Проблема "буржуазности" Великой французской революции в современной отечественной историографии Текст научной статьи по специальности «История и археология»

правового стимулирования до сих пор остается недостаточно разработанной как в теоретическом, так и в практическом плане. Поэтому необходимы новые теоретические обобщения в плане комплексного рассмотрения российского законодательства, разработка и рационализация методов закрепления правовых стимулов, предложений по совершенствованию правовых институтов и норм, стимулирующих правомерное поведение субъектов права, выявление новых путей повышения эффективности правовых норм.

Список литературы

Ведяхин В.М. Правовые стимулы: понятие, виды // Правоведение. 1992. №1.

Малько А.В. Правовые стимулы и ограничения: двоичность информации, как метод анализа // Общественные науки и современность. 1994. №5.

Михайлов В.В. К проблеме социальных ограничений // Социологические исследования. 2005. №7.

Нерсесянц В.С. Философия права. М., 1998.

Пастухов Б.А. Управление деловой активностью персонала // Проблемы государственного и правового управления. 2002. №2.

Сперанский А.А., Драгункина Н.В. Оптимизация системы оплаты труда и материального стимулирования. М., 2006.

Теория государства и права. / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько М., 2000.

Тихомиров Ю.А. Правоприменение: от стихийности к системе // Журнал российского права. 2007. №12.

Тихомиров Ю.А. Управление на основе права. М., 2007.

Тихонравов Ю.В. Основы философии права. М., 1997.

С.Р. Матвеев, исторический факультет Научный руководитель: канд. ист. наук, доц. Н.М. Рычкова

Проблема «буржуазности» Великой французской революции в современной отечественной историографии

Вопрос о характере Великой французской революции не нов, но он является важным, поскольку помогает понять специфику движущих сил революции, степень «буржуазности», а значит, и её причины.

Для марксистской историографии постулат о «буржуазности» революции имел крайне важное идеологическое значение и стал историографической аксиомой. Согласно теоретикам марксизма, во французской революции XVIII в. именно буржуазия была тем классом, который стоял во главе движения. Соответственно положения о буржуазном характере революции и о ведущей роли в ней буржуазии воспринимались советскими исследователями как постулаты. А.В. Чудинов отмечает, что, сколько бы острые споры ни вели между собою наши

историки относительно других аспектов французской революции, по рассматриваемому вопросу между ними царило полное согласие (Чудинов, 2002, с.81-82).

Говоря о современной историографии этого вопроса, стоит отметить, что прекращение идеологического контроля за историческими исследованиями во второй половине 1980-х годов открыло возможность для свободной дискуссии и на эту тему.

Одним из основных является вопрос о том, кто был «буржуазией» во Франции XVIII века?

На первый взгляд, вопрос выглядит наивно, ведь речь идет об одном из основных понятий. Так, согласно БСЭ, буржуазия - «господствующий класс капиталистического общества, обладающий собственностью на средства производства и существующий за счет эксплуатации наемного труда» (БСЭ, т.4. 1971, с.127). Несколько иное, но в сути схожее определение дает вышедший уже в постсоветский период Иллюстрированный энциклопедический словарь: «Общественный класс собственников капитала, получающий доходы в результате торговой, промышленной, кредитно-финансовой и другой предпринимательской деятельности» (Иллюстрированный энциклопедический словарь. М., 1995, с.105).

Как видим, в обоих случаях на первом месте - социально-экономическое содержание понятия. Характеризуя социальный состав населения предреволюционной Франции, авторы вышедшего в 1941 г. фундаментального коллективного исследования по истории революции отнесли к верхушке буржуазии «крупных финансистов, откупщиков, крупных купцов-оптовиков, арматоров-работорговцев, промышленников, владевших копями, железнозаводчиков», а к средней буржуазии - «купцов, владельцев небольших мануфактур» (Французская буржуазная революция. М.-Л., 1941, с.7), т.е. лиц, занятых предпринимательством в сфере производства, торговли или финансов. Точно так же описывали буржуазию Старого порядка авторы других выходивших в последующие годы у нас в стране общих работ о французской революции. Да и сегодня, в новой историографии, эта трактовка часто встречается в отечественной учебной и научно-популярной литературе. Так, авторы недавно вышедшей «Всемирной истории» под буржуазией, которая во Франции XVIII века «возглавила революцию», понимают «промышленников и коммерсантов» (Всемирная история. Т.16. 2000, с.7, 15).

