CC BY
47
УДК 811.92
ПРОБЛЕМЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ЯЗЫКА В РОССИЙСКИХ И СОВЕТСКИХ ЭНЦИКЛОПЕДИЯХ
Леонид Николаевич Мясников, доцент, к. ф. н.
ФГБОУ ВО «Великолукская государственная сельскохозяйственная академия», Россия, г. Великие Луки
В данной работе автор напоминает некоторые малоизвестные или полузабытые факты из истории интерлингвистической мысли России и СССР, основываясь на материале крупных энциклопедических словарей и энциклопедий - от энциклопедического словаря Ф.А. Брокгауза и И.Я. Эфрона до Большой Советской Энциклопедии 3.
Энциклопедии по определению должны нести научно выверенную информацию, т.е. факты. Более того, они должны и отразить «дух времени», т.е. господствующие в образованном обществе понятия и настроения, а также предвидеть возможное развитие событий. Однако это не всегда так и личные пристрастия авторов статей, а также идеологическая атмосфера времени вносят зачастую существенные коррективы. Это наблюдается наиболее отчетливо на примере гуманитарных наук, в частности наук о языке, которые тесно связаны с национальной политикой государств, культурой страны, национальными чувствами.
Автор приводит также возможные пути решения проблемы межъязыкового общения, которое становится в наши дни настоятельной потребностью для самых широких кругов, что связано с расширением торговых, экономических связей между государствами, технологическим прогрессом и туризмом. В этой связи стоит обратиться к статистике туризма, которая показывает, что многие миллионы граждан различных стран ежегодно пересекают границы своих государств для отдыха, познавательных целей и прочего.
Как показывает история, эти пути решения проблемы издавна обсуждаются философами и лингвистами, но человечество так и не пришло до сих пор к единому мнению, и «Вавилонское проклятие», увы, и через тысячелетия довлеет над человеком.
Ключевые слова: всемирный язык, международный язык, искусственный язык, плановый язык, вспомогательный язык, энциклопедия, словарь.
Как однажды писал академик А.М. Прохоров, главный редактор Большой Советской Энциклопедии III (далее БСЭ 3), «энциклопедия есть своеобразное зеркало эпохи» и «система научного осмысления информации» [12]. Во всяком случае, так должно быть, однако не всегда это выдерживается. Возможно, это верно относительно так называемых точных наук, но вспомним «научное осмысление» кибернетики и генети-
ки в российских словарях и энциклопедиях середины двадцатого века. В этой связи отсылаем к Краткому философскому словарю 1954 года [10].
Тем не менее, в идеале слова А.М. Прохорова должны быть при-ложимы к любой энциклопедии, «возмущения» же вносят зачастую идеологические и политические мотивы, которые должны быть исключены в энциклопедиях. И именно та-
кие мотивы относительно многих понятий из сферы гуманитарных дисциплин можно наблюдать в словарях и энциклопедиях самых разных эпох и стран, Россия не является исключением. Одна из особых сфер, которая постоянно подвергается «идеологическим возмущениям» -сфера языковой политики, национального языка и прочее. Достаточно вспомнить многострадальный закон о языке конца 80-х - начала 90-х, языковые «войны» в Западной Европе, странах Прибалтики, стремление некоторых российских национальных регионов придать особый статус своему языку (пример Татарстана), вопрос с русским языком на Украине и многие другие.
В настоящее время еще более актуальным остается вопрос гегемонии английского языка в международном общении. В этой связи следует упомянуть существенное увеличение роли китайского языка, рост числа изучающих этот язык, кафедр китайского языка, курсов, школ и т.д. Любопытно, что же будет с английским языком как международным через 15-20 лет?
Две тенденции, отмеченные еще учеными восемнадцатого века, только набирают силу в веке 21-м. С одной стороны, это объединяющая и унифицирующая тенденция в условиях глобализации, что вызвано острой необходимостью в средствах международного общения все более широких слоев населения. С собственно лингвистическими проблемами здесь смыкается и целый ряд проблем философских, социологических, исторических.
