CC BY
145
УДК 327
А.Н. Сорокин Омский региональный институт
ПРИНЯТИЕ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИХ РЕШЕНИЙ В КАНЦЛЕРСКОЙ ДЕМОКРАТИИ АДЕНАУЭРА
Статья посвящена определению роли главы государства в процессе принятия внешнеполитических решений на примере канцлерской демократии ФРГ. Выделена доминирующая роль федерального канцлера. Выявлены причины возникновения и особенности функционирования системы канцлерской демократии.
Ключевые слова: внешняя политика, канцлерская демократия, ФРГ.
«Вначале был Аденауэр - так коротко можно охарактеризовать начало ФРГ» [3, б. 1]. Эта формулировка Арнульфа Баринга стала крылатой и цитируется при рассмотрении политической системы и внешней политики Западной Германии периода 1949-1963 гг. Словами Баринга «Вначале был Аденауэр» называются разделы работ о возникновении и начальном этапе существования ФРГ [9, б. 83-118].
Для характеристики политической системы, политического менталитета эпохи Конрада Аденауэра в научно-исследовательской литературе ФРГ используется понятие «канцлерская демократия». Как видно уже из названия, отличительной чертой этой «формы правления» считается доминирующее влияние канцлера на процесс принятия политических решений. Канцлерская демократия хронологически ограничивается временем правления Конрада Аденауэра, ибо, как отмечает историк А. Дёринг-Мантойффель, его преемники при большей или меньшей склонности к коллегиальной работе никогда не оказывали такого всеопределяюще-го влияния на политику государства [8, б. 25].
Причины появления канцлерской демократии следует искать в исходной ситуации 1949 г. и в том, как использовал эту ситуацию Конрад Аденауэр. Подробно к этому вопросу обращается политолог А. Баринг в своей работе «Внешняя политика в канцлерской демократии Аденауэра» [3].
Доминирующие позиции Конрад Аденауэр начал завоевывать во время председательства в Парламентском совете. В компетенцию Аденауэра официально входило исполнение посреднических функций в межфракционных обсуждениях при разработке конституции. Существенно важнее стала его деятельность, которую можно назвать «теневой функцией». Аденауэр «совершенно незаметно завязал контакты с ведущими гражданскими и военными представителями союзников» [3, б. 1]. Переговоры Парламентского совета с союзниками велись через него, он выступал как выразитель единой позиции зарождающегося государства, что позволило значительно укрепить внутриполитические позиции К. Аденауэра.
После образования ФРГ в 1949 г. внешняя политика нового государства, согласно Оккупационному статуту, осталась в ведении союзников, трех оккупационных держав. В правительстве Аденауэра поначалу не было министерства иностранных дел. Именно в этот период политика Западной Германии теснейшим образом была связана с иностранными державами. Постоянно проводились многочисленные консультации и переговоры с представителями трех оккупационных держав. Сам Аденауэр так описывал положение: «Парадокс нашей ситуации в том, что, хотя иностранные дела Германии взяла на себя Верховная комиссия союзников, любая деятельность федерального правительства и федерального парламента даже во внутренних делах Германии включает в себя каким-либо образом международные отношения» [1, б. 155]. Действительно, западные союзники оставляли за собой решение и не внешнеполитических вопросов, включая контроль над внешней торговлей и движением валюты. Внутренняя политика также была в значительной мере в подчинении союзников [14, б. 42-43]. Например, оккупационные власти имели право вето в отношении западногерман-
ских законов, что вынуждало политиков, руководителей министерств и ведомств ФРГ оговаривать свои намерения на всех стадиях развития с представителями союзников [3, s. 13].
Все функции по сношениям с союзниками в начальный период были сконцентрированы не в кабинете министров, а в Ведомстве федерального канцлера. Это учреждение стало руководящим центром, «политическим генеральным штабом при канцлере». В нем осуществлялось оперативное планирование и координирование деятельности правительства, определялась кадровая политика. Аппарат ведомства занимался технической, аналитической работой. Стратегическое планирование, принятие решений в области отношений с союзниками стали прерогативой канцлера. А. Дёринг-Мантойффель подчеркивает, что канцлерская демократия получила «свое оформление за счет создания Ведомства федерального канцлера и, прежде всего, за счет личного стиля управления Аденауэра» [8, s. 25]. Федерального канцлера в Ведомстве федерального канцлера называют «центром принятия решений» [3, s. 1].
