CC BY
18
ГОСУДАРСТВЕННОЕ И РЕГИОНАЛЬНОЕ
УПРАВЛЕНИЕ
Проблемы миграции и межкультурной интеграции в Саратовской области*
Барышная
Наталия Александровна
Кандидат политических наук, доктор социологических наук, профессор кафедры государственного управления и права Балаковского филиала РАНХиГС
Natalia A. Baryshnaia
Candidate of Political Sciences, doctor of Sociological Sciences, Professor at the Department of Legal foundation of the Public Administration of the Balakovo branch of RANEPA e-mail: [email protected]
Мокин
Константин Сергеевич
Доктор социологических наук, профессор кафедры государственного управления и права Балаковского филиала РАНХиГС
Konstantin S. Mokin
Issues of migration and intercultural integration in Saratov region
На основании проведенного полевого исследования анализируются проблемы взаимоотношений между местным (принимающим) сообществом и мигрантами в Саратовской области (на примере г. Балаково). Очерчиваются ключевые маркеры, конфигурирующие ландшафт межличностных и межгрупповых отношений и формирующие систему этнополитических отношений в регионе.
Ключевые слова и словосочетания: миграция, этничность, локальное сообщество, интеграция, социальная дифференциация, фобии.
According to a field research the authors analyze the issues of the local (host) community and the migrants of Saratov region (on the example of Balakovo). The key markers of interpersonal and inter-group relations and ethnic and political relations within the region are described.
Key words and word combinations: migration, ethnicity, local community, integration, social differentiation, phobias.
* Исследование по проекту РФФИ №14-06-00117 «Миграционные риски России: анализ интеграционных перспектив».
Doctor of Sociological Sciences, Professor at the Department of Legal foundation of the Public Administration of the Balakovo branch of RANEPA e-mail: [email protected]
УДК 314
Город Балаково и Балаковский район (численность населения 215 тыс.чел.) Саратовской области является одним из наиболее ярких региональных сообществ, сформированных в XX веке в СССР за счет внутристрановой миграции. В настоящее время, несмотря на трудный этап развития территории после распада СССР и формирования новых (рыночных) социально-экономических моделей отношений, данная территория является: а) лидером региона в развитии технологических производств (металлургия, химия, нефтехимия, энергетика), б) лидером в привлечении инновационных технологий и прямых инвестиций. Данные позиции остаются одними из ключевых факторов, определяющих миграционную привлекательность обследуемой территории, и формирующими специфические механизмы отношений между «старыми мигрантами-местными
Необходимо отметить, что ключевым инструментом, формирующим идентификационные характеристики жителей сообщества, являются СМИ (телевидение, радио, интернет, газеты). Не менее значимыми в силу социально-исторических условий являются формы сетевых отношений (родственники, друзья, коллеги по работе), которые в совокупности определяют восприятие конфигурации отношений «свой - чужой».
Следует подчеркнуть, что СМИ (газеты и телевидение), которые являются основным источником информации, в полной мере доверяет лишь треть населения. В эту группу входят респонденты, в основном, старшей возрастной группы, прошедшие социализацию во времена Советского Союза, и для которых доверие СМИ (особенно печатным) является практически непреложным фактом. Индокринирующие фреймы, задаваемы федеральными, региональными и местными СМИ, выступают ключевой позицией, формирующей мировоззрение этой группы, что, в свою очередь, очерчивает стратегии взаимоотношений как между собой, так и иными членами сообщества (мигранты, власть, молодежь и т.д.).
Менее половины опрошенных (42%) с сомнением относится к предоставляемой СМИ информации, частично доверяя им, но при этом указав избирательность источников информации. Безусловными доминатами являются федеральные телевизионные каналы и печатные СМИ. Так, в частности, практически ни у одного респондента в процессе интервьюирования не вызвала сомнения информация в телевизионных программах таких каналов, как «Первый», «Россия 1», «Россия 24» и т.п.
Молодежь и средневозрастная когорта респондентов, в свою очередь, меньше доверяют печатным СМИ, федеральным каналам ТВ, а более восприимчивы к информации, получаемой через Интернет, различные электронные социальные сети.
