CC BY
88
1. Миронов, А. В. Социально-гуманитарное образование сегодня: проблемы и перспективы [Текст] / А. В. Миронов // Социально-гуманитарные знания. - 2001. - № 3.
2. Соссюр, Ф. де. Заметки по общей лингвистике [Текст] / Ф. де Соссюр. - М., 2000.
3. Nettle, D. Linguistic fragmentation and the wealth of nations: The Fishman-Pool hypothesis reexamined [Текст] / D. Nettle // Economic Development and Cultural Change. - Chicago, 2000. -Vol. 48, issue 2.
4. Pool, J. The official language problem [Текст] / J. Pool // American Political Science Review. -1991. - Vol. 85, № 2.
5. Алпатов, В. М. История лингвистических учений [Текст] / В. М. Алпатов. - М., 1999.
6. Поливанов, Е. Д. Основные формы графической революции в турецких письменностях СССР [Текст] / Е. Д. Поливанов // Новый Восток. - М., 1928. - Кн. 23.
7. Алпатов, В. М. Языковая ситуация в регионах России [Текст] / В. М. Алпатов // Отечественные записки. - 2005. - № 2.
8. Конституция РФ [Текст]. - М., 2007.
УДК 32-027.21 ББК 66.0
O.A. Бирюкова
ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ СУБРЕГИОНАЛЬНЫХ ИНТЕГРАЦИОННЫХ ОБЪЕДИНЕНИЙ:
ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКИЙ ВЕКТОР
I I аиболее важным событием в российской внутренней политике последних месяцев, безусловно, стало завершение очередного избирательного цикла, связанного с выборами нового Президента РФ. Уже по прошествии небольшого срока пребывания Д. Медведева на этом посту можно сказать, что некоторые важные аспекты российской внутренней и внешней политики будут модернизированы. И в первую очередь это коснется отношений России с партнерами по Содружеству Независимых Государств, реформирование которого затянулось и уже не терпит отлагательств.
О том, что определенные акценты во внешней политике России будут усилены, красноречиво свидетельствует тот факт, что свой первый государственный визит Д. Медведев совершил в Казахстан - страну, которая была наиболее последовательным партнером России на протяжении всего срока существования СНГ. Как сказал вновь избранный глава Российского государства на встрече с президентом Казахстана Н. Назарбаевым, «визит в Казахстан не случайность, а демонстрация вектора нашего сотрудничества, особых, доверительных братских отношений, которые сложились между Россией и Казахстаном» [1]. Вме-
сте с тем следует отметить, что посещение Казахстана не стало неожиданностью для большинства экспертов, равно как последующий визит в Китай. В этом видна преемственность внешнеполитического курса [2].
Центральная Азия традиционно занимает важное место в фокусе геополитических интересов России. В отечественной и зарубежной политической науке сложилось несколько подходов к определению этого региона. Так, большинство зарубежных исследователей разделяют концепцию макрорегиона «Т ранскас-пия», объединяющего центр России с сопредельными регионами Центральной Азии и Среднего Востока. В свою очередь, отечественная геополитическая школа определяет Центральноазиатский регион как «ключ ко всей мировой политике», что также нашло отражение в исследованиях, базирующихся на идеях евразийства [3].
Однако при всей схожести определений Центральной Азии, подчеркивающих стратегическую значимость региона, до распада СССР данный регион понимался более широко, поскольку Центральная Азия включала в себя не только республики Средней Азии, но и Казахстан, а также некоторые территории России, Монголии, Индии, Пакистана, Афганистана. В данном случае используется современная трактовка этого политического концепта, в пользу которого (вместо привычного термина «Средняя Азия и Казахстан») в 1992 г. высказался Президент Казахстана Н. Назарбаев. Таким образом, под Центральной Азией, подразумеваются Казахстан, Узбекистан, Киргизия, Таджикистан и Туркмения.
