CC BY
86
Токарчук Роман Евгеньевич
Проблемы применения оружия для пресечения преступлений террористической направленности федеральными государственными служащими органов безопасности и правопорядка
Анализируются полномочия по применению оружия федеральными государственными служащими органов безопасности и правопорядка, выполняющими задачи по пресечению преступлений террористической направленности. Сделаны выводы о необходимости унификации этих полномочий вне зависимости от ведомственной принадлежности, расширения их пределов в соответствии с международными нормами и уголовным законом.
Ключевые слова: полицейский, военнослужащий, огнестрельное оружие, применение оружия, противодействие терроризму.
Problems of the use of weapons for the suppression of crimes of a terrorist nature by federal civil servants of the security and law enforcement agencies
The article analyzes the powers to use weapons by federal state officials of the security and law enforcement agencies who perform tasks to prevent crimes of a terrorist nature. Conclusions are drawn about the need for the unification of these powers, regardless of their departmental affiliation, as well as the expansion of their limits in accordance with international norms and criminal law.
Key words: policeman, soldier, firearms, use of weapons, countering terrorism.
Работа федеральных государственных служащих органов безопасности и правопорядка имеет большое социальное значение. Угроза жизни и безопасности этих должностных лиц рассматривается как угроза стабильности общества в целом. Для выполнения ими своих функций государство обязано поддерживать на должном уровне и при необходимости улучшать условия труда и положение этих лиц. Такова позиция Организации Объединенных Наций, утвердившей в 1990 г. на восьмом Конгрессе по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями «Основные принципы применения силы и огнестрельного оружия должностными лицами по поддержанию правопорядка» (далее - Основные принципы применения силы ООН) [1]. Соответственно, для выполнения задач этих федеральных государственных служащих должны быть созданы условия, при которых они не испытывали бы в соответствующих случаях сомнений при применении для выполнения своих обязанностей мер физического принуждения, физической силы, специальных средств, оружия, боевой и специальной техники.
Несмотря на подобные рекомендации, не различающие федеральных государственных служащих органов безопасности и правопорядка по их ведомственной принадлежности,
действующие полномочия этих должностных лиц по применению огнестрельного оружия в Российской Федерации имеют существенные различия, которые создают препятствия для эффективного противодействия терроризму.
Полномочия по применению оружия федеральных государственных служащих органов безопасности и правопорядка, составляющих основные силы контртеррористической операции (далее - КТО), регламентированы следующими нормативными правовыми актами: сотрудников полиции - Федеральным законом от 7 февраля 2011 г. № З-ФЗ «О полиции» (далее -ФЗ «О полиции») [2]; военнослужащих ФСБ России - Федеральным законом от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ «О федеральной службе безопасности» (далее - ФЗ «О ФСБ») [3]; военнослужащих (сотрудников) войск национальной гвардии Российской Федерации - Федеральным законом от 3 июля 2016 г. № 226-ФЗ «О войсках национальной гвардии Российской Федерации» (далее - ФЗ «О войсках НГ РФ») [4].
Указанные федеральные государственные служащие выполняют схожие задачи по противодействию терроризму (п. 17 ст. 12 ФЗ «О полиции»; ст. 8 ФЗ «О ФСБ»; пп. 3 и 4 ст. 2 ФЗ «О войсках НГ РФ»). Как правильно замечает С.А. Буткевич, «цель деятельности войск национальной гвардии - защита определенных
102
объектов оперативной обстановки в случае ее усложнения (участие совместно с ОВД в охране общественного порядка, обеспечении общественной безопасности и режима чрезвычайного положения; участие в борьбе с терроризмом и обеспечении правового режима контртеррористической операции...)» [5, с. 67]. При этом полномочия сотрудников полиции по применению огнестрельного оружия ограничены значительно больше, чем аналогичные полномочия военнослужащих (сотрудников) войск НГ РФ и ФСБ России. Полномочия военнослужащих (сотрудников) войск НГ РФ и ФСБ России также отличаются друг от друга, что может стать препятствием в достижении общих целей КТО.
