CC BY
200
Ю.В. Пую
ПРОБЛЕМА МАНИПУЛЯЦИИ И ВЛАСТИ В ТЕОРЕТИЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ А. ГРАМШИ
В современных условиях исследование феномена манипулирования приобретает все большую значимость. Рубеж ХХ-ХХ1 веков отмечен событиями и процессами, существенно преобразившими нашу реальность. Речь идет об активном вхождении в жизнь общества новейших информационных технологий. Современное общество все чаще описывается при помощи терминов «информационное общество», «постиндустриальное общество». Главное изменение заключается в том, что фундаментом современного информационного общества, помимо труда и средств производства, становятся знания и информация. Наряду с отчуждением труда, отчуждением человека от природы и человека, возникает информационное отчуждение. Окружающий мир современного человека - это мир, созданный информационным продуктом
- овеществленной информацией. В обществе главными объектам манипулирования становятся не материальные объекты, а символы, идеи, образы, составляющие основу знания и информации. Манипуляции сознанием и поведением человека - это развитые технологии, воздействующие на массовую аудиторию.
Низкая информированность населения относительно сущности и форм манипуляции, а также существующих технологий манипулирования значительно облегчает возможности и расширяет границы манипулятивного воздействия. Для того, чтобы разобраться в сущности приемов современных манипулятивных технологий, важно обратиться к тем историческим источникам, которые сегодня весьма активно используются в создании манипулятивных программ и технологий. Одним из таких весьма важных источников является концепция Антонио Грамши о гегемонии.
Антонио Грамши обратил внимание на тот факт, который редко привлекал внимание марксистов: власть господствующего класса держится не только на насилии и принуждении, но и на согласии, убеждении. Конечно, это - не такая уж и новая мысль. Сам Грамши отмечал, что, начиная с Никколо Макиавелли, сила и согласие - это две стороны «макиавеллиевского кентавра» [1, т. 3, с. 158]. В своих «Тюремных тетрадях» он с самого начала выдвинул этот вопрос как некий методологический критерий, которым надо руководствоваться в историко-политических исследованиях. Данный методологический критерий указывает на два типа отношений между классами - насильственное подчинение и руководство на основе согласия. Грамши считает главным выявление взаимосвязи динамики названных двух типов отношений. Первый вопрос, который в этой связи возникает и исследуется, - как меняются отношения до и после завоевания власти новым господствующим классом. Грамши пишет: «Социальная группа может и должна выступать как руководящая сила еще до завоевания государственной власти. Впоследствии, когда, овладев властью и крепко держа ее в руках, эта группа становится господствующей, она в то же время должна по-прежнему оставаться “руководящей”» [2, с. 330]. Речь здесь идет о классовом союзе, создающемся до завоевания власти и сохраняющемся после этого. В таком классовом союзе один из классов играет ведущую роль, то есть осуществляет гегемонию. Выражение «классовый союз» Грамши употребляет не только из конспиративных соображений, ведь понятие гегемонии у него выражает особое отношение между классами. Это отношение ведущего класса к ведомому, отношение политическое, поскольку преследуются политические цели, но обязательно включающее в себя идейные и моральные факторы: влияние определенной идеологии, мировоззрения, авторитет и т.д. Однако Грамши не забывает, что гегемоном может стать лишь класс, играющий решающую роль в экономической сфере. Наличие экономической основы для гегемонии тем не менее не означает, что эта самая гегемония автоматически гарантирована. Грамши отмечает, что она может быть достигнута только через сознательное политическое действие и организацию.
Разрабатывая теорию государства, Грамши расширяет и понимание гегемонии. Это уже не только этико-политическое руководство, основанное на согласии, но и влияние на все общество, то есть не только по отношению к союзникам, но и по отношению к враждебным слоям и классам. Следовательно, здесь уже присутствует момент силы. Таким образом, когда речь идет о периоде удержания власти, то подчеркивается взаимосвязь силы и согласия, и понятие гегемонии начинает употребляться в более широком смысле, включающем в себя оба этих момента. «В стране с классическим парламентским строем
“нормальное” осуществление гегемонии характеризуется сочетанием силы и согласия, принимающих различные формы равновесия, исключающие слишком явное преобладание силы над согласием» [1, т. 3, с. 220].
