CC BY
91
Г. И. Кучерков
не частная, а публичная, в противном случае между терминами «люди» (холопы) и «хрестьяне» (крестьяне), которыми пестрят источники, не было бы разницы.
В некоторых сохранившихся уставных грамотах наместничьего управления есть указания на то, что причины выдачи актов были вызваны нарушением обычаев со стороны лиц аппарата наместничьего управления. Думается, что все акты наместничьего управления (за исключением Двинской и Белозерской уставных грамот) были выданы на основе разрешения правового конфликта. Однако сама процедура изучения обычая («пошлины»), который закреплялся в правовых нормах, не нашла отражения в тексте самих актов. Причина этого, как представляется, связана с предметом и участниками спора. Заинтересованными сторонами выступают жители определенной административной единицы. Предмет спора — характер и размер обязательных сборов и пошлин за действия лиц аппарата местного управления. Достаточно очевидно, что речь идет о споре: 1) вытекающем из административных правоотношений; 2) имеющем общественное значение.
Вопрос об особенностях административных правоотношений в средневековом праве — предмет отдельного изучения. Однако думается, что характер правоотношений, лежащих в основе правового конфликта, и способы его разрешения — от судебного рассмотрения к особой форме великокняжеского (царского) контроля за правоприменительной деятельностью органов власти (в терминах современного права — административной юстиции) — обусловил эволюцию формы уставных грамот — от «правой грамоты» к нормативному правовому акту в современном понимании этого термина.
Г. И. Кучерков*
ПРОДАЖА РУССКОЙ АМЕРИКИ: ИСТОРИКО-ПРАВОВОЕ ИЗМЕРЕНИЕ СДЕЛКИ
В обширной историографии Русской Америки вопрос о продаже российских владений Соединенным Штатам в 1867 г. занимает особое место, поскольку имеет не только научную, но и политическую подоплеку. Долгое время отечественная общественность, в том числе научная, не могла примириться с безвозвратностью утраты Россией своей американской колонии, сомневалась в том, что царское правительство добровольно пошло на эту сделку. Выдвигалась версия вынужденной со стороны России продажи Аляски, вследствие широкомасштабной и агрессивной по своей сути экспансии США в северо-западные области американ-
* Кандидат исторических наук, доцент, профессор кафедры теории, истории, философии права и государственно-правовых дисциплин Сахалинского государственного университета.
176
ского материка.1 Обстоятельное исследование проблемы Н. Н. Болховитиновым, предпринявшим попытку показать историческую и политическую обусловленность добровольной уступки Россией своих американских владений,2 не положило конца разногласиям. Некоторые наши соотечественники и сегодня не желают признавать обоснованность отказа русского правительства от законных прав на Северо-Западную Америку и (или) правомерность действий участников сделки, пытаются найти основания для ее оспаривания.3
Не подвергая сомнению необходимость дальнейшего исторического поиска в области данной проблемы, нельзя, видимо, исключить, что последующая дискуссия может приобрести менее предметную направленность, если не будет сопровождаться одновременно правовой оценкой действий сторон и юридическим анализом материалов, имеющих отношение к сделке. Этого требует сам юридический характер явления, находящегося в центре внимания, — международного договора между Россией и США от 18 (30) марта 1867 г. о купле-продаже Русской Аляски.
Фактическая инициатива договора о продаже Россией своих колоний в Северной Америке Соединенным Штатам принадлежала правительству Александра II. Окончательное решение об отказе от владений в Америке было принято в пятницу 16 декабря 1866 г. «узким комитетом» правительствующих лиц, под председательством самого царя.4 В компетентности участников этого исторического заседания, впоследствии названного ими же «особым», сомневаться не приходится. Кроме Александра II, присутствовали: министр иностранных дел А. М. Горчаков, министр финансов М. X. Рейтерн, брат царя великий князь Константин Николаевич, курировавший военно-морские дела, а также управляющий морским министерством Н. К. Краббе и российский посланник в Вашингтоне Э. А. Стекль.
Ко времени заседания А. М. Горчаков успел ознакомить Государя с письменным резюме мнений основных участников заседания, которые были единодушны в признании целесообразности отказа от Русской Америки по экономическим и политическим причинам.5 Поэтому решение о продаже колоний состоя-
1 Окунь С. Б. Российско-американская компания. М.; Л., 1939; Батуева Т. М. Экспансия США на севере Тихого океана в середине XIX в. и покупка Аляски. Томск, 1976.
2 Болховитинов Н. Н. 1) Продажа Аляски: Документы, письма, воспоминания II США — экономика, политика, идеология. 1990; 2) Русско-американские отношения и продажа Аляски. 1834—1867. М., 1991; История Русской Америки, 1732—1867: В 3-х т. I Под ред. Н. Н. Болховитинова. Т. 3. Русская Америка: от зенита к закату, 1825—1867. М., 1999. Гл. 9—11.
3 См., напр.: Бойко В. Продажа Аляски: чубайсы были и в XIX столетии II Правда-5. 11.12.1997. № 186(395); Агранат Г. А. Судьбы Русской Америки II США — экономика, политика, идеология. 1997. № 11, и др.
4 История Русской Америки... Т. З. С. 429. Этому решению предшествовала почти 15-летняя история обсуждения вопроса о целесообразности дальнейшего сохранения российских колоний в Америке. Подробно об этом см. там же, гл. 9.
