CC BY
113Д. Л. Константиновский
ПРОЕКТ В. Н. ШУБКИНА: 50 ЛЕТ РЕАЛИЗАЦИИ1
КОНСТАНТИНОВСКИЙ Давид Львович — доктор социологических наук, зав. Отделом социологии образования ИС РАН, руководитель Исследовательского комитета «Социология образования» РОС, scan21@mail.ru.
Аннотация. Статья посвящена так называемому «новосибирскому исследованию», инициированному в 1960-х гг. выдающимся отечественным социологом В. Н. Шубкиным и продолжаемому в настоящее время исследователями Института социологии РАН. В результате этого многолетнего проекта, нацеленного на социальные проблемы образования и молодёжи, удалось получить уникальный для мировой социологии динамический ряд протяжённостью в полстолетия.
Накопленные эмпирические материалы позволили анализировать возникавшие на протяжении десятилетий социальные, экономические, демографические проблемы разных групп молодёжи — городской и сельской, юношей и девушек, выходцев из семей, представляющих различные социально-профессиональные группы. Создалась возможность реализовать исследование как статических «срезов», позволяющих судить об ориентациях и действительных жизненных путях молодёжи в определённые периоды, в конкретных экономических, политических, социальных, демографических условиях, так и динамики ориентаций и характера жизненных путей; зависимости их от изменения во времени ведущих факторов, детерминирующих эти условия. Удалось реализовать и прогностический потенциал проекта.
Первая часть статьи содержит краткий очерк научной биографии В. Н. Шуб-кина, описание методики исследования и структуры информационной базы. Во второй части на материалах исследования показано, что изменения, происходившие в течение 50-летнего периода, значительно модифицировали картину социальной дифференциации молодёжи.
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект № 13-03-00028. Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект «Новые смыслы в образовательных стратегиях молодёжи», грант № 13-03-00028а под руководством Д. Л. Константинов-ского (2013 г.).
Вольно или невольно, сфера образования оказалась вовлечённой в процессы социального отбора. Результаты видны по динамике состава выпускников дневных средних (полных) школ — той части молодёжи, которая смогла достичь этого рубежа в российской образовательной системе и тем самым открыла для себя доступ к достижению статусов, требующих высокого уровня образования, к максимальным возможностям выбора жизненной карьеры и занятию ведущих позиций в обществе. Менялась роль сферы общего образования в целом в осуществлении социального лифта, в формировании социальной структуры.
Статья является первой из трёх, представляющих проект в данном выпуске Ежегодника.
Ключевые слова: молодёжь, образование, социальная структура, жизненные траектории, неравенство, социальная дифференциация.
С 1960-х до настоящего времени
Отечественная социология обладает богатствами поистине бесценными. Можно представить себе некую шкатулку, носящую на себе отметины времени, точнее, разных, очень разных времён. Одни оставили на ней следы внимания и бережливости, другие — подпалины и царапины тех или иных испытаний, третьи — сколы и потёртости, характерные для предметов, которым пришлось участвовать в трудной и грубой по характеру своему работе. (Оставим потомкам судить, какие следы запечатлевает наше время). Открывая эту шкатулку, обнаруживаем то, что на слуху и сегодня, и что весьма подзабыто, и совсем давние славные дела, стёршиеся в памяти современников.
Среди сокровищ, которым уже немало лет, есть продолжающие свою актуальную жизнь в социологии. Не в том смысле, что мы о них помним, а что-то, может, и используем из давнего опыта. А именно продолжающих работать и давать новое знание. Таково наследие Владимира Николаевича Шубкина.
Он стал одним из ведущих отечественных социологов, когда наша отрасль науки ещё только возрождалась после многолетнего забвения, вызванного недоверием власти и невостребованностью. Уже кандидатская его диссертация, защищённая по экономике, была по существу социологической: анализ экономической жизни молдавского села был в ней фундаментом для рассмотрения социальных процессов. Уехав в новосибирский Академгородок, Шубкин, подобно другим коллегам,
совершившим такой поворот в своей судьбе, использовал открывшуюся возможность поиска новых вариантов личной траектории в науке. Одним из таких вариантов стало исследование социальных проблем молодёжи и образования.
