CC BY
18
ПРИЗНАКИ СУБЪЕКТИВНОЙ СТОРОНЫ ЛЖЕПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА
А.М. МОРОЗОВ, адъюнкт кафедры уголовного права Московского университета МВД России
Аннотация. В статье рассматриваются признаки субъективной стороны лжепредпринимательства. Автором выработан собственный подход к определению формы вины лжепредпринимательства и дана ее подробная характеристика.
Ключевые слова: субъективная сторона, лжепредпринимательство, форма вины, прямой и косвенный умысел, двойная форма вины, специальные цели, ущерб, запрещенные виды деятельности.
SIGNS OF SUBJECTIVE SIDE OF FAKED BUSINESS UNDERTAKINGS
A.M. MOROZOV, By post-graduated of chair of criminal law of Moscow University of Ministry for Internal Affairs of Russia
Annotation. The article focuses on signs of subjective side of faked business undertakings. The author has chosen personal method of definition of the form of guilt in faked business undertakings and has given its detailed description.
Key words: subjective side, faked business undertakings, form of guilt, direct and indirect intent, double form of guilt, special intents, damage, forbidden kinds of activity.
В уголовном законодательстве лжепредпринимательство определяется как создание коммерческой организации без намерения осуществлять предпринимательскую или банковскую деятельность, имеющее целью получение кредитов, освобождение от налогов, извлечение иной имущественной выгоды или прикрытие запрещенной деятельности, причинившее крупный ущерб гражданам, организациям или государству. Учитывая особенности данного преступления, оно может быть совершено только с умышленной формой вины. Этот факт не вызывает сомнения в научной среде. Основная проблема заключается в определении вида умысла. В науке уголовного права по этому поводу высказываются различные точки зрения.
Одни авторы считают, что лжепредпринимательство может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом в зависимости от конкретного отношения субъекта к общественно опасным последствиям1. Так, И.Г. Рогозина отмечает, что при совершении данного преступления виновный осознает общественно опасный характер своей деятельности и (при прямом умысле) желает причинить крупный ущерб либо (при косвенном) не желает наступления результатов своих действий, но сознательно допускает возможность причинения вреда2. Одновременно эти авторы указывают на необходимость установления специальных целей (что предполагает прямой умысел), но не комментируют представленные утверждения. В теории уголовного права практически общепризнанным является положение о том, что включение в диспозицию уголовно-правовой нормы указания на специальную
цель деяния свидетельствует только о прямом умысле как единственно возможном в данном преступлении3.
Другие полагают, что данное преступление совершается одновременно с прямым и косвенным умыслом. В частности, к таким выводам пришел О.Г. Карпович в ходе своей работы4. Автор отмечает, что субъективная сторона лжепредпринимательства характеризуется прямым умыслом по отношению к созданию фиктивной коммерческой организации и прямым или косвенным умыслом по отношению к последствиям в виде крупного ущерба. Считаем, что при совершении лжепредпринимательства нельзя разделять на отдельные составляющие психическое отношение лица к действию и к наступившим последствиям.
Третья группа авторов допускает возможность совершения лжепредпринимательства с двойной формой вины5. Виновный умышленно относится к созданию лжеорганизации и неосторожно к наступившим последствиям. В качестве аргументов против высказанной позиции можно привести следующие доводы. В результате совершения лжепредпринимательства наступает только одно последствие — причиняется крупный ущерб. В исследуемой норме прямо не указано на наступление последствий по неосторожности; по отношению к общественно опасному последствию предусмотрена одна форма вины (прямой умысел). В ст. 173 УК РФ законодатель описал только простой состав, квалифицированные признаки не обозначены. Все это свидетельствует о том, что лжепредпринимательство не может быть совершено с двойной формой вины.
Полагаем, что лжепредпринимательство может быть совершено только с прямым умыслом, и умысел этот должен быть заранее возникшим и заранее обдуманным. При прямом умысле осознание лицом общественной опасности своего действия (бездействия) означает понимание как фактической стороны своего деяния, так и его социальной значимости, т.е. вредности для системы конкретных общественных отношений, охраняемых уголовным законом.