Таким образом, государство, какой бы класс ни был господствующим, стоит на двух китах - силе и согласии. Положение, при котором достигнут достаточный уровень согласия, Грамши называет гегемонией. Гегемония - не застывшее, однажды достигнутое состояние, а тонкий и динамичный, непрерывный процесс. При этом «государство является гегемонией, облеченной в броню принуждения» [1, т. 3, с. 114]. Иными словами, принуждение - лишь броня гораздо более значительного содержания. Более того, гегемония предполагает не просто согласие, но благожелательное (активное) согласие, при котором граждане желают того, что требуется господствующему классу. Грамши дает такое определение: «Государство - это вся совокупность практической и теоретической деятельности, посредством которой господствующий класс оправдывает и удерживает свое господство, добиваясь при этом активного согласия руководимых» [1, т. 3, с. 128].
Таким образом, мы видим, что учение о гегемонии Антонио Грамши сводится к решению вопроса о том, как править неявно, с помощью «подвижного равновесия» временных блоков различных доминирующих социальных групп, используя «ненасильственное принуждение» (включая так называемую массовую или народную культуру), так, чтобы манипулировать подчиненными группами против их воли, но с их согласия, в интересах очень небольшой части общества.
Если главная сила государства и основа власти господствующего класса - гегемония, то вопрос стабильности политического порядка и, напротив, условия его слома (революции) сводятся к вопросу о том, как достигается или подрывается гегемония. Кто в этом процессе является главным агентом? Каковы «технологии» процесса?
По Грамши, и установление, и подрыв гегемонии - «молекулярный» процесс. Он протекает не как столкновение классовых сил, а как невидимое, малыми порциями изменение мнений и настроений в сознании каждого человека. Гегемония опирается на «культурное ядро» общества, включающее в себя совокупность представлений о мире и человеке, о добре и зле, прекрасном и отвратительном, множество символов и образов, традиций и предрассудков, знаний и опыта веков. Пока это ядро стабильно, в обществе имеется «устойчивая коллективная воля», направленная на сохранение существующего порядка. Подрыв такого «культурного ядра» и разрушение этой коллективной воли - условие революции. Создание данного условия - «молекулярная» агрессия в культурное ядро. Это - не изречение некой истины, которая совершила бы переворот в сознании, какое-то озарение, а «огромное количество книг, брошюр, журнальных и газетных статей, разговоров и споров, которые без конца повторяются и в своей гигантской совокупности образуют то длительное усилие, из которого рождается коллективная воля определенной степени однородности, той степени, которая необходима, чтобы получилось действие, координированное и одновременное во времени и географическом пространстве» [1, т. 3, с. 36].
На что в культурном ядре надо прежде всего воздействовать для установления (или подрыва) гегемонии? Вовсе не на теории противника, - говорит Грамши. Надо воздействовать на обыденное сознание, повседневные мысли среднего человека. И самый эффективный способ воздействия -неустанное повторение одних и тех же утверждений, чтобы к ним привыкли и стали принимать не разумом, а на веру. «Массы как таковые, - пишет Грамши, - не могут усваивать философию иначе, как веру» [1, т. 3, с. 28]. Но вера эта довольно специфическая - прежде всего, это вера в свою социальную группу, в свой класс. Человек из народа думает, что не можем мы все ошибаться, и поскольку он не умеет обосновывать усвоенные им убеждения, то верит людям, которые могут это делать и делают достаточно убедительно. Вера, однако, нуждается в постоянной поддержке. Грамши обращал внимание на церковь, поддерживающую религиозные убеждения посредством непрестанного повторения молитв и обрядов.
Сам Грамши прекрасно отдавал себе отчет в том, что за обыденное сознание должны бороться как силы, защищающие свою гегемонию, так и революционные силы. И те, и другие имеют шанс на успех, ибо культурное ядро и обыденное сознание не только консервативны, но и изменчивы. Та часть обыденного сознания, которую Грамши назвал «здравый смысл» (стихийная философия трудящихся), открыта для восприятия коммунистических идей. Здесь - источник «освободительной гегемонии». Если же речь идет о буржуазии, стремящейся сохранить или установить свою гегемонию, то ей важно этот здравый смысл нейтрализовать или подавлять, внедряя в сознание фантастические мифы.
