CC BY
151
Петров Сергей Валентинович Petrov Sergey Valentinovich
кандидат юридических наук, доцент, заместитель начальника кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права
Нижегородская академия МВД России (603144, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3)
candidate of sciences (law), associate professor, deputy head of the department of сптта! and penal law Nizhny Novgorod academy of Ministry of internal affairs of the Russia (3 Ankudinovskoe shosse, Nizhny Novgorod, 603144)
E-mail: PSV005@mail.ru
Проблемы определения понятия преступного сообщества в уголовном законодательстве России
The problems of definition of criminal association in Russian criminal law
В статье исследуются проблемы юридической техники при конструировании состава преступления, предусмотренного статьей 210 УК РФ, и предлагаются меры по оптимизации действующего уголовного законодательства в части, регламентирующей охрану общественных отношений от деятельности преступных сообществ (преступных организаций).
Ключевые слова: юридическая техника, статья 210 УК РФ, преступные сообщества (преступные организации).
The article studies the problems of legal techniques of constructing the body of a crime (corpus delicti), stipulated by article 210 of the Criminal Code of the Russian Federation. It offers measures of optimization of the active criminal legislation in so far as they relate to public relations security from the activity of crime confederations.
Keywords: legal techniques, article 210 of the Criminal code of the Russian Federation, crime confederations.
Охрана общественных отношений от проявлений деятельности организованных преступных формирований в настоящее время является одним из приоритетных направлений осуществляемой государством уголовной политики. Не случайно законодательные органы всех уровней особое внимание уделяют оптимизации правового инструментария, регламентирующего ответственность за организацию, руководство и участие в деятельности преступных сообществ (преступных организаций). Несмотря на безусловную позитивность указанной деятельности, ее результаты в настоящее время свидетельствуют скорее о стремлении законодателя реализовать указание руководства страны, а не обеспечить надлежащее качество нормативной базы, посредством которой осуществляется борьба с экспансией наиболее развитых форм совместной преступной деятельности. К данному выводу приводят следующие посылки.
Исследование признаков, которые по замыслу законодателя должны являться критерием отграничения преступного сообщества (преступной организации) от иных организованных криминальных структур, свидетельствует о том, что их формулировка затрудняет осуществление эффективной уголовной политики, направленной на противодействие деятельности указанных преступных формирований.
Техническая замена признака сплоченности на признак структурированности, осуществленная за-
конодателем в части 4 статьи 35 УК РФ, не устранила причину проблем правоприменения, обусловленную использованием оценочных категорий при формулировании юридически значимых понятий [1]. Данное обстоятельство позволяет спрогнозировать отсутствие эффективной практики правоприменения нормы уголовного закона, регламентирующей деятельность преступных сообществ (преступных организаций). Об этом свидетельствуют результаты изучения соответствующей категории уголовных дел, судебное разбирательство по которым осуществлялось в период нормативного определения преступного сообщества (преступной организации) через признак сплоченности организованной группы.
В частности, применение оценочного признака, определяемого как сплоченность, обусловливало возможность применения различных подходов к уяснению его содержания. В этих условиях в целях избежания отмены приговоров суды первой инстанции, как правило, старались по возможности исключить применение статьи 210 УК РФ к субъектам соответствующих общественно опасных деяний, так как с большой долей вероятности суды вышестоящих инстанций могли не согласиться с их мнением применительно к содержательному наполнению исследуемого признака.
Оценочный характер признаков, посредством которых формулируются нормативные дефиниции, делает возможным проявления субъективного под-
Петров С.В. Проблемы определения понятия преступного сообщества в уголовном законодательстве России
Петров С.В. Проблемы определения понятия преступного сообщества в уголовном законодательстве России
хода при уяснении смыслового содержания правового инструментария. Как следствие, правоприменители нередко по своему усмотрению, а не в соответствии с целями уголовной политики, толкуют юридически значимые термины, и принимают решения, содержанием которых часто является освобождение виновных от уголовной ответственности.
Внесение поправок в редакцию части 4 статьи 35 УК РФ, целью которых являлась оптимизация уголовно-правовой охраны общественных отношений от проявлений наиболее развитых форм совместной преступной деятельности, по факту не устранило проблему отсутствия исчерпывающего перечня качественных формализованных признаков преступного сообщества (преступной организации). Другими словами, для следственных органов и представителей судейской общественности и впредь не исключена возможность по своему усмотрению толковать легальное определение рассматриваемой формы совместной преступной деятельности и наделять ее факультативными признаками, отсутствие которых будет положено в основу отказа от обвинения по статье 210 УК РФ.
Отсутствие легального толкования признака преступного сообщества (преступной организации), выраженного в структурированности организованной группы, предопределяет наличие проблемы установления степени организованности преступного объединения, достаточной для признания его преступным сообществом (преступной организацией), или совокупности критериев, позволяющей считать организованную группу структурированной.
