CC BY
33
НАЦИОНАЛЬНОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО И ВОПРОСЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ
Этнополитическая ситуация в Саратовской области в контексте миграционных процессов
Мокин
Константин Сергеевич
Доктор социологических наук, Профессор кафедры государственного управления и права Балаковского филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ e-mail: mokin_konstantin@list.ru
Konstantin Sergeevich Mokin
Doctor of Sciences (Sociology), Professor of the Public Administration and Law Chair, Balakovo Branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration e-mail: mokin_konstantin@list.ru
УДК 316.44:325
Ethnic Political Situation of Saratov Region on the Example of Migration Processes
Анализируются результаты эмпирических исследований, направленных на изучение вопросов взаимодействия принимающего (местного) населения Саратовской области и новых этнических миграционных сообществ в условиях глобализации.
Ключевые слова и словосочетания: этничность, миграция, этнические конфликты, социальная мобильность, Саратовская область.
The results of empiric research data about interrelation of host population of Saratov region and new migration communities under the condition of globalization are analyzed.
Key words and word-combinations: ethnicity, migration, ethnic conflicts, social mobility, Saratov region.
Саратовская область является одним из основных звеньев миграционного трафика «Восток-Запад». По данным УФМС России по Саратовской области из республик Средней Азии и Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока в нашу страну въезжает более 260 тыс. человек [1]. Значительная часть мигрантов следует транзитом в центральную часть России, и более 15 тыс. человек остаются в регионе. Ключевой проблемой, обусловленной притоком инокультурных мигрантов в регион, является рост мигрантофобии и этнофобии [2, с. 57].
В современных условиях глобализации проблема взаимоотношений между принимающим сообществом и мигрантами на территории региона становится с каждым годом все актуальнее. Политическая повестка дня, декларируемая на глобальном уровне, требует максимально толерантного восприятия происходящих демографических сдвигов в современном мире. С другой стороны, миграция и вызванный ею взрывной рост культурного (этнического) многообразия порождает серьезные противоречия в региональных и локальных сообществах.
Для анализа существующих тенденций в сфере межэтнического взаимодействия на региональном уровне нами был реализован исследовательский проект, направленный на исследование факторов, определяющих специфику регионального этнополитического пространства, на примере Саратовской области [3].
По результатам проведенного исследования, межнациональную ситуацию в Саратовской области более 60% опрошенных респондентов отметили как спокойную, благополучную. В основном, это жители сел, небольших населенных пунктов. В то же время около 30% респондентов заявили, что ситуация напряженная,
интенсивность контактов достаточно высока, и при этом основные миграционные потоки (формирующие современный контекст этнокультурного разнообразия) направлены, в первую очередь, в крупные города и их и в ряде случаев - неблагополучная. Столь негативные оценки присущи жителям городов и прилегающих к ним пригородов. На наш взгляд, этому есть вполне прагматичное объяснение, связанное с тем, что в городах пригороды. В этих условиях вероятность негативного взаимодействия, которая ложится в основу воспроизводства негативных стереотипов, достаточно высока.
Однако при этом, 65% респондентов отметили, что в последние несколько лет межнациональные отношения существенно не изменились. Лишь менее 10% информантов отметили ухудшение ситуации, а более 15% заявили, что межэтнические отношения в определенной степени улучшились.
Как изменились межнациональные отношения в Саратовской области
за последние год-два?
66%
10%
-пи
15%
9%
улучшились не изменились ухудшились з/о
Подобное распределение демонстрирует относительную стабильность ситуации, с одной стороны, а с другой - отражает существующие этнокультурные противоречия в регионе. Основная масса тех, кто отмечает ухудшение ситуации в регионе, - это молодежь и лица в возрасте до 25 лет, активно занятые поиском работы, имеющие высшее образование и проживающие в городах. Как правило, именно в этой среде наиболее активно ротируются негативно-агрессивные настроения в отношение инокультурных мигрантов, высок уровень неприязни даже к потенциальному росту этнокультурного разнообразия. Именно представители этой когорты чаще всего становятся «живыми свидетелями» разного рода стычек и конфликтов.
