CC BY
24
УДК 340.12 / 347.471.01 ББК 67.0
Контарев Анатолий Александрович Kontarev Anatoly Alexandrovich
профессор кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Ростовского юридического института МВД России доктор философских наук, профессор.
Professor, Department of the Humanitarian and Socio-Economic Disciplines, Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Doctor of Philosophy, Professor. E-mail: [email protected]
ПРОЕКТ СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВОГО СИНТЕЗА В РОССИЙСКОМ ПРАВОВЕДЕНИИ КОНЦА XIX - НАЧАЛА XX ВЕКА: К 165-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ Н. М. КОРКУНОВА
The project of socio-legal synthesis in the Russian legal science of the late XIX -early XX century: to the 165th anniversary from the birthday of N. M. Korkunov
В статье анализируются проблемы интеграции правового знания, которые автор рассматривает в контексте современной отечественной правовой доктрины, испытывающей трудности в интерпретации сущности и природы права. Акцентируется внимание на том, что изучение опыта классического правоведения может рассматриваться в качестве эвристической базы подхода к данной проблеме. Проводится анализ подхода к указанной проблеме юриста-теоретика Н. М. Кор-кунова, изложенный в его работе «Лекции по общей теории права».
Ключевые слова: социально-правовой синтез, общая теория права, современная правовая доктрина, сущность и природа права, интеграция правового знания.
В общеметодологическом аспекте научного познания проблема интеграции (синтеза) как научного знания вообще, так и правоведения в частности, является результатом отражения противоречия, закономерно возникающего между наукой, предлагающей соответствующие интерпретационные модели реальности, и практикой, ожидающей от науки эффективных способов решения возникающих в ее контексте проблем. Если учесть, что эволюция науки в общем и целом обусловлена общественной практикой, то появление данного противоречия означает выход практики за пределы пространства научной интерпретации, что выражается в фиксации опытом совокупности фактов, превышающих интерпретационные возможности науки на соответствующем этапе ее развития. Такого рода факты являются предпосылкой появления междисцип-
The article analyzes the integration of law knowledge problem. The author clears the problem in respect to contemporary conditions of domestic law doctrine which accuses obstacles to interpret the essence and nature of contemporary law. The article stress the idea that the experience of our classical scientists of law may be as an evristic basis to research the problem. One of the lower-theoretic which suggested self-own approach to the problem is N. M. Korkunov as a project of social-law synthesis which was realized in «Lectures on general theory of law».
Kaywords: social-law synthesis, general theory of law, contemporary law doctrine, essence and nature of law, integration of law knowledge.
линарных исследований, соединяющих в себе методологию и задачи нескольких научных дисциплин, существенно изменяя картину мира, порождая новые интерпретационные модели реальности.
В данном контексте правовой синтез как интеграция различных дисциплин, изучающих право, является свидетельством кризиса пра-вопонимания (как правило, доминирующего, общепринятого), которое обладает низким уровнем эвристической значимости в отношении юридической практики, не может реализовать свою гносеологическую, методологическую, прогностическую и иные функции как интерпретационной модели правовой реальности. Поэтому правовой синтез всегда рассматривается как интеграция правового знания на основе нового правопонимания, соединяющего в себе разные подходы к правовой действи-
тельности в результате формулирования общего основания, которое в конечном счете является ничем иным, как новым ответом на вопрос о сущности права, его назначении в обществе. По нашему мнению, проблема интеграции правового знания структурно выражается в противоречии между сложившимся способом (способами) интерпретации права, его сущности, социальной природы, назначения в обществе и ее эффективностью в контексте анализа юридической деятельности, правоприменительной практики, закономерностей функционирования, решения задач правового регулирования.
Очевидно, что подобное состояние правоведения, когда осознается необходимость правового синтеза, в силу закономерного характера вполне естественно для его эволюции и в той или иной мере встречается постоянно, свидетельствуя о динамике способов изучения права, потребностей самой юридической практики. Однако когда такие явления не случайны и эпизодичны, а представляют собой тенденцию развития науки, речь идет об исторически значимых изменениях и, соответственно, о формировании новых типов правопони-мания, которые в свою очередь обусловлены эволюцией науки в целом, ее методологией, переходом к новому типу научной рациональности.