А. Баринг описывает позиции, занятые Аденауэром: «Новоизбранный федеральный канцлер заботился о том, чтобы все нити через Ведомство федерального канцлера вели к нему» [3, s. 14]. С самого начала, например, он обсуждал важные вопросы с Верховными комиссарами западных держав с глазу на глаз. На такие переговоры в Верховную комиссию союзников в Петерсберг Аденауэр отправлялся, как правило, не с компетентным членом кабинета министров и тем более не со специалистом какой-либо партии бундестага, а в сопровождении того или иного сотрудника Ведомства федерального канцлера. А. Баринг подводит итог: «Так Аденауэр нашел себя в роли, сравнимой с ролью Верховного жреца древних иудеев, который не только являлся посредником между Богом и людьми и сообщал своему народу указания Всевышнего, но и один мог войти в святыню храма» [3, s. 14].
Иллюстрируя то, как Аденауэр постигал азы международной политики, А. Баринг приводит свидетельства французского Верховного комиссара А. Франсуа-Понсе. Тот вспоминал позднее, что поначалу Аденауэр был «провинциалом» в этой области, который не учил языков, не путешествовал, не имел объемного представления о проблемах вне Германии, с трудом отличал ООН от НАТО. Вскоре федеральный канцлер освоился и впоследствии в дипломатических делах проявлял небывалую для своего возраста гибкость [3, s. 16].
После ревизии Оккупационного статута и создания западногерманского МИДа в 1951 г. Аденауэр не утратил свои позиции во внешней политике: ведь первым министром иностранных дел по совместительству стал... глава правительства Аденауэр. В МИДе сохранилась созданная еще в Ведомстве федерального канцлера «система перегородок». Суть ее заключалась в том, что задания распределялись по строго обособленным друг от друга отделам, сотрудники которых были по возможности меньше информированы о делах соседей. В этом кругу не было политиков, политически значимых личностей. Федеральный канцлер окружал себя юристами-управленцами, узкими специалистами, которые не имели за собой какого-либо союза или группировки в правящей партии (В. Галльштейн, Г. Глобке и др.). Главными критериями отбора были деловые качества и политическая лояльность. Профессионально сильный, но политически незначимый штаб сотрудников выполнял скорее инструментальную, чем творческую функцию [3, s. 19].
М. Гёртемакер так описывает ближайших сотрудников Аденауэра: «Если ближе рассматривать людей, которыми окружал себя Аденауэр, едва ли можно наткнуться на политика и еще реже на независимых личностей, но почти всегда на аккуратного, верного слугу из министерской бюрократии: стилем управления Аденауэра было личное руководство с помощью сильной и надежной администрации» [9, s. 108].
Объяснение позиции Аденауэра А. Баринг видит и в «своеобразии общения» канцлера с сотрудниками. В Ведомстве федерального канцлера царили зависть, интриги и ревность. Аденауэр осознанно и трезво менял своих фаворитов, приближая то одного, то другого. Для А. Ба-ринга причина такого поведения в том, чтобы «держать под угрозой свое окружение и не дать возникнуть корпоративному духу» [3, s. 20]. Таким образом, Аденауэр совершенно сознательно делал существующую напряженность средством господства. А. Баринг называет подобное
поведение Аденауэра «излишней и нерентабельной злостью» (конкуренция мешала работе), которая была по большому счету бесполезна, так как политически окружение не представляло опасности канцлеру [3, б. 21]. «Федеральному канцлеру нужны были советники и помощники - управлял он один. Он сам определял политику, тем более внешнюю» [3, б. 48].
После создания министерства иностранных дел приоритет в разработке и осуществлении внешней политики остался у Ведомства федерального канцлера. Министр иностранных дел с 1955 г. Генрих фон Брентано, ранее - председатель парламентской фракции ХДС/ХСС, разделял внешнеполитические взгляды Аденауэра и не был активным политиком. Подробное рассмотрение А. Барингом взаимоотношений канцлера с министром иностранных дел в работе «"Глубокоуважаемый Господин Федеральный канцлер!" Генрих фон Брентано в переписке с Конрадом Аденауэром. 1949-1964» подтверждает [4] сделанный ранее вывод. Дани-ель Костхорст пытается доказать, что Г. Брентано стремился на тех же основах, что и К. Аденауэр, проводить более активную немецкую и восточную политику. При этом констатируется, что основные убеждения были одинаковыми, а частные отличия не вылились в открытый спор, то есть министр до конца сохранял лояльность канцлеру [10, б. 401-405].
