CC BY
320
БАДАМШИН И.Д., кандидат юридических наук, [email protected] Кафедра уголовного права и криминологии; Уфимский юридический институт Министерства внутренних дел Российской Федерации, 450103, г. Уфа, ул. Муксинова, 2
ШАХМАЕВ М.М., кандидат юридических наук, доцент,
[email protected] Кафедра огневой, тактико-специальной подготовки и оперативного планирования; Тюменский институт повышения квалификации сотрудников Министерства внутренних дел Российской Федерации, 625049, г. Тюмень, ул. Амурская, 75
BADAMSHIN I.D., Candidate of Legal Sciences, [email protected]
Chair of criminal law and criminology; Ufa Law Institute of the Ministry of the Interior of the Russian Federation, Muksinova St. 2, Ufa, 450103, Russian Federation
SHAKHMAEV M.M., Candidate of Legal Sciences, associate professor, [email protected]
Chair of fire, tactical and special training and operational planning; Tyumen Advanced Training Institute of the Ministry of the Interior of the Russian Federation, Amurskaya St. 75, Tyumen, 625049, Russian Federation
признаки объективной стороны геноцида в рамках
международного и отечественного законодательства
Аннотация. Несмотря на многовековую историю геноцида, свое юридическое оформление в качестве общественно опасного деяния он получил лишь в середине XX века, с принятием Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. В статье дается сравнительный анализ объективных признаков деяния, закрепленных в данной Конвенции и в Уголовном кодексе Российской Федерации, установившем в 1996 г. ответственность за геноцид. Аргументируется необходимость приведения отечественного уголовного законодательства в этой части в соответствие с нормами международного права. Сделан вывод о том, что в связи с изменениями, произошедшими в последние годы в криминальной ситуации, и реформированием системы уголовного законодательства России многие аспекты проблем противодействия геноциду требуют более тщательного и глубокого анализа и оценки.
Ключевые слова: преступление; мир и безопасность человечества; геноцид; признаки геноцида; трибунал; конвенция; Международный уголовный суд.
the signs of the objective side of genocide under international
and domestic legislation
Annotation. Despite the long history of genocide, this phenomenon got its legal status as a socially dangerous act only in the middle of the XX century, when the Convention on the Prevention and Punishment of the Crime of Genocide was adopted. The article presents the comparative analysis of the objective evidence of the act fixed in this Convention and in the Criminal Code of the Russian Federation, which provides criminal liability for genocide since 1996. The need to bring the domestic criminal legislation concerning the crime of genocide in accordance with the international law rules is argued. It's concluded that many aspects of the problems connected with countering genocide require a more thorough and deep analysis and evaluation due to the changes that have occurred in the criminal situation during recent years and the reform of the Russian criminal legislation system.
Keywords: crime; peace and security of mankind; genocide; signs of genocide; tribunal; convention; International Criminal Court.
Согласно ст. I Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него от 9 декабря 1948 г., принятой Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций, ратифицированной Президиумом Верховного Совета СССР
18 марта 1954 г. (далее - Конвенция), было установлено, что «геноцид, независимо от того, совершается ли он в мирное или в военное время, является преступлением, которое нарушает нормы международного права и против которого договаривающи-
еся стороны обязуются принимать меры предупреждения и карать за его совершение» [1, с. 98-103].
В соответствии с российским уголовным законодательством с объективной стороны геноцид выражается в совершении одного или нескольких действий, которые формулируются практически аналогично ст. 6 Римского статута Международного уголовного суда (МУС), принятого в Риме 17 июля 1998 г. дипломатической конференцией полномочных представителей под эгидой ООН*.
В частности, геноцид - действия, направленные на полное или частичное уничтожение национальной, этнической, расовой или религиозной группы как таковой путем:
- убийства членов группы;
- причинения тяжкого вреда здоровью членов группы;
- насильственного воспрепятствования деторождению;
- принудительной передачи детей;
- насильственного переселения;
- иного создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов группы.
Ряд ученых различают три формы геноцида: физический, когда непосредственно осуществляется истребление членов группы или группы в целом; биологический, когда речь идет о реализации мероприятий, направленных на воспрепятствование естественному продолжению рода или снижению демографического уровня; и национально-культурный, когда речь идет об уничтожении национальной культуры, ее достижений, ценностей и богатств [2, с. 40]. Преступным последствием действий, составляющих геноцид, является преднамеренное лишение жизни членов названных выше групп людей, причинение им тяжкого вреда здоровью, лишение родителей возможности воспитывать своих детей в условиях обитания соответствующей группы людей, а равно насильственное лишение мужчин и женщин способности к деторождению, их насильственное переселение, а также создание условий жизни, ведущих к вымиранию людей такой группы.
