CC BY
16УДК 821.512.161 - 31.09
ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ РАССКАЗОВ С.Ф. АБАСЫЯНЫКА
А. ШАХИН,
кандидат филологических наук, доцент кафедры восточной филологии, Таврическая академия, Крымский федеральный университет имени В.И. Вернадского, 295007, Симферополь, проспект Академика Вернадского, 4, тел. +7 9788574687, e-mail: alaaddinsahin@yahoo.com
Аннотация
Шахин А. Пространственно-временная организация рассказов С.Ф. -Абасыяныка.
Цель данной статьи - выявление особенностей пространственно-временной организации рассказов выдающегося турецкого писателя ХХ века Саита Фаика Абасыяныка. Организация художественного хронотопа рассмотрена на материале рассказов «Sultan Mahmud krbesinin kumunlan» («Свинец мавзолея Султана Махмуда»), «Ayaklan olsaydэ» («Если бы у него были ноги»), «lyilik unutulmaz» («Добро не забывается») с помощью сравнительно-исторического, типологического и генетического методов анализа. Хронотоп в рассказах С.Ф. -Абасыяныка формирует образ реального и ирреального городского мира, в котором обитает герой, готовит читателя к восприятию ритма и смысла общего повествования, передаёт в целом атмосферу Стамбула и психологическое состояние жителей города.
Ключевые слова: Стамбульский текст, пространство, время, хронотоп, городской текст, рассказ, пространственно-временная организация.
Summary
Shahin A. Spatio-Temporal Organization of S.F. Abasyyanyk's Stories.
The purpose of the article is to identify the features of spatio-temporal organization of stories by the outstanding Turkish writer of 20 century, Sait Faik Abasyanyk. The organization of artistic chronotope was examined on the materials of the stories such as «Sultan Mahmud turbesinin kurpunlary» («Sultan Mahmud's mausoleum's lead»), «Ayaklary olsaydy» («If I had legs»), «lyilik unutulmaz» («Kindness is never forgotten») via comparative-historical, typological and genetic methods of analysis. Chronotope in S.F. Abasyyanyk's stories forms the image of the real and the surreal urban world, in which the protagonist llives, prepares the reader to perceive the rhythm and the general sense of the narrative, transmits the Istanbul's atmosphere and the psychological state of the inhabitants of the city. )
Keywords: Istanbul text, space, time, chronotope, city text, narrative, spatio-temporal organization.
© А. Шахин, 2016
Время и пространство являются одними из самых знаковых категорий в литературоведении. Категории времени и пространства исследовались в трудах целого ряда выдающихся учёных: О. Шпенглер, X. Ортега-и-Гассет, М. Хайдеггер, М.М. Бахтин, Д.С. Лихачёв, Ю.М. Лотман, В.Н. Топоров, В.В. Виноградов, В.Я. Пропп, Б.А. Успенский, В.Б. Шкловский и др.
Как известно, пространственно-временные система, по М.М. Бахтину, хронотоп, являются именно той категорией, которая способствует глубокому постижению строения сюжета, своеобразия композиции и архитектонической логики художественного произведения. М.М. Бахтин отмечает, что литературно-художественный хронотоп характеризуется совмещением временных и пространственных примет: «время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем» [1, с. 235]. Взаимообусловленность и взаимопроникновение времени и пространства приобретает доминирующее положение среди основополагающих параметров при рождении целого художественного произведения. «...В литературно-художественном хронотопе имеет место слияние пространственных и временных примет в осмысленном и конкретном целом» [1, с. 235], " подчёркивает М.М. Бахтин.
