Новые структуры занятости и ориентации молодёжи Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

Г. А. Чередниченко

НОВЫЕ СТРУКТУРЫ ЗАНЯТОСТИ И ОРИЕНТАЦИИ МОЛОДЁЖИ1

ЧЕРЕДНИЧЕНКО Галина Анатольевна — кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник, учёный секретарь Центра образования, науки и культуры ИС РАН, galcher50@mail.ru.

Аннотация. В статье рассматривается, как под влиянием трансформаций рынка труда и занятости формируются ориентации и реальный выбор молодёжи в сфере образования. На основе данных государственной статистики РФ за последнее двадцатилетие анализируются динамика и сегодняшнее состояние занятости молодёжи. Показано снижение показателей уровня занятости — особенно сильное самых младших и значительное — средних возрастных групп, проходившее под влиянием роста охвата сверстников дневным образованием. В связи с трансформациями в экономике реструктуризация занятости молодёжи, шедшая более интенсивно, чем во всём занятом населении, привела к кардинальному изменению: существенное преобладание в конце советского периода занятых в материальном над занятыми в нематериальном производстве сегодня сменилось положением, когда удельный вес последних резко вырос и стал превалирующим. Благодаря более высокому образовательному потенциалу в профессионально-квалификационной структуре занятых 20-29-летних соотношение «белых» и «синих воротничков» стало близким к два к одному, что тождественно показателям развитых стран Европы. Сегодня отраслевая и квалификационная структуры занятости молодёжи отличаются от всего населения прежде всего тенденциями прогрессивного структурного изменения, соответствующими трендам развития постиндустриальной экономики.

На материалах двух сравнительных социологических обследований — 1998 и 2013 гг.— выпускников дневных средних школ Новосибирской области анализируются особенности сегодняшних образовательных стратегий молодёжи. С учётом влияния демографической ситуации (снижения численности сверстников) фиксируются происходящая унификация планов

1 Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект «Новые смыслы в образовательных стратегиях молодёжи», № 13-03-00028.

на поступление в вуз, ССУЗ и ПУ трёх групп выпускников (школ Новосибирска, средних и малых городов, сёл области), а также существенное их сближение в распределении по реально выбранным типам учебных заведений (преобладание поступивших в вузы); особенности планов и реального выбора бюджетных и платных учебных мест; специфика ориентаций и реального поступления в вузы, дифференцированные по рангу престижности и конкурентодоступности.

Ключевые слова: молодёжь, занятость молодёжи, реструктуризация занятости, образовательные стратегии, ориентации, реальный выбор учебных заведений, социологические обследования.

Система образования и рынок труда рекурсивно взаимосвязаны. Именно под влиянием сигналов, идущих от рынка труда и занятости, формируются ориентации и реальные опции молодёжи в сфере образования. В свою очередь получаемые молодёжью образование, специальности, квалификации воздействуют на состояние и перемены в сфере занятости. Сложившаяся по прошествии экономических реформ под воздействием основных участников — государства, предпринимателей и работников — российская модель рынка труда, со своим набором институтов и формами трудовых отношений, привела к уменьшению доли занятого населения, увеличению безработицы, которой оказались наиболее сильно затронуты именно молодые люди, вступающие на рынок труда впервые. Рынок труда коренным образом поменял экономическую и социальную приоритетность секторов экономики, отраслей, предприятий, профессий. Поменялись и модели получения доходов. Всё это и многие другие черты российского рынка труда в совокупности существенно воздействуют на формирование образовательных стратегий молодёжи, конкретные решения о выборе профессии и учебного заведения профессиональной подготовки, на реальное трудоустройство. Следует учесть, что рынок труда наряду с другими социальными подсистемами общества развивается относительно автономно и потому его воздействие на начало самостоятельной жизни молодёжи весьма противоречиво усложняет этот процесс. Вот почему анализ на базе статистических материалов особенностей занятости молодёжи становится одним из важных аспектов изучения образовательных стратегий молодёжи в настоящее время. Рассмотрим, прежде

всего, что нового происходит в сфере занятости молодёжи. Наиболее рельефно новое проявляется при анализе ситуации в динамике, на протяжении последнего двадцатилетия.

Занятость молодёжи: динамические сдвиги1

Занятость молодёжи в последнее двадцатилетие формировалась под воздействием как общих макро- и микроэкономических факторов, определявших трансформации общества и производства, так и специфических особенностей постепенного включения в экономическую деятельность разных возрастных групп молодёжи. Структурные преобразования производства, кризис его государственного сектора ведут и к общему снижению занятости населения, и к перераспределению его между секторами экономики (в т.ч. и не в последнюю очередь за счёт приходящей на рынок труда молодёжи, о чём речь пойдёт ниже). При этом уровень занятости существенно различается у разных возрастных групп молодёжи (рис. 1). Повышение с возрастом рассматриваемого показателя — устойчивое явление, отражающее процесс постепенного, по мере увеличения возраста, перехода из сферы учебной деятельности к экономической активности. Так, в начальные пореформенные годы отмечались наиболее высокие показатели занятости молодёжи, унаследованные ещё от советского периода развития экономики: в 1992 г. доля занятых в младшей возрастной группе (до 20 лет) равнялась 24,7 %, в средних возрастах (20-24 года) повышалась очень существенно, до 71,7 %, что было немногим ниже соответствующего показателя — 85,4 % — самой старшей группы (25-29 лет). За прошедшие 20 лет уровень экономической активности молодёжи, особенно младших и средних возрастов, заметно сократился. Вместе с тем в разных возрастных группах наблюдались не только разные темпы сокращения и разная динамика изменений, но и ведущие факторы этих эволюций были не однородными.

Показатели занятости разных возрастных групп молодёжи складываются прежде всего под влиянием охвата сверстников в тот или

1 Подробный анализ трансформаций занятости российской молодёжи в 1990-е - 2000-е гг. представлен в книге [см.: 1, с. 119-156]. Здесь кратко изложен ряд основных результатов этого анализа, поскольку их освещение необходимо для раскрытия заявленной проблематики — связи изменений в структурах занятости и ориентаций молодёжи.

