CC BY
7Костуев Эльдар Олегович
аспирант
E-mail: eldar888-777@yandex.ru
Московская духовная академия Русской Православной Церкви
141300, Московская область, г. Сергиев Посад, Троице-Сергиева лавра
Пророчество о «Михаиле князе великом»
(Дан. 12, 1) в контексте «Приказа № 15» и идеологической
парадигмы Р.Ф. фон Унгерн-Штернберга
Статья посвящена анализу библейского пророчества Книги пророка Даниила о «Михаиле, князе великом» (Дан. 12, 1) в контексте «Приказа № 15» от 13 мая 1921 г. Данный документ, являющийся «идеологическим манифестом» «северного похода» войск барона Р.Ф. фон Ун-герн-Штернберга, обращаясь к пророчествам Книги пророка Даниила (Дан. 12, 1), предлагает определенное прочтение, толкование цитируемых фрагментов Священного Писания. В настоящей статье поставлена цель найти источник данного прочтения пророчеств в контексте «Приказа № 15», для чего также предпринята попытка обратиться к реконструкции идеологической системы автора документа — военачальника периода Гражданской войны в России, генерал-лейтенанта барона Р.Ф. фон Унгерн-Штернберга. В силу того, что в современном научном дискурсе, а также в научно-популярной литературе взгляды Р.Ф. фон Унгерн-Штернберга в значительной степени понимаются сквозь призму буддизма, настоящее исследование может представлять научный интерес в силу того, что, обращаясь к библейским образам в идеологической системе барона, можно увидеть его взгляды в контексте христианского мировоззрения, о принадлежности к которому сам Р.Ф. фон Унгерн-Штернберг неоднократно заявлял.
Ключевые слова: Ветхий Завет, пророк Даниил, библеистика, апокалиптика, Унгерн, северный поход.
Для цитирования: Костуев Э.О. Пророчество о «Михаиле князе великом» (Дан. 12, 1) в контексте «Приказа № 15» и идеологической парадигмы Р.Ф. фон Унгерн-Штернберга // Теология: теория и практика. 2023. Т. 2. № 1. С. 98-110. DOI: 10.24412/2949-3951-2023-0050
Eldar O. Kostuev
Moscow Theological Academy of the Russian Orthodox Church
Holy Trinity-St. Sergius Lavra, Sergiev Posad, Moscow region, 141300
The prophecy about "Michael the Great Prince" (Dan. 12, 1) in the context of "Order No. 15" and the ideological paradigm of R.F. von Ungern-Sternberg
The article is devoted to the analysis of the biblical prophecy of the Book of the Prophet Daniel about "Michael, the Great Prince" (Dan. 12, 1) in the context of "Order No. 15" of May 13, 1921. This document, which is an "ideological manifesto" of the "northern campaign" of the troops of Baron R.F. von Ungern-Sternberg, turning to the prophecies of the Book of the Prophet Daniel (Dan. 12, 1), offers a certain reading, interpretation of the quoted fragments of Holy Scripture. This article aims to find the source of this reading of the prophecies in the context of "Order No. 15", for which an attempt is also made to reconstruct the ideological system of the author of the document — a military leader during the Civil War in Russia, Lieutenant General Baron R.F. von Ungern-Sternberg. Due to the fact that in modern scientific discourse, as well as in popular science literature, the views of R.F. von Ungern-Sternberg are largely understood through the prism of Buddhism, this study may be of scientific interest due to the fact that, turning to biblical images in the baron's ideological system, one can see his views in the context of the Christian worldview, to which R.F. himself claims to belong Baron R.F. von Ungern-Sternberg has repeatedly stated.
Keywords: Old Testament, prophet Daniel, biblical studies, apocalyptic studies, Ungern, northern campaign.
For citation: Kostuev E.O. The prophecy about "Michael the Great Prince" (Dan. 12, 1) in the context of "Order No. 15" and the ideological paradigm of R.F. von Ungern-Sternberg. Theology: Theory and Practice, 2023, vol. 2, no. 1, pp. 98-110. DOI: 10.24412/2949-3951-2023-0050
PhD Student
E-mail: eldar888-777@yandex.ru
Барон Роман Федорович фон Унгерн-Штернберг (1886-1921) — военачальник времен Гражданской войны в России, генерал-лейтенант, деятель Белого движения. Участник Первой мировой войны (1914-1918 гг.). Принимал участие в Гражданской войне в России в составе войск атамана Г.М. Семенова. В 1920 г. вместе с возглавляемой им Азиатской дивизией ушел из Забайкалья в Монголию. Зимой 1921 г. войска барона взяли г. Урга, благодаря чему 22 февраля 1921 г. правитель Монголии Богдо-гэгэн VIII был повторно провозглашен великим ханом. 21 мая 1921 г. барон Унгерн издал свой знаменитый «Приказ № 15», объявлявший о начале Северного похода против большевиков. После нескольких месяцев боев в результате заговора Унгерн был схвачен и выдан войскам РККА, осужден и приговорен к высшей мере наказания. 15 сентября 1921 г. барон Унгерн был расстрелян в г. Новониколаевске (ныне г. Новосибирск).