В настоящее время мы наблюдаем на примере стран Балтии, Украины и некоторых иных стран вторую тенденцию - разъединительную, зачастую националистическую, характерную для государств с незначительной традицией государственности. На официальном и институциональном уровне разъединительные тенденции находят свое выражение в стремлении к ограничению количества языков международного общения (примером является ООН, где имеется небольшое количество рабочих языков, т.н. «клуб мировых языков»). Но действует и вторая тенденция - стремление к расширению круга используемых языков (пример - ЕС, где язык каждого нового участника становится и рабочим языком, что непомерно увеличивает расходы на перевод, устный и письменный).
Человечество издавна задумывалось об унификации, однако все решения в каждый исторический период оказывались временными, паллиативными.
Философы и лингвисты рассматривают несколько путей преодоления языкового барьера:
- выбор по международному соглашению одного или нескольких языков для общения, что вряд ли представляется возможным в массовом порядке в настоящее время по политическим, экономическим, идеологическим и иным причинам, и что уже было доказано историей;
- принятие в качестве международного какого-либо нейтрального языка, например латыни - вопрос пока открыт;
- долгий процесс формирования т.н. зональных языков и их дальнейшее слияние во всемирный. Однако пока не просматривается слияние китайского с английским или русского с арабским;
- создание искусственного языка, попытки чего многочисленны, но не очень успешны - вопрос пока открыт;
- разработка систем автоматического компьютерного перевода. Существующие в настоящее время системы, увы, оставляют желать лучшего.
Отметим, что до практически середины 18 века в Европе единым языком учености являлась латынь, казалось бы «мертвый язык». Относительно «мертвого» языка не все понятно: стоит только посмотреть на терминологические системы подъязыков многих наук, внимательно вслушаться в бытовой язык, даже русскоговорящих. Стоит в этой связи упомянуть и государство Ватикан, где одним из официальных языков является «мертвая» латынь. Можно найти и радиопередачи на латинском языке (Ватикан, Финляндия, Бразилия и т.д.). Попытки возрождения латыни как общего языка с регулярной постоянностью наблюдаются и сегодня. Но странная вещь
- многие средние учебные заведения, гордо носящие название «гимназия», в России забыли о латыни как непременном предмете в гимназиях дореволюционной России.
Изучение сложнейшего комплекса проблем межъязыкового, межнационального общения - задача интерлингвистики, дисциплины, ко-
торая находится на стыке языкознания, философии и социологии и имеет уже вековую историю.
Несмотря на то, что количество публикаций по истории интерлингвистической мысли растет с каждым годом, все же существует и значительное количество «белых пятен». Один пример - до сих пор не получили своего научного освещения взгляды по вопросу о всеобщем языке Одоевского В.Ф., русского философа Федорова Н.Ф., писателя и философа Л.Н. Толстого, французского экономиста Прудона. Можно назвать еще целый ряд известных российских и европейских общественных деятелей, которые имели более или менее цельные взгляды на проблему международного, всемирного языка.
Учитывая особую историческую привлекательность этого круга проблем, мы ставим целью в данной работе кратко проследить процесс развития представлений о всемирном, международном и искусственном языке в нашей стране с конца 19-го века по 80-е годы века прошлого на основе русских и советских энциклопедических изданий.
Для рассмотрения были отобраны Энциклопедический словарь Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.Я. (далее - ЭС Брокгауз), Энциклопедический словарь братьев Гранат (ЭС Гранат) и три издания Большой Советской Энциклопедии (БСЭ 1, БСЭ 2 и БСЭ 3). Можно, вероятно, сказать, что данные издания в целом должны отражать различные этапы развития общественного сознания.
Прежде чем приступить непосредственно к анализу материала, мы хотели бы эскизно показать некоторые основные пути хода человечества к международному языку. Данный эскиз ни в коей мере не претендует на полноту и всесторонность, он необходим лишь для того, чтобы показать предпосылки соответствующих статей интерлингвистической тематики в энциклопедиях.
Потребность в общем языке для народов с различными родными языками ощущалась человечеством очень давно, вспомним хотя бы Ветхий завет с его «Вавилонским столпотворением». В различные исторические периоды на роль общего языка претендовали как естественные, так и искусственные языки. Собственно, можно сказать, что на любом этапе развития человеческого общества в том или ином регионе существовали относительно общие средства языкового общения (заметим, что в основном для образованной части общества!). Так в эллинистическом мире роль общего выполняло т.н. общегреческое койнэ, в многоязычной Римской империи -латынь, она же в средневековой Европе играла роль всеобщего языка учености. В настоящее время в арабском мире, к примеру, роль регионального общего языка выполняет классический арабский. При этом заметим, что местные «арабские языки» могут существенно отличаться от классического. Совершенно понятно, что на ранних этапах развития общества ни один язык не мог претендовать на роль действи-
тельно всеобщего в силу вполне конкретных обстоятельств, что, собственно говоря, осознавалось и древними учеными.