Так, информации о мигрантах в интернете доверяет почти 20% респондентов, из которых подавляющее большинство - молодежь. Более 43% опрошенных высказали сомнение в точности сообщений о мигрантах в сети. В основном, это люди среднего возраста, имеющие высшее и средне-специальное образование, и, соответственно, обладающие определенным социальным опытом, в том числе и опытом личных контактов с мигрантами. Причины столь высокого уровня сомнения респонденты высказали в ангажированности самих источников информации, тематических характеристик и вытекающие из этого - сомнения в качестве предоставляемого материала.
Половина опрошенных указала, что с достаточной регулярностью они слышат смешные и обидные названия мигрантов, но не акцентируют на этом внимание. А треть респондентов не слышали никаких иносказательных выражений в отношении мигрантов. На наш взгляд, специфика этой группы определяется отсутствием актуальности восприятия подобного рода информации, отсутствием личного опыта общения, либо непредвзятостью вследствие личного миграционного опыта (в прошлом сами респонденты были мигрантами в рамках перемещений рабочей силы в стране).
Отдельно необходимо выделить группу респондентов - «недавних мигрантов» - переселенцев из других государств (в основном, бывшего СССР), регионов и тех, кто приехал в город из сельских поселений. Для этой группы восприятие проблематики миграции наиболее актуализировано, так как они сами недавно прошли процесс «социальной натурализации» в городе и воспоминания, часто болезненные, провоцируют эмоциональное отношение к этой теме. Именно респонденты этой группы испытывают на себе пресс социальной (структурной) конкуренции, что обостряет их восприятие мигрантов как «чужих». Из более чем 12% опрошенных, которые указали, что они слышали, видели и запомнили обидные и смешные названия мигрантов, подавляющая часть лиц - сами в недалеком прошлом стали жителями города.
В разрезе оценок материального положения в рамках обследования лишь менее 10% респондентов указали свой экономический статус как «хороший», 38% - как «нормальный» и столько же отметили свое положение как «затруднительное». Немногим более 10% указали свое материальное положение как тяжелое.
Необходимо отметить, что данный вопрос является сензитивным, что предопределяет существенную погрешность ответов, поскольку одни респонденты склонны преувеличивать свои социально-экономические возможности (чтобы не быть «хуже других»), а другие, в силу доминирующей идеи патернализма («нам очень нужна помощь, не важно от кого») - преуменьшать.
Для целей исследования для нас принципиально важным является восприятие «богатыми» и «бедными» тематики миграции, средств и способов инклюзии мигрантов в локальное (городское) сообщество.
«Богатые». Данная группа респондентов характеризуется наличием ресурсов для адаптации к сложившимся социально-экономическим (отчасти - политическим) условиям. Наличие социальных (статусных), экономических (наличие узко - специализированной работы, востребованности на рынка труда) и иных (например, лингвистических, сетевых и т.д.) ресурсов позволяет воспринимать мигрантов как исключительно
дополнительный экономический (демографический) ресурс, что подтверждается результатами тестирования. Мигранты в рамках этой группы не воспринимаются как «конкуренты», а скорее как инструмент дальнейшего экономического развития и личного бизнеса и в потенциале - экономического развития территории.
Необходимо отметить, что к данной группе респондентов, в основном, относятся лица, имеющие высшее образование, часто имеющие опыт территориальных перемещений (как по России, так и включая поездки за рубеж), относительно высокие навыки кросскультурной коммуникации. Подобный социальный опыт формирует позитивно-нейтральное восприятие миграции и связанных с ней потенциальных проблем.
Однако в данной группе есть и представители радикальных взглядов, предлагающих идей от возведения «железобетонных границ» между государствами «для предотвращения появления мигрантов» до «полного и окончательного выдворения» мигрантов силами ФМС и/или ФСБ в силу того, что мигранты не вписываются в привычную им повседневную картину мира. Как правило, это лица, сами пережившие болезненный опыт инклюзии в местное сообщество, поиск адекватной полученному образованию и опыту работы, формирование своих сетей отношений и обмена ресурсами. При этом, достаточно часто апеллируя к своему опыту жизни на других территориях, они отмечают, что «там местные жители живут лучше всяких приезжих», а «мы сами, уже местные, живем хуже чем они [мигранты]...». Здесь важно отметить, что данная подгруппа составляет значительное меньшинство и практически не влияет на формирование общественного (публичного) мнения, но в рамках своих сетевых (коммуникационных) практик, основанных на статусе и доверии, возможно, способно влиять на мнение и оценки людей, находящихся в равном, либо ниже - социально-экономическом статусе.
