CC BY
94
ПРОБЛЕМА зАКОНОДАТЕЛЬНОГО РЕГЛАМЕНТИРОВАНИЯ «СТИХИЙНОЙ» ПРЕСТУПНОЙ ГРУППЫ (ТОЛПЫ) В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ
А.Р. Салимгареева
(старший преподаватель кафедры общепрофессиональных и специальных дисциплин по юриспруденции филиала Южно-Уральского государственного университета в г. Нижневартовске; alabina@mail.ru)
В статье рассматриваются проблемы квалификации групповых преступлений, существующие в отечественном уголовном праве. Анализируемое проявление группы «стихийного» характера, представляющее самостоятельное уголовно-правовое значение, находит лишь косвенное отражение в уголовном законе. Краткий историко-ретроспективный анализ отечественного законодательства указывает на то, что совершение преступления толпой всегда рассматривалось в качестве более опасного, чем совершение преступления одним лицом или даже в соучастии. Для устранения данного пробела в современном уголовном законе предлагается закрепить данную форму групповой преступной деятельности в нормах Общей части Уголовного кодекса РФ в качестве самостоятельной нормы.
Ключевые слова: квалификация преступлений, групповое преступление, толпа, ответственность, регламентация.
Всякую толпу достаточно легко побудить на что угодно либо увлечь чем угодно, будь то благие поступки или же противоправные деяния, потому что с любой толпой происходит то же самое, что и с морем. Безобидное для моряков и спокойное, море всякий раз, как задуют сильные ветра, само получает свойство ветров, на нем свирепствующих. Так и толпа - всегда проявляет те самые свойства, какими отличаются ее вожаки (организаторы, руководители, предводители) и советчики (подстрекатели).
В том случае, когда групповые образования получают в уголовном законе не прямое, а косвенное отражение, они являются элементом объективной стороны конкретного состава преступления, совершаемого лицом, действующим с позиций уголовно-правовой оценки индивидуально. Закономерность выделения таких объединений обосновал Р.Р. Галиакбаров, считавший их признаком объективной стороны преступного посягательства, характеризующим обстановку его совершения либо сам способ этого посягательства [1, с. 86]. Поддерживая эту мысль, профессор А.В. Шес-лер отмечает, что «.. .указанные групповые образования в силу их различных свойств в одних случаях действительно характеризуют обстановку совершения преступления, в
других случаях - его результат, а в третьих - средства совершения преступления или иных противоправных действий» [2, с. 99].
Выражением такого рода группового образования, характеризующего внешнее проявление преступления в реальной действительности, является, например, наличие толпы при массовых беспорядках (ст. 212 УК РФ), которая на неопределенное время в конкретном месте берет ситуацию под свой контроль за счет того, что в силу своей стихийности нейтрализует деятельность органов государственной власти.
Феномен толпы известен с древних времен, хотя впервые был зафиксирован и исследован только около столетия назад. В 1898 г. в России вышла книга французского социального психолога Г. Лебона «Психология народов и масс». Затем появились работы Г. Тарда, З. Фрейда. В отечественной уголовно-правовой науке как в советский, так и в современный периоды преступления, совершаемые толпой (скопом), изучались крайне мало. Однако мысль о том, что толпа переменчива и агрессивна, никем никогда не отвергалась. Даже в марксистской традиции с ее культом сознательности признавалось безумие мелкобуржуазной стихии [3, с. 68]. Долгие десятилетия проводимые исследования по психологии толпы
воспринимались как маргинальные. Социологи, психологи, правоведы предпочитали изучать «нормальные» общественные связи, стойкие социальные либо антисоциальные групповые образования. Предполагалось, что психология людских скоплений - скорее фантом, временное наваждение, нежели закономерный социальный продукт.
Историко-ретроспективный анализ показывает, что на протяжении истории развития отечественного законодательства отдельные статьи того или иного нормативного правового акта содержали нормы, регламентирующие ответственность за групповую преступную деятельность, которые не охватывались рамками института соучастия в преступлении.