В этой связи неудивительны и вполне естественны попытки создания искусственных языков, вроде бы свободных от «идеологического» и политического налета. В качестве примеров можно привести язык Алексарха или же систему римлянина Клавдия Галена. Европейское средневековье проходит на фоне доминирования латыни как языка учености и подспудного процесса формирования местных языков на базе латыни. Учитывая то, что латынь более или менее справлялась с образовательной функцией и была языком Библии, в целом период до 17 века можно охарактеризовать отсутствием широкого интереса к общему языку. Можно, конечно, вспомнить целый ряд творений на этом пути: к примеру, Lingva Ignota Хильдегарды или мусульманский «балаи-балан», но эти работы в области лингвосоздания имели скорее противоположное значение, т.е. были вовсе не всеобщими языками, а наоборот, языками тайными, понятными ограниченному кругу посвященных лиц (вспомним в этой связи российский язык офеней из 19 века и современную «феню» на его основе).
Однако уже в 17-м веке и более - в 18-м, в связи со значительным оживлением духовной жизни складывающихся наций, ростом межнациональных отношений, географическими открытиями множатся попытки выработать общий язык для международных сношений.
Начиная еще с работ Ф. Бэкона и, особенно Р. Декарта, разрабатываются как философские языки, например, Ars Signorum Джорджа Дальгарно для «исправления мышления», так и проекты языков для «исправления» общения разноязычных людей. Характер таких языков различен - от чисто априорных до апостериорных языков натуралистического типа.
В этот же период происходит и упрочение национальных языков, выход некоторых из них на международную арену. Так, очевидно, первым новым языком Европы стал в качестве международного французский. И хотя в настоящее время французский несколько сдал свои позиции, в связи с «Брекзитом» он может вновь «набрать силу».
19-й век можно по праву назвать золотым веком практики международных языков, что, несомненно, связано с промышленным развитием наций, новыми транспортными системами, сократившими время доставки товаров и услуг в Европе и далее в мире.
Этот же век является и примером расцвета международных искусственных языков. Так, уже в 1880 году немецкий пастор И.М. Шлейер опубликовал первый учебник языка волапюк, построенного в значительной степени на априорной основе. Через пару лет возникло и первое общество вола-пюкистов, прошел первый съезд сторонников этого языка из разных стран. Однако после 1889 года в силу ряда внешних и собственно языковых причин происходит раскол
всемирного движения волапюкистов и оно постепенно сходит на нет, оставаясь в настоящее время интеллектуальной «игрушкой» небольшой группы адептов (вспомним, что в русском языке слово «волапюк» имеет значение «что-то сложное и непонятное, тарабарщина»).
В 1887 году варшавский окулист Л.Л. Заменгоф публикует первый учебник языка эсперанто, который сразу же находит сторонников, особенно в России, Франции и Германии, в том числе сторонников из рядов бывших волапюкистов. К концу века язык доктора Заменгофа стал заметным общественным движением благодаря как своим языковым, апостериорным качествам, так и в связи с ростом пацифистских настроений в Европе. Весь конец 19 века прошел в оживленных дискуссиях о вопросах всемирного/международного языка среди философов и языковедов. Собственно эти дискуссии и явились предпосылками к выделению новой лингвистической дисциплины - интерлингвистики.
