CC BY
15
61. Харисов, Е. Б. Эмотивность англоязычной детской речи, отражённой в художественной литературе: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.19 / Е. Б. Харисов. - Волгоград: ВГПУ, 2001 - 145 с.
62. Харченко, В. К. Словарь современного детского языка: ок. 10 000 слов: свыше 15 000 высказываний / В. К. Харченко. - М.: Астрель: АСТ: Транзиткнига, 2005. - 637, [3] с.
63. Харченко, В. К. Корпус детских высказываний / В. К. Харченко. - М.: Изд-во Литературного ин-та им. А. М. Горького, 2012. - 520 с.
64. Харченко, В. К. Детская речь: аспекты исследования лонгитюда, новые материалы, электронная база высказываний / В. К. Харченко. -М.: Изд-во Литературного института им. А. М. Горького, 2013. - 132 с.
65. Хованская, О. А. Коммуникемы современного русского языка в онтолингвистическом аспекте: на материале речи младших школьников: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.19, 10.02.01 / О. А. Хованская. - Ростов-на-Дону: Юж. федер. ун-т, 2009. - 27 с.
66. Цейтлин, С. Н. Словарь детских словообразовательных инноваций / С. Н. Цейтлин. - München: VerlagOttoSagner, 2001. - 202 S. [SPE-CIMINA PHILO LOGIA ESLAVICAE. Band 132].
67. Цейтлин, С. Н. Говорят дети: словарь-справочник / С. Н. Цейтлин, М. Б. Елисеева. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2000. -147 с.
68. Цейтлин, С. Н. Детская речь: инновации формообразования и словообразования (на материале современного русского языка): автореф. дис. ... д-ра филол. наук: 10.02.01 / С. Н. Цейтлин. - Л.: ЛГПИ им. А. И. Герцена, 1989. - 32 с.
69. Чередникова, М. П. «Голос детства из дальней дали.» (Игра, магия, миф в детской культуре) / сост. и научн. ред. В. Ф. Шевченко. -М.: Лабиринт, 2002. - 224 с.
70. Чернега, Е. Н. Антонимы в лингвистическом и лингвокогнитивном аспектах: на материале речи младших школьников: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.01 / Е. Н. Чернега. - Таганрог: Таганрог. гос. пед. ин-т, 2005. - 27 с.
71. Чубрик, Е. О. Русский детский фольклор как средство ранней инкультурации: автореф. дис. ... канд. культурологии: 24.00.01 / Е. О. Чубрик. - Владивосток: Дальневост. гос. техн. ун-т, 2007. - 28 с.
72. Чуковский, К. И. От двух до пяти / К. И. Чуковский. - М.: КДУ, 2005. - 400 с.
73. Шабалина, О. В. Структура и функционирование метафоры в детской речи: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.19 / О. В. Шабали-на. - Пермь: Перм. гос. ун-т, 2007. - 21 с.
74. Шевелева, Л. А. Детский фольклор старожильческих сёл Прибайкалья: традиция бытования: XX - начало XXI в.: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.01.09 / Л. А. Шевелева. - Улан-Удэ: Ин-т монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, 2009. - 19 с.
75. Шипова, Г. А. Языковые средства создания эффекта детского мировосприятия в современной художественной автобиографии: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.01 / Г. А. Шипова. - М.: Моск. гор. пед. ун-т, 2011. - 25 с.
76. Шурова, М. Е. Ритмические параметры звучащей детской речи: на материале русского и немецкого языков: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.19 М. Е. Шурова. - Воронеж: ВГУ, 2001. - 433 с.
77. Эйсмонт, П. М. Семантика и синтаксис спонтанного нарратива: экспериментальное исследование на материале русского языка: авто-реф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.19 / П. М. Эйсмонд. - СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т, 2008. - 21 с.
78. Юрьева, Н. М. Речевой онтогенез в теории и эксперименте: автореф. дис. ... д-ра филол. наук: 10.02.19 / Н. В. Юрьева. - М. Ин-т языкознания РАН, 2006. - 51 с.