иной период дневным образованием (рис. 2). В группе «до 20 лет» уровень занятости наиболее интенсивно снижался в 1990-е гг. (с 24,7 % до 10,1 % за 1992-2000 гг.), относительно стабилизировался в 20002008 гг. и начал существенно снижаться в последние годы (с 9,5 % в 2009 г. до 6,7 % в 2012 г.). Причина прежде всего в увеличении охвата сверстников полным дневным средним образованием, которое происходило достаточно быстро в первой половине рассматриваемого периода (рост доли выпускников полной средней дневной школы к числу родившихся 17 лет назад с 42,9 %о до 56,4 %о с 1995 по 2002 гг.) и стабилизировалось на данном уровне в 2001-2006 гг. В последние годы данный показатель несколько снизился, так как из-за резкого спада численности соответствующих возрастных когорт конкурентный выбор учёбы в ссузах несколько снизил наполняемость 10-11 классов полной средней школы. В том же направлении оказывали своё воздействие расширение охвата средним профессиональным образованием (отношение числа студентов учреждений СПО к численности населения 1519 лет возрастало с 17,5 %о до 19,2 %о и далее до 25,2 %о в период с 1995 по 2000 и далее 2009 гг.) и отчасти учёбой в вузах.

1995 1997 1999 2001 2003 2005 2007 2009

и Все население До 20 лег ¥ 20-24 года й 25-29 лег

Рис. 1. Уровень занятости всего населения РФ и отдельных возрастных групп, % от численности населения соответствующей возрастной группы

Источники: [2, с. 74; 3, с. 64; 4 (сводные таблицы)].

Уровень занятости молодёжи 20-25 лет в целом последовательно и неуклонно снижался как в 1990-е, так и в 2000-е гг.: с 71,7 %о в 1992 до 57,3 %о в 2000 и до 51,5 %о в 2012 г. Это происходило в результате столь же быстрого и неуклонного повышения охвата когорты сверстников высшим образованием: с 1995 по 2000 и 2009 гг. отношение числа студентов вузов к численности населения в возрасте 17-25 лет повысилось с 14,3 % до 23,0 % и далее до 36,4 % (рис. 2).

В группе 25-29-летних учебной занятостью остаётся охваченной уже совсем незначительная часть молодёжи, и поэтому показатели уровня экономической активности очень близки к таковым более старших и самых экономически активных групп населения: они отличаются

Я Полное среднее дневное(1) Начальное профессиональное (2)

Я Среднее профессиональное (3) Я Высшее профессиональное (4)

Рис. 2. Охват молодёжи полным средним (дневным), начальным, средним и высшим профессиональным образованием, %

1) Отношение численности выпускников полной средней дневной школы к числу родившихся 17 лет назад.

2) Отношение численности учащихся учреждений начального профессионального образования к численности населения в возрасте 15-17 лет.

3) Отношение численности студентов учреждений среднего профессионального образования к численности населения 15-19 лет.

4) Отношение численности студентов высших учебных заведений к численности населения в возрасте 17-25 лет.

Источники: [5, с. 233, 302, 317, 363; 6, с. 133; 7, с. 224, 265, 278, 324].

всего на 3-4 процентных пункта от показателей возрастной группы 40-44 года. По этой же причине динамика уровня занятости в группе 25-29-летних полностью повторяет эволюцию этого показателя для всего населения: в 1990-е гг. шёл спад (с 85,4 % в 1992 г. до 71,7 % в 1998 г.) и далее последовательный подъём (до 82,8 % в 2012 г.). Таким образом, занятость старшей возрастной группы молодёжи формируется под воздействием общих для всего населения факторов.

Наиболее существенные перемены в занятости молодёжи обязаны образовательной динамике последних 15-20 лет, которая складывалась под влиянием множества факторов. Среди них ведущим был переход прежде всего системы высшего (и отчасти среднего профессионального) образования на рыночные принципы функционирования — предоставление образовательных услуг в соответствии со спросом на них потребителей. Самим потребителям со стороны складывающегося рынка труда шёл сигнал о том, что накопление значительных образовательных ресурсов обеспечивает преимущества в заработках, повышает шансы на получение лучшей работы, снижает риск безработицы. Вот почему с середины 1990-х гг. развитие разных ступеней системы профессионального образования шло во многом в соответствии со структурой запросов молодёжи: очень высокими потребностями на обучение в высшей школе, умеренными в отношении СПО и пониженными в получении начальной профессиональной подготовки: в сравнении с 1995 г. численность принятых в 2010 г. составила по вузам 205,5 %, по ссузам 105,4 % и по ПУ 40,7 %) [см.: 8, с. 225, 233; 9, с. 138, 140, 143].

В результате за двадцатилетний период существенно поменялся уровень занятости большей части молодёжи. Среди самых младших (до 20 лет) вместо четверти сверстников, имевших занятие, сегодня лишь очень небольшая — пятнадцатая — их часть занята в экономике. У молодёжи в возрасте от 20 до 25 лет ситуация, когда большинство — почти три четверти — имели занятие, сменилась положением, когда занята практически половина когорты. Характер занятости сохранился прежним лишь в старших возрастах: рассматриваемый показатель в группе 25-29-летних — более четырёх пятых на начало и конец периода.

Поменялись также абсолютные и относительные масштабы отдельных возрастных групп трудящейся молодёжи. В целом все имеющие занятия в возрасте до 30 лет устойчиво составляют около четверти всех занятых в экономике, также схожей в начале 1990-х и в конце 2000-х

гг. оказалась абсолютная численность занятой молодёжи — 17 909 тыс. чел. в 1992 г. и 16 812 тыс. человек — в 2009 г. Но уже к 2012 г. в силу демографических причин она резко снизилась и составила 9184 тыс. чел. Между тем соотношение численности групп «до 20 лет», «20-24 года» и «25-29 лет» существенно изменилось: в 1992 г. оно составляло 14,3 %, 38,1 %, 47,6 % соответственно, а к 2012 г. указанное соотношение стало гораздо более ассиметричным: 3,4 %, 36,5 %, 60,0 %. Основной вектор перемен — гораздо более малочисленной стала группа самых младших [см.: 6, с. 133, 145; 10, с. 40; 4 (сводные таблицы)].

Реструктуризация занятости молодёжи

Отраслевая занятость молодёжи в пореформенный период формировалась под влиянием целого ряда трансформационных процессов, связанных с тенденцией ускоряющегося сдвига современной экономики от массового производства материальных благ к производству услуг и информации. Перераспределение его между секторами и отраслями экономики не в последнюю очередь происходило за счёт молодёжи, приходящей на рынок труда со «свежими» специализациями и компетенциями.