* Доступ из справ.-правовой системы «Кон-сультантПлюс».
Понятие «уничтожить группу» подразумевает то, что если не вся группа истреблена, то она фактически лишена возможности оставаться жизнеспособной и сплоченной группой, либо сокращается число ее членов, либо уничтожаются присущие ей культурные и духовные особенности, которые объединяют членов группы и составляют основу их самоидентификации как членов группы. В любом случае уничтожение группы, а не просто отдельного ее члена, должно восприниматься как конечная цель преступления.
Выражение «в целом или частично» предполагает, на наш взгляд, что не обязательно требуется, чтобы виновное лицо исходило из намерения уничтожить каждого члена группы в отдельной местности или в мире вообще.
Так, в рамках заключения Международного трибунала для бывшей Югославии (МТБЮ) было указано: «Намерение уничтожить группу, даже частично, означает стремление уничтожить отличную часть группы в противоположность сумме изолированных людей в ее пределах. Хотя преступники, совершающие геноцид, не должны стремиться уничтожить всю группу... они должны рассматривать часть группы, которую они желают уничтожить, как отдельное юридическое лицо, которое должно быть устранено как таковое.
Смерть (всех мужчин боеспособного возраста) сделала невозможной для боснийских мусульман любую эффективную попытку возвратить территорию (анклава Сребреница). Кроме того, военные из числа боснийских сербов должны были знать о том катастрофическом влиянии, которое окажет исчезновение двух или трех поколений мужчин на выживание традиционного патриархального общества.
Военные из числа боснийских сербов знали, что. комбинация этих убийств с насильственной высылкой женщин, детей и пожилых людей приведет к физическому исчезновению боснийско-мусульманского населения Сребреницы.
На этом основании судебная камера признала, что намерение убить всех мужчин боеспособного возраста из числа боснийских мусульман составило намерение уничтожить частично боснийско-мусульманскую группу в пределах значения Конвенции, и потому долж-
но рассматриваться как намерение на геноцид»*.
По нашему мнению, совершение геноцида путем истребления может образовать также незначительное сокращение группы относительно общего количества членов в рамках нации или религии. Например, геноцид может быть совершен путем убийства нескольких членов группы, если жертвы образуют определенное организационное или духовное лидерство группы, которая в силу свершившегося не будет самодостаточной или не сможет больше поддерживать свою целостную индивидуальность.
Так, в рамках международного права установлено, что, согласно Конвенции, суду нет необходимости устанавливать намерение на уничтожение всей группы целиком. Достаточно установить намерение на уничтожение группы частично.
И хотя для установления преступления геноцида не существует какого-либо верхнего или нижнего количественного уровня для числа жертв из группы, практика Трибуналов ООН исходит из необходимости установить, что намерение на уничтожение касается существенной или значительной части группы. При этом термин «уничтожить» интерпретируется достаточно широко для того, чтобы иметь возможность рассмотреть не только те случаи, которые фактически привели к смерти жертв, но и те, которые не повлекли смерть.
Под «существенностью» или «значительностью» подразумевается, что есть намерение либо на уничтожение очень большого количества членов группы, либо на уничтожение «выборочно» определенного, возможно, не очень большого числа людей, исчезновение которых, однако, будет иметь последствия для выживания всей группы. К таким людям могут относиться лица, обладающие качествами «лидера в пределах группы в целом».
Такое лидерство включает в себя политических и административных лидеров, религиозных лидеров, ученых и интелли-
* Международный трибунал для бывшей Югославии. Решение судебной камеры по делу Радислава Крстича от 2 авг. 2001 г., § 590, 595-
597 // Вестник Международного Уголовного Правосудия. URL: http://www.mup-info.com/ mup/book/definition-of-crimes
генцию, деловых и других лидеров; вся совокупность, по существу, может быть сильным признаком геноцида независимо от фактического числа убитых. Факт нападения на лидеров должен рассматриваться в контексте судьбы того, что случилось с остальной частью группы**.
И.И. Лукашук считает, что геноцид также может быть совершен средствами, отличными от открытого истребления и даже вообще не означать убийство кого-либо. Материальное разрушение всех религиозных и духовных черт группы и строгий юридический запрет религиозных практик группы, ее языка, традиций и т.п. могут являться геноцидом аналогично мерам, принимаемым со специфическим намерением лишить группу средств сохранять свое жизнеспособное духовное или моральное единство и, следовательно, воспринимать себя как группу [3, с. 51].
