Проблемы возбуждения уголовных дел о преступлениях, совершенных лицами, наделенными управленческими функциями в коммерческих и иных организациях Текст научной статьи по специальности «Право»

Варов И.И.

Проблемы возбуждения уголовных дел о преступлениях, совершенных лицами, наделенными управленческими функциями в коммерческих и иных организациях

Возбуждение уголовного дела - первая и очень ответственная стадия уголовного судопроизводства, олицетворяющая зарождение уголовно-процессуальных отношений и предваряющая дальнейшее уголовное преследование субъекта преступления. Именно принятие решения о возбуждении уголовного дела, по общему правилу, является необходимым условием для производства преимущественного большинства следственных и иных процессуальных действий, в том числе и носящих ярко выраженный принудительный характер, направленных на установление подлежащих доказыванию обстоятельств. Порядок возбужфдения уголовного дела о преступлениях, предусмотренных ст. 201 УК РФ, наряду с подчинением его общим правилам процессуального института возбуждения уголовного дела, имеет специфические особенности, заслуживающие специального внимания.

Традиционно для инициации уголовного преследования по любой категории преступлений необходимы повод и основания. В соответствии со ст. 140 УПК РФ поводами для возбуждения уголовного дела служат: заявление о преступлении, явка с повинной, сообщение о совершенном или готовящемся преступлении, полученное из иных источников.

Анализ уголовных дел о большинстве экономических преступлений свидетельствует о нетипичности явки с повинной в качестве повода для возбуждения уголовного дела. Наоборот, даже уже будучи изобличенными определенной совокупностью доказательств, недобросовестные управленцы зачастую не признают своей вины и пытаются объяснить сложившуюся криминальную ситуацию неудачно завершившимся коммерческим риском, ошибками в ведении бухгалтерского учета и иной деловой документации. Подозреваемые и обвиняемые по указанной категории дел также порой пытаются психологически «подавить» следователя различной финансово-экономической терминологией, инициировать деловые и неформальные социальные связи, направленные на оказание противодействия расследованию и т.п.

Что касается остальных поводов для возбуждения уголовного дела по ст. 201 УК РФ, а именно заявления о преступлении и сообщения, полученного из иных источников, то они периодически встречаются в правоприменительной практике расследования указанных деяний. Однако субъекты расследования не всегда верно определяют истинный повод, порой подменяя повод, указанный в п. 3 ч. 1 ст. 140 УПК РФ, поводом, указанным в п. 1 ч. 1 ст. 140 УПК РФ. Данная процессуальная ошибка обусловлена неоднозначной законодательной конструкцией института уголовного преследования по делам о преступлениях против интересов службы в коммерческих и иных организациях. Согласно ст. 23 УПК РФ, независимо от того, из каких первичных источников получена информация о признаках преступлений, предусмотренных ст. 201-204 УК РФ, однако если деянием причинен вред исключительно коммерческой или иной организации, заявление, либо хотя бы согласие руководителя пострадавшей организации является необходимым условием для возбуждения уголовного дела.

Вместе с тем следует различать заявление как повод к возбуждению уголовного дела от заявления, выражающего волеизъявление руководителя организации на факт уже состоявшегося инициативного выявления сотрудниками правоохранительных органов признаков преступления. К сожалению, на практике не всегда придается значение точному установлению повода для возбуждения уголовного дела, что стимулирует защитников подозреваемых или обвиняемых на формулирование различных жалоб и ходатайств, в том числе и связанных с указанным нарушением уголовного судопроизводства.

Как известно, процесс возбуждения уголовного дела различается в зависимости от установленных в уголовно-процессуальном законе видов уголовного преследования. В соответствии со ст. 20 УПК РФ в зависимости от характера и тяжести совершенного преступления уголовное преследование осуществляется в публичном, частно-публичном и частном порядке. В ч. 2 и 3 ст. 20 УПК РФ перечислены категории преступлений, уголовное преследование по которым ведется в частном и частно-публичном порядке. Законодатель специально оговорил, что остальные, т.е. неупомянутые в ч. 2 и 3 ст. 20 УПК РФ деяния, подлежат уголовному преследованию в публичном порядке.

Статья 201 УК РФ не упоминается в ч. 3 ст. 20 УПК РФ, однако применительно к данной норме законодатель специально оговаривает изъятия из общих правил в ст. 23 УПК РФ. Как уже отмечалось, в соответствии с данной нормой, если деяние, предусмотренное главой 23 Уголовного кодекса РФ, причинило вред интересам исключительно коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, и не причинило вреда интересам других организаций, а также интересам граждан, общества или государства, то уголовное дело возбуждается по заявлению руководителя данной организации или с его согласия.