Очевидно, современное российское правоведение находится в состоянии такого кризиса, преодоление которого некоторыми теоретиками видится как переход к новому право-пониманию, на основе которого возможен правовой синтез [1; 4]. Так, доктрина советского правового нормативизма с ее этатистским потенциалом и политико-правовым консерватизмом сегодня не может рассматриваться в качестве эффективного средства интерпретации права. Само признание Конституцией РФ неотчуждаемых прав и свобод вносит значительный диссонанс в интерпретационные возможности этой модели, отождествляющей право и закон, культивирующей дозволительный, а не охранительный (как сейчас) тип материального и процессуального права. В данном контексте снятие методологических особенностей правоведческих дисциплин на основе синтеза мыслится как создание единой теории права [1] на базе нового, например, коммуникативного правопонимания, которое не толь-
ко исключает издержки еще не преодоленного юридического нормативизма, но обосновывает новый постклассический способ интерпретации права, соответствующий его сущности и современным формам проявления [5].
Между тем подобные теоретические построения, свидетельствуя об актуальности поиска новых моделей интерпретации права в контексте синтеза правового знания, очевидно, следует рассматривать лишь в качестве одного из симптоматических примеров того сложного процесса, в котором вызревает новое правопонимание. Об этом говорит множественность подобных построений в отечественном правоведении, каждое из которых претендует на свое место в современной правовой доктрине. В связи с этим представляет неподдельную теоретическую актуальность и познавательный интерес опыт отечественного правоведения в решении подобной задачи, который имел место в схожих теоретико-методологических, но иных исторических условиях конца XIX - начала ХХ века.
Это время эволюции русского правоведения характеризовалось бурным развитием новых подходов к интерпретации права, которые, как правило, представляли альтернативу классическим типам правопонимания: юридическому натурализму, представленному школой естественного права, и юридическому позитивизму, репрезентированному школой позитивного права. Высокая степень динамики развития правоведения того времени была обусловлена многими факторами, в числе которых, очевидно, большую роль играл политический как необходимость переосмысления ценностей правовой политики. Но в контексте изменения доктринальных представлений о праве решающее значение имела необходимость переосмысления его теоретических начал, благодаря чему было возможно преодоление недостатков классических школ правопонимания, характеризовавшихся объективизмом интерпретации права, догматизмом и формализмом, абстрактностью теоретических построений. В данном контексте проект правового синтеза означал поиск новых способов интерпретации права на основе использования эвристических возможностей иных, вновь возникающих наук. Неизбежная в этом случае расширительная трактовка права приобретала некий эмпирический вектор, ориентирую-
щий ту или иную правовую концепцию на эмпирическую базу и методологию соответствующей науки (наук), выступающей в качестве новой методологии познания права. Очевидно, что та эмпирическая сфера, которая служила опорой нового подхода к исследованию правовой действительности, прежде всего касалась социального опыта, его этического аспекта, интерпретированного не оценочными суждениями моральной философии, а научным способом. Так, традиционная для классического российского правоведения проблема соотношения морали и права в контексте этих исследований приобретала иной способ рассмотрения, опирающийся на психологию, социологию, феноменологию и пр.
Стремление открыть новый подход к праву с опорой на новую науку существенно роднило данные подходы с позитивизмом, но лишь на первый взгляд. Позитивистские по форме, они, отказываясь от объективистской интерпретации права, включая в него человека (его носителя), сознание и волю, по сути, таковыми не являлись. Не случайно основным лейтмотивом таких теорий была критика именно позитивизма (его классической версии).
