CC BY
58
Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. 2022. № 2 (101). С. 181— 192. Vestnik of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2022. Vol. no.2 (101). P. 181—192.
12.00.12. Криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность
Научная статья УДК 343.102
DOI: 10.55001/2312-3184.2022.93.64.016 Железняк Игорь Николаевич,
Восточно-Сибирский институт МВД Российской Федерации, Российская Федерация, Иркутск, [email protected]
ПРОБЛЕМЫ ЦИФРОВИЗАЦИИ НЕГЛАСНОГО СОТРУДНИЧЕСТВА ГРАЖДАН С ОРГАНАМИ, ОСУЩЕСТВЛЯЮЩИМИ ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Введение: в статье исследованы проблемы, возникающие в деятельности оперативных подразделений органов внутренних дел при выявлении и предупреждении цифровых преступлений, совершаемых в информационно-телекоммуникационной сети Интернет.
Материалы и методы: нормативную основу исследования образуют Конституция Российской Федерации, оперативно-розыскное законодательство, локальные нормативные акты органов государственных власти. Методологической основой исследования послужил общий диалектический метод научного познания, носящий универсальный характер, а также методы обобщения и описания, приемы наблюдения, сравнения и анализа.
Результаты исследования: проблема противодействия преступлениям, совершаемым с использованием информационно-телекоммуникационной сети Интернет, на современном этапе развития общества является одной из самых актуальных в области оперативно-розыскной деятельности. В рамках исследования к числу дополнительных мер по повышению эффективности борьбы с рассматриваемой категорией преступлений предлагается наращивание темпов цифровизации возмездного конфиденциального сотрудничества, в том числе введение института анонимности в рассматриваемый вид сотрудничества.
Выводы и заключения позволили сформулировать отдельные положения в части выработки новых подходов к оперативно-розыскному противодействию преступлениям, совершаемым с использованием информационно-телекоммуникационной сети Интернет.
© Железняк И. Н., 2022
Ключевые слова: выявление и предупреждение преступлений, оперативно-розыскная деятельность, оперативно-розыскные мероприятия, цифровые преступления, Интернет, конфидент, анонимность, законодательство.
Для цитирования: Железняк И. Н. Проблемы цифровизации негласного сотрудничества граждан с органами, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. — 2022. — № 2 (101). — С. 181—192.
DOI: 10.55001/2312-3184.2022.93.64.016
12.00.12. Criminalistics; forensic expertise; operatively-search activity Original article
THE PROBLEMS OF DIGITALIZATION OF THE TACIT COOPERATION OF CITIZENS WITH THE BODIES CARRYING OUT OPERATIONAL INVESTIGATIVE ACTIVITIES
Igor N. Zheleznyak
East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation, Russian Federation, Irkutsk, [email protected]
Introduction: the article examines the problems arising in the activities of operational units of internal affairs bodies in the detection, prevention and prevention of digital crimes committed on the Internet information and telecommunications network.
Materials and methods: the normative basis of the study is formed by the Constitution of the Russian Federation, operational-investigative legislation, local regulations, state authorities. The methodological basis of the research was the general dialectical method of scientific cognition, which has a universal character, as well as cognitive methods of generalization and description, methods of observation, comparison and analysis.
The result of the study: the problem of countering crimes committed using the Internet information and telecommunications network is the most relevant in the theory of operational investigative activity at the present stage of development of society, which has both theoretical and methodological and applied nature. As part of the study, among the additional measures to improve the effectiveness of countering the category of crimes in question, it is proposed to increase the pace of digitalization of paid confidential cooperation under contract, including the introduction of the institute of anonymity of the type of cooperation in question.
Findings and Conclusions: made it possible to clarify certain provisions related to the development of new approaches to operational investigative counteraction to crimes committed using the Internet information and telecommunications network.
Keywords: detection and prevention of crimes, operational investigative activities, operational investigative measures, digital crimes, Internet, confidential, anonymity, legislation.