Именно на этом пути его ждало превращение из научного работника в выдающегося учёного, признание в своей стране и за рубежом, мировое имя и то, что по праву может быть названо триумфом. Популярность его исследований, распространённость его методики поражали современников. Во всех концах страны хотели провести такие работы, какие он начал на материалах Новосибирской области. Его инструментарий копировали как образец, не подлежащий изменениям. Зачастую — безо всяких ссылок на автора: как говорится, «слова народные». И это, возможно, было не бестактностью, а признанием. Поговаривали, что страна покрыта слоем шубкинских анкет. Из всех многочисленных коллег, использовавших его инструмент, только один спросил разрешения; это был В. А. Ядов.
Международная репутация исследования поставила нашу социологию, тогда ещё только возрождающуюся, на мировой уровень. «Исследование планов выпускников школ в связи с выбором профессии и профессиональной мобильности выпускников, выполненное дюжиной социологов Новосибирского государственного университета под руководством Владимира Н. Шубкина, является наиболее известным из эмпирических исследований, проводимых новыми советскими социологами,— отмечалось в докладе на конференции Американской социологической ассоциации после начала публикаций по материалам проекта. — Эта работа обычно реферируется как Новосибирское исследование. Она производит глубокое впечатление своей методологической искушённостью, здравой научностью и особенно своей политической смелостью... До сих пор только отдельные результаты этого исследования доступны; но те данные, которые имеются в нашем распоряжении, характеризуют его как социологическую классику» [цит. по: 1].
Не нужно думать, что это был лёгкий путь побед и достижений. Траекторию свою в Сибирском отделении Академии наук, да и потом в Москве Шубкину приходилось прокладывать с трудом. Именно потому, что это был собственный его путь, — при том, что рядом были легко достижимые возможности свернуть на широкие, ярко освещённые магистрали, приглашавшие его. Прибавьте к этому обострённое внимание власти к необычному исследованию, идеологические препятствия
и предрассудки. В Академгородке, казалось бы, славившемся своим вольнодумством, Шубкина обвинили — позже это казалось фантастикой — в том, что он своим исследованием хочет поссорить молодёжь со старшим поколением. Анкеты, заполненные школьниками, были арестованы — заперты в сейфе. И Шубкин с сотрудниками тайком извлекали анкеты, выносили «на волю» и переписывали содержимое каждой. По этим копиям и продолжали анализ. Исписанные драгоценные листки потом благополучно достигли архива нашего института.
Методика исследования может быть описана несколькими словами: весной у старшеклассников школ спрашивают, какие профессии они предпочитают и что собираются делать после школы, а осенью находят информацию персонально о каждом, что произошло с ним на самом деле после окончания школы; при этом собирается информация о статусе семьи. За этой простой формулой, однако, скрываются значительные возможности для интерпретации данных.
Набор возможностей, предоставляемых обществом гражданам в тот или иной период его развития, представляет собой некий ресурс, который используется ими по-разному. Говоря об использовании, правомерно иметь в виду и то, как отражаются возможности в ориентаци-ях, и то, как они осваиваются (или присваиваются) индивидами в ходе жизненной карьеры. Речь идёт, в данном смысле, о том, на какие возможности ориентирована молодёжь из разных социальных групп и как в действительности распределяется между разными группами вероятность реализации конкретных вариантов из набора возможностей.
Взаимодействие, происходящее при этом в социуме, нередко сопряжено с конкуренцией и конфликтами. В нём участвуют, с одной стороны, возможности, предоставляемые обществом молодёжи (в частности, в сфере образования), с другой — ориентации молодёжи относительно набора предоставляемых ей обществом возможностей. Первая составляющая обусловлена прежде всего рядом факторов, соотносимых с общей ситуацией в стране, глобальными условиями, её определяющими. Вторая, кроме того,— социальными, демографическими, социально-психологическими и другими характеристиками как молодёжи в целом, так и её частей, групп выходцев из разных сло-ёв общества, а также отдельных индивидов. Итогом, результирующей взаимодействия обеих составляющих, являются действительные шаги молодых людей, их жизненные пути, судьбы. Это не что иное, как вероятность реализации возможностей.
Применительно к молодёжи, оканчивающей школу, такой подход представляется перспективным для анализа. В эту пору молодые люди должны принять решение о дальнейшем своём пути; за таким решением — образ ближнего и более дальнего будущего, типа жизненной карьеры, места в обществе. Затем молодые люди должны предпринять действия для реализации своих намерений. Практическое выражение такого решения и поступков, с которых начнется его осуществление,— выбор первого места учёбы или работы.