Барон Унгерн был и остается одним из самых одиозных и в то же время загадочных военачальников периода Гражданской войны в России. По рождению барон был лютеранином, однако, находясь в Монголии, по некоторым свидетельствам [Кузьмин, 2011. С. 383], принял буддизм (однако на заключительном процессе называл себя «человеком, верующим в Бога и Евангелие и практикующим молитву», т. е. христианином [Кузьмин, 2004. С. 201]). Также Унгерн был мистиком и фаталистом. Барон придерживался идеи воссоздания империи Чингисхана от Тихого океана до Каспийского моря, называл себя убежденным монархистом. Противоречивость и масштабность идей Р.Ф. фон Унгерна-Штернберга вызывала и вызывает интерес у многочисленных исследователей. Сохранившийся знаменитый «идеологический манифест» барона — «Приказ № 15», позволяет внести ясность относительно вопросов, возникающих при знакомстве с взглядами Р.Ф. фон Унгерн-Штернберга. Для нас как для представителей библейской науки в данной связи интересен процесс функционирования библейских образов и цитат, которыми в тексте данного документа оперирует его автор. В формате данной статьи мы предпримем попытку в свете библейской экзегетической науки проанализировать образ «Михаила, князя великого» (Дан. 12, 1), который занимает ключевую роль в мировоззренческой системе барона Унгерна.
Прежде всего, необходимо несколько слов сказать об исследуемом документе, который носит наименование «Приказ № 15». Он был издан 21 мая 1921 г. бароном фон Унгерн-Штернбергом как командующим Инородческой Азиатской конной дивизии и адресован «русским отрядам на территории Советской Сибири». «Приказ № 15» провозглашал начало «северного похода» против большевиков. В составлении «Приказа № 15» участвовали несколько человек, в том числе известный журналист и писатель Фердинанд Оссендовский, однако ряд особенностей текста данного документа, по мнению исследователей, выдают руку самого барона [Юзефович, 2010. С. 485]. В современном научном дискурсе данный приказ принято считать едва ли не основным программным документом Унгерна, одной из главных задач которого было «сплотить силы вокруг мифического (реальный уже был расстрелян) великого князя Михаила» [Михалев, 2018. С. 134]. Необходимо отметить, что сам по себе идеологический замысел данного документа имеет ряд особенностей: так, из типографии приказ вышел 13 мая 1921 г., однако дата в нем поставлена иная — 21 мая, что, по замечанию Л. Юфимовича, свидетельству-
ет о суеверии барона относительно числа «13» [Юфимович, 2010. С. 488]. Кроме того, приказ имеет порядковый номер «15», что не соответствует его нумерации относительно других изданных по Азиатской конной дивизии приказов, — по-видимому, данное обстоятельство также вызвано мистическими воззрениями барона [Юфимович, 2010. С. 488]. Важно понимать, что данный документ, помимо своей практической функции, является идеологическим манифестом самого Унгерна, что он сам подтверждает в ходе допроса в Троицкосавске 27 августа 1921 г.: «Предсказания Священного Писания, приведенные Унгерном в приказе его № 15, захваченном в боях под Троицкосавском, он считает своими убеждениями» [Кузьмин, 2004. С. 201].
Текст данного документа можно условно разделить на три части: вводную преамбулу (пп. 1, 2), в которой рассмотрен исторический процесс создания Российского государства, появления революционных процессов и т. д.; основную часть (пп. 3-19), в которой излагаются предписания относительно движения войск и выполнения ими соответствующих постановлений, и заключительную часть, которую можно обозначить как «идеологическую». Ее смысловым «сердцем» как средоточием мысли и всего документа в целом является цитата из Книги пророка Даниила (Дан. 12, 1.10-12). Цитация пророчества приведена в соответствии с текстом Русской Синодальной Библии. Важно, что о «Михаиле, князе великом» сказано как о том, с пришествием которого связано наступление «дней мира»; при этом говорится, что он «ждет от нас подвига в борьбе за мир» [Кузьмин, 2004. С. 172]. Однако, прежде чем обратиться к экзегезе данного фрагмента, необходимо несколько слов сказать относительно идеологии возглавляемой бароном Унгерном воинской части — Азиатской конной дивизии.