5 Аргументация сторонников отказа от американских колоний сводилась к следующему. РАК (Российско-американская компания), под непосредственным управлением которой находились аме-
Г. И. Кучерков
177
-Ф-
лось без каких-либо дискуссий. Совещание проходило в обстановке секретности и оказалось кратковременным. Начавшись в час пополудни, к двум оно уже закончилось. Сугубо конфиденциальный характер «особого заседания» исключал ведение протокола.
Согласившись с предложением министров уступить российско-американские земли Соединенным Штатам,1 царь предложил своему посланнику в Вашингтоне Э. А. Стеклю вернуться к месту службы и в устной форме уполномочил его на ведение официальных переговоров с правительством США. При этом было оговорено, «чтобы переговоры были устроены таким путем, чтобы инициатива исходила от Соединенных Штатов, и чтобы императорское правительство не было ничем связано и сохранило право после того, как предложение будет сделано, принять его или отвергнуть».2 Дабы побудить американское правительство к соответствующим действиям, посланнику предписывалось по прибытии в Вашингтон предпринять ряд неформальных мер. В частности, Э. А. Стеклю предлагалось, используя свое знакомство с государственными деятелями США, «предварительно проконсультироваться с сенаторами и членами палаты, которые наиболее прямо заинтересованы во владении нашими колониями, и обсудить конфиденциально это дело перед тем, как придать ему официальную форму».3
Таким образом, избрав себе в качестве единственно возможного преемника во владении Северо-Западной Америкой Соединенные Штаты, царское правительство приняло тактику побуждения американской стороны к проявлению договорной инициативы и приготовилось ждать проекта договора. Такой подход
риканские колонии, оказалась малоэффективной, а порой и просто убыточной коммерческой организацией. Государственная казна, прежде поддерживавшая существование Русской Америки крупными дотациями, в 50—60-е гг. XIX в. сама испытывала значительные финансовые затруднения и нуждалась в притоке дополнительных средств, часть которых предполагалось выручить от продажи Аляски. В политическом отношении русскому присутствию в Америке угрожала экспансия США в северо-западные районы американского континента. Противостоять ей Россия была не в силах вследствие крайней отдаленности Аляски от центра страны. Местные же силы были ничтожны. Проект заселения колоний фактически оказался не реализованным. Численность русского населения на огромных пространствах Северо-западной Америки так и не превысила 1000 человек (см.: АВПРИ, ф. 341 РАК, оп. 888, д. 399, л. 9—11; Miller D. Н. The Alaska Treaty. Kingston, 1981. P. 59—62).
1 Выбор царским правительством Соединенных Штатов в качестве контрагента будущей сделки обусловливался, с одной стороны, давними дружескими отношениями двух стран, с другой — надеждами правящих кругов России «на исключительные выгоды», которые могло обещать перерастание межгосударственных отношений в «тесный» союз, в случае «уступки» Русской Аляски американцам (см.: АВПРИ, ф. 341 РАК, оп. 888, д. 410, л. 9).
2 Miller D. Н. The Alaska Treaty. P. 62.
3 Эта задача в значительной мере облегчалась не только тем, что Стекль долго пробыл в Америке (не считая небольших перерывов, он находился на дипломатической службе там с 1848 г., что к началу 1867 г. составило без малого двадцать лет). Возможности Стекля значительно расширились после его женитьбы в 1856 г. на американской гражданке, Элизе Спрингфильд (см.: Russian Amerika: A Biographical Dictionary / By Richard A. Pierse. Kingston; Ontario, 1990. Р. 486—489).
178
к инициированию переговорного процесса исключал необходимость разработки проекта договора с русской стороны. Однако, с тем чтобы вооружить Э. А Стекля основными параметрами устраивающих Россию наиболее существенных условий будущего соглашения, министру финансов, министру иностранных дел и управляющему морским министерством было велено, не откладывая, подготовить для посланника свои соображения.1
Быстрее всего справился с поручением управляющий морским министерством Н. К. Краббе. Ему понадобилась всего одна неделя. В задачу вице-адмирала входило определение будущей морской границы между Российской империей и США. Вопрос о границе был прерогативой Г осударя. Поэтому свои предложения, изложенные в секретной записке «Пограничная черта между владениями России в Азии и Северной Америкой»,2 вместе с соответствующей картой,
Н. К. Краббе сначала (22 декабря 1866 г.) представил на утверждение царя. Он предложил считать «основной точкой пограничной черты <...> пересечение меридиана 169 градуса западной долготы от Гринвича с параллелью 65 градусов 30 минут северной широты. От этого пункта граница идет: к северу — и по меридиану 169 градуса :-ой долготы, которая разделяет пополам Берингов пролив и проходит между островами Ратманова (он же Нунарбук, или Имаклит) и Крузенштерна (Игналук) из группы островов Св. Диомида, или Гвоздева; к югу — по румбу 8: 44 градуса, на средину пролива между северо-западной оконечностью острова Св. Лаврентия (мыс Чибукан) и мысом Чукотским на Азиатском материке до пересечения широты 64 градуса северной с меридианом 172 градуса западной долготы. Далее пограничная черта направляется на 8: 41 градуса на средину пролива между Командорскими и Алеутскими островами, а именно на средину линии, соединяющей восточную оконечность острова Медный и западную острова Атту (мыс Врангеля) в широте 53 градуса 1-й (северной) и долготы 170 градусов 30 минут О-й (восточной) от Гринвича».