Итак, к моменту появления в ЭС Брокгауз статьи С. Булича «Всем ирны й или международный язык» [ 5 ] общество уже давно осознало потребность в таковом, а история попыток решения стала заметным общественным явлением и игнорировать ее уже было нельзя. В своей статье автор (С. Булич, профессор Петербургского университета) попытался рассмотреть весь комплекс сложнейших вопросов в связи с проблемой, обозначенной в заголовке. В частности, рассмотрены предпо-
сылки появления проектов международных/мировых и искусственных языков, указано на многообразие и сложность естественных языков и трудности овладения ими. Также отмечается невозможность на том этапе общества официального принятия в качестве международного языка одного из национальных. Говоря о возможностях латыни как международного языка, автор указывает на «окостенелость лексической системы», что, по его мнению, делает невозможным выражение современных понятий. Такое утверждение, кстати, часто встречается и среди лингвистов - ученых и практиков международного языка (будь то адепты английского или искусственных языков!). С нашей точки зрения вопрос о «мертвом» языке как языке международного общения все еще открыт.
В статье С. Булича обращает внимание и тот факт, что всемирный/международный язык [обращаем внимание, что понятия всемирный и международный язык никак не дифференцированы] изначально мыслится как искусственный, «язык ... большей частью искусственный, т.е. придуманный одним лицом, не сложившийся естественным путем ..., на котором все цивилизованные народы могли бы сноситься между собой письменно и устно» (5).
Но сама мысль об общем языке международного общения объявляется автором утопией. И действительно, она и должна была казаться таковой автору, жившему в разделенной национальными перегородками и раздираемой культурными,
языковыми, экономическими и политическими интересами Европе. Определение международного языка, таким образом, проецируется на некое отдаленное будущее.
Рассуждая о ходе развития искусственного международного языка, С. Булич высказывает опасение, что таковой в дальнейшем распадется на диалекты, в конечном итоге взаимонепроницаемые. Здесь очевидно смешение хода развития естественных и искусственных языков. Последние, будучи с самого начала языками письменными и строго нормированными, вряд ли смогут распасться на местные разновидности. Естественно, родной (материнский) язык будет оказывать определенное влияние на произносительный стандарт, тем не менее, отклонения всегда будут в пределах по-нимаемости (это то, что мы наблюдаем сейчас с «английскими» языками). История, хотя бы, эсперанто показывает, что на международных встречах представители разных наций и групп прекрасно понимают друг друга. Обратим внимание и на многовековую традицию изучения и использования иностранных естественных языков.
Характеризуя искусственный язык как суррогат, бедный и несовершенный, С. Булич опирался, очевидно, на печальный опыт языка волапюк, движение эсперантистов еще только набирало силу, и многие потенции языка еще не проявились.
Главной же заслугой автора является, тем не менее, то, что, несмотря на известную долю скептицизма, он вплотную подошел к во-
просу о социальной обусловленности всемирного/международного языка.
Ровно через 20 лет, в 1912 году, в 11-м томе 7-го издания ЭС бр. Гранат помещена значительная по объему статья известного филолога-слависта А.Л. Погодина «Всемирные языки» [11]. Если Булич высказывал определенный скептицизм, то автор данной статьи - резко отрицательное отношение к искусственным международным языкам, поскольку «создание действительного всемирного упрощенного языка и невероятно, и не желательно...». Именитый автор, однако, не дал себе труда познакомиться с историей вопроса и признать опыт функционирования волапюка, эсперанто и к тому времени языка Идо. Эта «невероятность и нежелательность» усматривается автором в том, что такие языки не смогут выразить все богатство человеческой мысли. Здесь явно слышны отголоски спора философского и эмпирического аспектов лингвопроектирования.
Дело формирования всемирного языка [снова смешение понятий!], под которым имеется в виду, очевидно, мировой язык отдаленного будущего, автор предоставляет естественному историческому процессу, проявление которого видится ему в складывании некого общего фонда лексики. Интересно, можно ли сейчас, через век с момента публикации статьи, наблюдать общность лексических фондов, к примеру, славянских и семитских языков?
Как и у С. Булича, здесь повторяется мысль о распадении все-
мирного языка (искусственного!) на местные разновидности. Процессы развития естественных и искусственных языков уподобляются несколько своеобразно - как из латыни на местной основе возникли романские языки, так и из эсперанто, по мысли автора, возник язык идо. Сравнение, конечно, не делает чести А. Погодину как языковеду.
Резко отрицательно отношение автора к языку эсперанто, но, право, складывается впечатление, что автор исходит не из реальной практики языка, а из 16 правил грамматики. Отсюда и упрек в «отсутствии оттенков в употреблении наклонений, времен и т.д.».
