CC BY
208
ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА
УДК 343
А. С. Александров
ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ДОКАЗЫВАНИЯ, КОТОРЫЕ НАДО РЕШАТЬ В СВЯЗИ С ПЕРЕХОДОМ В ЭПОХУ ЦИФРОВЫХ ТЕХНОЛОГИЙ
Современная теория уголовно-процессуальных доказательств превратилась в тормоз судебной реформы. Ее надо менять. К этому подводит неизбежный переход в цифровую эпоху. Пересмотр ключевых положений этой теории должен происходить по трем направлениям: предмет доказывания, средства доказывания и субъекты доказывания. Цифровые технологии могут способствовать переходу со следственной парадигмы на состязательную. Однако эта потенциальная возможность может состояться при укреплении процессуальных гарантий и создании подлинно состязательной модели уголовно-процессуального доказывания, независимой судебной власти.
К л ю ч е в ы е с л о в а: уголовный процесс, доказывание, доказательства, субъекты доказывания, цифровые технологии, состязательность.
THE PROBLEMS OF THE THEORY OF CRIMINAL PROCEDURAL PROOF, WHICH MUST BE SOLVED IN CONNECTION WITH THE
TRANSITION TO THE DIGITAL AGE
The modern theory of criminal procedural evidence has become a brake on judicial reform. It must be changed. This leads to an inevitable transition to the digital age. The revision of the key provisions of this theory should take place in three directions: the subject of proof, the means of proof and the subjects of proof. Digital technology can facilitate the transition from the investigative paradigm to the adversarial paradigm. However, this potential opportunity can be achieved by strengthening procedural safeguards and creating a truly adversarial model of criminal procedural proof, an independent judiciary.
K e y w o r d s: proof, evidence, subjects of proof, digital technologies, competitiveness.
Поступила в редакцию 4 апреля 2018 г.
Насколько эффективно мы сможем использовать колоссальные возможности технологической революции, как ответим на ее вызов, зависит только от нас. И в этом смысле ближайшие годы станут решающими для будущего страны. Подчеркну это: именно решающими.
В. В. Путин.
Послание Федеральному Законодательному Собранию
1 марта 2018 г.
Отечественная теория уголовно-процессуальных доказательств и доказывания, равно как и вся уголовная процессуалистика, т. е. корпус знаний о деятельности государства по противодействию преступности уголовно-правовыми средствами, сложилась в эпоху господства в уголовно-процессуальной системе письменной речи при фиксации, передаче информации, а также следователя как
© Александров А. С., 2018
изготовителя письменных документов (носителей информации), которые составляют «уголовное дело».
Следователь и протокол следственного действия - две главные составляющие традиционной, унаследованной со времен тайной канцелярии царя, парадигмы доказывания. Риторика об объективной истине, всесторонности, полноте и объективности расследования (предварительного и судебного) оправдывала следственный (авторитарный) порядок доказывания. В этом порядке человек (обвиняемый) находится во власти следственной, и даже судебная власть, не говоря уже об адвокате со всем его набором псевдодоказательственных средств, не могут принципиально повлиять на ход и результаты формирования доказательств по уголовному делу. В условиях демократии эта риторика не работает. Вся советская теория уголовно-процессуальных доказательств, с которой продолжают возиться коллеги, превратилась в тормоз судебной реформы.
«Голова дракона», или программа, которая управляет современным (следственным) уголовно-процессуальным механизмом правоприменения, - в алго-
и и и и Ч/ I 1
ритме действии и решении следственной власти. Следственный изоморфизм1 стандартизирует деятельность участников уголовно-процессуального доказывания. Следователь «формирует» доказательства в составляемых им процессуальных документах (протоколах), через созданные им документы информирует судью о предмете дела (рассказывает ему историю преступления) и даже предлагает наиболее правдоподобный исход этой истории. Судья видит дело глазами следователя, через него он познает обстоятельства дела; следователь - посредник между ним и следами преступления. Судья судит на основе дела, которое «сшил» для него следователь, и продукты познавательной деятельности органа предварительного расследования - почти единственный источник информации для суда. Судебная аргументация в такой информационной системе сводится к обрядовому судоговорению, мало что значащему и решающему. Отсюда обвинительный уклон в уголовной юстиции, безотходность уголовно-процессуального конвейера производства уголовных дел.
