CC BY
52
©
ПРИНЦИП
УНИВЕРСАЛЬНОСТИ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В КОНТЕКСТЕ РАВНОПРАВИЯ В СУБЪЕКТАХ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Г.Н. Комкова
PRINCIPLE OF UNIVERSALITY
OF HUMAN RIGHTS
IN THE CONTEXT
OF EQUALITY
IN THE SUBJECTS
OF THE RUSSIAN
FEDERATION
Galina Komkova
The author discusses the applicability of the principle of human rights universality to different types of interrelations between a person and society (in Western European states, and South Asia). It is pointed out that the western standard of human rights can't be used in Russia to the full extent.
However, a complex of human rights fixed in the Constitution of Russia must be observed everywhere on its territory. This work pays attention to non-observance of the principle of human rights equality in different subjects of the Russian Federation.
период глобализации возникает множество проблем, связанных с универсализацией различных параметров функционирования государств. В этой связи особое значение приобретает принцип универсальности прав человека. Это означает, что практически во всех странах права человека выступают в качестве обязательного условия существования государства, но могут трактоваться в них по-разному.
Проблема заключается в том, насколько эвристичны схемы и подходы, разработанные при анализе другой реальности, для российской действительности. «Для того чтобы выработать позицию по проблеме применимости западных концепций для анализа равенства прав человека, целесообразно использовать понимание методологии исследования «как инструмента познания, работающего в разных контекстах с одинаковой эффективностью» [1, с. 177]. В соот-
3 6 2002 • ВЕСТНИК ПАГС
3 6
©
ветствии с данной формулировкой под методологией следует понимать «теоретически информированную перспективу анализа некоторого фрагмента социальной реальности» [1, с. 177].
В современной науке принято считать, что в Старом Свете существуют три типа отношений между человеком как индивидуумом и обществом как целым. Они формируют и три типа отношений к проблеме прав индивидуума.
Первый тип - западноевропейский. По нему личность воспринимается в качестве самобытной индивидуальности. Она есть монада или живая душа, нечто самодостаточное. Поэтому на Западе господствует договорной тип общественных отношений. Договорные связи ориентированы на социальную самоорганизацию, поддержку и развитие местного самоуправления и, соответственно, на уважение индивидуальных социальных прав. Такая модель общественных отношений основывается на принципе взаимодополнения индивидуальных прав. «Свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого». «Ты уважаешь мои индивидуальные права - я уважаю твои индивидуальные права».
Второй тип характерен для стран срединного региона, в него включаются византийско-христианский мир (православный мир, в том числе и Россия) и мир ислама. Представления обществ этого региона основаны на убеждении в том, что человек до конца может раскрыться лишь в общении с себе подобными. Народ - это единое, и грех, а равно и добродетель каждого, бьет или, наоборот, окрыляет, возвышает весь народ. Соответственно, общество заботится о том, чтобы все люди были максимально совершенны.
Третий тип отношений заключается в признании автономности внутреннего мира человека. Этот тип характерен для Южной Азии. Обычный мирской человек, который живет в семье, имеет детей, не разорвал своих отношений с миром и погружен в социальную жизнь как экономический субъект и как семьянин, подпадает под традицию холизма - целостности. Соответственно, если он выпадает из общественного целого, то это считается оскорблением всего общества и за это следуют строгие наказания. В то же время в сознании индуса содержится идея отрешенности от социума. Человек может стать аскетом и отказаться от семьи, имущества, стать бродячим монахом, не имеющим ничего, кроме накидки и чашки для подаяний. Тогда он свободен, и любое его действие имеет право на существование. Он своими действиями, даже самыми необычными, не травмирует общество, а наоборот, его как бы созидает [2, с. 18].
В западной культуре, крайним выражением которой служит англосаксонская традиция и к которой Россия относится лишь отчасти, приоритетной общественной ценностью является автономная человеческая личность. Причины данной традиции до конца объяснить не может никто. Одна из версий современных форм развития мирового пространства заключается в признании особого значения факта неравномерности цивилизационного развития, порождающего ресурсный дефицит отстающих в развитии социальных групп, а с ним и дискриминацию этих групп [3, с. 26].
На наш взгляд, список, данный западноевропейской культурой, далеко не универсален. По этому вопросу в российской науке нет единого мнения. Так, Л.С. Мамут считает, что «не существует (да и существовать не может) универсального, пригодного для всех эпох и народов стандарта жизни с заранее четко очерченными количественными и качественными параметрами» [4, с. 7]. Однако нельзя отрицать, что права человека - это общечеловеческая ценность.