Собственно говоря, философская позиция автора заслонила от него роль многих общественных факторов образования и развития всемирного языка.
Несмотря на ряд ограничений, объяснимых в свете общетеоретических взглядов С. Булича и А. Погодина, авторы двух дореволюционных энциклопедий познакомили широкую публику России с проблематикой вопроса, высказали ряд, хотя и спорных, предложений.
С победой Октябрьской революции 1917 года перед победившими большевиками встал целый ряд языковых проблем как внутреннего, так и международного характера. В новых условиях по-новому оценивается роль и значение международного языка (не забудем об уровне образования большинства российского населения!).
Особенно со второй половины 20-х годов в стране широко развер-
нулись интерлингвистические исследования, расширилась существенно практика международного языка эсперанто, существенно изменился социальный состав сторонников эсперантского движения. Обратим внимание, что и деятельность академика Н.Я. Марра вносила свой вклад в развитие интерлингвистической мысли, в частности, в теорию единого языка будущего.
Было бы вполне закономерным, что первое энциклопедическое советское издание (БСЭ 1) отразит весь положительный опыт интерлингвистической мысли, в частности дискуссий по вопросам международного языка в конце 19 - начале 20 веков, и поиски советских исследователей новой эры. В связи с особенностями выпуска энциклопедии хронологически первым томом, содержавшим интерлингвистический материал, был том 64, в котором публикуется заметка Э. Дрезена «Эсперанто» [7]. Автор - один из организаторов движения эсперантистов и интерлингвист - коротко и по деловому определяет задачи международного языка и рассказывает об эсперантском движении в стране.
Статья «Всемирный язык» в 13 томе [6] отсылает читателя к статье «Международные языки» [16], т.е. термин «всемирный язык» уже уступает место более точному «международный» язык (смешение этих терминов мы наблюдаем у С. Булича и А. Погодина). Тем не менее, термин «международный язык» используется пока недифференцированно - им в статье Н.С. Чемоданова называются четыре
типа языков: региональные общие языки древности и средневековья -хеттский, древнегреческий, латинский и др.), современные автору языки мирового распространения (английский, французский и пр.), искусственные международные языки и также пресловутый единый язык будущего. Включив в эту категорию и искусственные языки, автор однако пишет, что «следует подчеркнуть, что даже эсперанто . ни в какой мере не может заменить живых народных языков и может играть вспомогательную роль в международных сношениях ...». Слова эти показательны в том плане, что автор не дал себе труда познакомиться с историей эсперанто. Ведь еще в 1905 году на 1-м эсперантском конгрессе во французском Булонь-сюр-Мер была принята «Декларация об эсперантизме», которая четко сформулировала именно вспомогательную роль международного языка. Более того, положения о вспомо-гательности международного языка можно обнаружить в работах авторов еще второй половины 19 века.
Значительная часть статьи Н. Чемоданова посвящена именно будущему единому языку, а не более близкому практическим потребностям времени международному вспомогательному языку. Однако не будем забывать, что статья датируется 1938 годом! В ней совершенно очевидно влияние трудов И.В. Сталина, впрочем, автор и не скрывает этого, приводя обширную цитату из статьи И. Сталина «Марксизм и н а ционально-колониальный вопрос». В свете учения И. Сталина
становление единого языка человечества видится автору в слиянии культур и языков в единую культуру и единый язык в отдаленном будущем едином коммунистическом обществе. В своей монографии Э. Сва-дост [14] подробно разбирает эту теорию и нет смысла повторять его аргументы, которые актуальны и сейчас. В образовании общего лексического фонда, т.е., по сути, в интернационализации части лексики большинство авторов видит процесс сближения языков, забывая о том, что слова (их общее приблизительно одинаковое написание и звучание!) -только внешняя сторона языка, за которой стоят стена грамматики, забор фонетики и гора ассоциативных связей слов, что связано с каждой отдельной культурой. Грамматика и фонетика пока еще не показывают явных признаков интернационализации (даже в пределах европейского ареала). Да, понятно, что существует целый ряд общих грамматических категорий, развитие отдельных слоев грамматики идет параллельно в разных языках (особенно в языках одной группы), можно выделить и ряд языковых союзов. Однако пока именно грамматика, фонетика и ассоциативные связи слов - камень преткновения для изучающих иностранные языки.