For citation: Zheleznyak I. N Problemy cifrovizacii neglasnogo sotrudnichestva gra-zhdan s organami, osushhestvljajushhim operativno-rozysknuju dejatel'nost' [The problems of digitalization of the tacit cooperation of citizens with the bodies carrying out operational investigative activities]. Vestnik Vostochno-Sibirskogo instituta MVD Rossii — Vestnik of the
East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2022, vol. no, 2 (101) pp. 181—192 (in Russ.).
DOI: 10.55001/2312-3184.2022.93.64.016
«Любая достаточно развитая технология неотличима от магии»1 — так гласит третий закон известного английского писателя, футуролога, научного публициста, популяризатора науки и изобретателя Артура Кларка. Исследуя обоснованность выведенного А. Кларком постулата и окунувшись в ретроспективу исторических хроник, можем с уверенностью констатировать, что технологичность различных отраслей и сторон жизнедеятельности общества априори является необходимой доминантой его развития и прогресса. Указанное суждение справедливо для любой сферы науки, исследуемой человечеством.
Государственные приоритеты в части развития технологий автором данной статьи также не подвергаются сомнению. Так, Президент Российской Федерации В. В. Путин в ходе выступления на международной конференции по искусственному интеллекту и анализу данных Al Journey 2021 отметил, что стране необходимо наращивать темпы цифровой трансформации, чтобы технологии будущего повышали качество жизни людей. Глава государства также заявил, что происходящая трансформация затрагивает не только экономическую, но и социальную сферу и систему государственного управле-ния2.
Отечественная юриспруденция с позиции практической деятельности сообщества юристов не является исключением из этого правила. Иначе говоря, право, как отрасль и любое из составляющих его направлений, является объектом, на который нацелено наращивание темпа цифровой трансформации, проводимое государством. Поверхностный взгляд на тренды в цифровизации юриспруденции выявит в первую очередь глобальную цифровизацию судебной системы страны, включающую возможности не только размещения принятых судебных актов открытого характера с удостоверением легитимности их цифрового варианта, но и, например, возможность подачи сторонами арбитражного или гражданского процесса документов в цифровом исполнении, заверенных электронными средствами верификации и последующей защиты онлайн-документа от фальсификации.
Начало цифровизации российской юриспруденции стало возможным благодаря Федеральной целевой программе «Развитие судебной системы России на 2013— 2020 годы», утвержденной постановлением Правительства Российской Федерации от 27 декабря 2012 г. № 1406, одним из положений которой закреплена информатизация судебной системы и внедрение современных информационных технологий в её деятельность.
Чуть более замедленный темп цифровой трансформации можно наблюдать в отрасли уголовной юстиции, о чем нередко пишут заинтересованные исследователи. Так, А. И. Цыреторов отмечает, что применительно к деятельности органов предвари-
1 URL://https://ru.wikipedia.org/wiki/Три_закона_Кларка
2 URL://https://www.vedomosti.ru/economics/news/ 2021/11/12/895706-putin-prizval-naraschivat
тельного следствия, дознания и прокуратуры говорить о некоем аналоге единой автоматизированной информационной системы (АИС) не приходится. Конечно, на вооружении правоохранительных органов имеются эффективные информационные инструменты, но они не образуют единую межведомственную цифровую онлайн-платформу взаимодействия прокуроров, следователей, дознавателей и судов. Можно сказать, что деятельность правоохранительных органов в данной сфере носит фрагментарный, несистемный характер, усилия последних сконцентрированы, как правило, на вопросах цифровизации организационно-управленческой деятельности и внутреннего документооборота [1, а 94].
Приведенный тезис лишь доказывает актуальность исследуемой автором статьи проблематики.
Вместе с тем даже ученые в области уголовной и уголовно-процессуальной наук склонны к обесцениванию оперативно-розыскной деятельности (далее — ОРД) правоохранительных органов.
В этом смысле считаем разумным не согласиться с существующим положением, при котором исследования в области оперативно-розыскного права, а значит, и новации, в том числе в области информатизации ОРД, появляются по правилу вторичности или «второсортности».
