CC BY
91
УДК 316.75
Шалин Виктор Викторович
Shalin Victor Viktorovich
доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой социологии и культурологии Кубанского государственного аграрного университета
Гринь Максим Валентинович
D.Phil. (Philosophy), Professor, Head of Social and Cultural Sciences Department, Kuban State Agrarian University
Grin Maxim Valentinovich
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права Кубанского государственного аграрного университета
ФЕНОМЕН ИДЕОЛОГИИ В МАКРОСОЦИОЛОГИЧЕСКОМ РАССМОТРЕНИИ
PhD in Law, Assistant Professor, Criminal Law Department, Kuban State Agrarian University
PHENOMENON OF IDEOLOGY IN THE CONTEXT OF MACROSOCIOLOGY
Аннотация:
В статье рассматривается развитие теоретических представлений о феномене идеологии как объективном явлении, многофункциональном с точки зрения роли в национальной общественной системе. Отмечается связь социальной динамики с эволюцией научных подходов к идеологии - от классиков социологии до современных авторов.
Ключевые слова:
идеология, классовые интересы, гегемония, господство, коллективное сознание, мировоззрение, социальная группа, социальный проект, интеллигенция, правящий класс.
Summary:
The article considers the development of theoretical ideas about the ideology as an objective phenomenon, the multifunctional one from the perspective of the role in the national public system. The authors discuss the correlation of social dynamics with the evolution of scientific approaches to the ideology - from classic authors of sociology to modern ones.
Keywords:
ideology, classic interests, hegemony, supremacy, collective consciousness, world outlook, social group, social project, intellectuals, ruling class.
В качестве социального феномена невозможно представить идеологию без определения ее общественной роли и функций. В этом случае большую помощь оказывают подходы, рассматривающие идеологию в качестве масштабного явления, пропускающего через себя ряд социальных процессов. В методологическом плане здесь обычно предлагается стык социально-философского, собственно социологического, историко-социологического, политологического и культурологического измерений.
К. Маркс и в определенной степени Ф. Энгельс, во-первых, методологически отталкивались от жесткой материалистической позиции, выразившейся в ставшей научным афоризмом фразе К. Маркса: «Не сознание людей порождает их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» [1, с. 37]. Во-вторых, названные мыслители были резко критично настроены к утвердившему свое господство капиталистическому порядку. Они едва ли не первыми концентрировали внимание на том, что корни общественных идей следует искать в их социальной обусловленности. В зависимости от собственного общественного положения человеческое сознание благосклонно принимает одни идеи и отвергает другие. Естественно, преимущество имеют идеи, разделяемые правящими классами и группами, но это вовсе не означает, что это идеи истинные. Так, отражением современного К. Марксу и Ф. Энгельсу капитализма стала буржуазная идеология, принимаемая ими за «ложное сознание», лишь искажающее реальную действительность.
Собственную трактовку социальных предпосылок идеологических форм К. Маркс и Ф. Энгельс изложили в своей ранней совместной работе «Немецкая идеология». В качестве идеологии интерпретируются фактически любые духовные проявления (мораль, философия, религия, право и т. д.), имеющие место в социуме, не лишенном антагонизмов между социальными группами. С точки зрения классиков научного коммунизма корни большинства теоретических проблем следует искать в конкретной социальной практике, имеющей ряд универсальных черт. Маркс и Энгельс заостряли внимание на материальном производстве, видя здесь базис любой общественной системы, существенным образом влияющий на социальные процессы. Жестокая экономическая конкуренция не оставляет другого выбора индивидам, кроме как объединиться для отстаивания своих интересов. В связи с этим «класс становится чем-то самостоятельным по отношению к индивидам,
так что последние находят уже заранее установленными условия своей жизни: класс определяет их жизненное положение, а вместе с тем их личную судьбу, подчиняет их себе» [2, с. 389].
