будут вписаны все рабочие порта и члены их семей. Желательно выселить всех евреев из крепостного района»45.
14 октября комендант Владивостокской крепости провел экстренное совещание, на котором присутствовали командир Владивостокского крепостного минного батальона полковник В.И. Жигалковский, военный губернатор Флуг и подполковник Заварицкий. Ирман отметил, что ситуация в крепости сложная: «Усилился напор на войска революционной пропаганды. Несмотря на меры тщательного наблюдения и охраны - в чем была заслуга нового начальника охранного отделения - время упущено». По словам начальника охранного отделения, основанным на агентурных сведениях, 21 октября «предполагалось активное выступление революционных элементов», которые решили использовать факт предания суду нижних чинов 1-й роты Владивостокского крепостного минного батальона как повод к возбуждению гарнизона крепости к вооруженному восстанию. За охрану общественного порядка поручились начальник Владивостокского охранного отделения Заварицкий и Владивостокский полицмейстер Г.И. Лединг, которые, посовещавшись, решили, что суд над минерами является малоизвестным фактом для горожан, и массовые беспорядки вряд ли возможны. Но ближе к дате восстания было решено усилить патрулирование в городе и в порту. Комендант поручил начальнику инженеров крепости полковнику Жигалковскому принять все меры для того, чтобы избежать «мятежа в войсках»46.
15 октября агент Бадиров донес Заварицкому, что накануне в бухте Диомид члены партии социалистов-революционеров «Надя», «Александр» и четверо других переправятся, чтобы вызвать восстание среди чинов минного батальона47. В этот день для охраны порядка в расположение Владивостокского крепостного минного батальона прибыли 1-я и 9-я роты 10-го ВосточноСибирского стрелкового полка. Однако такая мера не предотвратила революционное выступление.
Нападение революционного боевого отряда на расположение минного батальона в ночь на 16 октября стало неожиданностью для военных властей. Солдаты пулеметным огнем обратили революционеров в бегство, на поле боя остался лежать один убитый. Полковник Жигалковский, допустивший факт проникновения революционных агитаторов во вверенный ему гарнизон, был смещен с занимаемой должности. Начальником гарнизона в районе расположения минного батальона был назначен был полковник С.М. Рацул48.
Утром воинские команды устроили облаву в бухте Диомид, было задержано несколько человек, которые при виде солдат попытались скрыться. В одном из задержанных солдаты опознали одного из нападавших, который был доставлен в город и допрошен. Так Заварицкому стало известно, что убитым оказался некто «Александр», проживавший во Владивостоке по подложному паспорту бывшего студента Юрьевского университета Топникова. Этот человек был уже давно знаком подполковнику по агентурным рапортам: «Александр» руководил «Владивостокской военной организацией», которая призывала к объединению нижних чинов частей гарнизона крепости и морских команд, к вооруженному мятежу49.
* * *
Между тем, события во Владивостоке стремительно развивались.
16 октября около 12 часов рабочие Владивостокского порта, побуждаемые прибывшими в порт агитаторами Ивановым и Терещенко, прекратили работы. Несмотря на протест чинов портовой администрации, 400 рабочих вышли из порта с красными флагами и с пением революционных песен направились к казармам Сибирского экипажа, где располагались матросы и солдаты 12-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, которые должны были, как было договорено на собрании 5 октября, снабдить рабочих оружием. Рабочих встретил у главных ворот прапорщик Соколовский, который отказался пропустить их во двор. Заметив, что из ближайших второстепенных ворот начинают выходить матросы с криками «ура» и кидая вверх шапки, то есть явно намереваясь присоединяться к толпе, прапорщик Соколовский выхватил револьвер и угрозами загнал их обратно, успев запереть их. Техник Введенский и мастеровой Зеленков стали читать революционные прокламации, призывая матросов и солдат присоединиться к восстанию. Соколовский вызвал взвод 12-го полка, призвал толпу разойтись, предупредив, что иначе солдаты откроют огонь на поражение. Люди пошумели, но разошлись.
В тот же день Введенский, Зеленков, Иванов и Терещенко были арестованы. На улицах города появились патрули, что позволило
избежать в дальнейшем уличных беспорядков и волнений, даже тогда, когда 17 октября революционно настроенные матросы захватили миноносцы «Скорый», «Сердитый», «Бодрый» и «Тревожный». «Сердитый» и «Тревожный» вскоре были освобождены от восставших, а миноносец «Скорый» открыл огонь по дому губернатора и другим административным зданиям, но был обстрелян миноносцами, сохранившими верность правительству. Войска подавили восстание. Все рабочие военного порта были уволены, а участники восстания арестованы50.
В городе было введено осадное положение51.
18 октября в подвале одного из домов по Суйфунской улице, близ Владивостокского городского полицейского управления, сотрудники полиции обнаружили склад бомб, о котором стало известно из донесений внедренных в революционное подполье агентов, которыми руководил Заварицкий. Ими же была обнаружена секретная лаборатория в доме Кордеса на углу Светланской и Посьетской улиц, где, как установили эксперты, были изготовлены взрывные устройства52.
В те тревожные дни военный губернатор Приморской области Флуг подписал приказ № 2046: «Коменданту Владивостокской крепости. Приказом нашего превосходительства № 395 Владивостокская городская полиция по части сыска подчинена подполковнику Заварицкому, оставаясь в остальных отношениях подчиненного мне. Исходя из соображения, что такое двойственное подчинение вообще может явиться источником недоразумений, и, имея в виду, что положением об управлении крепостями усмотрено полное подчинение полиции коменданту крепости не только по состоянии осадного положения, но и на военном положении, считаю долгом об изложенном донести нашему правительству»53.
Это распоряжение вызвало недоумение у Владивостокского полицмейстера Лединга, который 19 октября обратился к Флугу с рапортом: «Я ходатайствую перед вашим превосходительством о разъяснении, может ли полиция производить обыски по поручениям и требованиям полицейского надзора и следственных властей по всем делам и самостоятельные обыски по делам не политического характера без ведома подполковника Заварицкого. Или в каждом отдельном случае надо испрашивать распоряжения по сему делу?»54.
