CC BY
59
ИСТОРИЯ
ФИЛОСОФИИ ПРАВА =
УДК 340.11 ББК 67
Контарев Анатолий Александрович Kontarev Anatoly Alexandrovich
профессор кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Ростовского юридического института МВД России доктор философских наук, профессор.
Professor, Department of Humanitarian and Social and Economic Disciplines, Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation, Doctor of Philosophy, Professor. Тел.: 8(863) 207-86-63.
ПРОБЛЕМА СУЩНОСТИ И СМЫСЛА ПРАВА В КОНТЕКСТЕ ПЕРЕХОДА РУССКОГО ПРАВОВЕДЕНИЯ ОТ КЛАССИЧЕСКОГО К НЕКЛАССИЧЕСКОМУ ТИПУ НАУЧНОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ
The problem of the essence and meaning of law in the context of the transition of Russian law from classical to non-classical type of scientific rationality
В статье исследуется проблема перехода русского правоведения от классического к неклассическому типу научной рациональности. Автор, обращаясь к философско-правовым теориям Вл. Соловьева, Б. Чичерина, Н. Коркунова, Л. Петражицкого, Н. Алексеева, показывает, что переход от классического к неклассическому правоведению связан с изменением программной ориентации правоведения от изучения сущности к осмыслению права.
Ключевые слова: философия права, классические и неклассические типы рациональности, классические и неклассические типы правопонимания, сущность и смысл права, содержание и форма права.
Начиная с конца прошлого века российская правовая мысль вновь открыла для себя множество имен отечественных правоведов, незаслуженно преданных забвению после краха Российской империи и Октябрьской революции 1917 года. Доминирование марксистско-ленинской идеологии в сфере социально-гуманитарного знания, классового подхода к изучению социальной, политической, правовой сфер жизни общества обеспечивало своеобразную фильтрацию теоретического наследия прошлого, вводя в научный оборот лишь духовно близкие к официальной идеологии учения. Это существенно обедняло отечественную правовую науку, обеспечивая узкоидеологическое видение юридических проблем, отрывало ее от собственной почвы, каковой являлось отечественное фундаментальное правовое знание дооктябрьской эпохи.
Между тем, как показывают исследования правовых учений русских классиков, российское философско-правовое наследие не толь-
The article studies the problem of the conversion of russian studying of law from classic to no classic type of scientific rationality. The author, appealing to V. Solovyov's, B. Chicherin's, N. Korkunov's, L. Petra-jitsky's, N. Alekseev's philosophy-law theories, clears that the conversion from classic to no classic type of studies of law means the program orientation changes of law studying from studying ofessence to studying of sense.
Kaywords: philosophy of law, classic and no classic type of scientific rationality, classic to no classic types of law understanding, essence and sense of law, content and form of law.
ко велико и многообразно по содержанию, оно отличается собственной самобытной постановкой многих важных проблем, разработкой оригинальных подходов к их решению, не теряющих актуальности и сегодня. Это обеспечило лидирующие позиции русского правоведения во многих странах мира, авторитет фи-лософско-правовых концепций целого ряда выдающихся ученых-юристов и философов во всем мире.
Формируется и получает наибольшее развитие дореволюционная российская философия права в XIX - начале ХХ века, когда в контексте методологического кризиса классических школ юриспруденции зарождаются новые способы интерпретации права, ориентированные на расширенное его толкование, базирующееся на философско-правовом анализе проблемы сущности и смысла права, привлечение сопряженных с правовой наукой областей знания, таких как психология, социология, история, экономика, феноменология, философия и
другие. Сложившаяся ситуация сделала наиболее актуальными задачи определения предмета правовой науки и ее методологии, соответствующей новому историческому типу научной рациональности.
Известно, что научная рациональность связана со стилем научного мышления, определяемым не столько субъективными предпочтениями ученого, особенностями его сознания и личной культуры, сколько общим мировоззренческим и социокультурным контекстом, задающим способ постановки и интерпретации научных проблем, определяющим цели и задачи науки, социальные ожидания, связанные с научной деятельностью, и пр. При этом под стилем научного мышления следует понимать совокупность правил познавательной деятельности, всецело определяемых природой объекта познания и самого знания, критерием его истинности. Исходя из этого можно выделить исторические типы рациональности, закономерно сменяющие друг друга в контексте когнитивных и социокультурных трансформаций.