Азиатская конная дивизия была развернута 7 февраля 1920 г. из состава Азиатской конной бригады, сформированной в Забайкалье 28 мая 1919 г. из частей Туземного конного корпуса. Дивизия носила имя «Его Императорского Величества Государя Михаила II», монограмма в виде литеры «М» и римской цифры «II» была помещена на знамя дивизии в ходе ее последнего похода [Жуков, 2013. С. 137]. Однако закономерно возникает вопрос: кто скрывается под личностью «императора Михаила»? Так как ничего не известно о каком-либо претенденте, пребывавшем при войсках барона Унгерна, а также исходя из указания конкретного отчества императора (Александрович) логично предположить, что имеется в виду младший брат императора Николая II великий князь Михаил Александрович. Так как телеграмма об отречении императора Николая II содержала отречение также и за наследника престола цесаревича Алексея, власть передавалась великому князю Михаилу, который до своего отречения от престола на следующий день, юридически в течение одного дня (2-3 марта 1917 г.), был императором Всероссийским Михаилом II [Жуков, 2013. С. 146] (первым царем этого имени был его предок царь Михаил Федорович Романов). Преамбула «Приказа № 15» косвенно указывает на этот факт: «законный хозяин Земли Русской император Всероссийский Михаил Александрович, видевший шатанье народное и словами своего Высочайшего Манифеста мудро воздержавшийся от осуществления своих державных прав до времени опамятования и выздоровления народа русского» [Кузьмин, 2004. С. 170] (под «Высочайшим Манифестом»,
таким образом, разумеется «Великокняжеский манифест» или «Отказ от восприятия верховной власти», подписанный великим князем Михаилом 3 марта 1917 г.).
Однако ко времени создания Азиатской бригады, а затем и Азиатской конной дивизии великого князя Михаила Александровича уже несколько лет не было в живых: 13 июня 1918 г. он был расстрелян большевиками в Перми вместе со своим секретарем Н.Н. Джонсоном. Данное обстоятельство дало основание для некоторых исследователей предположить, что Унгерн не знал о смерти великого князя, так как данная информация держалась в строжайшей тайне. Однако это опровергается словами самого барона, сказанными им на допросе: «...отрицает, что под Михаилом разумелся Михаил Романов и что Михаил, указанный в Священном Писании, ему неизвестен» [Кузьмин, 2004. С. 213]. Кроме того, из протоколов допроса барона Унгерна сотрудниками ЧК видно, что барон Унгерн видит в «императоре Михаиле» не столько конкретную реальную историческую личность, сколько абстракцию некоего идеального правителя. Таким образом, не вызывает сомнений положение, что сам Р.Ф. Унгерн-Штернберг понимал под упоминаемой им личностью «императора Михаила» не конкретную известную ему историческую личность, но мыслил данный образ строго в библейском ключе, как исполнение пророчества пророка Даниила о Михаиле, должном прийти в апокалиптическое время. Кроме того, высказывания самого барона ясно говорят о том, что он видел наступление эсхатологических событий в переживаемое им время (например, в письмах барона присутствуют апокалиптические мотивы, в ряде случаев он обращается к Книге Откровение апостола Иоанна Богослова, толкуя апокалиптические пророчества применительно к своему времени, в частности в письме баргутскому князю Цэндэ-гуну в мае 1921 г.) [Юзефович, 2010. С. 467].
Важно подчеркнуть, что присутствующий в пророчестве Даниила образ «Князя Великого Михаила» чрезвычайно важен для мировоззренческой системы барона фон Унгерн-Штернберга. На допросе 27 августа 1927 г. в Троицкосавске генерал прямо заявил, что пророчества Священного Писания, изложенные в «Приказе № 15», он «считает своими личными убеждениями» [Кузьмин, 2004. С. 201]. Кроме того, барон в своих воззрениях следует определенному толкованию данного пророчества, понимает его в совершенно определенном ключе — как пророчество об апокалиптическом царе [Кузьмин, 2004. С. 213]. Однако прежде, чем обратиться к экзегезе избранного фрагмента (Дан. 12.1, 10-12), необходимо понимать, в какой традиции находился барон, так как это позволит установить причинно-следственную связь постулируемому им толкованию данного пророчества. Таковыми предположительно могут быть три экзегетические традиции: 1) протестантская (лютеранская). Барон Р.Ф. фон Унгерн-Штернберг происходил из старинного остзейского рода и по рождению был лютеранином; о себе как о христианине-протестанте он свидетельствует и на допросе в Иркутске в сентябре 1921 г. [Кузьмин, 2004. С. 210]; 2) православная. Барон Унгерн являлся подданным Российской империи, главенствующим вероисповеданием в которой было православие; в России он получал образование и проходил службу; 3) сирийская. Данное предположение высказано в связи с тем, что в 1917 г. барон Унгерн пребывал на Кавказском фронте, где участвовал в организации добровольческих отрядов из ассирийцев. Общение с
этим древним народом, по мнению исследователей, оказало соответствующее влияние на барона: в частности, приверженность Унгерна идее теократии, реализованная им в освобожденной от китайской армии Монголии, основана на наблюдениях за устройством жизни ассирийского народа [Юзефович, 2010. С.97].