Флуг, ознакомившись с рапортом полицмейстера, разъяснил Ледингу: «...Полиция может проводить обыски по требованиям судебных властей и по делам не политического характера, сообщая лишь об этом подполковнику Заварицкому для сведений»55.
Сотрудники Владивостокской полиции и охранного отделения выдворяли из города всех безработных и лиц, не имеющих паспортов. В короткие сроки был создан адресный стол при Владивостокском городском полицейском управлении. В порту начала работать комиссия для выработки правил приема рабочих, дающих гарантию
их политической благонадежности.
29 октября полицейские по приказу Заварицкого арестовали рабочих порта, подозреваемых в деятельности противоправительственной организации. Об этой операции начальник охранного отделения доложил военному губернатору на следующий день: «Ввиду полученных агентурным путем сведеньям, что в мастерских военного порта должны храниться переписка, оружие и взрывчатые снаряды, принадлежавшие Владивостокской военной организации, вчера во всех мастерских военного порта был произведен самый тщательный обыск. В слесарно-механической мастерской был найден портфель нелегальной литературы, списки книг, кои распространялись организацией, списки лиц, кто занимался их распространением, чертежи двух образцов бомб и печать «Главного комитета Владивостокской военной организации». Портфель хранился в запертом шкафу, который при обыске был взломан. В виду указания, что этим шкафом пользовались нижеследующие лица: токаря Величевский, Калатушкин, Черняк, Томашенко, Лобода, были приняты меры по их задержанию. В артиллерийской мастерской найдены переделанные трехлинейные винтовки и револьверы, литература. В литейной мастерской найден ящик с патронами к вышеуказанным винтовкам, коробка с порохом и нелегальная литература»56.
Вечером того же дня порт возобновил работу. Был закрыт Народный дом, запрещены собрания и деятельность общественных организаций. Полиция закрыла также значительное число трактиров,
пивных и лавочек57. Владивосток успокоился.
* * *
В ноябре 1907 г. под руководством военного прокурора Приамурского военно-окружного суда генерала Игнатьева началось следствие по делу о «беспорядках»58.
Заварицкий позднее писал сестре, что «все начальство... были все время в восторге от моей беззаветной и энергичной службы»59. Действительно, комендант Владивостокской крепости генерал Ирман в своем рапорте Приамурскому генерал-губернатору и командующему войсками Приамурского военного округа назвал подполковника Заварицкого главным помощником по раскрытию подпольной революционной атаки, подчеркивая его «выдающуюся энергию, смелость и разумную деятельность60. В телеграмме от 21 октября он хвалил Заварицкого и ходатайствовал о его награждении61. И в ноябре того же 1907 г. начальник Владивостокской крепостной жандармской команды был награжден орденом св. Владимира 4-й ст.62
И в том же месяце, ноябре, произошел случай, отраженный в документах Владивостокского охранного отделения как «Дознание
по делу смертного приговора начальнику Владивостокской крепостной жандармской команды подполковнику Заварицкому и гроба». Дознание вел подполковник Глиноецкий.
Как показало дознание, неизвестным молодым человеком 13 ноября в 2 часа дня в столярной мастерской Джегоржака был заказан гроб. В 8-м часу вечера молодой человек, придя с китайцем носильщиком, забрал гроб, который его указанию был принесен к штабу крепости. «Около штаба упомянутый молодой человек, остановив мальчика китайца, передал ему конверт на имя подполковника А.Д. Заварицкого, в котором оказался вышеупомянутый смертный приговор. Китаец мальчик тогда же скрылся, а принесший его гроб по опросе опущен». Заказавший гроб молодой человек так и не был найден. Дознание установило, что приговор был подписан «Главным комитетом Владивостокской военной организации»63.
Самим Заварицким этот случай описан так: «В семь часов вечера 13 ноября 1907 года около штаба крепости были задержаны два китайца-носильщика, один из них имел при себе письмо, заключавший в себе смертный приговор мне от "Главного комитета Владивостокской военной организации", печать которого имеется под приговором, а другой с большим черным гробом»64.
Последнее распоряжение Заварицкого на посту начальника Владивостокского охранного отделения - протокол № 301 от 23 ноября 1907 г. об обнаружении и изъятии революционных прокламаций в городе Владивостоке65.
7 декабря он установил личность убитой на миноносце «Нади»: она была опознана в Чите по высланной подполковником фотографии. «Надей» оказалась мешанка города Канска Сарра
Ааронова, сидевшая в тюрьме под именем Марии Масленниковой66.
* * *
Несмотря на вроде бы успешную деятельность в качестве начальника Владивостокского охранного отделения, Заварицкий неоднократно подавал директору Департамент полиции Министерства внутренних дел ходатайство об «освобождении его от исполнения обязанностей по этой должности вследствие обременения его делами по занимаемой им штатной должности начальника Владивостокской крепостной жандармской команды»67.
19 октября, вскоре после владивостокского восстания, в Департаменте полиции было решено «для надобностей политического розыска» назначить начальником Владивостокского охранного отделения отставного коллежского асессора Губского68.
Николай Иванович Губский был опытным и повидавшим виды полицейским чиновником. Он прослужил 18 лет, когда 21 июня 1905 г., будучи помощником Белостокского полицмейстера, «был ранен 134
брошенным в него разрывным снарядом (в обе ноги, в пах и правую лопатку)»69. По его собственным словам, он получил 14 ранений, потребовавших длительного лечения и выхода в отставку70. Но в 1907 г., восстановив до некоторой степени здоровье, Губский пожелал продолжить полицейскую службу и был причислен к Санкт-Петербургскому районному охранному отделению в качестве вольнонаемного, так как не желал лишаться получаемой им пенсии в 900 руб.71
Таким образом, официально к моменту назначения во Владивосток он значился находящимся в отставке.
К новому месту службы он первоначально должен был отправиться уже 23 октября72, но деньги на проезд до Владивостока (1 500 руб.) были выделены только в начале ноября73, поэтому отъезд состоялся, вероятно, в это время. Во Владивосток поездом через всю страну из С.-Петербурга Губский прибыл к началу декабря, чем и освободил подполковника Заварицкого от обременительных обязанностей.
Впрочем, как оказалось вскоре, Николай Иванович и Анатолий
Дмитриевич между собой не поладили.