Анализ аналогичных положений ч. 5 ст. 23 ФЗ «О полиции», ст. 14.3 ФЗ «О ФСБ» и ч. 4 ст. 21 ФЗ «О войсках НГ РФ» показывает, что превышением должностных полномочий (п. «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ) является:
применение оружия военнослужащим ФСБ России и сотрудником полиции в отношении женщин и несовершеннолетних, на что имеет законное право военнослужащий (сотрудник) войск НГ РФ;
применение оружия в отношении женщин, в том числе с признаками беременности, и малолетних для пресечения совершения ими террористического акта при отсутствии иных дозволяющих условий военнослужащим (сотрудником) войск НГ РФ и сотрудником полиции, что при наличии оснований допустимо и законно для военнослужащего ФСБ России;
применение оружия сотрудником полиции или военнослужащим ФСБ России в отношении женщины с видимыми признаками беременности, лица с явными признаками инвалидности или малолетнего лица, совершающих иное нападение, угрожающее жизни или здоровью граждан; при этом военнослужащему (сотруднику) войск НГ РФ разрешено применение оружия в данном случае, а также в случае угрозы его жизни.
Запрет на применение оружия военнослужащим (сотрудником) войск НГ РФ только в отношении женщин с видимыми признаками беременности, лиц с явными признаками инвалидности и малолетних лиц никак не противоречит требованиям международных принципов или уголовного закона. Закрепленные в УК РФ обстоятельства, исключающие преступность деяния, не предполагают особые характеристики посягающего, которому можно причинять вред. Статья 9 Основных принципов применения силы ООН и Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка [6] не предусматривают запрета по применению огнестрельного оружия в отношении женщин. Данная норма отечественного законодательства представляется нелогичной,
так как вооруженная женщина - сотрудник полиции оказывается беззащитна перед нападающей безоружной женщиной, которая может бороться за завладение ее оружием. Нападающая женщина может быть трансгендером, или мужчиной до смены пола, перед которым сотрудник полиции лишается преимущества. Комментарий «с» к ст. 3 последнего Кодекса обязывает «приложить все усилия к тому, чтобы исключить применение огнестрельного оружия, особенно против детей», что не требует полного запрета в ущерб правопорядку.
Получается, что запреты, предусмотренные анализируемыми федеральными законами, но не обоснованные в таком дискриминирующем виде международными нормами или уголовным законом, автоматически делают их нарушение тяжким преступлением - превышением должностных полномочий, даже если целью было спасение жизней людей. О том, что террористы это учитывают [7, с. 10, 20-22], давно известно, в первую очередь террористам. Именно поэтому получило серьезное распространение привлечение к совершению террористических актов детей и женщин [8, с. 152; 9], в том числе беременных или с имитацией беременности.
Как правильно заметил С.Е. Бязров, государство само вправе определять жизненную важность взятых им под охрану (вплоть до применения в этих целях оружия) объектов, даже если наличность вредных последствий от противоправных действий носит отложенный характер [10, с. 12]. На наш взгляд, очевидно, что совершение террористического акта, иного нападения, угрожающего жизни или здоровью людей, следует признать основанием исключительного права применения рассматриваемыми должностными лицами оружия в отношении женщин, в том числе с признаками беременности, инвалидов, лиц с явными признаками инвалидности и малолетних.
В соответствии с еще одним положением рассматриваемые должностные лица имеют право применять огнестрельное оружие «для освобождения заложников», а военнослужащие (сотрудники) войск НГ РФ и ФСБ России - еще и для «пресечения террористических и иных преступных посягательств» (п. «г» ст. 14.3 ФЗ «О ФСБ»; п. «3» ч. 1 ст. 21 ФЗ «О войсках НГ РФ»).
Мы не будем сейчас останавливаться на том, что право применения огнестрельного оружия для пресечения «иных преступных посягательств», т.е. любых преступлений вообще, во-первых, существенно превышает границы допустимого причинения вреда, предусматриваемые в обстоятельствах, исключающих преступность деяния, в УК РФ; во-вторых, нивелирует значение большинства оснований для применения оружия - поглощает их [11, с. 230-
103
235]; в-третьих, выходит за допускаемые Основными принципами применения силы ООН пределы применения огнестрельного оружия. Важно, что применение сотрудником полиции огнестрельного оружия для пресечения преступного посягательства террористической направленности, если оно не подпадает под иные права сотрудника полиции на его применение, в буквальном смысле является превышением должностных полномочий.
