CC BY
222
дов, конференций и пленумов ЦК. В 15 т. Т. 7. - М : Политиз- государственного технического университета; преподаватель кафедры технического обеспечения (и тактики) Омского автобронетанкового инженерного института.
Адрес для переписки: [email protected]
дат, 1985. - С. 513-523; 539-543.
21. ГАНО. Ф. 1487. Оп. 26. Л. 2.
22. ИсАОО. Ф. 1092. Оп. 1. Д. 53. Л. 39.
ЧЕРМОШЕНЦЕВ Дмитрий Владимирович, аспи- Статья поступила в редакцию 07.07.2015 г.
рант кафедры отечественной истории Омского © д. в. Чермошенцев
УДК 94(430)
А. Н. СОРОКИН
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
НА ПЕРИФЕРИИ ВОСТОЧНОЙ ПОЛИТИКИ ФРГ: АДЕНАУЭР И СТРАНЫ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
В статье рассматривается отношение первого федерального канцлера ФРГ Конрада Аденауэра к государствам Восточной Европы. Определяются концептуальные основы этого направления внешней политики Аденауэра. Предметно рассматриваются главные инструменты (доктрина Халльштейна) и главные проблемы (непризнание границы Одер-Нейсе) внешней политики ФРГ по отношению к государствам Восточной Европы.
Ключевые слова: история ФРГ, внешняя политика ФРГ, Аденауэр, доктрина Халльштейна, линия Одер-Нейсе.
Первый федеральный канцлер ФРГ Конрад Аденауэр (1949-1963) вошел в историю как канцлер западной интеграции [1]. За время его правления ФРГ превратилась из оккупированной, лишенной суверенитета, буквально лежащей в развалинах части Третьего рейха в экономически развитое, интегрированное в западную систему союзов самостоятельное государство. При этом западная интеграция, безусловно, легла в основу многих успехов ФРГ «эры Аденауэра», в том числе способствовала складыванию и развитию прогрессивной политической и экономической системы внутри страны. Таким образом, западный вектор внешней политики Аденауэра необходимо признать полностью успешным [2].
Совсем по-другому обстояли дела с восточным вектором внешней политики Аденауэра. Отношения ФРГ с СССР в этот период были напряженными: Аденауэр обвинял советскую сторону в расколе Германии, возникновение социалистического лагеря в Европе считал экспансией и главной угрозой европейской безопасности. Установление дипломатических отношений с Советским Союзом в 1955 году помимо возвращения домой последних немецких военнопленных не принесло с собой значительных практических результатов. Отказываясь от конструктивного диалога, Аденауэр тем не менее признавал, или вынужден был признавать, сложившуюся значительную роль СССР на международной арене. При этом федеральный канцлер уповал на то, что рано или поздно Советский Союз перед лицом консолидированной жесткой позиции Запада и в силу внутренних и внешних проблем, в том числе ввиду грядущего кризиса восточного блока,
будет вынужден сдать свои позиции, в том числе пойти на воссоединение Германии «в мире и свободе», то есть по западному сценарию. Признаки кризиса восточного блока Аденауэр видел в стремлениях Югославии к самостоятельности, в венгерских и польских событиях 1956 года. Он надеялся, что противоречия в восточном блоке однажды могут обрести такую динамику, которая может заложить основы для новой европейской системы в соответствии с его взглядами.
В этой связи интерес представляет такой структурный компонент восточной политики Конрада Аденауэра, как его непосредственное отношение к социалистическим странам Восточной Европы помимо СССР (Польше, Югославии, Чехословакии, Венгрии, Болгарии и др.). Здесь в первую очередь необходимо констатировать, что первый федеральный канцлер воспринимал эти страны лишь как сателлиты, «которые были слишком слабы, чтобы обеспечить себе свободу действий на продолжительное время» [3, Б. 92]. Единственным самостоятельным актёром восточного блока для Аденауэра всегда оставался Советский Союз, который стремился всеми средствами сохранить контроль над своей сферой влияния [4, с. 239]. Подобная позиция обусловила в целом недифференцированный подход канцлера к этой группе государств, который выразился в отказе от поиска диалога и от налаживания двусторонних связей.