Сама по себе попытка сформулировать новое определение с помощью тождественных или близких по лексическому значению понятий, является обстоятельством, осложняющим уяснение смысла правовой нормы, о чем в полной мере свидетельствует применение признака структурированности при определении преступного сообщества (преступной организации).
В соответствии с лексическим толкованием термина «структурированность» последнее может признаваться синонимом понятия «организованность». Следовательно, структурированность и организованность являются признаками, характерными как для организованных групп, так и для преступных сообществ (преступных организаций). Более того, учитывая специфику законодательной конструкции состава преступления, предусмотренного частью 1 статьи 210 УК РФ, которая определяет, что сам факт создания преступного сообщества (преступной организации) является преступлением, возможны случаи, когда вновь созданное преступное сообщество, участники которого не успели совершить ни одного преступления, является менее структурированным, чем организованная преступная группа, отдельные члены или подразделения которой имеют узкую специализацию и согласованно действуют в целях достижения общего преступного результата.
Вышеизложенное свидетельствует о том, что объективно признак структурированности является имманентным для организованного преступного формирования любой формы, и, следовательно, в перспективе следственные и судебные органы будут рассматривать структурированность как признак, характеризующий не только преступное сообщество, но и организованную группу. В связи с недостаточной определенностью и размытостью указанного признака он не может признаваться категорией, не зависящей от субъективных оценок лиц, осуществляющих квалификацию соответствующих общественно опасных деяний, и, следовательно, гарантировать отсутствия следственных и судебных ошибок.
Также серьезные критические замечания вызывает признак преступного сообщества (преступной организации), выраженный в специальной цели совершения тяжких и особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды.
В частности, вариативность преступной деятельности является неотъемлемым признаком организованных преступных групп, что подтверждается направленностью последних на совершение криминальных посягательств различной степени тяжести, в том числе характеризуемых высокой степенью общественной опасности, причем, как правило, для получения тех самых прямых или косвенных финансовых или иных материальных выгод. Изложенное очевидно свидетельствует о том, что применение рассматриваемого признака в качестве критерия отграничения организованной группы от преступного сообщества (преступной организации) невозможно.
Оправданность установления специальной цели создания преступного сообщества (преступной организации) как конструктивного признака вызывает сомнение не только по вышеуказанной причине.
Преступное сообщество (преступная организация) является наиболее развитой формой организованной криминальной структуры, качественные признаки которой нецелесообразно ограничивать направленностью на совершение тяжких и особо тяжких преступлений. Например, одним из приоритетных направлений деятельности организованных преступных формирований, характеризующихся высокой устойчивостью и структурированностью, в настоящее время является вовлечение в занятие проституцией — деяние, по основному составу относящееся к категории преступлений небольшой тяжести. Однако по исследуемому признаку создание такого формирования не может быть признано уголовно наказуемым деянием. Определение преступных сообществ (преступных организаций) через общественную опасность предполагаемых преступных деяний не обеспечивает эффективную уголовно-правовую охрану целого ряда объектов, посягательства на которые не только возможны со стороны преступных сообществ (преступных организаций), но и нацелены на них в настоящее время
[2, с. 76]. В этой связи заслуживает внимания точка зрения авторов, придерживающихся позиции о необходимости распространения всех легальных форм соучастия в равной степени на все преступления вне зависимости от их тяжести [3, с. 289; 4], так как ограничение возможности квалификации соответствующих деяний по статье 210 УК РФ посредством указания на специальную цель, выраженную в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, является обстоятельством, сужающим возможности уголовно-правовой борьбы с проявлениями наиболее развитых форм организованной преступной деятельности.
Также необходимо указать на недопустимую поспешность, проявленную законодателем при установлении специального признака, выраженного в цели получения финансовой или иной материальной выгоды как конструктивного, применительно к определению преступного сообщества (преступной организации). В настоящее время на территории России распространяют свою деятельность террористические и экстремистские организации, целью которых является не материальная выгода, а куда более значимые категории — изменение государственного устройства, независимость отдельных регионов, навязывание религиозных взглядов, а также иные криминальные цели вплоть до уничтожения Российской Федерации как субъекта международного права. Очевидно, что степень общественной опасности таких организаций на порядок выше, чем угрозы, обусловленные деятельностью некоторых преступных сообществ (преступных организаций). Однако соблюдение правил квалификации требует в соответствующих случаях применения статьи 282.1 или статьи 282.2 УК РФ, ответственность за которые по основным составам не превышает 4-х лет лишения свободы, что не всегда соотносится с принципом справедливости, так как за создание и руководство преступным сообществом, члены которого возможно не совершают террористических актов, убийств или иного насилия, ответственность установлена в виде лишения свободы сроком до 20-ти лет.