Так, например, ст. 271 Уложения 1845 г. предусматривала ответственность за восстание скопом или заговором [4, с. 235]. Понятие «скоп» отсутствовало в Уложении, однако было ясно, что под ним имелось в виду совершение преступления большой по численности группой лиц, обозначаемой толпой. Норма ст. 271 Уложения 1845 г. схожа со ст.ст. 19, 20 главы II Соборного Уложения 1649 г. и ст.ст. 19, 37 Артикула Воинского [5, с. 91; 6, с. 234].
В дальнейшем положения о данной форме групповой преступной деятельности были отражены законодателем в Общей части Уложения 1845 г. после института соучастия в преступлении. Это говорит о том, что законодатель того периода, в отличие от настоящего, не отождествлял толпу с институтом соучастия, а относил ее к иным формам групповой преступной деятельности. В Особенной части Уложения 1903 г. и в «Руководящих началах по уголовному праву» 1919 г. также предусматривалась ответственность за участие в публичном скопище, т.е. в толпе.
Таким образом, анализ законодательных источников XVII-XX вв. позволяет сделать вывод о том, что совершение преступления толпой всегда рассматривалось в качестве более опасного, чем совершение преступления одним лицом или даже в соучастии. Смысл данного положения заключается в том, что толпа, создавая определенный негативный антураж, парализует
на время социальный контроль со стороны власти, что дает отдельным индивидам, склонным к преступному поведению, возможность приобрести в толпе сознание своей численности, особой силы и чувства безнаказанности.
В теории уголовного права точное определение понятия толпы отсутствует. Рассматривая понятие толпы, даваемое другими науками, можно отметить, что для социологов толпа - это случайное скопление людей, сплоченное на основании сравнительно посторонних и временных связей; для психологов - это группа, кооперация внутри которой имеет случайный и временный характер. Историки обычно смешивают понятия «толпа» и «народные массы», поэтому во избежание путаницы в терминологии данное определение лучше не рассматривать в историческом аспекте. Учитывая историческое понимание толпы, на наш взгляд, более точным является определение немецкого ученого Д. Хердера, который определяет толпу как «группу людей с общими традициями, намеренно действующими совместно вне существующих рамок для того, чтобы достичь одну или несколько специально определенных целей» [7, с. 4].
Современный французский психолог-публицист С. Московичи отмечает, что «поддаться инстинктам опасно для изолированного индивида, но когда он находится в неответственной толпе, где ему обеспечена безнаказанность, он может свободно следовать своим побуждениям. И уже можно говорить о таком специфичном понятии, как "преступность толпы". Уверенность в безнаказанности тем сильнее, чем многочисленнее толпа. Сознание значительного, хотя и временного могущества дает возможность скопищам людей проявлять такие чувства и совершать такие невероятные действия, которые невозможны для индивида» [3, с. 157].
Исходя из вышесказанного, по нашему мнению, в уголовно-правовом значении толпа может пониматься как стихийное, случайное, временное, относительно неорганизованное, бесструктурное скопление множества лиц, которые могут обладать признаками субъекта преступления, а
Юридическая наука и правоохранительная практика могут и не обладать ими, находящихся во взаимодействии друг с другом, лишенных ясно осознаваемой общности цели, но связанных между собой сходством эмоционального состояния.
На основании этого определения можно выделить характерные признаки данной формы группового образования:
1) внезапное (стихийное) пространственное и временное соприсутствие большого количества лиц, реже нескольких лиц, которые могут обладать признаками субъекта преступления, а могут и не обладать ими;
2) случайный состав, возникший в данном пространстве тем же временным, переходящим интересом. Лица, вошедшие в состав данного образования под влиянием внешнего негативного впечатления, приобретают некоторые свойства, которых ранее не имели либо которые проявлялись не столь резко в каждом из них, отдельно взятом; 3) относительная неорганизованность, которая предполагает, что люди, вошедшие в состав толпы, как правило, лишены внутренней организации, хотя полностью отвергать отсутствие организации не следует, так как разнородные случайные элементы, не знакомые друг другу, будучи сплочены сходством эмоционального состояния, могут внезапно создать некоторую организацию;
4) отсутствие осознаваемой общности цели, поскольку данное групповое образование является признаком совместной преступной деятельности, характеризующим обстановку совершения преступного посягательства либо сам способ этого посягательства;
5) возникновение в процессе данного группового образования межличностных отношений, образующихся на основе единства действий и приобретающих со временем относительно самостоятельный характер.