Перемены в занятости фиксирует динамика численности занятой молодёжи в основных отраслях экономики и видах экономической деятельности. Мы имеем возможность построить только разорванный динамический ряд, поскольку государственная статистика фиксировала соответствующие данные до 2004 г. по классификатору отраслей народного хозяйства, а далее по классификатору видов экономической деятельности. Поэтому вначале сравним положение, характерное для конца советской эпохи, и ситуацию, сложившуюся к 2004 г. в результате кардинальных экономических трансформаций. Далее приведём данные последних лет.

С 1987 по 2004 гг. общая численность занятой молодёжи сократилась на 17,0 %, при этом наиболее масштабно уменьшалось число рабочих мест в отраслях материального производства: на 47,7 % в промышленности, на 43,1 % в сельском хозяйстве, на 50,8 % в строительстве, на 35,4 % на транспорте. Вместе с тем наиболее высокие «темпы сброса» наблюдались в науке, там численность работающих снизилась на 79,5 %. Напротив, основными «создателями» рабочих мест оказались отрасли сферы услуг, которые очень сильно расширили

число занятых: торговля — на 198,3 %, государственное управление — на 445,5 %о, «зашкаливающим» стал бы показатель темпов «набора» молодых кадров в финансовой сфере, если бы в 1987 г. эта отраслевая группа занятой молодёжи не была выведена из статистического учёта из-за своей незначительной численности. Снижение численности работающей молодёжи в здравоохранении (на 11,6 %), а также в культуре и искусстве (на 8,8 %о) шло более низкими, чем в среднем для всей занятой молодёжи, темпами; в образовании число занятых сохранилось примерно на дореформенном уровне (снижение на 2,1 %). При этом реструктуризация отраслевой занятости молодёжи происходила более интенсивно, чем во всём занятом населении. Среди молодёжи, в сравнении со всеми занятыми, с одной стороны, численность работающих в отраслях материального производства снижалась большими темпами

Управление 1,90 10,20 ■

Финансы, кредит, страхование 1,8 ■

Наука 3,70 ■ 0,90 □

Культура и искусство 1,55 | 1,60 □

Образование 6,60 7,80

Здравоохранение,соцобеспечение 5,40 5,70 ~

ЖКХ, обслуживание населения 2,20 ■ 3,50 □

Торговля, общ. питание, мат.-тех. снабжение 8,70 ^^т 20,80 1

Связь 1,20 | 1,40 □

Транспорт 8,00 6,20

Строительство 11,20 6,20

Сельское хозяйство 9,20 6,30

Промышленность 37,50 23,60

■ Ряд 1 I Ряд 2

Рис. 3. Распределение занятых в возрасте до 30 лет по основным отраслям экономики в 1987 и 2004 гг., РФ, % Суммы цифр в столбцах менее 100 %, так как не указаны другие отрасли. Источники: [11, с. 42; 12, с. 72].

(на 43,8 %о против 26,1 %о), и, с другой, также более быстро и масштабно шёл «набор» кадров в отраслях услуг и инфраструктуры (торговле — на 98 %о, финансах — на 254 %, управлении — на 346 %о) [см.: 11, с. 32-33, 42; 12, с. 72].

Результатом столь масштабных перемен стало качественное изменение отраслевой структуры занятости молодёжи (рис. 3). В позднее советское время (1987 г.) крупными отраслевыми группами в структуре занятости всей молодёжи были в первую очередь промышленность (37,5 % занятых в возрасте до 30 лет), строительство (11,5 %о) и сельское хозяйство (9,2 %); достаточно массовой была занятость в торговле (8,7 %) и на транспорте (8,0 %о); далее шли образование (6,6 %о), здравоохранение (5,4 %) и наука (3,7 %). Более чем через пятнадцать лет (к 2004 г.) доля промышленности, остающейся самой крупной отраслью занятости молодёжи, резко уменьшилась (до 23,6 %, или на 13,9 процентных пункта). Столь же интенсивно (на схожие процентные пункты — 11,1) происходил обратный процесс — рост вклада в совокупную занятость молодёжи в торговле (до 20,8 %), которая переместилась с четвёртого на второе место среди отраслей по численности молодых работников, и теперь по своим размерам она стала равновелика строительству, транспорту, а также сельскому хозяйству вместе взятым. Строительство, стоявшее на втором месте по численности молодёжной рабочей силы, теперь спустилось на шестое-седьмое место. В советский период позиция «молодёжь — на стройке коммунизма» была не только идеологическим лозунгом и призывом, но реальным фактом биографии сотен тысяч юношей и девушек, главным образом тех, кто, мигрируя из сёл и малых поселений в города, начинали трудиться прежде всего на стройке1. Массовый отказ молодёжи от тяжёлого физического труда, который раньше касался, в первую очередь, сельского хозяйства, теперь распространился и на строительство, отчасти на транспорт в крупных городах, ткацкое и швейное производство. Такой отказ от заполнения рабочих мест индустриального труда стал возможен в результате допуска на российский рынок труда другого рода мигрантов — гастарбайтеров из зарубежья, главным образом ближне-

1 Существовала типичная модель профессионально-территориальной мобильности: от работы «под открытым небом» (на селе) — через промежуточную позицию в «полузакрытом помещении» (на стройке) — к работе «под крышей» (на заводе или фабрике). В жизненной траектории миграция из села происходила в молодом возрасте.

го. Это позволяет молодёжи вместо сферы индустрии заполнять рабочие места в других областях деятельности, в других нишах.

Соответственно, вклад в совокупную занятость молодёжи каждой из отраслей нематериального производства (кроме науки) за этот период увеличился: наряду с торговлей, наиболее масштабно это увеличение происходило в управлении, выдвинув его на третье место среди отраслей по численности молодых кадров (здесь работал каждый десятый молодой работник), также заметным был рост в образовании, который перемесил его на четвёртое место в списке (7,8 %о занятой молодёжи). Меньшим оказалось представительство молодых работников сферы социально-бытового обслуживания населения (в здравоохранении — 5,7 %о занятой молодёжи, или восьмое место; в жилищно-коммунальном хозяйстве — 3,5 %о, или девятое место). Финансовая сфера, в которой 20 лет назад было занято статистически не учитываемое число лиц в возрасте до 30 лет, в середине нулевых годов сосредотачивала долю занятых (1,8 %о), которая превышала не только показатель занятых в науке (0,9 %о — наименьший из всех рассматриваемых отраслей), но и удельный вес молодёжи, работавшей в культуре и искусстве (1,6 %о). В итоге в совокупной занятости молодёжи суммарная доля отраслей материального производства из преобладающей стала доминируемой (сократилась с 67,4 %о до 43,7 %о или на 23,7 процентных пункта), и, напротив удельный вес отраслей нематериального производства резко вырос и стал превалирующим (с 30,0 % до 52,3 % или на 22,3 процентных пункта) (рис. 4).