Как и в своих кёльнских заместителях десятилетиями ранее, К. Аденауэр видел в боннских министрах «не коллег, а помощников, ассистентов» [3, б. 164]. Важнейшие решения проходили мимо правительства. Особенно это касалось внешней политики, которую в силу ее важности для ФРГ канцлер всеми силами стремился монополизировать. Самый яркий пример: министр внутренних дел Густав Хайнеманн в 1950 г. в знак протеста подал в отставку после того, как только из газет узнал, что К. Аденауэр ведет диалог с союзниками о воссоздании вооруженных сил.
Внешняя политика играла особую роль на первом этапе истории ФРГ. Горький опыт Второй мировой войны породил глубокое недоверие по отношению к Германии. Сама страна была разделена на оккупационные зоны и вынуждена была подчиняться воле союзников. Внешняя политика стала для ФРГ средством для создания доверия и полноправного вхождения в мировое сообщество. Конрад Аденауэр, конечно, понимал это и стремился к монополизации внешней политики с целью продвижения своей концепции. Внешняя политика была непререкаемым «личным доменом» Аденауэра [12, б. 808-811]. По оценке Вальдемара Бес-сона именно «внешняя политика была инструментом, с помощью которого продвигали себя Аденауэр и Федеральная Республика» [7, б. 56].
А. Баринг убедительно и полно показывает подчиненный характер отдельных институтов системы канцлерской демократии по отношению к канцлеру. Первый федеральный президент Теодор Хейс не был активным государственным деятелем. Он не имел собственной концепции во внутренней и тем более во внешней политике. К тому же по новой конституции президент обладал ограниченной компетенцией. Хейс видел смысл своей должности в примиряющей, интегрирующей деятельности на внутриполитической арене и не пытался вмешиваться во внешнюю политику. К тому же он с самого начала был согласен с действиями Аденауэра на международной арене [3, б. 169-171].
Что касается бундестага, то здесь федеральный канцлер, чтобы избежать влияния парламентариев, мог просто не информировать их о ходе переговоров или, перед подписанием какого-либо договора, о его содержании. Затем он ставил депутатов перед фактом и добивался ратификации через парламентское большинство. В итоге влияние бундестага на формирование политики было минимальным. Фракция ХДС/ХСС была органом ратификации решений. Партнер по буржуазной коалиции в парламенте, фракция СвДП, была более независимой, ее представители занимали более «национальные» позиции в германском вопросе. Но партия не была едина, не имела четкой внешнеполитической альтернативы и поэтому предпочитала придерживаться курса канцлера [3, б. 171-186] .
Такое подчинение, следование воле федерального канцлера, А. Баринг объясняет некоторыми личными качествами Аденауэра-политика. По свидетельствам современников, канцлер обладал личным шармом и удивительной силой притяжения. Он выражал симпатию лю-
дям, которые были ему нужны, и мог быстро расположить их к себе. Уважение и симпатия сохранялись, однако, пока человек был нужен и готов был подчиняться. Аденауэра характеризовали высокомерие и самоизбранная общественная изоляция - качества «удачливого выскочки» [3, s. 180]. Политик ставил себя выше окружающих, считал, что лучше других знает, как действовать, - особенно во внешней политике. Он наблюдал за людьми со стороны, старался открыть их характер и внутренние импульсы, чтобы затем использовать это. Конрад Аденауэр обладал отличной интуицией, он инстинктивно подбирал для каждого собеседника правильный тон. Его взгляды были очень прочны. Другое мнение для него было фактом, с которым нужно считаться, или отличительным признаком человека, или сигналом тревоги, импульсом для контрмер. «Разговоры канцлера о внешней политике служили исключительно цели убедить другого, что он один прав» [3, s. 181].