Хронотоп литературного произведения представляет собой сложную структуру. Эта структура усложняется в том случае, когда анализу пространственно-временного аспекта поэтики подвергается произведение крупного жанра романа. В случае же изучения хронотопа рассказов необходимо учитывать хронотоп таких включений, как вставные конструкции в виде размышлений или мечтаний героев. Особенное значение для интерпретации идейного смысла произведения приобретает пространство как «прасим-вол культуры», о котором в трактате «Закат Европы» (1918) впервые пишет О. Шпенглер [5]. Согласно рассуждений философа, пространство связано с категориями жизни и смерти, времени и судьбы, и понять человека без понимания окружающего его мира, его чувства времени невозможно [5, с. 315].
Целью данной статьи является выявление особенностей пространственно-временной организации рассказов выдающегося
турецкого писателя ХХ века Саита Фаика Абасыяныка. Актуальность обращения к данному аспекту организации литературного текста обусловлена отсутствием обобщающих комплексных работ о пространственно-временных параметрах урбанистической поэтики, к которой обращается автор.
Важно учитывать в анализе произведений С.Ф. Абасыяныка тот факт, что художественное пространство может не совпадать с местом действия, поскольку «локальный интерьер, пейзаж раскрываются в окружающий мир средствами ретроспекции (воспоминания, сны, мечты)» [2, с. 714]. Художественное пространство рассказов «Sultan Mahmud türbesinin kur^unlary» («Свинец мавзолея Султана Махмуда»), «Ayaklary olsaydy» («Если бы у него были ноги»), с одной стороны, передаёт хронотоп Стамбула или достаточно крупного города, как это происходит в и рассказе «lyilik unutulmaz» («Добро не забывается»). С другой стороны, нужно отметить, что пространственно-временные координаты выстраивают общую атмосферу (В.Н. Топоров) города. Кроме того, как отмечал П.А. Флоренский, рассуждая о специфике художественного пространства, оно - «не одно только равномерное, бесструктурное место, не простая графа, а само - своеобразная реальность, насквозь организованная, нигде не безразличная, имеющая внутреннюю упорядоченность и строение. Предметы как „сгустки бытия", подлежащие своим законам и имеющие каждый свою форму, довлеют над пространством, в котором они размещены, и они не способны располагаться в ракурсах заранее определённой перспективы» [4, с. 94]. Заранее определённой перспективой является в художественных произведениях, например, внедрённые автором в текст мечтания и фантазии, возникшие у персонажей, которые существуют в контексте внутренней жизни художественного мира.
В данной работе при изучении городского текста мы исходим из предложенного В.Н. Топоровым тезиса, согласно которому «городской текст это то, «что город говорит сам о себе - неофициально, негромко, не ради каких-либо амбиций, а просто в силу того, что город и люди города считали естественным выразить в слове свои мысли и чувства, свою память и желания, свои нужды и свои оценки. Эти тексты составляют особый круг. Они самодостаточны: их составители знают, что нужное им не может быть пе-
редоверено официальным текстам „высокой культуры» [3, с. 368]. Проявляться этот городской текст может имплицитно и эксплицитно. Это же условие сохраняется и для выстраивания пространственно-временной структуры повествования рассказов С.Ф. Аба-сыяныка.