67,40

30,00

1987 г.

2004 г.

43,70

52,30

материальное производство

нематериальное производство

Рис. 4. Занятые в возрасте до 30 лет в материальном и нематериальном производстве, %

Суммы отраслей материального и нематериального производства меньше 100 % за счёт не учтённой статьи «другие отрасли».

Отличия отраслевой структуры занятости молодёжи

Отраслевая занятость молодёжи всегда определённым образом отличается от основного работающего населения. Вместе с тем в пореформенное время изменились векторы этих отличий. При сопоставлении структуры отраслевой занятости молодёжи (как она выглядела на рис. 3) со структурой отраслевой занятости всего населения можно по каждой отрасли вычислить разницу показателей (назовем её дельта). Полученная дельта оказывается либо положительной, т.е. показывает превышение показателя для молодёжи, либо, наоборот, отрицательной. Соответствующие расчёты приведены на рис. 5.

В условиях советской экономики (в 1987 г.) среди лиц в возрасте до 30 лет доля занятых в самых массовых отраслях материального производства была значительно выше, чем среди всего занятого населения. Такое превышение равнялось в промышленности +3,6 процентных пункта, в строительстве +1,1 п.п., в сельском хозяйстве +0,7 п.п. И, напротив, по ряду отраслей непроизводственной сферы молодёжь имела рабочие места реже, чем все занятые (дельта была отрицательной в ЖКХ, образовании, науке) или наравне с ними (дельта равнялась нулю в торговле, культуре, управлении).

К середине 2000-х гг. меньший вклад в совокупную занятость молодёжи, в сравнении со всеми занятыми, стали вносить все отрасли материального производства: сельское хозяйство (дельта равнялась: -1,5 п.п.), транспорт и связь (-1,5 п.п.), промышленность (-0,3 п.п.), строительство (-0,1 п.п.). В отраслях нематериального производства векторы отличий оказались разнонаправлены. С одной стороны, в совокупной структуре занятости молодёжи более масштабно, чем среди всех занятых, стали представлены отрасли, где концентрируются рабочие места вновь созданной и резко расширившейся рыночной инфраструктуры: торговля (+4,4 п.п.), управление (+2,8 п.п.), финансовый сектор (+2,2 п.п.). С другой стороны, меньше оказался удельный вес отраслей, где сосредоточены в большей степени бюджетные рабочие места: здравоохранение (-1,8 п.п.), образование (-1,6 п.п.), жилищно-коммунальное хозяйство (-1,1 п.п.).

Таким образом, в корне изменилось использование трудового потенциала молодых поколений. В советский период за счёт трудовых ресурсов молодёжи покрывались потребности народного хозяйства

в наиболее массовых и дефицитных кадрах — в сфере материального производства и в секторе малоквалифицированного труда, несмотря на более высокий образовательный потенциал молодых когорт.

Промышленность 1987

Сельское х-во

Строительство

Транспорт

Связь

■ Торговля ЖКХ

Здравоохранение

1 Образование

Культура/искусство

Наука

■ Финансы

Управление 1

-2-10 1 2 3 4

Промышленность Сельское х-во Строительство Транспорт Связь

Торговля

ЖКХ

Здравоохранение Образование Культура/искусство Наука Финансы

2004

Управление

Ныне — в условиях гораздо более свободного профессионального выбора молодёжи и всё более глобализирующегося рынка труда — её отраслевая занятость отличается от всего населения прежде всего тенденциями прогрессивного структурного изменения, соответствующими трендам развития постиндустриальной экономики.

Нарастание преобладания сферы нематериального производства в структуре занятости молодёжи продолжилось, и к 2012 г. на неё приходилось уже 59 %. На рис. 6 даны распределения структуры занятых по видам экономической деятельности в 2012 г.: светлым — показатели для молодёжи 20-29 лет, тёмным — для всех занятых.

Если по данным за 2004 г. в структуре занятой молодёжи на первом месте шла промышленность, на втором торговля, то теперь

Добыча полезных ископаемых 2 Н

Производство эл./энергии, газа, воды 2,3 ^^

Гостиницы и рестораны 2,9 Е]

Финансовая деятельность 2,9 &

Прочие коммунальные, социальные, др. услуги 3,9 3,9

Сельское хозяйство, охота, рыболовство 7.3 5.4

Здравоохранение, социальные услуги 8 5,9

Образование 9,2 6,8

Недвижимость, аренда, услуги 6,6 6,9

Строительство 7,4 7,9

Гос/управление; военная безопасность; соцстрах 7,5 8,5

Транспорт и связь 9,4 8,9

Обрабатывающие производства 15 14,5

Торговля; ремонт изделий 16,1 21,1

Все занятые I 20-29 лет

Рис. 6. Структура занятых по видам экономической деятельности в 2012 г.: молодёжь в возрасте 20-29 лет и все занятые, % Источник: [13].

главенствуют занятые в торговле (21 %) и только потом следуют обрабатывающие производства (14,5 %о), транспорт и связь (8,9 %о), которым немногим уступают управление (8,5 %о), недвижимость, аренда, услуги (6,9 %), образование (6,8 %о) и пр. Немного занятых в сельском, лесном хозяйствах, рыболовстве и рыбоводстве (5,4 %о), ещё меньшая доля приходится у молодёжи на занятых в производстве электроэнергии, газа, воды (2,3 %о), в добыче полезных ископаемых (2,0 %о). Сравнение показателей молодёжи и всех занятых по отдельным видам экономической деятельности обнаруживает превышение этих индикаторов у молодёжи по большей части тех видов, которые относятся к нематериальной сфере: в торговле (значительное превышение), в управлении, недвижимости, аренде и услугах, в финансовой деятельности, в гостиничном и ресторанном деле. Более низкие доли занятых среди молодёжи в сравнении со всем населением наблюдаются только в образовании и здравоохранении, где велик удельный вес бюджетных рабочих мест с умеренной оплатой труда, на которую не часто соглашается молодёжь. И напротив, в видах деятельности, которые можно отнести к материальной сфере, доля занятых среди 20-29-летней молодёжи ниже, чем во всём населении. Исключение, которое представляет строительство (7,9 %о среди занятой молодёжи и 7,4 %о среди всего занятого населения), обязано тому, что статистика фиксирует в том числе и занятость иностранных работников, а среди них всех на стройках занято 40 %о [см.: 13], и как известно, они преимущественно представлены людьми молодёжных возрастов.