Юридически установлению дипломатических отношений с социалистическими странами Восточной Европы препятствовала «доктрина Халльштейна». Доктрина получила свое название от фамилии
государственного секретаря министерства иностранных дел ФРГ Вальтера Халльштейна, по предложению которого она была принята на совещании послов Западной Германии 8 — 9 декабря 1955 года. Её основные положения были сформулированы другим видным дипломатом правительства Аденауэра, руководителем политического отделения при министерстве иностранных дел ФРГ Вильгельмом Греве. Следуя доктрине, правительство ФРГ рассматривало официальное признание ГДР какой-либо страной как недружественный акт, что на практике вело к разрыву отношений с соответствующим государством. Единственным исключением во внешнеполитической практике применения доктрины стал Советский Союз ввиду исключительной важности поддержания отношений ФРГ с этим государством. Между тем страны восточного блока, следуя в фарватере советской внешней политики, просто вынуждены были признавать ГДР как самостоятельное государство.
Доктрина Халльштейна изначально воспринималась в общественно-политической мысли ФРГ как один из наиболее спорных моментов германской и восточной политики Конрада Аденауэра. Оживлённая дискуссия по поводу доктрины началась с момента ее появления. Типичные доводы в защиту этого инструмента внешней политики Аденауэра приводит, например, публицист Вернер Цолль в статье «О ценности доктрины Халльштейна». Доктрина, по его мнению, препятствовала укоренению раскола Германии, так как предотвращала широкое международное признание «советской зоны». Она привлекала внимание мирового сообщества, в том числе стран третьего мира, к нарушениям прав человека в ГДР, к неоколониальному характеру советской внешней политики в Восточной Европе. Наконец, доктрина Халльштейна была призвана показать серьёзность намерений ФРГ в вопросе объединения и обеспечить им международную поддержку [5]. Те же аргументы приводят в своих работах по внешней политике ФРГ один из авторов доктрины Греве [6] и депутат от ХДС Майоника [7]. Эти две монографии были переведены на русский язык как показатели реакционности и реваншизма западногерманских политических кругов. С момента появления доктрина имела и много противников. В политических кругах ФРГ в период канцлерства Аденауэра ими были сторонники так называемой «теории врождённого порока», которые подчёркивали, что страны Восточной Европы изначально поддерживали и были обязаны поддерживать отношения с ГДР в силу подчинённого положения по отношению к Москве [8, Б. 32].
На практике следование ФРГ доктрине Халль-штейна привело к разрыву отношений с Югославией, хотя отношения Бонна с этой страной потенциально имели особую важность: после конфликта Тито со Сталиным Белград мог рассматриваться как «центр одновременно националкоммунистического и реформаторско-коммунистического движения» [8, Б. 28]. К тому же Тито декларировал внеблоко-вую принадлежность Югославии. Всё это в теории вписывалось в ожидания Аденауэром кризиса в восточном блоке. В 1955 году были установлены дипломатические отношения ФРГ и СФРЮ. Однако уже в 1957 году, тотчас после официального признания Югославией ГДР, отношения были разорваны. Это был первый случай применения доктрины Халльштейна (второй — разрыв отношений с Кубой в 1963 году).
С восточной политикой Вилли Брандта 1969— 1974 годов доктрина Халльштейна ушла в прошлое, показав свою неэффективность как один из оборонительных инструментов Аденауэра при отстаивании основных положений германской политики [9, Б. 375 — 385]. На практике она не привела к полномасштабному отказу от признания ГДР на международной арене, при этом блокируя развитие отношений с восточноевропейскими государствами.
Кстати, сам Аденауэр в «Воспоминаниях» обходит стороной доктрину Халльштейна. Для современных и последующих критиков политики Аденауэра доктрина предоставила большое поле деятельности. Немецкий историк Кристоф Клессманн относит к оборотной стороне доктрины «блокирование более гибкой и реалистичной восточной политики, шантаж стран третьего мира, внутриполитическое привыкание как к пустому ритуалу внутри ФРГ и постепенное размывание основного принципа непризнания в союзных государствах» [10, Б. 63].
Не изменили коренным образом позиции К. Аденауэра по отношению к странам Восточной Европы и события 1956 года в Венгрии и Польше, которые на Западе многими трактовались как развитие либерализации и кризисные явления в восточном блоке. В это время в правительстве Аденауэра обсуждались возможности перехода к «новой восточной политики». В частности, прорабатывался вопрос о нормализации отношений с Польшей: установления с ней торговых отношений и провозглашения отказа от насилия в двусторонних связях. Западногерманский посол в Югославии Пфайдерер даже встречался с министром иностранных дел Польши Рапацким и обсуждал эти возможности. Один из советников канцлера К.О. Скибовски совершил ознакомительную поездку в Польшу [11]. Однако после того как глава Польши В. Гамулка выдвинул условие признания линии Одер-Нейсе в качестве окончательной польско-немецкой границы, западногерманская инициатива остановилась. Вскоре начался Берлинский кризис. Таким образом, представления Аденауэра по германскому вопросу в части непризнания послевоенных восточных границ блокировали развитие отношений со странами Восточной Европы.