В случае, когда пространство и время, например, проявляются эксплицитно, мы можем без труда определить те или иные координаты хронотопа в повествовании. Так, в рассказе «Sultan Mahmud türbesinin kur^unlary» («Свинец мавзолея Султана Махмуда») мы совершенно определённо можем выделить такие приметы, делимитирующие пространство и время:
• территория парка («Parklary dola^yyorlar, sinemalaryn kapylarynda resimlere bakyyorlardy» («Они гуляли по паркам и рассматривали афиши в кино» [7, с. 42; «Sultan Mahmud türbesinin kurßunlary» («Свинец мавзолея Султана Махмуда»)];
• решётки, за которыми находится мавзолей Султана Махмуда и вечернее время («Saatler bir saat ileri alynmadan önce, yedi ile sekiz aralarynda, ortalyöyn alaca karanlyktan siyaha döndüöü ak^amlaryn birinde, Sultan Mahmut Türbesi'nin önünden geçiyorlardy.Ellerini ^öyle uzatabilecek bir yükseklikte bir kur^un parçasynyn, Sultan Mahmut Türbesi'nin parmaklyklary izerinden sarktyöyny gördüler» («Еще до того, как время перевели на час вперед, где-то между семи и восьми вечера, когда сумерки смешиваются с темнотой ночи, они проходили мимо мавзолея Султана Махмуда. Они заметили, что на расстоянии вытянутой руки, над решетками мавзолея свисает кусок свинца» [7, с. 42; «Sultan Mahmud türbesinin kur^unlary» («Свинец мавзолея Султана Махмуда»)]; («Pencereye filan tyrmanmadyk. Zaten kur^unlar elimizin yeti^eceöi bir yerdeydi. Gayet kolaylykla elimizle söküp aldyk» («Мы не залезали ни на какое окно. Свинец и так лежал на расстоянии, до которого можно было дотянуться рукой. Мы с легкостью содрали его руками» [7, с. 43; «Sultan Mahmud türbesinin kur^unlary» («Свинец мавзолея Султана Махмуда»)]);
• время кражи вечернее, наиболее удобное для преступления («Yine bakyyorlar ki, ortalyk epeyce kararmy^, gelen geçenler azalmy^. Kimse i^in farkynda deöil. Bir, bir daha,bir daha koparyyorlar» («Глядят, опять стемнело, на улице никого нет, прохожих мало.
Никто не в курсе происходящего. Вот они и сдирали еще кусок за куском» [7, с. 43; «Sultan Mahmud türbesinin kurßunlary» («Свинец мавзолея Султана Махмуда»)]; («Ûç gün sonra tekrar Sultan Mahmut Türbesi'ne damlyyorlar. Yine saat yedi sekiz syralarydyr. Yine ses seda kesilmißtir.» («Через три дня они опять направились к мавзолею Султана Махмуда . Опять часов в семь-восемь вечера. Снова, когда никого не было» [7, с. 43; «Sultan Mahmud türbesinin kurßunlary» («Свинец мавзолея Султана Махмуда»)]; («Akßam vaktiydi.» («Было вечернее время» [7, с. 44; «Sultan Mahmud türbesinin kurßunlary» («Свинец мавзолея Султана Махмуда»)]; («Saat yedi sularynda bu ikisi geldiler. <...> Yine o gece gidip Necati'yi de evinde yakaladym» («Где-то около семи часов пришли эти двое. <...> В тот же вечер я отправился домой к Неджати и задержал его» [7, с. 45; «Sultan Mahmud türbesinin kurßunlary» («Свинец мавзолея Султана Махмуда»)]);
• место, где Неджати и Мисак прятали краденый свинец («Bunlary Necati'nin evinde saklyyorlar. Ertesi gün Necati'nin annesinin evde olmadyöy bir syrada, bir mangalyn üstüne tencere konuyor» («А прятали они их в доме Неджати. На следующий день, пока матери Неджати не было дома, она поставили казан на огонь» [7, с. 43; «Sultan Mahmud türbesinin kurßunlary» («Свинец мавзолея Султана Махмуда»)]);
Примечательным, на наш взгляд, является то, что в рассказе совершенно чётко определяются координаты пространства и времени, однако, панорамных картин городского пейзажа или городского ландшафта нет. Мы склонны объяснить этот факт тем, что С.Ф. Абасыянык, в первую очередь, стремился изобразить чаяния и страдания «маленького человека» - жителя Стамбула. Именно поэтому частности, с одной стороны, дают общее представление о мегаполисе. Образ Города Стамбула даётся автором с близкого расстояния, на примере упоминания частностей, временного расстояния в один-три дня. «Близорукость» оптической картины Стамбула выполняет дополнительную функцию для характеристики героев повествования Неджати и Мисака.