Для целей исследования нами были определены следующие референтные этнокультурные группы: приезжие из Северного Кавказа (дагестанцы, чеченцы, черкесы и т.д.), представители Закавказья (азербайджанцы, армяне, грузины), Средней Азии (таджики, узбеки, киргизы), ближнего пограничья (казахи), представители Юго-восточной Азии (китайцы, вьетнамцы). Также были введены группы - социальные маркеры (русские, цыгане).
Можно констатировать, что в обществе доминирует нейтрально-негативная оценка в отношении миграционных этнических групп. В более «успешном» виде представлены казахи. Это объясняется наличием значительного числа мест компактного проживания казахов на территории Саратовской области (в основном, приграничные районы - Алгай, Дергачи, Озинки и в меньшей степени Ершов). Причины неоднозначных оценок, на наш взгляд, кроются в следующем. Оценивая отношение к мигрантам в целом, менее половины респондентов согласились с формулировкой, что нет необходимости проводить активную миграционную политику по привлечению «новых граждан». По мнению респондентов оптимальной бы выглядела формула «не привлекать специально, но и не отказывать тем, кто уже приехал». Однако 40% опрошенных считают, что лучше вообще не принимать мигрантов и выселить тех, кто уже приехал.
Столь высокий уровень мигрантофобии объясняется наличием устойчивых негативных стереотипов, широким распространением страхов «утраты собственной идентичности», потенциальными опасениями возможных конфликтов из-за имеющихся ресурсов (в т.ч. социального, политического и экономического капитала), возможным ростом конкуренции на рынке труда (особенно в условиях нарастающего экономического кризиса и возможных сокращений на предприятиях области).
Негативные ожидания в отношении мигрантов, которые, как правило, являются представителями иных этнических групп, не могли не проецироваться на ожидания динамики межнациональных отношений в области. На вопрос «Как вы считаете, как будут изменяться межэтнические отношения в вашем районе?» лишь 9% отметило ожидание позитивных улучшений, 48% отметило, что состояние межнациональных отношений не изменится, а 28% респондентов ожидают ухудшения отношений. Таким образом, можно отметить, что негативные ожидания более чем в три раза превышают позитивные.
Рост негативных убеждений влечет за собой увеличение числа негативных стереотипов, что, в свою
очередь, формирует повседневные практики, в том числе и дискриминационные в отношении этнических меньшинств. Рост социальной дистанции между принимающим населением и миграционными этническими сообществами отмечается нами по всей территории Саратовской области. Однако, наибольший разрыв мы отмечаем в районах с большим удельным весом городского населения (Саратов, Балаково, Энгельс, Маркс, Вольск).
В целом по области лишь 16% опрошенных отметили, что с представителями иных этнических групп можно общаться и даже создавать браки. При этом практически 30% опрошенных отметили, что с представителями других национальностей «лучше не общаться/категорически никаких отношений».
Столь высокий уровень интолерантности, неприятия «иного», рост агрессивности по отношении к этническим мигрантам, на наш взгляд, имеет ряд объяснений. Во-первых, мы можем рассматривать происходящие процессы как компенсационные практики. В условиях снижения социального капитала большинства жителей области необходимо его увеличивать либо за счет роста доходов, роста самооценок, реального повышения качества жизни и т.д., либо за счет формирования новой шкалы социальных отношений, в которых «большинство» будет по прежнему занимать доминирующую позицию и тем самым воспроизводить «естественную идентификацию». Для этого необходимо запустить механизмы понижающей идентификации у других социальных групп [4, с. 23].
Во-вторых, наличием в общественном сознании идеологических рудиментов советского общества, образа жизни, дихотомии «старший брат - младшие братья», когда европейская часть России (Саратовская область в частности) мыслилась исключительно «русской» частью великой страны. Остальные территории (союзные национальные республики, автономные области и т.д.) воспринимались как технологически-сырьевой придаток. Перенос остатков имперского мировоззрения в XXI век, в условиях активного миграционного перемещения значительных масс людей, сформировал новую систему социальных отношений, тяготеющих к институционализации - «местные и чужие». При этом «чужие» всегда/почти всегда воспринимаются как что-то второстепенное, часто второсортное, не достойное включения в сложившееся социально-политическое и экономическое поле региона.