В ограниченных рамках можно говорить об особом отношении Аденауэра к Польше. Наряду с Францией и Израилем, канцлер признавал особую моральную ответственность Германии перед Польшей за Вторую мировую войну [12, Б. 48]. К тому же для Аденауэра Польша оставалась католической и западноориентированной страной. Однако не следует и переоценивать масштаб значения подобных воззрений. Немецкий историк Гансякоб Штеле, например, так характеризует отношение Конрада Аденауэра к Польше: «Этот рейнский католик, для которого уже протестантская Пруссия лежала в чуждой дали, правда, испытывал к ещё более отдалённой Польше симпатию, но она едва ли коснулась его политической мысли и действий» [13, Б. 80].
Главную проблему для развития западногерма-но-польских отношений представляла нерешенная проблема послевоенных границ, связанная с вопросом немецких беженцев с восточных территорий. Конрад Аденауэр отказывался признавать линию Одер-Нейсе в качестве немецко-польской границы. В соответствии с Потсдамскими договорённостями держав-победительниц, территории к востоку от линии Одер-Нейсе «до окончательного
определения западной границы Польши» мирным договором с Германией «должны находиться под управлением Польского государства» [14, с. 134-135]. Аденауэр рассматривал регулирование немецко-польской границы в неразрывной связи с будущим воссоединением и заключением мирного договора с Германией. В 1952 году во время консультаций с западными союзниками по поводу «Германского договора» Аденауэр попытался обязать их поддержать его стремление к воссоединению Германии с включением территорий Восточной Пруссии, отошедших к Польше по Потсдамским соглашениям, на что получил отказ [15, Б. 891-893]. В 1953 году канцлер озвучил мысль о возможности создания польско-германского «кондоминиума» для управления этими территориями. В целом в большинстве официальных высказываний Конрад Аденауэр требовал единства Германии с включением восточных территорий, то есть в границах 1937 года.
Такая позиция Конрада Аденауэра имела во многом популистский подтекст [16, с. 47-48]. Внешнеполитическая проблема линии Одер-Нейсе смыкалась с внутриполитической проблемой беженцев с восточных территорий. Их число в ФРГ достигало 10-15 миллионов, вместе с родственниками и сочувствующими это был огромный электорат. Беженцы интегрировались в политическую систему: с 1950 по 1957 год в бундестаге был представлен «Блок изгнанных и лишённых прав», входивший в правящую парламентскую коалицию. По всей ФРГ существовали «землячества Восточной Пруссии», «землячества судетских немцев» и др.
Эти союзы, исходя из разработанного ими же «права на родину», выдвигали политические требования по возврату земель, входивших в состав Германии до Потсдамских соглашений союзников 1945 года. Союзы имели свои газеты и издательства. В 1999 году в ФРГ был издан сборник документов «Конрад Аденауэр в переписке с беженцами и перемещёнными лицами». Основная мысль ответных писем Аденауэра беженцам — признание несправедливости и неправомерности переселения немцев из восточных территорий и поддержка надежды, что когда-нибудь они смогут вернуться на историческую родину [17].
Конрад Аденауэр в приватных беседах признавал потерю восточных территорий. Его непризнание линии Одер-Нейсе рассматривается ими через призму предвыборных, популистских соображений. Ведущий немецкий специалист по Аденауэру, историк Ганс-Петер Шварц отмечает, что Аденауэр не решался на коренное улучшение отношений с Польшей, исходя из грядущих выборов 1957 и 1961 годов, в которых не хотел терять большую группу электората [8, Б. 42]. Один из известных критиков восточной политики Аденауэра, историк Кристоф Клессманн, также считает, что первый федеральный канцлер едва ли представлял возможным возвращение восточных территорий и «незаслуженно прибрёл на Востоке славу реваншиста» [10, Б. 61]. Беженцы выступали, по мнению Клессманна, как важный «потенциал на выборах» [10, Б. 76].
Пограничный конфликт мешал налаживанию конструктивных двусторонних связей. Все другие появлявшиеся в течение более четырёх десятилетий сложности имели по отношению к этому второстепенное значение. Этот немецко-польский продолжительный конфликт в значительной мере
детерминировал с конца Второй мировой войны политику обоих государств [18].