Для того чтобы в уголовно-процессуальной системе суд стал независимым и беспристрастным вершителем правосудия, его надо вывести из информационной зависимости от следственной власти. А это означает - произвести переворот в трактовке доказательств и доказывания, т. е. создать новую теорию уголовно-процессуальных доказательств. По нашему мнению, коренная причина неудач всех проведенных и будущих судебных реформ - в косности теории. Теория доказательств стала тормозом для развития уголовно-процессуальной системы. Более того, она превратилась в одно из препятствий для перехода в новую социально-экономическую реальность, к которому призывает руководство страны.
Научно-технический прогресс всегда накладывал отпечаток на уголовно-процессуальное доказывание2, но не затрагивал его принципиальных основ. Наука,
1 Социологи называют «институциональным изоморфизмом» склонность разных бюрокра-тическихорганизаций перенимать другу друга практики (см.: Титаев К., Шклярук М. Российский следователь : призвание, профессия, повседневность. М., 2016. С. 48 и др.). В уголовно-процессуальной системе - организационно-правовом пространстве функционирования письменной речи, следственный изоморфизм проявляет себя в стандартах письма (бланки процессуальных документов), стандартах оценки информации, способах коммуникации и т. д.). В следственной системе и прокурор, и судья, и адвокат, и вообще любой «субъект доказывания» ориентирован на следственную модель поведения, деятельность этих участников документооборота склонна к унификации (канцелярской).
2 В работах воронежских ученых, включая Д. В. Зотова, Г. В. Стародубову и других, эта тема
прежде всего криминалистика, просто адаптировала уголовно-процессуальную форму к технологическим новшествам на уровне методики.
Многие убеждены в том, что так будет и далее, а именно информационная составляющая не должна превалировать над формой уголовного процесса3. Разумеется, ценность процессуальной формы нами под сомнение не ставится. Вопрос о цене следственной и состязательной формы. Надо ли и дальше цепляться за следственную форму, за архаику следственного способа доказывания или пора переходить на другую технологию доказывания?
Лучшие представители отечественной уголовно-процессуальной науки, к каковым, безусловно, надо отнести Ю. В. Астафьева, вполне подошли к осознанию ограниченности существующей правовой модели уголовно-процессуального доказывания. Это особенно остро ощущается в искусственном запрете на использование в доказывании результатов ОРД, о чем много писал наш воронежский коллега. Им, как и другими воронежцами, признавалось общее отставание уголовно-процессуальной формы от научно-технического прогресса.
Но решающий шаг так и не был сделан по ликвидации этого отставания. Трудно отказаться от привычной картины уголовно-процессуального мира и пересмотреть лежащие в ее основании понятия, выработанные научной доктриной, потому что сам находишься в ней. Тем не менее это необходимо сделать. К этому подталкивает новый этап в развитии технологий - цифровых. Как заявил Джек Ма: «Люди говорят о цифровой эпохе, об информационных технологиях. Я бы сказал, что мир переходит от 1Т к цифровым технологиям. Сейчас как раз пришло время больших данных, и цифровая эпоха - это обновленная версия информационных технологий, а данные совершенно отличаются от 1Т»4.
По словам В. Путина, изменения в мире носят цивилизационный характер. «И масштаб этого вызова требует от нас такого же сильного ответа»5. И далее: «...скорость технологических изменений нарастает стремительно, идет резко вверх... Технологическое отставание, зависимость означают снижение безопасности и экономических возможностей страны»6.
Ближайшей реальностью станет создание квантовых компьютеров, внедрение цифровых технологий (блокчейна) во все сферы жизнедеятельности людей, в отношения между человеком, бизнесом, государством. Это будет новый тип общественных отношений, новое государство.
