CC BY
56
ПРОБЛЕМА ФЕНОМЕНА СУБЪЕКТИВНОСТИ В ПЕРЕВОДОВЕДЕНИИ
А.В. Кочкинекова
Ключевые слова: проблема феномена субъективности, психика, перевод, значение и смысл, личностные смыслы, валидность перевода.
Keywords: the problem of subjectivity phenomenon, psyche, translation, meaning and sense, personal senses, translation validity.
Проблема субъективности стоит особняком среди других проблем современного человекознания. Это проблема изучения собственно человеческого в человеке - его мыслей и чувств, психических состояний и переживаний, индивидуально-психологических особенностей личности и др. Повышенный интерес ученых к самой субъективности человека сопряжен с повышенной сложностью осмысления данного феномена. Выдающийся российский психолог Л.С. Выготский указывал, что психика - «самое сложное, что известно человеку» [Выготский, 1982, с. 347]. «Психика - это не мозг, не тело, не социум и не объективный мир, а их особое свойство: субъективный образ реального мира - как объективного внешнего, так и субъективного внутреннего» [Сос-новский, 2011].
В качестве проблемного вопроса выступают также многочисленные существующие в науке искажения, связанные с трактовкой непосредственно самого термина «субъективный». В современной науке сложились следующие три основные представления о человеческой субъективности. В первом смысле субъективное трактуется как полная противоположность объективной реальности, как мир «непосредственного» опыта, который открывается исследователю путем интроспекции (В. Вундт, Э. Титчинер). Во втором смысле субъективное означает искаженное, пристрастное, неполное отражение действительности в отличие от объективного, понимаемого как истинное, беспристрастное, полное и т.п. Однако, пристрастность может быть изучена и объективно, как это показал Л.С. Выготский, сказавший однажды о психике: «Назначение психики вовсе не в том, чтобы отражать действитель-
ность зеркально, а в том, чтобы искажать действительность в пользу организма» [Выготский, 1982, с. 347].
Существует и третье значение термина «субъективный» - это то, что принадлежит субъекту, выполняет конкретные функции в его жизнедеятельности, имеет вполне объективные формы существования и поэтому может быть изучено объективными методами (для выражения этого смысла подходит термин «субъектный») (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, С.Л. Рубинштейн и мн. др.) [Соколова, 2005, с. 61]. В рамках проводимого нами исследования под субъективным понимается особая форма бытия человека, форма психического.
Проблема феномена субъективности представляет актуальность для лингвистики, однако в некоторых лингвистических работах наблюдается искажение термина «субъективный», что, в свою очередь, порождает много вопросов, ведет к ложной интерпретации некоторых языковых явлений и фактов, основывающихся на так называемом принципе «субъективности». К примеру, в работе Г.В. Колшанского (более подробно см. работу «Объективная картина мира в познании и языке», 1990) представлена триада объективного, субъективного и человеческого факторов в языке. Здесь уместен вполне логичный вопрос о целесообразности разделения автором субъективного (субъектного) и человеческого, ведь субъективное и есть то, что непосредственно принадлежит человеку (субъекту).
Довольно интересный взгляд на природу субъективного можно встретить в работах Е.В. Падучевой. К примеру, в статье «Эгоцентрические валентности и деконструкция говорящего» автор затрагивает важные вопросы субъективности в науке о языке и представляет свой собственный взгляд на природу феномена субъективности. Исследователь описывает субъективность в языке, анализирует говорящего как субъекта восприятия и познания, исследует эгоцентрические слова в неканонических ситуациях и т.д. [Падучева, 2011]. Ее взгляд на проблему субъективного можно сформулировать словами В.В. Гуревича: «Мир существует постольку, поскольку в нем есть тот, кто о нем размышляет и говорит». Субъективный компонент входит в содержание всего того, о чем мы говорим и думаем [Гуревич, 2003, с. 90-91].