Кроме того, необходимо упомянуть о гипотезе, согласно которой образ «Михаила, князя великого» для Унгерна был синкретическим и объединял в себе как христианскую, так и буддийскую традицию. Л. Юзефович в своем труде «Самодержец пустыни» говорит о том, что образ апокалиптического «Михаила, князя великого» в пророчестве Даниила в сознании барона был объединен с образом Будды Майтрейи (монг. Майдари). Унгерн, по замечанию Юзефовича, «возможно, со всей определенностью так и не сформулировал для себя тезис о том, что «северная война» и Армагеддон, архангел Михаил и Ригден-Джапо как воплощение Майтрейи-Майдари есть не более чем разные имена одних сущностей, и уж тем более не хотел распространяться об этом перед красными командирами и политработниками, но если это так, тогда разнородные элементы его сумбурной эсхатологии уже не кажутся противоречащими друг другу» [Юзефович, 2010. С. 481]. Однако важно отметить, что на допросе Унгерн свидетельствует о себе как о человеке, исповедующем христианство, руководствующемся Евангелием и практикующем молитву [Кузьмин, 2004. С. 201]; при этом «ни о каком мистическом буддизме, тайных "буддистских посвящениях" речи даже не идет» [Жуков, 2013. С. 240]. В этой связи предположение о синкретическом характере декларируемой бароном доктрины выглядит сомнительно. Тем не менее относительно понимания Унгерном пророчества Книги пророка Даниила о пришествии в апокалиптическое время «Михаила, князя великого» необходимо отметить, что его барон понимал в контексте данного пришествия некоего идеального правителя, призванного в апокалиптическую эпоху (под которой Унгерн, несомненно, понимал современное ему время) выступить как сила, способная навести порядок и подвергнуть суду человечество. То, что барон понимал под «Михаилом, князем великим» именно человека, указывает и высказанная им на допросе мысль, что «подлинный Михаил ему неведом» [Кузьмин, 2004. С. 213]. Кроме того, барон говорит о наступлении времени «возвращения монархий», основание чему полагает в пророчествах Священного Писания [Кузьмин, 2004. С. 201].
А.В. Жуков пишет, что «взгляды барона Р.Ф. Унгерн-Штернберга на сам институт монархии и на фигуру последнего царя Михаила II необходимо рассматривать в двух аспектах — мистико-эсхатологическом и реальном» [Жуков, 2013. С. 321]. Слухи о том, что брат императора Николая II великий князь Михаил все еще жив, активно циркулировали в обществе во время Гражданской войны [Цветков, 2015. С. 115]; кроме того, важным моментом являлся сам факт тезоименитства великого князя первому царю из династии Романовых, воцарение которого положило конец Смуте. Однако сам барон, как было отмечено выше, отказывается конкретно указать на его личность. Ключ к пониманию данного вопроса может содержаться в мистико-эсхатологическом аспекте, для раскрытия которого необходимо обратиться прежде всего к экзегезе цитируемого в «Приказе № 15» фрагмента Книги пророка Даниила.
Рассмотрим непосредственный контекст пророчества Даниила о «Князе Великом Михаиле». Он упоминается в Книге пророка Даниила трижды: в Дан. 10, 13; 10, 21 и Дан. 12, 1. Главы 10-12 Книги пророка Даниила, как отмечает А.К. Лявданский, рассматриваются обычно как одно видение [Лявданский, Барский]. Пророку Даниилу муж, облеченный в льняные одежды, возвещает события, которые ожидают его народ «в последние времена» (Дан. 10, 14). После времени царствования различных царей и войн между царями последует правление «презренного» царя, который «лестью овладеет царством» (Дан. 11.21) и получит большую власть. Далее говорится о тяжком времени, которое наступит для народа Божия, о заступничестве «Михаила, князя великого» (Дан. 12, 1) и о пробуждении многих «из спящих в прахе земли» (Дан. 12, 2; важно отметить, что, по замечанию А.К. Лявданского, «это место понимается обычно как пророчество о всеобщем воскресении») [Лявданский, Барский]. При этом обращает на себя внимание тот факт, что Дан. 10, 21 и Дан. 12, 1-4 связаны посредством упоминания «Михаила, князя великого», что позволяет фрагмент Дан. 11 трактовать как «вклинившийся» между этими главами.
Толкование данного пророчества о «Михаиле, князе великом» в Книге пророка Даниила традиционно опирается на понимание личности Архистратига Михаила как защитника и покровителя избранного народа Израиля. Таким образом, под именем «Михаила, князя великого» толкователи понимают именно Архангела Михаила; так, свщмч. Ипполит Римский, комментируя пророчество Даниила, пишет: «Кто же, спрашивается, этот Михаил, как не ангел, приставленный к этому народу, как сказано Моисею...» [Барский Е.В.]. Данный взгляд присутствует и у других толкователей — прп. Ефрема Сирина [Ефрем Сирин, прп.], блж. Феодорита Кирского [Феодорит Кирский, блж.], блж. Ие-ронима Стридонского [Иероним Стридонский, блж.], свт. Василия Великого [Василий Великий, свт.]. В толковании блж. Феодорита Кирского на Дан. 12, 1 находим примечательный момент: толкователь при экзегезе пророчества Даниила обращается к словам Книги пророка Малахии, где сказано о пришествии пророка Илии во времена антихриста и его проповеди, которые предваряют Второе Пришествие Спасителя (Мал. 4, 5-6). При этом блж. Феодорит говорит, что «во время таковых действий антихриста святый Архангел Михаил употребит все меры, чтобы Илия пришел и предвозвестил пришествие Владыки, и тогдашние Иудеи получили спасение» [Феодорит Кирский, блж.], то есть Архангел Михаил становится гарантом исполнения пророчества, его служителем и исполнителем. Блж. Феодорит Кирский под указанным в Дан. 12, 1 «Михаилом, князем великим» понимает именно Архангела Михаила, однако его толкование выделяется тем, что в нем присутствует объяснение его «апокалиптического служения». Как указывает А.К. Лявданский, «одна из главных идей, присутствующая в сообщаемом Даниилом пророчестве, заключается в том, что человеческие войны имеют иную, небесную перспективу, являясь земным отражением тех войн, которые ведут ангелы, в первую очередь Архангел Михаил, с «князьями» народов» [Лявданский, Барский].