Положением ч. 3 ст. 21 ФЗ «О войсках НГ РФ» для военнослужащих (сотрудников) войск НГ РФ предусмотрено право применять оружие без предупреждения при отражении нападения с использованием оружия, боевой и специальной техники, транспортных средств, летательных аппаратов, морских или речных судов. Учитывая опасность и скоротечность применения этих средств повышенной опасности, как, например, теракт в г. Ницце 14 июля 2016 г., считаем применение оружия без предупреждения обоснованным.
Последнее положение, принятое для военнослужащих (сотрудников) войск НГ РФ, раскрывает условия применения огнестрельного оружия в состоянии необходимой обороны. Оно отвечает положениям ч. 2.1 и 3 ст. 37 УК РФ, согласно которым действия обороняющегося лица не являются превышением пределов необходимой обороны, если это лицо вследствие неожиданности посягательства не могло объективно оценить степень и характер опасности нападения; положения о необходимой обороне имеют силу независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью. Федеральные государственные служащие органов безопасности и правопорядка должны иметь право применять оружие для обороны в отношении нападающего независимо от того, могут ли они избежать столкновения с его транспортным средством.
Еще одним положением определено, что сотрудники полиции не имеют права применять «огнестрельное оружие при значительном скоплении граждан, если в результате его применения могут пострадать случайные лица» (ч. 6 ст. 23 ФЗ «О полиции»). При этом для военнослужащих (сотрудников) войск НГ РФ и ФСБ России предусмотрены исключения из этого правила, когда оружие применяется в целях предотвращения (пресечения) террористического акта, освобождения заложников, отражения группового или вооруженного нападения на охраняемые критически важные и потенциально опасные объекты или объекты органов государственной власти (ст. 14.3 ФЗ «О ФСБ», ч. 5 ст. 21 ФЗ «О войсках НГ РФ»).
Из этих норм следует, что в перечисленных исключительных случаях законодательно до-
пускается вероятность неосторожного причинения вреда случайным лицам, что не будет составлять превышения полномочий должностных лиц, идущих на обоснованный риск. При этом сотрудники полиции в данном случае применять огнестрельное оружие не будут, поскольку им такое право не предоставлено, даже если на то будет отдан приказ руководителя специальной операции. Как правильно заметили С.Ф. Милюков и Э.Ф. Побегайло, запрет на применение огнестрельного оружия при скоплении людей ограничивает право сотрудников полиции на необходимую оборону и задержание преступников и позволяет объективно вменить в вину сотруднику любой вред, причиненный им третьим лицам (без учета субъективной стороны по отношению к таковому) [12].
Получается, что возможность выполнения сотрудниками полиции своих задач по пресечению преступлений террористической направленности поставлена под сомнение на законодательном уровне. Такое положение, с одной стороны, препятствует адекватному и своевременному противодействию терроризму, а с другой - поощряет бездействие сотрудника полиции по пресечению террористических посягательств. При этом первыми на месте происшествия в большинстве случаев оказываются именно сотрудники полиции, а отсутствие у них рассматриваемых прав исключает возможность незамедлительного пресечения многих видов террористических угроз.
Не удивительно, что в проекте Федерального закона № 147239-7 «О внесении изменений в Федеральный закон "О полиции" и отдельные законодательные акты Российской Федерации» предложено предоставить сотрудникам полиции право «применения огнестрельного оружия в целях предотвращения (пресечения) террористического акта, освобождения заложников, отражения группового вооруженного нападения на критически важные и потенциально опасные объекты, здания, помещения, сооружения или объекты, здания, помещения, сооружения органов государственной власти» [13].