Тенденция расширительного толкования права, имевшая место в большинстве теоретико-правовых построений того времени, объясняет стремление создать и некую общую науку, общую не только по общеправовому характеру знания и его методологического значения по отношению к отраслевым правовым дисциплинам, но по предмету, кругу проблематики, способам изучения правовой действительности, которые охватывали все социально-гуманитарное знание того времени. Речь идет об общей теории права, иногда рассматривавшейся как альтернатива энциклопедии права и философии права. Примечательно, что по одной из версий общей теории права она представляла собой не столько самостоятельную науку со своим предметом и методом, сколько конгломерат таких дисциплин, как философия права, социология права, политика права и пр. Такую версию общей теории права предложил известный как последовательный позитивист ученый Г. Ф. Шершене-вич [6; 7]. Однако вряд ли данную версию правового синтеза можно признать классической. В контексте сделанных замечаний больший интерес представляют другие правовые уче-
ния, культивировавшие иное понимание общей теории права. Например, социологическая теория права Н. М. Коркунова и психологическая теория права Л. И. Петражицкого. В настоящей статье обратимся к концепции социально-правового синтеза Н. М. Коркунова, которую можно рассматривать как теоретический проект преодоления трудностей правоведения того времени в интерпретации правовой действительности.
Правовые воззрения ученого базировались на критике юридического инструментализма Р. Иеринга и классического юридического позитивизма, видевшего научность правовой теории в применении методологии естествознания, использование которой было возможно лишь при условии объективистской интерпретации права. В этой связи существенное теоретико-методологическое значение для общей теории права Н. М. Коркунова приобретают два положения. Первое из них состоит в указании на социальную природу права, выражающегося в отношении к нему личности, которое, очевидно, восходит к субъективному реализму [2, с. 1, 490]. Второе - в указании на интерес в качестве социальной основы права, восходящей к правовому учению Р. Иеринга.
Это позволило теоретику отказаться от абстрактного понимания права, характерного для школы естественного права, а также от методологии юридического позитивизма, отождествляющего юридические законы с законами природы, поскольку «.. .содержание права не есть только логически необходимый вывод из законов природы, что ясно уже из самого факта разнообразия и даже противоречия существующих в разное время и в различных странах юридических норм» [3, с. 35]. При этом существенным является то, что носителем интереса становится личность. Поэтому общественные отношения, возникающие по поводу реализации интересов, и составляют социальную природу права, его сущность, которое создает необходимые юридические условия реализации этих интересов, разграничивая их. Таким образом, социальную природу права составляет то, что «.человеку по необходимости приходится сообразовываться не только со своими собственными интересами, но и с интересами других людей, без общения с которыми он не может существовать» [3, с. 41].
Сходство права и морали состоит в том, что и правовые, и моральные нормы связаны с интересами. Однако существенное отличие моральных норм заключается в их оценочном характере, что выражается в соответствующем оценочном моральном суждении. В праве же интересы не оцениваются, а разграничиваются посредством установления прав и обязанностей, где исполнение последних одним субъектом означает реализацию интереса другим субъектом (и наоборот). Так, исполнение обязанности является правовой гарантией соблюдения не только интереса другого лица, но и моего собственного. По этой причине «.. .в отличие от нравственного долга юридическая обязанность сохраняется только до тех пор, пока существует чужой интерес, ради которого она установлена» [3, с. 43].
Эти базовые положения правопонимания Н. М. Коркунова свидетельствуют о том, что его интерпретация правовой нормы не только существенно отличается, но противоречит ее позитивистской интерпретации, которая имеет формально-догматическую природу, исключая социальное содержание. Поэтому и предмет, и функции правовой науки в концепции ученого имеют иную природу. Апеллируя не к формальной, а к жизненно-содержательной стороне правоотношений, теоретик наполняет правовую теорию социальным содержанием. Исследуя «жизненные отношения», ученый-юрист формулирует совокупность общих понятий, которые выражают интересы, то есть практические нужды людей. Соответственно, отношения, возникающие по поводу интересов, способы их разграничения в правовой норме составляют предмет правовой науки. При этом сама юридическая теория не рассматривается в качестве основы для формирования этих отношений, но в качестве способа их изучения. «Деятельность теоретика, - утверждает М. Н. Корку-нов, - должна быть направлена к тому, чтобы понять практическое право и реальные людские отношения как одно связное целое, этот общий организм разложить на его отдельные органы и элементы, определить их соотношение и взаимодействие, нормы и цели их действия, а также назначения как целого, так и частей» [3, с. 225].