Так, Е. В. Кузнецов, отмечает, что анализ действующего оперативно-розыскного законодательства позволяет констатировать существование признаков, свидетельствующих о возможности выделения ОРД в качестве отдельной отрасли права, поскольку ОРД обладает самостоятельным и отличительным набором элементов, составляющих основу предмета отрасли права (субъекты, их права и обязанности, юридические факты), а также собственными методами правового регулирования. [2, с. 26].
За период своего существования Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ (далее — ФЗ об ОРД, закон) при своей общей нормативной незрелости являющийся старожилом среди действующих нормативных правовых актов в сфере уголовной юстиции, претерпел более семидесяти изменений [3], являясь наиболее стабильным среди «коллег» по криминальному блоку. Характер вносимых в закон изменений носил, как правило, точечный, несистемный характер, связанный с выявлением практическими сотрудниками тупиков в возможности реализации субъектами ОРД своих прав при решении поставленных перед ними задач. Самым заметным «цифровым нововведением» в законе, принятом еще до существования в стране GSM-связи, стало включение Федеральным законом от 6 июля 2016 г. «О внесении изменений в Федеральный закон «О противодействии терроризму» и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности» № 374-ФЗ пятнадцатого оперативно-розыскного мероприятия (далее — ОРМ) «Получение компьютерной информации».
Несомненно, сложно назвать подобные темпы цифровой трансформации оперативно-розыскного законодательства отвечающими актуальным потребностям правоприменителей.
Однако чтобы оценить предложенный вывод, необходимо определить границы искомых потребностей субъектов ОРД в противодействии преступности.
Считая отправной стадией настоящего исследования общественные процессы с уровнем влияния на них цифровизации, следует отметить импонирующую автору статьи точку зрения Д. Н. Лузько о том, что «стремительное расширение информационного пространства, достижения науки и техники в значительной мере преобразовали современное общество, способствовали возникновению различных форматов обмена информацией между людьми посредством использования современных информационных технических средств». [3, а 63].
К сожалению, достижения технологического прогресса не остались незамеченными представителями преступного мира, коим также не чужда новизна, что, в свою очередь, способствовало появлению в обществе нового типа преступности, называемой «цифровой».
А поскольку оперативно-розыскное право, как составной элемент юриспруденции, является неотъемлемым участником общественных процессов, предлагаем последовательно разобраться в темпах цифровизации ОРД.
Так, в соответствии со ст. 2 ФЗ об ОРД одной из задач описываемой деятельности является выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений, а также выявление и установление лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших. Как отмечалось ранее, указанная задача представляется фундаментальной по отношению к остальным трем, перечисленным в ст. 2 закона, ведь именно она свидетельствует о «генетическом коде» сыскной деятельности, заложенном в основу профильного нормативного правового акта [4, с. 60].
Поскольку цели ОРД (защита жизни, здоровья, прав и свобод человека и гражданина, собственности, обеспечения безопасности общества и государства от преступных посягательств) коррелируются с её задачами, законодатель определил в ст. 1 закона, что ОРД — вид деятельности, осуществляемой её субъектами гласно и негласно в пределах их полномочий посредством проведения ОРМ.
Значит ли это, что ОРМ, их виды и юридико-техническая пластичность формулировок, позволяющая Конституционному Суду Российской Федерации и Верховному Суду Российской Федерации периодически выносить акты, разъясняющие непрямолинейность их значения, являются базисом для оценки эффективности темпов цифровой трансформации оперативно-розыскного законодательства?
Полагаем, что нет. Ведь противодействие преступности — значительно более комплексный институт, затрагивающий не только механизмы активного противоборства, но и приобретение источников осведомленности или, например, использование инструментов профилактики криминальных проявлений.
В указанном тезисе полагаем необходимым солидаризироваться с С. В. Тимофеевым, полагающим, что решение проблемы оперативно-розыскного противодействия преступлениям, совершаемым с использованием цифровых технологий, заключается в разрешении существующих противоречий между потребностью в повышении эффективности их предупреждения, выявления, пресечения, раскрытия и расследования, и неполнотой научно обоснованных предложений и рекомендаций по совершенствованию оперативно-розыскной теории и практики [5, с. 223].