Приведем пример толпы, описываемой в лекции древнегреческого оратора, общественного и политического деятеля Андокида (ок. 440-390 до н. э.): «...увидев людей числом около трехсот, стоящих группами по пять или десять, а иногда - по двадцать человек. Можно ли это сборище считать толпой? Нет, поскольку люди стоят группами и не совершают единых действий» [8, с. 138].
При такой форме объединения лиц, как толпа, каждый из участников осознает, что совершает общественно опасное деяние не индивидуально, а совместно с другими, либо присоединяет свою деятельность к уже начавшимся действиям другого лица либо группы лиц. Следовательно, умысел на совершение определенных действий может возникнуть одновременно у нескольких лиц сразу без предварительного соглашения, каким-либо образом проявленного вовне, а именно словом, жестом, мимикой. Возможны также ситуации, когда отдельное лицо или несколько лиц без предварительного соглашения сознательно присоединяются к совершению уже начавшегося преступления с молчаливого согласия (одобрения) других участников.
Необходимо отметить, каким образом происходит процесс вовлечения в совместную преступную деятельность «стихийных» форм объединения лиц. Можно привести следующий пример хулиганства, в котором участвует много лиц (процесс вовлечения в групповую преступную деятельность «стихийных» групповых образований будет аналогичным). Так, за девушкой Т. пытался ухаживать парень Г., однако Т. избегала с ним встреч. Подкараулив ее как-то вечером у подъезда, Г. со своим другом пытался поговорить с девушкой. За Т. заступился ее сосед А., однако Г. со своим другом начали избивать А. Испугавшись, девушка побежала в соседний двор с криками: «Убивают А., на помощь!». Находившиеся на баскетбольной площадке ребята бросились на помощь А. и в результате жестоко избили Г. и его друга. В драке участвовало человек 20.
Наука социология относит такие группы к разряду «промежуточных». Они характеризуются рядом особенностей, а именно: а) расплывчатым определением роли, которую играют члены группы; б) ограниченной сплоченностью; в) непостоянством; г) минимальной согласованностью норм поведения; д) текучестью членов группы; е) беспорядочным руководством; ж) ограниченностью ожиданий в отношении членского состава [9, с. 365].
Особенности вхождения индивида в такие «стихийные» групповые образования невозможно понять, не рассмотрев механизм взаимовлияния друг на друга в процессе взаимодействия возникших межличностных отношений.
Известно, что взаимодействие - это любое поведение человека или группы, имеющее значение для других людей в данный момент и в будущем. Оно включает передачу информации, получение, реакцию на нее, ее переработку и возврат, а также реакцию на новую информацию первого лица [10]. Влияние друг на друга участников такого «стихийного» группового образования, как толпа, в процессе их взаимодействия может происходить как путем убеждения, внушения, так и путем подражания.
Подражание может быть произвольным и непроизвольным. Процесс произвольного подражания происходит с сознательным усилием и намерением. Непроизвольное подражание, как правило, осуществляется без предварительного намерения и без сознательного усилия. Образцы того или иного поведения усваиваются путем следования определенному примеру. Подражание распространено в так называемых «стихийно» созданных группах. К ним можно также отнести и преступные группы несовершеннолетних. В таких стихийно созданных групповых образованиях наряду с подражанием и внушением действует также механизм «заражения» [11, с. 27].
В процессе взаимодействия индивидов социально-психологическое заражение выступает как один из способов влияния и групповой интеграции. В свою очередь, «заражение характеризует во многом бессознательную, невольную подверженность индивида определенным психическим состояниям. Оно осуществляется не посредством пассивного созерцания и более или менее осознанного понимания внешне очевидных образцов поведения (как при подражании), а через передачу психического настроя, обладающего большим эмоциональным зарядом, через накал страстей» [12, с. 258]. Результат социально-психологического заражения обнаруживается при
непосредственном контактном общении, а его усиление зависит от яркости эмоциональных переживаний и возрастает прямо пропорционально числу людей, участвующих в психологическом взаимодействии. Яркий пример эмоционального заражения
- толпа разъяренных футбольных болельщиков на стадионах.