В работе Э. Бенвениста «О субъективности в языке» субъективность понимается как способность говорящего представить себя в качестве «субъекта». Исследователь уточняет, что она определяется не чувством самого себя, а как психическое единство, «трансцендентное по отношению к совокупности полученного опыта, объединяемого этим единством, и обеспечивающее постоянство сознания» [Бенвенист, 1974, с. 293-294]. Резюмируя основные идеи феномена субъективности
в науке о языке, Э. Бенвенист пишет о том, что многие понятия как в лингвистике, так и в психологии предстанут в ином свете при условии их восстановления в рамках речи и помещения их в ситуацию двусторонней субъективности [Бенвенист, 1974, с. 300]. Проблема феномена субъективности привлекает внимание не только исследователей-лингвистов, но и теоретиков такой молодой науки, как переводоведе-ние (А.В. Федоров, З.Д. Львовская, Н.К. Гарбовский и др.). К примеру, З.Д. Львовская разделяет взгляд Э. Бенвениста на исследуемую нами проблему и пишет о том, что все единицы языка реально существуют только в речи, а речь, в свою очередь, являет собой реализацию субъективной мыслительной программы и осуществляется с помощью языка [Львовская, 1985, с. 77]. Как подчеркивают многие теоретики перевода, единицей перевода является не что иное, как текст (речь, дискурс). Отдельное слово, как правило, не может являться единицей перевода. Если Э. Бенвенист говорит о «двусторонней субъективности», то в процессе перевода задействовано уже не два, а три субъекта: отправитель текста - переводчик - получатель текста (реципиент). Однако, во многих из существующих в переводоведении дефиниций перевода, к сожалению, неоправданно отсутствует указание на переводчика как на субъекта-интерпретатора, либо присутствует, но в завуалированной форме:
1) А.В. Федоров: «Перевести значит выразить верно и полно средствами одного языка то, что уже было выражено ранее средствами другого языка» [Гарбовский, 2007, с. 7].
2) А.Д. Швейцер; «Перевод может быть определен как: однонаправленный двухфазный процесс межъязыковой и межкультурной коммуникации...» [Гарбовский, 2007, с. 7].
3) М. Ледерер: «При переводе недостаточно понять самому, нужно, чтобы поняли другие. По определению, перевод распадается на две части: восприятие смысла и его выражение» [Гарбовский, 2007, с. 7].
4) Ж. Мунен: «Перевод - это контакт языков, явление билингвизма» [Гарбовский, 2007, с. 6].
5) Л.С. Бархударов: «Перевод можно считать определенным видом трансформации, а именно межъязыковой трансформации» [Гарбовский, 2007, с. 6-7].
6) В.Н. Комиссаров: Перевод - вид языкового посредничества, всецело ориентированный на оригинал [Гарбовский, 2007, с. 7].
7) К.Н. Гарбовский: «Перевод - это общественная функция коммуникативного посредничества между людьми, пользующимися разными языковыми системами.» [Гарбовский, 2007, с. 6-7].
Известный лингвист-переводчик Р.К. Миньяр-Белоручев, в свою очередь, выводит из тени субъекта-интерпретатора и акцентирует, что «объектом науки о переводе является не просто коммуникация с использованием двух языков, а коммуникация с использованием двух языков, включающая коррелирующую между собой деятельность источника, переводчика и получателя» [Миньяр-Белоручев, 1996, с. 25]. В любом акте перевода непременно присутствует творческое начало, которое проявляется в незапрограммированных и непредсказуемых решениях. Одним из необходимых компонентов перевода является толкование смысла оригинала. Любая интерпретация субъективна, так как ее производит, порождает субъект, что и определяет широкие возможности переводческой герменевтики. В этом отношении вполне актуальны слова выдающегося теоретика отечественного переводоведе-ния А.В. Федорова о том, что «чисто переводческий талант - это талант интерпретатора» [Федоров, 1983, с. 145]. Поэтому соответствующие средства выражения на языке перевода подбираются лишь на основе предпереводческой интерпретации переводчика-субъекта в зависимости от характера подлинника и возникающих на основе интерпретации переводческих задач.