Обратившись к статистическим данным, получим очередное свидетельство безре-зультативности мер, принимаемых уполномоченными государственными структурами в области цифровой трансформации оперативно-розыскного законодательства.
Согласно сведениям МВД России1, в Российской Федерации в 2017 г. зарегистрировано 90,5 тыс. преступлений, совершенных с использованием информационно-телекоммуникационных технологий (далее — ИТТ), в 2018 г. — 174,6 тыс. преступлений, в 2019 г. — 294,4 тыс. в 2020 г. — 510,3 тыс., а в 2021 г. — 517,7 тыс. преступлений. Рост преступлений, совершенных с использованием ИТТ, имеет показательный характер.
Оценить реальную картину уровня криминализации русскоязычного сегмента информационно-телекоммуникационной сети Интернет (далее — сеть Интернет, Интернет) невозможно в силу неизбежного запаздывания любых средств мониторинга по сравнению с интенсивностью развития технологий [6, с.200].
Несмотря на наличие в законе механизмов активного противоборства цифровой преступности, позитивных тенденций за последние пять лет такая борьба не снискала. Означает ли это, что архаичные формулировки имеющихся в законе мероприятий, бесконечно разъясняемые судебной практикой, лишь внешне напоминают цифровую трансформацию, декларируемую государством как приоритет? Возможно. Однако важным представляется, что существующее научное сообщество не перестаёт генерировать идеи оптимизации перечня ОРМ, отвечающего реалиям технологичного времени и вызовам цифровизации преступного мира.
Вместе с тем на «авансцене» противодействия преступности вне времени и технологий существует фундаментальный фактор исследуемого уравнения, и это — человек. Вся информация, так или иначе связанная с преступлением, генерируется людьми, передается людям, дозируется, трансформируется и скрывается людьми. Следуя крылатому выражению Натана Ротшильда: «Кто владеет информацией — тот владеет миром», можно, имея некий универсальный человеческий ресурс, обладающий всей совокупностью соотношения с информацией, обладающей криминальным окрасом, более эффективно строить систему противодействия преступности.
Указанные позиции предопределили необходимость закрепления конфиденциального содействия лиц на законодательном уровне. В 1995 г. при введении в действие существующего закона в ст. 17 были регламентированы вопросы содействия граждан органам, осуществляющим ОРД. В этом году мы отметим 27-летие её существования в первозданном виде.
В соответствии с частью первой указанной статьи: «Отдельные лица могут с их согласия привлекаться к подготовке или проведению оперативно-розыскных мероприятий с сохранением по их желанию конфиденциальности содействия органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, в том числе по контракту. Эти лица обязаны сохранять в тайне сведения, ставшие им известными в ходе подготовки или проведения оперативно-розыскных мероприятий, и не вправе предоставлять заведомо ложную информацию указанным органам».
1 URL://https://мвд.рф/folder/101762
Резонно предполагать, что в мире цифровой преступности, где в доминирующем большинстве случаев злоумышленник и потерпевший не встречаются очно, правила указанной статьи должны экстраполироваться на существующие модели совершения преступлений. При этом в своей основе содействие конфидентов «доцифровой» эпохи мало чем отличается от содействия в эру появления гаджетов и Интернета.
Большинство специалистов в области ОРД едины во мнении, что сущность содействия заключается в добывании конфидентами представляющей оперативный интерес информации, которая связана с фактом совершения преступления либо относится к процессу его приготовления, а также сокрытия следов.
Однако в мире, уверенно движущемся в сторону цифровой трансформации всех социально образующих процессов, в том числе и процессов совершения преступлений, когда члены преступных сообществ разделены не только улицами одного города, но зачастую странами и континентами, лично не знакомы и никогда не встречались, существенной пользы от конфидента, живущего на территории оперативного обслуживания и имеющего паспорт с регистрацией, объективно не больше, чем от телефонной будки на углу площади.
Существующая судебная практика подтверждает указанный тезис.