Так, социально-психологическое заражение осуществляется при контактном взаимодействии, а его механизм действует мгновенно, на его интенсивность влияет яркость эмоциональных переживаний окружающих и вся обстановка в целом. Поскольку общее эмоциональное состояние всегда порождает атмосферу бесконтрольности, отсюда и проявление жестокости отдельных участников (хулиганов) толпы.
Тем самым едва ли можно отвергать существование группы там, где отсутствует предварительное соглашение при такой форме совместной преступной деятельности, как толпа, даже если данное групповое образование не всегда образует соучастие. Преступления без предварительного сговора могут быть не менее, а зачастую и более опасными, чем преступления, совершенные по предварительному сговору.
Предварительный сговор предполагает точное, оптимальное число участников для совершения преступного деяния. В то же время численность групп без предварительного сговора может быть разной и достигать нескольких десятков, сотен и даже тысяч человек, так как они образуются под влиянием не только сознательно используемых, но и в значительной степени случайных обстоятельств [13, с. 39].
Следует отметить также возрастающее в последнее время внимание к так называемой «ведомой толпе» - толпе, организованной лидерами, как правило, имеющей и подстрекателей. Весьма интересным видом ведомой толпы и неоднозначным в оценке совершаемых действий со стороны правоохранительных органов являются флешмобы. В переводе англ. flash mob
- толпа людей, внезапно собирающаяся в одном месте и так же внезапно исчезающая. Обычно флешмобы организуются через Интернет.
Таким образом, можно утверждать, что флешмоб - это заранее спланированная массовая акция, в которой большая по численности группа лиц (мобберы) внезапно появляется в общественном месте, в течение нескольких минут ее участники выполняют заранее оговоренные действия абсурдного содержания (сценарий) и затем одновременно быстро расходятся в разные стороны как ни в чем не бывало.
Данное групповое образование, которое также является элементом совместной деятельности, характеризующим обстановку совершения действия либо сам способ этого действия, придерживается принципа «флешмоб вне религии, вне политики, вне экономики». Однако гарантии того, что этот принцип соблюдается всеми участниками данного группового образования и не используется его участниками либо иными лицами в других скрытых целях, нет.
Анализ флешмобов показал, что некоторые из них совсем не являются безобидными толпами в том понимании, о котором говорят сами мобберы. Начиная с 2006 г. некоторые акции проводились оппозиционно настроенными группами, которые использовали признаки массовости, внезапности, синхронности флешмобов для организации политических акций.
Так, например, после выборов в Белоруссии в 2006 г. прошел ряд таких акций в Минске: несколько человек, внезапно собравшись в центре города, раскрыв газету «Советская Белоруссия», начинали рвать ее на мелкие кусочки. В другой подобной акции около 30 участников демонстративно завязали глаза и отвернулись от установленного на площади экрана, по которому транслировалось выступление прокурора Белоруссии. Количество участников таких политических акций достигало 100-120 человек [14]. Такого рода акции прошли, например, в марте 2010 г. в Калининграде (вместо запрещенного властями митинга) и в июне 2010 г. в Томске [14].
В настоящее время флешмобы подвергаются небезосновательной критике как со стороны политиков, социологов, психологов, так и со стороны правоохранительных органов. Безусловно, флешмоб, дейс-
твуя в качестве группового образования, характеризующий обстановку совершения действия либо сам способ этого действия, порождает чувство вседозволенности, которое может провоцировать его участников на групповое хулиганство. Как справедливо отметил С.В. Познышев, «...наблюдая, что другие стремятся к тому же, отдельный человек уже не стыдится того, чего стыдился бы, будь то один; пример других ободряет его, дает в его глазах известную санкцию намеченному поступку. Падает или даже исчезает чувство ответственности, устраняется опасение, что другие осудят, ведь и они стремятся к тому же» [15, с. 159]. В результате, повинуясь совместным умонастроениям, отдельное лицо может совершить и тяжкое преступление, на которое оно было не способно в обычной ситуации. Это важно учитывать, поскольку принцип организации данных мероприятий позволяет использовать их заинтересованными людьми в корыстных либо любых других низменных целях.