Неравномерное распределение средств производства и, соответственно, результатов труда утверждает выгодное положение одних групп и зависимый статус социального большинства. Господствующее меньшинство представляет собой эксплуататорский класс, который всячески старается закрепить существующее положение дел, привлекая для этой цели в том числе и духовные средства. Большое значение здесь имеет формирование и навязывание общественному большинству государственной идеологии - определенной мировоззренческой системы, предписывающей соответствующую оценку жизненным явлениям. Господствующий класс всячески стремится убедить остальные группы в том, что государственная идеология концентрирует в себе интересы всех групп («общественный интерес»). В этом прежде всего и проявляется «ложность» государственной идеологии, по мнению Маркса и Энгельса. Ведь в силу антагонистического характера капиталистического общества охватить интересы всех групп попросту нереально, поскольку классовые и групповые противоречия имеют непреодолимый характер. Выдавая классовый интерес за всеобщий, государственная идеология стремится таким образом лишь обуздать другие групповые интересы и не допустить их носителей до социального господства.
Итак, добившись общественного лидерства, определенный класс вполне закономерно закрепляет подобное положение дел и на теоретическом уровне, стремясь стать главной духовной силой. Как пишет К. Маркс, «господствующие мысли суть не что иное, как идеальное выражение господствующих материальных отношений, ...поскольку они (индивиды) господствуют именно как класс и определяют данную историческую эпоху во всем ее объеме, они делают это во всех ее областях, значит, господствуют также как мыслящие, как производители мыслей, они регулируют производство и распределение мыслей своего времени: а это значит, что их мысли суть господствующие мысли эпохи» [3, с. 367].
Однако утверждение духовного господства - задача нелегкая. В силу этого правящий класс вынужден даже выделять ряд групп - профессиональных идеологов, которые делают «источником своего пропитания разработку иллюзий этого класса о самом себе» [4, с. 368]. Эти иллюзии действительно имеют большое социальное значение в силу того, что лидирующему классу выгодно представить их в качестве наиболее разумных и имеющих общественно значимый эффект. Но, будучи ложным сознанием и отражая конкретный классовый интерес, идеология, с точки зрения К. Маркса и Ф. Энгельса, становится ненужной в бесклассовом обществе, а стало быть, будет обречена на исчезновение.
Итак, трактовка идеологии К. Маркса и Ф. Энгельса жестко привязывает ее к социальным процессам. Корни идеологических форм следует искать в социально-экономических условиях, предопределяющих неодинаковое положение социальных групп - классов в общественном пространстве и где постоянно ведется борьба за более выгодные позиции. Подобное противостояние активно ведется и на мировоззренческом уровне, продуктом чего выступают идеологии. Последние видятся классикам научного коммунизма как концептуальные системы, предписывающие оценку наличествующему социальному порядку с позиции определенных групповых (классовых) интересов. В связи с этим идеологии, вытекая из социальных антагонизмов и социального неравенства, не могут избежать узкого, одностороннего взгляда на окружающую действительность.
Определенным развитием видения идеологии К. Маркса, Ф. Энгельса следует считать работы их соотечественника К. Маннгейма, деятельность которого приходится на первую половину XX столетия. Его главный интересующий нас труд «Идеология и утопия» вышел в свет в 1929 г. Названному ученому также свойственно жестко привязывать духовные структуры к социальной реальности. Однако он не склонен считать идеологию целиком и полностью «ложным сознанием», тем самым преодолевая некоторую тенденциозность теоретиков научного коммунизма.
Безусловно, методологически связывает К. Маннгейма с марксизмом фундаментальный посыл о том, что индивидуальное сознание есть во многом отражение сознания группового. То есть конкретный человек обычно говорит языком своей группы и мыслит в ее формах мышления. Ведь социальные группы в основном формируются на основании сходных жизненных обстоятельств, а задача идеологии как раз и заключается в том, чтобы обеспечить связь между «фрагментами реальности как внутреннего психического, так и объективного внешнего опыта» [5, с. 24].
Однако, по мысли К. Маннгейма, источником формирования идеологии группы выступает отнюдь не только рациональный интерес, на что делают ставку К. Маркс, Ф. Энгельс. Заметное участие здесь принимают иррациональные факторы. Обычно «человеческое мышление не мотивируется умозрительным импульсом, так как для того чтобы гарантировать непрерывность ориентации на знание в групповой жизни, необходимы волевые и эмоциональные элементы подсознания. Именно потому, что знание является, по своей сущности, знанием коллективным, оно
предполагает наличие некоего совместного знания, вырастающего прежде всего из совместного переживания, подготовленного в сфере бессознательного» [6, с. 32-33].