С момента распада СССР в 1991 г. главами государств Центральной Азии все чаще озвучивались идеи субрегиональной интеграции, что во многом было обусловлено резким сокращением связей с Россией и риском экономической изоляции. Безусловно, важной предпосылкой для стремления центральноазиатских государств к реализации собственного интеграционного проекта стало и осознание лидерами этих стран стратегической значимости своего региона.
После прекращения существования Советского Союза Центральная Азия стала регионом, в котором интересы России столкнулись с экономическими, политическими, военными, культурными интересами других государств. В связи с этим все международные акторы, заинтересованные в экономическом и политическом сотрудничестве с регионом, стали реализовывать собственные стратегии включения Центральной Азии в глобализационные процессы, в частности регионализации и интернационализации. Как отмечает И. Звягель-ская, «в 1990-е годы шел весьма хаотичный процесс, в котором внешние силы, обладающие различными возможностями и ресурсами, пытались получить выгоды от проникновения в ранее закрытый для них район мира» [4, с. 12]. В политическом, экономическом и военном присутствии здесь заинтересованы такие государства, как Турция, Израиль, Индия, страны Азиатско-Тихоокеанского региона, западные государства. Исходя из изложенного, государства Центральной Азии можно отнести как к постсоветскому пространству, что вполне естественно, учитывая существующие экономические и хозяйственные связи, так и к исламскому миру или, с определенной долей условности, к Европе [3, с. 78].
Центральная Азия в обозримом будущем имеет все шансы стать ядром евразийского интеграционного проекта, поскольку подавляющая часть ее государств состоит в Евразийском экономическом сообществе (ЕврАзЭС) и Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). В политическом смысле центральноазиатские интеграционные процессы можно считать одной из форм разноуровневой и разноскоростной интеграции в рамках СНГ, именно поэтому в процессе сближения государства Центральной Азии столкнулись с теми же проблемами, что и Содружество в целом. Большинство принятых решений, заключенных соглашений и договоров остались на бумаге. Наряду с такими проблемами, как ограниченные возможности внутренних рынков государств Центральной Азии, дефицит товаров и капиталов, недостаток эффективной интеграции, аналитики выделяют территориальные, конфессионально-этнические и водные проблемы [5, с. 78].
Есть определенная доля вины Российской Федерации в том, что процессы интеграции в Центральной Азии были «пущены на самотек», поскольку Россия на момент распада СССР и образования СНГ не обладала четкой позицией в отношении выбора партнеров среди бывших советских республик. Соответственно, интеграционному потенциалу республик Центральной Азии не было уделено должное внимание, вследствие чего влияние России в регионе было нивелировано. Мировое общественное мнение, озвученное в средствах массовой информации, фактически отказало России в возможности проводить свои интересы в регионе, говоря «об уходе России из Центральной Азии» [6, с. 67].
Первым шагом в реализации субрегионального интеграционного проекта государств Центральной Азии было подписание в 1994 г. Договора о создании единого экономического пространства Казахстана, Киргизии и Узбекистана [7]. Договор предполагал свободное перемещение товаров, услуг, капиталов, рабочей силы, согласованную кредитно-расчетную, бюджетную, налоговую, таможенную и валютную политику. Сразу же после подписания Договора были предприняты первые практические шаги по формированию единого таможенного пространства.
На первом этапе реализации центральноазиатского интеграционного проекта страны-участницы рассчитывали укрепить свои позиции на мировой арене, расширить международные контакты, параллельно интегрируясь в мировую экономическую систему. Подписание Договора хотя и имело экономическую подоплеку, на деле стало выражением политической воли.
В марте 1998 г. полноправным участником Договора о создании единого экономического пространства стал Таджикистан, а само региональное объединение, функционирующее на основе данного Договора, получило наименование «Центральноазиатское Экономическое Сообщество» (ЦАЭС). Своей задачей государства ЦАЭС считали последовательное углубление экономической интеграции и взаимодействия путем поэтапного движения от зоны свободной торговли к таможенному союзу, платежному и валютному союзам и, наконец, к общему рынку товаров, услуг и капиталов.
