CC BY
199
ОТРЯСЛЕЙЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЮРИДИЧЕСКОЙ иачки и практики
УДК 343.2
Петров Сергей Валентинович Petrov Sergey Valentinovich
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Нижегородская академия МВД России (603950, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3)
candidate of sciences (law), associate professor, associate professor of the chair of criminal and penal law Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia (3 Ankudinovskoye shosse, Nizhny Novgorod, 603950)
E-mail: [email protected]
Проблемы отграничения сложных форм соучастия The problems of separating complex forms of complicity
В рамках статьи исследуются отдельные аспекты института соучастия в уголовном праве России. Определяются причины правоприменительных ошибок. Детально анализируются конструктивные признаки преступного сообщества (преступной организации). Формулируется авторский подход к определению ряда юридически значимых терминов.
Ключевые слова: организованная преступность, преступное сообщество, критерии отграничения сложных форм соучастия.
Some aspects of the complicity institution in the criminal law of Russia are analyzed in the article. The causes of enforcement errors are determined. The constituent elements of a criminal community (criminal organization) are thoroughly examined. The author's approach to determining the number of legally significant terms is formulated.
Keywords: organized crime, the criminal community, criteria for distinguishing complex forms of complicity.
Изучение результатов осуществляемой в настоящее время уголовной политики на территории России свидетельствует о том, что в целом предпринимаемые меры по оптимизации уголовно-правовой охраны общественных отношений позволили добиться заявленных целей. В частности об этом свидетельствует снижение общего количества регистрируемых криминальных посягательств. Однако структурные изменения преступности характеризуются нарастанием негативного потенциала наиболее опасных форм криминальных посягательств, выраженных, в частности, в совершении преступлений в составе организованных групп и преступных сообществ [1].
Безусловно, причинный комплекс, культивирующий развитие организованной преступности, характеризуется многоаспектностью. Отсутствие значимых результатов в противодействии наиболее развитым формам совместной преступной деятельности является следствием кадровых, организационных и технических проблем. Но главной предпосылкой усиления влияния преступных группировок являются технико-юридические дефекты нормативного инструментария, регламентирующего соответствующую правоприменительную деятельность.
В частности, критические замечания вызывает решение законодателя, выраженное в установлении конструктивного признака преступного сооб-
щества (преступной организации), определяемого как цель получения финансовой или иной материальной выгоды [2].
Сомнения в целесообразности указанного нор-мотворческого решения обусловлены тем обстоятельством, что действующая редакция статьи 35 УК РФ не всегда обеспечивает юридическую возможность определять как преступные сообщества организации террористического и экстремистского толка. Указанные криминальные структуры не устанавливают материальную выгоду как определяющую цель своей деятельности. Их задачи характеризуются куда большими потенциальными угрозами — насильственная смена власти, культивирование сепаратизма, свержение государственного строя, навязывание радикальных религиозных взглядов и т. п. Соблюдение правил квалификации требует в соответствующих случаях применения статьи 282.1 или статьи 282.2 УК РФ, ответственность за которые по основным составам не превышает 8 лет лишения свободы, что не всегда соотносится с принципом справедливости, так как за создание и руководство преступным сообществом, члены которого, возможно, не совершают террористических актов, убийств или иного насилия, ответственность установлена в виде лишения свободы сроком до 20 лет.
Изложенное свидетельствует о наличии возможных вариантов несоответствия правил ква-
Вестник Нижегородской академии МВД России, 2015, № 1 (29)
1П9
ОТРЯСЛЕЙЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЮРИДИЧЕСКОЙ иячки и практики
лификации основополагающим началам уголовного законодательства. Принимая во внимание, что принцип справедливости при отправлении правосудия установлен в Конституции Российской Федерации, при наличии указанных казусов необходимо обеспечивать реализацию основных начал законодательства. Однако законодатель, устанавливая специальную цель, выраженную в получении финансовой или иной материальной выгоды, фактически исключил такую возможность.
Критический анализ нормативного определения преступного сообщества (преступной организации), сопряженный с изучением соответствующей следственно-судебной практики, позволяет установить главную причину слабого правоприменительного потенциала статьи 210 УК России, устанавливающей ответственность за создание или участие в деятельности преступного сообщества (преступной организации). В частности, основные правоприменительные ошибки обусловлены применением оценочных признаков при формулировании отдельных форм сложного соучастия в рамках нормативных установлений, содержащихся в уголовном законе. Причем схожее содержательное наполнение указанных признаков нередко приводит к смешению понятий, что культивирует субъективный подход правоприменителей при толковании содержания нормативного инструментария. Использование оценочных понятий в уголовном законодательстве является безусловным технико-юридическим дефектом, влекущим ошибки при квалификации криминальных посягательств. В этой связи решение проблемы отграничения сложных форм соучастия между собой видится в установлении формально определенных критериев, исключающих возможность субъективного подхода в процессе правоприменения.