В то же время немецкий социолог явно выходит за рамки характерного для классической парадигмы универсального рационализма, когда констатирует разные способы мышления в определенные исторические эпохи [7, с. 75]. Это уже явный реверанс в сторону историцизма, присущего неклассическому подходу. Причем со временем мышление становится все более гибким. Если раньше мышление было более умозрительным - люди «обращались в своих поисках истинного и действительного к Богу или к идеям чистого созерцания», то теперь формирование сознания происходит во многом благодаря жизненной практике [8, с. 68].
Соответственно более изменчивым становится не только мышление вообще, но и «ложное сознание». К. Маннгейм приводит ряд примеров, когда первоначально общеразделяемые нормы со временем устаревали, превращаясь в ложное сознание. Так, беспроцентная ссуда, распространенная в традиционном социуме с сильными семейными и клановыми связями, стала малореальной в условиях современного общества. Как пишет немецкий мыслитель, «в одной и той же историко-социальной сфере могут существовать различные структуры ложного сознания - одни из них опережают "современное" им бытие, другие отстают от него» [9, с. 85].
На взгляды К. Маннгейма не могла не оказать влияние идеологическая борьба, присущая времени его научной деятельности. Причем указанная борьба происходила как на уровне академических споров, так и на поприще реальной политической практики. Немецкий ученый выделяет ряд противоборствующих идеологических концепций: бюрократический, исторический консерватизм, либерально-демократическую, социалистическую и фашистскую идеологии. В ходе сравнительного анализа он отмечает не только принципиальную разницу социальных корней означенных концепций, но и значительное расхождение в методах решения социальных задач.
Однако Маннгейм вовсе не стремится, подобно классикам марксизма, обосновать возможности изживания идеологии. Напротив, он озабочен поиском способа формирования единой социальной концепции, которая могла бы привести различные групповые интересы к своего рода общему знаменателю. Так, с точки зрения названного мыслителя различия выделенных им политико-идеологических концепций вовсе не препятствуют их духовному синтезу. Дополняя друг друга, эти идеологии могли бы преодолеть собственную односторонность и образовать расширенную картину социального мира.
Как считает К. Маннгейм, подобная проблема эффективно решается через правильный выбор творца и носителя политического мышления. И здесь немецкий социальный мыслитель призывает сделать ставку на прослойку интеллектуалов, которую он обозначил как «социально свободно парящую интеллигенцию». Последняя занимает некое срединное положение в конкуренции социальных групп и не имеет классовых интересов и политической организации. Но мышление интеллектуалов наименее тенденциозно еще и потому, что оно представляет собой не только, а, скорее, не столько продукт социальных условий, сколько результат широкой образованности. Образованный человек, по мнению К. Маннгейма, «испытывает влияние полярных тенденций социальной действительности, тогда как человек, который не связан в результате полученного образования с целым и непосредственно участвует в социальном процессе производства, воспринимает только мировоззрение определенных общественных кругов, и его действия полностью детерминируются определенным социальным положением» [10, с. 133]. И даже в том случае, если интеллектуал примыкает к какому-либо общественному классу, его мышление потенциально сохраняет целостную ориентацию, как то представляется немецкому мыслителю [11, с. 137]. Тем самым лишь интеллектуал способен по-настоящему преодолеть идеологическую за-шоренность, вжиться в конфликты динамических сил, формируя мировоззренческий синтез в зависимости от меняющейся ситуации [12, с.134].
Следует отметить, что в работах Маннгейма предлагается более расширенная трактовка идеологии и ее источников в сравнении с подходом марксизма. Безусловно, названный мыслитель отталкивался от марксизма, но на формирование его методологического подхода оказала влияние классическая социология Э. Дюркгейма, а конкретно - концепция «коллективного сознания». Корни идеологических форм следует искать не только в нюансах социального порядка, но и в иррациональных элементах коллективного бессознательного. К. Маннгейм склонялся к возможности успешного решения проблемы духовного синтеза, считая его функцией интеллектуальной элиты. К сожалению, данный тезис оказался чрезмерно оптимистичным и в целом не выдержал проверку практикой.