Так, классическую рациональность характеризует объективизм, который в конечном счете фокусируется на корреспондентной теории истины. Познаваемое есть объект, характеризующийся стабильностью, неизменностью своих свойств. Истинное же знание есть адекватное отражение содержания объекта, поэтому характеризуется объективностью и универсальностью (необходимостью, всеобщностью). Неклассическая же рациональность, напротив, отличается процессуальностью, фокусируется в когерентной теории истины и ориентирована на познание не столько самого объекта, сколько связи объекта и субъекта. При этом критерием истины выступает согласованность знания, его непротиворечивость.
Можно сказать, что своего апогея классический тип рациональности достигает в философии Гегеля, решающего проблему тождества бытия и мышления на основе постулирования разумности самого универсума, где человеческий разум выступает органом его самопознания. Принципы же неклассической рациональности впервые формулируются М. Вебером [4; 5], который рассматривал рациональность в пространстве культуры, человеческой деятельности, определяемой ценностями и целями индивида.
Объективизм классической рационально-
сти нацелил познавательную программу науки на изучение сущности как внутреннего устойчивого содержания объекта (мира), определяющего формы его существования (сущего). Что же касается неклассической рациональности, то ее ценностно-целевая установка ориентирует на раскрытие не сущности, а смысла, значения объекта для субъекта, в качестве которого выступает и отдельный человек, и общество в целом. Переход от классической к неклассической рациональности в философии фиксируется критикой рационализма метафизики, ее апелляции к сущности бытия, основанной на отстранении от него посредством объективистской методологии. Так, М. Хайдеггер в качестве главного порока метафизики указывал именно ее объективизм, стремление рассмотреть бытие само по себе, существующее вне и независимо от субъекта, что не приближает, а уводит от него. Это находит выражение в гносеологической доктрине, которая концентрируется на познании сущности бытия, выраженной определением, формулирующей наиболее общее, лишь скользит по поверхности бытия. В итоге мы получаем извращенную картину мира [13; 14; 15; 16; 17; 18]. На самом же деле истина кроется не в сущности бытия, а в событии, которое постижимо в ином виде опыта, раскрывающем не сущность, а его смысл, где логика уступает место интуиции. Герменевтика переориентирует познание на достижение понимания, которое невозможно вне ценностного смыслового контекста.
Такая переориентация с объекта на субъект-объектное отношение, с познания сущности на ее осмысление, характерная для неклассического мышления, есть новая программа познания, культивируемая историческим типом рациональности и определяемая М. Ве-бером как ценностно-целевая познавательная установка.
Формирование, развитие и функционирование исторических типов рациональности есть формирование, развитие и функционирование научного познания, а переход от классического типа рациональности к неклассическому является переходом от классической науки к неклассической. Указанные выше закономерности в полной мере проявляются во всех сферах научного знания, модифицируясь в соответствии с его спецификой. Так, правоведение является яркой иллюстрацией этих
ИСТОРИЯ
ФИЛОСОФИИ ПРАВА
процессов, что выражается в теоретической установке изучения сущности права в классическом правоведении и познании его смысла в неклассическом.
Сущность права раскрывается как внутреннее наиболее устойчивое содержание права, которое определяет формы его существования как нормативной системы (формы, источники права). Поскольку юридическая наука изучает право именно в его формальной определенности как регулятор общественных отношений, проблема его сущности изначально имела философское содержание и была ориентирована на выяснение его наиболее устойчивых характеристик, не зависящих от социального, культурного, политического контекстов. Это так называемое вечное право. В истории философии права можно найти разные определения сущности права - «мера свободы», «минимум добра», «справедливость» и пр., которые тем не менее интегрированы признанием основополагающего принципа - естественного права в качестве его общего универсального начала, которое имеет разные исторические, социальные и культурные формы выражения. Таким образом, можно сказать, что со времени Гуго Гроция постановка и решение проблемы сущности права непосредственно связаны со школой естественного права в ее классической версии и соответствуют культивируемой классическим типом рациональности номоте-тической традиции, состоящей в требовании познании права как объекта и объективизации права. Однако проблема сущности права сохраняется и в позитивизме, выражаясь в требовании выяснения в процессе познания права его наиболее существенной эмпирической характеристики, которая между тем часто отождествлялась с одним из его формальных признаков, а именно с принудительностью, санк-ционированностью государством, нормативностью и пр., что объясняется особенностями данного типа правопонимания и означает непоследовательность в постановке и решении проблемы сущности права позитивистским правоведением. Поэтому именно школа естественного права как тип правопонимания, соответствующий классическому типу рациональности, последовательно ставит проблему сущности права, иллюстрируя подход к данной проблеме классической философии.