Специфика профессионально-квалификационной занятости

Структура профессионально-квалификационной занятости молодёжи складывается под влиянием её образовательного состава. Возрастные различия в структуре профессионально-квалификационной занятости молодёжи фиксируют поляризацию положения между рано выходящими на рынок труда с пониженными образовательными ресурсами (до 20 лет) и трудоустраивающимися в более старшем возрасте после получения и наращивания профессионального образования (20-29-летними — рис. 7). Первые концентрируются на местах рабочих (часто неквалифицированных) промышленности, строительства, транспорта и сельского хозяйства, оказываются на «периферии» рынка

труда. Во второй группе большая часть занята умственным трудом (руководители, специалисты высшего и среднего уровня квалификации, служащие в сумме составляют 45,6 %), меньшая оказывается на позициях рабочих (33,6 %), существенная доля (18,4 %о) приходится на работников торговли, сферы обслуживания и ЖКХ. За исключением группы руководителей, по всем другим профессионально-квалификационным группам умственного труда наблюдается превышение показателей у 20-29-летних относительно всех занятых. Благодаря более высокому образовательному потенциалу, в сравнении с другими возрастными группами занятых, у 20-29-летних соотношение «белых» (группы с 1-й по 5-ю) и «синих воротничков» (группы 6-9) составляет 64,0 %о к 36,0 %, оно выше, чем у всего занятого населения, и тождественно соответствующим показателям в таких развитых странах, как Германия (66,8 %о к 33,2 %о) и Франция (65,3 %о против 34,7 %о) [см.: 14, с. 218, 221].

Всё это свидетельствуют о том, что конфигурация рабочих мест, занимаемых молодёжью сегодня, в существенно большей степени, нежели прежде, оказалась приближенной к структуре профессиональных склонностей юношей и девушек. Сегодня изменившимся

Неквалифицированные рабочие 10,4 9,27

Обученные рабочие 12,48 10,72

Квалифицированные рабочие 13,45 13,63

Квалифицированные работники с/х 3.40 2.41

Работники торговли, сферы обслуживания, ЖКХ 18,43 1

Работники по предоставлению информации, документов, услуг 2,83 3,43

Специалисты (ССУЗ) 15,15 16,01 1

Специалисты (вуз) 19,37 21,46

Руководители 8,28 4,65

Все занятые I 20-29 лет

Рис. 7. Структура профессионально-квалификационной занятости молодёжи 20-29 лет и всего занятого населения, % Источник: [4].

профессиональным ориентациям молодёжи, генерируемым ценностями новой экономики (господству стремлений к профессиям, обеспечивающим быструю финансовую самостоятельность и материальную обеспеченность, продвижение и карьеру) всё в большей степени соответствует сместившаяся структура спроса, предоставляющая в отдельных сегментах, секторах, отраслях, предприятиях, профессиях условия для реализации искомых молодёжью возможностей. Укрепившаяся в последние 15-20 лет ориентация молодёжи на профессии, предполагающие наличие высшего образования, связанные со сферой обслуживания и инфраструктурой интеллектуального сервиса, находит не только адекватное предложение на рынке образовательных услуг, но и определённую степень сходства со стороны структуры рынка труда.

Взаимосвязь между реструктуризацией занятости молодёжи и переменами в структуре образовательно-профессиональных ориентаций юношей и девушек в большей мере проявляется на примере выпускников дневных полных средних школ — этой, с одной стороны, массовой, а с другой стороны, в определённом отношении привилегированной из всей возрастной когорты группы молодёжи. В 2010 г. дневную среднюю школу окончило 57 %о тех, кто двумя годами ранее окончил основную девятилетнюю школу. Выпускники дневных средних школ текущего года составляют более 80 %о принимаемых в дневные вузы1.

Структура ориентаций и реального выбора учебных заведений

Новое и особенное в сегодняшних образовательных стратегиях молодёжи рассмотрим на материалах двух сравнительных социологических обследований — 1998 и 2013 гг.— выпускников дневных средних школ Новосибирской области2.

В пореформенной России (в 1998 г.) одним из существенных отличий в структуре образовательных ориентаций молодёжи, как демонстрируют результаты предыдущего исследования (см. левую часть

1 Первичные данные Федерального агентства по статистике РФ.

2 Социологические обследования по аналогичной методике выпускников дневных средних школ Новосибирской области 1998 и 2013 гг. проводились Отделом социологии образования ИС РАН под руководством Д.Л. Константиновского, в которых автор принимала участие.

рис. 8), была поселенческая дифференциация. Тогда сохранялись «градуированные» шаг за шагом от самых крупных к самым мелким поселениям различия в ориентациях молодёжи на типы учебных заведений, выбираемых для продолжения учёбы после окончания дневной средней школы. Оканчивавшие школы в крупнейшем городе (более одного млн жителей) Новосибирске в подавляющем большинстве (91,9 %) стремились продолжить образование в вузах, очень малая часть (7,1 %) планировала учёбу в средних специальных учебных заведениях (ссузах) и единицы — в системе начального профессионального образования (НПО). Среди выпускников школ средних и малых городов Новосибирской области процент намеренных получить высшее образование был меньше, чем среди новосибирцев, но в целом довольно значительный — 76,4 % юношей и девушек, а доля желающих поступить в ссузы — больше, чем в Новосибирске (22,4 %), ориентирующихся на НПО было также очень немного. У сельской молодёжи в сравнении с двумя предыдущими группами ещё сильнее сокращается доля стремящихся в вузы и увеличивается доля планирующих получать образование в ссузах и системе НПО. Намерения сельских выпускников были весьма уравновешены: почти равновеликие потоки стремились, с одной стороны, в вузы (41,3 %) и, с другой стороны — в ссузы (36,3 %), а заметная часть (13,8 %) планировала учиться в ПУ.