В «Приказе № 15» пророчество Книги пророка Даниила цитируется фрагментарно: точнее, сразу после 1-го стиха, в котором сказано о пришествии князя великого Михаила, приведена цитата 10-12-го стихов, где сказано о суде над людьми, в котором пра-
ведные будут отделены от грешных. Кроме того, здесь указываются два числа — число «1290», знаменующее количество дней, которые пройдут со времени прекращения богослужения до времени исполнения событий, указанных в пророчестве, и число «1335», о котором сказано: «Блажен, кто ожидает и достигнет тысячи трехсот тридцати пяти дней» (Дан. 12, 12). Интересно, что на допросе у Р.Ф Унгерна поинтересовались, почему он включил 11-й и 12-й стихи 12-й главы Книги пророка Даниила в текст своего приказа, на что тот ответил, что 1290 дней должны пройти «с момента издания декрета о закрытии церквей до начала борьбы, а 1330 — до освобождения от большевиков» [Юзефович, 2010. С. 486]. Почти точное совпадение в 1290 дней появляется, если точкой отсчета считать Октябрьский переворот 1917 г., а второй датой — время выступления войск Унгерна из Урги. Однако если считать началом отсчета издание декрета «Об отделении церкви от государства», который подразумевает барон, то будет недоставать приблизительно трех месяцев [Юзефович, 2010. С. 487]. Если мы обратимся к экзегезе данного фрагмента (Дан. 12, 11-12), то увидим, что расшифровка данных чисел в толкованиях может иметь несколько вариантов прочтения. Так, прп. Ефрем Сирин понимает указание данного количества дней применительно ко времени, предшествовавшему восстанию Маккавеев. Под прекращением жертвоприношений, таким образом, разумеется, запрет сирийского царя Антиоха IV Эпифана совершать богослужение в Иерусалимском храме, а период в 1290 дней отсчитывается со времени воздвижения в храме языческого жертвенника [Ефрем Сирин, прп.]. О 1335 днях прп. Ефрем говорит как о «времени, когда прекратятся бедствия Иудеев, и очистится дом обетов и приношений» [Ефрем Сирин, прп.]. Блж. Иероним Стридонский, напротив, говорит о невозможности соотнесения данного пророчества с гонением Антиоха, так как оно длилось три года (блж. Иероним ссылается на Иосифа Флавия и Маккавейскую книгу), а 1290 дней составляют три с половиной года, то есть пророчество говорит о времени правления антихриста на земле (Откр. 13, 5) [Иероним Стридонский, блж.]. Блж. Феодорит Кирский также говорит о числе 1290 дней применительно к указанию дней антихриста и под прекращением жертвоприношений подразумевает прекращение христианского богослужения [Феодорит Кирский, блж.]. О периоде в 1335 дней блж. Иероним Стридонский пишет как о времени, по истечении срока которого совершится Второе Пришествие Господа Иисуса Христа. При этом, говоря о 45 днях, прошедших со времени поражения антихриста (1290 дней), блж. Иероним не говорит конкретно: «...почему по умерщвлении антихриста в течение сорока пяти дней ничего не будет слышно, это ведомо Богу. Мы разве то только можем сказать, что отсрочка царства святых есть испытание терпения» [Иероним Стридонский, блж.]. Более подробно данный фрагмент комментирует блж. Феодорит Кирский: «.после того, как антихрист поражен будет от Бога, великий Илия будет еще проповедовать остальные сорок пять дней, и явится Владыка, грядущий на облаках небесных, и увенчает сохранивших стяжание терпения невредимым» [Феодорит Кирский, блж.]. Важно отметить, что блж. Феодорит Кирский и блж. Иеро-ним Стридонский под указанным в Дан. 12, 11 «прекращением ежедневной жертвы» (со времени которого должно пройти 1290 дней) понимают прекращение христианского богослужения. Как следует из показаний Унгерна на допросе, он также понимал данное
пророчество именно так. Второе число (1335 дней) для блж. Иеронима Стридонского и блж. Феодорита Кирского знаменует время, которое продлится до Второго Пришествия Господа Иисуса Христа: антихрист будет умерщвлен после 1290 дней, а оставшиеся 45 дней будут для человечества неким этапом подготовки перед самим Пришествием Спасителя. Барон Унгерн, понимавший под антихристом большевизм [цит. по: Юзефович, 2010. С. 468], тем не менее понимает данные временные промежутки по-иному: 1290 дней — как период от издания декрета «Об отделении Церкви от государства» до начала борьбы с большевизмом, а 1335 дней — «до освобождения от большевиков» [Юзефович, 2010. С. 486]. Это позволяет предположить, что барон Унгерн не был знаком с данными памятниками святоотеческой экзегезы либо не был склонен прибегать к их утверждениям в своих расчетах.