* * *
Губский, приступив к исполнению обязанностей начальника Владивостокского охранного отделения, установил наружное агентурное наблюдение за лицами, находящиеся в подозрении к причастности к революционному движению. Результаты не заставили себя долго ждать.
Так, на основании агентурных данных в ночь на 8 декабря был проведен обыск в доме №№ 147 в Нахальной слободке. Было обнаружено большое количество печатных изданий Владивостокской группы РСДРП, мимеограф (аппарат для размножения машинописного текста), оригинал воззвания группы, нелегальные паспорта и отчеты о деятельности группы. Проживающие в доме служащие Народного дома Прохор Иванов и Ефимий Мельничук, а также Иван Кузьмин и Иван Бахерник были арестованы и заключены в тюрьму74.
А вскоре настала очередь самого Заварицкого. Несчастье свалилось на Анатолия Дмитриевича, как говорится, как снег на голову.
Свидетельскими показаниями сотрудников охранного отделения Буговского (он же Демьяненко) и Бадирова (он же Попов) Заварицкий был уличен в «неприятии мер предупреждения тяжкого государственного преступления, о подготовке которого они заблаговременно представляли ему устные и письменные доклады» (3 ч. 643 ст. Уголовного уложения), и 20 декабря 1907 г. был привлечен к дознанию. В его квартире был проведен обыск, а 22 декабря он был заключен под стражу на Владивостокской крепостной гауптвахте75.
Из письма министра юстиции И.Г. Щегловитова министру внутренних дел П.А. Столыпину видно, что уголовное дело против Заварицкого было возбуждено по приказу коменданта Владивостокской крепости Ирмана «по обвинению его в учинении ряда подлогов по службе при содействии агентов того же отделения Ильи Буговского и Александра Бадирова». Расследование проводил прокурор Владивостокского окружного суда (гражданского) полковник Е.В. фон Франкенштейн, который постановил привлечь Заварицкого, Буговского и Бадирова к дознанию в порядке ст. 1035 Устава уголовного судопроизводства76.
Полковник Евгений Владимирович фон Франкенштейн не совсем подходил для правоохранительной деятельности. И вот почему: как отзывались о нем сослуживцы, он был нечист на руку по отношению к различным офицерам. Кроме того, на него командиру Отдельного корпуса жандармов генерал-лейтенанту барону Ф.Ф. фон Таубе 18 октября 1907 г. поступила жалоба со стороны военного ведомства: дескать, полковник фон Франкенштейн не оказывает администрации содействия в деле борьбы с революцией. Военный губернатор Флуг в своем донесении фон Таубе также привел «ряд фактов, подтверждающих отношение Франкенштейна к возложенным на него обязанностям». Так, в тюрьме содержался некто Галич, замешанный в деле «военной организации» и арестованный по распоряжению Флуга 19 сентября. «Несмотря на то, что дело это передано прокурором Е.В. фон Франкенштейну еще 17 октября и что ему было сделано напоминание об истечении месячного срока, Галич до настоящего времени остается не опрошенным и никакого постановления о нем не состоялось, - писал военный губернатор, -вследствие чего он подлежит освобождению из тюрьмы. Последнее следует признать опасным ввиду произошедшего на днях во Владивостоке бунта в войсках и флоте, поднятыми агитаторами из гражданских лиц. При таком отношении к делу дальнейшее пребывание полковника Е.В. фон Франкенштейна на занимаемой должности признаю вредным и ходатайствую о безотлагательной замене его более соответствующим лицом»77.
Но, очевидно, заменить нерадивого прокурора было не кем, и он продолжал занимать свое место.
Прежде чем излагать обстоятельства, которые прокурор фон Франкенштейн посчитал основанием для ареста Заварицкого и изложил в своем постановлении, сделаем одно замечание. Для офицера и чиновника Министерства внутренних дел Российской империи лишиться должности и даже самому оказаться посаженным в тюрьму, было не столь уж и сложно. Об этом, в частности, убедительно свидетельствует история, произошедшая в 1910 г. с хабаровским полицмейстером Л.П. Тауцем: он был уволен министром внутренних дел Столыпиным и отдан под суд вследствие обвинений в должностных преступлениях, которые не совершал.
И это потом установил суд, признавший бывшего полицмейстера невиновным78.
Итак, секретные сотрудники Владивостокского охранного отделения поведали следствию, как стали жертвами провокационной деятельности Заварицкого. Буговский (Демьяненко) вошел в местную организацию партии социалистов-революционеров и стал доносить об их действиях членов партии, прося установить за ними наружное наблюдения. Однако, согласно его показаниям, «никакого наружного наблюдения за указанными в его донесениях лицами не устанавливалось, ибо в действительности лиц для наблюдения в Отделении не имелось, хотя по делопроизводству Отделения таковые числились». По словам Бадирова (Попова) в конце сентября или начале октября он докладывал, что «на митингах и частных конспиративных квартирах революционных деятелей идут деятельные приготовления к вооруженному восстанию с участием в нем чинов владивостокского гарнизона», но «подполковник Заварицкий не принял своевременно никаких мер, говоря Бадирову, что у него нет ни людей, ни средств для наружного наблюдения, что просить об этом по начальство он не желает, ибо у него и так много дел и потому еще, что вскоре приедет новый начальник Отделения, который и сможет все это устроить»79.
Правдоподобие этим показаниям придает то обстоятельство, что, Заварицкий, как известно из его письма сестре, тяготился делами политического розыска, и просил заменить его в должности начальника охранного отделения другим лицом. Хотя к середине октября вопрос о преемнике в Департаменте полиции еще не был решен, подполковник, вероятно, действительно связывал с его приездом надежды на облегчение своего служебного положения.
16 октября действительно произошло восстание. После этого подполковник, «призвав к себе агентов Бадирова и Буговского, объяснил им, что он сильно опасается ответственности за допущенное им бездействие власти и... просил их помочь ему выпутаться из этого положения и указал, что, с целью избавиться от грозящей ему ответственности, ему следовало бы теперь же произвести ряд действий, которые, увенчавшись блестящим успехом, засвидетельствовали бы в глазах начальства его действительное усердное отношение к обязанностям его службы, его бдительность и энергию... Поясняя далее свою мысль, подполковник Заварицкий объяснил им, что он придумал уже несколько таких деяний и что для выполнения их ему и требуется их помощь». «Деяния» состояли в изготовлении бомб и фальшивой печати «Главного комитета Владивостокской военной организации», подбрасывании нелегальной литературы во время обысков, устроенных по данным ему задним числом агентурным донесениям. Такими способами предполагалось «искусственно создавать как бы ликвидацию известных ему членов преступного сообщества».