Этот выбор выявляет, каковы ориентации молодёжи относительно существующих в обществе возможностей и как в действительности они будут на данном этапе жизненного пути использованы. В сфере образования виды учебных заведений, специальности, по которым ведётся обучение, выступают обозначением определённых возможностей, обладателем которых стремится стать и в действительности сделается или не сделается тот или иной выпускник школы. Изучение первого выбора после школы позволяет проследить, как формируются ведущие ориентации молодых людей, увидеть, что эти ориентации собой представляют, выяснить, какова вероятность их воплощения.
Использование этого подхода обусловило применяемую в исследовании систему показателей. Выстраиваемая в соответствии с задачами исследования, особенностями информационной базы и методическими ограничениями, она состоит из двух блоков.
Первый блок — показатели, описывающие ориентации. Это, во-первых, привлекательность профессий — отношение к профессиям, базирующееся на системе ценностных ориентаций индивида, формирующихся под воздействием социальной среды. Информация о привлекательности профессий позволяет судить о стадиях выбора, предшествовавших принятию конкретного решения о поступлении на работу по какой-либо специальности или на учёбу в то или иное учебное заведение. В привлекательности профессий выражены, по-видимому, прежде всего, предпочтения; появляется, таким образом, возможность уяснить, какие профессии избрали бы индивиды, если бы их выбор мог определяться в большой степени предпочтениями. При этом учёт таких факторов, как собственные способности, успехи в учёбе, наклонности и т.п., с одной стороны, и состояние рынка труда, условия дальнейшего обучения, конкурс при поступлении в учебные заведения, материальные возможности и т.п., с другой,— несомненно, также присутствует, хотя предпочтения превалируют. На основе предпочтений формируются личные
планы — намерения индивидов в отношении возможностей, которые имеются в обществе. При этом происходит в значительно большей степени учёт объективных и субъективных факторов, которые, преломляясь в сознании индивида, «приземляют» предпочтения, придают выбору более обоснованный и практический характер.
Второй блок — показатели, описывающие шансы на реализацию возможностей, предоставляемых обществом. В том, как реально сложится жизнь молодого человека, например, поступит он на работу грузчиком или на учёбу в престижный вуз, — объективные и субъективные факторы участвуют уже не опосредованно, они воздействуют практически впрямую и «срабатывают» вне зависимости от того, учитывал их индивид в процессе выбора профессии или нет. Для анализа шансов молодёжи используется, в первую очередь, информация о действительных жизненных шагах молодых людей. Это — шансы на реализацию того или иного варианта возможностей. Примером могут служить шансы на окончание полной (средней) школы или на поступление в вуз. В ходе анализа число окончивших школы или поступивших в вузы молодых людей из какой-либо группы учащихся школ может соотноситься, в соответствии с задачами интерпретации, с численностью этой группы, с численностью всех учащихся или выпускников школ, с численностью всех ставших студентами. Кроме того, рассматривается соотношение действительных жизненных шагов и личных планов молодёжи. Здесь анализируются шансы на реализацию личных планов в отношении того или иного варианта возможностей. Например, изучается, каковы шансы молодых людей, которые планируют поступить в вузы, осуществить это намерение.
Информационная база исследования представляет собой композицию данных. Она содержит результаты обследований и материалы государственной, ведомственной, местной статистики, относящиеся к общей характеристике региона, демографической ситуации, приёму в учебные заведения и т.п. Ориентации, равно как действительные жизненные пути юношей и девушек, рассматриваются в связи с динамикой влияющих на них процессов и явлений,— от воздействий локальных и влияний социально-психологического характера до таких, как следствия политических процессов в стране, состояние экономики, рынка труда и т.д.
В методике обследований, как было отмечено выше, сочетаются анкетный опрос и сбор объективной информации. На первом этапе
(анкетный опрос) перед окончанием полной (средней) школы регистрируются представления о профессиях, намерения, ожидания юношей и девушек. Наряду с этим фиксируется подробная социально-демографическая информация персонально о каждом из выпускников. На втором этапе, примерно через полгода, собирается информация о том, как в действительности сложилась судьба каждого выпускника школы после её окончания [подробно о методике см.: 2].