В-третьих, падением общекультурного уровня жителей области, допускающего возможность существования иных культур. Если в прошлом уделялось значительное внимание в системе школьного образования и воспитания изучению культур, входящих в состав СССР (как правило, в рамках уроков географии, истории и т.д.), то в настоящее время подобных знаний современная школа не предлагает. Появление новых культурных практик в повседневной жизни часто воспринимается людьми как угроза их собственной культурной идентичности, «размывание» основ традиционной культуры.
Формирование основы «бытового этнонационализма» начинается с неготовности совместного нахождения в едином символическом пространстве - отказ представителям этнокультурных меньшинств в возможности совместного (соседского) проживания. Допущение смягчается лишь для групп достаточно «знакомых и близких» - казахи, русские, татары и резко ужесточается для «потенциально социально-опасных групп».
Следующим элементом, влияющим на социальную дистанцию между принимающим населением и миграционными этническими группами, является готовность принять брак своего ребенка с представителем этнокультурного меньшинства. Лишь 6-8% респондентов позитивно относятся к возможности брака ребенка и представителя (представительницы) меньшинства. Подавляющее большинство (68-74% респондентов) отрицательно воспринимают даже возможность подобной перспективы.
Однако столь радикальные оценки относятся лишь к зоне близкого/личного контакта, где реализуются идентификационные факторы, влияющие на «безопасность» существующей индивидуальной идентичности. В зоне же, где реализуются групповые нормы и отношения, например, в процессе совместной трудовой деятельности, картина межэтнических отношений выглядит более благополучно. Более 44% респондентов отметили, что наличие представителей других национальностей не мешает им выполнять свои служебные/ рабочие функции. При этом 22% опрошенных отметили желательность «близких» национальностей в процессе работы. Лишь 11% респондентов отметили, что готовы работать только в мононациональном коллективе.
Наличие моноэтнических поселений в Саратовской области, так же как и формирование «этнических кварталов» в крупных городах области, способно являться дополнительным конфликтогенным фактором. В подобных местах формируется своя система социального контроля, отличная от существующих государственных систем, основанная на воспроизводстве традиционных отношений, присущих этнической группе. Фактически формируется параллельная с официальной, система управления территориями, система контроля, надзора, система финансовых механизмов и инструментов.
Безусловно, столь серьезные отличия в формах социальной жизни вызывают определенные напряженные
отношения между основной частью населения и меньшинствами. Возникают локальные очаги напряженности, в основном в виде бытовых конфликтов, отдельных стычек, связанных с контролем над определенными ресурсами, территориями. Так, более 70% опрошенных отметили, что в Саратовской области существуют межнациональные конфликты.
При этом лишь 3-6% респондентов отметили, что сами были участником конфликта с представителями отдельных референтных групп. Подавляющая часть опрошенных отметили, что не были участниками конфликта, не слышали об этом. В среднем около 30% респондентов были в той или иной мере свидетелями конфликтных ситуаций.
Лишь незначительная часть опрошенных (14%) отметили, что испытывают на себе, в той или иной степени, враждебность со стороны людей других национальностей. Таким образом, фактический уровень этнофобии значительно ниже заявляемого респондентами. Наиболее высокий уровень индекса этнофобий зафиксирован в г.Саратове (более 22% опрошенных отметили, что испытывают на себе враждебность). В тоже время в районах, имеющих значительное этнокультурное разнообразие (Озинки, Дергачи, Алгай), уровень этнофобий практически равен нулю.
Соответственно, уровень индекса этнической агрессивности (доля респондентов, заявивших об испытываемой вражде к людям других национальностей) составил 13%. Наибольшее число людей, агрессивно настроенных по отношению к иным этническим группам зафиксировано в городах Саратове, Балаково, Балашове. Наименьший индекс этнической агрессивности отмечен в культурно разнородных районах -Озинках, Алгае, Ершове.