Обратимся к анализу пространственно-временной организации в рассказе С.Ф. Абасыяныка «Ayaklary olsaydy» («Если бы у него были ноги»), которая представляет собой специфическую хроно-топную структуру.
В рассказе автор предлагает читателю окунуться в атмосферу города, пройдя с ним виртуально по некоторым улочкам Стамбула Юксеккалдырым и Алагейик. Повествователь, обращаясь к читателю, сравнивает эти улочки с другими местами города: «En revagta |arkylaryn bedava söylendiöi Yüksekkaldyrym, Ystanbul'un mütevazi |ekilde me|hur bir yeridir. Ondan ne Ni|anta|y, ne Magka, ne Adalar, Modalar gibi söz agylabilir, ne de paraly ta|ralylaryn hayal ettiöi Doöru Yol gibi |ehvetli, zevklidir. Yüksekkaldyrym, gören olursa, acayiplerin yoku|udur.Yan sokaklaryn isimleri pek güzeldir. Bir Alageyik Sokaöy vardyr hele» («Юксеккалдырым - это скромное, но очень знаменитое место в Стамбуле, точнее, улица, где бесплатно можно послушать самые известные песни. О ней не расскажешь много, как, например, о Нишанташы, Мачке и островах, и она не настолько изысканна, как мечта богатых туристов Догруёл. Юксеккалдырым - место для особенных людей. Очень красивые названия прилегающих, соседних с ней улиц. Есть одна улица под на-званим Алагейик...» [6, с. 56; «Ayaklary olsaydy» («Если бы у него были ноги»)]. Описание улиц передаёт ритм жизни города. Жители перетекают, как река, с одной улицы на другую, проживают при этом целую жизнь. Город звучит песнями, издаёт запахи, он осязаем наощупь, он тесен или, напротив, просторен: «Alageyik Sokaöy'ndan Yüksekkaldyrym'a keskin bir insanlyk kokusu fyrlar. A|aöyya doöru karanlyk insanlaryn saadete doöru gittikleri görülür. Adem oölunun Havva kyzyna en kavu|amadyöy yerde kavu|mak istenilen saadete Alageyik Sokaöy'ndan girilir. Sonra yine Yüksekkaldyrym'a (jykylyr. Sol tarafta merdivenli bir yoku|, havagazy fenerleri, üzüntüsüz gözüken dar sokaklaryn hikayesine yürümek istemezseniz» («С улицы Алагейик на улицу Юксеккалдырым доносится резкий запах кипящей жизни людей. В темноте спуска видно, как люди направляются навстречу счастью. Путь к счастью, которое не смогли обрести Адам и Ева, лежит через улицу Алагейик. А затем снова выходим на улицу Юксеккалдырым. Слева ступенчатый склон, газове фонари.» [6, с. 56; «Ayaklary olsaydy» («Если бы у него были ноги»)]. И, конечно, такое много-цветие и многозвучие города калейдоскопически передаёт общую тональность городской жизни. Насыщенность и перенасыщенность городского пространства людьми, скульптурами, фресками, гип-
совыми, бронзовыми фигурами и бюстами всё подчиняется задаче отразить дух многоликого города Стамбула, находящегося на перекрёстке культур и цивилизаций. Хронотоп повествования выстраивается таким образом, чтобы создавалось впечатление о бесконечности города. Искренняя влюблённость повествователя в определённые места города передаётся в восторженном тоне: «Bayylyyorum buraya ben. Herkes bilir bu yoku|u. Qo6u insan da sever. Kayytsyz olan da vardyr, |oyle boyle ho|lanan da ondan. Benim gibi, bazy sabahlar onun igin deli gibi olan da. £imdi tunel i|lemeyeli ak|amlary pek kalabalyk oluyor da, onu ben de yadyrgyyorum. Sevgilimin etrafyny kalabalyk gordu6um zamanki gibi bir yalnyzly6a kapylyyorum.»(<^ в восторге от этого места. Все знают этот склон. Многие любот его. Есть и те, кому он безразличен, и те, кому он просто нравится. Есть и такие, как я, которые сходят по нему с ума. Сейчас там строят туннель и вечерами очень людно. Мне это не нравится. Когда я вижу всю эту толпу, мне становится одиноко, будто мою окружили возлюбленную» [6, с. 56; «Ayaklary olsaydy» («Если бы у него были ноги»)].