Александр II остался очень доволен предложениями Н. К. Краббе и сразу же одобрил их.
Министру финансов понадобилось полмесяца для исполнения царского поручения. 5 (17) января 1867 г. он переслал А. М. Горчакову «некоторые соображения на случай уступки наших Северо-Американских колоний Соединенным Штатам».3 М. X. Рейтерна прежде всего заботила судьба русских подданных, проживающих на территории российских владений в Америке, «и вообще жителей колоний». Он настаивал на предоставлении им права по собственному усмотрению решать, остаться ли на Аляске «или беспрепятственно выехать в Россию». При любом выборе за бывшими жителями российских колоний должно было сохраниться право «на всю свою собственность, в чем бы она ни состоя-
1 История Русской Америки... Т. 3. С. 438.
2 АВПРИ, ф. 341 РАК, оп. 888, д. 399, л. 15—15 об.
3 Там же, д. 412, л. 25—26.
Г. И. Кучерков
179
-Ф-
ла». Беспокоился министр и о сохранении за бывшими жителями русских колоний свободы «их богослужебных обрядов». Имелась в виду свобода православного вероисповедания в протестантской по преимуществу Америке.
Беспокойство М. X. Рейтерна вызывала проблема снабжения населения предметами первой необходимости и продовольствием после ухода РАК из Америки. Министр полагал необходимым, чтобы правительство США взяло на себя соответствующие обязательства, хотя бы на переходный период. Не мог он оставить без определенного решения и вопрос об обязательствах РАК по соглашениям с другими компаниями. Американцам предлагалось учитывать эти обязательства. Определяя сумму «денежного вознаграждения» за уступку российских владений, М. X Рейтерн настаивал на уплате Соединенными Штатами «не менее пяти миллионов (5 000 000) долларов».
Полномочия, полученные Э. А. Стеклем от царя, были достаточно широки. Ему была предоставлена практически полная свобода действий, вплоть до согласования текста договора. По мнению Н. Н. Болховитинова, «единственно, чего не получил Э. А. Стекль <...>, так это права окончательного решения и подписания договора. После согласования текста он должен был доложить об условиях соглашения в С.-Петербург».1 Кроме того, Э. А. Стекль обязан был считаться с теми рекомендациями по наиболее существенным условиям сделки, которые получил от финансового и морского ведомств.
Пройдет ровно три месяца со времени принятия окончательного решения о продаже Русской Америки Соединенным Штатам на «особом заседании» правительства 16 декабря 1866 г. и два месяца после отъезда Э. А. Стекля в Вашингтон, и договор будет подписан.
Составление окончательного текста соответствующего договора, согласование его сторонами и подписание заняли всего три недели — три последних недели марта 1867 г.
Прибыв в Америку, Э. А. Стекль, в соответствии с инструкциями Российского МИДа, через знакомых американских политиков довел до сведения госсекретаря США информацию о том, что царское правительство готово было бы рассмотреть предложение американского правительства об уступке ему Русской Аляски.
Первые две встречи Стекля и госсекретаря США У. Г. Сьюарда (112 и 14 марта 1867 г.) имели предварительный, неофициальный характер. У. Г. Сьюард не имел официальных полномочий для ведения переговоров, хотя встречался с русским послом с ведома президента США Э. Джонсона.
15 марта госсекретарь США впервые поставил вопрос о приобретении Аляски на заседании правительственного кабинета и представил вниманию его чле-
1 История Русской Америки... Т. 3. С. 440.
2 Абсолютно точная дата начала этого процесса пока не установлена. Называются 10, 11, 13 марта (см.: Батуева Т. М. Экспансия США на севере Тихого океана. С. 35; История Русской Америки. Т. 3. С. 444).
180
нов предварительный проект предстоящего соглашения. Кабинет одобрил и идею, и основные условия договора, в том числе и сумму вознаграждения России, предложенную госсекретарем в размере 7 млн. долл.1 Момент утверждения кабинетом проекта договора следует рассматривать как время выступления правительства США с официальной инициативой договора с Россией о продаже ему русских колоний.
Официальные переговоры начались 18 марта, когда президент США Э. Джонсон письменно уполномочил У. Г. Сьюарда на заключение договора. Таким образом, юридическое равенство субъектов договора было полностью соблюдено.
В течение 18 и 19 марта стороны, находясь в постоянном контакте друг с другом, практически завершили работу по подготовке текста соглашения. Серьезных разногласий между Э. А. Стеклем и У. Г. Сьюардом не возникло. Госсекретарь с уважением отнесся к пожеланиям русского правительства. Поэтому все необходимые детали были быстро уточнены и достаточно легко согласованы. Таким образом, была установлена своего рода предварительная аутентичность текста договора. 19 марта согласованный текст был вынесен на рассмотрение очередного заседания американского кабинета и утвержден без каких-либо осложнений.2
Следующим шагом в процедуре заключения договора была представление его текста на рассмотрение и утверждение русского правительства. Однако опытному политику и профессиональному юристу У. Г. Сьюарду показалась недостаточно обеспеченной свобода США от каких-либо обязательств по ранее заключенным соглашениям РАК с другими компаниями. Он предложил Э. А. Стеклю включить в согласованный текст фразу, что уступка территории «признается свободной и изъятой от всяких ограничений, привилегий, льгот или владельческих прав». В качестве компенсации за согласие русского посла на это изменение, госсекретарь повышал сумму сделки еще на 200 тыс. долл. Предложение У. Г. Сьюарда о частичном изменении текста было оформлено соответствующей официальной нотой от 23 марта. В ответной ноте от 25 марта Э. А. Стекль выразил согласие на дополнение текста договора.3
Таким образом, с процедурной точки зрения изменение уже утвержденного американским правительством текста проекта договора было оформлено официально и в соответствии с обычным для такого рода актов порядком.