Кто же главное действующее лицо в установлении или подрыве гегемонии? Ответ Грамши однозначен: интеллигенция. И здесь он развивает целую главу о сути интеллигенции, ее зарождении, роли в обществе и отношении с властью. Главная общественная функция интеллигенции - непрофессиональная (инженер, ученый, священник и т.д.). Как особая социальная группа, интеллигенция зародилась именно в
современном обществе, когда возникла потребность в установлении гегемонии через идеологию. Именно создание и распространение идеологий, установление или подрыв гегемонии того или иного класса -главный смысл существования интеллигенции.
Исследование интеллигенции, ее роли в общественном развитии - особая заслуга Грамши. Он исходит из того, что интеллигенция не есть особый класс. По его мнению, каждая социальная группа может обладать собственной прослойкой интеллигентов или стремится создать ее. Важным также является то, что интеллигенция выделяется не потому, что она занимается интеллектуальной деятельностью, а потому, что в системе общественных отношений она выполняет определенные социальные функции. «Можно было бы утверждать, что все люди являются интеллигентами, но не все люди выполняют в обществе функции интеллигентов (так, о том, кто жарит себе яичницу или пришивает заплату на куртку, не скажут, что он является поваром или портным)» [1, т. 3, с. 461]. Здесь мы снова встречаемся с расширением понятий: «Я очень расширяю понятие “интеллигенция”, не ограничиваясь общепринятым понятием, которое подразумевает только выдающихся представителей интеллигенции» [1, т. 2, с. 165]. В это расширенное понятие включаются, следовательно, не только писатели, философы, художники, но и священнослужители, медицинский персонал, инженеры и техники, административно-управленческий персонал. Грамши указывает: «Интеллигенты служат “приказчиками” господствующей группы,
используемыми для осуществления функций, подчиненных задачам социальной гегемонии и политического управления» [1, т. 3, с. 465].
Однако далеко не все интеллигенты связаны с существующими классами. С точки зрения этой связи, Грамши подразделяет их на две основные группы - «органическая» и «традиционная» интеллигенция. «Органическая» создается тем или иным классом и непосредственно с ним связана. К ней относятся, например: техники, экономисты, юристы, организаторы новой культуры. «Традиционная» интеллигенция
- это интеллигенция, оставшаяся от предшествующего общественного строя. По Грамши, самый типичный пример такой интеллигенции - это служители церкви.
Продолжая определенную культурную традицию, представители «традиционной» интеллигенции обычно считают себя не зависимыми от социально-политических сил современности. Но традиция развивается, наполняется новым содержанием, является объектом борьбы между классами. Для класса, идущего к господству, важно привлечь на свою сторону «традиционную» интеллигенцию. Он предпринимает все усилия для завоевания интеллигенции и ее ассимиляции, и усилия эти тем успешнее, чем энергичнее он формирует одновременно собственную «органическую» интеллигенцию. Дело в том, что «интеллигенции, принадлежащей к классу, который исторически (и реально) прогрессивен, присуща в данных условиях такая сила притяжения, что в конечном счете она подчиняет себе интеллигенцию других социальных групп» [2, с. 331].
Таким образом, проблематика интеллигенции у Грамши переходит, с одной стороны, в проблематику культуры, идеологии, философии, а с другой - в проблематику политической партии. Партия выполняет руководящую и организаторскую функции, и потому все ее члены «должны рассматриваться как интеллигенты» [1, т. 3, с. 469]. Партия нацелена на завоевание государства или даже на создание нового типа государства, и в этом смысле ее можно сравнить с «государем» Никколо Макиавелли.
Важнейшим институтом в аппарате гегемонии А. Грамши считал политическую партию как особое интеллектуальное формирование, которое должно выполнять руководящую и организующую функции, играть роль воспитывающей духовной силы. Партия выступает у Грамши в двуединой роли: как формация интеллигенции, «коллективный интеллигент» определенного класса, и как важнейший аппарат гегемонии. Партия является организацией интеллигенции (в том смысле, который Грамши вкладывает в это слово) данного класса. При этом подчеркивается особая роль пролетарской партии, которая служит формой, способом «выработки» рабочим классом своей интеллигенции. Ведь до завоевания власти пролетариат не может выработать свою органическую интеллигенцию в сфере производства.
Вместе с тем партии являются механизмом, с помощью которого интеллигенция данного класса соединяется с «традиционной» интеллигенцией. Основная функция партии в данном направлении -подготовка руководителей и организаторов всех видов деятельности.