Процессы интернационализации лексики наиболее активны у родственных языков в пределах одной языковой семьи. «Борьба за чистоту языка» зачастую препятствует образованию интернационализмов, лексических и грамматических (примером является немецкий язык с
его стремлением обходиться своими, зачастую очень громоздкими средствами, французский язык, который упорно защищается от англицизмов, венгерский язык и пр.). Важно и то, что заимствование лексики, особенно нетерминологической, в целом ряде случаев вызывает противодействие, раздражение носителей языка. Вспомним «мокроступы» или более современных «менеджеров».
Различные системы письменности - еще одно препятствие на пути интернационализации. Впрочем, само понятие «интернационализм» нуждается в уточнении. Пока мы имеем дело, скорее всего, с «регио-нализмами».
В настоящее время, да и в ближайшем будущем тоже у нас нет достоверных данных о постепенном слиянии языков. Да и трудно поверить в то, что языки, лексический фонд которых постоянно обогащается, многие грамматические потенции которых будут еще проявлены, функциональные возможности которых расширятся, сольются в один язык. Это, очевидно, будет крах человеческой культуры, которая зиждется на многообразии.
Более обоснованным видится второй путь, указанный автором статьи: это путь формирования зональных языков, что подразумевает и межзональный. Таким путем может быть сложная эволюция языков следующим образом:
- родной язык + зональный + межзональный;
- (родной язык) + межзональные
- мировой.
В любом случае, это путь весьма длительной эволюции человеческого общества, который займет не одно столетие.
И, как писал профессор М.И. Исаев, «сейчас нельзя определить конкретные пути развития национальных отношений в далеком будущем» [9] и, следовательно, конкретные пути развития языков.
В связи с теорией зональных языков возникает и вопрос о характере зон - будут ли это образования по географическому, политическому, языковому или же иному принципу? Конечно, рациональным был бы вариант с выделением языковых зон, но это вступает в противоречие с географическим принципом. (Напомним, что только в Европе мы имеем славянские, германские, финно-угорские и романские языки (и это не весь список), а в Индии, с ее многочисленными языками, ситуация еще более осложняется).
Всеобщий мультилингвизм на 1-и и 2-м этапах сам по себе представляет проблему культурологическую, интерлингвистическую и психологическую. Обобщение массового и индивидуального опыта муль-тилингвизма/полиглотии с позиций интерлингвистики кажется весьма перспективным и многообещающим.
Том 29 БСЭ 1 содержит статью «Искусственные языки» (ИЯ) [17], написанную Р.О. Шор - известной в свое время исследовательницей вопросов социологии языка. Под понятие ИЯ автор подводит в узком смысле три типа языковых образований - философские языки 17-18 веков, языки международного
общения 19-20 веков и условные языки, под которыми понимаются социальные варианты языка (арго, жаргон и подобные). Если первые д ве группы можно с известными натяжками назвать языками, то третья группа никак не подходит под определение языка, будучи в большинстве своем особыми лексическими системами в языке. Более того, если языки 1 -й и 2-й групп в большинстве своем призваны облегчить «мышление и общение» широких масс говорящих, то «языки» 3-й группы - затруднить общение, ограничив его рамками одной социальной группы.
Под ИЯ в широком смысле автор понимает любую знаковую систему, растворяя само понятие языка в океане знаков. Заслугой Р.О. Шор является, однако, то, что в своей статье она широко ставит вопрос о включении ИЯ, более того ИМЯ в лингвистическую проблематику, переосмысливает само понятие «искусственный» по отношению к языку. При этом отметим, что это положение имело уже значительную историю и Р.О. Шор никак не могла обойти его на фоне широчайшего языкового строительства в нашей стране.