Согласно инструкциям, полученным Э. А. Стеклем перед отъездом на переговоры, он обязан был сам доложить об условиях соглашения в Петербург, что им и было сделано путем телеграфного сообщения на имя министра иностранных
1 При определении цены Сьюард запросил мнение военных, которые оценили стоимость русских владений между 5 и 10 млн. долл. Госсекретарь, судя по всему, взял среднее от этих цифр (см.: История Русской Америки. Т. 3. С. 446, примеч. 49).
2 Miller D. Н. The Alaska Treaty. P. 75.
3 Ibid. P. 79—80.
Г. И. Кучерков
181
-Ф-
дел А. М. Горчакова. Стремясь всемерно ускорить процесс подписания договора, У. Г. Сьюард предоставил русскому посланнику возможность послать телеграмму непосредственно из стен Государственного департамента и даже обещал оплату телеграфных расходов. Поскольку телеграмма была призвана передать официальные американские предложения, У. Г. Сьюард настоял на проведении процедуры установления аутентичности ее текста перед отправкой.1
25 марта (по тогдашнему российскому календарю — 13 марта) шифрованная телеграмма ушла в Петербург, где была получена 14 (26) марта. Текст ее гласил: «Переговоры завершены. Результат — следующий проект договора: Статья I. Уступка наших колоний; граница уступаемой территории на востоке — демаркационная линия по нашему договору 1825 г. с Англией, на западе — слово в слово демаркационная линия, предоставленная мне императорским министерством морского флота. Статья II. Государственная собственность <...> уступается Соединенным Штатам; частная собственность остается в руках лиц, которым она принадлежит; православные храмы остаются в полной собственности лиц этого вероисповедания с полной свободой исповедовать свою религию. Статья III. Жители колонии могут вернуться в Россию или остаться и пользоваться всеми правами американских граждан. Статья IV. Императорское правительство направит одного или двух уполномоченных, которые подготовят передачу уполномоченным Соединенных Штатов уступаемой территории. Статья V. После ратификации этой конвенции укрепления и военные посты передаются войскам Соединенных Штатов. Русские войска выводятся как можно быстрее и как удобно императорскому правительству. Статья VI. Предусматривает возмещение в 7 млн. долларов; но федеральное правительство не считает себя связанным никаким обязательством, заключенным нашей компанией. Я с этим согласился, поскольку контракт нашей компании с Компанией Гудзонова залива истекает 1 июля
1867 г. и контракт с Сан-Францисской компанией истек 1 января этого года. Статья VII и последняя. Ратификации будут обменены в Вашингтоне. Я посылаю эту телеграмму по просьбе Сьюарда, который ее оплачивает и который сказал мне, что он встретил сильную оппозицию в кабинете из-за согласованной цены, и для того, чтобы дело увенчалось успехом, необходимо торопиться и добиться утверждения договора Сенатом, который будет заседать еще две недели. Если я получу ответ в течение шести дней, договор может быть подписан и через неделю утвержден сенатом. Простое телеграфное разрешение подписать договор, как сказал мне Сьюард, будет соответствовать формальным полномочиям».2
Таким образом, русское правительство могло убедиться, что США согласились практически со всеми условиями, которые российская сторона заранее установила для себя как наиболее существенные. Такой подход к формированию текста договора позволял американскому госсекретарю надеяться, что ответ Петер-
1 История Русской Америки. Т. 3. С. 449.
2 Miller D. Н. The Alaska Treaty. P. 80—81.
182
бурга будет быстрым и содержание его положительным. Предложив же сумму «возмещения» за Аляску значительно выше той, какая когда-либо предлагалась русской стороне, У. Г. Сьюард выигрывал время, которое ушло бы на торг по этому вопросу.
Ту же цель быстрейшего подписания и ратификации договора преследовало американское предложение предельно упростить процедурную сторону дела, наделив русского посланника «формальными полномочиями» для подписания договора телеграфным способом, а также осуществить обмен ратификационными грамотами в Вашингтоне.
Петербург полностью оправдал надежды госсекретаря США. Получив телеграмму Э. А. Стекля 14 (26) марта, А. М. Горчаков немедленно ознакомил с ее содержанием Александра II и других заинтересованных лиц. Судя по всему, никаких принципиальных возражений не последовало. Видимо, сумма в 7 млн. произвела на русское правительство то действие, на которое госсекретарь США и рассчитывал. Царь велел министру иностранных дел готовить положительный ответ немедля.