Не случайно в уголовно-процессуальной литературе признается, что предусмотренная ст. 23 УПК РФ норма является специфической разновидностью частно-публичного уголовного преследования. Действительно, инициация уголовного преследования на основании волеизъявления руководителя организации в случаях, если именно данной организации причинен вред, и не затронуты охраняемые законом права и законные интересы иных субъектов, а также не предопределенная волеизъявлением заявителя возможность прекращения уголовного преследования по нереабилитирующим основаниям [1, с. 91-92; 2, с. 459], - все эти изъятия свидетельствуют о сходстве дел о преступлениях, предусмотренных главой 23 УК РФ, с делами частно-публичного обвинения.

Очевидно, что сформулировав изъятия, предопределяющие инициацию уголовного преследования по делам против интересов службы в коммерческих и иных организациях, законодатель признал в качестве приоритетов для отечественной экономики стимулирование предпринимательской и иной не запрещенной законом деятельности, соблюдение коммерческой тайны, сохранение хорошей деловой репутации самого предприятия, пострадавшего от неправомерных действий недобросовестного управленца.

Однако указанные вполне разумные доводы для конструирования специфического порядка возбуждения уголовного дела о преступлениях, предусмотренных главой 23 УК РФ, сочетаются с не всегда удачной редакцией анализируемых норм, а также неоднозначным их толкованием в юридической литературе и в правоприменительной практике.

Положения ст. 23 УПК РФ фактически продублированы в примечаниях 2 и 3 к ст. 201 УК РФ. Б.В. Волженкин верно заметил, что данное положение носит не столько уголовно-правовой, сколько уголовно-процессуальный характер [3, с. 264].

Однако в уголовном законодательстве регламентация уголовного преследования по заявлению соответствующей организации либо с ее согласия носит достаточно абстрактный характер.

Напомним, что корреспондирующая данной норме ст. 23 УПК РФ, во-первых, конкретизирует момент установления волеизъявления пострадавшей организации на осуществление уголовного преследования: поступление заявления или установление согласия актуально на этапе доследственной проверки, предшествующей возбуждению уголовного дела. Во-вторых, эта норма конкретизирует субъекта выражения волеизъявления на возбуждение уголовного дела от имени соответствующей организации в виде ее руководителя.

По поводу первого указанного нами расхождения в формулировках примечаний к ст. 201 УК РФ и ст. 23 УПК РФ отметим, что в данном случае эта ситуация является вполне объяснимой с точки зрения различных задач, стоящих перед уголовно-процессуальной и уголовно-правовой наукой и, соответственно, уголовно-процессуальным и материальным правом. Действительно, уголовный закон и не должен указывать момент подачи такого заявления представителем организации или выражения им соответствующего согласия, поскольку данное правоотношение лежит в плоскости уголовно-процессуальных правоотношений. И в этой связи мы не можем согласиться с мнением Э.Н. Скрябина, к которому исследователь пришел в процессе соотношения анализируемых нормативных положений, о том, что процессуальная норма не может подменять норму материального права, тем более не должна ей противоречить [1, с. 92-93]. Правильность высказывания Э.Н. Скрябина о недопустимости подмены и противоречия норм очевидна и не вызывает споров. Однако мы полагаем, что в данном случае речь не идет о подмене процессуальными нормами уголовно-правовых норм. На наш взгляд, применительно к анализируемой ситуации имеет место интеграция уголовно-правового института уголовной ответственности и уголовно-процессуальных институтов возбуждения уголовного дела и уголовного преследования. Можно говорить о комплексном, междисциплинарном характере анализируемых норм.

А вот уголовно-правовое указание на то, что поступившее заявление либо согласие должно быть от имени организации в целом, вполне рационально. Действительно, по общему правилу, интересы любой организации обязан представлять ее руководитель. Именно он обычно и наделен соответствующими правами по инициированию различных заявлений, ходатайств, обращений и т.п. Однако, как отмечается в специальной литературе, не являются редкостью ситуации, когда те же руководители используют предоставленные им полномочия вопреки интересам данной организации [4, с. 39]. Хотя, конечно, анализ уголовных дел показал, что не только непосредственные директора (председатели, президенты и т.п.) допускают противоправное злоупотребление полномочиями. Практика свидетельствует о криминальном поведении главных бухгалтеров, коммерческих директоров, различных заместителей руководителя, а также руководителей среднего звена (отделов, отделений), курирующих соответствующие направления деятельности организации: закупка и поставка сырья и фурнитуры, введение инновационных технологий, сбыт готовой продукции, ее реклама и т.п.