В свете ряда источников представляется обоснованным, что Аденауэр, как и его министр иностранных дел Брентано, не рассчитывали всерьёз на возврат бывших восточных провинций. Историк и один из издателей творческого наследия канцлера Арнульф Баринг в комментированной переписке Аденауэра с министром иностранных дел Г. фон Брентано приводит отрывок одного из писем последнего: «Я лично вижу этот вопрос (линии Одер-Нейсе — А. С.) во взаимосвязи с воссоединением, и я считаю очень даже возможным, что немецкий народ однажды будет поставлен перед вопросом, готов ли он отказаться от этих областей, чтобы этим освободить 17 миллионов немцев в Советской зоне, или он не захочет этого делать, только чтобы настаивать на довольно проблематичном притязании на восточные области» [19, S. 192].
Историк Аксель Фрон публикует важный источник в статье «Аденауэр и немецкие восточные области в пятидесятые годы» [20]. Согласно мнению автора, Аденауэр в начале 1950-х годов выдвигал требования по поводу возврата восточных территорий из «технических» причин: для мобилизации западных союзников, для ускорения интеграции в целях предотвращения роста националистических настроений в ФРГ [20, S. 502 — 503]. Фрон приводит цитату, затем широко заимствованную у него другими авторами, правда, ставя под сомнение аутентичность высказываний. Речь идёт о записках шеф-редактора информационного агентства dpa, впоследствии депутата от СДПГ Фрица Зенгера, который передаёт содержание разговора Конрад Аденауэра с председателем СДПГ Эрихом Оллен-хауэром в 1953 году. Зенгер в своих записках приводит слова Аденауэра: «Мы сначала ещё должны заплатить. Мы ведь ещё не рассчитались. Потому что нет нерешенности, господин Олленхауэр, потому что все вопросы давно решены. Одер-Нейсе, восточные области и т. д. Они потеряны! Их больше нет!» [20, S. 522]. Фрон ставит под сомнение достоверность источника, так как подтверждения Олленхауэром факта беседы не существует, как и других её доказательств. Тем не менее, тот же Фрон делает вывод, что Аденауэр не возлагал надежд на помощь западных держав в подобных притязаниях. Канцлер предпочитал держать вопрос открытым в надежде на изменения на Востоке и последующее регулирование вопроса границ новым мирным договором с Германией. Признание линии Одер-Нейсе могло также стать ценой за воссоединение. Авторитетный немецкий историк Ганс-Петер Шварц также подчёркивает, что Аденауэр уже рано был скептически настроен в отношении восточных областей, «смогут ли они вообще когда-либо снова быть заселены немцами», и ссылается на цитату, приведенную в работе А. Фрона. При этом Шварц также предполагает намерение Аденауэра ввести в игру этот вопрос в ходе возможных переговоров по воссоединению: канцлер уже в ранний период размышлял о связи «между воссоединением и отказом от восточных территорий», но не терял надежды и на уступки [21, S. 115]. Таким образом можно предположить, что Конрад Аденауэр пытался связать вопрос восточной границы с вопросом воссоединения Германии и заключения нового мирного договора, а до этого времени предпочитал оставить его открытым, то есть в действиях канцлера прослеживается не только популизм и предвыборная
агитация, но и реальный внешнеполитическим расчёт.
В 1963 году, незадолго до отставки Аденауэра, был заключён торговый договор ФРГ с Польшей. Однако это событие — заслуга уже не канцлера, а нового министра иностранных дел Шрёдера, который выступал за новую восточную политику, прежде всего в части нормализации отношений со странами Восточной Европы. Ему, в частности, принадлежит формула «изменения за счёт торговли» (Wandel durch Handel). Первый шаг в этом направлении лишь хронологически относится к периоду канцлерства Аденауэра, который взирал на эти подвижки скорее со скептицизмом. После отставки Аденауэра, в 1960-е годы, Западной Германией были установлены торговые отношения со всеми странами восточного блока. В 1969 — 1974 годах восточной политикой Вилли Брандта были установлены дипломатические отношения и признаны послевоенные границы.
Конрад Аденауэр отказывал государствам Восточной Европы в политической самостоятельности, видя в них лишь сателлитов СССР, а коренной нормализации отношений со странами восточного блока мешали его основные убеждения в германском вопросе. На практике развитию двусторонних связей препятствовала доктрина Халльштейна и непризнание границы Одер-Нейсе (в случае с Польшей). Доктрина Халльштейна в целом показала себя как неэффективный инструмент внешней политики ФРГ. В факте непризнания границы Одер-Нейсе выделяются две составляющие: популистское желание заручиться поддержкой избирателей в лице беженцев с восточных территорий и долгосрочный расчёт связать эту проблему с возможными переговорами по воссоединению. Следует констатировать ограниченную гибкость и способность к диалогу в восточном направлении, негативное влияние основных установок в области германской политики. В итоге отношение к странам Восточной Европы предстаёт как несомненный недостаток восточной политики Аденауэра. Постепенное возвращение традиционного сильного присутствия и влияния ФРГ в регионе начинается с «новой восточной политики» Вилли Брандта, которая была основана уже на принципиально иной внешнеполитической доктрине.