Другим, не менее важным фактором, влияющим на динамику межэтнических отношений в области, является разница между социальными статусами местного населения и меньшинств. Здесь мы исходим из того, что чем ближе оценки социальных статусов большинства и этнокультурных групп, тем более интегрированы/включены эти меньшинства в «тело» большинства, и тем менее напряженные отношения мы можем фиксировать между ними.
При этом, оценивая статус меньшинств по отношению к статусу большинства, мы исходим из того, что высокий статус, по сравнению со статусом большинства, это такой же конфликтогенный фактор, так как в этом случае начинает проявляться зависть, претензии к «захвату» ведущих социальных позиций и т.д., что стимулирует рост напряженности.
Анализ соотнесения социального статуса большинства и этнокультурных меньшинств показывает, что наибольший разрыв в оценках социального статуса наблюдается в отношении выходцев из Средней Азии (таджиков, узбеков, киргизов). Наиболее интегрированы по данному показателю - казахи. Из числа представителей кавказских народов наиболее интегрированы - армяне, грузины. В более сложной ситуации выходцы из республик Северного Кавказа.
Результаты обследования показывают, что в исследуемом направлении существует проблемное поле, связанное с дисбалансом культурного и политического представительства.
Несмотря на значительное число национально-культурных объединений, зарегистрированных в Саратовской области, большинство из них выполняют скорее функцию представительства в разного рода общественных советах и комитетах, нежели действительно выполняют функцию представления интересов конкретных этнических сообществ. Для ряда лидеров НКА деятельность по «представительству» есть де-факто «бизнес на этничности» и связан с получением разного рода преференций со стороны органов государственной власти [5]. Сложность ситуации усугубляется тем, что де-юре лидеры национально-культурных объединений (зарегистрированных и чаще всего сосредоточенных в областном центре) часто не являются легитимными выразителями интересов той или иной этнической группы (как правило, проживающей в других районах области), и в случае критических ситуаций (стычки, конфликт) не способны оказать существенного влияния на одну из сторон конфликта [6].
Для оценки отношения респондентов к приезду в регион разных инокультурных представителей, нами были отобраны (исключительно) в аналитических целях следующие группы - представители Северного (российского) Кавказа, республик Закавказья, республик Средней Азии, а также представителей Юго-Восточной Азии. Полученные результаты не выявили высокой избирательности (как негативной, так и позитивной) отношений. В целом, по всем группам (с весьма незначительными различиями) лишь около 10% респондентов положительно расценивают приезд иноэтничных мигрантов, более 40% - воспринимают их приезд негативно, остальные (половина опрошенных) воспринимают появление мигрантов с безразличием. Подобное распределение отражает существующую социальную схему, при которой значительная часть жителей (40%) воспринимает появление мигрантов («иных») как угрозу существующему порядку, как
потенциальный рост конкуренции на рынках занятости, страх перед возможным изменением «культурного ландшафта». Отчасти именно поэтому предпочтения в оценках действий Правительства Саратовской области по отношению к мигрантам, которые получили бы поддержку населения, выглядят следующим образом.
Основная масса населения (57%) считает, что власть не должна привлекать мигрантов специально, но и не отказывать тем, кто уже приехал. По сути, речь идет о том, что региональная власть не должна вносить в современную повестку дня вопросы артикуляции миграционной политики, но при это соблюдая правовые нормы в отношении недавно прибывших. При этом за активное привлечение мигрантов из-за рубежа выступает всего менее 5% респондентов - в основном представители творческой интеллигенции и бизнесмены. Но за активные действия по ограничению въезда на территорию региона мигрантов («вообще не принимать», «выселить тех, кто уже приехал») выступает почти треть населения. Столь высокий уровень фиксируемой мигрантофобии подтверждает выдвинутый нами ранее тезис о том, что доминирующие культурные, дискурсивные практики определяют систему социальных отношений, в которой «нет места» тем, кто привносит «иное», перестраивая и видоизменяя привычный для большинства населения мир (публичный и приватный).