Прежде всего партия является вождем и организатором самого завоевания власти, организатором революции. Каждая партия как политическое выражение класса стремится овладеть государственной властью, а овладев ею, удержать ее. Грамши подчеркивает, что пролетарская партия является вождем-основателем нового типа государства. Именно в связи с этой функцией партии он обращается к метафоре, к сравнению партии с «Государем» Н. Макиавелли. «Работу “Государь” Никколо Макиавелли можно было бы изучать как наглядный исторический пример... политической идеологии, которая выступает не как холодная утопия и не как доктринерское рассуждение, а как порождение конкретной фантазии,
воздействующей на разобщенный и распыленный народ, чтобы пробудить в нем и организовать коллективную волю» [1, т. 3, с. 112]. Но если перевести «Государя» на современный политический язык, то, по мнению Грамши, вождем может быть только политическая партия, только организм, а не отдельная личность.
Грамши дает глубокое философское обоснование гегемонной роли пролетарской партии. Он видит в партии и школу государственной жизни, носителя и пропагандиста новой морали, и воспитателя общественной дисциплины, распространителя нового мировоззрения, вождя моральной и интеллектуальной реформы рабочего класса. Его подход к оценке гегемонной функции партии отличается глубиной и оригинальностью. Он оценивает эту функцию по движению внутренней жизни самой партии: если государство представляет собой юридическую силу, принудительное регулирование, то партия должна демонстрировать в своей внутренней жизни, что она принимает как принцип морального поведения то, что в государстве является законной обязанностью. Таким образом, она воспитывает массы. Отсюда вытекает еще одна функция партии - быть лабораторией нового интегрального и универсального мышления.
Разрабатывая концепцию воспитательных отношений, Грамши сталкивается с новейшими влияниями в педагогической теории и практике, согласно которым ребенку в семье и ученику в школе необходимо предоставить максимальную свободу, обеспечивающую «естественность» в его развитии. Такой подход, возрождавший педагогические идеи Ж.-Ж. Руссо, Грамши не поддерживает и обосновывает это теоретическими соображениями. «Ребенок - это не клубок шерсти, который надо лишь “размотать”, чтобы он превратился во взрослого человека. Концепция воспитания как разматывания некоего априори существующего клубка имела смысл, - пишет Грамши, - когда она противопоставлялась школе иезуитов, т.е. когда тем самым отвергалась еще более вредная философия; однако ныне такая концепция, в свою очередь, уже изжила себя. Отказываться от воздействия на формирование ребенка означает, по сути дела, допускать, чтобы его личность развивалась бесконтрольно, хаотично, впитывая в себя из окружающей среды все без разбора» [1, т. 2, с. 101]. Последнее замечание особенно важно. «Свободное» воспитание на самом деле вовсе не означает беспрепятственного развития того, что в ребенке уже есть в скрытой форме. Как существо социальное, человек в любом случае будет формироваться путем восприятия внешних воздействий,
и весь вопрос в том, какие воздействия он будет воспринимать. Сознательное, целенаправленное воздействие на ребенка не может осуществляться без определенного принуждения. Только этим путем можно воспитать в нем такие качества, как сила воли, дисциплинированность, трудолюбие, целеустремленность, которым Грамши придавал особенно большое значение, подчеркивая при этом, что, прививая данные навыки ребенку, не следует посягать на его самостоятельность.
Цель воспитания, по Грамши, - формирование всесторонне развитой личности. «Современный человек,
- пишет он в письме жене 1 августа 1932 г., - должен представлять собой синтез тех типизированных образцов, в которых воплощены характерные национальные черты различных народов: американский инженер, немецкий философ, французский политик, - воссоздавая, так сказать, итальянского человека времен Возрождения. Это должен быть современный Леонардо да Винчи, т.е. человек, вобравший в себя черты массы или коллектива и сохранивший в то же время свою яркую самобытную индивидуальность» [1, т. 2, с. 242].
Конечно, это не что иное, как идеал, долженствующий осуществиться при коммунизме. Но его надо все время иметь перед глазами, по мере возможности уже сейчас двигаться в данном направлении или уж во всяком случае бороться с тенденциями, идущими вразрез с названным идеалом. Именно поэтому Грамши протестует против ранней «профессионализации» детей как в семье, так и в школе. Прежде всего ребенок должен сформироваться как личность, что предполагает развитие его в направлении гармонического сочетания всех его способностей - интеллектуальных и практических. И лишь на основе устойчиво сформировавшейся личности следует выявить его особые склонности и способствовать его тяге к определенной профессии.