В связи с этим в цитировавшемся нами ранее решении по делу Радислава Крстича судебная камера МТБЮ указала, что там, где физическому или биологическому уничтожению сопутствуют нападения на объекты культуры, религии, важные символические объекты, такие нападения можно рассматривать в качестве свидетельства намерения физически уничтожить группу. В данном случае суд принял во внимание разрушение сербскими силами домов боснийских мусульман и главной мечети анклава Сребреница.
В целом же, если говорить об уголовно наказуемых последствиях совершения геноцида, то относительно первого - убийства - спорные моменты, на наш взгляд, отсутствуют.
Определяющим признаком геноцида в данном случае будет выступать лишь осознанное деяние виновного лица относительно причинения смерти конкретному представителю, основной ее части или соответствующей, установленной в рамках уголовного законодательства, всем членам группы.
** Международный трибунал для бывшей Югославии. Решение судебной камеры по делу Сикирицы от 3 сент. 2001 г., § 76-77; Междуна-
родный трибунал по Руанде. Решение судебной
камеры по делу Мувунийи от 12 сент. 2006 г.,
§ 482 // Вестник Международного Уголовно-
го Правосудия. uRL: http://www.mup-info.com/ mup/book/definition-of-crimes
В качестве иллюстрации можно привести следующий пример. В результате деятельности МТБЮ было доказано, что обвиняемый Г. Елисич, «сербский Адольф», лично убил в местах содержания под стражей г. Брко (Босния и Герцеговина) 13 мусульман и жестоко обращался с другими осужденными.
Согласно свидетельским показаниям, Г. Елисич заявлял, что ненавидит мусульман и хотел бы убить их всех, избавив от них мир, но живущие пока мусульмане могли бы быть рабами. Также он заявлял, что ненавидит мусульманских женщин, считая их «грязными», и хотел бы стерилизовать их всех, чтобы предотвратить увеличение числа мусульман, но прежде он истребит мужчин. В лагере Лакаы он заявил узникам, что 70 % из них должны быть убиты, остальные 30 % избиты. Кроме того, заявления свидетелей устанавливают факт, что в начале мая 1992 г. Г. Елисич регулярно убивал задержанных.
Суд признал, что реальное число жертв Г. Елисича не установлено и может быть значительно больше. Суд согласился с тем, что другие нападения на гражданских лиц из числа мусульман г. Брко в этот период времени имели широкомасштабный и систематический характер (в ходе эксгумации в четырех массовых захоронениях было обнаружено 66 тел жертв этих нападений) и осуществлялись по дискриминационным основаниям.
Однако затем судебная камера отметила, что Г. Елисич получал удовольствие от своего положения, которое давало ему чувство власти над жизнью и смертью заключенных, и отнесла это обстоятельство к свойствам его неустойчивой личности. Судьи пришли к выводу, что он осуществлял убийства беспорядочно, вне какой-либо системы и иногда даже по своей собственной инициативе «вопреки логике» отпускал задержанных (например, после игры в «русскую рулетку»). В итоге Судебная камера пришла к выводу о том, что действия Г. Елисича «не являются выражением подтвержденного решения уничтожить полностью или частично группу как таковую». Обвинитель не установил вне разумного сомнения, что в г. Брко в течение периода, охваченного обвинительным актом, был совершен геноцид. Кроме того, поведение обвиняемо-
го указывает на то, что хотя он очевидно и выбирал мусульман, он убивал произвольно, а не с ясным намерением уничтожить группу. В связи с этим судебная камера заключила, что не было доказано вне разумного сомнения, что обвиняемый был мотивирован специальным намерением преступления геноцида.
В результате Г. Елисич был признан судебной камерой виновным в совершении ряда других преступлений, в т.ч. в нанесении телесных повреждений и в убийстве 13 человек как нарушении законов и обычаев войны и как преступлений против человечности, и приговорен к 40 годам тюремного заключения*.
В соответствии с п. «b» ст. II Конвенции одним из последствий геноцида является причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства.
Правила процедуры МУС, регламентирующие элементы преступлений, предусматривают, что «такое поведение может включать в себя пытки, изнасилования, сексуальное насилие или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение, но не ограничивается ими».
Прецедентное право специальных трибуналов ООН трактует этот вопрос сходным образом и описывает «actus reus» данного деяния как намеренный акт или упущение, вызывающие серьезное физическое или психическое страдание.