Если талант переводчика - это талант интерпретатора, а переводить - значит интерпретировать, необходимо внести некоторые уточнения в определение перевода с гносеологической точки зрения. Перевод в данном ракурсе определяется как вторичное отражение отраженной в оригинале действительности и непосредственное отражение и творческое перевыражение оригинала. Другими словами, перевод есть адекватное отражение и творческое перевыражение оригинала [Лилова, 1985, с. 32]. Назначение же психики, как мы уже подчеркивали в начале нашего исследования, не заключается в зеркальном отражении действительности, а состоит в искажении действительности в пользу организма [Выготский, 1982, с. 347], и переводчик как субъект-интерпретатор, обладающий психикой, конечно же не осуществляет зеркальную передачу содержания переводимого текста. Напротив, выполненный им перевод не может быть не пропущен сквозь призму его личности, жизненного опыта, ценностей, мыслей, его собственных эмоциональных переживаний и т.д. (Примеч. Сам по себе термин «эквивалентность» ни в коем случае не тождественен термину «идентичность». Л.С. Бархударов акцентирует: «текст перевода никогда не может быть полным и абсолютным эквивалентом текста подлинника» [Бархударов, 1975, с. 11], в силу включения субъекта-переводчика в интерпретацию (переводческий процесс)).
В качестве основной задачи перевода выступает передача смысла исходного сообщения. Переводчику необходимо донести до получателя смысл ее отправителя. Как известно, «мысль не состоит из отдельных слов и всегда представляет собой нечто большее по объему и протяжению, нежели слово» [Выготский, 1956, с. 378]. Так, А.Д. Швейцер отмечал, что «переводятся не специфичные для слов значения, а заданные ситуацией смыслы» [Швейцер, 1988, с. 17]. Смысл же рождается в особой деятельности - переживании [Василюк, 1984]. Непосредственно сам перевод не возможен без погружения переводчика-интерпретатора в материю текста.
Н.К. Гарбовский пишет о том, что понятие «смысл», определяющееся во многих словарях как «внутреннее логическое содержание, значение чего-либо, постигаемое разумом» [Словарь русского языка, 1999, с. 160], представляется несколько расплывчатым. Теоретик перевода уточняет, что значение оказывается связанным с объемом понятия, в то время как смысл непосредственно связан с информацией о нем [Гарбовский, 2007, с. 269]. И.М. Кобозева рассматривает значение и смысл как две ипостаси содержания. Значение определяется исследователем как закрепленное за данной языковой единицей относительно стабильное во времени и инвариантное содержание. Смысл, в свою очередь, трактуется как связанная со словом информация, изменчивая во времени, варьирующаяся в зависимости от свойств коммуникантов [Кобозева, 2000, с. 12].
А.Н. Леонтьев отмечает, что «Значение - это социально-кодифицированная форма общественного опыта», и поэтому оно объективно для данного языкового коллектива [Леонтьев, 1972, с. 136]. Объективный аспект имеет общественно-историческую природу1. Субъективный аспект имеет индивидуальную природу и связан со смыслом. Субъект вкладывает смысл в определенные единицы языка в конкретной речевой ситуации под влиянием мотива и цели своего речевого поступка. Личностный смысл, с точки зрения А.А. Леонтьева, это продукт мотива и цели речевой деятельности. Он может возникать только в коммуникативной деятельности, то есть в конкретной речевой ситуации [Леонтьев, 1974, с. 130].
Перевод - хорошая ниша для исследования личностных (субъективных) смыслов. Именно личностный смысл, с точки зрения А.Н. Леонтьева, является единицей анализа психики субъекта. Иссле-
1 Объективность языковых значений ни в коем случае не означает их абсолютности для каждого человека, говорящего на данном языке. В зависимости от мотива и цели своей речевой деятельности говорящий может по-разному воспринимать и преломлять закрепленное в значении содержание [Львовская, 1985, с. 79-80].
дователь отмечает, что в отличие от значений личностные смыслы, как и чувственная ткань сознания, не имеют своего «надындивидуального», своего «не психологического» существования. Если внешняя чувственность связывает в сознании субъекта значения с реальностью объективного мира, то личностный смысл, в свою очередь, связывает их с реальностью самой его жизни в этом мире, с ее мотивами. Личностный смысл и создает пристрастность человеческого сознания [Леонтьев 2005, с. 56]. А.Р. Лурия под смыслом понимает индивидуальное значение слова, выделенное из объективной системы связей. Оно состоит из тех связей, которые имеют отношение к данному моменту и к данной ситуации. Поэтому если «значение» слова является объективным отражением системы связей и отношений, то «смысл» -это привнесение субъективных аспектов значения соответственно данному моменту и ситуации [Лурия, 1998, с. 60].