Так, Орджоникидзевский районный суд города Новокузнецка вынес приговор по уголовному делу, возбуждённому в отношении 20-летнего местного жителя. Фигурант входил в состав преступного сообщества, специализировавшегося на сбыте наркотиков. Всего в ходе следствия были установлены 14 участников схемы торговли запрещенными веществами. По версии следствия, с мая 2019 г. по июнь 2020 г. преступное сообщество в составе 14 человек незаконно сбывало синтетические наркотики в крупных и особо крупных размерах на территории 13 населенных пунктов Кемеровской области, а также в городе Томске. Для реализации преступного умысла членами сообщества был создан интернет-магазин.
Деятельность преступного сообщества была организована таким образом, что участники, зная о существовании других членов и о структуре организации, в большинстве не были знакомы друг с другом лично. Все общение между участниками сообщества происходило посредством интернет-мессенджера. Для каждого структурного подразделения были разработаны инструкции, которые должны были неукоснительно выполняться всеми участниками, которые выполняли функции «руководителей», «кураторов», «операторов», «программистов», «финансистов», «менеджеров по персоналу», «администраторов чатов», «оптовых закладчиков» и «закладчиков». Деятельность сообщества была пресечена сотрудниками управления по контролю за оборотом наркотиков ГУ МВД России по Кемеровской области1.
Выше был приведен характерный пример ситуации, когда для замысла и совершения многосоставного преступления, требующего вовлечения в него большого круга лиц, равно как и для распределения полученных незаконных доходов, совершенно не требуется очных встреч под покровом ночи в условленных местах. Всё происходит в интернет-сетях.
1 URL://https://мвд.рф/news/item/24508089?year=2022&month=1&day=13
Полагаем, в этом смысле современные проблемы требуют современных решений.
Интернет — бесконечный мир, созданный людьми, ими же населенный и хранящий информацию, оцениваемую в более чем 50 миллиардов терабайт. По данным портала SkillFactory.ru, в 2021 г. социальными сетями в «Рунете» пользовались 99 миллионов челове, или 67,8 % населения страны1. Чем не идеальный ресурс в руках сотрудника оперативного подразделения, решающего задачи ОРД? Однако на данном этапе развития оперативно-розыскного законодательства возможности оперативника ограничены критериями и позициями закона, отвечающими реалиям 1995 г.
Автором совершенно не случайно упомянут тот факт, что в 2022 г. редакция статьи 17 закона отметит свое 27-летие, не будучи ни разу модернизированной. Существующая правовая основа негласного сотрудничества2 граждан не отвечает основному принципу цифровизации общественных отношений — анонимизация такового сотрудничества.
Каждый из нас стоял перед проблемой внутреннего выбора — оставлять свой цифровой след в Интернете или нет. Это касалось различных сторон взаимодействия с сетью, например, регистрация в социальных сетях, указание своих персональных данных в интернет-магазинах, заполнение форм электронных платежей и пр. И каждый раз в подавляющем большинстве случаев пользователь, открывая новую для себя «дверь» в цифровом мире, делал это нехотя, в первую очередь по причине своей деанонимиза-ции. Сокрытие пусть даже и легальных действий от большинства, сакральность своих персональных данных — важная часть взаимодействия отечественных пользователей с мировой сетью. Так устроена психология российского человека, ему так комфортнее. Очевиден и эволюционный фактор рассматриваемого поведенческого паттерна, который сложился не за одно столетие общественно-государственных отношений. Вряд ли стоит цитировать учебник по менеджменту, упоминая о том, что внутренний комфорт в осуществляемой сфере деятельности является важнейшим из слагаемых продуктивности и мотивированности кандидата. Но ФЗ об ОРД в силу своей «ветхости» не предполагает необходимости внедрения новаций под призмой рассматриваемой проблематики.
Стоит также упомянуть, что именно в рамках негласного сотрудничества субъекты ОРД приобретают наиболее ценные источники оперативной информации, в связи с чем указанные отношения носят долгосрочный и возмездный характер.