Изучение специальной научной литературы [3, с. 289], а также исследование следственно-судебной практики по уголовным делам, возбужденным по преступлениям, совершенным в соучастии, позволяет сделать вывод, что несмотря на отсутствие единой позиции по поводу количества и содержательного наполнения признаков преступного сообщества как уголовно-правовой категории, общим мнением является то, что оно (сообщество) являет собой высшую степень организации криминальной деятельности. Учитывая этот факт, логично предположить, что именно указанное обстоятельство необходимо установить в качестве базовой характеристики, свидетельствующей о том, что конкретная преступная группировка является наиболее развитой формой соучастия, определение которой сформулировано в рамках части 4 статьи 35 УК РФ. Предложенный прием, с одной стороны, позволит отграничить преступное сообщество от иных форм совместной преступной деятельности, а с другой — минимизировать количество научных дискуссий по поводу определения рассматриваемой формы соучастия.
Количественные признаки, отражающие взаимосвязанные самостоятельные структурные элементы в общей совокупности, являются главным критерием определения степени организованности последней. Следовательно, учитывая логическую структуру института соучастия, определяющую формы в зависимости от степени организованности членов преступного формирования, целесообразно определять деятельность по созданию преступного сообщества (преступной организации) как обеспечение совместной деятельности двух и более организованных преступных групп, направленной на достижение общей цели.
По этому пути идет и судебная практика. Так, в приговоре Верховного Суда Республики Татарстан по уголовному делу в отношении Г., Ф., 3. и других (всего 13 участников) в преступлениях, предусмотренных частями 1 и 2 статьи 210 УК РФ, отмечается, что суд признал преступное объединение «Хади Такташ» преступным сообществом (преступной организацией), исходя из того, что созданная и руководимая Г. преступная организация представляла собой сообщество двух преступных формирований, каждое из которых являлось устойчивой вооруженной группой, совершавшей тяжкие и особо тяжкие преступления [4].
Относительно признака преступного сообщества (преступной организации), определяемого как «общая цель», то ее нецелесообразно наделять признаком «преступная» по следующей причине. Часто самостоятельные организованные криминальные образования объединяются не в целях совместной противоправной деятельности, а, например, для решения общих задач экономического или политического характера (обеспечение нужного результата в различного рода выборных мероприятиях, лоббирование интересов во властных структурах и т. п.). Безусловно, степень общественной опасности подобной совместной деятельности, по существу не являющейся преступной, трудно переоценить.
Изложенное в совокупности позволяет определить преступное сообщество как криминальную организацию, объединяющую две и более организованные преступные группы, совместная деятельность которых направлена на достижение общих целей.
Характерным признаком, присущим каждой из групп, входящих в сообщество, является их относительная самостоятельность. В том случае если автономность отдельного структурного подразделения по каким-либо причинам утрачивается, то соответствующее криминальное образование, в структуру которого оно входило, перестает существовать в форме сообщества и трансформируется в организованную преступную группу. Конструктивным признаком рассматриваемой формы соучастия является наличие общего управления, осуществляемого отдельной личностью или коллегиально, обладающего доминирующими властными функциями в отношении руководителей
150
Юридическая наука и практика
ОТРЯСЛЕЙЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЮРИДИЧЕСКОЙ НЯЧКИ И ПРЯКТИКИ
самостоятельных группировок, образующих сообщество.
Использование предложенного определения позволит минимизировать ошибки при квалификации соответствующих общественно опасных деяний, так как оно содержит конкретные формализованные признаки, позволяющие отграничивать преступное сообщество от сходных уголовно-правовых понятий (организованные преступные группы), а также от смежных составов (ст. 208 УК РФ «Организация незаконного вооруженного формирования и участие в нем» и ст. 209 УК РФ «Бандитизм»).
Примечания
1. См.: Петров C.B. Организованная преступность — экспансия на экономику // Материалы региональной научно-практической конференции. Н. Новгород, 2008.
2. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и в статью 100 УПК Российской Федера-
ции: федеральный закон от 16 октября 2009 г № 245-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2009. № 45, ст. 5263.
3. Козлов А.П. Соучастие: традиции и реальность. СПб., 2001.
4. Архив Верховного Суда Республики Татарстан. 2002. Уголовное дело № 2-97/2002.
Notes
1. See: Petrov S.V. Organized crime — expansion on the economy // Materials of the regional scientific-practical conference. Nizhny Novgorod, 2008.
2. On amendments to the criminal code of the Russian Federation and article 100 of the criminal procedure code of the Russian Federation: federal law dated on 16.10.2009 № 245-FZ // Collection of legislative acts of the RF. 2009. № 45, art. 5263.
3. KozlovA.P. Complicity: tradition and reality. St. Petersburg, 2001.
4. The Archive of the Supreme Court of the Republic of Ta-tarstan. 2002. Criminal case № 2-97/2002.
Вестник Нижегородской академии МВД России, 2015, № 1 (29)
151