«Бедные». Респондентов этой группы, которые отнесли себя к категории людей с затруднительным и тяжелым материальным положением, характеризует жестко-негативное восприятие миграции. В первую очередь, это связано с уровнем занятости. Данная группа работает на малопрестижных должностях (дворники, уборщики в магазинах и торговых центрах, разнорабочие на местных стройках, мойщики машин и т.д.), и они вполне реально осознают возможность потерять свое рабочее место при появлении более «дешевого» кандидата. Во вторую очередь, это связано с низким уровнем образования (в основном - средним специальным (ПТУ), полученным еще в Советском Союзе и уже не отвечающим требованиям современности).
Данная группа респондентов является основным потребителем телевизионных программ, ориентированных на различные шоу, сериалы описание конфликтов и катастроф, и т.д. Как правило, информационные каналы, дающие в той или иной мере адекватную оценку событий в стране и за рубежом, не являются источником формирования личного и/или общесемейного мнения.
Здесь необходимо отметить, что благодаря самим СМИ (формам преподнесения событий (ток-шоу, демонстрация насильственных конфликтов, стычек, передачи с участием известных людей и т.д.)), у представителей данной группы можно отметить гиперболизацию восприятия информации, что становится основой отдельных аспектов мировоззрения, в том числе и миграции, мигрантов, миграционной политики, проводимой государством.
Особо необходимо отметить в данной группе изменение тренда восприятия беженцев с Юго-Востока Украины. Если на начальный период конфликта на Украине и появления первых потоков беженцев в регионе и городе были сформированы центры поддержки, куда жители приносили личные вещи, продукты, оказывали помощь в расселении, трудоустройстве, то теперь ситуация существенно изменилась. Основным аргументом негативного восприятия мигрантов-беженцев с Украины стал фактор их материальной поддержки со стороны государства. Выделенные дотации для мигрантов (800 рублей в день) часто превышают средний дневной заработок самих жителей (например, продавцы в магазинах получают от 200 до 500 рублей в день, рабочие на стройках 500-600 рублей), а также предоставление бесплатного жилья без оплаты коммунальных услуг. Данная ситуация, особенно активно освещаемая в местных и региональных СМИ, привела к появлению негативного тренда. Основная претензия: «они не хотят работать.», «им дают все..», «почему государство тратит деньги на них, а не нас.». Особенно болезненно местные жители восприняли данную ситуацию, когда дети беженцев с Украины стали вне очереди поступать в детские сады, престижные школы (гимназии, лицеи), на бюджетные места в ведущих региональных вузах.
Отмечая личный опыт ощущения дискриминации (язык, национальность, религия), подавляющее большинство (87%) опрошенных отметили, что не чувствовали на себе негативное воздействие сообщества из-за перечисленных особенностей.
На наш взгляд, это - характерная особенность современной ситуации в Балаково. Подавляющее большинство респондентов - это либо сами в прошлом мигранты, либо это дети тех же самых мигрантов,
приехавших на строительство города, градообразующих предприятий и «осевших» здесь. Именно личный опыт переселений, опыт построения социально-культурных, экономических отношений, трансформированный через призму [чаще всего] советского и постсоветского образования, трансляции семейных и межсемейных/ межличностных отношений показывают столь низкий рейтинг ощущения испытываемой дискриминации.
В этом контексте вполне очевидным является высокий уровень нейтральности социальной дистанции между «своими» и «чужими». Так, в частности, почти 60% опрошенных респондентов спокойно/нейтрально относятся к возможности совместного обучения своих детей и детей мигрантов в школе в одном классе. В основном, это часть обследуемой когорты, имеющей среднее и/или среднее специальное образование, не придающей особое внимание наличию незначительной части учеников - детей мигрантов. Как правило, это представители «трудовых» профессий, имеющих / имевших контакт с мигрантами, достаточно часто выезжающих за пределы региона для работы по контракту (в Москву, Санкт-Петербург, северные регионы и т.д.)