Недопустимость рассмотренных разногласий в полномочиях по применению оружия федеральными государственными служащими органов безопасности и правопорядка при пресечении преступлений террористической направленности очевидна. В подтверждение обоснованности данного вывода в 2016 г. в ч. 3 ст. 17 Федерального конституционного закона от 30 мая 2001 г. № 3-ФКЗ «О чрезвычайном положении» внесены изменения, распространяющие на военнослужащих Вооруженных Сил РФ, других войск и органов, привлекаемых к выполнению задач по обеспечению режима чрезвычайного положения, нормы ФЗ «О
104
войсках НГ РФ» в части, касающейся условий, порядка и пределов применения физической силы, специальных средств, оружия, боевой и специальной техники [14]. Между тем, во-первых, не всякая контртеррористическая операция связана с введением правового режима чрезвычайного положения, а режим КТО не влияет на полномочия по применению оружия; во-вторых, сотрудники полиции не входят в категорию лиц, на которых распространяются требования указанной нормы, так как не являются военнослужащими.
Рассмотренные полномочия по применению оружия имеют свои дискриминирующие ограничения для каждой из категорий федеральных государственных служащих. При этом обязательные Основные принципы применения силы ООН одинаковы для всех. Если одна из категорий рассмотренных федеральных государственных служащих имеет право применять оружие в более широких пределах, согласованных с требованиями международных норм и уголовного закона, то это может быть допустимо и для другой.
Рассмотренные противоречия не удовлетворяют требованиям адекватного реагирования на преступления террористической направленности, не имеющие тенденций к сокращению [15, с. 8-77; 16; 17]. Приведенные примеры правовой регламентации полномочий по применению оружия способны вызвать сомнения в правомерности своих действий у сотрудников полиции, которые в решающий момент могут: не выполнить служебную задачу ввиду ограниченности прав по применению оружия; выполнить задачу и быть привлеченными к уголовной ответственности; проявить нерешительность и допустить тяжкие последствия.
Как правильно заметили О. Михаль и Ю. Власов, при проведении КТО экстремальные условия для сотрудников полиции возникают внезапно, проявляются стремительно и не всегда поддаются контролю. «Вероятность быть в любом случае виноватым при освобождении заложников - тяжкое бремя для тех, кто рискует своими жизнями при их освобождении. Поэтому давно существует настоятельная необходимость правовой защиты сотрудников, проводящих такие операции в состоянии постоянного риска» [18, с. 53]. Эффективность борьбы с терроризмом не обеспечивается рассматриваемыми полномочиями по применению огнестрельного оружия для участников этого процесса, что ведет к их нерешительности и бездействию.
Определенные сложности рассматриваемое положение вызывает при проведении специальных операций с привлечением в состав функциональных групп боевого порядка долж-
ностных лиц различной ведомственной принадлежности. Военнослужащие (сотрудники), выполняющие специальные функции (например, снайперы), могут быть из разных подразделений (СОБР или ОМОН Росгвардии, «Гром» МВД России, спецподразделения органов ФСБ России), но входить в объединенную снайперскую группу. Данные ситуации более чем возможны при масштабных КТО, таких как освобождение заложников в Театральном центре на Дубровке (г. Москва, 26 октября 2002 г.) или в школе № 1 г. Беслана (1-3 сентября 2004 г.). В подобных условиях достаточно сложно руководить этими специалистами, так как пределы их полномочий по применению огнестрельного оружия существенно различаются. Достаточно представить себе картину, когда при поступлении команды руководителя КТО об одновременном обезвреживании всех видимых террористов часть снайперов своевременно открывает огонь по своим целям, а часть (сотрудники полиции), руководствуясь отсутствием права на применение огнестрельного оружия в направлении скопления людей, отказываются открывать огонь или упускают решающий момент, пребывая в сомнениях. Подобное положение в определении полномочий федеральных государственных служащих органов безопасности и правопорядка по применению оружия неприемлемо. Необходимо сделать все возможное, чтобы силы, привлекаемые в состав функциональных групп КТО, обладали равными полномочиями в этом вопросе.