Обязательным признаком интеллектуального компонента прямого умысла является также предвидение субъектом возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий действия или бездействия. Совершая преступление, виновный понимает, какие конкретные последствия повлекут его действия (бездействие). Он также осознает их общественно опасный характер, т.е. вредность для правоохраняемых интересов, а равно неизбежность или возможность как реальную вероятность наступления таких последствий. Следовательно, предвидением охватывается и общий характер причинно-следственной связи между деянием и последствиями.
Наиболее часто встречающимися являются ситуации, когда субъект предвидит неизбежность наступления последствий, убежден в реальности их наступления и направляет все свои усилия на достижение этого конкретного результата. Однако при совершении лжепредпринимательства субъект предвидит наступление общественно опасных последствий не как неизбежных, а как реально возможных. Так, создавая коммерческую организацию без намерения осуществлять предпринимательскую деятельность, виновный рассчитывает таким образом получить крупный кредит. Однако при таких действиях желаемая цель (получение кредита) не является единственным возможным результатом совершенного деяния. Кроме того, причиняется крупный ущерб, что предвидится лжепредпринимателем как реально возможное обстоятельство.
Как отмечает Н.С. Таганцев, кроме сознания умысел заключает в себе и такой элемент как хотение, направление нашей воли к практической реализации, представляющийся не менее, если даже не более важным6. Элементом прямого умысла является также и волевой момент, характеризующийся желанием наступления общественно опасных последствий. О желании наступления общественно опасных последствий при прямом умысле может свидетельствовать наличие цели причинения конкретных последствий. О нем можно говорить и тогда, когда последствия оказываются необходимым сопутствующим элементом деяния.
В качестве обязательных признаков субъективной стороны ст. 173 УК РФ предусмотрены цели получения кредитов, освобождения от налогов, извлечения иной имущественной выгоды либо прикрытия запре-
щенной деятельности (одной или нескольких одновременно). Закон не требует, чтобы указанные цели были обязательно достигнуты. Также выделяется так называемая обязательная «антицель»7 — отсутствие намерения осуществлять предпринимательскую или банковскую деятельность.
Наиболее противоречивой, с научной точки зрения, представляется цель прикрытия запрещенных видов деятельности. Особое внимание при рассмотрении данного вопроса следует обратить на само понятие «запрещенная деятельность». В науке уголовного права сложилось два подхода к пониманию этого термина — широкий и узкий. Исходя из широкого подхода под запрещенной деятельностью применительно к лжепредпринимательству следует понимать деятельность, запрещенную как уголовным законом, так и другими нормативными правовыми актами. Так считает большинство авторов, занимающихся исследованием лжепредпринимательства8. А узкий подход, сторонниками которого являются, например, Л.В. Иногамова-Хегай и С.А. Жовнир9, предусматривает запрет только уголовным законодательством.
В пользу широкого подхода говорит и то обстоятельство, что законодатель не указал на запрет осуществления деятельности именно уголовным законом, хотя употребляет такой термин в тексте данного нормативного правового акта (ст. 14 УК РФ «... запрещенное настоящим Кодексом...»). В качестве аргумента против широкого подхода приводится следующее положение. О лжепредпринимательстве можно говорить как о преступлении при условии, что прикрываемая организацией деятельность носит преступный характер. Иначе, как утверждает С.А. Жовнир, происходит криминализация административных правонарушений10. Мы не разделяем такую точку зрения. Запрет на определенное поведение, закрепленный административным законодательством, не свидетельствует о криминализации административных правонарушений. Известно немало случаев, когда и уголовное и административное право охраняют одни и те же общественные отношения. Разграничение проводится по степени общественной опасности.
Для прикрытия запрещенной деятельности необходимо совершать ряд правомерных действий по осуществлению предпринимательской деятельности: осуществление взаиморасчетов, подача различных сведений, уплата налогов и многое другое. Полагаем, что незначительное (необходимое) осуществление предпринимательской деятельности при совершении действий, описанных в ст. 173 УК РФ, не исключает ответственности за лжепредпринимательство. Употребляемый законодателем в диспозиции статьи термин «запрещенная деятельность» следует толковать расширительно, как деятельность, запрещенную уголовным законодательством и иными нормативными правовыми актами.