16 (28) марта А. М. Горчаков представил на рассмотрение Александра проект телеграфного акцепта. Телеграмма гласила: «Император разрешает продажу за 7 млн. долл. и подписание договора. Его величество рекомендует Вашему вниманию следующие соображения министра финансов. Контракт с Сан-Францисской компанией продлен до 1 января 1868 г. Постарайтесь, чтобы федеральное правительство приняло вытекающие из этого обязательства. Если это невозможно, необходимо сохранить исключительное право на экспорт льда до 1 января 1868 г. для Сан-Францисской компании. Постарайтесь также получить плату в более близкое время и, если возможно, в Лондоне Барингу. Заключайте без согласования. Получение подтвердите телеграфно».1
Таким образом, русское правительство фактически приняло представленный ему проект договора, подготовленный госдепартаментом и согласованный с русским дипломатическим представителем в Вашингтоне, и царь санкционировал его подписание. Полномочие подписания договора было делегировано российскому посланнику в Вашингтоне. Дополнительные предложения русского правительства носили характер пожеланий и фактически не обуславливались требованием включения их в договор или отказа от его подписания в случае нежелания американской стороны принять их. Фраза «заключайте без согласования» была более чем выразительна. Царь утвердил текст ответа, начертав на нем собственноручно: «Быть по сему».
В тот же день, 16 (28) марта 1867 г. телеграмма ушла в Вашингтон. Любопытно, что санкция на подписание договора была дана царем ровно через три месяца, день в день, после принятия им окончательного решения о продаже Русской
1 История Русской Америки. Т. 3. С. 451.
Г. И. Кучерков
183
-Ф-
Америки (16 декабря 1866 г.) на «особенном заседании» в МИДе под его же председательством.
На следующий день, 17 (29) марта, в пятницу, Э. А. Стекль получил телеграфное согласие русского правительства на заключение договора и в тот же вечер отправился к американскому госсекретарю домой с этой новостью. Видимо, немедленное извещение русским посланником госсекретаря об ответе царского правительства было заранее оговорено. У. Г. Сьюард наотрез отказался удовлетворить пожелания русского министра финансов, а Э. А. Стекль, судя по всему, на них особенно и не настаивал. Собственно, императив телеграммы — «заключайте без согласования» — давал ему на это право. Но с точки зрения соблюдения элементарных дипломатических приличий, такое поведение представителя великой державы вызывает, по меньшей мере, недоумение. Э. А. Стекль не смог даже (или не захотел) настоять на переносе срока окончательного согласования и подписания договора на следующий день, 30 марта (тем более, что 29 марта госдепартамент уже прекратил свою работу). Но У. Г. Сьюарду так не терпелось поскорее завершить это дело, что он предложил Э. А. Стеклю немедленно собрать членов русской дипломатической миссии и к полуночи прибыть в Госдепартамент, где их уже будет ждать госсекретарь со своими сотрудниками. Э. А. Стекль покорно согласился. В первые часы ночи 30 марта договор был набело переписан, его подлинность и достоверность, т. е. окончательная аутентичность текста, установлены. В 4 часа утра У. Г. Сьюард и Э. А. Стекль поставили свои подписи под договором, чем выразили предварительное согласие сторон на его обязательность. После подписания договора он был скреплен печатями и подготовлен для вручения президенту.1
Ровно 6 часов спустя, в 10 часов утра 30 марта, президент Джонсон передал договор в сенатский комитет по иностранным делам для рассмотрения на предмет ратификации.
По форме договор от 18 (30) 1867 г.2 являлся двусторонним закрытым соглашением, заключенным в письменной форме и содержащимся в одном документе с приложением в виде карты северной части Тихого океана.
Оба субъекта договора, Россия и США, в силу своего государственного суверенитета и международного права обладали равной договорной правоспособностью.
По объекту регулирования рассматриваемый договор относился к международным соглашениям по территориальным вопросам. Международное право ни в XIX в., ни ныне не содержало и не содержит каких-либо ограничений относительно выбора объектов для международных соглашений.3 Объектом договора выступали российские владения в Северо-Западной Америке. Неоспоримая
1 История Русской Америки. Т. 3. С. 452.
2 ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. 42. Отд. 1. № 44518. С. 421—424.
3 См.: Венская конвенция о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. // Действующее международное право: В 3-х т. М., 1996. Т. 1. Разд. VII.
184
принадлежность этих территорий России определялась обычным для эпохи географических открытий правом их первооткрытия, первоосвоения и первозаселе-ния подданными российской короны. Внешние границы российско-американских колоний были официально признаны соседними государствами (Англией — по договору 1824 г., и США — по договору 1825 г.).1
Договор был подписан специально и официально уполномоченными на то лицами: со стороны России — полномочным дипломатическим представителем Российской империи, от США — государственным секретарем. Своими полномочиями подписанты были наделены официально и в письменном виде главами своих государств — Российским государем и президентом США.
На всех стадиях подготовки и заключения договора сторонами проводилось определение аутентичности текстов, у них находившихся: сначала — текста проекта договора, впоследствии — его окончательного варианта.
Структура договора носит обычный для такого рода документов характер. Имеется название, краткая преамбула, основная часть, подписи сторон. Основная часть состоит из 7 статей, в которых сформулированы существенные условия соглашения.
В соответствии со статьей I, Россия «уступала» правительству Соединенных Штатов все русские территории в Северо-Западной Америке с прилегающими к ней островами. Здесь же фиксировалась новая государственная граница между Российской империей и США, пролегавшая отныне по линии, идущей через середину Берингова пролива и по середине пролива между Командорскими островами и самым западным островом Алеутской гряды. К этой статье договора прилагалась соответствующая карта.
Статья II предусматривала обязательство России передать США все права на имущество, которым казна обладала в уступаемых землях и которое она признавала в качестве государственной собственности. Частная собственность сохранялась за лицами, которым она принадлежала на момент вступления договора в силу. Инфраструктура и собственность русской православной миссии оставались в полной собственности прихожан. Статья признавала за православными верующими полную свободу вероисповедания.