Казалось бы, в первой части статьи 17 закона присутствует допущение «с сохранением по их желанию конфиденциальности содействия органам». Однако, во-первых, сохранение конфиденциальности содействия не предполагает обязательности анонимности такового, а лишь предусматривает одну из форм такового содействия — негласную, во-вторых, существует практика добровольного сообщения гражданами (по телефонной связи, в письменных обращениях) с явно выраженным желанием остаться неизвестными о фактах противоправных деяний либо замысле таковых. В-третьих, рассматриваемое допущение было введено в текст закона по причине необходимости законодательного
1URL://https://blog.skillfactory.ru/auditoriya-soczialnyh-setej-i-messendzherov-v-2021-godu/
2 Под ним здесь и далее мы понимаем деятельность конфидентов, заключивших соответствующий контракт с органами, осуществляющими ОРД.
закрепления принципа «меньшего зла», а именно приоритета факта реагирования на криминальную информацию над установлением достоверности её источника.
Верной, по мнению автора статьи, также является позиция авторов комментария к ФЗ об ОРД, отмечающих следующее: «В практике достаточно часто возникают ситуации, когда граждане обращаются в правоохранительные органы с заявлениями, не желая сообщать данные о себе, либо при условии сохранения в тайне факта их обращения в правоохранительные органы, а также с информацией, которая, на их взгляд, значима для практических работников. Такую помощь нельзя назвать конфиденциальным содействием. Если рассматривать подобное участие в оперативно-розыскной деятельности как содействие, то всякое лицо, обратившееся в правоохранительный орган с заявлением, может попасть в категорию содействующих лиц» [7].
В действительности существующее допущение анонимности в содействии граждан декларативно и не несет под собой никаких обязательств со стороны государства. Скорее всего, в дистанционной беседе при выдвижении указанных требований со стороны кандидата в конфиденты оперативный сотрудник откажет ему в соблюдении анонимности, ссылаясь на положения ведомственного регулирования такового негласного содействия, бухгалтерской отчетности, а также простого недоверия к источнику информации, не желающему себя идентифицировать. В результате интересы противодействия цифровой преступности будут сломаны об административно-бюрократический барьер, порожденный архаичным текстом закона и принятых в его исполнение ведомственных нормативных правовых актов.
Рассуждая о цифровизации конфиденциального сотрудничества лиц, в первую очередь предлагаем провести знак тождественности между понятием цифровизации и анонимизации конфиденциального сотрудничества (содействия) в цифровой среде с возможностью законодательной корректировки правового положения указанных лиц.
Присутствующая на первый взгляд стройность и актуальность существующих положений статьи 17 не проходит элементарных проверок на их диджитализацию1.
Например, часть 2 ст. 17 ФЗ об ОРД предполагает возможность заключения контракта органами, осуществляющими ОРД, с совершеннолетними дееспособными лицами независимо от их гражданства, национальности, пола, имущественного, должностного и социального положения, образования, принадлежности к общественным объединениям, отношения к религии и политических убеждений.
Существующие предписания, раскрывающие процедуру указанного действия, содержатся в закрытых ведомственных нормативных правовых актах и априори не могут предусматривать их реализацию в цифровом виде по причине отсутствия соответствующего механизма в законе.
Кроме того, несмотря на возможность заключения контракта с лицом, согласившимся оказывать конфиденциальное сотрудничество, очевидно, что стороной контракта выступает конкретное лицо — т. е. совершеннолетнее дееспособное лицо. Рассматрива-
1 Диджетализация - это способ, благодаря которому множество областей социальной жизни начинают строиться вокруг цифровой связи и информационной инфраструктуры. Термин «диджита-лизация» произошел от английского digitalisation, которое дословно переводится как «оцифровывание» или «приведение в цифровую форму» [9].
емые критерии также вступают в противоречие с возможностью нормативного закрепления эффективного цифрового негласного сотрудничества.
Помимо этого, возвращаясь к критерию мотивированности конфидента, нельзя не упомянуть положения части 5 статьи 18 ФЗ об ОРД, предусматривающей возможность получать вознаграждения и другие выплаты за сотрудничество с органами, осуществляющими ОРД. При этом количество существующих ведомственных нормативных правовых актов, регламентирующих вопросы получения этих средств в подотчет, предоставления документов, подтверждающих их целевое использование, а также постоянных финансовых проверок и ревизий, создают условия тотальной невозможности использования мотива материального стимулирования при оперативно-розыскном рекрутинге [8, с. 37].