Статус наблюдателя в ЦАЭС в течение 1996-1999 гг. получили Россия, Украина, Грузия и Турция, в 2000 г. с подобной просьбой в ЦАЭС обратилась
Индия. Однако уже на этом этапе интеграции обнаружилось основное препятствие, тормозящее поступательное развитие интеграционных процессов в Центральной Азии, а именно - существенное различие экономических, политических и военных потенциалов государств региона. В этом же состоит принципиальное отличие интеграционных процессов на постсоветском пространстве от европейского интеграционного процесса. Если в странах, основавших и впоследствии вошедших в Европейский Союз, налицо схожесть уровней экономического развития, то в бывших республиках СССР в этой сфере обнаружились большие различия. Слепое копирование европейского опыта интеграции в данном случае потерпело фиаско, что также характерно в целом для общей тенденции развития интеграционных процессов на постсоветском пространстве.
Важным фактором, повлиявшим на выбор государствами Центральной Азии вектора интеграции, стали особенности политических режимов - авторитарно или демократически ориентированных, а также предпочтение рыночной или командно-административной модели экономики [3, с. 80]. В регионе можно выделить модель свободной экономики, которую реализуют Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан, и модель административной экономики, сложившуюся в Узбекистане и Туркменистане. Последние практически отказались от либерализации, усилив государственное планирование. Казахстан же, напротив, первым из государств - участников СНГ получил статус страны с рыночной экономикой.
Еще одним препятствием на пути центральноазиатской интеграции стала перманентная политическая напряженность в государствах, обусловленная низким уровнем жизни населения, семейно-клановым характером власти, размежеванием политических элит [8, с. 32]. Комплекс этих факторов на фоне нарастающего взаимодействия с исламскими государствами - Турцией, Саудовской Аравией, Ираном - также негативным образом сказывается на политических контактах России с государствами Центральной Азии. Естественно, что исламская радикализация и медленные темпы демократизации власти в этих странах не соответствуют политическим интересам Российской Федерации.
Многовекторность политики государств Центральной Азии, неспособность выделить стратегических партнеров также стали причинами торможения политических преобразований. Так, в 1999-2001 гг. руководителям Казахстана и Узбекистана не удалось реализовать собственные интеграционные проекты, в которых им отводилась бы лидирующая роль, вследствие чего была выдвинута идея о преобразовании организации в Центральноазиатский форум. При создании Центральноазиатского форума предполагалось, что каждое государство будет самостоятельно определять приоритетность направлений сотрудничества, беря на себя лишь те обязательства, которые отвечают его интересам. Такой подход, по мнению ряда отечественных исследователей, тормозит деятельность по формированию единого регионального экономического пространства [6, с. 105-106].
Осознав природу и взаимосвязь обнаруженных проблем, лидеры государств ЦАЭС инициировали новый этап центральноазиатской интеграции. На самми-
те, состоявшемся в Душанбе в 2000 г., был утвержден план стратегического интеграционного развития до 2005 г., который предусматривал четыре этапа: создание зоны свободной торговли, таможенного союза, формирование платежного и валютного союзов, а также единого рынка труда и капиталов. Интеграционная стратегия ЦАЭС во многом перекликалась с планами работы СНГ, что могло бы послужить залогом сотрудничества обеих организаций в перспективе.
В 2001 г. на базе ЦАЭС создана организация Центральноазиатского сотрудничества (ЦАС). Под Договором об учреждении ЦАС поставили подписи руководители всех стран Центральной Азии. В 2004 г. Россия стала полноправным членом данной организации. Такое решение было принято на саммите, состоявшемся в Душанбе. Первое заседание на этой встрече прошло в узком составе. Президенты обсудили перспективы дальнейшего развития организации, а также вопрос вступления в нее России. После этого началось расширенное заседание глав государств - участников ЦАС.