В соответствии с п. 28 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. № 19 федеральные государственные служащие правоохранительных органов могут нарушать установленный действующим законодательством «порядок» применения оружия, если исходя из конкретной обстановки промедление в его применении создавало непосредственную опасность для жизни людей или могло повлечь за собой иные тяжкие последствия [19]. Данное разъяснение не допускает отступления от установленных действующим законодательством «условий» и «пределов» применения оружия. На наш взгляд, если неприменение огнестрельного оружия создает непосредственную опасность для жизни людей или может повлечь за собой иные тяжкие последствия, то оно должно допускаться, даже если противоречит установленным действующим законодательством «условиям» и «пределам» его применения, но согласовано с обстоятельствами, исключающими преступность деяния, предусмотренными уголовным законом.
Таким образом, рассмотренные ограничения полномочий по применению оружия федеральных государственных служащих органов безо-
105
пасности и правопорядка являются совершенно излишними с точки зрения дозволительных норм уголовного закона, а также требований международных норм ООН о применении огнестрельного оружия этими должностными лицами.
Рассмотренные различия в полномочиях по применению оружия позволяют сделать следующие выводы.
Во-первых, у сотрудников полиции недостаточно прав в применении огнестрельного оружия для пресечения преступлений террористической направленности, что снижает эффективность выполнения ими соответствующих задач, поэтому необходимо расширение их полномочий в этом вопросе по примеру полномочий военнослужащих (сотрудников) войск НГ РФ и ФСБ России.
Во-вторых, выявленные различия препятствуют непосредственному противодействию терроризму, эффективному планированию и управлению КТО. Описанные различия невозможно своевременно и качественно учитывать при динамичном, требующем оперативности и решительности управлении функциональными группами сил специальной операции.
В-третьих, необходимо закрепить для федеральных государственных служащих органов безопасности и правопорядка общие полномочия по применению огнестрельного оружия. Этот вывод не нов, в частности, с этим предложением согласны 84,7% опрошенных В.А. Мельниковым руководителей ОВД [20, с. 256]. Такой подход отражен в Кодексе поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка ООН и Основных принципах применения силы ООН,
1. Основные принципы применения силы и огнестрельного оружия должностными лицами по поддержанию правопорядка: приняты восьмым Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, состоявшимся 27 августа - 7 сентября 1990 г. в Гаване // Конвенции и соглашения ООН. URL: http://www.un.org/ru/documents/ decl_conv/conventions/firearms.shtml (дата обращения: 15.08.2018).
2. О полиции: федер. закон от 7 февр. 2011 г. № З-ФЗ. Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс». URL: http://www. consultant.ru/document/cons_doc_LAW_110165/ (дата обращения: 15.08.2018).
3. О Федеральной службе безопасности: федер. закон от 3 апр. 1995 г. № 40-ФЗ. Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс». URL: http://www.consultant.ru/ document/cons_doc_LA W_6300/(дата обращения: 15.08.2018).
распространяющихся на всех служителей закона, военнослужащих или сотрудников государственных сил безопасности, выполняющих полицейские функции.
В-четвертых, необходимо общее расширение этих полномочий в границах Основных принципов применения силы ООН.
До тех пор, пока нормативный правовой акт, соответствующий сделанным выводам, не будет разработан и принят, данную проблему частично можно разрешить путем внесения изменений в постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление». Для этого предлагаем в п. 28 этого постановления слова «установленного действующим законодательством порядка их применения, если исходя из конкретной обстановки промедление в применении указанных предметов создавало...» заменить словами «установленных действующим законодательством условий, порядка и пределов их применения, если исходя из конкретной обстановки промедление в применении указанных предметов или их неприменение создавало.».
Предложенные изменения могут способствовать решению задач предупреждения и пресечения преступлений террористической направленности, а также повышению боеготовности, боеспособности и защищенности всех федеральных государственных служащих органов безопасности и правопорядка, участвующих в противодействии терроризму.
1. Basic Principles on the Use of Force and Firearms by Law Enforcement Officials: adopted by the Eighth UN Congress on the Prevention of Crime and the Treatment of Offenders, held August 27 - September 7, 1990 in Havana // UN Conventions and Agreements. URL: http://www. un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/ firearms.shtml (date of access: 15.08.2018).
2. Police Law: fed. law d.d. February 7, 2011 № 3-FL. Access from the legal reference system «ConsultantPlus». URL: http://www.consultant. ru/document/cons_doc_LAW_110165/ (date of access: 15.08.2018).