Таким образом, еще одним обстоятельством, препятствующим скорейшей цифро-визации конфиденциального сотрудничества на данном этапе, является неискоренимая в российской государственной системе убежденность в коррумпированности сотрудников оперативных подразделений. Да, позволить себе быть расточительным и не считать деньги на борьбу с преступностью может только богатое государство, не нуждающееся в квитанциях и расписках.
Подводя промежуточный итог исследования ФЗ об ОРД на предмет его «ветхости» в одном из аспектов и инертности законодателей в части проводимой государством работы в сфере наращивания темпов цифровизации противодействия цифровой преступности, следует отметить, что решением данной проблемы может выступать только скорейшее формирование устоявшейся в оперативно-розыскной среде научно-практической позиции об эффективности конфиденциального сотрудничества, направленного на борьбу с цифровой преступностью, основанного на принципе анонимности. Следует уяснить, что конфидент из сети (конфидент следующей ступени эволюционного развития) — это самое ценное приобретение оперуполномоченного, занимающегося противодействием цифровым преступлениям (правда, не стоит рассчитывать на то, что он предоставит вам копию своего паспорта).
Представляется, что указанное новшество не только жизненно необходимо с точки зрения объективной потребности, но и, несомненно, неизбежно в моделируемых нами условиях. Устранение же подобной неопределенности позитивно повлияет на развитие института конфиденциального сотрудничества при противодействии преступности в информационной среде.
Предвосхищая вопросы о возможности использования такого «безликого» конфидента для дезинформирования органа, осуществляющего ОРД, или перспективах двурушничества при такой форме сотрудничества, стоит отметить, что эти обстоятельства возможны и на данном этапе развития института конфиденциального сотрудничества и могут быть минимизированы лишь с помощью профессионализма самого оперуполномоченного.
В завершение исследования следует отметить, что «оперативно-розыскная деятельность ... объективно невозможна без значительной степени секретности. Прежде все-
го, это касается сведений о лицах, участвующих в ней или способствующих ей»1. Собственно, об этом автор и рассуждал в настоящей работе, выступающей в качестве постановки очередной проблемы в области совершенствования ФЗ об ОРД.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Цыреторов А. И. Использование цифровых технологий в досудебном уголовном производстве России / А. И. Цыреторов // Вестник Университета прокуратуры Российской Федерации. — 2021. — № 5 (85). — С. 92—98.
2. Кузнецов Е. В. Методы правового регулирования оперативно-розыскного права: проблемы теории и практики / Е. В. Кузнецов // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. — 2011. — № 3 (58). — С. 26—37.
3. Железняк Н. С. Вопросы актуализации Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» / Н. С. Железняк. — Красноярск: Сибирский юридический институт МВД России, 2019. — 332 с. — ISBN 978-5-7889-0285-2. — DOI 10.51980/2019_79.
4. Лузько Д. Н. Информационное обеспечение оперативно-розыскной деятельности: перспективы развития [Электронный ресурс] // Научный дайджест Восточно-Сибирского института МВД России. — 2020. — № 5 (8). — С. 62—66. — Электрон. текст. дан. (17 027 072 байт). — 60 электрон. опт. диск. (CD-ROM). — Загл. с этикетки диска.
5. Железняк И. Н. Оценка законодательной инициативы Верховного Суда Российской Федерации о введении понятия «уголовный проступок»: вопросы наказуемости и оперативно-розыскной деятельности / И. Н. Железняк // Вестник Кузбасского института. — 2021. — № 4 (49). — С. 58—64. — DOI 10.53993/2078-3914/2021/4(49)/58-64.
6. Тимофеев С. В. Выявление и предупреждение преступлений в сети интернет: проблемы и пути их решения / С. В. Тимофеев, Э. Ю. Пороховой // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. — 2021. — № 4 (99). — С. 220—229. — DOI 10.24412/2312-3184-2021-4220-229.
