CC BY
13
УДК 343.91 l.L. KRUGLIKOV*
ББК 67.512
К84
CRIMINALS’ PROFESSIONAL FEATURES AND PENAL LAW
Аннотация: в статье приводится исторический анализ закрепления профессиональных черт преступника в уголовном законодательстве России.
Ключевые слова: личностные особенности преступника неоднократность рецидив, повторение, промысел, преюдиция
ЛЕВ
ЛЕОНИДОВИЧ
КРУГЛИКОВ*
ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ ПРЕСТУПНИКА И УГОЛОВНЫЙ ЗАКОН
Annotation: historical analysis of criminals’ feature fixation in Russian Penal Law is represented in the article.
Key words: criminals’ personal features, recidivism, craft, prejudice.
В Уголовном кодексе РСФСР 1960 г. достаточно широко были представлены личностные особенности виновного, так или иначе проявившиеся в его противоправном поведении, способные вызвать уголовно-правовое реагирование. Так, предусматривалась административная преюдиция, позволявшая признать ранее допущенное лицом правонарушение (повлекшее или не повлекшее за собой применение мер административного взыскания) в качестве криминообразующего признака. Например, самовольное использование в корыстных целях транспортных средств, машин либо механизмов могло повлечь за собой уголовную ответственность лишь при условии, что такое поведение имело место «после наложения административного взыскания за такое же нарушение» (ст. 941); мелкая спекуляция рассматривалась в качестве преступления, когда она совершалась лицом, уже дважды в течение года подвергавшимся административному взысканию за такие же действия (ч. 4 ст. 154). В других случаях обязательными условиями уголовной ответственности назывались повторность, неоднократность, систематичность, совершение преступления в виде промысла, рецидив. В частности, ч. 1 ст. 152 допускала наказуемость выпуска недоброкачественной, нестандартной или некомплектнойпродукции при неоднократном (или в крупных размерах) характере такого поведения. Скупка в магазинах пищевых продуктов для скармливания скоту и птице признавалась преступлением, если она имела место после наложения административного взыскания, или систематически, или в крупных размерах (ст. 1541). Условием признания преступным коммерческого посредничества (ч. 2 ст. 153) являлось совершение его в виде про-
мысла или в целях обогащения. Спекуляция, со-
* Доктор юридических наук, профессор, заслуженныйдеятель науки РоссийскойФедерации, заведующий кафедрой уголовногоправа и криминологии (Ярославский государственныйуниверситет им. П.Г. Демидова) E-mail: editor62@vandex.ru.
Криминология и профилактика преступлений
Криминология и профилактика преступлений
вершенная неоднократно, а также лицом, ранее судимым за спекуляцию, влекла за собой повышенную степень наказуемости по ч. 2 или 3 ст. 154 и т. д.
В УК РФ 1996 г. наметилась тенденция к сокращению круга этих признаков: вначале в новом законе (по сравнению с прежним) исчезло указание на совершение преступления в виде промысла и заметно реже стал применяться признак систематичности; затем были вытеснены признаки неоднократности и рецидива.
Так, в связи с исключением из уголовного законодательствав 2003 г. неоднократности как повышающего степень наказуемости обстоятельства указание на нее было исключено из 59 статей Особенной части УК РФ (где неоднократность фигурировала в качестве квалифицирующего признака), а также из перечня отягчающих наказание обстоятельств (ст. 63). В соответствии с изменениями, сколько бы преступлений лицо ни совершило, неоднократность в уголовно-правовом смысле отсутствует, а повторение преступлений на квалификации содеянного и наказании не отражается. Правда, вопреки логике упоминание о неоднократности сохранилось в некоторых статьях, где она выступает в роли признака основного состава преступления (например, незаконное использование чужого товарного знака уголовно наказуемс, если это деяние совершено неоднократно или причинило крупный ущерб (ч. 1, 2 ст. 180); незаконное усыновление (удочерение! преступно (ст. 154), когда оно совершается неоднократно или из корыстных побуждений). Следовательно, неоднократность не полностью исчезла из уголовного закона. То же самое касается и административной преюдиции.
В связи с этим интересен следующий факт. Федеральным законом в 2009 г.1 изменены некоторые признаки основного состава недопущения, ограничения или устранения конкуренции (ч. 1 ст. 178 УК РФ). В частности, среди способов реализации этих видов поведения появилась нео-днократност ь злоупотреблениядоминирующим положением. В прим. 4 к ст. 178 УК РФ неоднократным злоупотреблениемприменительно к данной статье признается совершение лицом злоупотребления доминирующим положением«более двух раз в течение трех лет, за которые указанное лицо было привлечено к административной ответственности». Таким образом имеется возврат и к неоднократности, и к административной преюдиции.
Сходные метаморфозы наблюдаются и с еще одним признаком. Ввиду переосмысления роли рецидива в уголовном праве указание на него
исключено из 22 статей Особенной части УК РФ, где он опосредованно, через категорию судимости, играл роль квалифицирующего обстоятельства В то же время рецидив оставлен в перечне отягчающих наказание обстоятельств (ст. 63) и ряде других статей Общей части2, так что нельзя утверждать, что он совсем исчез из виду. Интересен тот факт, что корректировке подверглась также ст. 68 УК РФ, в которой предусматривалась дифференциация ответственности в зависимости от вида рецидива; в настоящее время наказуемость нивелирована, важен лишь факт рецидива, но не его вид.
Так что же происходит? Неужели современный законодатель искренне считает, что административная преюдиция, неоднократность, систематичность, рецидив характеризуют исключительно личность виновного и потому максимум, на что они могут влиять в уголовномделе, -это наказание? Но откуда тогда отмеченная непоследовательность законотворца в части уголовно-правового регулирования?