3. About the Federal Security Service: fed. law d.d. Apr. 3, 1995 № 40-FL. Access from the legal reference system «ConsultantPlus». URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_ LAW_6300/ (date of access: 15.08.2018).
4. About the troops of the National Guard of the Russian Federation: fed. law d.d. July 3, 2016 № 226-FL. Access from the legal reference system
106
4. О войсках национальной гвардии Российской Федерации: федер. закон от 3 июля 2016 г. № 226-ФЗ. Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс». URL: http://www. consultant.ru/document/cons_doc_LAW_200506/ (дата обращения: 15.08.2018).
5. Буткевич С.А. Принципы деятельности войск национальной гвардии России: оценка проблемных моментов //Юридическая наука и практика: Вестн. Нижегород. акад. МВД России. 2016. № 4(36). С. 64-69.
6. Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка: принят 17 дек. 1979 г. резолюцией № 34/169 Генеральной Ассамблеи ООН//Конвенции и соглашения ООН. URL: http://www. un. org/ru/documents/decl_conv/ conventions/code_of_conduct.shtml (дата обращения: 15.08.2018).
7. Степанов Н.В. «Коллизия жизней» как социально-философская проблема: автореф. дис. ... канд. филос. наук. М., 2011.
8. Токарчук Р.Е. Проблемы административно-правового регулирования правомерного применения огнестрельного оружия сотрудниками полиции при пресечении преступлений террористического характера // Проблемы государственно-правового строительства: сб. ст. Орел, 2017. С. 151-159.
9. Боевики, напавшие на полицейских в Чечне, оказались подростками // Комсомольская правда. 2018. 20 авг. URL: https://www.stav. kp.ru/daily/26870.5/3913531/ (дата обращения: 22.08.2018).
10. Бязров С.Е. Правомерное применение оружия военнослужащими как обстоятельство, исключающее преступность деяния: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2013.
11. Токарчук Р.Е. Некоторые актуальные проблемы регламентации правомерного применения оружия военнослужащими (сотрудниками) национальной гвардии Российской Федерации (статья 1) // Актуальные проблемы права и правоприменительной деятельности: материалы Междунар. науч.-практ. конф.; [под общ. ред. В.А. Сосова]. Краснодар, 2017. С. 230-235.
12. Милюков С.Ф., Побегайло Э.Ф. Актуальные проблемы применения оружия сотрудниками правоохранительных органов // Законы России: опыт, анализ, практика. 2006. № 11. С. 39-54.
13. О внесении изменений в Федеральный закон «О полиции» и отдельные законодательные акты Российской Федерации: проект Федерального закона № 147239-7 (ред., внесенная в ГД ФС РФ, текст по состоянию на 11.04.2017). Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс». URL: http://www. consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=
«ConsultantPlus». URL: http://www.consultant. ru/document/cons_doc_LAW_200506/ (date of access: 15.08.2018).
5. Butkevich S.A. Principles of activity of the National Guard troops of Russia: assessment of problem moments // Legal science and practice: Bulletin of the Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2016. № 4(36). P. 64-69.
6. The Code of Conduct for Law Enforcement Officials: adopted on Dec. 17, 1979 by Resolution № 34/169 of the UN General Assembly // UN Conventions and Agreements. URL: http://www. un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/ code_of_conduct.shtml (date of access: 15.08.2018).
7. Stepanov N.V. «The collision of lives» as a socio-philosophical problem: auth. abstr. ... Candidate of Philosophy. Moscow, 2011.
8. Tokarchuk R.E. Problems of administrative and legal regulation of the legitimate use of firearms by police officers in the suppression of crimes of a terrorist nature // Problems of statelegal construction: coll. of papers. Orel, 2017. P. 151-159.
9. Militants who attacked police officers in Chechnya turned out to be teenagers // Komsomolskaya Pravda. 2018. Aug. 20. URL: https://www.stav. kp.ru/daily/26870.5/3913531/ (date of access: 22.08.2018).
10. Byazrov S.E. The legitimate use of weapons by military personnel as a circumstance precluding the criminality of an act: auth. abstr. ... Candidate of Law. Moscow, 2013.