При построении выборки юноши и девушки из выпускных классов школ областного центра, средних городов области, малых городов и рабочих посёлков, сельской местности представлены пропорционально их доле в суммарном выпуске из школ Новосибирской области в данном году. На первой ступени производится пространственная локализация — отбираются поселения, в которых будет проводиться обследование. Рассматриваются типичные средние и малые города, посёлки, сёла из разных районов области. В качестве критериев для отбора населённых пунктов используются численность населения, состояние экономики, развитость инфраструктуры системы образования, удалённость от крупных центров. Так, например, в выборку включались города, расположенные вблизи областного центра и удалённые от него, крупные сёла (в том числе райцентры) и малые, с небольшими сельскими школами. На этом этапе также отбираются районы областного центра, в которых проводится обследование. Критериями для отбора служат оценки социального состава населения района, данные о структуре экономики и размещении учебных заведений, положение по отношению к центру города. Например, в выборку включаются как центральный район с населением, в значительной степени представленным специалистами с высшим образованием и служащими, так и окраинный рабочий район. На втором шаге в каждом из отобранных населённых пунктов и районов областного центра отбираются школы для проведения обследования. Выявляются школы, которые могут быть охарактеризованы как типичные объекты для того или иного района областного центра или населённого пункта. Не могли оказаться в выборке школы исключительные в каком-либо отношении (например, была изъята из массива, как нетипичная по составу учащихся, школа, расположенная в новосибирском Академгородке). В отобранных школах, представлявших собой в выборке гнёзда, или кластеры, проводится сплошное обследование учащихся выпускных классов.
Начатые в 1960-х гг., обследования повторялись сначала ежегодно, потом с более или менее продолжительными интервалами. Эти интервалы можно объяснить тем, что при значительной длительности исследования важно получить информацию прежде всего о наиболее существенных для анализа периодах времени, в частности, характеризующихся теми или иными переменами в жизни страны, — в политической, экономической, демографической ситуациях, в структуре и «правилах игры» сферы образования; практически же, конечно, большую роль играли организационные и финансовые возможности для проведения работ. Как бы то ни было, удалось получить уникальный для мировой социологии динамический ряд протяжённостью в полстолетия.
Сначала исследование проводилось новосибирскими, потом московскими социологами, при активной поддержке местных органов управления образованием. В настоящее время оно сосредоточено в Отделе социологии образования Института социологии РАН. Полевые работы последних лет проводились Центром социального прогнозирования и маркетинга под руководством Ф. Э. Шереги. В текущем году в анализе материалов принимали участие сибирские социологи.
Конечно, этому исследованию свойственны несовершенства и недостатки, которые оказались по большей части неизбежными. Ряд недостатков связан с трудностями сопоставимости результатов разных лет, с особенностями выборок того или иного года. Методики измерения оказывались в разной степени «грубы» применительно к различным граням проблематики, понятиям и индикаторам. Тем не менее, полученный ряд может быть использован для изучения динамики социальных процессов. Нельзя при этом претендовать на «аптекарскую» точность отдельных показателей, но можно полагать, что обеспечивается «представительность значимых элементов структуры и возможность содержательного описания необходимых срезов объекта» [см.: 3], а значит, получаемые результаты могут привести к «получению качественных выводов о направленности развития явлений, определению основных тенденций происходящих изменений» [см.: 3].
Оглядываясь на пятидесятилетний путь, пройденный проектом, хочется надеяться, что в нём удалось охватить социальные, экономические, демографические проблемы разных групп молодёжи — городской и сельской, юношей и девушек, выходцев из семей, представляющих различные социально-профессиональные группы, возникавшие на протяжении десятилетий. Собранные эмпирические материалы
давали возможность реализовать исследование как статических «срезов», позволяющих судить об ориентациях и действительных жизненных путях молодёжи в определённые периоды, в конкретных экономических, политических, социальных, демографических условиях, так и динамики ориентаций и характера жизненных путей; зависимости их от изменения во времени ведущих факторов, детерминирующих эти условия [см.: 4-15]. Удалось реализовать и прогностический потенциал проекта [см.: 16].
За период, в течение которого в рамках исследовательского проекта ведётся слежение за динамикой изучаемых процессов, накоплены материалы, позволяющие судить об устойчивых взаимосвязях и основных изменениях в происходившем, о конкретном влиянии важнейших факторов и тенденциях динамики. Поскольку обследования были начаты ранее разносторонних трансформаций в жизни страны и продолжены до настоящего времени, то создаётся возможность увидеть эффекты их воздействий: воссоздать предшествовавшие фазы того положения, что установилось сегодня, и проследить, как соотносятся изменения интересующих нас параметров с глобальными переменами в российской действительности. С другой стороны, по данным об устремлениях и реальных жизненных шагах молодёжи можно судить о глубинных переменах, происходивших в истории страны.