На деньги Заварицкого Бадиров купил револьвер и 10 фунтов пороха, Буговский заказал в китайской лавке четыре жестяные оболочки, купил в аптеке необходимые принадлежности и изготовил шесть бомб. Пять бомб они отвезли в дом 10 по Суйфунской улице и спрятали под лестницей, а 6-ю Бадиров положил у крепостной гауптвахты. 17 октября Буговский заказал печати «Главного комитета Владивостокской военной организации». Этими печатями была проштампована нелегальная литература, конфискованная ранее у Маколдина. 18 октября Заварицкий «нашел» бомбы. Затем Бадиров в форме жандармского унтер-офицера подбросил Мироненко нелегальную литературу с фальшивыми печатями. Был подделан список революционных рабочих, подброшенный во время обыска в порту. Также были сфальсифицированы письма с угрозами командиру порта и самому Заварицкому, доставленные китайскими кули в гробу, заказанном Буговским80.
На гауптвахте бывший начальник охранного отделения был настолько изолирован от окружающего мира, что даже свой рапорт в Штаб Отдельного корпуса жандармов смог передать только через проживавшего в С.-Петербурге брата Дмитрия, полковника Генерального штаба, которому отправил его личным письмом81. По мнению Заварицкого, дело против него было возбуждено новым начальником Владивостокского охранного отделения Губским и прокурором Владивостокского окружного суда А.А. Шульцем, а полковник фон Франкенштейн «лишь безучастно присутствовал и подписывал протоколы». Свою вину подполковник не признал. По поводу обвинения в непринятии мер против готовившегося восстания он писал, что принял должность начальника охранного отделения лишь в августе и не успел еще изучить всю обстановку. Донесения о готовящемся восстании он получал, но названная агентами дата (21 октября) была более поздней, чем та, когда оно фактически произошло. Что же касается фабрикации улик, то это деяние он называл делом рук Буговского и Бадирова82.
В другом письме, адресованном сестре Наталье в Казань и уже упоминавшемся, он выразил свое отношение к произошедшему такими словами: «Я должен передать тебе всю картину во всей полноте того страшного горя, что вдруг неожиданно постигло меня благодаря черной неблагодарности и гнусной клевете...» В его версии, склад бомб он обнаружил по сообщению Буговского и Бадирова, и именно по их же показаниям были арестованы Мироненко и Маколдин. Участие в заговоре против него Губского он объяснял завистью: якобы, когда в конце ноября Губский прибыл во Владивосток, комендант крепости Ирман поставил ему Заварицкого в пример, сказав, что тот должен учиться у него, Заварицкого, как бороться с революционерами. Потому-то, дескать, новый начальник охранного отделения и стал злоумышлять против своего предшественника83. 138
Конечно, самооправдания обвиняемого не являются доказательством его невиновности.
Однако доклады начальника Владивостокского охранного отделения, например за 10 октября 1907 г., говорили о деятельности революционеров и подготовке их к восстанию. Слова Заварицкого о том, что у него недостает средств для наружного наблюдения, подтверждаются и военным губернатором Приморской области Флугом.
Флуг многих своих отчетах указывал, что Департамент полиции отпускал на нужды всей областной полиции 18 тыс. руб. в год, но этого было мало и необходимы большие «денежные средства, без которых борьба с подпольной деятельностью революционеров не может иметь успеха». 31 августа 1907 г. «ввиду необходимости более успешной борьбы с усиливающимся революционным движением в пределах Восточной Сибири, сенатор Макаров призвал организовать дело политического розыска в Приморских и Амурских областях, которые входят в сферу деятельности охранного Владивостокского отделения и ассигновать дополнительный кредит 30 080 рублей». Из той же суммы на содержание секретных сотрудников выделено 7 200 руб. Но эти деньги были перечислены только по сентябрьской смете, за считанные дни до восстания, и вполне возможно, что Заварицкий действительно не сразу смог получить к ним доступ84.
О готовящемся в крепости восстании Попов действительно доносил начальнику охранного отделения, но, как и писал Заварицкий, оно назначалось на 21 октября, и эта дата была озвучена на совещании 14 октября. О том, что выступление перенесено на 16 октября, никаких предупреждений не поступало, и неудивительно, что оно застало власти врасплох85.
Что же касается фабрикации улик, то, например, если агентами и был сфальсифицирован список революционных рабочих, подброшенный во время обыска в порту, то в порту действительности имелся склад Владивостокской военной организации, хранивший оружие (винтовки, револьверы и патроны к ним) и нелегальную литературу, которые никак не могли подбросить двое агентов.
Документы канцелярии военного губернатора свидетельствуют, чтоосенью1907г.секретныесотрудникиВладивостокскогоохранного отделения имели полную свободу действий. Владивостокский полицмейстер Лединг 18 ноября писал военному губернатору Флугу: «Доношу вашему превосходительству, что за последнее время среди китайского населения города производятся обыски, причем руководители и инициаторы этих обысков являются чины охранного отделения. Цель и результаты этих обысков остаются для меня тайною, а, между прочим, руководители этих обысков требуют от полиции содействия и предоставление в их распоряжение городовых. В общем, я должен сказать, что для меня является непонятными обыски охранного отделения среди китайцев, так как между ними,
полагаю, нет политических преступников»86. Военный губернатор на это ответил так: «Чины охранного отделения объявляют себя действующими по приказанию военного коменданта крепости, но письменных распоряжений не предоставляют за неимением таковых. Сделать распоряжение по полиции об отказе в содействии таким агентам и чинам, во избежание с их стороны различных жалоб, считаю невозможным в настоящее время. Но вместе с тем опасаясь возможных осложнений и различных недоразумений, а со стороны некоторых и злоупотреблений при обысках, ходатайствую об установлении общепринятого порядка обысков»87.