За пятнадцать лет, к 2013 г. (см. правую часть рис. 8), произошла сильная унификация ориентаций всех выпускников дневных средних школ на тип выбираемого учебного заведения. Теперь преобладающая часть всех трёх групп молодёжи ориентируется на учёбу в вузе: её планируют среди выпускников школ Новосибирска 95,3 %, городов области — 88,8 %, сёл — 84,8 %. Соответственно планы на учёбу в других типах учебных заведений ничтожны у молодёжи Новосибирска, малы

Курсы ПУ ССУЗ Вуз

НОВОСИБИРСК 0,13 1 0,50 1 7,1 □ 91,9 1 ~1

1998 г. ГОРОДА 0,6 1 1,30 1 22,4 Ш 76,4 1

СЁЛА 13,8 ■ 36,3 1 41,3 1

НОВОСИБИРСК 1,50 1 2,6 И 95,3 1 1

2013 г. ГОРОДА 4,10 1 7,1 □ 88,8 1 ~1

СЁЛА 15,1 □ 84,8 1 Н

Рис. 8. Ориентации на тип учебного заведения выпускников средних школ Новосибирской области, 1998 и 2013 гг., %

(7,1 % ориентируются на ссуз) у молодых жителей городов области и заметны лишь у выпускников сёл, среди которых 15 %о планируют поступать в ссузы.

С учётом того, что ориентации и реальное поведение в сфере образования выпускников школ средних и малых городов области характеризуются промежуточными показателями относительно таковых у молодёжи Новосибирска и у сельских юношей и девушек, ограничимся в дальнейшем анализе рассмотрением положения этих двух полярных групп.

В ходе реального выбора типов учебных заведений выпускниками средней школы поступающих в вузы оказывается несколько меньше, в сравнении с планировавшими поступление, и соответственно несколько больше тех, кто в действительности выбирает учёбу в ссузе (рис. 9). Становятся студентами вузов 87,1 %о молодёжи, окончившей школы в Новосибирске, и 77,3 %о — в сёлах, а учащимися ссузов соответственно 11,4 %о и 22,7 %о юношей и девушек. Реальные пути молодёжи крупнейшего города и сёл корректируются однонаправленно, и соотношение получающих высшее и среднее профессиональное образование в обеих группах оказывается достаточно схожим. Можно отметить лишь очень небольшую «ущемлённость» реального выбора сельских юношей и девушек: несколько большие шансы получения более низкого уровня — ссузовского — образования. Не стоит однозначно трактовать как некий проигрыш тот факт, что сельские выпускники чаще начинают обучение в вузах по программам более короткого курса обучения — бакалавриата (59,1 %о селян против 49,1 %о новосибирцев) и существенно реже попадают на программы специалитета (соответственно 18,2 %о и 38,0 %о). Как будет показано ниже, эти особенности решений тесно связаны со структурой избираемых специальностей подготовки.

Вуз, бакалавриат Вуз, специалист ССУЗ ПУ, технический лицей

НОВОСИБИРСК 1 11,4 7

СЁЛА 1

Рис. 9. Реальный выбор типа учебного заведения выпускников средних школ Новосибирска и сёл области, 2013 г., %

Существенными характеристиками качества получаемого профессионального образования служат такие параметры, как обучение в разных его формах (дневной — вечерней/заочной), на бюджетных или платных учебных местах, в государственных или негосударственных учебных заведениях.

Как уже отмечалось, данные государственной статистики свидетельствуют, что на протяжении нулевых годов вплоть до самого последнего времени выпускники дневных средних школ составляют более 80 % приёма на дневные отделения государственных вузов1. Поэтому не удивительно, что подавляющая часть опрошенных выпускников как в Новосибирске (91,8 %), так и в сёлах области (98,7 %) планировали поступать в дневные учебные заведения. В реальности начали обучение на дневных отделениях ещё больше выпускников школ Новосибирска (94,4 %) и чуть меньше (97,0 %) окончивших сельские школы. Такие высокие показатели планировавших и реализовавших свои установки на дневное обучение обязаны благоприятной ситуации поступления в условиях низкого, а порой и отсутствующего конкурса при приёме в профессиональные учебные заведения в этот период (связанного с демографической волной спада численности соответствующих возрастных когорт).

При поступлении наиболее искомыми являются бюджетные учебные места в государственных вузах и ссузах. Сельские юноши и девушки, видимо, опасаясь, что они менее конкурентоспособны, в сравнении с новосибирцами, в планах чаще ориентируются на платную учёбу (21,5 % против 18,4 % — рис. 10). Вместе с тем, результаты поступления свидетельствуют, что именно они гораздо чаще добиваются искомых — бюджетных учебных мест (48,5 % против 38 %). Можно предположить, что этот феномен связан с особенностями мотиваций и других личностных факторов тех молодых селян, которые дошли до выпуска из полной средней школы в результате довольно большого на селе отсева из неё учащихся на предыдущих этапах обучения.

Особенности демографической ситуации, выражающиеся в малочисленности контингентов молодёжи, поступающей в вузы и ссузы, и в их повышенных потенциальных шансах на доступ к более привлекательным учебным местам, сказываются и на выборе между учёбой в государственных и негосударственных учебных заведениях. Влияние

1 Первичные материалы Федерального агентства по статистике РФ.

— НОВОСИБИРСК 18,4 31,3 50,3

X

<и П СЁЛА 21,5 31,6 46,8

О X _а НОВОСИБИРСК 62 38

СЁЛА 51,5 48,5

Платное I Бесплатное I Если не пройду на бесплатное,

пойду на платное

Рис. 10. Выбор бюджетного или платного обучения в планах и в реальности выпускниками школ Новосибирска и сел области, %

этого общего для всей молодёжи фактора, видимо, столь значительно, что выпускники школ как Новосибирска, так и сёл области в своём преобладающем большинстве планируют и реально поступают в государственные учебные заведения. Ориентировались на них в своих образовательных стратегиях 83,3 % молодых новосибирцев и 87,3 % молодых селян (и ещё соответственно 13,1 % и 9,9 % отмечали компромиссное решение: «Если не поступлю в государственное учебное заведение, пойду в негосударственное»). Их реальный выбор оказался ещё более успешным: поступили в государственные учебные заведения 92,3 % выпускника из Новосибирска и 91,2 % из сёл области.