Ритм города контрастен возможной неподвижности персонажа из второй части рассказа. Описание улицы Юксеккалдырым и смежной с ней улицы Алагейик служит для пронзительности отражения психологического состояния человека без ноги. Другими словами, вся первая часть рассказа описание того, что человек без ноги потерял. А потерял он ощущение ритма жизни родного города Стамбула.
Необходимо отметить, что герой рассказа пытается восполнить утрату: он устраивается для прошения подаяния на холме, отстёгивает ногу, рассматривает людей, подпитывается их заботами, он ведёт достаточно социально нагруженный образ жизни: «Gunde on, on be| papeli var onun. Buraya dilenci sokmaz. Yerin gediklisidir. Bizim gibi ak|ama kadar fyrga sallayaca6yna mevlit okur gibi sallanyr, durur. 06leye kadar oturur orda. 06leden sonra gelmez. Evinde istirahat eder. Kaymak gibi beyaz bir Yahudi karysy ile evlidir. Bir de kyskangtyr herif, karyya goz agtyrmaz. Saat alty buguk, yedi dedi mi idi 190 ly6y agar. Alyr Rebeka'yy kar|ysyna? Ahkam surer. Sonra guzelce giyinir, vakit gegmemi|se sinemaya giderler. Yolda gorsen tanymazsyn. Bir takma baca6y daha vardyr onun. Oylesine iyi yapylmy|tyr ki
topallatmaz bile. Yumu^ak lastiktendir. Sekiyor sanyrsyn yürürken górsen» («...он в день зарабатывает 10-15 долларов. Не допускает сюда других попрошаек. Он тут завсегдатай. Он не чистит щеткой с утра до вечера, как мы, просто сидит и покачивается, будто молится. Он там сидит до обеда. После обеда уже не возвращается. Отдыхает дома. Он женат на белокурой еврейке. К тому же он очень ревнив, даже глаз открыть ей не дает. Часов в шесть-семь садит Ребекку напротив, и начинает отдавать ей указы. Потом одевается нарядно, и они вместе идут в кино. Если ты его встретишь на улице, не узнаешь. У него есть еще одна вставная нога. Она настолько качественно сделана, что он с ней даже не хромает. Она с мягкого пластика. Увидишь, подумаешь - плывет, а не ходит» [6, с. 59;«Ayaklary olsaydy» («Если бы у него были ноги»)].