Основываясь на мнении экспертов, мы склонны связывать с переходом на новый технологический уклад серьезные изменения в информационно-коммуникативной модели, парадигме уголовно-процессуального доказывания7. Укажем те принципиально новые моменты, которые появятся (уже появились) в трех ее
освещалась очень достойно (см., например: Зотов Д. В. Уголовно-процессуальное доказывание и научно-технические достижения : теоретические проблемы. Воронеж, 2005).
3 См.: Головко Л. В. Можно приветствовать наших судей, которые не хотят упрощения правосудия // Уголовный процесс. 2017. № 1. С. 39.
4 Заседание Международного дискуссионного клуба «Валдай» под названием «Мир будущего : через столкновение к гармонии». URL: http://kremlin.ru/events/president/news/55882
5 Послание Президента РФ Федеральному Собранию 1 марта 2018 г. URL: http://kremlin.ru/ events/president/news/56957
6 Там же.
7 О порядке формирования и исследования «фактического материала» Н. Н. Полянский говорил как об одном из двух (наряду с обвинением) краеугольных камней правовой организации процесса (см.: Полянский Н. Н. Вопросы теории советского уголовного процесса. М., 1956. С. 83-84).
элементах: предмете доказывания, средствах доказывания и субъектах доказывания.
Во-первых, о предмете доказывания, который, в свою очередь, произведен от объективной реальности - преступлений. Как пишет один из ведущих экспертов в области использования цифровых технологий в правоприменении (прокурорском надзоре) И. Бегтин, «классические преступления» будут оставлять много «цифровых следов». Эти преступления будут происходить в совершенно ином мире. В мире, где большая часть людей находится под постоянным наблюдением. То, что происходит сейчас - анализ данных сотовых операторов, активности человека в Сети и многое другое - будет многократно усилено. Число датчиков вокруг нас будет расти. Они станут выполнять важную роль в сборе информации, начиная от самого события преступления, до данных о взаимодействии с окружающей цифровой инфраструктурой. С каждым годом число «невидимых» областей, не закрытых статичными или передвигающимися видеокамерами, будет сокращаться8.
Проверка датчиков даст новые возможности в проверке алиби подозреваемых и свидетельских показаний. Специальные программные продукты будут применяться для автоматической регистрации выстрелов, распознавания лиц преступников и выявления аномальной городской активности по геотегам. Появится «новая преступность». Главным отличием «новых преступлений» будет тщательное планирование, знание современных технологий и гонка вооружений с правоохранительными органами. Например, станет возможным удаленный захват хакером автомобиля, управляемого искусственным интеллектом, и использование его как орудия убийства. Или же нарушение работы городских систем управления водоснабжением, электричеством. Или же слежка за человеком с помощью его гаджетов. Чтобы противодействовать подобным преступлениям, правоохранительным органам придется быть вровень или даже на шаг впереди преступников. Их преимуществом будет сбор огромного объема данных9.
Во-вторых, новая реальность (цифровая) неминуемо скажется и на средствах выявления, раскрытия преступлений как старых, так и «компьютерных преступлений» - способах собирания, получения доказательств.
Существующая система следственных действий, созданная в эпоху традиционной преступности, малопригодна в современных условиях. Какой смысл в таких следственных действиях, как осмотр, выемка, обыск, когда предметом выступает цифровая информация? Зачем ее переносить в письменный протокол следственного действия? С соблюдением всех этих следственных ритуалов, гарантирующих ее доброкачественность?
Считаем, что на смену им должно прийти универсальное следственное действие, о котором было написано еще в «Доктринальной модели уголовно-процессуального доказательственного права России»10, а именно: получение цифровой информации (машинным способом).
8 См.: Бегтин И. Правоохранительная система будущего. URL: http://2035.media/2017/06/09/ rbc-begtin/
9 См.: Бегтин И. Правоохранительная система будущего; Его же. Профилактика преступлений : какое будущее ждет правоохранительную систему. URL: https://www.rbc.ru/opinions/tech-nology_and_media/08/06/2017/593911d19a7947bd6ab766ef?from=newsfeed
10 См.: Доктринальная модель уголовно-процессуального доказательственного права РФ и комментарии к ней / А. С. Александров [и др.]. М., 2015. С. 104-105.