Канцлер отлично владел искусством комплимента, использовал любезность, вежливость, шутки, всегда поздравлял нужных людей с событиями, произошедшими в их жизни. Особой формой лести было искренне выраженное мнение, что собеседник заслуживает более высокой должности. Так, председатель партии СвДП Ойлер одно время всерьез думал, что станет министром иностранных дел [3, s. 181].
Канцлер всячески заботился о том, чтобы никто не оспаривал его «личный домен», разными путями пытался нейтрализовать тех, кто имел амбиции в области внешней политики. В ФРГ начального периода было много вакансий на различных уровнях власти. Можно было определить потенциально опасного человека на респектабельную, но политически незначимую должность (президент, вице-президент бундестага) или на позицию, предполагавшую внешнеполитическую деятельность строго под контролем канцлера (председатель Внешнеполитической рабочей группы ХДС). Таким образом были оттеснены от настоящей внешней политики такие значимые фигуры ХДС, как Я. Кайзер, К.-Г. Кизингер, О. Герстен-майер и др. Дипломатическая служба также позволяла удалить потенциальных конкурентов из политической атмосферы Бонна - подальше от места рождения решений [3, s. 182].
Аденауэр не стеснялся использовать слабости окружающих. А. Баринг так характеризует эту черту: «Он видел во всех других людях плохих, безнадежно испорченных существ, рассчитывал для каждого скрытые точки нападения» [3, s. 185]. Например, сотрудникам, которые работали на Третий рейх, он давал понять, что возможностью занять свои должности они обязаны только ему. Часто Аденауэр использовал моральную уязвимость людей. В этом смысле хорошие условия представлял Бонн, типично немецкий, маленький, в сущности провинциальный город, где было трудно скрыться от глаз окружающих, а почти всех жителей связывали общие знакомые или родственники. Водители, управдомы, секретари, обслуживающий персонал образовывали глубоко разветвленную систему наблюдения и информирования. Канцлер часто прибегал к подобным услугам. Все знаменитости были на виду. «Один жил отдельно от своей жены с подругой, этот менял девушек, а тот вообще молодых людей, другие были замечены в деликатных местам, даже были сфотографированы в постели» [3, s. 186]. Конрад Аденауэр иногда с удовольствием позволял себе случайно заметить друзьям по партии или коалиции, что он кое-что узнал о них.
Федеральное правительство, федерального президента и бундестаг (правящую коалицию) А. Баринг называет свитой, или эскортом, канцлера, отказывая им тем самым в каком-либо самостоятельном значении при принятии внешнеполитических решений [3, s. 163]. Исследователь рассматривает функционирование системы канцлерской демократии на примере продвижения Конрадом Аденауэром решения о создании западногерманских вооруженных сил и вхождении ФРГ в Европейское оборонительное сообщество (1950-1954). Это был кардинально важный для страны выбор в плане налаживания сотрудничества с Западом и соответствующих последствий в восточной политике и германском вопросе.
Итак, концепцию разрабатывал канцлер, техническая работа велась в основном в Ведомстве федерального канцлера, правящая коалиция в бундестаге обеспечивала законодательную поддержку. Для продвижения решения Аденауэр использовал влиятельные общест-
венные союзы, «воображаемую третью палату», палату высших общественных функционеров, чье влияние и возможности нужно было учитывать. Сама внешнеполитическая область была для них закрыта, они могли либо поддерживать, либо отклонять. Ведущими западногерманскими союзами А. Баринг называет представительства промышленности, рабочих и христианские церкви. Конраду Аденауэру удалось заручиться поддержкой Федерального союза немецкой промышленности (экономическая заинтересованность в западной ориентации), Объединения немецких профсоюзов (связь Конрада Аденауэра с руководством, аполитичность в целом). Поддержка католической церкви была само собой разумеющейся. Начало западной интеграции - дело трех католиков (К. Аденауэр, Р. Шуман, де Гаспери). Позиция Ватикана в холодной войне была четко обозначена. Папа возлагал на Аденауэра особые надежды, видел в нем одного из немногих политиков Абендланда, который был готов и способен отразить наступление коммунизма за счет объединения стран Запада. Евангелическая церковь, за исключением немногочисленных кружков, высказалась в поддержку канцлера, так как не имела альтернатив [3, б. 187-217].