Какие действия правительства Саратовской области по отношению к мигрантам
получили бы Ваше одобрение?
привлекать специально
не привлекать специально, но и не отказывать тем, кто приезжает
вообще не принимать выселить тех, кто уже прихал другое з/о
Это подтверждает высказанное согласие на потенциальный запрет на проживание в регионе рассматриваемых групп. Почти 40% опрошенных показали свою готовность согласится с активными действиями властей (если таковые будут) в отношении миграционных сообществ по их выдворению. Однако при этом почти столько же высказались против запрета на пребывание. При этом, несмотря на столь высокие уровни декларируемой респондентами толерантности, готовность населения к межличностному взаимодействию с мигрантами в качестве членов локального сообщества крайне низка. Так, в частности, лишь менее 10% опрошенных положительно ответили на вопрос о готовности к проживанию инокультурных мигрантов в качестве соседей у себя в доме, и практически никто из опрошенных не желает вступления в брак своего ребенка с иммигрантом, вне зависимости от страны исхода и его этнической принадлежности.
Высокий уровень интолерантности переносится большинством из приватной сферы в публичную. В частности, на вопрос о готовности работать в межнациональном коллективе, согласие высказало лишь треть опрошенных, и то с условием, что это будут «представители «близких» мне национальностей», либо «руководство будет моей национальности». Остальные опрошенные отметили, что согласны работать только в однонациональном коллективе.
Столь высокие показатели нетерпимости не могли не сказаться на оценках напряженности.
Почти 70% респондентов отметили, что, по их мнению, в Саратовской области существуют конфликты на межнациональной почве. Но поскольку спектр действий, попадающих под определение «конфликт» достаточно большой, нами было предложено респондентам определить ситуации, в которых он проявляется. На первом месте (31%) по частоте стоят «неодобрительные высказывания в адрес людей каких-то национальностей», далее следуют «конфликты на улице, рынке, в общественных местах» (29%), и «напряженные отношения между соседями разных национальностей» (13%). Особо необходимо выделить ответ «лично не сталкивался, но слышал о подобном» (35%), который достаточно четко характеризует ситуацию, отражающие формирование доминирующих паттернов восприятия и поведения.
Последнее подтверждает распределение ответа на вопрос «Доводилось ли Вам становиться участником (свидетелем) конфликтных ситуаций с представителями других этнических групп?». Доминирующим ответом
является - «слышал о конфликтах от друзей и знакомых» (более 65%). Менее 7% опрошенных отметили, что были участником, либо свидетелем конфликта на межнациональной почве. При этом наиболее часто отмечались конфликты с приезжими из Северного Кавказа (российского), а не представителями иных государств. Основным каналом трансляции нетерпимости по оценкам респондентов являются СМИ, надписи на заборах и в общественных местах, а также «рассказы других», которые возможно были участниками либо свидетелями конфликтов.
Уважение к другим народам, культурам, языкам - главное условие мирного процесса нациестроительства на уровне региона. Однако, по мнению трети населения, в последние 5-6 лет выросло число русских, которые разделяют крайне националистические взгляды, и стало больше проявлений этнического национализма. При этом основными причинами роста русского национализма в регионе, по мнению респондентов, являются вызывающие действия (поведение) национальных меньшинств (30%), национальные предрассудки русского населения (20%), а также террористические акты последних лет (16%), информация о которых, по нашему мнению, всегда, или почти всегда окрашена в этнические тона. Действия властей по отношению к крайнему/ радикальному русскому национализму, по мнению информантов, также не однозначны.Так 47% опрошенных считают, что власти борются с радикальным национализмом в силу своих возможностей, а 15% населения убеждены, что власти «поощряют крайний национализм и способствуют его распространению».
Как Вы относитесь к идее "Россия для русских"?