79. Яксина, Н. А. Детский музыкальный фольклор как компонент формирования профессиональной культуры учителя музыки: автореф. дис. ... канд. педагог. наук: 13.00.02 / Н. А. Яксина. - М.: МПГУ, 2005. - 16 с.
80. Augst, G. Schriftwortschtz: Untersuchungen und Wortlisten zum orthographischen Lexikon bei Schülern und Erwachsenen / G. Augst. - Frankfurt a. M.; Bern; New York; Paris: Peter Lang, 1989. - X, 307 S.
81. Augst, G. Kinderwort: der aktive Kinderwortschatz (kurz vor der Einschulung), nach Sachgebieten geordnet, mit einem alphabetischen Register / G. Augst. - 2. Aufl. - Frankfurt a.M.: Lang, 1985. - XXXI, 292 S.
© Амзаракова И. П., 2014
УДК 82-3+82. А/Я
ПРОБЛЕМА ДУХОВНОСТИ «ПЛАТОНОВСКИХ ЛЮДЕЙ»
А. В. Бимаев
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
В настоящей статье автором рассматривается проблема духовности персонажей А. П. Платонова. Приводятся основные трактовки данной проблемы, существующие на сегодняшний день. Отмечаются точки соприкосновения мнений российских литературоведов.
Ключевые слова: «платоновские люди», духовность, основания духовности, трактовки духовности героев А. П. Платонова, исторические потрясения, преобразование мира («одухотворение»).
Проблема духовности «платоновских людей», несмотря на закономерность своего существования в отечественном литературоведении, является, тем не менее, феноменом, вызывающим жаркие споры и разногласия, что проявляется в первую очередь в достаточном многообразии взглядов на этот вопрос. В данной статье обозначаются основные трактовки указанной проблемы, существующие в современном литературоведении, отмечаются точки соприкосновения разных точек зрения, что позволяет сгладить наблюдающиеся в рассматриваемом вопросе противоречия.
Начнём обзор трактовок проблемы с рассмотрения позиции исследователя Л. В. Карасёва, который считает выражением духовности героев А. П. Платонова три главенствующих основания: «чувство стыда, жалости и тоски» [1, с. 189]. Каждое из этих оснований имеет своё собственное проявление: «...стыдящиеся платоновские люди, отрицают ту «дурную бесконечность» природного повтора, в которую против своей воли вовлечён человек и которая лишает его возможности сделаться существом духовным. Платоновские люди, которые не чувствуют в себе особой разницы с детством, не стремятся к продлению рода. Они тянутся не вперёд, а назад, к материнской и отцовской родине.» [1, с. 190]. Отсюда вытекает второе основание - чувство жалости, которое в своей сущности тесно взаимосвязано с основанием первым: «Платоновские люди испытывают жалость так же часто, как и стыд; они жалеют людей, животных, мёртвые останки растений и камней. Иначе говоря, стыд отрицает то, что «природа вечно, но напрасно строит жизнь на мёртвых костях», тогда как жалость «выражает
внутреннюю солидарность живых существ». Его персонажи отказываются от телесного размножения, а те тела, которые уже были рождены и вскормлены, выращены матерями, они пытаются собрать воедино в «товарищескую тесноту», в единое большое «дружественное» тело, которое одно только и может избежать печальной всеобщей участи» [1, с. 191]. И, наконец, последнее основание - чувство тоски. «Платоновские люди тоскуют, и эта безотчётная, такая же тотальная и безадресная, как стыд и жалость, тоска заполняет собой пустоту, образовавшуюся после того, как из души человека была изъята вера в Бога» [1, с. 192].