Средствами фиксации цифровой информации, имеющей доказательственное значение, могут выступать как традиционные «протоколы», так и любые иные носители (включая «электронные носители информации»). В письменных документах, традиционном документообороте необходимость отомрет. Информация в рамках уголовного процесса будет передаваться на электронных носителях, по телекоммуникационным, информационным каналам связи.
Назревшей мерой, на наш взгляд, является ликвидация института следственных допросов, проводимых следователем. От протокола следственного допроса надо отказаться и считать личными доказательствами только показания, данные лицом перед судебным органом с участием обеих сторон. Передача сообщений лица о фактах возможна только на прямой связи с судьей. Для проведения этого положения надо ввести статьи о перекрестном и прямом допросах в Кодекс. Перекрестный допрос - это основа состязательного судоговорения. В любого рода публичной деятельности диалог был, есть и будет основой для выработки и принятия решений.
Получение цифровой информации техническими средствами ставит под сомнение прежние стандарты допустимости средств доказывания, ориентированные на следователя - человека. Главным критерием допустимости - полезности информации для использования в деле является способность субъекта доказывания подтвердить в суде аутентичность представляемой информации информационным следам преступления. По требованию процессуального противника субъектом доказывания должна быть предъявлена не вызывающая разумных сомнений цепь законных владений цифровой информацией11.
По поводу средств доказывания следует особо отметить использование так называемых «больших данных» (big data). Технологии использования «больших данных» многократно увеличивают возможности правоохранительных органов государства по мониторингу криминогенной обстановки, выявлению признаков преступлений, криминальных наклонностей личности (в целях профилактики преступлений в том числе). И. Бегтин отмечает, что преимуществом правоохранительных органов в борьбе с преступностью станет сбор и использование «больших данных», многие из которых накапливаются и применяются уже сейчас12.
«Большие данные», характеризующие профиль лица (физического или юридического) - по его запросам, транз-акциям в сети «Интернет» - могут быть получены, проанализированы роботом, техническим устройством, таким образом, может быть установлен преступник: субъективная и объективная сторона совершенного им «информационного преступления» или продолжаемой преступной деятельности.
Уже созданы технологии и есть ресурсы, использование которых обесценивают понятие алиби, презумпции невиновности, допустимости доказательств, оценки доказательств по внутреннему убеждению и пр. Нет сомнения, что дальнейшее развитие цифровых технологий приведет к глобальному кризису существующую
11 «Цепь законных владений» - порядок процессуального документирования цифровой (электронной) информации, имеющей доказательственное значение, который обеспечивает сохранность информации при передаче ее на всех этапах доказывания от момента получения до передачи ее вплоть до судебного органа, рассматривающего дело по существу или по отдельному спорному вопросу (см. подробнее: Доктринальная модель уголовно-процессуального доказательственного права РФ и комментарии к ней / А. С. Александров [и др.]. М., 2015. С. 28, 45).
12 См.: Бегтин И. Профилактика преступлений : какое будущее ждет правоохранительную систему.
еще с древнейших времен систему формальных средств доказывания, основанную на презумпциях, фикциях, иных искусственных правилах.
Разумеется, это имеет и свою негативную сторону. Повсеместный контроль чреват потерей свободы и здесь как раз есть повод вспомнить о процессуальных гарантиях этой свободы. В глобальном плане необходим государственный и общественный надзор за правоохранительной системой, за органами уголовного преследования13.
По мнению некоторых экспертов, реальность тотального контроля правительства за своими гражданами может стать ближайшим будущим14. Поэтому для уголовно-процессуальной доктрины критически важным является выработка подхода к формулированию новых правил игры, системы формальных - искусственных ограничений для применения технических средств и цифровых технологий.