11. Tokarchuk R.E. Some actual problems of regulating the legitimate use of weapons by military personnel (officers) of the National Guard of the Russian Federation (article 1) // Actual problems of law and law enforcement activity: proc. of the Intern. sci. and practical conf.; [gen. ed. by V.A. Sosov]. Krasnodar, 2017. P. 230-235.
12. Milyukov S.F., Pobegailo E.F. Actual problems of the use of weapons by law enforcement officers // Laws of Russia: experience, analysis, practice. 2006. № 11. P. 39-54.
13. About Amendments to the Federal Law «Police Law» and Certain Legislative Acts of the Russian Federation: draft Federal Law № 147239-7 (as amended by the State Duma of the Federal Assembly of the Russian Federation, text as of Apr. 11, 2017). Access from the legal reference system «ConsultantPlus». URL: http:// www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;b ase=PRJ;n=158097#007258993700265282 (date of access: 15.08.2018).
14. About the State of Emergency: fed. constitutional law d.d. May 30, 2001 № 3-FCL (as amended on July, 3 2016). Access from the legal reference system «ConsultantPlus». URL:
107
PRJ;n=158097#007258993700265282 (дата об-ращения:15.08.2018).
14. О чрезвычайном положении: федер. кон-ституц. закон от 30 мая 2001 г. № 3-ФКЗ (в ред. от 3 июля 2016 г.). Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс». URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_ LAW_31866/(дата обращения: 15.08.2018).
15. Игнатов А.Н., Кашкаров A.A., Новиков Д.В. Криминологический анализ угроз экстремистского характера в Крымском федеральном округе. Симферополь, 2016.
16. Журавленко Н.И. Тенденции развития терроризма в Российской Федерации // Информатизация и информационная безопасность правоохранительных органов: сб. тр. Всерос. конф. М, 2015. С. 100-104.
17. Буткевич С. А. Терроризм и экстремизм в Российской Федерации: реальные и потенциальные угрозы // Евразийский юрид. журн. 2016. № 4(95). С. 285-287.
18. Михаль О., Власов Ю. Обстоятельства, исключающие преступность деяния //Уголовное право. 2011. № 2. С. 53-58.
19. О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 сент. 2012 г. № 19. Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс». URL: http://www.consultant.ru/ document/cons_doc_LAW_135861/ (дата обращения: 15.08.2018).
20. Мельников В.А. Административно-правовое ограничение прав граждан и механизм его реализации органами внутренних дел. Волгоград, 2013.
http://www.consultant.ru/document/cons_doc_ LAW_31866/ (date of access: 15.08.2018).
15. Ignatov A.N., Kashkarov A.A., Novikov D.V. Criminological analysis of extremist threats in the Crimea Federal District. Simferopol, 2016.
16. Zhuravlenko N.I. Trends in the development of terrorism in the Russian Federation // Informatization and information security of law enforcement agencies: coll. works of All-Russian conf. Moscow, 2015. P. 100-104.
17. Butkevich S.A. Terrorism and extremism in the Russian Federation: real and potential threats // Eurasian law journal. 2016. № 4(95). P. 285-287.
18. Mikhal O., Vlasov Y. Circumstances precluding criminality of an act // Criminal law. 2011. № 2. P. 53-58.
19. On the Application by the Courts of the Law on the Necessary Defense and the Harm Caused by the Detention of a Person Who Committed a Crime: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. Sept. 27, 2012 № 19. Access from the legal reference system «ConsultantPlus». URL: http://www. consultant.ru/document/cons_doc_LA W_135861/ (date of access: 15.08.2018).
20. Melnikov V.A. Administrative and legal limitation of the rights of citizens and the mechanism for its implementation by the internal affairs bodies. Volgograd, 2013.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Токарчук Роман Евгеньевич, кандидат юридических наук, заместитель начальника кафедры тактико-специальной и огневой подготовки Крымского филиала Краснодарского университета МВД России; e-mail: [email protected]
INFORMATION ABOUT AUTHOR
R.E. Tokarchuk, Candidate of Law, Deputy Head of the Chair of Special Tactics and Fire Training of the Crimea branch of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: [email protected]
108