В последней главе монографии «Внешняя политика в канцлерской демократии Аденауэра» А. Баринг рассматривает «препятствия» на пути продвижения вышеупомянутого решения (оппозиция, бундесрат, Федеральный конституционный суд, журналисты). Оппозиция в лице СДПГ была активна во время выборов. Между выборами, в реальной политике она могла впечатлять риторикой, но политически была бессильна. СДПГ, в отличие от Аденауэра, сконцентрировалась на парламентской работе, ее влияние ограничивалось стенами бундестага. Позиция лидера социал-демократов Курта Шумахера многим внутри страны и за рубежом казалась радикальной и националистической, и СДПГ невольно способствовала сплочению буржуазно-демократических и прозападных сил вокруг Аденауэра. Федеральный конституционный суд и бундесрат затягивали одобрение решения не из-за внешнеполитических расхождений, а в стремлении показать независимость, усилить собственные позиции и политический вес, то есть руководствовались внутриполитическими целями [3, б. 217-293]. В прессе звучали лишь отдельные возражения. Самым известным противником правительственного курса стал журналист Пауль Зете из газеты «ФранкфуртерАлльгемайнеЦайтунг». Аденауэр использовал все силы и связи, чтобы заставить замолчать неудобного критика (уволить с работы).
Особенности взаимоотношений К. Аденауэра и прессы составляют отдельную тему. А. Баринг указывает, что «Аденауэр видел в прессе не партнера, а инструмент», «никогда не понимал функцию публицистики в свободной демократии, может быть, не хотел понимать» [3, б. 326]. Критически мыслящих журналистов он подозревал в симпатиях к левым, они были для него «социал-демократическими вспомогательными войсками, если не подручными коммунизма - а редакторы и комментаторы хотели считаться непредвзятыми и представать независимыми» [3, б. 327]. Такое отношение к прессе в итоге вылилось в «Шпигельский кризис», ускоривший конец «эры Аденауэра». В целом в прессе 1950-х гг. не было системной оппозиции против внешней политики Конрада Аденауэра.
Большая часть населения ФРГ была настроена против создания вооруженных сил: слишком свежи были воспоминания о двух мировых войнах. При этом «не могло быть речи о мощном потоке артикулированного мнения», «речь с самого начала шла о смутной антипатии, скорее апатичной оппозиции» [3, б. 220]. Таким образом, решение фактически было принято вопреки воле большинства населения.
Сам факт принятия решения о вхождении страны в Европейское оборонительное сообщество может служить примером продвижения Аденауэром своих внешнеполитических решений во время всего его канцлерства, за исключением, пожалуй, периода 1961-1963 гг. Тогда, лишившись поддержки абсолютного парламентского большинства, Аденауэр вынужден был пойти на создание коалиционного правительства. Министром иностранных дел вместо верного Г. Брентано стал независимый, энергичный политик от СвДП Герхард Шрёдер, сторонник более активной и компромиссной восточной политики, прежде всего по отношению к
социалистическим странам Восточной Европы [14, б. 297-306]. И все же в 1961-1963 гг. Аденауэру удалось отстоять основную линию, этот период не стал временем принятия новых важных внешнеполитических решений, хотя уже начался кризис канцлерской демократии, конец «эры Аденауэра».
Констатируя доминирующую роль Аденауэра в формировании внешней политики ФРГ, исследователи делают оговорку. Аденауэр возглавил Западную Германию, когда холодная война уже была реальностью и сферы влияния противников в Европе были определены. Первый федеральный канцлер должен был исходить из этих позиций. Внешняя политика ФРГ зарождалась под непосредственным контролем западных оккупационных держав. По словам Рудольфа Морзея, формула «Вначале был Аденауэр» «звучит подкупающе, но не должна скрывать, что Федеративная Республика до 1955 г. оставалась под опекой трех западных держав». Один из залогов осуществления внешней политики К. Аденауэра заключался в том, что она устраивала западных союзников [11, б. 22]. В свою очередь, В. Бессон признает, что до 1955 г. ФРГ объективно должна была следовать курсу западных держав, зато потом появилась гораздо большая свобода действий, которую федеральный канцлер не использовал [7, б. 191].