7. Волчецкая Т. С. Прикладные аспекты противодействия информационно-мировоззренческим угрозам в цифровом пространстве и особенности их профилактики / Т. С. Волчец-кая, М. В. Авакьян // Актуальные проблемы российского права. — 2021. — Т. 16. — № 6 (127). — С. 194—201. — DOI 10.17803/1994-1471.2021.127.6.194201.
8. Вагин О. А. Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности» (постатейный) / О. А. Вагин, А. П. Исиченко, А. Е. Чечётин. — Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс» (дата обращения: 28.03.2022).
9. Куприна К. А. Диджитализация: понятие, предпосылки возникновения и сферы применения / К. А. Куприна, Д. Л. Хазанова // Вестник научных конференций. — 2016. — № 5—5 (9). — С. 259—263.
REFERENCES
1. Tsyretorov, A.I. The use of digital technologies in pre-trial criminal proceedings in Russia / A. I. Tsyretorov // Vestnik of the University of the Prosecutor's Office of the Russian Federation. — 2021. — № 5(85). — pp. 92-98.
2. Kuznetsov, E. V. Methods of legal regulation of operational investigative law: problems of theory and practice / E. V. Kuznetsov // Vestnik of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. — 2011. — № 3(58). — Pp. 26-37.
1 По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» по жалобе гражданки И. Г. Черновой: определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 14 июля 1998 г. № 86-О.
3. Zheleznyak, N. S. Issues of updating the Federal Law «On operational investigative activities» / N. S. Zheleznyak. — Krasnoyarsk : Siberian Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation, 2019. — 332 p. — ISBN 978-5-7889-0285-2.
— DOI 10.51980/2019_79.
4. Luzko D. N. Information support of operational investigative activities: prospects for development [Electronic resource] // Scientific digest of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. — 2020. — № 5 (8). — Pp. 62-66. — Electron. text. dan. (17,027,072 bytes). — 60 electron. opt. disk. (CD-ROM). — Cover from the disc label.
5. Zheleznyak, I. N. Evaluation of the legislative initiative of the Supreme Court of the Russian Federation on the introduction of the concept of «criminal offense»: issues of punishability and operational investigative activities / I. N. Zheleznyak // Bulletin of the Kuzbass Institute. — 2021. — № 4(49). — Pp. 58-64. — DOI 10.53993/2078-3914/2021/4(49)/58-64.
6. Timofeev, S. V. Detection and prevention of crimes on the Internet: problems and ways to solve them / S. V. Timofeev, E. Y. Porokhovoy // Bulletin of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. — 2021. — № 4(99). — pp. 220-229.
— DOI 10.24412/2312-3184-2021-4-220-229.
7. Volchetskaya, T. S. Applied aspects of countering information and ideological threats in the digital space and features of their prevention / T. S. Volchetskaya, M. V. Avakian // Actual problems of Russian law. — 2021. — T. 16. — № 6(127). — pp. 194-201. — DOI 10.17803/1994-1471.2021.127.6.194201.
8. Vagin, O.A. Commentary on the Federal Law «On operational investigative activities» (article by article) / O.A. Vagin, A.P. Isichenko, A.E. Chechetin // SPS ConsultantPlus (accessed: 03/15/2021)
9. Kuprina, K. A. Digitalization: the concept, prerequisites for the emergence and scope of application / K. A. Kuprina, D. L. Khazanova // Vestnik of scientific conferences.
— 2016. — № 5-5(9). — Pp. 259-263.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ
Железняк Игорь Николаевич, кандидат юридических наук, начальник кафедры оперативно-разыскной деятельности и специальной техники в ОВД. ВосточноСибирский институт МВД Российской Федерации". 6640074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 110
INFORMATION ABOUT THE AUTHOR
Zheleznyak Igor Nikolaevich, PhD, Head of the Department of Operational Investigative Activities and Special Equipment in the Department of Internal Affairs, East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 110, Lermontov str., Irkutsk, Russia, 664074.
Статья поступила в редакцию 01.02.2022; одобрена после рецензирования 08.02.2022; принята к публикации 10.06.2022.
The article was submitted 01.02.2022; approved after reviewing 08.02.2022; accepted for publication 10.06.2022.