Таким образом, следует заключить, что в найденных нами толкованиях фрагмента Дан. 12.1, 10-12 не содержится мысли о том, что под именем «Князя Великого Михаила» понимается кто-то иной, кроме Архангела Михаила, вождя Воинства Небесного: даже в толковании прп. Ефрема Сирина, соотносящего пророчество Даниила с конкретным историческим событием восстания Маккавеев, не присутствует подобной коннотации. В связи с этим можно сделать предположение, что не экзегетическая традиция толкования пророчества Даниила была источником образа «императора Михаила» в идеологической парадигме Р.Ф. фон Унгерн-Штернберга. Как уже было замечено выше, «Михаил, князь великий» в идеологии Унгерна — это именно апокалиптический правитель, идеальный царь. Однако обращает на себя внимание, что такой взгляд присущ памятникам византийской апокалиптики, и там мы действительно находим пророчества о правлении последнего идеального государя, с царствованием которого связывается установление порядка на охваченной смутой земле. Такие апокалиптические произведения, как «Книга сивилл» («Тибуртинская сивилла»), «Откровение Мефодия Патарского» и «Видения Даниила» раскрывают личность последнего апокалиптического царя, говорят о его делах, уподобляют его царю Александру Македонскому. Данные пророчества достаточно рано (ок. XII в.) попадают на Русь, и их сильное влияние можно видеть в памятниках древнерусской литературы и литературы более позднего времени (так, данные образы в обилии присутствуют в таком памятнике, как «Казанская история» 2-й пол. XVI в.). Однако важно отметить, что имя этого «идеального императора» в данных памятниках не названо; и только в интерполированной версии памятника византийской апокалиптики «Откровение Мефодия Патарского», возникшей в XV в. на Руси, называется конкретное имя апокалиптического царя — Михаил.
«Откровение Мефодия Патарского» — памятник византийской апокалиптики, появившийся, как полагают современные исследователи, в VII в. [Деревенский, 2000. С. 436]. Первоначальный язык произведения — сирийский, однако затем произведение было переведено на греческий; его автор, предположительно, принадлежал к Ассирийской церкви Востока [Деревенский, 2000. С. 436]. «Откровение Мефодия Патарского» появляется здесь не позднее начала XII века [Дмитриев] (приходит из Болгарии уже в готовом переводе), оно дважды цитируется в «Повести временных лет» прп. Нестора Летописца [Деревенский, 2000. С. 437]; по слову Б.Г. Деревенского, «с момента своего
появления «Откровение» пользовалось огромной популярностью в Церкви, о чем свидетельствует множество сохранившихся рукописей на разных языках» [Деревенский, 2000. С. 436]. Следует обратить внимание на то, что на русской почве, как предполагает В.М. Истрин, в XV в. возникла оригинальная русская переработка «Откровения Ме-фодия Патарского», названная Истриным «интерполированной редакцией». В основу этой переработки лег старый славянский перевод, дополненный из других источников: библейского повествования о Гедеоне, апокрифа о Потопе, Сказания о царе Михаиле, сказаний об антихристе, из Жития Андрея Юродивого [Таврион (Смыков), 2014. С. 90]. Важно отметить, что данная «интерполированная редакция», говоря о последнем царе, правление которого будет предварять наступление апокалиптических событий, называет его имя — «Михаил»; кроме того, личность царя Михаила здесь автором отличается от личности Архангела Михаила — это не одно и то же лицо: «Будет же царство Михаила тридцать лет и три года. И не будет битв по всей земле. И создадут города, и построят церкви, и благоустроят пути до Иерусалима, и до Индии, и до Сиона, как это было при первых царях; и больше всего того будет» [Таврион (Смыков), 2014. С. 90]. В контексте исследуемого нами вопроса следует отметить еще одну важную особенность, присутствующую в тексте «Откровения Мефодия Патарского» (2-я славянская редакция): «Тогда внезапно восстанет на них царь Эллинский, то есть Римский, с яростью великой. Пробудится как человек, вставший ото сна, как бы от возлияний. О нем думали люди, что он мертвый и ни на что не годен» [Деревенский, 2000. С. 449]. Данный мотив усматривается как в контексте самого «Приказа № 15» («законный хозяин Земли Русской император Всероссийский Михаил Александрович, видевший шатанье народное и словами своего Высочайшего Манифеста мудро воздержавшийся от осуществления своих державных прав до времени опамятования и выздоровления народа русского» [Кузьмин, 2004. С. 170]), так и в идейном поле войсковой символики Азиатской конной дивизии, которая шла в бой под знаменами с вензелем казненного ко времени формирования части «императора» великого князя Михаила Александровича.