Важную функцию в создании пространственно-временной перспективы в рассказе выполняет вставная конструкция, содержащая мечтания героя. Условно-реальная действительность мечтаний предполагает разворачивание нового (собственного) хро-нотопического пространства, выстраиваемого по вертикали и горизонтали, то есть во времени и пространстве. Структура хронотопа в подобной вставной конструкции приобретает относительную независимость и может даже усложняться. Каждый «новый» хронотоп, наслаиваясь, предлагает уже новые обстоятельства для жизненного пространства героя. В мечтах мужчины происходит чудо и у него появляется нога: «Evet, bir bacaklary olsaydy... Bu bacaklylar sanki ne halt kary^tyryyorlardy? <■> Ne mi yapacakty? Ko^acakty. Alabildióine ko^acakty. KüQükpazardaki kahveye dü^ecek... <■> Herifin sandalyesine sol bacaóy ile müthi^ bir tekme indirecekti. Sonra iki iskemle alyp birinin arkasyna bacaklaryny dikip... <...> Ondan evvel Alageyik Sokaóy'ndan bir sapacakty da... Oradan hale ko^acakty. <...> Oradan bir yoku^a aóyr aóyr basarak Süleymaniye'ye tyrmanacakty. Cami avlusuna varyp iki bacaóyny altyna alyp Qómelecek, bir cigara tellendirecekti. Sonra birdenbire, rap diye kalkacakty. <...> Y^te o zaman ko^acak, Qocuklaryn ayaóyndan topu alacak, sol ayaóy ile topu minareleyecekti. Arsadan inip Arnavutkaldyrymy'ndan takyr takyr yürüyüp gidecekti» («Да, вот были бы у него ноги. Ему казалось, будто эти люди, с ногами, что только не делали.<...>Он бы побежал. Побежал бы
навстречу к тому, что мог бы получить. Он бы побежал в кафе в Кучукпазаре... <...> Он бы хорошенечко пнул левой ногой по стулу этого типа. Потом бы взял два стула, на спинку одного из них вытянул бы ноги и сказал бы шефу. <...> А до этого он бы свернул с улицы Алагейик... Побежал бы в оптовый. <...> Затем, оттуда, уверенно шагая по склону, он отправился бы в Сулеймание. Зашел бы во дворик мечети, присел бы на корточки, зажег бы сигару. Потом резко бы встал. <...> И вот в этот миг он бы побежал, увел бы мяч у детей, и забил бы гол левой ногой. Он бы покинул поле, и постукивая ногами пошел бы дальше по арнавутскому мосту» [6, с. 58; «Ауак1агу olsaydy» («Если бы у него были ноги»)]. Условная реальность приобретает параметры природного пространства. Во время мечтаний герой преодолевает свою недвижимость, он имплицитно расширяет границы пространства и времени: он представляет, что было бы, если бы... Очевидно, что хронотоп вставной конструкции мечтания героя является дополнительной сеткой координат для выстраивания и характеристики художественного образа. Организация пространства и временив первой части рассказа подготавливает читателя к восприятию ритма повествования во вставной конструкции, описывающей мечтания героя рассказа.
Таким образом, организация хронотопа в рассказах С.Ф. Аба-сыяныка подготавливает читателя к восприятию ритма и смысла общего повествования, передаёт не только в целом атмосферу Стамбула, но и психологическое состояние жителей города. При отсутствии панорамных картин городского пейзажа или городского ландшафта автор сосредоточивает своё внимание на психологическом состоянии рассказчика и других персонажей. Облик города, его существование во времени и пространстве порождает авторское стремление воспринимать город как реальный и как нереальный объект. Условная реальность мечтаний, фантазирования приобретает параметры природного пространства. Во время мечтаний герой преодолевает свою недвижимость, он имплицитно расширяет границы пространства и времени. Иногда хронотоп вставной конструкции мечтания героя выполняет функцию сетки координат для выстраивания и характеристики художественных образов.
Список использованных источников
1. Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики: исследования разных лет. - М.: Худож. лит., 1975. - 504 с.
2. Л^ературознавчий словник-довщник / за ред. Р.Т. Гром'яка, Ю.1. Ковалiва, В.1. Теремка. - К.: Академiя, 2006. - 752 с. -(Notabene).
3. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: исследования в области мифопоэтического: Избранное. М.: Прогресс Культура, 1995. - 624 с.
4. Флоренский П. А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. М. : Прогресс, 1993. 324 с.
5. Шпенглер О. Закат Европы; пер. Г.В. Драча. Ростов н/Д.: Феникс, 1998. 637 с.
6. Abasyyanyk Sait Faik / Lüzumsuz Adam // Bacaklary Olsaydy. Yapy Kredi Yayynlary: Ystanbul, Ocak, 2010. 87 s.
7. Abasyyanyk Sait Faik / Mahkeme kapysy // Sultan Mahmut Türbesinin Kur^unlary. - Yapy Kredi Yayynlary: Ystambul, Nisan, 2009. - 101 s.