Отрицательно к этой возможности отнеслись 19% опрошенных. Однако необходимо учесть, что в процессе опроса не фиксировалось фактическое наличие детей у респондентов, а проецировалась сама вероятность (в том числе, и среди молодежи - на будущее). Анализ распределений по возрасту показал, что наиболее радикальными противниками совместного обучения выступают представители старшего поколения, с одной стороны, имеющие уже внуков, а с другой, - представители молодежи, которые еще не задумывались о детях. Старшее поколение артикулирует нежелание совместного обучения детей мигрантов и своих собственных (в том числе, внуков) страхом потенциальных конфликтов, стычек, драк. Младшее поколение респондентов (в основном, пока не имеющее детей) проецирует доминирующие идеологемы, транслируемые как СМИ, так и через личные сетевые связи, о «конфликтности мигрантов», «агрессивности», «несовместимости» на возможное будущее своих детей, представляя их [своих детей] чаще всего в образе жертвы разного рода стычек и конфликтов.
Положительно воспринимают возможность совместного обучения только 13%. Особенность этой группы респондентов, в том, что: а) они сами прибыли в город менее 10-15 лет назад; б) дети обучаются с средних муниципальных школах (не в элитных гимназиях и лицеях), где контингент обучающихся напрямую коррелирует с уровнем дохода родителей, условиями и местом проживания.
В оценке напряженности текущих отношений между местными жителями города и мигрантами значительная часть опрошенных (71%) высказали мнение о стабильности и спокойствии во взаимоотношениях, и лишь 8% респондентов высказали озабоченность напряженностью этих отношений.
Столь высокий уровень позитивных оценок в этих двух вопросах, на наш взгляд, объясняется тем, что подавляющее число жителей «не видят» в своем ближайшем окружении, в процессе бытовых и служебных отношений мигрантов как таковых. Чаще всего «мигрант» выступает для респондентов как некая абстрактная категория, причем в основном транслируемая через центральные СМИ, нагруженная смысловыми и эмоциональными коннотациями.
Негатив, испытываемый в отношении инокультурных мигрантов, как правило, выливается в публичные акции (пикеты) - в отношении деятельности властей, в критических ситуациях (стычки, конфликты) - в физическое противостояние с самими мигрантами. Однако, несмотря на существующую в городе [относительную] неприязнь к мигрантам, лишь пятая часть (19%) опрошенных высказали [потенциальную] готовность к поддержке акций, пикетов против трудовых мигрантов. В то время, как значительная часть (66%) опрошенных высказали отказ от участия в публичных акциях в отношении мигрантов.
Не менее актуальным, определяющим диапазон социально-культурной дистанции между местным населением и мигрантами, и как следствие - потенциальную степень инклюзии в принимающее сообщество, выглядит распределение ответов на готовность «местного» населения с вниманием относится к культуре «вновь прибывших».
В частности, в рамках проведенного исследования, с учетом значительного числа опрошенных респондентов, представляющих первое, полуторное и второе поколение поселенцев в городе и имеющих в прошлом личные/семейные миграционные трафики (переселения, опыта инклюзии, и т.д.), вполне адекватным выглядит оценка более 40% опрошенных, что «необходимо с вниманием относится к культуре мигрантов», учитывая их этнические религиозные и иные особенности. Однако практически четверть опрошенных (24%) отметили, что нет необходимости особого внимания к культуре вновь прибывших мигрантов, часто мотивируя это простым прагматическим отсутствием интереса к самим мигрантам, а также практическим отсутствием национально-культурных центров, способных адекватно презентовать культуры разных народов.
Таким образом, результаты исследования выявили достаточно высокий уровень толерантности местного населения к вновь прибывающим представителям инокультурных групп. Это определяет позитивный потенциал и тенденции к межнациональному согласию в местном региональном сообществе.