Библиографический список
1. Ежов, В. Конрад Аденауэр. Немец четырёх эпох / В. Ежов. — М. : Молодая гвардия, 2003. — 311 с.
2. Петелин, Б. В. Конрад Аденауэр: патриарх германской политики / Б. В. Петелин // Новая и новейшая история. — 2006. - № 3. - С. 142-169.
3. Schwarz H.-P. Das außenpolitische Konzept Konrad Adenauers / H.-P. Schwarz // Adenauer-Studien I. — Mainz: Matthias-Grünewald-Verlag, 1971. - S. 71-108.
4. Павлов, Н. В. История внешней политики Германии от Бисмарка до Меркель / Н. В. Павлов. - М. : Международные
5. Zoll W. Über den Wert der Hallstein-Doktrin / W. Zoll // Außenpolitik. - 1963. - Heft 9. - S. 602-609.
6. Греве, В. Германская внешняя политика в послевоенное время : пер. с нем. / В. Греве. - М. : Изд-во иностран. лит., 1961. - 211 с.
7. Майоника, Э. Германская внешняя политика. Проблемы и решения : пер. с нем. / Э. Майоника. - М. : Прогресс, 1965. - 349 с.
8. Schwarz H.-P. Die Ära Adenauer 1957 - 1963 / H.-P. Schwarz // Geschichte der Bundesrepublik Deutschland. Band 3. -Stuttgart: Deutsche Verlags-Anstalt, 1983. - 462 S.
9. Schwarz H.-P. Adenauer. Der Staatsmann: 1952-1967 / H.-P. Schwarz. - Stuttgart: Deutsche Verlags-Anstalt, 1991. -1083 S.
10. Klessmann C. Adenauers Deutschland- und Ostpolitik 1955- 1963 / C. Klessmann // Adenauer und die deutsche Frage. -Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1988. - S. 61-79.
11. Синдеев, А. А. Сближение с Польшей, или Когда началась новая европейская политика ФРГ? / А. А. Синдеев // Современная Европа. - 2011. - № 4. - С. 124-130.
12. Bender, P. Neue Ostpolitik. Vom Mauerbau zum Moskauer Vertrag / P. Bender. - München : Deutsche Taschenbuch-Verlag, 1986. - 289 S.
13. Stehle, H. Adenauer, Polen und die Deutsche Frage / H. Stehle // Adenauer und die deutsche Frage. - Göttingen : Vandenhoeck & Ruprecht, 1988. - S. 80-98.
14. Потсдамская конференция трех держав / Под ред. Б. Г. Гафурова [и др.] // Хрестоматия по новейшей истории. В III т. Т. II. 1939-1945. - М. : Издво соц.-эконом. лит-ры, 1960. - С. 134-135.
15. Schwarz H.-P. Adenauer. Der Aufstieg: 1876-1952 / H.-P. Schwarz. - Stuttgart : Deutsche Verlags-Anstalt, 1986. -1024 S.
16. Раш, Г. Куда идёт Западная Германия? Размышления профессора Франкфуртского университета : пер. с нем. / Г. Раш. - М. : Прогресс, 1965. - 140 с.
17. Konrad Adenauer im Briefwechsel mit Flüchtlingen und Vertriebenen / Hrsg. von H. P. Mensing. - Bonn : Kulturstiftung der Deutschen Vertriebenen, 1999. - 187 S.
18. Bingen, D. Die Polenpolitik der Bonner Republik von Adenauer bis Kohl 1949-1991 / D. Bingen. - Baden-Baden : Nomos Verlagsgesellschaft, 1998. - 379 S.
19. Baring, A. Sehr verehrter Herr Bundeskanzler! Heinrich von Brentano im Briefwechsel mit Konrad Adenauer 1949-1964 / A. Baring. - Hamburg : Hoffman und Campe, 1974. - 511 S.
20. Frohn, A. Adenauer und die deutschen Ostgebiete in den fünfziger Jahren / A. Frohn // Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte. -1996. - Heft 4. - S. 485-525.
21. Schwarz, H.-P. Anmerkungen zu Adenauer / H.-P. Schwarz. - München : Deutsche Verlags-Anstalt , 2004. -218 S.
отношения, 2012.
800 с.
СОРОКИН Алексей Николаевич, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и теории международных отношений. Адрес для переписки: 8огоктАМ@от8и.га
Статья поступила в редакцию 02.09.2015 г. © А. Н. Сорокин