По нашему мнению, история русской фи-
лософии права XIX - начала XX века является ярким примером перехода от классической к неклассической рациональности, что нашло выражение в целом ряде правовых теорий, ориентированных на познание как сущности права, так и его смысла. Вероятно, переход российской правовой теории от классической к неклассической происходит раньше, чем на Западе. Несмотря на существенное влияние, которое оказала на российское правоведение европейская философия права, оно является самобытным феноменом, выражающим мировоззренческие особенности российского общества XIX - начала XX века. Под русской философией права в настоящей статье понимается совокупность правовых учений отечественных теоретиков, предметом которых является сущность и смысл права, его назначение в жизни человека и общества. Такой взгляд на русскую философию права дает возможность провести ее историческую и теоретическую типологизацию. Так, философия права до Судебной реформы 1864 года существенно отличается от философии права последующего периода. Несмотря на разнообразие правовых концепций дореформенного периода, они объединены общей задачей изучения внутреннего содержания права (внутреннего права) как основы его внешнего содержания (внешнее, позитивное право). При этом внутреннее право отождествляется с моралью и нравственностью, которые должны воплотиться в позитивном праве. Значительное влияние на развитие философии права дореформенного периода оказал политический фактор, выразившийся в ограничении естественноправовых воззрений, критического философско-правового подхода к праву, когда правоведение отождествлялось с законоведением, задачей которого было изучение законов Российской империи. Однако после Судебной реформы в уставы университетов было внесено понятие правоведения, создавшее методологическую установку на разделение права и закона, изучение права как такового. Тем не менее естественно-правовая традиция, которая была сильна в российском правоведении ранее, хотя и восста-новливалась благодаря признанию необходимости познания сущности права (Вл. Соловьев, Б. Чичерин, П. Новгородцев), но имела яркую альтернативу. В качестве таковой выступает задача изучения не столько приро-
ды, сколько смысла права, раскрытие которого позволяло выяснить ценностное его значение как социального феномена. Возможно, первой попыткой поставить проблему таким образом является правовая теория Муромцева, отождествляющая право с правоотношениями. Далее она нашла развитие в философско-правовом учении Н. М. Коркунова (право - способ разграничения интересов), Л. И. Петражицкого (право - императивно-атрибутивная эмоция), Н. Н. Алексеева, рассматривавшего право как феномен культуры, и пр.
Н. М. Коркунов, определяя право как разграничение интересов [7], не останавливался на констатации его объективного содержания, но придерживался субъективно-реалистического взгляда, указывая на роль правового сознания (психического компонента) в акте правового поведения, выражающегося в признании нормы правовым субъектом [8]. В этом смысле в его концепции право не имеет объективного содержания в строгом смысле, но приобретает процессуальный характер, субъект-объектную определенность. По его мнению, умозрительность классической философии права в целом, равно как и гипотезы естественного права в частности, состоит в дедуктивном выведении права из общих понятий, признании его универсального и неизменного, вневременного характера. А способ его исследования и теоретического изображения в философской доктрине означает формулирование сущности права как внутреннего наиболее устойчивого содержания, не имеющего темпоральных свойств. Преодоление пороков классического правопонимания, по Н. М. Кор-кунову, заключается в отказе от данной объективистской парадигмы, которая в юснатурализ-ме выглядит как придание праву универсального значения, а в юридическом позитивизме состоит в отождествлении права и закона. Дальнейшее развитие правопонимания связано с включением в него субъекта - носителя интересов и оценивающего норму (закон).
Такой акцент на процессуальности права, включение в него оценивающего (действующего) субъекта, признание его ценностного содержания и роли правового сознания в акте правового поведения было характерно не только для Н. М. Коркунова, но и для многих других русских теоретиков того времени. Более того, если у Н. М. Коркунова данный подход лишь фор-
мулируется, то, например, у Л. И. Петражиц-кого он становится отправной точкой его исследований по общей теории права. Его концепция права как императивно-атрибутивной эмоции [9] может быть сведена к идее о том, что юридическая норма является правом лишь в том случае, если индивид распознает в ней свое правомочие и, соответственно, обязанность по отношению к другому лицу и самому себе. Источником же такого права является «интуитивное право», а механизм правового воздействия связан с «правовой совестью», признающей или не признающей те или иные правила поведения правом.