Н.К. Гарбовский подчеркивает, что субъективные факторы оказывают непосредственное влияние на переводческий выбор [Гарбовский, 2007, с. 283-284]. Это можно продемонстрировать, в частности, на примере описания так называемого психологического знания. Как правило, выделяются три основные его вида: обыденное (житейское) психологическое знание, художественное психологическое знание, научное психологическое знание (более подробно см. в: [Нуркова, Бе-резанская, 2015]).
В ракурсе житейского, а также художественного психологических знаний вариантами перевода предложения «В нем есть актерские задатки» могут быть следующие предложения:
He has something of an actor about him.
He has makings of an actor.
В некоторых случаях информанты, принявшие участие в проводимом нами опросе, предлагают варианты перевода, с их точки зрения, являющиеся оптимальными переводческими решениями. Однако некоторые из подобного рода «решений» вызывают некоторую критику. К примеру, предложение He has something of a psychologist about him информанты предлагают перевести на русский язык, как «В нем есть что-то от психолога». Это предложение вызывает вопросы, что же именно есть в описываемом субъекте от психолога, и какие качества должен иметь обладатель этой порою неоднозначно трактуемой в обществе профессии. Данное предложение вполне может ввести в заблуждение, оно звучит несколько расплывчато. И самое главное, оно передано на русский язык механически. К примеру, можно вспомнить один заслуживающий внимание пример из жизни Л.С. Выготского. В одном из своих театральных резюме молодой Л.С. Выготский прокомментиро-
вал один из спектаклей: «Это чертеж: если бы геометр занялся психологией, он создал бы такую драму». Анализируемый нами перевод также, на наш взгляд, может быть вполне сравнен с механистическим чертежом: «Это чертеж: если бы геометр занялся переводом, он осуществил бы такой перевод».
При переводе подобных примеров в научной психологической литературе необходимо знать особенности психологической структуры личности. К примеру, задатки, наряду со способностями, выделяются в качестве одного из параметров целостного психического облика личности. Задатки являются анатомо-физиологическими особенностями, которые лежат в основе развития способностей. В отличие от динамичных способностей они врожденны и статичны. Задаток получает свою определенность, лишь будучи включенным в структуру деятельности, в динамику способности. Не включенные в деятельность и не развиваемые задатки не видны в поведении и проявляются только в субъективном мире переживаний и потребностей личности [Сосновский, 2011, с. 178-179]. В предложении He has something of a psychologist (an actor, an artist, a poet) about him неопределенное местоимение something акцентирует неопределенный характер задатка.
Для научной психологии вполне узуален вариант перевода: He has something of an actor about him - He has a capacity for acting in the movies, He has something of a poet about him - He has a capacity for writing poetry. Используемое в предложении слово capacities, в свою очередь, порою неоправданно приравнивается по своему значению к слову abilities (способности). Так, анализ фактологического материала свидетельствует о том, что в целом в американской и английской психологической литературе наиболее распространены два термина, которые на русский язык переводятся словом «способность»: ability и capacity. Тем не менее, указанные слова не являются синонимами и соответственно не могут быть взаимозаменяемыми. Термин capacity (задаток) обозначает врожденные возможности; термин ability (способность) употребляется для обозначения приобретенного умения использовать соответствующую capacity: abilities Ф capacities:
In these cases, it is not necessary to revisit childhood experiences or consider our capacities for self-realization - we simply want to deal with what is happening in the present [Gleitman, Gross, Reisberg, 2011, p. 605].
- В подобных случаях нет необходимости пытаться восстанавливать детский опыт или рассматривать наши задатки для самореализации
- нам всего лишь необходимо работать с тем, что происходит в настоящий момент (перевод наш. - А.К. ).
Research has found that depth perception is in part based on innate capacities and in part learned through experience [Stangor, 2014, p. 192]. -В результате исследования было установлено, что восприятие глубины в какой-то мере основывается на внутренних (присущих субъекту) задатках, а в некоторой степени приобретается посредством опыта (перевод наш. - А.К.).
В некоторых случаях узуальным вариантом русского слова «задатки» является английское слово «precondition», как это имеет место в следующем примере:
The reasons for the widespread inequality mostly lie in traditional gender roles and stereotypic belief that women and men have preconditions that are inborn and not acquired [Gleitman, Gross, Reisberg, p. 2011]. -Причины такого широко распространенного неравенства следует главным образом искать в традиционном отношении к роли полов и стереотипных взглядах, согласно которым задатки женщин и мужчин являются врожденными, а не приобретенными.