Итак, преобладающей образовательной стратегией как городской, так и сельской молодёжи теперь стала стратегия поступления в вузы, уже долгие годы отмечавшаяся у юношей и девушек больших городов. Между тем, для сегодняшних вузов (в отличие от прошлого) характерна большая дифференциация по качеству обучения. Официальной номинации уровней качества вузов нет. Тем не менее, сегодня в научном и общественном дискурсе сложилась система обозначений вузов, которая несёт на себе черты структурного упорядочивания. Так, на основе научных разработок предлагается выделять следующие основные типы университетов, институтов и их филиалов: массовые и коммерческие, полуэлитные, элитные [см.: 15]. Общественный дискурс выделяет престижные вузы, а также ведущие вузы, которые помещают на одном полюсе. На другом полюсе находятся наиболее слабые вузы, к которым относят большинство негосударственных и наиболее слабые государственные вузы, а также большая часть филиалов. Есть много промежуточных позиций, где сосредоточены учебные заведения средней и низкой престижности, их ещё называют «массовыми». Этими

оценками, представлением о существующей шкале престижности вузов и связанными с нею различиями в качестве обучения и в степени их конкурентной доступности осознанно и латентно руководствуются выпускники средних школ при выстраивании своих образовательных стратегий. Для того, чтобы выяснить, хотя бы приблизительно, как эта структурная упорядоченность отражается в образовательных стратегиях молодёжи, в операциональном плане был разработан на основе экспертных оценок (работников органов образования Новосибирска) ранг новосибирских вузов — от первого, высшего ранга до седьмого, низшего1. По тем же семи позициям была закодирована информация и по вузам других городов, к которым обращалась очень небольшая часть опрошенных.

На рис. 11 приведены распределения по рангу вузов, отмеченных в планах опрошенных выпускников школ Новосибирска и сёл области. Респонденты могли в анкете указывать названия до трёх вузов, в которые они собираются подавать документы для поступления. Все эти ответы учитывались в расчётах. Следует иметь в виду, что величина попавших в своём выборе в тот или иной ранг вузов зависит ещё и от количества вузов, приписанных к тому или иному рангу. Так, наивысший

1 Соответствующие ранги присвоены следующим вузам — 1: Новосибирский государственный университет; 2: Новосибирский государственный технический университет; 3: Новосибирский государственный архитектурно-строительный университет, Новосибирский институт торговли; 4: Новосибирский государственный медицинский университет, Новосибирский государственный университет экономики и управления, Сибирский государственный университет путей сообщения, Новосибирская государственная консерватория, Новосибирская государственная архитектурно-художественная академия, Новосибирский военный институт внутренних войск МВД России, Новосибирское высшее военное командное училище МО РФ; 5: Новосибирский государственный педагогический университет, Сибирская академия государственной службы, Сибирский институт управления, Новосибирский юридический институт (Филиал Томского государственного университета), Сибирский университет потребительской кооперации, Сибирский государственный университет телекоммуникаций, Новосибирский государственный аграрный университет, Новосибирский гуманитарный институт, Университет МЧС, Куйбышевский филиал Новосибирского государственного педагогического университета; 6: Новосибирская Государственная академия водного транспорта, Новосибирский государственный театральный институт, Сибирская государственная геодезическая академия; 7: Сибирская академия финансов и банковского дела, Сибирская академия управления массовыми коммуникациями, Филиал Санкт-Петербургской академии управления и экономики, Сибирский институт международных отношений и регионоведения, Сибирский независимый институт.

первый ранг присвоен только одному, самому престижному Новосибирскому государственному университету, второй ранг — также одному, следующему за ним по репутационной популярности Новосибирскому государственному техническому университету, а в следующие ранги попадает уже большее число вузов: в третий — два, в четвёртый — 7, в пятый — 10, в шестой — 3, в седьмой — 5.

Существенной характеристикой планов на поступление в вуз является большая доля ориентирующихся на самые престижные учебные заведения и незначительная — на самые низко оцениваемые. Хотели бы учиться в целом в двух ведущих университетах (1-го и 2-го рангов) больше четверти старшеклассников Новосибирска и чуть меньше четверти сельских 11-классников, тогда как вузы 6-го и 7-го рангов привлекают всего 7 % первых и 7,1 % вторых. Безусловно, такие завышенные ожидания подпитываются информацией об относительно сниженных конкурсах даже в самых труднодоступных вузах, в связи с малочисленностью контингентов поступающих. Молодёжь Новосибирска, выше оценивающая свою конкурентоспособность, несколько более амбициозна в своих ориентациях на ранги вузов. Эта «амбициозность» проявляется ступенчато: по сравнению с сельскими юношами и девушками при выборе вузов первых трёх рангов она обгоняет их по доле ориентирующихся на первые два, но уступает по последнему в подгруппе — третьему; в подгруппе наиболее массовых отраслевых

35,4

Рис. 11. Планы на учёбу в вузах выпускников школ Новосибирска и сёл области: распределение по рангу вузов, %

вузов четвёртого и пятого рангов ориентации новосибирцев вновь выше по начальному — четвертому — рангу и, напротив, ниже по чуть более низкому — пятому рангу.

Результаты реального поступления в вузы, распределённого по их рангам, представлены на рис. 12. Новосибирские выпускники в действительности оказываются в вузах первого и второго ранга существенно реже (17,6 %), нежели планировали (26,5 %). Обращает на себя внимание тот факт, что существенная часть сельской молодёжи, очевидно наиболее подготовленная, добивается больших, нежели новосибирцы, успехов в достижении учебных мест в наиболее престижных вузах. В вузы первого и второго рангов попадает 21,2 % сельских выпускников, это чуть меньше, чем доля планировавших такой выбор (22,1 %), а в НГТУ поступает даже больше (15,4 %), чем ориентировались на него (12,4 %). На другом полюсе — в вузах низкой престижности, шестого и седьмого рангов, также отмечается небольшое преимущество селян: доля попавших в эти вузы у них ниже (5,7 %), чем у новосибирцев (8,9 %). Вместе с тем, в подгруппе вузов наиболее массового выбора молодёжь Новосибирска оказывается в некотором выигрыше в сравнении с сельскими юношами и девушками: соотношение попавших в учебные заведения четвёртого и пятого рангов у новосибирцев более уравновешенно (30,6 % к 40 %), а у выпускников сельских школ сильно скошено в пользу пятого ранга (12.5 % к 57,7 %). Тот факт, что