Интересно мнение А. А. Дырдина, считающего, что духовность героев писателя находит своё проявление прежде всего в их странническом образе жизни: «Платонов сознаёт себя идущим по пути странствующих героев, изображая саму народную душу как беспокойную странницу» [2]. По убеждению данного автора, «Платонов как художник мысли не может быть рассмотрен вне этнических корней - без связи с духовной реальностью русского человека. Эта реальность - исторический горизонт нашей жизни со всеми её составляющими, в т. ч. -духовностью, опирающейся на православие, но не тождественной ему. Духовность эту можно представить с помощью трёх из числа свойственных всему христианству черт - вселенское (космическое) начало, эсхатоло-гизм, самоуничижение личности (кенозис) и такое же человечески «уничижительное» видение Христа» [2]. Кроме того, А. А. Дырдиным признавалась важная роль образа сердца в художественной философии писателя, играемая им в качестве «средоточия духовных и деятельных начал человека». Как замечает учёный, «образ сердца у Платонова основан на духовных актах, на погружённости писателя в глубины души. Здесь легко заметить православную установку на непостижимую сущность человека и сердца как её символа... Душевные движения персонажей Платонова принимают форму согласования ритмов сердца и дыхания» [3]. Вывод, который делает А. А. Дырдин в данной статье, говорит о куда более тесной связи идеи Платонова с традицией православной культуры, нежели с утопическими учениями или научным рационализмом. Он пишет: «Его философия не ведёт к утрате веры, живущей внутри человека в виде абсолютной ценности. Писатель склонен к тому, чтобы признать действительным религиозное чувство единства личности с личностью - чувство любви к ближнему» [3].
Актуальны изыскания и в сфере поиска штейнеровского слоя в произведениях А. П. Платонова. Так, по мнению К. А. Баршт, духовность «платоновских людей» может трактоваться исходя из антропософского учения Рудольфа Штейнера, считавшего, что «мир имеет внешние, внеприродные цели, человек - высшая цель Мироздания. Различные аспекты бытия человека в мире связывались у Р. Штейнера в один узел особенно заинтересовавшей Платонова идеей животворного «вещества земли» [4]. В соответствии с данной концепцией «человеческое существо состоит из видимых чувственным восприятием тел и невидимых, которые доступны лишь духовному созерцанию. «Физическое тело» человека делает его родственником всему минеральному миру, «жизненное тело» можно сравнить с растительным миром, «душевное тело» роднит его с животным миром, «индивидуальное Я» делает человека венцом природы, потому что ничего подобного у других нет. «Индивидуальное Я» - это главное тело человека, именно оно преобразует низшие тела в высшие» [4]. Таким образом, человек выступает особым местом пребывания Божественного разума. Он «должен отнестись к себе как к вечному существу, воплощающему высший смысл бытия; земля при этом оказывается вечным и таящим бесконечные возможности превращений и метаморфоз «веществом жизни» [4]. В этом, по мнению учёного, и заключается общность философских воззрений Р. Штейнера и А. Платонова, также постоянно думавшего «о взаимоотношении «материала жизни», земли, о всех порождённых ею предметах и явлениях, включая, например, поэзию... Человеческая жизнь - набор определённых физико-химических процессов, однако неотделимых от высших движений его существа» [4]. Человек, по Р. Штейнеру, неотделим от земли. Его существование обеспечивается Землёй, и «в то же время именно операции с землей, действия по организации пространства, наполненного «веществом жизни», составляют основу всех разумных, осмысленных поступков человека» [4]. Отсюда становится понятным и стремление героев Платонова к истине как желания почувствовать себя членами всеобщей жизни и мотив преодоления преграды, отделяющей персонажей от истины, преграды, которая в «Котловане» представляется в виде поверхности земли. Этот же мотив сохраняется и в повести «Джан» в известной «картине в комнате Веры», где изображён человек, проткнувший свод земли, а также мотив «дыры в небе», пробитой для того, чтобы посмотреть, есть ли там Бог, в рассказе «Ерик».