Как мы уже отмечали, явка с повинной не является характерным поводом для возбуждения уголовного дела данной категории, поэтому невозможно представить себе управленца, принимающего решение о возбуждении уголовного дела в отношении самого себя.

В ряде случаев коллективное заявление может поступить от членов совета директоров, акционеров, принявших решение об обращении в правоохранительные органы. Однако не может считаться заявлением, имеющим юридическое значение в смысле ст. 23 УПК РФ, заявление от имени части либо отдельно взятых акционеров, отдельных представителей совета директоров. Хотя подобные факты и не должны быть проигнорированы сотрудниками правоохранительных органов, поскольку любую информацию о признаках преступления необходимо проверять в пределах компетенции соответствующего субъекта правоохранительной деятельности. Конечно, идеальным вариантом является ситуация, при которой совет директоров, руководствуясь соответствующими учредительными и правоустанавливающими документами, принял решение об отстранении от исполнения полномочий руководителя, допустившего уголовно-наказуемое злоупотребление полномочиями, и о назначении руководителем нового лица [5, с. 138]. И лишь вновь назначенный руководитель обращается в правоохранительные органы с заявлением о привлечении к уголовной ответственности по ст. 201 УК РФ своего предшественника. Однако в зависимости от организационно-правовой формы данной пострадавшей организации в ряде случаев следует учитывать в качестве процессуально значимых и коллективные заявления, подписанные всеми участвующими в совещании членами совета директоров, при условии наличия кворума и иных обстоятельств, обеспечивающих правомочность проведения данного совещания.

Еще одна актуальная для принятия решения о возбуждении уголовного дела по ст. 201 УК РФ коллизия материального и процессуального права заключается в определении категорий организаций, для которых юридически значимым является выражение указанного заявления. В примечании 2 к ст. 201 УК РФ упоминается лишь коммерческая организация, тогда как в ст. 23 УПК РФ речь идет не только о коммерческой организации, но и об иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием. То есть уголовно-процессуальное право представляет более расширенный перечень категорий организаций, которые вправе выражать собственное юридически значимое волеизъявление по поводу инициации уголовного преследования лица, допустившего противоправное злоупотребление полномочиями.

Однако продолжая придерживаться ранее обозначенной позиции о разрешении конкурирующих норм, отметим, что поскольку регламентация возбуждения уголовного дела является прерогативой уголовно-процессуального права, следует признать, что в данном случае действуют положения ст. 23 УПК РФ. Соответственно, как коммерческие, так и некоммерческие организации, разумеется, за исключением указанных в данной норме юридических лиц, могут определять юридически значимую собственную позицию на вопрос о привлечении к уголовной ответственности лица, допустившего злоупотребление полномочиями.

Мы полагаем это положение вполне рациональным, поскольку не только для коммерческих организаций, но и для ряда некоммерческих (различных религиозных, общественных) организаций деловая репутация, пострадавшая в результате противоправного злоупотребления виновного лица, является весьма значимой. Придание же огласке факта злоупотребления полномочиями сотрудниками данной организации в результате публичного характера уголовного преследования, гласности самого уголовного судопроизводства, может негативно сказаться на репутации организации в целом. Поэтому мы считаем, что примечание 2 к ст. 201 УК РФ олицетворяет чрезмерно узкий подход законодателя к проблеме привлечения к уголовной ответственности за преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях.

Итак, формулируя общий вывод, мы считаем, что примечания 2 и 3 к ст. 201 УПК РФ в ряде случаев дублируют положения ст. 23 УПК РФ, в иных случаях - сохраняя элементы коллизии, чрезмерно узко регламентируют соответствующее правоотношение. Соответственно, указанные правовые нормы обладают минимальной информационной нагрузкой по сравнению с положениями ст. 23 УПК РФ. Учитывая, что институт возбуждения уголовного дела находится в плоскости уголовно-процессуальных правоотношений, считаем, что в целях нейтрализации перегруженности отечественного законодательства целесообразно примечания 2 и 3 к ст. 201 УК РФ исключить.

Литература

1. Скрябин Э.Н. Особенности уголовного преследования за преступления против интересов службы // Журнал российского уголовного права. 2002. № 12.

2. Головко Л.В. Альтернативы уголовному преследованию в современном праве. СПб., 2002.

3. Волженкин Б.В. Служебные преступления: Комментарий законодательства и судебной практики. СПб.: Юридический центр Пресс, 2005.

4. Егорова Н. Коллизия материальных и процессуальных прав в «служебных» преступлениях // Российская юстиция. 1999. № 10.

5. Яни П.С. Экономические и служебные преступления. М., 1997.