Выступая на саммите в Душанбе, В.В. Путин подчеркнул, что от обстановки в Центрально-Азиатском регионе зависит ситуация на всем Евразийском континенте. Российский Президент отметил, что «ключевая задача всей организации - это сообща бороться с международным терроризмом и экстремизмом, пресекать подпитывающие их теневые финансовые потоки, а также противостоять наркобизнесу, контрабанде, торговле людьми, нелегальной миграции... ЦАС может и должна стать одной из надежных опор в формировании эффективной системы обеспечения стабильности и экономического сотрудничества в регионе, причем в координации с другими интеграционными структурами, такими, как ШОС, ОДКБ и ЕврАзЭС» [9].
Деятельность ЦАС была направлена на развитие интеграционных процессов, необходимых для обеспечения стабильности и безопасности в регионе, развития оптимальных взаимовыгодных связей, создание благоприятной внешней среды для дальнейших внутренних преобразований и реформ.
Очередным этапом в процессе восстановления связей России с центральноазиатскими республиками стало слияние ЦАС и ЕврАзЭС, решение об этом было принято 6 октября 2005 г. на саммите глав ОЦАС в Санкт-Петербурге. Аналитики видят в факте объединения двух интеграционных структур усиление возможности «возвращения» Российской Федерации в регион.
Есть основания надеяться, что присутствие России в субрегиональных интеграционных объединениях даст новый импульс процессам интеграции. Кроме того, процессы интеграции в центральноазиатском регионе входят в стадию конструктивного диалога и, следовательно, повышают готовность участников к укреплению партнерства в экономической, политической, гуманитарной сферах. Очевидно, что политика России в Центральной Азии и ее двусторонние контакты со странами региона подвергались корректировке, однако курс на установление добрососедских отношений оставался неизменным. Об этом свидетельствует заметное оживление сотрудничества в рамках ЕврАзЭС, ОДКБ, ШОС.
СНГ ожидает не просто реформирование, а переход к новому типу интеграции, основой которого должно стать объединение стран в блоки, а базовым
принципом - схожесть экономических, политических и военных потенциалов. Уже сейчас наиболее эффективно отношения развиваются в рамках не СНГ в целом, но интеграционных объединений внутри Содружества. При этом двусторонние отношения Российской Федерации с государствами, входящими в СНГ, должны строиться по принципу диверсификации, в зависимости от сложившейся практики и с учетом особенностей политических режимов этих государств. Иначе существует риск получить альтернативные формы объединения постсоветских государств, в которых участие России будет номинальным.
Библиографический список
1. Восточный экспресс [Текст] // Российская газета (Федеральный выпуск). - 2008. - 23 мая.
2. Без острых углов [Текст] // Время новостей. - 2008. - 22 мая.
3. Казанцев, А. А. Центральная Азия: институциональная структура международных взаимодействий в становящемся регионе [Текст] / А. А. Казанцев // Полис. - 2002. - № 5.
4. Звягелъская, И. Д. Россия и Центральная Азия (проблемы безопасности) [Текст] / И. Д. Звя-гельская // Центральная Азия и Южный Кавказ. Насущные проблемы. - М., 2004.
5. Ветрик, С. М. Проблемы и перспективы интеграционных процессов в условиях глобализации: На примере Содружества Независимых Государств [Текст] : автореф. дис. ... канд. полит, наук / С. М. Ветрик. - М., 2005.
6. Исламова, Р М. Субрегиональные интеграционные группировки на экономическом пространстве СНГ [Текст] : автореф. дис. . канд. экон. наук / Р. М. Исламова. - М., 2004.
7. Договор о создании единого экономического пространства Казахстана, Киргизии и Узбекистана // www.evrazes.com
8. Чернявский, С. И. Центральная Азия в эпоху перемен [Текст] / С. И. Чернявский // Россия в глобальной политике. - 2005. - № 6.
9. Выступление В. В. Путина на заседании Совета глав государств - членов Организации «Центрально-Азиатское сотрудничество» // www.kremlin.ru