Глубоко примечательно мнение А. Д. Шинделя, высказанное им в статье «Свидетель (заметки об особенностях прозы Андрея Платонова)», в которой он говорит о духовности, считая её истоком, моментом рождения человека непосредственно во время «разлома» российской истории. «При разломе - ни до него, ни после, а именно в самый момент разлома - родился человек. (Естественно, мы имеем в виду рождение духовное). Можно предполагать, что птицы-тройки он уже не увидел: предоставленная самой себе, она скрылась за горизонтом в направлении, до поры до времени неизвестном. Но он увидел нагромождение обломков вокруг. Прошлого, как было замечено, для него не существовало. Поэтому ему не о чем было сожалеть. Будущего этот человек тоже не знал, потому что будущее прозревается из знаний и прошлого опыта, а у него не было ни того, ни другого. Ему выпало на долю постичь это настоящее и запечатлеть его на листах бумаги» [5, с. 208-209]. Конечно же, речь здесь идёт не о «платоновских людях», но в большей степени об А. П. Платонове как «летописце нашего детства». Но косвенным образом эти строки можно отнести и к «платоновским людям». Это характерные типажи личностей того времени и их духовность, лишённая корней в прошлом, зародилась среди обломков старого уклада жизни именно в момент «разлома». Родился человек новой формации, и всё было для этого человека, пользуясь словами самого А. Д. Шинделя, «первозданным материалом, из которого он принялся соору-
жать нечто для жизни». Отсюда и типы «платоновских людей», выделяемые учёным. Это «романтики жизни», которые «мыслят масштабными общечеловеческими категориями и свободны от каких бы то ни было проявлений эгоизма». «Гуманизм этих людей и вполне определённая социальная направленность их устремлений заключаются в поставленной цели подчинить силы природы человеку». Это «романтики битвы», «способность к умозрительному постижению жизни» которых «вытеснена стремлением к действию, к непосредственно ощущаемому движению». При этом становятся понятны те неминуемые перегибы, перекосы, уклоны, совершаемые такими людьми, когда они мыслят и действуют, ведь у этих людей нет ни прошлого, ни будущего, а только лишь настоящее. Таким образом, «платоновские люди», по А. Д. Шинделю, - это юное человечество, но в то же время человечество и духовное, хотя в силу объективных причин, очень плохо представляющее, что собственно с этой духовностью делать.
Необходимо отметить и чётко прослеживаемый в отдельных произведениях А. П. Платонова (например, в повести-притче «Котлован») мотив общинножития, являющийся сугубо христианской идеей, связанной с таким православным подвижником, как Сергий Радонежский. Вот что сказано по этому поводу у Павла Флоренского: «Общежительство знаменует всегда духовный подъём: таковым было начало христианства. Идея общежития, как совместного жития в полной любви, единомыслии и экономическом единстве., - всегда столь близкая русской душе и сияющая, как вожделеннейшая заповедь жизни, - была водружена и воплощена в Троице-Сергиевской лавре.» [6, с. 287]. А вот какие слова мы находим у К. А. Баршт: «Очевидно, что союз строителей-земледельцев котлована строится подобно монашеской общине: этот собор кафолических людей готов встать на защиту каждого из братьев. Страх уходит от них, поскольку их бытие добровольно посеянных «жизненных монад» соприкасается с Вечностью, «веществом жизни», гарантом бытия» [7]. Кроме того, смысл, вкладываемый мастеровыми в постройку общепролетарского дома, признаётся учёным сакральным: «С самого начала был замысел храма Смысла Мироздания, в котором нашлось бы место для покинутого, осиротевшего, мечущегося и бездумного человека. Его можно было бы определить как «Храм земли», священного вещества Мироздания, содержащего в себе всё, что необходимо для поддержания жизни на планете» [7].
Глубоко примечательно и воздействие на творчество А. П. Платонова философии Н. Ф. Фёдорова. По этому поводу известны такие слова С. Г. Семёнова: «Андрей Платонов - визионер народной души. Её метафизику, ту, что в крови, жилах, клетках, в сердце, воздухе и природе, он связал с учением Николая Фёдорова, философа, призывающего к «общему делу» воскрешения всех умерших, к активному преображению природного порядка существования в бессмертный «божественный» тип бытия, толковавшего христианскую «благую весть» как повеление всему человечеству соделаться действенным орудием «Бога отцов не мёртвых, а живых»» [8, с. 222]. Любопытны проведённые А. Л. Киселёвым смысловые параллели между философской концепцией Н. Ф. Фёдорова и А. П. Платонова, в которых учёным усматривается общий мотив одухотворения мира: «У Н. Ф. Фёдорова была мысль, к которой он часто обращался: мир - это храм божий. Он писал: «Воспроизведение мира в том виде, как он представляется внешним чувствам и истолковывается. внутренним чувством. будет искусством священным, религиозным. искусство священное есть воспроизведение мира в виде храма.». Платонов же писал: «.он был занят. одухотворением мира, существовавшего дотоле в убогом виде, в разрозненности и без общего смысла» [9].