Так что секретные агенты вполне могли действовать произвольно, на свой страх и риск.
Подполковнику Заварицкому были предъявлены обвинения по части 3 статьи 643 Уголовного уложения (непринятие мер) и статьи 362 Уложения о наказаниях (предусматривавшей ответственность за подделку подписи, вымышленные свидетельские показания, сокрытие правды в рапортах и докладах). В виновности подполковника в письме Столыпину от 30 января 1908 г. впервые выразил сомнение министр юстиции Щегловитов, хотя это касалось только обвинения по 362 статье88.
Откровенно и профессионально высказался подполковник Модин, выступивший, вероятно, в качестве эксперта: «В этом эпизоде весьма ярко выступает неопытность подполковника Заварицкого в деле розыска. Его ловко провели два недобросовестных сотрудника в надежде на хороший заработок, а когда явился новый начальник Охранного отделения, и Бадиров, и Демьяненко побоялись, что их проделка обнаружится, забежали вперед и всю вину свалили на подполковника Заварицкого»89.
Не поверил в виновность Заварицкого и его прямой начальник -командир Отдельного корпуса жандармов генерал-лейтенант барон фон Таубе. 4 апреля 1908 г. он написал женатому на падчерице Щегловитова директору Департамента полиции М.И. Трусевичу: «Я не усматриваю никаких документальных доказательств, кроме показаний также привлеченных к следствию, в качестве обвиняемых, бывших филеров Демьяненко и Бадирова»90. Эту мысль он повторил в письме коменданту Владивостокской крепости от 18 июля 1908 г., в котором посчитал все обвинения недоказанными91.
Возможно, определенную роль в формировании такого благоприятного для Заварицкого мнения фон Таубе сыграл военный губернатор Приморской области Флуг, попытавшийся защитить опального жандармского офицера. В письме директору Департамента полиции Трусевичу в январе 1908 г. он давал Губскому нелестную характеристику: «Считаю своим долгом сообщить, что вновь назначенный начальник охранного отделения Губский главным образом обращает свое внимание не на наблюдения за деятельностью преступного элемента, а на предшествующую ему
деятельность чинов жандармского корпуса. Причем, как человек новый, прибывший в такое тяжелое время, он не внес в свои действия большого такта и хороших отношений, но и сразу повел себя настолько вызывающим образом, что сразу обострил отношения со всеми людьми, с которыми ему приходило сталкиваться. Что касается службы, не могу составить о ней положительного мнения»92.
Несмотря на столь явно выраженную позицию столичного начальства, следствие по делу Заварицкого было продолжено. Причем были привлечены и оба агента, которым было предъявлено обвинение по статье 294 Уложения о наказаниях (составление подложных официальных бумаг). Демьяненко и Попов также были посажены под арест.
28 июля 1908 г. арестованный секретный сотрудник Владивостокского охранного отделения Буговский (И.Н. Демьяненко) подал директору Департамента полиции Трусевичу прошение. Он писал: «Я провалился в партии не по своей вине, а по вине моего начальника». Это написано уже о новом начальнике Владивостокского охранного отделения Губском. По словам Буговского, он донес о преступных действиях Заварицкого, но Губский, вместо того, чтобы тайно сообщить об этом вышестоящему начальству или военным властям, «вынес сор из избы», передав дело гражданскому прокурору. Прося выдать ему жалованье и позаботиться о нем, агент умолял: «Оборванный, без места, денег, в обществе известный за "провокатора", что должен буду делать при освобождении?... Ваше Высокопревосходительство, освободите меня или выпустите на поруки и не откажите в службе, так как я, силою вещей, оттолкнут от общества и могу служить только правительству и рассчитываю на его защиту»93.
На прошение Демьяненко последовала резолюция Трусевича от 23 августа: «Освобождение из-под стражи при настоящем положении дела от Департамента полиции не зависит»94.
В октябре 1908 г. Приамурский генерал-губернатор и командующий войсками Приамурского военного округа генерал-лейтенант П.Ф. Унтербергер предал Заварицкого, Демьяненко и Попова Приамурскому военно-окружному суду и шифрованной телеграммой от 17 октября сообщил об этом командиру Отдельного корпуса жандармов Таубе95. На поле полученной телеграммы Таубе приписал: «А я все-таки сомневаюсь в виновности Заварицкого. 1/ XI. Таубе»96.
15 ноября 1908 г. Заварицкий был приговорен к трем годам арестантского отделения с лишением всех прав состояния97.
По кассационному протесту приговор был отменен, и после пересмотра дела судом подполковник был приговорен к четырем годам каторжных работ98.
Но и эта мера наказания к нему не была применена: он был заключен в тюрьму на два года с исключением со службы, с
лишением некоторых особых прав и преимуществ. Заварицкий отбыл на Владивостокской гауптвахте 2 года 3 месяца и 11 дней, с 22 декабря 1907 по 2 апреля 1910 г.99 Официальное исключение со
службы состоялось 24 мая 1910 г.
* * *
Отбыв срок наказания, Заварицкий вернулся в Сызрань.
23 января 1911 г. он подал в Департамент полиции прошение о назначении ему эмеритальной пенсии за 24 года службы, с 1884-й по 1908-й. Он указал, что жить намерен в С.-Петербурге по адресу Пушкинская улица, дом 18, квартира 4, где проживал его брат100.
Однако 22 февраля в пенсии ему было отказано. Как выяснилось, эмеритальная пенсия выплачивается после 25 лет службы, а всей
службы Заварицкого удалось насчитать только 24 года101.
* * *
Губский, добившийся осуждения Заварицкого, прослужил во Владивостоке всего два месяца. В феврале 1908 г. он был «определен на службу в М.В.Д. с причислением к оному. Одновременно с сим он откомандирован для занятий в Департамент полиции»102. 20 февраля 1908 г. Владивостокское охранное отделение возглавил ротмистр И.Е. Хуциев, ранее служивший в Иркутском губернском жандармском управлении103.