Эта же статья передавала американской стороне «все дела, бумаги и документы (русского. — Г. К.) правительства, относящиеся до вышеизложенной территории и ныне там хранящиеся», но обязывала Соединенные Штаты «во всякое время, когда встретится надобность», выдавать «российскому правительству, российским чиновникам или российским подданным, которые того потребуют, засвидетельствованные копии с этих документов».
Статья III предоставляла право русским жителям колоний и креолам2 в течение трех лет принять окончательное решение: оставаться ли в «уступаемой
1 Болховитинов Н. Н. Русско-американские отношения. 1815—1832. М., 1975. Гл. V.
2 Под креолами понималась та часть населения российских колоний, которая происходила от смешанных браков русских мужчин с представительницами аборигенного населения Северо-Запад-
Г. И. Кучерков
стране» или вернуться в Россию. «Дикие племена», под которыми понималось коренное население (алеуты, индейцы, эскимосы) становились подданными США с момента вступления договора в силу.1
Статья IV устанавливала порядок и сроки передачи колоний с баланса российской государственной казны на баланс американской. Операцию надлежало осуществить специально уполномоченным от обеих сторон лицам. Особо оговаривалось, что «уступка с правом немедленного владения <.. .> должна считаться полной и безусловной со времени обмена ратификаций». Таким образом, устанавливалось, что сроком вступления договора в силу признается день обмена ратификационными грамотами.
Статья V определяла, что передача русской военной инфраструктуры американским военным и вывод колониальных войск из Америки будут осуществлены сразу после ратификации договора сторонами, т. е. после вступления договора в законную силу.
Статья VI обязывала казначейство США в «10-месячный срок со времени обмена ратификаций» выплатить России 7,2 млн. долл. золотом в качестве «возмещения» за уступленные земли. По обменному курсу того времени сумма должна была составить около 10 млн. р.
Наконец, статья VII устанавливала 3-месячный срок ратификации.
Ратификация договора была осуществлена сторонами в установленные договором сроки и в соответствии с правилами, существовавшими в государствах — субъектах договора. Сенат США сделал это 4 апреля 1867 г., через две недели договор прошел через Палату представителей. Александр II утвердил договор 3 (15) мая того же года.2 Тем самым стороны выразили свое окончательное согласие на обязательность договора.
Ратификации были оформлены специальными ратификационными грамотами, после обмена которыми 8 (20) июня 1867 г. договор, в соответствии со статьей IV, немедленно вступил в силу.
Вступление договора в силу означало возникновение юридических последствий для субъектов договора. Обе стороны приобрели права и возложили на себя обязанности, предусмотренные этим соглашением. Началось осуществление всех предусмотренных им формальностей. Официальная церемония передачи территории в присутствии уполномоченных сторонами лиц состоялась в русской столице Аляски городе Ново-Архангельске 6 (18) октября 1867 г. Церемония
ной Америки — алеутками, индианками, эскимосками. Ко времени продажи Аляски общее число креолов составило около двух тысяч человек (см.: Федорова С. Г. Русское население Аляски и Калифорнии. Конец XVIII века — 1867 г. М., 1971. С. 153).
1 По американским данным, коренных американцев насчитывалось от 50 000 до 72 000. По подсчетам РАК, она поддерживала контакты с «дикими» численностью примерно в 10 000 человек (см.: Там же).
2 История Русской Америки. Т. 3. С. 459.
186
была весьма непродолжительной и завершилась спуском российского государственного флага и подъемом американского.1
Правительство США выплатило установленную договором сумму в полном объеме, правда, с небольшой задержкой. Палата представителей Конгресса США приняла решение о выделении денег на оплату договора только 14 июля
1868 г. На следующий день госсекретарь США отдал распоряжение министру финансов выдать Э. А. Стеклю ордер на 7,2 млн. долл. золотом. 1 августа русский посланник получил ордер и в тот же день реализовал его, переведя деньги на счет русского правительства в одном из банков в Лондоне.2
Таким образом, обе стороны полностью выполнили все существенные условия договора от 18 (3O) марта 1867 г.
Текст договора не содержит никаких указаний на срок его действия. Следовательно, согласно нормам как обычного, так и современного кодифицированного международного права, договор носит бессрочный характер, что не требует специального текстуального закрепления.
Договор между Россией и США от 3O марта 1867 г. представлял собой реализацию норм международного права, которые в середине XIX в. носили еще обычно-правовой характер и не препятствовали субъектам международных отношений по своему усмотрению определять предмет соглашения, его условия и процедуру заключения.3
С правовой точки зрения не было и нет никаких оснований для пересмотра, оспаривания, отмены или аннулирования этой сделки. Ни одно из известных международной практике оснований недействительности международных дого-воров4 не могло и не может быть впредь использовано российской стороной для возбуждения с ее стороны процесса о признании договора купли-продажи Аляски ничтожным. В частности, неизвестны факты принуждения в какой-либо форме Российского государства или его представителя Э. А. Стекля к заключению договора.
Сделка не противоречила какой-либо императивной норме общего международного права (норме jus cogens), т. е. такой норме, которая признавалась бы международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо и которая может быть изменена только последующей нормой такого же характера. Более того, договору Соединенных Штатов с Россией
1 История Русской Америки. Т. 3. С. 468—469.