В этом плане поучительны способы решения данных вопросов в дореволюционном законодательстве. Важную информацию можно получить, обратившись к Уголовномууложению 1903 г., по отзывам современников, «ничем не уступавшему лучшим из тогдашних европейских уложений»3.
Согласно ст. 64 Уложения суду предоставлялись более широкие возможности по усилению наказания при наличии следующих условий: 1) лицо совершило два или более тождественных или однородных преступных деяния, причем 2) по привычке к преступной деятельности или вследствие обращения такой деятельности в промысел. Наличие этих условий должен констатировать суд, а если дело рассматривает суд присяжных, то присяжные заседатели.
Если упомянутые условия выявлены и к тому же «в законе не определено за такие деяния особого наказания» (например, в ст. 608, 616 предусматривалась повышенная степень наказуемости совершения описанного в диспозиции статьи деяния в виде промысла), ответственность наступала по правилам о совокупности, определенным в ст. 60-63 Уложения.
Таким образом, налицо дополнительные усиливающие ответственность обстоятельства (совершение преступления по привычке, в виде промысла), которые часто, хотя и не всегда, сопряжены с совокупностью преступлений. Действующее уголовное законодательство не придает им значения отягчающего обстоятельству по-видимому, зря.
Повторению как еще одному усиливающему наказание обстоятельству в Уголовном уложении уделялось пристальное внимание: оно считалось наиболее тяжкой формой виновности. В ст. 67 повторение определялось как учи-нение преступного деяния по отбытии наказания . Анализируемое обстоятельство напоминает рецидив, так же нередко именовали повторение в теории уголовного права того времени, да и в современном уголовном праве оно имеет то же обозначение. Правда, в трактовке современного рецидива имеются особенности: это понятие охватывает случаи совершенияумыш-ленного преступления лицом, имеющим судимость за ранее совершенное умышленное преступление.
Особое положение занимают предписания, содержащиеся в ст. 66 Уложения. Согласно им ответственности на общем основании с соблюдением определенных условий подлежал субъект учинивший преступное деяние после провозглашения приговора, резолюции или решения о виновности или во время отбывания наказания. Природа этого предписания (касается оно совокупности либо же повторения) в уголовноправовой теории того времени оставалась не до конца выясненной. Практика Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената в ряде решений констатировала, что к этим случаям не могут быть применимы прави -ла ни о совокупности, ни о повторении; виновный подлежит за вновь учиненное деяние отдельному наказанию по общим правилам, причем вновь назначенное наказание отбывается по окончании срока за первое.
Если отвлечься от явно казуистичного характера предписаний ст. 66 Уложения, можно заключить, что по карательному содержанию она занимает промежуточное положение между совокупностью (в узком смысле слова) и повторением. Это напоминает совокупность приговоров в действующем законодательстве России (ст. 70): здесь также происходит соединение (частичное или полное присоединение неотбытой части наказания по предыдущему приговору). Однако предельные размеры совокупного наказания дифференцированы в зависимости от вида назначаемой совокупной меры: если она менее строгая, чем лишение свободы, то не может превышать максимального срока или размера, пре-
дусмотренного для данного вида наказания Общей частью Кодекса; если это лишение свободы, то окончательное наказание может достигать 30 лет. Иными словами, в обоих случаях допустим выход за верхние пределы санкции статей, входящих в совокупность.
На этом фоне весьма сомнительны решения, принимаемые современным законодателем по «изгнанию» из закона и правоприменительной практики многого из того, что характеризует личность виновного, даже того, что находится в связи с совершенным преступлением (систематичность, промысел, тождественность или однородность преступления, рецидив и т. д.). Однако эти обстоятельства свидетельствуют о появлении у субъекта посягательства преступной привычки, профессиональных навыков, избирательности поведения, нереагирования на принимаемые к нему меры уголовно-правового воздействия. Разве это не свидетельство тому, что цели наказания (исправление, специальная превенция) не достигаются и необходимы дополнительные меры, которые заставляли бы лицо уважать уголовный закон, установленные им запреты?
Учитывая изложенное, есть все основания говорить о непоследовательностиуголовной политики государства в отношении этой категории лиц, явной непродуманности системы мер уголовно-правового реагирования в зависимости от данных о личности виновного, ошибочности однобокой ориентации на тяжесть содеянного и игнорирования личностных особенностей, сказывающихся не только на опасности личности, но и на характере преступного поведения виновного.
Имеются достаточные факты в пользу придания упомянутым личностным данным в одних случаях роли признаков основного состава преступления (например, неоднократности, систематичности), в других - роли квалифицирующих признаков (в случаях совершения преступления в виде промысла), в третьих - значения повышающего степень наказуемости обстоятельства на определенную долю (как это было предусмотрено в ст. 68 первоначальной редакции УК РФ применительно к видам рецидива), в четвертых -значения общеотягчающего обстоятельства (в частности, при совершении лицом новых тождественных или однородных преступлений).
1 См.: О внесении изменений в ст.178 Уголовногокодекса РоссийскойФедерации: Федеральный закон от 29 июля 2009 г. № 216-ФЗ // Собр. законодательстваРос. Федерации 2009. №9 31. Ст. 3922.
2 См.: О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон от 8 декабря2003 г. №9 162-ФЗ // Собр. законодательстваРос. Федерации. 2003. № 50. Ст. 4848.
3 Пржевальский В.В. Проект Уголовногоуложенияи современная наукауголовногоправа. СПб., 1897. С. 1.
Криминология и профилактика преступлений