Некоторые идеи К. Маннгейма, а именно анализ интеллигенции как основного субъекта идеологического влияния, развивал итальянский социальный философ Антонио Грамши (18911937), прежде всего известный в качестве автора концепции гегемонии. Гегемония в трактовке
названного мыслителя - довольно-таки широкое понятие и в общем виде может быть интерпретировано как способность правящей группы господствовать без насилия. Естественно, что при таком положении дел идеология будет играть ключевую роль, и она действительно предстает в обществе в разнообразных формах, как масштабных и концептуально целостных (официальная пропаганда), так и молекулярных (убеждения, нормы, привычки).
Идеология формируется по ходу становления гегемонии, где главным субъектом выступает интеллигенция. Как полагает итальянский ученый, любая социальная группа нуждается в обосновании собственных функций и положения в обществе, в связи с чем «органически создает себе вместе с тем один или несколько слоев интеллигенции». Например, предприниматели нуждаются в обосновании собственной роли не только в экономике, но и в социальной и политической области, в связи с чем «предприниматель-капиталист создает вместе с собой технического специалиста для промышленности, ученого - специалиста по политической экономии, организатора новой культуры, нового права и т. д. и т. п.» [13].
Идеология выступает способом артикуляции групповых интересов, выступая в качестве основного «цемента» групповой сплоченности [14]. Ее выработкой и занимается «органическая» интеллигенция данной группы, которая одновременно стремится распространить свое мировоззренческое влияние на другие группы. Здесь она может столкнуться как с «органическими» интеллиген-циями других социальных групп, так и с «традиционной» интеллигенцией, возникшей ранее (например, священнослужители). Обозначенные процессы ведут к разнообразным формам взаимодействий, тут возможна и идеологическая борьба, и попытки установления консенсуса. В ходе первой, которую современный исследователь творчества А. Грамши - Джереми Лейстер называет «позиционной войной», борющиеся классы стараются расширить свое духовное влияние за счет интеграции нейтральных элементов в собственные идеологические концепции. В ходе второго специфический классовый интерес расширяется, возможно переплетаясь с оппонирующим классовым интересом. Примером здесь может служить сближение групп старой аристократии и поднимающейся буржуазии в эпоху Нового времени, в связи с чем, казалось бы, непреодолимые противоречия консервативной и либеральной идеологий стали отступать на второй план.
Залогом установления гегемонии определенной группы, по мнению итальянского мыслителя, является ассимиляция и «идеологическое» завоевание традиционной интеллигенции. Эти процессы «совершаются тем более быстро и действенно, чем энергичнее данная группа формирует одновременно свою собственную органическую интеллигенцию» [15]. Во многом именно с этим обстоятельством А. Грамши связывает развитие школьной и учебно-просветительской деятельности, которые получили грандиозную динамику по сравнению со средневековой эпохой.
Таким образом, А. Грамши свойственно выводить идеологию не только из классовых интересов, немаловажную роль, по его мнению, играет культура, которую стремятся соединить с классовыми интересами, выдаваемыми за интересы всего общества. При этом культурное ядро, включающее представления о мире, добре, зле, а также традиции, мифы, стереотипы, должно сохранять стабильность, в противном случае социальный порядок может быть дестабилизирован. Естественно, что для успешного выполнения подобной задачи требуется слаженная работа целого ряда информационно-идеологических источников, как явного (радио, пресса, обществоведческая литература), так и неявного характера (художественная литература, произведения искусства и т. п.).
Кроме того, весьма желательно чтобы идеология не сильно отрывалась от реальности. Иными словами, господствующие теории должны отражать жизненные практики социального большинства, в связи с чем следует обязательно учитывать образ жизни, мнения и преставления социального большинства. Отсюда вполне логично, что элементы идеологии в неявном виде содержатся в образцах экономического поведения, а также в других видах индивидуальной и групповой деятельности.