2 Miller D. Н. The Alaska Treaty. P. 176.
3 В принципиальном отношении этот договор вполне соответствует ныне кодифицированному Венской конвенцией 1969 г. (вступившей в силу с 1980 г.) праву международных договоров и с точки зрения порядка заключения, и по содержанию (см.: Венская конвенция о праве международных договоров. Комментарий / Сост. и авт. коммент. А. Н. Талалаев. М., 1997.
4 С исчерпывающей полнотой эти основания перечислены в Венских конвенциях о праве международных договоров 1969 и 1986 гг. (см.: Международное право в документах / Сост. Н. Т. Блатова, Г. М. Мелков. М., 2003. С. 80—86. Ст. 46—64).
Г. И. Кучерков
187
-Ф-
предшествовали подобные же договоры США с другими странами (с Испанией и Мексикой), создавшие прецедент, никем не оспоренный.
При заключении договора не было допущено такой ошибки, которая касалась бы существенной основы согласия на обязательность договора, и тем самым ставила бы его действительность под сомнение. Не обнаруживается в тексте и явных нарушений таких норм внутреннего права, которые имели бы особо важное значение, и вследствие этого давали бы повод для оспаривания действительности договора.
Договор никак не определяет условий возможного прекращения его действия, т. е. утраты им юридической силы. Не оговаривается денонсация или выход из него одного из его участников и, следовательно, одностороннее уведомление о расторжении договора не может иметь юридической силы. Юридически состоятельно только такое прекращение международного договора, которое осуществляется с обоюдного и добровольного согласия его участников. В этом случае допустимо прекращение действия договора в любое время. Но совершенно невозможно представить ситуацию, которая вынудила бы США выразить такое согласие.
Что касается прекращения рассматриваемого договора вследствие возникновения в общем международном праве новой императивной нормы (jus cogens), дающей основание для денонсации, то такой поворот событий маловероятен. Во всяком случае, современные тенденции развития международного права направлены на упрочение договорных взаимоотношений между государствами, а не на их подрыв.
Не может служить основанием для аннулирования договора и неисполнение обязательств его субъектами. Если и имели место отступления от буквы договора или несоблюдение в исчерпывающем объеме некоторых его положений американской стороной, то они не носили характера существенных нарушений. В международном праве принято считать существенным нарушение лишь тех положений договора, которые имеют особое значение для осуществления объекта и цели договора.1 А таковых нарушений допущено не было. Имущество было передано, деньги по договору — выплачены, границы в одностороннем порядке не пересматривались.
В договоре отсутствуют положения или оговорки, которые устанавливали бы право договаривающихся сторон освободиться от обязательств в одностороннем порядке в случае серьезного изменения обстоятельств или ситуации, обусловивших заключение и действие международного договора. Следовательно, применение клаузулы об изменившихся обстоятельствах в данном случае исключается.
Современное право международных договоров допускает оспаривание договоров, заключенных в результате подкупа представителя государства или обма-
1 Международное право / Колл. авторов. М., 2000. С. 197.
188
на контрагента. Тщательное исследование этого вопроса в американской и отечественной историографии показало, что если факты подкупа и имели место, то ответственность за них несет русская сторона, а точнее, ее представитель Э. А. Стекль. На него падает подозрение в том, что в целях успешного прохождения договора через Конгресс США и с ведома царского правительства он выплатил в негласном порядке значительные суммы денег ряду влиятельных американских политиков — противников договора.1
Таким образом, с точки зрения права международных договоров претензии с русской стороны к договору об уступке в 1867 г. российских владений в Америке Соединенным Штатам не могут быть правомочны.
Если абстрагироваться от международного права и рассматривать договор купли-продажи Аляски с позиций гражданского договорного права,2 то здесь также обнаруживается юридическая корректность сделки. Выше была показана абсолютная добровольность заключения договора на основе свободного волеизъявления договаривающихся сторон. При этом фактическая инициатива идеи продажи Аляски принадлежала именно русскому правительству, единогласно принявшему соответствующее решение. Поручение, данное «особым» совещанием Э. А. Стеклю, побудить правительство США к выступлению с инициативой договора, можно рассматривать как вполне заурядный способ вызова контрагента на оферту.
Не вызывает сомнения формально-юридическое равноправие субъектов договора, в качестве которых выступали независимые государства, обладавшие всей полнотой государственного суверенитета.
Полностью были соблюдены такие обязательные требования к сделкам в сфере гражданского оборота как свобода договорных условий и обоюдное согласие сторон по всем существенным аспектам договора. Проект договора, изложенный в телеграфном сообщении Э. А. Стекля в МИД России, представлял собой ничто иное, как оферту, т. е. официальное предложение заключить договор. Ответную телеграмму царя своему послу от 16 марта можно рассматривать как акцепт, т. е. выражение фактически полного его согласия с офертой.
1 История Русской Америки. Т.З. С. 480—485.
2 Государство, как известно, может принимать участие в гражданском обороте, может выступать участником сделок. В принципе государству доступна любая сделка, за исключением тех, которые законом определены исключительно для физических и юридических лиц. В том числе государство может заключать любые сделки по распоряжению принадлежащим ему имуществом. Разумеется, государство, не обладая необходимыми для этого сознанием и волей, которые присущи лишь физическим и юридическим лицам, само по себе не может участвовать в гражданском обороте. Оно приобретает, осуществляет и прекращает право собственности в отношении своего имущества через посредство специально управомоченных на это государственных органов, действующих как представители государства. В Российской империи в качестве такого государственного органа со всей полнотой юридических прав в отношении государственного имущества, в том числе территории, выступал царь, автоматически управомоченный на это своим статусом абсолютного монарха.