В-третьих, надо сказать о субъектах доказывания15. Профессия следователя как составителя следственных протоколов, иных документов, в которых фиксируются фактические данные, которые могут быть использованы судом для установления фактов по делу, на наш взгляд, морально устарела и в среднесрочной перспективе отомрет. Такова общая тенденция роботизации и замены управленческого аппарата роботами. В будущей системе государственно-общественного управления «государства как платформы» многие государственные функции неминуемо отомрут, произойдет постепенная замена функций, выполняемых госслужащими, работающими на базе платформы, интеллектуальными агентами16.
По мнению разработчиков концепции государства как платформы, наиболее важными составляющими этого являются следующие технологические решения: аутентификация пользователей и информационная безопасность; работа с большими данными; распределенные реестры (ЫосксИат); искусственный интеллект и машинное обучение; интеграция интернета вещей17.
Считаем, что этой платформе будут не нужны как паразитарные некоторые посреднические государственные структуры, вроде следственного аппарата. В системе оказания государственной услуги по защите от преступления «следственная власть» видится излишним посредником между потребителем государственной услуги (человек, бизнес) - сыщиком - обвинителем - судом. Общая цифровая платформа позволит создать единое окно для конечного пользователя государственными услугами и устранит посредников, «прокладки» между ним и услугой (набором услуг), решающей его жизненную ситуацию. Функция «предварительного следствия» (всестороннего полного и объективного раскрытия и расследования преступления), по нашему мнению, является избыточной в обвинительной системе: агент обвинительной власти/получатель цифровой информации - обвинитель - суд. Следственная инстанция как место для принятия управленческих ре-
13 См.: Там же.
14 Уже сейчас можно оценить возможности обмена биометрическими данными клиентов между банками и правительственными органами (уголовного преследования). Это нечто большее, чем даже «всеобщая дактилоскопизация населения» (по Бастрыкину).
15 См. подробнее об этом: Александров А. С. Учение о следственных действиях на пороге «цифрового мира» // Юрид. вестник Самарского ун-та. 2017. Т. 3, № 4. С. 80-85.
16 Создатели концепции «цифрового государства» отмечают, что общая платформа государственного управления и тотальная цифровизация документооборота между всеми государственными структурами и на всех уровнях сделает «ненужной» бюрократию (см.: Государство как платформа - Россия 2035 : возможная перспектива /Экспертные материалы Центра стратегических разработок А. Кудрина. Официально опубликованы не были).
17 См.: Там же.
шений (решений о движении уголовного дела, т. е. возбуждение уголовного дела, предъявление обвинения, обвинительное заключение) утрачивает смысл. Упрощается процедура принятия решений: регистрация сообщения о преступлении -обвинение - приговор (альтернативное решение).
Таким образом, предлагаем «соскочить» со следственной на состязательную модель получения-передачи информации, в центре которой находятся судебный орган и главным средством проверки-исследования любых доказательств сделать открытое устное судоговорение. Судью надо информировать не через следственное уголовное дело (письменное), а через устную речь, которая должна вестись в виде открытого диалога обвинителя и защиты, а также других участников судебного заседания.
Субъектом доказывания - на этапе получения информации - может быть любой человек (ассоциация граждан) как участник процесса с той или иной стороны, так и любой желающий оказать содействие в установлении фактов по уголовному делу и способный использовать для этого цифровые технологии.
Обработка огромного количества обращений и жалоб граждан, анализ криминальной статистики, создание макетов для управленческих решений будет осуществляться искусственным интеллектом18.
Просматривается перспектива, когда вместо следователя, сотрудника оперативного подразделения правоохранительного органа, «субъектом расследования», чья задача в конечном итоге сводится к установлению 1Р-адреса, с которым предположительно связан субъект преступления, в качестве субъекта расследования может выступить любой «пользователь» цифровой технологией: программист, специалист по информационной безопасности корпорации (профессиональный «антихакер»), но также и «робот», «бот». В этом состоит законченный вывод о деперсонализации «субъекта» доказывания. Агентами уголовного розыска будут интеллектуальные агенты: они будут получать, анализировать цифровую информацию, на основании которой обвинитель будет формировать «доказательство обвинения».