Разумеется, информационно-идеологическая обработка населения не единственный фактор установления гегемонии, хотя, по всей видимости, названному обстоятельству А. Грамши придает решающий смысл. Большое значение также имеет отслеживание и подавление возможных тенденций контр-гегемонии, что правящему классу обычно удается, поддерживая оппозиционные силы в раздробленном состоянии [16].
По ходу исторического процесса задача установления гегемонии усложняется, соответственно происходит расширение групп интеллигенции, занятых в этом процессе. Как пишет итальянский мыслитель, «демократическо-бюрократическая социальная система создала внушительную массу интеллигентов, существование которых не всегда оправдано общественными потребностями производства, хотя и может быть необходимо для политических нужд основной господствующей группы» [17].
Итак, А. Грамши предлагает расширенную в методологическом плане позицию по поводу источников и механизмов формирования идеологии. Как представляется, ему удалось соединить
универсальные принципы марксизма и релятивизма немецких романтиков, делающих упор на особенности национальной культурной традиции. В то же время итальянский социальный философ не склонен, подобно К. Маннгейму, отрицать классовую (политическую) ангажированность интеллигенции. По его мнению, интеллигентов следует рассматривать как «приказчиков» господствующей группы, которые используются «для осуществления подчиненных функций социальной гегемонии и политического управления» и прежде всего «для обеспечения "спонтанного" согласия широких масс населения с тем направлением социальной жизни, которое задано основной господствующей группой, - согласия, которое "исторически" порождается престижем господствующей группы (и, следовательно, оказываемым ей доверием), обусловленным ее положением и ее функцией в мире производства» [18].
Перечисленные точки зрения объединяет сходный ориентир в плане поиска источников идеологии - корни данного явления в первую очередь видятся в особенностях социальных явлений и процессов. В силу этого данный подход можно условно назвать объективистским, хотя, безусловно, определенное значение субъективных факторов (например, личностные качества политических лидеров) не отрицается, что особенно присуще позициям Карла Маннгейма и Антонио Грамши.
Вышеприведенный анализ дает основание заключить, что эволюция объективистского подхода к феномену идеологии происходила от представлений преимущественно социально-политического характера, где идеология рассматривалась в качестве «ложного сознания» (К. Маркс, Ф. Энгельс), к интерпретациям идеологии как более масштабного и разностороннего явления, предпосылки которого следует искать не только в социально-экономических отношениях, но и в социокультурной сфере, а также в особенностях коллективной психологии. Если признанные классики марксизма (и в определенном смысле социологической теории) допускали изживание идеологии в обществе, лишенном классовых антагонизмов, то уже К. Маннгейм, в немалой степени следовавший учению марксизма, склонялся к тому, что идеология - неизбежный феномен общественной жизни, который, соответственно, заслуживает более неоднозначной оценки.
В то же время рассмотренные в настоящей статье авторы, раскрывая связанные с идеологией социальные процессы, где-то предвосхитили некоторые идеи современных социологов. Речь идет о роли интеллектуалов, которых названные мыслители рассматривали как основных творцов и трансляторов социальных идей. В ныне популярных концепциях информационного, постиндустриального, постэкономического общества носителям знания, информации и вовсе предписывается ведущая социальная роль, причем более широкого охвата, чем разработка идеологических форм.
Ссылки:
1. Маркс К. Сочинения : в 39 т. М.,1961. Т. 13.
2. Маркс К. Немецкая идеология // Маркс К. Социология : сборник. М., 2000.
3. Там же.
4. Там же.
5. Маннгейм К. Идеология и утопия // Маннгейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994.
6. Там же.
7. Там же.
8. Там же.
9. Там же.
10. Там же.
11. Там же.
12. Там же.
13. Грамши А. Тюремные тетради (избранное) [Электронный ресурс]. URL: http://aleksandr-kommari.narod.ru/gram-shi_tyuremnie_tetradi_izbrannoe_.htm (дата посещения: 09.10.20l4).
14. Лейстер Д. Теория гегемонии Грамши и ее современное звучание [Электронный ресурс]. URL: http://www.poNt-nauka.org/library/classic/leyster.php (дата посещения: 12.10.2014).
15. Грамши А. Указ. соч.
16. Лейстер Д. Указ. соч.
17. Грамши А. Указ. соч.
18. Там же.