Корреляцию образов «Откровения Мефодия Патарского» и идейного поля «Приказа № 15» можно обнаружить и в некоторых других особенностях. Так, например, автор «Откровения» говорит о прекращении христианского богослужения, которое будет предшествовать пришествию последнего царя: «Будут бо сынове Измаиловичи зли зело и престанет служба Божия в церквах святых и пение, дондеже скончается царство их, имже предаша всю землю» [Истрин, 1897. С. 123]. Мы помним, что приведенные в «Приказе № 15» число 1290 из пророчества Даниила барон Унгерн, согласно протоколу допроса, отсчитывал именно от даты издания декрета «Об отделении Церкви от государства» (который Унгерн называл и понимал соответствующим образом — как «декрет о закрытии церквей») [Юзефович, 2010. С. 486]. В призме пророчеств «Откровения Мефо-дия Патарского» о решительных мерах последнего царя по отношению к поглотившему его царство беззаконию («И падет ярость царя Римского на отрекшихся от Господа нашего Иисуса Христа» [Деревенский, 2000. С. 451]) можно понимать и слова «Приказа № 15» о суровых карах, применяемых к виновным: «Мера наказания может быть лишь одна — смертная казнь разных степеней. Старые основы правосудия изменились. Нет
«правды и милости». Теперь должны существовать «Правда и безжалостная суровость». Зло, пришедшее на землю, чтобы уничтожить божественное начало в душе человеческой, должно быть вырвано с корнем» [Кузьмин, 2004, С. 171].
Таким образом, анализ образа «Михаила, князя великого» (Дан. 12, 1) в контексте «Приказа № 15» позволяет прийти к следующим выводам: во-первых, специфика данного образа не позволяет говорить о его синкретичности: как контекст самого по себе употребления данного пророчества в идейном поле «Приказа № 15», так и показания самого Р.Ф. фон Унгерн-Штернберга свидетельствуют о том, что данный образ мыслился им исключительно в рамках христианской традиции. Во-вторых, следует подчеркнуть, что понимание образа «Михаила, князя великого» в контексте «Приказа № 15» совершенно определенное: под ним разумеется апокалиптический земной правитель, а пророчество Книги пророка Даниила понимается как возвещающее приход данного царя в апокалиптическое время (об этом также свидетельствует «идеологический заказчик» «Приказа № 15» — барон Унгерн). В-третьих, следует констатировать, что выявленные нами памятники святоотеческой экзегезы (труды свт. Василия Великого, свщмч. Ипполита Римского, прп. Ефрема Сирина, блж. Иеронима Стридонского, блж. Феодорита Кирского) не могут быть источником рецепции пророчества Дан. 12, 1 в «Приказе № 15», так как единогласно понимают под «Михаилом, князем великим» Архангела Михаила, Архистратига Божьего Войска и Ангела — покровителя Израиля. В-четвертых, анализ памятников византийской апокалиптики, авторы которых обращаются к образу эсхатологического царства и последнего царя в апокалиптическое время, позволяет связать образ «императора Михаила» в «Приказе № 15» со «Сказанием о царе Михаиле», содержащимся в интерполированной редакции «Откровения Мефодия Патарского». Данный памятник, имевший широкое распространение в древнерусской литературе [Дмитриев], мог послужить источником возникновения образа апокалиптического «императора Михаила» в идеологии Р.Ф. фон Унгерн-Штернберга, однако отсутствие прямых свидетельств, подтверждающих знакомство барона с данным документом, не позволяет дать утвердительный ответ по данному вопросу. Тем не менее приведенные выше косвенные свидетельства говорят в пользу того, что в своих воззрениях относительно образа «Михаила, князя великого» (Дан. 12, 1) Унгерн находился в идейном поле апокалиптических пророчеств «Откровения Мефодия Патарского» и именно такая рецепция образа легла в основу интерпретации Дан. 12, 1.10-12 в «Приказе № 15».
Литература
Барский Е.В. Михаил / Православная энциклопедия [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.pravenc.ru/text/2563460.html (дата обращения: 13.10.2023).
Василий Великий, свт. Опровержение на защитительную речь злочестивого Евномия [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://azbyka.ru/otechnik/Vasilij_Velikij/oproverzhenie-na-zashhititelnuju-rech-zlochestivogo-evnomiia/ (дата обращения: 2.11.2023).
Деревенский Б.Г. Учение об антихристе в древности и средневековье. — СПб.: Алетейя, 2000.
Дмитриев Л.А. Откровение Мефодия Патарского [Электронный ресурс]. Режим доступа: http:// lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=10585 (дата обращения 22.10.2022).
Ефрем Сирин, прп. Толкования на Священное Писание. Книга Пророка Даниила [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://azbyka.ru/otechnik/Efrem_Sirin/tolkovanie-na-knigu-proroka-daniila/ (дата обращения: 2.11.2023).
Жуков А.В. Барон Унгерн. Даурский крестоносец или буддист с мечом. — М.: Вече, 2013. 416 с.
Иероним Стридонский, блж. Толкование на Книги Пророков Даниила, Осии, Иоиля [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://azbyka.ru/otechnik/Ieronim_Stridonskij/tolkovanie-na-knigi-prorokov-daniila-osii-ioilja/1_12 (дата обращения: 2.11.2023).