Вполне естественно, что во время 2-й мировой войны были временно прекращены или заморожены интерлингвистические исследования в Европе и в нашей стране (тем не менее, любопытны несколько изданий по данной тематике именно этого времени). После войны в результате определенных внутриполитических причин вопросы интерлингви-
стики в СССР широко не рассматривались, доминировали взгляды И.В. Сталина по проблемам всеобщего языка. Вопросы международного искусственного языка не изучались, более того, были объявлены антинаучными. Так, в томе 9 БСЭ 2 [6] сказано, что «всякие попытки внедрения искусственных языков и проекты этих языков порочны в принципе». Искусственный язык человечества - неосуществимая утопия ...». Как уже отмечалось, в эти же годы утопией объявлялись кибернетика и генетика. Собственно, данная статья в БСЭ 2 повторяет известные положения статей А. Погодина из ЭС бр. Гранат и Н. Чемода-нова из БСЭ 1. Здесь также широко пропагандируются взгляды И. Сталина по вопросу о всеобщем языке. Характерно и название статьи - снова «Всемирный язык», а не международный (снова глобальное мышление!). Ничего нового не вносит и статья «Искусственные языки», в которой много повторов из статьи «Всемирный язык». Однако уже в 1957 году в статье «Эсперанто» тон существенно меняется - из огульного отрицания всяческих ИЯ, в том числе и ИМЯ предшествующих статей до сдержанно-информативного стиля данной. Автор подчеркивает вспомогательный характер эсперанто и обращает внимание на лингво-дидактический аспект.
С конца 50-х годов после временного и вынужденного застоя предвоенных, военных и первых послевоенных лет снова развернулись интерлингвистические исследования. Так, еще в 1956 году О.С. Ах-
манова и Е.А. Бокарев в своей статье призвали лингвистов к более широкому исследованию проблематики ИМЯ [2].
Новое 3-е издание БСЭ в значительной степени отразило поиски советских и зарубежных исследователей. Так, в статье «Вспомогательный язык» пятого тома БСЭ 3 [13] проводится более или менее четкое различие между типами вспомогательных языков и уделяется особое место именно международным вспомогательным языкам. Но, кажется, что автор впадает в другую крайность - вспомогательный международный язык мыслится только искусственным.
Здесь же впервые появляется и определение интерлингвистики [8] как отрасли языкознания - «отрасль языкознания, изучающая принципы построения вспомогательных языков». Определение, конечно, очень нечеткое: с одной стороны, предмет науки ограничивается только линг-вопроектированием, с другой же, в круг рассмотрения включаются и коды, абстрактные языки и пр. как подтипы вспомогательного языка.
Вопрос о компетенции науки уточняется в статье «Интерлингвистика», в которой в круг задач включена и теория функционирования вспомогательных языков, как ИМЯ, так и кодов, языков-посредников и т.д. Таким образом, понятие «интерлингвистика» становится расплывчатым, исчезает мотивированность слова-понятия, а лингвистика превращается в логико-математическую теорию языка. Отметим, что такое понимание
предмета науки зафиксировано еще в 1966 году в «Словаре лингвистических терминов» [1]. Оно, конечно же, отличается от общепринятого в настоящее время определения. Процессы дифференциации науки о языке привели к появлению т.н. «инженерной лингвистики», вот ее задачей-то и является изучение всех типов вспомогательных знаковых систем, отличных от коммуникативных, т.е. от ИМЯ, а точнее, плановых языков.
В этом издании энциклопедии обращает на себя внимание и статья «Искусственные языки» [3], написанная Е.А. Бокаревым, крупнейшим советским интерлингвистом, автором эсперанто-русского и русско-эсперантского словарей. В своей работе Е. Бокарев различает два подтипа ИЯ - информационные языки и искусственные вспомогательные международные языки (ИВМЯ). Значительная часть работы посвящена именно последним, что и было естественным с точки зрения интерлингвиста. В этой же энциклопедии присутствует и статья «Интерлингвистика» [8], малоинформативная по сути.
Итак, с 90-х годов 19 века до 70-х годов века прошлого русские и советские энциклопедии своевременно отражали проблемы всеобщего, международного, искусственного языка, знакомя широкую читающую публику страны с самым широким кругом вопросов. Нельзя, однако, считать каждую рассмотренную энциклопедию отражением различных этапов интерлингвистической мыс-
л и , хотя временные рамки выпуска энциклопедий позволили бы в опре-д еле нной степени отразить четыре эт а п а развития интерлингвистики в стране. Необходимо учитывать целый ряд факторов, которые либо торм озили, либо способствовали прогрессу науки. Собственные при-ст р астия и философские позиции авторов также накладывали свой отпечаток. Нельзя сбрасывать со счетов и живучесть традиций сравнительно-исторического языкознания в сознании языковедов, о чем писала еще Р.О. Шор.