Расстроенное вследствие тяжелых ранений здоровье вскоре заставило Губского опять покинуть службу, и он вторично вышел в отставку, в чине титулярного советника. Проживал он в Москве, на территории Богородского участка, по Андреево-Забелинской улице, в доме 24. 18 ноября 1914 г. он подал министру внутренних дел прошение о предоставлении ему должности полицмейстера «в одном из губернских городов Кавказа, или юга, или запада России»104. В ответ ему было рекомендовано обратиться прямо к губернатору той губернии, где Губский желает продолжить службу105.
Получил ли он искомую должность - остается неизвестным.
Из других участников этой истории фон Франкенштейн все-таки сделал неплохую карьеру. В 1908-1913 гг. он служил в Московско-Архангельском жандармском полицейском управлении железных дорог. В 1914 г. был назначен начальником Жандармского полицейского управления Средне-Азиатской железной дороги. Дослужился до генерал-майора.
Прокурор А.А. Шульц в годы Первой мировой и Гражданской войн работал нотариусом во Владивостоке.
* * *
Собранные нами документы не позволяют однозначно утверждать, совершал ли подполковник Анатолий Дмитриевич Заварицкий преступления, в которых его обвиняли. Суд признал его виновным. Сам он уверял, что его оклеветали.
Возможно, что он и вправду был не в состоянии успешно работать, возглавляя сразу и крепостную жандармскую команду, и охранное отделение, имевших все же совершенно разные функции. И вместо того, чтобы бороться с политической преступностью, он больше занимался охраной общественного порядка и паспортным контролем в городе, то есть тем, чем должна заниматься городская полиция.
Скорее всего, работу по политическому розыску он опрометчиво доверил своим подчиненным - секретным сотрудникам отделения. Он предоставил им полную свободу действий, но при этом не представлял себе в полном объеме, в чем эта работа заключается. В результате секретные сотрудники действовали по своему усмотрению, а порой творили что им вздумается (проводили обыски в домах у китайского населения, вызвав протест даже городского полицмейстера). Отчеты подполковника представляют донесения агентов, которым он, безусловно, полностью доверял. Он забыл о том, что, доверившись агентам, он попадал в зону риска неминуемо стать жертвой предательства или амбиций своих подчиненных (что уже происходило с ним в Баку). Можно сказать, что он сам создал условия, которые привели его на скамью подсудимых.
Военный губернатор Приморской области генерал-майор В.Е. Флуг фактически направлял деятельность Заварицкого как начальника охранного отделения, уделяя делу политического сыска гораздо больше внимания, чем сам подполковник. Флуг свободно распоряжался деньгами, отведенными по смете Департаментом полиции начальнику Владивостокского охранного отделения на содержание секретных агентов, был инициатором обысков во Владивостоке. Тем самым он как бы освобождал Заварицкого от многих хлопот и забот, чему тот был только рад, но взамен получал полномочия, которыми Департамент полиции едва ли бы намерен делиться с местными военными и гражданскими властями.
Прибывший на смену Заварицкому, причем по его же просьбе, Н.И. Губский, ветеран полицейской службы, совершенно изменил порядки, царившие в охранном отделении. Выяснив, что его предшественник занимался совсем не тем, чем должен был, он быстро восстановил дисциплину среди сотрудников «охранки» и стремился обеспечить ее независимость от администрации. Был арестован и Заварицкий, обвиненный в халатности и служебных подлогах. Если бы речь шла только о подделке бумаг, возможно, подполковнику и удалось бы отделаться относительно легко, но
показания говорили об изготовлении бомб, к которым у Губского после покушения на него в 1905 г. было особое отношение. Можно предположить, что именно изготовление бомб и толкнуло его на то, чтобы на примере Заварицкого преподать всем сотрудникам хороший урок на тему того, к чему приводят провокаторские игры с
революционерами-подпольщиками.
* * *
Действия Губского, Шульца и фон Франкенштейна, какими бы соображениями они ни руководствовались, объективно нанесли немалый вред самодержавной власти. Образ жандармского офицера-провокатора впоследствии активно использовался оппозицией в борьбе против правительства Николая II.
Осуждение Заварицкого состоялось вопреки вполне аргументированному и ясно выраженному мнению командира Отдельного корпуса жандармов Ф.Ф. Таубе.
Можно сказать, что Заварицкий - виновный или невиновный -пал жертвой бюрократизма и конфликтов в ведомстве Министерства внутренних дел, а также междуведомственных противоречий.
Примечания Notes
1 Вечер (С.-Петербург). 1908. 30 нояб; Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 102. Д-7. Оп. 204, 1907 г. Д. 9107. Л. 48.
2 Наша газета (С.-Петербург). 1909. 5 февраля; ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204, 1907 г. Д. 9107. Л. 57.
3 Речь (С.-Петербург). 1909. 8 февр.; ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204, 1907 г. Д. 9107. Л. 59.
4 Стенографические отчеты Государственной думы: Третий созыв, сессия вторая: Заседания 36-70 (с 20 января по 5 марта 1909 г.). Санкт-Петербург, 1909. Стб.1463.
5 Голос правды (С.-Петербург). 1909. 17 марта; ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204, 1907 г. Д. 9107. Л. 56.
6 Агапов В.Л. Газетный мир Владивостока в период Первой мировой войны (1914 - 1916 гг.) // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2015. № 2 (32). С. 80-90; Агапов В.Л. «Хулиган печатного слова»: История владивостокского журналиста Ф.В. Мисюры и его газеты «Текущий день» // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2016. № 1 (35). С. 61-75.
7 Бутырин Д.А. Жандармы и депутаты: «Дело подполковника Заварицкого» в стенах Государственной думы и Владивостокской крепости (1909 год) // Новый исторический вестник. 2016. № 4 (50). С. 56-79.
8 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204, 1907 г. Д. 9107. Л. 1-2.
9 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА).
Ф. 409. Оп. 2. Д. 40912. П/с 370-925. Л. 121.
10 Там же.
11 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 2, 1910 г. Д. 16122. Л. 6-13
12 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 6, 1905 г. Д. 1208. Л. 1-4.
13 Там же. Л. 5.
14 РГВИА. Ф. 409. Оп. 2. Д. 40912. П/с 370-925. Л. 122.
15 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 6, 1905 г. Д. 1208. Л. 10-16.
16 Там же. Л. 16.
17 Там же. Л. 91
18 Там же. Л. 5.