В отечественной историографии, пожалуй, впервые попытка исследовать состав буржуазии Старого порядка от исторических реалий, а не от постулатов марксистской теории, была предпринята Е.М. Кожокиным (Кожокин, 1989). Проведя детальный анализ содержания этой социальной категории в XVIII в., он, однако, попытался соединить полученные результаты с традиционными для советской историографии представлениями о буржуазии как «капиталистическом классе». Вследствие этого искусственного сочетания образ буржуазии Старого порядка

получился излишне аморфным: «Образование многослойное, имевшее капиталистическое ядро и более или менее удаленные, но тяготевшие к нему по характеру доходов, по экономическим, политическим, культурным устремлениям социальные группы» (Кожокин, 1989, с.35).

Вместе с тем Е.М. Кожокин подчеркивал, что социальный слой, определявшийся при Старом порядке как собственно «буржуазия», имел в действительности мало общего с капиталистическим

предпринимательством. В XVIII в., сообщал он, термином «буржуа» обозначали «ротюрье, не занимающегося какой-либо производительной деятельностью, человека, пользующегося определенным достатком, живущего на «благородный манер», на государственную или частную ренту» (Кожокин, 1989, с.35). Причем со второй половины XVIII в. именно это значение слова было доминирующим. Впрочем, Е.М. Кожокин отмечал, что существовало и другое, также применявшееся в XVIII в., более широкое и менее четкое значение термина «буржуазия»: «верхний слой городских жителей, принадлежавших к третьему сословию и обладавших - в зависимости от местных нюансов - определенным юридическим статусом» (Кожокин, 1989, с.33-35).

Вопросом, как понимать термин «буржуазия» применительно к условиям XVIII в., задается и современный исследователь В.П. Смирнов. Он предлагает говорить о разных «буржуазиях»: буржуазия и в XVIII, и в XIX, и в XX веке была сложной социальной группой, вовсе не сводившейся только к торгово-промышленной буржуазии (Смирнов, 2002, с.94). В.П. Смирнов соглашается с Е.М. Кожокиным и добавляет, что «буржуазией» XVIII века были люди, занимавшиеся по преимуществу умственной деятельностью: адвокаты, нотариусы, врачи, журналисты, - те, кого тогда называли «буржуазией таланта», а теперь можно было бы назвать интеллигенцией (Смирнов, 2002, с.94). Таким образом, можно говорить о том, что в «старом», марксистском подходе, происходит подмена понятий.

С критикой «старого» подхода выступает и исследователь А.В. Гордон. Он уверен, что отыскивать авторство революции среди личностей, «групп влияния» или классов - малоплодотворно в силу ее спонтанности (Гордон, 2002, с.90-93). Революционизировались в первую очередь силы, которым прогресс угрожал. Как отмечает А.В. Гордон, «более заметными в революции оказались не рабочие фабрик и мануфактур, а ремесленники, которым прогресс грозил исчезновением...» (Гордон, 2002, с.92).

А.В. Гордон считает, что в поведении того или иного социального слоя не следует искать строгой экономической обусловленности. Отдельные группировки выступали, конечно, движущими силами революции либо контрреволюции; но и сам ход революции «двигал», формируя ту или иную политическую позицию различных социальных слоев (Гордон, 2002, с.92). Таким образом, важно выявить механизм создания общественного мнения.

А.В. Гордон убежден, что в оценке электризации общества, как и других случаях складывания общественного мнения, недооцененной

категорией представляются «настроения». Традиционно в историографии, особенно марксистской, упор делается на «интересы», с добавлением определения «объективные». В действительности между интересами различных слоев и требованиями соответствующих группировок находилась, предопределяя характер действий и даже направление политической активности, «субъективная» категория «настроений». Ее наиболее заметными компонентами были надежды и страхи.