В данном контексте феноменологическая концепция права Н. Н. Алексеева выглядит как одна из форм проявления общей тенденции воплощения неклассической рациональности во многих правовых концепциях того времени. Интерпретация права как феномена (феномена культуры), ядром которого являются ценности [1; 2], вполне соразмерна с ценностно-целевой рациональностью М. Вебера.
Однако в связи с этим возникает вопрос: как же быть с такими столпами русской фи-лософско-правовой мысли, как Б. Чичерин, Вл. Соловьев, которые дали классические образцы мышления о праве, имеющие свою методологию и интеллектуально-теоретическую подоплеку, восходящие к философии Гегеля? При условии объективности данных тенденций не значит ли, что нравственный пафос их естественно-правовых концепций был, хотя и исторически объяснимым, но все же заблуждением? Очевидно, что нет. Как новый тип рациональности в целом, так и правоведение в частности исследуют разные предметы, преследуют различные цели и задачи. Если классическая философия права стремится ответить на вопрос о сущности права, то неклассическая раскрывает его смысл. И если для классической науки вопрос о сущности был наиболее актуален, то для неклассической основной является проблема смысла. Так, известно, что, например, Ньютон, создавая свою механику, был мотивирован не столько возможностью применения сформулированных им законов в технологиях, сколько построением картины мира, раскрытием сущности бытия, где его механике отводится совершенно определенное место. Современный же ученый мотивирован, скорее, именно прикладным эффек-
ИСТОРИЯ
ФИЛОСОФИИ ПРАВА
том своих исследований, результаты которых, впрочем, могут быть ценны и для обогащения картины мира.
Возможно, интерес к русскому правоведению XIX - начала XX века не был бы столь актуален вне контекста современного российского правоведения, которое характеризуется поиском более совершенных подходов к праву, стремлением сформулировать новые принципы правопонимания, которые могли бы стать основой разрабатываемой юридической доктрины. Среди всех подходов к решению данной проблемы, пожалуй, можно выделить один, отличающийся теоретико-методологической близостью учениям русских теоретиков неклассического типа. Речь идет об интегральном правопонимании вообще и коммуникативной его версии в частности [3; 6; 10; 11; 12]. Идея интегрального правопонимания заключается в интерпретации права как явления, совмещающего в себе и объективные, и субъективные характеристики (свойства) на основе признания его ценностного и объективного (объективированного) содержания. Согласно А. В. Полякову, «.. .правовые теории в неклассической парадигме утрачивают свою "односторонность", присущую классическим вариантам, возникшим на основе упрощенных, "объективистских" моделей правовой эпистемологии, трансформируясь в теории интегра-тивные (интегральные), то есть совмещающие в себе те аспекты права, которые ранее были "приватизированы" "командным" (этатистским) и естественно-правовым вариантами правопонимания» [12]. Однако какой принцип может и должен стать основой данной интеграции. По мнению указанного автора, именно идея коммуникации должна стать фундаментом такого интегративного правопонима-ния. Право - это не норма (закон), а совокупность ценностей и значений, которыми обмениваются субъекты права в акте правоотношений. Лишь в процессе такой коммуникации правовая норма становится правом. Следует отметить, что коммуникативный подход впервые был сформулирован Ю. Хабермасом, обратившим внимание на то, что ценности как
Литература
1. Алексеев Н. Н. Общее учение о праве. Симферополь, 1919.
таковые нельзя отождествить с предметами, они «...являются результатом и условием коммуникативной человеческой деятельности, в ходе которой устанавливаются значения всего существующего для человека. Поэтому ценность есть значимость любых объектов окружающего мира, направляющих, мотивирующих человеческую деятельность» [13]. Так и правовая норма, согласно рассматриваемому подходу, приобретает ценностное значение и становится правом в результате коммуникации: «Ни одно законодательное установление (директива, приказ), существующее в знаковой форме (вне знаковой, текстуальной формы его существование невозможно), не может иметь правового смысла без воспринимающего и интерпретирующего данный текст субъекта. Интерпретирующий субъект осуществляет селекцию поступающей информации, задейст-вуя в этом процессе не только свой разум, эмоции или подсознательные стереотипы поведения, но и духовный мир в целом, что позволяет иметь отношение к анализируемой информации, корректируемое внешним социальным окружением. Поэтому норма права не устанавливается знаковой системой (первичным текстом), а начинает свое становление через знаковую систему (через первичный правовой текст), через социальную интерпретацию и через соответствующее взаимодействие субъектов, реализующих свои права и обязанности на основе интерпретированных текстов» [12].