Серьезность страдания должна оцениваться на разовом основании исходя из соображений здравого смысла. «Серьезный вред» не является постоянным и непоправимым вредом, но должен повлечь последствия, которые выходят за пределы временного несчастья, затруднения или оскорбления. Это должен быть вред, который вызывает обезображивание или наносит любое серьезное повреждение внешним или внутренним органам, и приводит к серьезному и долгосрочному неудобству, выражающемуся в неспособности человека вести общепринятую нормальную и конструктивную жизнь. Под «серьезным умственным расстройством» подразумевается «более чем незначитель-
* Международный трибунал для бывшей Югославии. Решение судебной камеры по делу Елиси-ча от 14 дек. 1999 г., § 102-103 // Вестник Международного Уголовного Правосудия. URL: http:// www.mup-info.com/mup/book/definition-of-crimes
ное или временное ухудшение умственных способностей»*.
Прецедентное разъяснение по данному признаку дал в 1998 г. Международный трибунал по Руанде (МТР), вынося вердикт по делу Ж.П. Акаезу. В своем решении систематические изнасилования женщин народности тутси в провинции Таба суд растолковал как акт геноцида, «причиняющий серьезные физические или психические страдания» [4, с. 29].
Согласно российскому законодательству под причинением тяжкого вреда здоровью понимается вред, опасный для жизни человека, или повлекший за собой потерю зрения, речи, слуха либо какого-либо органа или утрату органом его функций, прерывание беременности, психическое расстройство, заболевание наркоманией либо токсикоманией, или выразившейся в неизгладимом обезображивании лица, или вызвавший значительную стойкую утрату общей трудоспособности или заведомо для виновного полную утрату профессиональной трудоспособности (ст. 111 УК РФ).
Таким образом, при осуществлении сравнительного анализа мы видим, что в Конвенции используется более расширительное толкование рассматриваемого признака. В соответствии с УК РФ реализация любых иных действий, хотя и причиняющих тяжкие телесные повреждения, осуществляемых с намерением полного или частичного уничтожения определенной группы, в силу объективных признаков не может квалифицироваться как геноцид.
На наш взгляд, позиция Конвенции в данном случае является более предпочтительной, и в связи с этим, с целью приведения отечественного законодательства в соответствие с международно-правовыми нормами, представляется целесообразным дополнение в УК РФ состава геноцида такими видами деяний, как изнасилование и насильственные действия сексуального характера.
К следующему объективному признаку - насильственному воспрепятство-
* Международный трибунал для бывшей Югославии. Решение судебной камеры по делу Семанза от 15 мая 2003 г., § 320-322 // Вестник Международного Уголовного Правосудия. URL: http://www.mup-info.com/mup/book/definition-of-crimes
ванию деторождению, относятся как противозаконная кастрация или стерилизация людей в репродуктивном возрасте, так и проведение против воли женщины искусственного прерывания беременности, а также иные действия насильственного характера, направленные на недопущение деторождения в среде такого рода групп людей [5, с. 857].
В связи с этим отметим, что, по мнению А.Г. Кибальника, иными действиями насильственного воспрепятствования деторождению как проявления геноцида могут быть:
- недопущение сексуальных контактов между представителями одной и той же демографической группы (раздельное содержание мужчин и женщин);
- запрещение браков между представителями одной демографической группы и установление контроля за рождаемостью;
- химиотерапевтическое либо медикаментозное подавление половой функции у представителей демографической группы, имеющее обратимый характер (необратимая утрата половой функции также должна расцениваться как разновидность тяжкого вреда здоровью) [6].
И.А. Ледях полагает, что насильственная (принудительная) передача детей одной группы другой как следующий признак подразумевает, что молодых носителей национального, этнического или религиозного наследства группы, чтобы уничтожить группу как таковую, изымают из родной среды и помещают в иностранную культуру, где они не могут поддерживать традиции и характерные черты жизни своей собственной группы [7, с. 23].
В ретроспективном плане указанным проявлением геноцида может послужить политика янычар в Османской империи, которые на протяжении XV-XVIII вв. осуществляли насильственное изъятие детей славянского происхождения с территории Балкан с последующим обращением их в ислам. В дальнейшем эти дети, будучи полностью оторваны от своей группы, в условиях нового окружения, забыв о своем этническом происхождении и религии, становились личной гвардией султана и самой преданной частью его войска.