Истрин В.М. Откровение Мефодия Патарского и апокрифические видения Даниила в византийской и славяно-русской литературах. — СПб.: 1897. 539 с.
Кузьмин С.Л. Барон Унгерн в документах и мемуарах. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2004. 661 с.
Кузьмин С.Л. История барона Унгерна. Опыт реконструкции. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2011. 659 с.
Лявданский А.К., Барский Е.В. Даниил / Православная энциклопедия [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.pravenc.ru/text/171183.html (дата обращения: 13.10.2023).
Михалев А.В. Бог войны, или память о «черном бароне» в правом дискурсе современной России. — М., 2018. С. 129-146.
Таврион (Смыков), иером. «Откровение Мефодия Патарского» и формирование христианской эсхатологии на Руси // Покровская академическая конференция, посвященная 1025-летию Крещения Руси. 10-14 октября 2013 года: Сборник докладов. Сергиев Посад: Московская духовная академия, 2014. С. 89-98.
Феодорит Кирский, блж. Толкование на видения Пророка Даниила [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://azbyka.ru/otechnik/Feodorit_Kirskij/tolkovanie-na-videnija-proroka-daniila/ (дата обращения: 2.11.2023).
Цветков В.Ж. Р.Ф Унгерн и попытки организации центра антибольшевистского сопротивления в Монголии (1918-1921 гг.) // Новый исторический вестник. 2015. № 4 (46). С. 102-128.
Юзефович Л. Самодержец пустыни: барон Р. Ф. Унгерн-Штернберг и мир, в котором он жил. — М.: Ad Marginem, 2010. 672 с.
References
Barsky E.V. Mikhail. Orthodox Encyclopedia. URL: https://www.pravenc.ru/text/2563460.html (access date: 10/13/2023). (In Russian)
Basil the Great, St. Refutation of the defensive speech of the evil Eunomius. URL: https://azbyka.ru/ otechnik/Vasilij_Velikij/oproverzhenie-na-zashhititelnuju-rech-zlochestivogo-evnomiia/ (access date: 11/02/2023). (In Russian)
Derevensky B.G. The doctrine of the Antichrist in ancient times and the Middle Ages. St. Petersburg: Aletheia, 2000. (In Russian)
Dmitriev L.A. Revelation of Methodius of Patara. URL: http://lib.pushkinskijdom.ru/Default. aspx?tabid=10585 (date accessed 10.22.2022). (In Russian)
Ephraim the Syrian, St. Interpretations of the Holy Scriptures. Book of the Prophet Daniel [Electronic resource]. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Efrem_Sirin/tolkovanie-na-knigu-proroka-daniila/ (access date: 11/02/2023). (In Russian)
Hieronymus of Stridonsky, Blessed. Interpretation of the Books of the Prophets Daniel, Hosea, Joel [Electronic resource]. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Ieronim_Stridonskij/tolkovanie-na-knigi-prorokov-daniila-osii-ioilja/1_12 (access date: 11/02/2023). (In Russian)
Istrin V.M. Revelation of Methodius of Patara and apocryphal visions of Daniel in Byzantine and Slavic-Russian literature. St. Petersburg, 1897, 539 p. (In Russian)
Kuzmin S.L. Baron Ungern in documents and memoirs. Moscow: Partnership of Scientific Publications KMK, 2004, 661 p. (In Russian)
Kuzmin S.L. The story of Baron Ungern. Reconstruction experience. Moscow: Partnership of Scientific Publications KMK, 2011, 659 p. (In Russian)
Lyavdansky A.K., Barsky E.V. Daniel / Orthodox Encyclopedia. URL: https://www.pravenc.ru/ text/171183.html (access date: 10/13/2023). (In Russian)
Mikhalev A.V. God of War, or the memory of the "black baron" in the right-wing discourse of modern Russia. Moscow, 2018, pp. 129-146. (In Russian)
Tavrion (Smykov), priest. "The Revelation of Methodius of Patara" and the formation of Christian eschatology in Rus' // Pokrovskaya academic conference dedicated to the 1025th anniversary of the Baptism of Rus'. October 10-14, 2013: Collection of reports. Sergiev Posad: Moscow Theological Academy, 2014, pp. 89-98. (In Russian)
Theodoret of Cyrus, bl. Interpretation of the vision of the Prophet Daniel [Electronic resource]. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Feodorit_Kirskij/tolkovanie-na-videnija-proroka-daniila/ (access date: 11/02/2023). (In Russian)
Tsvetkov V.Zh. R.F. Ungern and attempts to organize a center of anti-Bolshevik resistance in Mongolia (1918-1921). New Historical Bulletin, 2015, no. 4 (46), pp. 102-128. (In Russian)
Yuzefovich L. Autocrat of the Desert: Baron R.F. Ungern-Sternberg and the world in which he lived. Moscow: Ad Marginem, 2010, 672 p. (In Russian)
Zhukov A.V. Baron Ungern. Daurian crusader or Buddhist with a sword. Moscow: Veche, 2013, 416 p. (In Russian)