Со временем изменения в социальной жизни имеют свойство накапливаться — и требуют всё больше усилий, чтобы обеспечить сопоставление новых данных с прошлыми. Простой, но показательный пример — изучение привлекательности профессий: предпочитаемых сегодня молодёжью профессий попросту не было в СССР 1960-х гг., а некоторые предпочитаемые в то время стали настолько непривлекательными, что едва ли есть смысл рассматривать их. Кроме того, происходит как бы «сгущение» прошлого — оно настолько отличается от настоящего, что едва не сливается в нечто целое, где больше сходного между десятилетиями, нежели различающегося. Привычные, устоявшиеся понятия, как и устремления людей и их поступки, оказываются наполненными новыми смыслами; например, выбор образовательной траектории определяется не преобладанием тех или иных из известного по прошлым исследованиям набора мотивов, а порой совершенно другими, поначалу кажущимися неожиданными, а на самом деле — обусловленными тем, что наступили новые времена. Этот эффект исследовательского изумления
при анализе действительности может быть назван — «возвращение со звезд»: он напоминает описанные в фантастическом романе Станиславом Лемом впечатления астронавтов, оказавшихся на Земле спустя десятилетия после старта.
В настоящем выпуске ежегодника публикуются три фрагмента из последних материалов описываемого исследовательского проекта. Первый, самый краткий из них, следует ниже, два других — в последующих статьях данного ежегодника.
Старшеклассники/выпускники: школа неравенства
Материалы исследования показывают, что трансформации, происходившие в течение 50-летнего периода, когда производились обследования, значительно изменяли картину социальной дифференциации молодёжи. В сфере образования, как мы увидим, это выразилось весьма ярко. Вольно или невольно, она оказалась вовлечённой в процессы социального отбора, эффекты которого проявлялись в ней явственно. Начинается он с возраста, которому соответствуют ясли и детские сады, и получает развитие в подростковом, когда ребёнком призвана заниматься школа. Результаты на этом этапе отбора видны по составу выпускников дневных средних (полных) школ — той части молодёжи, которая смогла достичь этого решающего рубежа в российской образовательной системе и тем самым открыла для себя доступ к достижению статусов, требующих высокого уровня образования.
Годы Дети руководителей Дети специалистов Малый бизнес Дети служащих Дети рабочих Другие Нет информации
1963 7,4 25,3 0 23,7 36,3 5,1 ■ 2,2 ■
1983 3,8 1 25,4 0 31,8 37,4 1 1 1,5 1
1994 26,9 24 1,4 1 27,2 14,9 2 ■ 3,6 ■
2004 20,1 27,2 9,1 14,7 28,5 2 2 1
2013 22,5 33,4 8,4 11,7 15,6 3,9 ■ 1,4 1
Рис. 1.1. Динамика социального состава выпускников средних (полных) школ, Новосибирская область, %
Рис. 1.1. представляет социальный состав выпускников средних (полных) школ с 1963 г. и по 2013-й, с интервалами, начиная с 1963 г., длительностью в среднем в 10 лет1.
Как показано на диаграмме, дети руководителей в Новосибирской области начала 1960-х гг. составляли менее 1/10 всех выпускников дневных средних школ области. Дети специалистов — около 1/4. В сумме — примерно треть выпуска из школ. При этом дети — выходцы из семей рабочих и крестьян — составляли более 1/3 школьного выпуска; дети служащих — немногим менее 1/42.
В начале 1980-х гг. социальный состав выпускников средних школ стал несколько иным, поскольку производились целенаправленные акции по социальному управлению, когда среднее образование пытались сделать всеобщим. Доля детей руководителей уменьшилась вдвое.
1 Отклонения во временных интервалах между группами данных объясняются тем, что на возможности исследовательского коллектива провести обследование и анализ влияли внешние факторы.
2 Социальный состав выпускников школ анализировался по агрегированным группам, где статус определялся положением родителей выпускников по отношению к власти и собственности, характеру труда родителей и уровню их образования. Рассматривались: дети руководителей высокого, среднего и низкого рангов — региональных, партийных, производственных и др.; дети специалистов — лиц высококвалифицированного умственного труда, имеющих высшее образование, не занимающих руководящие должности; дети служащих — работников преимущественно умственного труда, не выполняющих управленческих функций, имеющих среднее образование, общее или специальное; дети рабочих и крестьян — лиц преимущественно физического труда, не требующего высокого уровня образования и не связанного с управлением. Такой вид группировки имеет традицию как в российском обществе, так и в российской социологии. Приведём примеры, поясняющие, как производилась кодировка информации, получаемой в результате обследований. Из числа работающих на промышленном предприятии к группе руководителей относились директор, главный инженер, начальник цеха; к группе специалистов — инженеры, работающие в конструкторских бюро и в цехах; к группе служащих — бухгалтер, учётчик, кладовщик; к группе рабочих — токарь, штамповщик и пр. В больнице: руководители — директор, главный врач, заведующие отделениями; специалисты — врачи разных профилей; служащие — медицинские сестры, санитарки, курьеры; рабочие — водитель санитарной машины, уборщица.