На наш взгляд, под принудительной передачей понимается изъятие детей у ро-
дителей против их воли и передача (безвозмездно или за плату) другим лицам, не являющимся родственниками передаваемых, с целью последующей утраты ими основных демографических свойств, этнических признаков или религиозных ценностей, характеризующих их как представителей определенной группы. При этом указанная утрата в результате ассимиляции может быть осуществлена как добровольно, в силу возрастных признаков потерпевших (младенчество, малолетний возраст), так и насильственно, т.е. под принуждением, с применением насилия или с угрозой его применения.
Под насильственным переселением понимаются действия, направленные на полное или частичное уничтожение членов определенной группы, реализуемые посредством противоправного, принудительного перемещения их представителей в непривычные для них климатические или иные природные условия.
При этом мы согласны с А.Г. Кибаль-ником в том, что перемещение представителей демографической группы должно быть произведено именно в чуждые природные условия, а не просто в «резервации» или абстрактные «пункты переселения» [6].
Перечень деяний, характеризующих объективную сторону геноцида, не является исчерпывающим в силу констатации законодателем такого признака, как иное создание жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов национальной, этнической, расовой или религиозной группы.
В Конвенции закреплен такой способ совершения геноцида, как умышленное создание жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение определенной группы. Анализ судебной практики МТР показал, что он трактует данный способ как методы уничтожения, которыми преступник не убивает членов группы сразу, но которые в конечном счете направлены на уничтожение группы полностью или частично. Среди прочего такие методы включают лишение пищи и воды или ограничение питания ниже минимума, необходимого для выживания человека, систематическое изгнание из домов, нехватку надлежащего жилья, одежды, санитарного и медицин-
ского обслуживания, изнурительный труд. Они должны применяться преступниками в таких масштабах или в течение такого периода времени, чтобы быть способными действительно вызвать уничтожение группы*.
Аналогичное построение конструкции рассматриваемого признака геноцида осуществлено и в УК РФ.
Под созданием иных жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение национальной, этнической, расовой или религиозной группы, понимается преднамеренное осуществление определенных мер и целенаправленных мероприятий, делающих неизбежной гибель людей в силу тех или иных обстоятельств.
С точки зрения А.Г. Кибальника, примерами создания таких «иных жизненных условий» могут являться:
- заражение места обитания демографической группы агрессивным агентом биологического происхождения (возбудителями эпидемий, эпизоотий, болезней растений и пр.). Именно такое деяние было осуществлено японской Квантунской армией на части оккупированной территории Китая;
- химическое заражение места обитания демографической группы (например, при применении химического оружия в ходе войны во Вьетнаме);
- наложение запрета на занятие единственно возможным видом деятельности, являющейся единственным источником существования демографической группы;
- разрушение жилищ, изгнание из домов, лишение одежды, стимулирование голода у представителей демографической группы, принуждение к «исключительно тяжелому» физическому
труду [6].
общей чертой этих действий является то, что начало их фактического совершения предшествует времени совершения самого преступления, хотя они могут продолжаться и после начала основного преступления.
* Международный трибунал по Руанде. Решение судебной камеры по делу Кайишема и Рузиндана от 21 мая 1999 г., § 548 // Вестник Международного Уголовного Правосудия/ URL: http://www.mup-info.com/mup/book/ definition-of-crimes
На основании вышеизложенного мы можем прийти к выводу о том, что содержание установленных деяний, характеризующих внешние признаки геноцида, несколько шире регламентированных Конвенцией. УК РФ закрепляет такой отличительный признак геноцида, как насильственное переселение.
В то же время, учитывая приоритет Конвенции перед отечественным законодательством, возможны варианты приведе-
ния УК РФ в соответствие с международными нормативными правовыми актами.
Так, в рамках признака объективной стороны геноцида - причинения тяжкого вреда здоровью, мы предлагаем регламентацию дополнительных общественно опасных деяний, характеризующих посягательства на половую свободу и половую неприкосновенность, - изнасилование и (или) насильственные действия сексуального характера.
Список литературы
1. Международная защита прав и свобод человека: сб. документов. М., 1990.
2. Бородин С.В., Ляхов В.Г. Международное сотрудничество в борьбе с уголовной преступностью. М.,
1983.
3. Лукашук И.И. Международное уголовное право и правовая система Российской Федерации // Журнал российского права. 1997. N 10.
4. Фисенко И.В. Ответственность государств за международные преступления // Белорусский журнал международного права и международных отношений. 1998. N 3.
5. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В.М. Лебедев. М., 2012.
6. Кибальник А.Г. Геноцид в решениях современных международных трибуналов // Международное уголовное право и международная юстиция. 2011. N 1. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
7. Ледях И.А. Новый УК РФ и международные стандарты по правам человека // Российская юстиция. 1997. N 1.