Актуальным остается вопрос о необходимости наличия в Уголовном кодексе нормы, которая якобы «дублирует» уголовную ответственность за ряд преступлений. Например, за организацию занятия проституцией (ст. 241 УК РФ), когда лжеорганизация создается для прикрытия данной деятельности. Думается, что в рассмотренных случаях деяния следует квалифицировать по совокупности преступлений. Это необходимо, так как вред причиняется одновременно двум охраняемым объектам: общественным отношениям, складывающимся по поводу обеспечения экономической деятельности в сфере предпринимательства, а именно конкретным принципам и порядку экономической деятельности при лжепредпринимательстве; отношениям, которые охраняются отдельными нормами УК РФ (здоровью и нравственности общества при организации занятия проституцией).
В специализированной литературе высказываются различные точки зрения по отношению к целям лжепредпринимательства, указанным законодателем. Т.В. Досюкова предлагает объединить все цели в одну — прикрытие незаконной деятельности11. Встречается точка зрения, согласно которой предлагается обозначить только две цели лжепредпринимательства. Это цель извлечения имущественной выгоды (содержит цель получения кредитов, освобождения от налогов, получения доходов от использования чужого имущества без признаков хищения последнего) и цель прикрытия запрещенной законом деятельности12. Приведенные точки зрения не лишены здравого смысла, но мы полагаем, что перечисление определенных целей в тексте закона более правильно. Это позволяет правоприменителю понять норму более глубоко и одекватно ее применять. Невозможно предусмотреть все цели, ради которых может быть совершено лжепредпринимательство, поэтому перечень целей следует оставить открытым. Также считаем необходимым переформулировать некоторые цели, закрепленные законодателем в тексте ст. 173 УК РФ.
Итак, субъективную сторону ст. 173 УК РФ следует охарактеризовать следующим образом. При совершении лжепредпринимательства лицо осознает, что создает организацию без намерения осуществлять предпринимательскую или банковскую деятельность, либо использует созданную организацию в целях получения кредитов, освобождения от налогов
и сборов, извлечения иной имущественной выгоды, прикрытия запрещенной законом деятельности или в иных целях, предвидит причинение крупного ущерба и желает его наступления.
1 См., напр.: Уголовное право России. Особенная часть: Учебник / Под ред. А.Н. Игнатова, Ю.А. Красикова. М.: НОРМА-ИНФРА-М, 1999. С. 248; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Расширенный уголовно-правовой анализ / Под общ. ред. В.В. Мозякова. М.: Экзамен, 2003. С. 375 и др.
2 Рогозина И.Г. Особенности применения статьи 173 «Лжепредпринимательство» Уголовного кодекса Российской Федерации // Право и безопасность. 2003. № 3—4. Декабрь.
3 См., напр.: Рарог А.И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2003; Пащинцева У.В. Характеристика лжепредпринимательства как преступления, посягающего на банковское кредитование // Российский следователь. 2008. № 3. С. 21 и др.
4 См.: Карпович О.Г. Уголовная ответственность за лжепредпринимательство // Российский судья. 2003. № 2. С. 10.
5 См., напр.: Кравец Ю.П. Ответственность за преступления в сфере предпринимательства по действующему законодательству // Государство и право. 1999. № 4. С. 94.
6 См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции. Часть Общая. Т. 1. М.: Наука, 1994. С. 238.
7 См.: Середа И. Уголовно-правовая оценка лжепредпринимательства // Уголовное право. 2004. № 2. С. 58.
8 См., напр.: Лопашенко Н.А. Преступления в сфере экономической деятельности: Комментарий к главе 22 УК РФ. Ростов н/Д: Феникс, 1999. С. 411; Коротков А.П. Преступления в сфере экономической деятельности и против интересов службы в коммерческих и иных организациях: Главы 22 и 23 Уголовного кодекса РФ // Право и экономика. 2000. № 5. С. 64—68 и др. авторы.
9 См.: Иногамова-Хегай Л., Жовнир С. Субъективная сторона лжепредпринимательства // Уголовное право. 2001. № 4.С. 32.
10 См.: Жовнир С.А. Уголовная ответственность за лжепредпринимательство: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. С. 136.
11 См.: Досюкова Т.В. Уголовная ответственность за лжепредпринимательство: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1997. С. 128-129.
12 См.: Жовнир С.А. Уголовная ответственность за лжепредпринимательство: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. С. 127128.