Несмотря на ряд отрицательных моментов, на шарахания из крайности в крайность, русские и советские энциклопедии, обобщая практику, поставили ряд проблем, представляющих интерес и сейчас. Среди таковых можно назвать: средства и способы удовлетворения нужд межъязыкового общения, проблемы ИВМЯ, социально-политические аспекты международных языков, проблема характера искусственных языков и др. Единый же язык будущего и сейчас остается больше философской задачей, чем вопросом языкознания.
Обращаем внимание, что энциклопедические словари более позднего времени в относительно полной мере и без идеологических шор отражают размежевание интерлингвистики и инженерной лингвистики, уточняют понятия «всемирный язык», «международный язык», «вспомогательный язык», «международный вспомогательный язык», «искусственный язык». Так, в последнем выделяются «плановые
языки», т.е. такие ИМЯ, которые прошли проверку функционированием (волапюк, эсперанто, идо, ин-терлингва-ИАЛА и др.). В этой связи высоким уровнем информативности и точности отличаются статьи интерлингвистической тематики в Большой Российской Энциклопедии (БРЭ) [4], написанные в основном профессором С.Н. Кузнецовым.
Следует учитывать и то, что «борьба» за язык, национальный или интернациональный, язык малого этноса или большого государства, является действительно войной [15], что связано с вопросами политического и экономического доминирования или подчинения того или иного сообщества, нации, этнической группы.
Библиографический список
1. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С. Ахманова. - М.: Советская Энциклопедия, 1966.
2. Ахманова О.С. Международный вспомогательный язык как лингвистическая проблема / О.С. Ахманова, Е.А. Бокарев // Вопросы языкознания. - 1956. - № 6. - С. 65-78.
3. Бокарев Е.А. Искусственные языки / Е.А. Бокарев // БСЭ. Т. 10. - 3-е изд. - М.: Сов. энциклопедия, 1972. - С.474.
4. Большая Российская Энциклопедия (БРЭ) [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.brenc.ru, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. рус.
5. Булич С. Всемирный или международный язык / С. Булич // ЭС бр. Брокгауза и Ефрона. - Т. VIII, полутом 13. - С.393-397.
6. Всемирный язык // БСЭ. Т. 9. - 2-е изд. - М.: Сов. энциклопедия, 1953 - С.306-307.
7. Дрезен Э. Эсперанто / Э. Дрезен// БСЭ. Т. 64. - 1-е изд. - М.: ОГИЗ, 1933. - С.637-638.
8. Интерлингвистика // БСЭ. Т. 10. - 3-е изд. - М., 1972. - С.323.
9. Исаев М.И. Проблема искусственного международного языка / М.И. Исаев // Проблемы интерлингвистики. Типология и эволюция международных искусственных языков. - М.: Наука, 1976.
10. Краткий философский словарь / под ред. М. Розенталя и П. Юдина. - М.: ГИПЛ, 1954.
11. Погодин А.Л. Всемирные языки / А.Л. Погодин // Энциклопедический словарь Гранат. Т. II. - М., 1912. - С.502-508.
12. Прохоров А. Универсальный свод знаний / А. Прохоров // Альманах библиофила. -Вып. XI. - М.: Книга, 1981.
13. Раскин В.В. Вспомогательный язык / В.В. Раскин // БСЭ. Т. 5. - 3-е изд. - М.: Сов. энциклопедия, 1971. - С.477-478.
14. Свадост Э. Как возникнет всеобщий язык? / Э. Свадост. - М.: Наука, 1967.
15. Тер-Минасова С.Г. Война и мир языков и культур / С.Г. Тер-Минасова. - М.: АСТ, 2007.
16. Чемоданов Н.С. Международные языки / Н.С. Чемоданов // БСЭ. Т.38. - 1-е изд. - М.: ОГИЗ, 1938. - С.651-652.
17. Шор Р.О. Искусственные языки / Р.О. Шор // БСЭ. Т. 29. - 1-е изд. - М.: ОГИЗ, 1935. -С.334-335.
E-mail: tinyboss@yandex.ru
182112 Псковская область, г. Великие Луки, пр. Ленина, д. 2, ФГБОУ ВО Великолукская ГСХА
Тел.: (81153) 7-17-72