В произведениях писателя отчётливо прослеживается идея постепенного совершенствования человека на своём духовном пути, что вполне соотносимо и с концепцией другого русского философа Вл. Соловьёва, который видел этот путь в необходимости уяснения человечеством всеединства в Духе божественном, достижение которого подразумевает соединение с Божеством. Это становится возможным в силу того, что само сущее, то есть Бог, преследует эту цель в качестве идеальной, но подобное единение возможно лишь только вследствие свободного волеизъявления человечества, после признания им такой необходимости, которое непременно наступит со временем. «Если всё существующее (в природе или в мировой душе) должно соединиться с Божеством - а в этом цель всего бытия, - то это единство, чтобы быть действительным единством, очевидно, должно быть обоюдным, то есть идти не только от Бога, но и от природы, быть её собственным делом. Но её делом всеединство не может быть в одном непосредственном акте, как оно вечно есть у Бога: в природе, напротив, как отделяющейся от Бога, непосредственно актуальное бытие принадлежит не идеальному всеединству, а материальной розни,. следовательно, всё, будучи вне единства, может только в силу своего стремления переходить к единству и переходить постепенно: потому что первоначально мировая душа совершенно не знает всеединства, она стремится к нему бессознательно, как слепая сила, она стремится к нему как к чему-то другому. она должна сама усваивать или овладевать им, то есть от своей неопределённости и пустоты переходить всё к более и более полным определениям всеединства. Таково общее основание мирового процесса» [10, с. 169].
Как видим, о духовности персонажей А. П. Платонова следует говорить достоверно. Его общим, отмечаемым большинством исследователей свойством является прежде всего активная деятельная направленность этого начала души человеческой на преобразование внешнего мира, которое, пользуясь мнением Н. Ф. Фёдорова, необходимо назвать термином «одухотворение». Также большинством учёных отмечается и побуждающая героев к этому действию внутренняя причина, которая заключается в их неудовлетворённости предлагаемыми временем ценностями. Вот что по этому поводу пишут А. К. Булыгин и А. Г. Гущин: «Писателя интересует не быт, не реалии эпохи, а скорее то, что происходит с сознанием людей в моменты исторических потрясений, к чему стремится человеческая душа и что могут предложить ей идеи, на базе которых возникают социальные
системы. Можно сказать, что основным для «Чевенгура» и «Котлована» является конфликт между стремлением героев к полноте всеобщего существования и ключевыми идеями эпохи» [11, с. 102].
А. П. Платонов посредством своих ярких произведений ещё раз напоминает всему человечеству, что не хлебом единым жив человек, что духовная составляющая нашей жизни крайне важна и о ней всегда нужно помнить, осуществляя строительство будущего. Это предостережение автора не потеряло своей актуальности и в настоящее время, что говорит о бессмертности творчества А. П. Платонова.
Библиографический список
1. Карасёв, Л. В. О началах человека / Л. В. Карасёв // Связь времён (Наука - Традиции культуры - Новое видение мира). Вып. 1. - М.: Прогресс-Традиция, 2001. - 328 с.
2. Дырдин, А. А. Горизонты странствующего духа. Андрей Платонов и апокрифическая традиция [Электронный ресурс]. - URL: http://www.library.ru/2/lit/ sections.php?a_uid=69 (дата обращения: 24.02.2014).
3. Дырдин, А. А. Образ сердца в художественной философии Андрея Платонова [Электронный ресурс]. - URL: http://platonov.kkos.ru/bio/24 (дата обращения: 24.02.2014).
4. Баршт, К. А. Штейнеровский слой в повести «Котлован» [Электронный ресурс]. - URL: http://platonov.kkos.ru/bio (дата обращения: 24.02.2014).