19 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204, 1907 г. Д. 9107. Л. 1-2.
20 ГА РФ. Ф. 110. 1907 г. Оп. 6. Д. 1617. Л. 3-4.
21 Секретные сотрудники и провокаторы: Сборник. Москва; Ленинград, 1927. С. 317.
22 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204, 1907 г. Д. 9107. Л. 1-2.
23 Секретные сотрудники и провокаторы. С. 317.
24 ГА РФ. Ф. 110. 1907 г. Оп. 6. Д. 1741. Л. 151-161.
25 ГА РФ. Ф. 110. 1907 г. Оп. 6. Д. 1741. Л. 151.
26 Там же. Л. 152.
27 Владивосток: Сборник исторических документов (1860 - 1907 гг.). Владивосток, 1960. С. 147.
28 ГА РФ. Ф. 110. 1907 г. Оп. 6. Д. 1741. Л. 152.
29 Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ). Ф. 87. Оп. 1. Д. 1593. Л. 66.
30 Там же. Л. 77-81.
31 Там же. Л. 42-43.
32 Там же.
33 Там же. Л. 87.
34 РГИА ДВ. Ф. 87. Оп. 1. Д. 1591. Л. 116.
35 РГИА ДВ. Ф. 87. Оп. 1. Д. 1593. Л. 87.
36 Там же. Л. 88.
37 Там же.
38 Там же.
39 Там же.
40 Там же. Л. 98.
41 Там же. Л. 110.
42 Там же. Л. 111.
43 Там же. Л. 108.
44 Там же. Л. 111.
45 Там же.
46 Голионко В.П. Очерки революционного движения в Приморье (1900 - 1916 гг.). Хабаровск, 1940. С. 52, 53.
47 Владивосток: Сборник исторических документов (1860 - 1907 гг.). С.143.
48 Там же.
49 РГИА ДВ. Ф. 87. Оп. 1. 1590. Л. 118.
50 Владивосток: Сборник исторических документов (1860 - 1907 гг.). С.143.
51 РГИА ДВ. Ф. 87. Оп. 4. Д. 1676. Л. 23.
52 Стенографические отчеты Государственной думы: Третий созыв, сессия вторая: Заседания 36-70 (с 20 января по 5 марта 1909 г.). Санкт-Петербург, 1909. Стб.1463, 1464.
53 РГИА ДВ. Ф. 87. Оп. 1. Д. 1593 Л. 119.
54 Там же.
55 Там же.
56 Там же. Л. 12.
57 УнтербергерП.Ф. Приамурский край: 1906 - 1910 гг.: Очерк. Санкт-Петербург, 1912.С. 401.
58 Там же.
59 ГА РФ. Ф. 110. 1907 г. Оп. 6. Д. 1741. Л. 152.
60 Владивосток: Сборник исторических документов (1860 - 1907 гг.). С. 144, 145.
61 ГА РФ. Ф. 110. 1907 г. Оп. 6. Д. 1741. Л. 1.
62 Унтербергер П.Ф. Приамурский край: 1906 - 1910 гг.: Очерк. С. 401.
63 РГИА ДВ. Ф. 87. Оп. 1. Д. 1593. Л. 123.
64 Там же. Л. 129.
65 Там же. Л. 209.
66 Там же. Л. 296.
67 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 105, 1907 г. Д. 559. Л. 5.
68 Там же. Л. 8.
69 Там же. Л. 6.
70 Там же. Л. 23.
71 Там же. Л. 3.
72 Там же. Л. 8.
73 Там же. Л. 10, 12.
74 РГИА ДВ. Ф . 87. Оп. 1. Д. 1590. Л. 287-288.
75 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204, 1907 г. Д. 9107. Л. 1-2
76 Там же. Л. 8.
77 РГИА ДВ. Ф. 87. Оп. 1. Д. 1593. Л. 128
78 Агапов В.Л. «Честному человеку служить в полиции в Приамурском крае - невозможно...»: История службы и увольнения хабаровского полицмейстера Тауца // Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке. 2017. Т. 14. № 1. С. 148-155.
79 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204, 1907 г. Д. 9107. Л. 10-13
80 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204, 1907 г. Д. 9107. Л. 10-13; Ф. 110. 1907 г. Оп. 6. Д. 1741. Л. 15-18, 20-25.
81 ГА РФ. Ф. 110. 1907 г. Оп. 6. Д. 1741. Л. 35-55.
82 Там же. Л. 59-65.
83 Там же. Л. 151-161.
84 РГИА ДВ. Ф. 87. Оп. 1. Д. 1593. Л. 87.
85 Там же. Л. 296.
86 Там же. Л. 116.
87 Там же. Л. 117.
88 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204, 1907 г. Д. 9107. Л. 9.
89 ГА РФ. Ф. 110. 1907 г. Оп. 6. Д. 1741. Л. 76-81.
90 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204, 1907 г. Д. 9107. Л. 28; Ф. 110. 1907 г. Оп. 6. Д. 1741. Л. 86.
91 ГА РФ. Ф. 110. 1907 г. Оп. 6. Д. 1741. Л. 105-107.
92 РГИА ДВ. Ф. 87. Оп. 1. Д. 1609. Л. 52-53.
93 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204, 1907 г. Д. 9107. Л. 39.
94 Там же.
95 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204, 1907 г. Д. 9107. Л. 44, 45.
96 ГА РФ. Ф. 110. 1907 г. Оп. 6. Д. 1741. Л. 114-117.
97 ГА РФ. Ф. 102. Д-7. Оп. 204, 1907 г. Д. 9107. Л. 46.
98 Там же. Л. 55.
99 ГА РФ. Ф. 110. Оп. 2. 1910 г. Д. 16122. Л. 1-2.
100 Там же.
101 Там же. Л. 14.
102 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 105, 1907 г. Д. 559. Л. 19.
103 РГИА ДВ. Ф. 87. Оп. 1. Д. 1609. Л. 163.
104 ГА РФ. Ф. 102. Д-3. Оп. 105, 1907 г. Д. 559. Л. 23.
105 Там же. Л. 26.