Несомненно и то, что обстановка массовых скоплений порождает рост латентных преступлений, совершаемых совместными действиями лиц, склонных к преступному поведению в районе образования людских масс. Причина латентности видится во временной (более или менее продолжительной) нейтрализации мер социального контроля, в том числе и со стороны правоохранительных органов, что препятствует регистрации, раскрытию и расследованию преступлений.
Толпа при массовых беспорядках либо при совершении групповых хулиганств увеличивает виктимность отдельных лиц, то есть склонность лица к поведению, повышающему шансы на совершение преступления в отношении его. Толпа, характеризующая обстановку совершения массовых беспорядков, групповых хулиганств либо флешмобов, объективно обусловливает рост числа совершаемых преступлений не только участниками толпы, но и иными лицами, которые используют либо могут воспользоваться сложившейся ситуацией в своих преступных целях. Значительная часть населения при отсутствии социаль-
ного контроля оказывается беззащитной перед преступлениями толпы.
Таким образом, можно утверждать, что толпа является самостоятельным групповым образованием, отличающимся от всех других групп, действующих в рамках института соучастия. В случаях, прямо или косвенно указанных в статьях Особенной части УК РФ, толпа является неотъемлемым (обязательным) признаком соответствующего состава преступления, характеризующего обстановку совершения преступного посягательства.
Между тем данный вид групповой преступной деятельности никоим образом не регламентируется действующим уголовным законодательством. Для устранения этого пробела уголовного закона предлагаем закрепить данную форму групповой преступной деятельности в нормах Общей части УК РФ в качестве самостоятельной нормы следующего содержания: «Преступление признается совершенным в составе толпы (или "стихийной" преступной группы), если вследствие случайного, временного, относительно неорганизованного, бесструктурного скопления множества лиц в нем примут участие лица, как обладавшие признаками субъекта преступления, так и не обладавшие ими, находящиеся в относительном взаимодействии друг с другом, лишенные ясно осознаваемой общности цели, что может привести к созданию угрозы либо фактическому наступлению единого для них преступного последствия, предусмотренного конкретной нормой Особенной части настоящего Кодекса».
1. Галиакбаров Р.Р. Квалификация многосубъектных преступлений без признаков соучастия: учеб. пособие. Хабаровск: Хабаровская высш. шк. МВД СССР, 1987. 96 с.
2. Шеслер А.В. Криминологические и уголовно-правовые аспекты групповой пре-
ступности: учеб. пособие. Тюмень, 2005. 118 с.
3. Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. М.: Центр психологии и психотерапии, 1998. 480 с.
4. Российское законодательство XXX вв.: в 9 т. / под ред. В.Л. Янина. М.: Юрид. лит., 1988. Т. 6: Законодательство первой половины XIX в. 432 с.
5. Российское законодательство Х-ХХ в.: в 9 т. / под ред. В.Л. Янина. М.: Юрид. лит., 1985. Т. 3: Акты Земских соборов. 638 с.
6. Российское законодательство XXX в.: в 9 т. М.: Юрид. лит., 1986. Т. 4: Законодательство периода становления абсолютизма / под ред. А.Г. Манькова. 512 с.
7. Herder D. Crowd Action in Revolutionary Massachusetts, 1765-1780. N.Y., 1977. 410 p.
8. Корш М. Краткий словарь мифологии и древностей. СПб.: Изд. А.С. Суворина, 1894. 204 с.
9. Яблонский Л. Шайка делинквентов как промежуточная группа // Социология преступности. Современные буржуазные теории: сб. ст. М.: Прогресс, 1966. С. 355366.
10. Новейший философский словарь. Словари и энциклопедии на Академике [Электронный ресурс]. URL: http://dic. academic.ru (дата обращения: 18 июля 2010 г.).
11. Джекебаев У.С., Вайсберг Л.М., Судакова Р.Н. Соучастие в преступлении (криминологические и уголовно-правовые проблемы). Алма-Ата: Наука КазССР, 1981. 148 с.
12. Парыгин Б.Д. Основы социально-психологической теории. М., 1971. 352 с.
13. Прозументов Л.М. Групповое преступление: вопросы теории и практики. Томск: Изд-во Томск. ун-та, 2010. 164 с.
14. URL: http://moikompas.ru/compas/ fmob (дата обращения: 2 июля 2010 г.).
15. Познышев С.В. Учебник уголовного права. М., 1923. 678 с.