Отнесение школьника к той или иной группе означает, что оба или по крайней мере один из родителей обладают указанными признаками. При этом определяющим принималось социальное положение того из родителей, чей социальный статус выше (например, для семьи, где отец — преподаватель вуза, а мать — лаборант со средним специальным образованием, информация о ребёнке кодировалась как о выходце из семьи специалистов). Понятны ограничения, связанные с таким подходом; вместе с тем, он позволяет провести необходимый анализ.
В большей степени представлены выходцы из семей служащих (этот показатель увеличился на треть): ясно, из каких слоёв черпалось пополнение при массовизации образования.
К середине 1990-х гг. произошли изменения очень значительные и по количественным показателям, и по социальному содержанию. В 1994 г. группа детей руководителей превысила 1/4 всего числа выпускников средних школ области. Относительное увеличение доли детей руководителей таково: она выросла в 7 раз по сравнению с началом 1980-х гг., в 3,5 раза — относительно начала 1960-х. Дети руководителей потеснили детей из других групп, при этом доля детей рабочих и крестьян уменьшилась в 2,5 раза1. Это означает, что дети руководителей продолжали учиться в школах и оканчивать их, в то время как другие из школ уходили.
Для проверки этого результата были произведены расчёты на дополнительных выборках, представляющих различные компоненты основной выборки. Величины показателей состава школьного выпуска при расчётах по ним оказались практически такими же, что и по основной выборке. Была сделана также проверка на материалах локальных обследований, проведённых в одних и тех же школах. Результаты, рассчитанные по школам, в которых обследование производилось в 1963 и 1983 или в 1983 и 1994 гг., показали тот же эффект, что и выборки, притом в поселениях, различных по уровню урбанизации [см.: 11, с. 94].
Произошёл ли такой скачок из-за изменений в социальной структуре общества — только из-за них или, может быть, преимущественно за счёт них? Т.е., возможно, столь резкое одновременное увеличение доли детей руководителей и уменьшение доли детей рабочих произошло потому, что многие родители из числа тех, кто вчера были рабочими, организовали свои предприятия и возглавляли их? Проверки этой гипотезы несколькими путями не подтвердили её. Также была использована возможность сравнить состав учащихся со структурой населения, представленной в материалах Переписей [см.: 11, с. 95-100]. И эта проверка подтвердила обоснованность сделанных выводов. Отчасти выявленные перемены отразили подвижки в социальной структуре
1 Прошу читателя обратить внимание на то, что речь идёт об относительных величинах, а не абсолютных. Численности родителей — специалистов, руководителей, рабочих и других — изменялись, также изменялись численности их детей, но эти изменения здесь не рассматриваются.
общества; но в значительной степени, как свидетельствует анализ, они были связаны с углублением социальной дифференциации в образовательной сфере.
Было также проведено сравнение данных новосибирских исследований с информацией, полученной в Москве и Краснодаре [см.: 11, с. 101, 102]. Соотношение численностей детей руководителей и специалистов и детей служащих и рабочих оказалось, конечно, не одинаково в разных регионах, оно находится в диапазоне от 136 % до 200 %. Это связано с региональными особенностями, кроме того, на результатах расчётов сказалась специфика реализации исследования в каждом из регионов. Вместе с тем, подтвердилось, что и в столице России, и в крупнейшем центре на востоке страны, и в краевом центре на юге наблюдалось в выпуске из средних (полных) школ преобладание детей из социальных групп, занимающих более высокое положение в социальной иерархии.
Дело в том, что к концу рассматриваемого периода сложилась новая ситуация в школьном образовании. Она была обоснована законодательно и отразилась в общественном мнении. В отличие от 1980-х гг., государство не только не настаивало на всеобщем среднем образовании, но и меры, которые были приняты для того, чтобы школы допускали к учёбе в старших классах всех желающих, стали реальными лишь в результате воздействия общественности. В официальных документах укоренились термины: основная школа; основное общее образование [см.: 17]. Именно это, девятилетнее, образование стало массовым. Приводимые данные показывают, из каких семей те юноши и девушки, которые заканчивали среднюю (полную) школу и получали, следовательно, максимальные возможности выбора.