Детальное исследование специальных признаков преступного сообщества (преступной организации), изложенных законодателем в части 4 статьи 35 УК РФ, свидетельствует о необходимости выработки дополнительных критериев, способных по своему содержанию однозначно установить наличие такого качества организованности преступной деятельности, которое обусловливает необходимость криминализации самого факта создания криминально направленной структуры посредством ее определения как преступного сообщества (преступной организации). Причем количество таких критериев должно быть сведено к минимуму, так как каждая дополнительная единица обязательных признаков уголовно-правового понятия объективно влечет сужение возможностей его применения.
Исследование правоприменительной практики, а также изучение авторских позиций свидетельствует о том, что, несмотря на значительные разногласия в понимании признаков преступного сообщества (преступной организации), никто не ставит под сомнение тот факт, что оно характеризуется высшей степенью организации преступной деятельности. Представляется, что именно использование указанного обстоятельства должно быть положено в основу определения преступного сообщества (преступной организации), что даст возможность правоприменителю четко отграничивать преступное сообщество от иных форм совместной преступной деятельности.
Сама по себе степень организованности любого явления определяется количеством относительно самостоятельных структурных элементов, образующих общую совокупность, деятельность которой обусловлена общими целями. Следовательно, учитывая логическую структуру института соучастия, определяющую формы совместной преступной деятельности в зависимости от степени организованности членов криминального формирования, возможно определить деятельность по созданию преступного сообщества (преступной организации) как обеспечение совместной деятельности двух и более организованных преступных групп, направленной на достижение общей цели.
По мнению автора, совпадающему с позицией ряда представителей научной общественности [5, с. 17], именно по количественному признаку необходимо отграничивать преступное сообщество от организованной группы. Принимая во внимание вышеизложенное, преступное сообщество (преступную организацию) необходимо определить как сообщество, объединяющее две и более организованные преступные группы, деятельность которых обусловлена общей целью. В признак преступного сообщества (преступной организации), определяемый как «общая цель», нецелесообразно включать слово «преступная», так как нередко отдельные организованные преступные группы объединяются в сообщества для координации совместных мероприятий некриминального характера, например, по выдвижению своего кандидата в выборные органы власти, что само по себе не является преступлением, однако степень общественной опасности такой совместной деятельности трудно переоценить.
Нужно отметить, что в результате объединения двух и более организованных преступных групп самостоятельность каждой из них может быть утрачена, например, посредством передачи функций руководителя единому (общему) органу. В этих условиях она перестает быть сообществом и вновь обретает форму организованной преступной группы. Преступное сообщество имеет место тогда, когда у каждой из объединившихся организованных преступных групп остается собственный руководитель, а сами группы сохраняют некоторую автономность внутри преступного объединения. В то
Петров С.В. Проблемы определения понятия преступного сообщества в уголовном законодательстве России
Петров С.В. Проблемы определения понятия преступного сообщества в уголовном законодательстве России
же время наличие общего руководителя является обязательным условием существования сообщества, однако его полномочия по своему содержанию являются либо доминирующими по отношению к руководителям структурных групп, либо сведены к координации совместной деятельности.
Использование предложенных приемов определения преступного сообщества (преступной организации) позволит отграничить последнее от сходных уголовно-правовых понятий (организованной преступной группы), смежных составов (ст. 208 УК РФ «Организация незаконного вооруженного формирования и участие в нем» и ст. 209 УК РФ «Бандитизм») и соответственно оптимизировать практику применения статьи 210 УК РФ.
Примечания
1. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и в статью 100 УПК Российской Федерации: федеральный закон от 16 октября 2009 года № 245-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2009. № 45, ст. 5263.
2. Кочетко И.В. Уголовный закон и организованная преступность: декларация борьбы или реальное противодействие // Криминологические и уголовно-правовые проблемы борьбы с организованной преступностью. Ярославль, 2004.
3. Ермакова Т.Н. Некоторые проблемные вопросы разграничения форм соучастия // Российский следователь. 2007. № 14.
4. Козлов А.П. Соучастие: традиции и реальность. СПб., 2001.
5. Балеев С.А. О понятии преступного сообщества (преступной организации) // Уголовное право. 2007. № 3.
Notes
1. On Amendments to the Criminal code of the Russian Federation and in the art. 100 of the Criminal procedure code of the Russian Federation: the federal law of 16.10.2009 № 245-FZ // Collection of legislative acts of the RF 2009. № 45, art. 5263.
2. Kochetkov I.V. Criminal law and organized crime: declaration of struggle or real opposition // Criminological and criminal legal problems of combating organized crime. Yaroslavl, 2004.
3. Ermakova T.N. Some of the problematic issues of demarcation forms of participation // Russian investigator. 2007. № 14.
4. Kozlov A.P. Complicity: tradition and reality. St. Petersburg, 2001.
5. Baleev C.A. On the concept of a criminal community (criminal organization) // Criminal law. 2007. № 3.