Итак, возможно, мы переживаем один из самых драматичных моментов в развитии цивилизации - мир становится другим, однако в нем, разумеется, останутся преступность и государственный механизм противодействия преступности, но преступность и средства борьбы с ней изменятся. Полагаем, что на очередном крутом повороте развития технологий снова есть шанс создать новую процессуальную систему19 и с ее помощью проводить новую уголовную политику.
Однако это невозможно сделать без преодоления отсталости в науке.
«Именно отставание - вот главная угроза и наш враг. И если не переломим ситуацию, оно будет неизбежно усиливаться. Это как тяжелая хроническая болезнь, которая неутомимо, шаг за шагом, подтачивает и разрушает организм изнутри. Организм часто этого и не чувствует»20.
Надо менять интеллектуальную составляющую позитивных преобразований механизма противодействия преступности - следственную теорию уголовно-про-
18 См.: Бегтин И. Правоохранительная система будущего. URL: http://2035.media/ 2017/06/09/rbc-begtin/
19 Провести реформу предварительного расследования, довести до конца судебную реформу, которая никак не делается, а без этого настоящая судебная реформа невозможна.
20 Послание Президента РФ Федеральному Собранию 1 марта 2018 г. URL: http://kremlin.ru/ events/president/news/56957
цессуальных доказательств. Вместо тормоза для реформ, прежде всего реформы предварительного расследования, она должна выполнить свою миссию - расчистки смыслового пространства для выстраивания новой парадигмы доказывания, в которой будут практиковаться цифровые технологии получения, накопления, передачи, анализа и обработки информации (включая большие данные) и формальные ограничения по представлению и исследованию их в суде в качестве доказательств.
В цифровую эпоху старые запреты и ограничения, практиковавшиеся в традиционном доказывании по уголовным делам, утрачивают свою актуальность. К этим запретам надо отнести не только запрет на использование в доказывании результатов ОРД, но и даже сам следственный стандарт допустимости доказательств. Пришло время отрицания различия между ОРД и уголовно-процессуальным - следственным доказыванием, снятия других следственных ограничений на использование информации в доказывании обвинения: институт следственных действий, процедуры возбуждения уголовного дела, ведения предварительного следствия и пр.
Однако место для процессуальных гарантий и судебной уголовно-процессуальной формы останется всегда. Надо признать, что в использовании big data, в деперсонализации сбора цифровой информации, использовании цифровых технологий в доказывании, при отсутствии реального гражданского контроля кроется и угроза правам личности. И потому надо иметь мужество и мудрость, чтобы остановиться на поверхности, избежать соблазна знать все. В этом сейчас гуманитарная задача классической процессуалистики и учения о формальной природе средств доказывания судебной истины. Необходимо поставить Кодексом предел пронырливому технократу (криминалисту), ро-боту в доказывании. Оценивать доказательства, обвинять и судить должен только человек - судья с использованием формальных средств доказывания, пусть не таких совершенных, как «большие данные», детектор лжи и пр., но зато гарантирующих свободу личности. Это условие для игры, которой остается и будет таковым человеческое правосудие.
Фундаментальный фактор состоит в новой открытости, которую дает информационное «государство как платформа». Можно предположить, что новая открытость сформирует новый тип отношений между государством и народом, новое качество гражданского общества, новую степень свободы принятия решений и ответственности за их принятие. Самоуправление и самозащита получает новый простор для реализации. Верховенство закона, которое всегда саботируется бюрократией, получает технологическую гарантию: все равны как пользователи ресурсами «государства как платформы». Органы власти (прокуратура, с нашей точки зрения) являются, скажем, не только администратором и дизайнером системы обвинения, но и сами присутствуют на платформе со своими услугами в режиме реального времени, как любой пользователь - подобно блокам в системе блокчейна. Мы верим в то, что цифровые технологии - предпосылка для воссоздания прямой непосредственной демократии, когда каждый гражданин участвует в управлении государством, когда произойдет сокращение разрыва между публичной властью и народом, глобальное сокращение бюрократии, а также отпадение институтов и процедур, свойственных авторитарному бюрократическому государству. Открытое государство и открытое общество - это позитивная перспектива, которую надо реализовывать изо всех сил.