Базовые причины происходившего чрезвычайно существенны. Вот некоторые черты того трудного для многих семей времени, объясняющие отток из школы детей рабочих и крестьян. В 1992 г. треть населения страны имела доходы ниже прожиточного минимума, в 1993-м 31,5 %, в 1994-м — 22,4 %; примерно на этом же уровне положение сохранилось и в 1996 г. [см.: 18, с. 188]. В числе бедного населения, по результатам выборочного обследования Госкомстата РФ, основная масса детей школьного возраста — от 7 до 15 лет — составляла в 1994 г. более 20 % [см.: 19, с. 89]. Не до учёбы, когда нужно заботиться о выживании и помогать семье.
Перераспределение шансов на получение детьми полного общего среднего образования произошло, как свидетельствуют результаты
исследования, в основном между рабочими и крестьянами, с одной стороны, и руководителями — с другой, в пользу последних. Подтвердивших своё право входить в дверь первыми. Дети рабочих и крестьян стали «отсеиваться» из школы на предыдущих ступенях обучения в значительно большей мере, чем прежде. А суммарная доля детей руководителей и специалистов в выпуске из средней школы возросла до 50 %. Группа, прежде самая многочисленная, оказалась в меньшинстве, а самая малочисленная в прошлом получила более четверти объёма выпуска.
Как видно, наблюдение происходящего в динамике показало не просто некоторые изменения социального состава. Перемены кардинальны, они, представляется, могут быть квалифицированы, по аналогии с физическими явлениями, как смена социальной поляризации молодёжи, получающей аттестат зрелости в качестве мандата на дальнейшее продвижение и готовящейся занять ведущие позиции в завтрашнем обществе. Или — как смена социальной ориентации деятельности школы.
Подобное положение сохранялось и в конце 1990-х гг. Одновременно появилась и стала расти доля детей из семей, владеющих малым бизнесом. При этом доля детей специалистов — родителей с высшим образованием, не занимающих руководящие должности — осталась почти неизменной.
Новые сдвиги, как видно по диаграмме, зафиксированы после 2000 г., к середине так называемых «нулевых» лет: дети рабочих и крестьян стали возвращаться в школу. Давление экономических факторов уменьшилось, прошедший кризис к этому времени был забыт, привлекательность образования восстановилась; немаловажно также, что школы стали значительно более заинтересованными в привлечении и удерживании у себя учащихся, потому что число учащихся в школе стало определять величину её финансирования государством. Таким образом, в эти годы вовлечение подростков в общее образование возросло. Доля детей рабочих в выпуске из школы превысила , что вызвало коррекцию доли детей других групп. Дети из семей, владеющих малым бизнесом, составили почти десятую часть выпуска.
Но потом пришёл новый кризис. Он проявился в нашей стране весьма сильно и в самых разных сферах. Большая часть занятых в национальной экономике россиян испытала на себе его последствия. Так, рабочие были вынуждены корректировать свою жизненную стратегию
(положение рабочих в те годы отражено в нашем исследовании [см.: 20]). Это неизбежно сказалось на планах родителей относительно образования детей и собственно на намерениях самих подростков. Диаграмма наглядно показывает: доля детей служащих продолжала сокращаться, а доля детей рабочих уменьшилась почти вдвое. Соотношение групп существенно изменилось.
Важной причиной изменений в соотношении групп выпускников стало также упомянутое выше восстановление привлекательности высшего образования в 2000-х. Дело в том, что росла значимость обладания вузовским дипломом для получения более или менее достойной позиции на рынке труда и построения успешной карьеры. Семьи специалистов раньше, чем другие, восприняли эту ситуацию на рынке труда (это видно уже по данным 2004 г.) и яснее представляли её себе; они мобилизовали свои ресурсы для того, чтобы сформировать будущее своих детей наиболее эффективно. Это «сильная» группа; она обладает существенными ресурсами, такими, как культурный капитал; в ней крепко укоренены, устойчивы к внешним изменениям традиции получения высшего образования, престиж квалифицированного труда. Доля детей специалистов выросла и потеснила доли других групп.
Так складывалось в прошедшую половину столетия в нашей стране распределение между различными социальными группами возможностей получения общего образования. Так фактически менялась, соответственно, роль школы, системы общего образования в целом в формировании социальной структуры, в осуществлении социального лифта.