Г. И. Кучерков
189
-ф-
Не требует доказательств возмездный характер сделки. Россия получила сверх первоначально ожидаемой суммы в 5 млн. дополнительно 2 млн. 200 тыс. долл. золотом.
Взаимная ответственность сторон за невыполнение или ненадлежащее исполнение принятых обязательств обусловливалась международным характером договора, основанного на признаваемых обеими сторонами нормах действовавшего тогда права международных договоров.
Таким образом, договор об уступке Русской Аляски Соединенным Штатам отвечает всем основным требованиям заключения международных соглашений, как тех, что существовали в XIX в., так и действующих ныне.1 Как бы ни были велики наши сожаления по поводу продажи Россией американской части своей государственной территории, юридически договор от 18 (30) марта 1867 г. состоятелен во всех отношениях и носит окончательный характер. Безвозвратность утраты Русской Америки неоспорима. Даже если со временем обнаружатся ныне неизвестные факты, ставящие под сомнение правовую чистоту сделки, это никак не сможет отразиться на ее судьбе. Современное право международных договоров не имеет обратной силы. Венская конвенция 1969 г. о праве международных договоров «применяется только к договорам, заключенным государствами после ее вступления в силу в отношении этих государств».2
Что касается оценки действий участников сделки с русской стороны, то правовых претензий предъявить им невозможно. Ведь, в конечном счете, все — царь, его министры и дипломаты — выступали во имя высших интересов России, сообразуясь со сложившейся к тому времени внутри- и внешнеполитической обстановкой. Неожиданное поражение в Крымской войне 1853—1856 гг. и возникшая вследствие этого длительная дипломатическая изоляция России вынуждали царское правительство искать новую военно-политическую стратегию с опорой на континентальную, евроазиатскую, часть страны. И ни в одной из концепций этой стратегии не находилось достойного места американским территориям. Более того, с точки зрения разработчиков нового внешнеполитического курса, сохранение крайне отдаленных от центра страны русских колоний в Америке заведомо обесценивало любой вариант континентальной стратегии, ослабляло обороноспособность страны.
Финансовое положение страны также было крайне неблагополучным. Необходимость срочных структурных реформ в области социально-экономических отношений в 1860-е гг., колоссальные расходы на осуществление государством своих обязательств перед помещиками в связи с отменой крепостного права, кардинальная военная реформа и прочие капиталоемкие преобразования не позволяли правительству и впредь поддерживать существование Русской Америки финансовыми вливаниями в сотни тысяч рублей ежегодно.
-Ф-
1 См.: Действующее международное право: В 3-х т. М., 1996. Т. 1. Разд. VII.
2 Международное право в документах. С. 65.
-Ф-
190
Из истории права и государства
С учетом всех этих политических и экономических обстоятельств позиция высшего правительственного круга, согласившегося с необходимостью отказа от российских территорий в Северной Америке, достойна понимания. Но, видимо, не оправдания. И дело здесь не столько в той удручающей поспешности, с какой царское правительство избавлялось от колоний, и даже не в мизерности той суммы, которую удалось выручить от продажи Аляски. Территория площадью в
1,5 млн. кв. км была продана менее чем по 5 долл. за кв. км, что совершенно не эквивалентно миллиардам долларов, полученных впоследствии и получаемых до сих пор американцами с пушных, рыбных, золотых, рудных и топливно-энергетических ресурсов Аляски. Здесь важно то, что царские министры не использовали другие альтернативные возможности успешного преодоления трудного времени, сохраняя одновременно и Русскую Америку. В частности, мало оправданным представляется отказ российского правительства от рассмотрения варианта сдачи отдельных территорий русских колоний в аренду, хотя такие предложения от американцев поступали. При таком подходе к вопросу об обоснованности продажи Аляски, Александр II и его окружение всегда будут оставаться объектом критики со стороны российской общественности, в том числе и части научных кругов.
Д. А. Кузнецов*
-Ф-
ИЗ ИСТОРИИ СТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ ПОЛИЦЕЙСКИХ ОРГАНОВ ЦАРСКОЙ РОССИИ НА САХАЛИНЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX—НАЧАЛЕ XX в.
Созданная еще в начале XVIII в. российская полиция, а позже и жандармерия, составили основное ядро охранительной системы государства. Это была довольно четкая система особых органов, призванных обеспечивать и постоянно поддерживать внутреннюю безопасность империи, ее общественно-политическое спокойствие.
Появление первых полицейских органов на Сахалине относится ко второй половине XIX в. и неразрывно связано с тюремным, каторжным бытом острова.
В 1868 г. остров получил статус отдельного округа, а 18 апреля 1869 г. был официально определен местом каторги (сначала уголовной, а позже — политической) и ссылки. С тех пор население Сахалина начинает заметно увеличиваться за счет каторжников, которые, отбыв свое наказание, были обязаны определенное число лет прожить на поселении, и ссыльных поселенцев, сосланных на
* Старший преподаватель Кафедры теории, истории, философии права и государственно-правовых дисциплин Сахалинского государственного университета.