Если о воспитании детей в семье речь идет главным образом в письмах, то проблемам школьного образования посвящены многие фрагменты «Тюремных тетрадей». Выделяя принципиальные моменты этой концепции, следует отметить прежде всего требование всеобъемлющей, последовательной и демократической системы народного образования. Вопреки наметившейся в капиталистических странах тенденции разделения школ по классовому признаку - одни - для высших слоев, другие - для «простого народа» - должна быть создана, считает Грамши, единая общеобразовательная школа с периодом обучения 9-10 лет. Оканчивая ее в возрасте 15-16 лет, юноши и девушки должны все иметь одинаковые возможности либо поступать на работу, либо продолжать обучение в специализированных учебных
заведениях. По замыслу Грамши, единая общеобразовательная школа должна подготовить молодых людей к общественной деятельности, доведя их до определенной степени зрелости и развив их способности, сформировав их в интеллектуальном и практическом отношении, привив им умение самостоятельно ориентироваться и проявлять инициативу. С этой целью уже в начальных классах школы должен быть введен такой предмет, как «права и обязанности», дающий первые представления о государстве и обществе.
Принимая некоторые идеи прогрессивных реформаторов школьного дела, Грамши выступает за активизацию обучения. Единая общеобразовательная школа должна быть организована как интернат, где ученики проводят все свое время, не будучи, однако, стесненными «лицемерной и механической» дисциплиной. В то же время Грамши предупреждает о чрезмерном «вольничании». На первой стадии обучения необходимо вводить дисциплину, следовательно, добиваться своего рода «конформизма» (не в смысле приспособленчества, а более широко - как соответствия социальным нормам), но это должен быть, по определению Грамши, конформизм динамический. Последнюю, решающую, стадию обучения в «активной школе» Грамши называет «созидательной школой». Здесь на основе достигнутого «коллективизирования» необходимо развивать личность, обладающую ответственностью и самостоятельностью. На этой последней стадии необходимо начать изучение и усвоение творческих методов в науке и в жизни. Ученики должны научиться самостоятельно отыскивать истину (даже если эта истина уже известна). Для этого они работают в семинарах, библиотеках, лабораториях. Таким образом, создаются предпосылки для сознательного выбора профессии и, в частности, облегчается поступление в высшее учебное заведение.
Грамши специально обращает внимание на необходимость преодоления разрыва между средней школой, ориентированной пока что на догматическое усвоение знаний, и высшей, ориентированной на творческий подход. Еще важнее преодолеть аналогичный разрыв между школой и жизнью, где «умственная самодисциплина и моральная самостоятельность теоретически не ограничены» [2, с. 101]. Конечно, Грамши прекрасно понимает, что практически в капиталистической, а особенно фашистской стране, жизнь полна всяких ограничений. Но это как раз такие ограничения, которые необходимо будет преодолеть. А сделать это будет тем легче, чем в большей мере люди будут к этому подготовлены еще в процессе школьного образования и воспитания. Так осуществляется диалектическая связь между школой и жизнью: откликаясь на определенные жизненные потребности, школа сама может и должна
способствовать изменению жизни и в конечном итоге - ее революционному преобразованию.
В таком же направлении Грамши предлагает реорганизовать университеты, академии и другие культурные учреждения. Они должны не замыкаться в себе, а развивать деятельность, связанную «с коллективной жизнью, производством, с людьми труда» [2, с. 103]. Люди, пошедшие после средней школы на производство, «не должны впадать в интеллектуальную пассивность». Им надо создать возможности для исследовательской работы и вообще для любой формы культурной деятельности.
Университеты должны стать подлинными культурными центрами, оказывающими духовное влияние на широкие регионы. Их внутренняя жизнь должна быть демократизирована, в частности, путем установления более тесных контактов между преподавателями и студентами.
Содержащиеся в «Тюремных тетрадях» заметки по вопросам организации культурной жизни представляют целую программу глубоко продуманных, взаимосвязанных преобразований, учитывающих не только общие цели и задачи, но и национальные особенности той или иной страны, и Италии, прежде всего.