Окончание школы является, конечно, лишь ступенью в образовательной карьере, не полностью определяющей как намерения относительно дальнейшей образовательной и профессиональной карьер, так и будущие реальные жизненные шаги выпускника; вместе с тем, она является ступенью, решающей для будущего каждого юноши и каждой девушки [см.: 21].
Это, повторим, решающий рубеж в российской образовательной системе, который открывает доступ к достижению статусов, требующих высокого уровня образования; достигшие его обретают максимальные возможности выбора, а получаемый ими аттестат зрелости служит мандатом на дальнейшее продвижение и занятие ведущих позиций в обществе.
Литература
1. Lear, J. An interrogation of public opinion in the USSR // Saturday Review. 1968. 5 oct.
2. Шубкин В. Н., Чередниченко Г. А. Ценностные ориентации в структуре профессионального самоопределения старшеклассников. Типовая методика проведения социологического исследования ценностных ориентаций старшеклассников в области профориентации. М.: ЦСО РАО, 1994.
3. Сотникова Г. Н. Репрезентативность // Энциклопедический социологический словарь / Общая редакция Г. В. Осипова. М.: ИСПИ РАН, 1995. С. 641.
4. Шубкин В. Н. Социологические опыты. М: Мысль, 1970. 285 с.
5. Константиновский Д. Л. Динамика профессиональных ориентаций молодёжи Сибири. Новосибирск: Наука, СО, 1977.
6. Константиновский Д. Л., Костюк В. Г., Траскунова М. М. Молодёжь Сибири: образование и выбор профессии. Новосибирск: Наука, СО, 1980.
7. Чередниченко Г. А., Шубкин В. Н. Молодёжь вступает в жизнь (социологические исследования проблем выбора профессии и трудоустройства). М.: Мысль, 1985. 240 с.
8. Константиновский Д. Л. Динамика неравенства: Российская молодёжь в меняющемся обществе: ориентации и пути в сфере образования (от 1960-х годов к 2000-му). М.: Эдиториал УРСС, 1999. 341 с.
9. Константиновский Д. Л., Вознесенская Е. Д., Чередниченко Г. А., Хохлуш-кина Ф. А. Когда наступает время выбора: Устремления молодёжи и первые шаги после окончания учебных заведений. СПб: изд-во РХГИ, 2001. 566 с.
10. Чередниченко Г. А. Молодёжь России: социальные ориентации и жизненные пути (опыт социологического исследования). СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2004. 503 с.
11. Константиновский Д. Л. Неравенство и образование. Опыт социологических исследований жизненного старта российской молодежи (1960-е годы — начало 2000-х). М.: ЦСП, 2008. 550 с.
12. Konstantinovskiy, D. Educational Inequality in Russia: from the School to the Labour Market // Social Stratification in the BRIC Countries: Change and Perspective / Ed. by Li Peilin, M. K. Gorshkov, Celi Scalon, K. L. Sharma. Institute of Sociology CASS, Beijing, 2011. P. 361-378.
13. Константиновский Д. Л., Вознесенская Е. Д., Чередниченко Г. А., Хохлуш-кина Ф. А. Образование и жизненные траектории молодёжи: 19982008 годы. М.: ЦСПиМ, 2011. 294 с.
14. KonstantinovskiyD. Social Inequality and Access to Higher Education in Russia. European Journal of Education. Wiley-Blackwell. Vol. 47. N. 1. 2012. P. 9-24.
15. Константиновский Д. Л., Вознесенская Е. Д, Чередниченко Г. А. Молодёжь России на рубеже XX-XXI веков: образование, труд, социальное самочувствие. М.: ЦСП и М, 2014. 547 с.
16. Константиновский Д. Л., Шубкин В. Н. Молодёжь и образование. М.: Наука, 1977.
17. Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в Закон РФ "Об образовании"» // Собрание законодательства РФ. № 3. Ст. 150. М.: изд-во «Юридическая литература» Администрации Президента РФ, 1996.
18. Российский статистический ежегодник 1997. М.
19. Российский статистический ежегодник 1995. М.
20. Константиновский Д. Л., Вознесенская Е. Д., Чередниченко Г. А. Рабочая молодёжь России: количественное и качественное измерения. М., 2013.
21. Константиновский Д. Л., Вахштайн В. С., Куракин Д. Ю., Рощина Я. М. Доступность качественного общего образования: возможности и ограничения. М.: Логос, 2006. 205 с.