Это отнюдь не значит, что сложившаяся в то время правовая теория соответствует
данным требованиям. Ученый ведет речь о теории, которая лишь должна возникнуть, именно ее созданию он посвятил значительную часть своего творчества. Речь идет об общей теории права, которая, по мысли М. Н. Коркунова, должна возникнуть в результате осознания преходящего значения таких наук, как энциклопедия права и философия права. Закономерность возникновения данной науки он связывает с необходимостью общего знания о праве, которое формируется в результате обобщения совокупности знаний, выработанной отраслевыми юридическими науками, и методологически важно именно для этих наук в качестве путеводной нити в лабиринте правовой действительности, отвечая на главные вопросы: что такое право? каковы его общие начала?
Если энциклопедия права являлась исторически первым опытом обобщения знаний о праве, определяя его общие начала и отличаясь фрагментарностью, излишним эмпиризмом, то философия права как исторически вторая форма обобщения правового знания дедуктивно выводила само право из этих общих начал, которые представляли собой нравственные принципы, отличаясь излишним рационализмом. Общая же теория права, напротив, формулирует общие правовые начала, исходя из реально складывающегося и функционирующего права, что и объясняет ее большую научность и возможность влияния на юридическую практику на основе изложения общих правовых закономерностей [3, с. 225].
Таким образом, общая теория права Н. М. Кор-кунова базируется на расширительном (общем) подходе к праву, который в первую очередь выражается в отказе от формально-догматической интерпретации форм права и, соответственно, в признании социального источника права, объясняющего его сущность и особенности функционирования. В данном контексте нельзя сказать, что Н. М. Коркунов не признает такие формы права, как нормативный правовой акт, юридический прецедент или обычай; они выступают в качестве вторичного образования, детерминированного социальным источником - обществом, которое функционирует как множество интересов, составляющих содержательную основу права. Общая теория права как научная дисциплина призвана «реконструировать» дан-
ное социальное содержание права, объясняя его смысл и назначение в целом и отраслевых правовых наук в частности.
Таким образом, создание Н. М. Коркуно-вым общей теории права обосновано как возможность и необходимость интеграции правового знания, ролью социологического подхода к праву, который на основе расширительного толкования его сущности предлагает рассматривать право в контексте социального содержания, определяющего основные закономерности функционирования в обществе. При
Литература
1. Графский В. Г. Интегральная (синтезированная) юриспруденция: актуальный и все еще незавершенный проект. URL: http://bibliofond. ru/view.aspx?id=97806.
2. Коркунов Н. М. История философии права. СПб., 1915.
3. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 1884.
4. Поляков А. В. Возможна ли интегральная теория права? URL: http://bibliofond.ru/ view.aspx? id=97806.
5. Поляков А. В. Общая теория права: проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода. СПб., 2004.
6. Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. М., 1912.
7. Шершеневич Г. Ф. Общее учение о праве и государстве. М., 1908.
этом само право как юридический феномен представляет собой форму общественных отношений, их структуру, обусловленную соотношением прав и обязанностей в правовой норме, посредством которого разграничиваются интересы как содержательная социальная основа правоотношений. Очевидно, в этом заключается особенность проекта социально-правового синтеза, концепция которого предложена выдающимся теоретиком права Н. М. Коркуновым.
Bibliography
1. Graphsky V. G. Integral (sinthetic) jurisprudence: actual challenge and so far not finished project. URL: http://bibliofond.ru/view.aspx?id =97806.
2. Korkunov N. M. History of philosophy of law. St. Petersburg, 1915.
3. Korkunov N. M. Lectures on general theory of law. St. Petersburg, 1884.
4. Polyakov A. V. Is it possible integral theory of law? URL: http://bibliofond.ru/view.aspx? id=97806.
5. Polyakov A. V. General theory of law: problems of interpretation in frames of communicative approach. St. Petersburg, 2004.
6. Cherchenevich G. F. General Theory of law. Moscow, 1912.
7. Cherchenevich G. F. General Doctrine of law and state. Moscow, 1908.