57,7

Рис. 12. Реальный выбор вузов выпускниками школ Новосибирска и сёл области: по рангу вузов, %

больше половины сельских выпускников в реальности оказываются в вузах, отнесённых к пятому рангу, отчасти объясняется тем, что среди них многие выбирают специальности, по которым ведётся подготовка в педагогическом университете — НГПУ, находящемся в Новосибирске и его филиале, расположенном в г. Куйбышев. Кроме того, специальности в сфере экономики, менеджмента, финансов они чаще получают во вновь созданных вузах — Сибирской академии государственной службы, Сибирском институте управления и др. (отнесенных к пятому рангу), в то время как новосибирские выпускники к этим сферам деятельности чаще готовятся в одном из старейших и репутационных вузов — Новосибирском государственном университете экономики и управления.

В охарактеризованных образовательных стратегиях сельских выпускников, безусловно, отражается то обстоятельство, что среди них несколько большее число лиц, нежели среди новосибирцев, имеют преимущества при поступлении в вуз — соответственно 35,4 % и 28,2 %. Поступают в вуз по целевому набору 15,2 % селян и 9,7 % новосибирцев, относятся к льготным категориям соответственно 12,7 % и 5,6 % и являются призерами олимпиад 8,9 % выпускников сельских школ и 7,9 % — новосибирских. Вместе с тем, следует иметь в виду, что для сельской молодёжи учёба в вузах означает переезд из родного дома в город, главным образом в Новосибирск. Т. е. им приходится преодолевать гораздо большие барьеры, сталкиваться с проблемами жизнеустройства и жизнеобеспечения в более раннем возрасте, чем новосибирцам.

Образовательные стратегии выпускников дневных средних школ к настоящему времени существенно изменились в сравнении с пятнадцатилетней давностью, и происходило это путём приближения структуры ориентаций и реального поведения в сфере образования сельской молодёжи к таковым у городской и даже у молодёжи такого крупнейшего городского центра, как Новосибирск. Здесь проявилось воздействие множества факторов: общий рост благосостояния населения, позволяющий родительской семье гораздо дольше содержать обучающегося ребёнка, а также нередко и платить за получаемое образование, переход на «подушевое» финансирование общеобразовательной школы, заинтересованной теперь в «удержании» учащихся; большое расширение таких форм профессионального образования, как отчасти система среднего специального и главным образом высшего

образования; воздействие демографического спада численности сверстников и ряд других. Происходит интенсивный социальный и моти-вационный отбор сельских школьников, когда, во-первых, большая часть сельской молодёжи, ориентирующаяся на раннюю профессионализацию, стала покидать школу после получения основного образо-вания1, поскольку находила большое число привлекательных учебных вакансий в СПО, технических лицеях и ПУ; и, во-вторых (как показали результаты наших двух обследований), продолжать обучение в дневной средней школе и оканчивать её стала более «элитная» в социальном отношении, а также более мотивированная на образование часть сельских сверстников. Приближение по своим социальным характеристикам и ценностным установкам выпускников сельских средних школ к своим сверстникам из Новосибирска по всей видимости лежит в основе обнаруженных у них сегодня очень сходных образовательных ориентаций и реального выбора.

Происходившая в последнее двадцатилетие интенсивная реструктуризация занятости, сложившиеся отличия отраслевой, профессионально-квалификационной, нестандартной занятости молодёжи от таковых у всех занятых стали в большей мере отвечать тенденциям прогрессивных структурных перемен, современным трендам развития постиндустриальной экономики. В результате конфигурация рабочих мест, занимаемых ею, в существенно большей степени, нежели прежде, оказалась приближенной к структуре нынешних образовательно-профессиональных склонностей юношей и девушек, генерируемых тенденциями развития новой экономики. Это наглядно демонстрируют обнаруженные новые структуры образовательных ориентаций выпускников дневных средних школ.

Литература

1. Чередниченко Г. А. Образовательные и профессиональные траектории российской молодёжи (на материалах социологических исследований). М.: ЦСП и М, 2014. 557 с.

2. Труд и занятость в России: Стат. сб. М.: Госкомстат России, 2001. С. 74.

1 Расчёты на основе первичных данных Федерального агентства по статистике РФ показывают, что в 2010 г. окончили 11 классов средних школ в городах 52,6% тех, кто двумя годами ранее завершили основное образование, и в сёлах соответственно 47,0 %.

3. Труд и занятость в России. 2007: Стат. сб. М.: Росстат, 2007. С. 64.

4. Обследование населения по проблемам занятости — 2012 год // Федеральная служба государственной статистики. URL: <http://www.gks. ru/bgd/regl/b12_30/Main.htm> (21.06.13).

5. Образование в Российской Федерации: 2007. Стат. сб. М.: НИУ ВШЭ, 2007.

6. Демографический ежегодник России, 2001: Стат. сб. М.: Госкомстат России, 2001. 405 с.

7. Образование в Российской Федерации: 2012. Стат. сб. М.: НИУ ВШЭ, 2012. 444 с.

8. Российский статистический ежегодник. 2001: Стат. сб. М.: Госкомстат России, 2001. 679 с.

9. Россия в цифрах. 2011: Краткий статистический сборник. М.: Росстат, 2011. 581 с.

10. Экономическая активность населения России. 2010. Статистический сборник. М.: Росстат, 2010. 507 с.

11. Народное хозяйство РСФСР в 1988 г. Статистический ежегодник. М.: Финансы и статистика, 1989. 688 с.

12. Труд и занятость в России. 2005: Статистический сборник. М.: Госкомстат России, 2006. 502 с.

13. Труд и занятость в России — 2013 год // Федеральная служба государственной статистики. URL: http://www.gks.ru/bgd/regl/b13_36/Main. htm (24.05.2014).

14. Yearbook of Labor Statistics. 2008 / ILO. Geneva, 2008.

15. Ключарёв Г. А. «Проблема мелюзги», образовательные неравенства и эффективность вузов как социально-экономические индикаторы // Вестник Института социологии. 2013. № 6. URL: http://www.vestnik. isras.ru/summary.html?jid=213 (24.05.2014).