Слово precondition в своем основном значении определяется как предварительное условие, в рассматриваемом нами случае это условие для формирования способностей.
Можно проанализировать особенности личностных смыслов также и на примере перевода предложения «За своим внешним спокойствием она была очень сильно испугана» на английский язык. В житейской психологии вполне узуален вариант предложения: Behind her cool (=calm) exterior, she was very frightened.
Для создания художественного образа переводчиком могут быть использованы различные вариации вышеуказанного варианта перевода (Behind her quiet exterior, she was very frightened). Ниже приведены основные варианты перевода, адекватно отражающие основную идею анализируемого предложения:
Underneath her cool exterior, she was very frightened.
Beneath her cool façade, she was very frightened.
Behind the façade of quietness, she was very frightened.
Behind her façade, she was scared to death.
Underneath her cool façade, she was absolutely terrified [OALDCE, 2010].
Предоставленные примеры демонстрируют, что в основе индивидуального, субъективного, личностного смысла лежит преобразование значений, выделение из числа всех связей, стоящих за словом, той системы связей, которая актуальна в данный момент [Лурия, 1998, с. 62]. Вариант перевода She was very frightened inside of her также адекватно отражает смысл предложения, акцентируя нюансы закрытости описы-
ваемого субъекта, а также нежелание демонстрировать свои эмоции окружающим. Прилагательное испуганный в психологическом контексте в зависимости от описываемой ситуации может иметь такие соответствия, как nervous, agitated, anxious:
Underneath her cool exterior, she was very nervous. Beneath her cool façade, she was very anxious [OALDCE, 2010]. (Примеч. Довольно часто психотерапевты ставят своим пациентам диагноз синдрома тревожности (anxiety disorder): 1) Every year millions of people suffer from anxiety disorders, which are psychological disturbances marked by irrational fears, often of everyday objects and situations [Stangor, 2014, p. 676]).
Проявления фасадности, под которой нами понимается своеобразный психологический «блок», формирующийся посредством создания субъектом заведомо «ложного» представления о себе в силу действия различных интериоризированных норм поведения, актуальны для научного психологического знания: Behind the façade, people shield their true selves. 2) Underneath that façade of ego, there was deep anxiety [Stangor, 2014]).
Интерес также вызывает описание поведения субъекта, вызывающее неоднозначное отношение со стороны окружающих. Возьмем, к примеру, русское предложение «Она странно себя ведет» и попытаемся осуществить его перевод на английский язык: There is something strange about her. There is something odd about her. She behaves in a peculiar way [OALDCE, 2010]. Представленные варианты перевода узуально вписываются как в рамки житейского психологического знания, так и в рамки художественного психологического знания. Результаты анализа фактологического материала свидетельствуют также о том, что в некоторых случаях для эмфатического эффекта в качестве интенсификатора используется английский глагол to do:
Harry's behavior did seem a little odd [OALDCE, 2010]. В американской психологии исследовали отмечают, что, к сожалению, отсутствует биологическая диагностика, которая бы определяла психические отклонения и т.д. Данные отклонения выявляются путем проведения клинических наблюдений за поведением пациентов. Эти наблюдения свидетельствуют о том, что поведение, а также эмоциональное состояние варьируются от нормального и приемлемого (normal, accepted) до девиантного, ненормального и неприемлемого (deviant, abnormal, unaccepted). Психотерапевты из Американской Психотерапевтической Ассоциации
(American Psychiatric Association) пишут о том, что ежедневное мытье рук является нормальным действием, но это может быть расценено как ненормальное поведение со стороны субъектов, страдающих синдромом навязчивых состояний (obsessive-compulsive disorder (OCD)) [Stangor, 2014, p. 659].
Исследователи подчеркивают, что одно и то же поведение в одной культуре будет считаться приемлемым (нормальным), в другой культуре, напротив, оно будет неприемлемо (странное, атипичное). Более того, нет четких границ между нормой и патологией даже внутри одной культуры:
Every culture and society has its own views on what constitutes abnormal behavior and what causes it [Stangor, 2014, p. 661]. - Каждая культура и каждое общество имеют свои взгляды на атипичное поведение и то, что вызывает его (то, что является его причиной) (перевод наш. - А.К.).