Один из критиков политики Конрада Аденауэра, журналист Рудольф Аугштейн, поставил вопрос: насколько велико было влияние первого федерального канцлера на развитие ФРГ? Автор полагал, что государство было бы создано и без Аденауэра, только со столицей не в Рейнской области, а во Франкфурте-на-Майне, что буржуазный канцлер председательствовал бы в буржуазном правительстве. И «никакой буржуазный канцлер не отказался бы от плана Шумана» (европейское объединение угля и стали) - начала западноевропейской экономической интеграции [2, б. 44-45]. С этой точкой зрения полемизирует Ганс-Петер Шварц: «Вероятно, любой другой федеральный канцлер на его месте проводил бы похожую линию или должен был бы проводить перед лицом факта наличия Оккупационного статута. Очевидно, что не любой другой, как сделал это федеральный канцлер, понимал бы западную интеграцию как цель саму в себе и жестко отстаивал. Было немало немецких политиков, которые рассматривали европейское интеграционное движение как своего рода автобус, из которого можно было выйти, как только достигнут суверенитет и воссоединение на более или менее сносных условиях» [13, б. 101]. Согласно А. Барингу, основные тенденции западногерманской внешней политики были определены западными союзниками в условиях холодной войны, но в том факте, что ФРГ «с такой решимостью пошла западным курсом», он видит, «без сомнения, дело рук Аденауэра» [3, б. 332].
Можно сделать заключение: прозападное направление внешнеполитического курса ФРГ было изначально заложено оккупационными державами, однако развитие и неуклонное следование данному курсу относится непосредственно к политической деятельности первого федерального канцлера.
Последовательный критик политики Конрада Аденауэра Петер Бендер в одной из последних работ «Падение и подъем. Германия между окончанием войны, разделом и объединением» сравнивает Конрада Аденауэра с Вальтером Ульбрихтом. Он не считает Аденауэра «канцлером союзников». В политике двух первых лидеров разделенной Германии усматривается самостоятельное начало: «Аденауэр и Ульбрихт по собственным твердым убеждениям стремились в направлениях, которые на Западе задавали американцы, а на Востоке русские» [6, б. 40]. П. Бендер выделяет место обоих в немецкой истории: «Один хотел навечно прикрепить к Западу часть Германии, которой он управлял; другой хотел навечно привести свою часть к социализму. Оба считали свое дело историческим» [6, б. 40; 5, б. 149-150]. Таким образом, политика Аденауэра представляется самостоятельной.
Работе Баринга «Внешняя политика в канцлерской демократии Аденауэра» принадлежит особое место в историографии ФРГ. Автор довольно критичен не только в раскрытии методов обеспечения Аденауэром главенствующего положения при принятии внешнеполитических решений, но и в оценках самой его внешнеполитической концепции. Германская
политика К. Аденауэра представляется А. Барингу пустой риторикой для прикрытия политики западной интеграции, которая, на самом деле, препятствовала воссоединению [3, s. 329334]. А. Баринг считает, что основной курс Конрада Аденауэра потерпел крах в 1954 г. с отклонением французским Национальным собранием проекта Европейского оборонительного сообщества, после чего канцлеру не удалось представить внятной инициативы, развивающей его идеи. Тем не менее, формулировка А. Баринга «Вначале был Аденауэр» стала самой цитируемой в историографии ФРГ при исследовании зарождения западногерманской государственности и внешней политики. А. Баринга называют одним из лучших «знатоков» эпохи Аденауэра, а его «Внешнюю политику в канцлерской демократии Аденауэра» - фундаментальной работой [15, s. 10]. Выводы автора данного труда в части функционирования канцлерской демократии безапелляционно принимаются даже историками, часто придерживающимися совершенно других взглядов в оценке внешнеполитической концепции К. Аденауэра, его германской политики [9, s. 106-109; 8, s. 24-29].
Итак, в системе канцлерской демократии Аденауэру безраздельно принадлежал приоритет в разработке и осуществлении внешней политики. Основы такой позиции канцлеру удалось создать за счет монополизации отношений с руководством союзников и умелого использования впоследствии сложившегося положения дел. Более того, изучение основ канцлерской демократии приводит исследователей ФРГ к отождествлению внешней политики Западной Германии 1949-1963 гг. с внешней политикой Аденауэра лично. И хотя внешняя политика ФРГ, особенно в первые годы, находилась под контролем западных союзников, преобладающим в историографии этой страны остается признание того, что в сложившейся ситуации Конрад Аденауэр сумел воплотить в жизнь свою внешнеполитическую концепцию, концепцию западной интеграции.