поддерживаю, ее давно пора осуществить
ее неплохо было бы осуществить, но в разумных пределах
отрицательно, это настоящий фишизм
меня это не интересует з/о
Важно отметить, что идеи радикального национализма не находят широкой поддержки среди населения. Так на вопрос «Как вы относитесь к идее «Россия для русских»?», лишь немногим более 10% ответили, что полностью и целиком поддерживают её. Более значимой группой являются латентные этнонационалисты (41%), считающие, что данную идею «неплохо было бы осуществить, но в разумных пределах». Отрицательно относятся к этой идее, считая ее «настоящим фашизмом», четверть опрошенных.
Безусловно, ключевым фактором, определяющим риторику современного национализма на уровне региона, является миграция и привнесенная ею этничность. На наш взгляд именно миграция (как дискурсивный феномен) определяет существующую «повестку дня» в вопросах нациестроительства и вопросах регионального управления межэтническими отношениями. При этом, избирательность мигрантофобии (как и ксенофобии) заключается, как видно из нашего исследования, не в ориентации неприятия на конкретные этнические группы, а в основном, на «новые» этнические группы, которые появились или появляются в регионе (или отдельном сообществе) в недавней ретроспективе. Ряд этнических сообществ, таких как татары, мордва, казахи - доминирующим русским населением воспринимаются как «свои», близкие, не вызывающими негативных коннотаций. В отношении же «новых», миграционных сообществ, ситуация выглядит как достаточно напряженная. Именно поэтому половина всех опрошенных отметила, что национальная политика России в отношении мигрантов должна быть направлена на «сосуществование и взаимное уважение норм и правил поведения коренного населения и мигрантов других стран и национальностей». Каждый пятый опрошенный выбрал ответ, отражающий потенциальное одобрение деятельности власти, направленной на «ассимиляцию мигрантов, подчинения их нормам и правилам поведения коренного (местного) населения», а 15% опрошенных категорически выступают за «выдворение мигрантов из России, либо в регионы их постоянного проживания».
Как видно, доминирующим вектором взаимоотношений между мигрантами и принимающим населением является требование изменения поведения (а, следовательно, и культурно-ценностных норм) со стороны мигрантов. Принимающее сообщество (русские) рассматривается как статичное, как данность, по отношению
к которому мигранты должны испытывать пиетет, и полностью согласиться с уже существующими в нем ценностями, нормами, моралью, способами и механизмами взаимодействия.
Таким образом, налицо серьезное противоречие между декларируемыми политическими артикуляциями и реальной социальной практикой. Основной задачей органов региональной власти и местного самоуправления (на местах) представляется, с одной стороны, признать существующий этносоциальный и этнополитический дисбаланс в отношении этнических миграционных сообществ и принимающего населения. А с другой, выработать формулу взаимодействия, направленную на взаимную интеграцию, при которой каждая из сторон не теряя собственной этнокультурной идентичности, смогла бы отойти как от дискриминационных практик, так и от практик противодействия, минимизировав тем самым негативные последствия существующей межэтнической напряженности.
Библиографический список
1. Доклад УФМС России по Саратовской области. URL: http://www.ufms-
saratov.ru/press/statistika.php
2. Мукомель В.И. Миграционная политика России: Постсоветские контексты / Институт социологии РАН. М., 2005.
3. Данное исследование выполнено в рамках гранта РГНФ №12-33-01026 «Депривационный анализ факторов этносоциальной напряженности», руководитель проекта - К.С. Мокин. Исследование проводилось в 13 районах Саратовской области в период с 01.12.2012 по 25.12.12. Выборка квотная, пропорциональная, репрезентативна по территории проживания, полу, возрасту и образованию. Всего опрошено 3800 человек. Погрешность полученных данных не превышает 3%. Опрос проводился по месту жительства респондентов методом формализированного интервью.
4. Гудков Л. Негативная идентичность. Статьи 1997-2002 г.-М., 2004.
5. «Этническое предпринимательство», где этничность выступает «товаром» развито во многих регионах России, а также в других странах, особенно европейских. «Этнический предприниматель» - человек, извлекающий материальную (социальную, политическую) выгоду от представления интересов «этнической группы».
6. Осипов А.Г. Национально-культурная автономия. Идеи, решения, институты. СПб.: ЦНСИ, 2004. 508 с.