Таким образом, можно сказать, что идеи, сформулированные русскими правоведами более ста лет назад, которые значительно опередили учение Ю. Хабермаса о коммуникации, вновь обретают свою актуальность, возрождаясь как интегрально-коммуникативное право-понимание. Это подчеркивает актуальность изучения наследия отечественного правоведения сегодня, когда оно находится в кризисном состоянии и остро стоит проблема завершения перехода к неклассическому типу рациональности, начавшегося в нашей стране еще в конце XIX - начале XX века, прерванного длительным господством нормативного этатизма, санкционированного официальной идеологией.
Bibliography
1. Alekseev N. N. General theory of law. Simferopol, 1919.
2. Алексеев Н. Н. Основы философии права. СПб., 1999.
3. Варьяс М. Ю. Правопонимание: опыт ин-тегративного подхода. М., 1999.
4. Вебер М. «Объективность» социально-научного и социально-политического познания // Избранные произведения. М., 1990.
5. Вебер М. Критические исследования в области логики наук о культуре // Избранные произведения. М., 1990.
6. Графский В. Г. Общая теория права П. А. Сорокина: на пути к интегральному (синтезированному) правопознанию // Государство и право. 2000. № 1.
7. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 1914.
8. Коркунов Н. М. История философии права. СПб., 1915.
9. Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000.
10. Поляков А. В. Общая теория права: фе-номенолого-коммуникативный подход. СПб., 2003.
11. Общая теория права: проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода. СПб., 2004.
12. Поляков А. В. Постклассическое правоведение и идея коммуникации // Правоведение. 2006. № 2.
13. Хабермас Ю. Понятие индивидуальности // Вопросы философии. 1989. № 2.
14. Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997.
15. Хайдеггер М. Преодоление метафизики // Время и бытие. Статьи и выступления. М., 1993.
16. Хайдеггер М. Письмо о гуманизме // Время и бытие. Статьи и выступления. М., 1993.
17. Хайдеггер М. Вопрос о технике // Время и бытие. Статьи и выступления. М., 1993.
18. Хайдеггер М. Основные понятия метафизики // Время и бытие. Статьи и выступления. М., 1993.
2. Alekseev N. N. Foundations of philosophy of law. St. Petersburg, 1999.
3. Varyas M. Yu. Law understanding: experience of integral approach. Moscow, 1999.
4. Weber M. «Objectivity» of social-scientific and social-political knowledge // Selected essays. Moscow, 1990.
5. Weber M. Critical studies in the logic of sciences on culture sphere // Selected essays. Moscow, 1990.
6. Graffsky V. G. Sorokin's general theory of law: on the way to integral (sintesited) law-knowledg // State and law. 2000. № 1.
7. Korkunov N. M. Lectures on general theory of law. St. Petersburg, 1914.
8. Korkunov N. M. History of philosophy of law. St. Petersburg, 1915.
9. Petrazhitsky L. I. Theory of law with the connection of theory of morality. St. Petersburg, 2000.
10. Polyakov A.V. General theory of law: phenomenology-communicative approach. St. Petersburg, 2003.
11. Polyakov A. V. General theory of law: interpretation problems in the content of communicative approach. St. Petersburg, 2004.
12. Polyakov A. V. Postclassical studies on law and idea of communication // Studies on law. 2006. № 2.
13. Habermas Yu. Concept of individuality // Questions of philosophy. 1989. № 2.
14. Heidegger M. Being and time. Moscow, 1997.
15. Heidegger M. Overcoming of metaphysics // Time and being. Assays and speeches. Moscow, 1993.
16. Heidegger M. Letter on humanism // Time and being. Assays and speeches. Moscow, 1993.
17. Heidegger M. The question on technology // Time and being. Assays and speeches. Moscow, 1993.
18. Heidegger M. Foundation concepts of metaphysics // Time and being. Assays and speeches. Moscow, 1993.