Поведение, отклоняющееся от норм, в психологии имеет особое название - поведение девиантное (deviant behavior от англ. deviation -отклонение). В отечественной психологии под девиантным поведением понимаются действия, не соответствующие официально установленным или фактически сложившимся в данном обществе (социальной группе) моральным и правовым нормам и приводящие нарушителя (девианта) к изоляции, лечению, исправлению или наказанию [Соснов-ский, 2011]. В ракурсе американской психологии термин «девиантный» может трактоваться следующим образом:
People who do not appear to be following the social clock (e.g., young adults who still live with their parents, individuals who never marry, and couples who choose not to have children) may be seen as unusual or deviant, and they may be stigmatized by others [Stangor, 2014, p. 331]. -«Люди, которые не соблюдают социальные нормы (к примеру, молодые люди, которые все еще живут вместе со своими родителями, индивиды, которые никогда не заводили семью, и пары, которые не желают заводить детей) могут быть описаны как странные или девиантные, и они могут быть подвержены резкой общественной критике» (перевод наш. - А.К. ).
Как показало исследование, личностные смыслы играют важную роль при переводе как разговорного стиля (житейские психологические знания), так и художественного (художественные психологические знания). В научном стиле они также непосредственно присутствуют, так как переводчик - субъект интерпретации. Перевод - адекватное отражение, пропущенное сквозь призму личности переводчика-интерпретатора, его жизненного опыта, ценностей, мыслей, собствен-
ных эмоциональных переживаний, это творческое перевыражение оригинала. Человеческая субъективность - объективна и реальна и непременно может быть предметом всестороннего научного анализа, в том числе она может быть изучена в рамках переводоведения. Таким образом, исследование феномена субъективности и, в частности, анализ личностных смыслов в переводе позволит в последующем установить более объективные критерии оценивания перевода, создав тем самым целостную систему его валидности. Междисциплинарный взгляд на проблему субъективности, в свою очередь, поможет преодолеть барьер в понимании природы субъективного, избавиться от недопониманий, искажения смыслов, которые могут возникнуть в процессе перевода.
Литература
Бархударов Л.С. Язык и перевод (Вопросы общей и частной теории перевода). М.,
1975.
Василюк Ф.Е. Психология переживания (анализ преодоления критических ситуаций). М., 1984.
Выготский Л.С. Избранные психологические исследования. М., 1956.
Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса // Выготский Л.С. Собр. соч.: В 6-ти тт. М., 1982. Т. 1.
Гарбовский Н.К. Теория перевода. М., 2007.
Гуревич В.В. Теоретическая грамматика английского языка. Сравнительная типология английского и русского языков. М., 2003.
Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. М., 2000.
Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М., 1990.
Леонтьев А.А. Психология общения. Тарту, 1974.
Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 2005.
Леонтьев А.Н. Деятельность и сознание. Вопросы философии. 1972. N° 12.
Лилова А. Введение в общую теорию перевода. М., 1985.
Лурия А.Р. Язык и сознание. Ростов-на-Дону, 1998.
Львовская З.Д. Теоретические проблемы перевода (на материале испанского языка). М., 1985.
Миньяр-Белоручев Р.К. Теория и методы перевода. М., 1996.
Падучева Е.В. Эгоцентрические валентности и деконструкция говорящего // Вопросы языкознания. 2011. № 3.
Нуркова В.В., Березанская Н.Б. Общая психология. М., 2015.
Словарь русского языка: В 4-х тт. М., 1999.
Соколова Е.Е. Введение в психологию. М., 2005.
Сосновский Б.А. Психология. М., 2011.
Федоров А.В. Основы общей теории перевода: лингвистические проблемы. М.,
1983.
Швейцер А.Д. Теория перевода: статус, проблемы, аспекты. М., 1988.
Stangor Ch. Introduction to Psychology. Flat World Knowledge, 2014.
Источники иллюстративного материала
Onnonoraa u HenoBeK. 2016. №4
Gleitman H., Gross J, Reisberg D. Psychology. W.W. Norton&Company Inc., 2011. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. Oxford, 2010.