Грамши обстоятельно разрабатывает проблемы организации периодической печати. Опираясь на свой собственный журналистский опыт, на опыт развития печати в различных странах, он выдвигает ряд практических рекомендаций, представляющих интерес и на сегодняшний день, особенно в свете проблем манипулирования сознанием средствами массовой информации. По существу, это - целая концепция, названная Грамши «интегральная журналистика». Смысл ее в том, что органы печати должны не просто удовлетворять потребности своих читателей, но и создавать и развивать такие потребности, а следовательно, создавать в определенном смысле свой круг читателей и постепенно его расширять. Но чтобы данная деятельность не носила искусственного характера, она должна опираться на знание идейных центров и течений, которые уже существуют или возникают в стране. При этом особо следует обратить внимание на движения новаторского типа, даже если они еще не доказали своей жизнеспособности. Таким образом, имеются определенные предпосылки, исходя из которых ставятся цели журналистско-издательской деятельности, в общем направленные на осуществление процесса органического развития, ведущего от простого обыденного сознания к последовательному и систематическому мышлению.
Диалектическое взаимодействие целей и предпосылок - необходимое условие преодоления разрыва между высокой, интеллигентской, и низкой, народной, культурой. Другое условие - дифференцированный подход к различным слоям читателей, для чего необходимы разные типы журналов и газет. Грамши предостерегает против «просветительской» иллюзии, в которую нередко впадают представители интеллигенции: распространение знаний им представляется как распространение света из единого источника, одинаково всех освещающего и просвещающего. Еще одна иллюзия - это представление о быстром и даже «взрывном» характере изменения образа мысли и убеждений. Нужна долгая и кропотливая работа по повышению культурного уровня и самого способа мышления масс. При этом надо использовать дедукцию и индукцию, формальную логику и диалектику, позитивное доказательство и критику старого на конкретном материале самой жизни, на основе живого опыта самих масс. Основные идеи должны терпеливо и систематически повторяться, но это не должно быть механическим и навязчивым повторением. Идеи надо связывать с культурными особенностями и традициями данного круга читателей, представляя их снова и снова с разных сторон, учитывая выдвигавшиеся против них возражения и никогда не упуская из виду то целое, в которое они включаются.
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод о том, что под гегемонией Антонио Грамши понимает способность класса руководить историческим развитием в рамках своей эпохи, способность привить обществу свои правила поведения как всеобщие, справедливые и истинные, ибо они основаны на здравом смысле.
Это - очень короткое и упрощенное изложение определенных пунктов учения Грамши. Думаем, уже из такого изложения видно, насколько плодотворной и обширной является эта концепция. Грамши был одним из тех, кто заложил основы нового обществоведения, одним из первых философов, которые почувствовали новую научную картину мира и перенесли ее главный дух в науку об обществе.
Опираясь на теорию Грамши, культурологи объясняют роль вещи («ширпотреба») в установлении и поддержании гегемонии буржуазии в западном обществе. Вещи (материальная культура) создают окружающую среду, в которой живет средний человек. Они несут «сообщения», оказывающие мощное воздействие на обыденное сознание. Если же вещи проектируются с учетом этих функций как «знаков» («информационных систем из символов»), то в силу огромных масштабов и разнообразия их потока они могут стать решающей силой в формировании обыденного сознания. Именно дизайн ширпотреба (особое место в нем занимает автомобиль) стал в США главным механизмом внедрения в сознание культурных ценностей (создания и сохранения «культурного ядра»). Специалисты особо отмечают способность этого механизма к эффективной «стандартизации и сегментации» общества.
Стандартизация и сегментация - важное условие гегемонии в гражданском обществе, где требуется сохранять «атомизацию», индивидуализацию людей. Но в то же время надо соединять «сегменты» связями, не приводящими к органическому единству - безопасными для гегемонии.
Думаем, что сегодня можно говорить о трагедии Грамши. Почти все из его гениальных мыслей и предупреждений, с которыми он обращался, чтобы научиться мобилизовать здравый смысл людей, поднять массы трудящихся до уровня интеллигенции, мобилизовать их способности к завоеванию «освободительной гегемонии», - почти все было изучено и использовано противником в совершенно противоположных целях: для подавления здравого смысла, для принижения человека, для эффективной манипуляции его сознанием, для усиления гегемонии господствующего меньшинства.
Литература
1. Грамши А. Избранные произведения: В 3 т. М., 1957-59.
2. Грамши А. Избранные произведения. М., 1980.