5. Шиндель, А. Свидетель (Заметки об особенностях прозы Андрея Платонова) / А. Шиндель. - М.: ЦК КПСС «Правда», «Знамя». 1989 -С. 207-218.
6. Жизнь и житие Сергия Радонежского / сост., посл. и комментарии В. В. Колесова. Подгот. текстов В. В. Колесова и Т. П. Рогожнико-вой. - М.: Сов. Россия. 1991. - 368 с.
7. Баршт, К. А. Штейнеровский слой в повести «Котлован» [Электронный ресурс]. - URL: http://platonov.kkos.ru/bio (дата обращения: 24.02.2014).
8. Семёнова, С. Г. Мытарства идеала. К выходу в свет «Чевенгура» Андрея Платонова // Новый мир. - 1988. - № 5. - С. 218-231.
9. Кисилёв А. Л. Одухотворение мира: Н. Фёдоров и А. Платонов [Электронный ресурс]. - URL: http://platonov.kkos.ru/bio/7 (дата обращения: 24.02.2014).
10. Соловьёв, Вл. Чтения о Богочеловечестве. Статьи. Стихотворения и поэмы. Из трёх разговоров (краткая повесть об Антихристе) / Вл. Соловьёв. - СПб., 1994. - 528 с.
11. Булыгин, А. К. Плач об умершем Боге. Повесть-притча Андрея Платонова «Котлован» / А. К. Булыгин, А. Г. Гущин. - СПб.: Im Werden Verlag, 1997. - 145 с.
© Бимаев А. В., 2014
УДК 82-3(=811.111) «1860-1946»
АНАЛИЗ СЮЖЕТА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОЗАИЧЕСКОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ (НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА Э. СЕТОНА-ТОМПСОНА «ЧИНК»)
Г. Л. Бондаренко
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
В статье рассматривается проблема комплексного подхода к анализу сюжета художественного прозаического произведения из круга классического детского чтения. Анализ проводится на примере рассказа «Чинк» канадского писателя-натуралиста Эрнеста Сетона-Томпсона.
Ключевые слова: комплексный подход, эпическое произведение, элементы сюжета, идейно-эстетическая концепция, детская литература, нравственная позиция, катарсис.
Прозаические произведения могут иметь место во всех родах литературы, но преобладают они в эпическом и драматическом родах. Сюжет таких произведений имеет лейтмотивный характер (то есть проходит через всё произведение), а в данных литературных родах обладает и особым значением, так как «.является организующим началом большинства произведений драматических и эпических (повествовательных)» [1, с. 381]. В данной статье материалом для анализа является эпическое произведение - рассказ Э. Сетона-Томпсона «Чинк» для младшего возраста.
Для рассмотрения сюжета художественного произведения прежде всего следует определить его тип. В качестве определения сюжета нами принимается традиционная интерпретация данного термина: «Сюжет - цепь событий, изображённая в литературном произведении, то есть жизнь персонажей в её пространственно-временных изменениях, в сменяющих друг друга положениях и обстоятельствах» [1, с. 381]. Рассказы канадского писателя-натуралиста Эрнеста Сетона-Томпсона (1860-1946), по нашему убеждению, в полной мере соответствуют сути приведённого понимания сюжета. Они описывают жизнь животных в реалистической манере, для чего названным автором используются традиционные событийные сюжеты, чрезвычайно динамичные, насыщенные множеством разнообразных событий.
Во вторую очередь необходимо установить, является произведение односюжетным или многосюжетным. Анализ идейно-тематического содержания рассказа Э. Сетона-Томпсона «Чинк» позволяет чётко выделить в идейно-эстетической концепции произведения два отдельных, самостоятельных содержательных плана. Они определяют наличие двух тем - основной и неосновной. Судя по заглавию рассказа, основной его темой является жизнь щенка, неосновной - взаимоотношения щенка и человека (хозяина).
Не менее важно выявить те противоречия (проблемы), на основе которых и раскрываются данные темы, так как это позволит анализировать элементы сюжета и его своеобразие не формально, а содержательно. Формули-