Автор, аннотация, ключевые слова
Бутырин Дмитрий Александрович - кандидат культурологии, доцент Дальневосточного федерального университета (Владивосток)
www1979@mail.ru
Имя жандармского подполковника А.Д. Заварицкого, который служил во Владивостоке, стало известно по всей России после того, как в ноябре 1908 г. военный суд приговорил его к трем годам тюремного заключения. Суд признал его виновным в том, что в ходе борьбы с подпольными революционными организациями он использовал провокацию и подлог в корыстных целях. Стараниями либеральной прессы и либеральной антиправительственной оппозиции этот жандармский офицер был превращен в злого гения политического розыска, который из карьерных соображений погубил десятки людей. Однако документы Министерства внутренних дел Российской империи, которые сохранились до наших дней, позволяют спустя 110 лет поставить под сомнение справедливость приговора. Эти документы, которые в большинстве своем прежде не были известны историкам, позволили автору куда более объективно раскрыть личность и трагическую судьбу Заварицкого, а также подробно осветить его действительную роль во Владивостокском восстании 1907 г. Эти документы не позволили автору прийти к твердому выводу, совершил жандармский подполковник или не совершил те деяния, в которых он был обвинен и за которые был осужден. Однако он вполне прояснил те условия, в силу которых возникло «дело подполковника Заварицкого».
Стало очевидно, что организация политического розыска во Владивостоке страдала серьезными недостатками. Различные «служебные» факторы мешали полковнику Заварицкому и его коллегам эффективно бороться с политической преступностью. Решающими из этих факторов были: бюрократизм, который царил в полицейских и жандармских учреждениях, конфликтные взаимоотношения между военными, полицейскими и судебными властями Владивостока, а также противоречия между Министерством внутренних дел и Министерством юстиции.
Революция 1905-1907 гг., Владивостокское восстание 1907 г., Министерство внутренних дел, Департамент полиции, Отдельный корпус жандармов, губернское жандармское управление, охранное отделение, жандармский офицер, политическая полиция, политический розыск, Приморская область, Владивосток, Владивостокская крепость, В.Е. Флуг.
References (Articles from Scientific Journals)
1. Agapov V.L. Gazetnyy mir Vladivostoka v period Pervoy mirovoy voyny (1914 - 1916 gg.) [The Newspaper World of Vladivostok during the First World War (1914 - 1916).]. Gumanitarnye issledovaniya v Vostochnoy Sibiri i na Dalnem Vostoke, 2015, no. 2 (32), pp. 80-90. (In Russ.).
2. Agapov V.L. "Khuligan pechatnogo slova": Istoriya vladivostokskogo zhurnalista F.V. Misyury i ego gazety "Tekushchiy den" [The "Bully of the Printed Word": The History of the Vladivostok Journalist Fedor Misyura and his Newspaper "The Current Day".]. Gumanitarnye issledovaniya v Vostochnoy Sibiri i na Dalnem Vostoke, 2016, no. 1 (35), pp. 61-75. (In Russ.).
3. Agapov V.L. "Chestnomu cheloveku sluzhit v politsii v Priamurskom krae - nevozmozhno...": Istoriya sluzhby i uvolneniya khabarovskogo politsmeystera Tautsa ["For an Honest Man To Serve in the Amur Region Police Is Simply Impossible...": The History of the Service and Dismissal of Officer Tauts, Chief of the Khabarovsk City Police.]. Sotsialnye i gumanitarnye nauki na Dalnem Vostoke, 2017, vol. 14, no. 1, pp. 148-155. (In Russ.).
4. Butyrin D.A. Zhandarmy i deputaty: "Delo podpolkovnika Zavaritskogo" v stenakh Gosudarstvennoy dumy i Vladivostokskoy kreposti (1909 god) [Gendarmes and Deputies: "Lieutenant-Colonel Zavaritskiy's Case"
in the State Duma and the Fortress of Vladivostok (1909).]. Novyy istoricheskiy vestnik, 2016, no. 4 (50), pp. 56-79. (In Russ.).
(Monographs)
5. Golionko V.P. Ocherki revolyutsionnogo dvizheniya v Primore (1900 -1916 gg.) [Essays on the Revolutionary Movement in Primorye (1910 - 1916).]. Khabarovsk, 1940, pp. 52, 53. (In Russ.).
Author, Abstract, Key words
Dmitriy A. Butyrin - Candidate of Cultural Sciences, Senior Lecturer, Far Eastern Federal University (Vladivostok, Russia)
www1979@mail.ru
The name of Lieutenant-Colonel Anatoliy D. Zavaritskiy, a gendarme officer from the city of Vladivostok, became familiar throughout Russia after he was sentenced to three years of prison by a military tribunal in 1908. He was found guilty of provocation and fraud used for his personal gain as he was fighting against underground revolutionary associations. Thanks to the efforts of the liberal press and anti-government liberal opposition, this gendarme officer was transformed into the evil genius of political search (political investigation) who had destroyed dozens of people to further his career ambitions. However, the archival documents of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Empire preserved intact until today were used to question the fairness of the verdict 110 years from now. These documents which were mostly unknown to historians before allowed the author to provide Zavaritskiy's much more objective portrait and to reveal his tragic destiny highlighting his real role in connection with the uprising of 1907 in Vladivostok. The data in question did not lead the author to a definite conclusion as to whether Lieutenant-Colonel Zavaritskiy performed or did not perform the deeds he was accused and convicted of. Nevertheless, light was shed on the circumstances causing the appearance of "Colonel Zavaritskiy's case". The evidence shows that political search activity in Vladivostok had serious shortcomings. There were a number of different "professional" factors that did not enable Zavaritskiy and his colleagues to efficiently combat political crimes. The main ones among them comprised red-tape that reigned in police and gendarme institutions, confrontational relationships among military, police and judicial authorities in Vladivostok as well as conflicts between the Ministry of Internal Affairs and the Ministry of Justice.
Russian Revolution of 1905, Vladivostok uprising of 1907, Ministry of Internal Affairs, Police Department (of the Ministry of Internal Affairs), Separate Gendarme Corps, Province Gendarme Department, Security Department (Okhranka), gendarme officer, political police, political search (political investigation), Primorsky region (Primorye), Vladivostok (City of), Vladivostok Fortress, General Vasiliy E. Flug.