При этом нельзя забывать, что любые технологии - это инструмент, который можно использовать для различных целей: или сохранения существующей модели власти, или ее трансформации. Нельзя путем оцифровывания сделать «кривой» -современный уголовный процесс - эффективным. Сам по себе технократический подход недостаточен для решения давно назревшей проблемы институциональной реформы механизма применения уголовного закона. Этот механизм был создан авторитарным государством и имеет ту отличительную особенность, что привлечение к уголовной ответственности происходит, по существу, не судебной, а следственной властью, причем не в режиме законности (верховенства права), а в режиме ручного управления. Есть опасность смычки аппарата государственного управления и олигархата, которые попытаются установить тотальный контроль над обществом.
Существующая модель правового механизма регулирования общественных отношений может быть оцифрована, но это будет решением проблемы создания независимой судебной власти и применения уголовного закона в форме справедливого судебного разбирательства.
Цифровизацию государства надо связать с его демократизацией. Считаем, что переход на цифру должен сопровождаться решением политико-правовой задачи перехода на судебную - состязательную уголовно-процессуальную модель. В нашем представлении «государство как платформа» - это современный аналог Агоры. Это новая древнегреческая агора - публичная площадка, где совместно, открыто принимаются решения, которые становятся доступными для каждого. Все функции государства становятся действительно общественными, а не бюрократическими (коррупциогенными). В том числе функция по обеспечению правопорядка.
Коротко программу преобразований правового механизма противодействия преступности в цифровую эпоху можно выразить следующими положениями21:
- Отказ от «функционала следователя» как лишнего звена в обвинительной подсистеме - части состязательной уголовно-процессуальной системы, в которой вырабатывают основания решений в сфере применения уголовного закона. Субъектами расследования могут быть полицейские органы, но также и частные лица и даже «интеллектуальные агенты» (боты). Все они могут раскрывать цифровые преступления, получать сведения (цифровую информацию), относящуюся к предмету доказывания. Суд может использовать эту информацию, если подтвердится ее аутентичность.
- Деформализация доказывания и переход к самой «цифре», а также технологиям получения, передачи, поверки аутентичности цифровой информации. Вместо юридического стандарта допустимости должен быть стандарт «аутентичности цифровой информации», представляемой суду.
- Отказ от следственной технологии формирования доказательств, от «протокола следственного действия» как главного источника доказательств. Фактические материалы, содержащие цифровую информацию, могут быть представлены в любом виде - на электронных носителях, в телекоммуникационных каналах и сетях.
- Оценку доказательства должен осуществлять только человек (прокурор, судья). Обвинять и судить могут только люди, но не машины, потому что оценить
21 В развернутом виде она представлена на сайте «Открытая полиция» Института проблем правоприменения Европейского университета в Санкт-Петербурге (см.: URL: https://openpolice. ru/pages/reform/diskussiya-o-reforme-ugolovnogo-processa/doktrinalnaya-model/rbk-eksperty-kudrina-predstavili-proekt-reformy-ugolovnogo-prava/).
правовую ситуацию и принять решение о применении закона к человеку - предъявить обвинение, осудить, оправдать может только другой человек. Принятие решения о доказанности обвинения и, соответственно, о привлечении к уголовной ответственности подсудимого должен только судья (присяжные заседатели). Машина должна быть априори исключена из этой сферы, ибо она не может судить человека.
Нижегородская академия МВД России
Александров А. С., доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного процесса
Nizhny Novgorod Academy of the Russian Ministry of Internal Affairs
Aleksandrov A. S., Doctor of Legal Sciences, Professor of the Criminal Process Department
E-mail: anrc@rambler.ru