Библиографический список
1. Adenauer, K. Reden 1917-1967. Eine Auswahl / K. Adenauer ; Hrsg. von H.-P. Schwarz. - Stuttgart : Deutsche Verlags-Anstalt, 1975. - 495 s.
2. Augstein, R. Konrad Adenauer und seine Epoche / R. Augstein // Die Ära Adenauer. Einsichten und Ausblicke. - Frankfurta. - M. : Fischer Bücherei, 1964. - S. 30-83.
3. Baring, A. Außenpolitik in Adenauers Kanzlerdemokratie. Bonns Beitrag zur Europäischen Verteidigungsgemeinschaft / A. Baring. - München : Oldenbourg, 1969. - 492 s.
4. Baring, A. Sehr verehrter Herr Bundeskanzler! Heinrich von Brentano im Briefwechsel mit Konrad Adenauer 1949-1964 / A. Baring. - Hamburg : Hoffman und Campe, 1974. - 511 s.
5. Bender, P. Episode oder Epoche? Zur Geschichte des geteilten Deutschland / P. Bender. - München : Deutsche Taschenbuch-Verlag, 1996. - 288 s.
6. Bender, P. Fall und Aufstieg. Deutschland zwischen Kriegsende, Teilung und Vereinigung / P. Bender. -Halle : mdv Mitteldeutscher Verlag, 2002. - 224 s.
7. Besson, W. Außenpolitik der Bundesrepublik Deutschland. Erfahrungen und Maßstäbe / W. Besson.- München : Piper, 1970. - 493 s.
8. Doering-Manteuffel, A. Die Bundesrepublik Deutschland in der Ära Adenauer. Außenpolitik und innere Entwicklung 1949-1963 / A. Doering-Manteuffel. - Darmstadt : Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1983. - 279 s.
9. Görtemaker, M. Geschichte der Bundesrepublik Deutschland / M. Görtemaker. - Frankfurt a. M. : Fischer Taschenbuch Verlag, 2004. - 915 s.
10. Kosthorst, D. Brentano und die deutsche Einheit. Die Deutschland - und Ostpolitik des Außenministers im Kabinett Adenauer 1955-1961 / D. Kosthorst. - Düsseldorf : Dröste, 1993. - 463 s.
11. Morsey, R. Die Bundesrepublik Deutschland. Entstehung und Entwicklung bis 1969 / R. Morsey. -München : R. Oldenbourg Verlag, 1990. - 274 s.
12. Niedhart, G. Außenpolitik in der Ära Adenauer / G. Niedhart // Modernisierung im Wiederaufbau. Die westdeutsche Gesellschaft der 50-er Jahre. - Bonn : Dietz, 1993. - S. 805-818.
13. Schwarz, H.-P. Das außenpolitische Konzept Konrad Adenauers / H.-P. Schwarz // Adenauer-Studien I. -Mainz : Matthias-Grünewald-Verlag, 1971. - S. 71-108.
14. Schwarz, H.-P. Die Ära Adenauer1949-1957 / H.-P. Schwarz // Geschichte der Bundesrepublik Deutschland. Band 2. - Stuttgart: Deutsche Verlags-Anstalt, 1981. - 541 s.
15. Zitelmann, R. Adenauers Gegner. Streiter für die Einheit / R. Zitelmann. - Erlangen ; Bonn ; Wien : Straube, 1991. - 229 s.
A.N. Sorokin
Candidate of Historical Sciences, Assistant Professor
Omsk Regional Institute
ADOPTION OF FOREIGN POLICY DECISIONS IN ADENAUER'S CHANCELLOR DEMOCRACY
The article is devoted to the role definition of the head of the state in the course of adoption of foreign policy decisions on the example of German chancellor democracy. The dominating role of the federal chancellor is allocated. The reasons of emergence and features of functioning of chancellor democracy system are established. Keywords: foreign policy, chancellor democracy, Germany.
© Сорокин А.Н., 2013
Автор статьи - Алексей Николаевич Сорокин, кандидат исторических наук, доцент, Омский региональный институт, e-mail: [email protected].
Рецензент - А.В. Якуб, доктор исторических наук, профессор, Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского.