В.П. Соколов же выступает защитником теории «объективных интересов» буржуазии. Крупные исторические события, особенно войны и революции, обычно сопровождаются упадком экономики, снижением жизненного уровня, людскими потерями, но в то же время создают условия для последующего развития. В ходе революции буржуазия понесла урон, но ее положение после революции стало гораздо лучше, чем до революции, а возможности политической и экономической деятельности значительно расширились (Соколов, 2002, с.95). Подобную позицию занимает и С.Е. Летчфорд, считая, что революция объективно пошла на пользу буржуазии в долгосрочной перспективе (свободная конкуренция, единый национальный рынок и т.д.), но это не дает достаточного основания называть революцию «буржуазной».

Почему же в течение почти двух веков историки считали, что «буржуазия сыграла ведущую роль во Французской революции 1789-1799 гг.» и называли эту революцию буржуазной?

А.В. Чудинов высказывал мысль, что такая оценка вызвана своеобразной «проекцией» на французские события ситуации, сложившейся в более развитых обществах - в Англии или в постреволюционной Франции (Чудинов, 2002, с.80-90). Историк В.П. Смирнов считает, что этого нельзя исключить, но главное все же в другом. Современники, а затем и историки видели, что те слои населения, которых тогда объединяли словом «буржуазия», очень активно участвовали в революционных событиях, а иногда были их инициаторами. Они также видели, что в результате революции эти слои населения поднялись к богатству и власти, стали - сначала вместе с дворянством, а потом вместо него - господствующим классом. Но в революции участвовала не одна буржуазия, а и другие слои населения; это была не просто буржуазная, а массовая, народная, общенациональная революция, завоевания которой стали завоеваниями французской нации. На мой взгляд, Французскую революцию конца XVIII века справедливо было бы называть не буржуазной, а социальной.

Но если не торговцы и предприниматели, то кто же стоял во главе революционного движения? Интересный ответ дает В.П. Смирнов. Он считает, что во главе революции стояла интеллигенция того времени, принадлежащая по своему происхождению и положению отчасти к дворянству, но, главным образом, к той разнородной социальной группе, которую обобщенно именовали буржуазией (Смирнов, 2002, с.94). Руководящую роль играют специалисты - юристы, политики, военные,

которые далеко не всегда руководствуются узкоклассовыми интересами и осознают свою связь с тем или иным классом (Смирнов, 2002, с.94).

Являясь частью марксистской парадигмы, понятие «буржуазная революция» имело смысл лишь в общем контексте теории общественно-экономических формаций, где выступало в качестве ключевого элемента перехода от феодальной формации к капиталистической. А.В. Чудинов считает, что ликвидация прежней интерпретации революционных событий конца XVIII в. в рамках формационной схемы, обусловленной результатами конкретно-исторических исследований последних 15-20 лет, лишило понятие «Французская буржуазная революция» эпистемологического содержания (Чудинов, 2002, с. 110-112). А уточнение понятия буржуазия только подтвердило это.

Список источников

БСЭ. Т.4. М., 1971.

Всемирная история. Т.16. М., 2002. 558с.

Иллюстрированный энциклопедический словарь. М., 1995.

Кожокин Е.М. Французская буржуазия на исходе старого порядка. М., 1989. 214с.

Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. ПСС. Т.4.

Материалы «круглого стола»: Французская революция и буржуазия // Новая и новейшая история. 2002. №1. С.80-112.

Ревякин А.В. Великая французская революция. // История Европы. Т.5. М., 2000. 378с.

Французская буржуазная революция. / Под ред. В.П. Волгина и Е.В. Тарле. М.-Л., 1941.

Список литературы

Бовыкин Д.Ю. О современной российской историографии Французской революции XVIII в. //Новая и новейшая история. 2007. № 1 //http//annuaire-fr.narod.ru.

Чудинов А.В. Смена вех: 200-летие Французской революции и российская историография. // Французский ежегодник 2000. М., 2000. С.5-23.

А.В. Михайленко, историко-политологический факультет, ПГУ Научный руководитель: канд. ист. наук, доц. Д.В. Бубнов

«Дело Офилиона»: тенденции социально-экономической жизни

Афин IV- III вв. до н.э. на примере табличек с проклятьями

Свинцовые таблички с проклятьями представляют собой особый вид эпиграфических источников, детальное изучение которых значительно расширяет перспективы исследования античного общества. В табличках, как в предмете оккультной практики, высвечивается обывательская жизнь древнего грека: его потребности, возможности, социальные, духовные и