Опыт западного набора прав человека, представления о сущности равенства и справедливости экстраполируется на другие страны, тогда как «проблема прав человека не имеет однозначного решения и столь же многообразна, как и само представление о цивилизации. Эталона не может быть в принципе! Представляется, что попытка унификации прав человека говорит лишь о незрелости нашей планетарной цивилизации или, лучше сказать, - цивилизаций, непонимание того общего процесса самоорганизации, который определяет развитие общества», - считает академик Н.И. Моисеев [5, с. 37-38 ].
Данное положение не могло не породить противоречий как при обсуждении и принятии международных документов по правам человека, так и при рассмотрении хода их выполнения различными странами. Так, на Венском конгрессе по правам человека 1993 года группа стран Азии выступила с заявлением о том, что права человека должны рассматриваться в историческом и культурном контекстах, что права группы людей выше прав отдельной личности и т.п. Можно поддержать С.В. Поленину в ее мнении: «Международное право, базирующееся преимущественно на консенсусе государств, должно учитывать по мере возможности самобытность культуры различных государств мира, в том числе и уходящей корнями в религию. Отсюда неизбежны компромиссы, с которыми приходиться сталкиваться при анализе практически всех международных документов о правах человека» [6, с. 179].
Представления о правах человека в советский и постсоветский
©
периоды претерпели качественную трансформацию. В советскую эпоху отрицался индивидуализм, критиковались западные теории прав человека. Так, Л.В. Воеводин в 1972 году писал: «В отличие от классово-антагонистических формаций свобода при социализме состоит не в отвоевании человеком у общества относительной независимости, а в предоставлении ему обществом необходимых условий для всестороннего физического и духовного развития, для участия в решении хозяйственно и общественно-политических вопросов» [7, с. 66].
На волне перестройки и демократизации, наоборот, стали неуемно восхвалять западный стандарт прав человека, подгоняя под него научные исследования и законодательство, вплоть до Конституции: «Конституция Российской Федерации 1993 года - первый в отечественной практике правовой документ, воплотивший широкий перечень прав и свобод человека, который сформировался как под воздействием законодательства демократических зарубежных государств, так и международных стандартов в сфере прав и свобод» [8, с. 15]. Не только одна Россия находится под этим влиянием, конституции более 90 государств в той или иной степени воспроизводят идеи и нормы Всеобщей декларации прав человека.
В настоящее время происходит откат от копирования западного образа жизни, россияне обращаются к корням и истокам национального менталитета. Академик Н.И. Моисеев отмечает, что «понятия о правах человека и человеческих ценностях тесно связаны в сознании людей с теми особенностями цивилизации, к которым они принадлежат и которые определяют на протяжении многих сотен лет условия их бытия и поведения. Таким образом, предложение о неких универсальных «правах человека», одинаково пригодных для населения всей планеты, является такой же иллюзией, как и представление о возможности интерпретации представления о «добре» [5, с. 37-38]. Однако это крайняя точка зрения.
Вполне обоснованно мнение Л.С. Мамута о том, что некоторым категориям граждан государство предоставляет ряд «экономических, социальных и культурных прав» как привилегию, то есть как определенное преимущество, коего не имеет остальная часть граждан. Здесь закон с очевидностью игнорирует принцип формального равенства. Там же, где игнорируется данный принцип, праву нет места. Пространство, занимаемое правом, сужается, когда стремятся максимизировать равенство фактическое и минимизировать -формальное [4, с. 9].
Россия включает в себя регионы, для которых присущи различные типы отношений между государством и человеком. Например, в Татарстане сильны исламские традиции, в Калининградской области -европейские. Тем не менее, если можно спорить о приемлемости для России в целом принципа международной универсальности прав человека, то отрицать необходимость общегосударственного стандарта прав человека для всех ее составных частей - субъектов Российской Федерации, нельзя.
При построении правового государства важны гарантии реализации принципа равенства прав граждан в субъектах Федерации. Статья 19 Конституции Российской Федерации провозглашает равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от места жительства, то есть территориальное равенство. В федеративном государстве, каким является Россия, это означает равенство прав ее граждан независимо от того, в каком субъекте Федерации они находятся. Общенациональный стандарт прав человека, предусмотренный в федеральной Конституции, является обязательным для любого жителя страны.
Одним из главных источников конфликтных ситуаций в сфере территориального равенства является проблема разностатусности национальных и территориальных субъектов Федерации. Даже названия субъектов Федерации различны - 32 из них имеют национальное название. И только в семи российских республиках титульные народы, давшие наименование данному государственному образованию, составляют большую часть населения. Это республики Дагестан, Тува, Чувашия, Ингушетия, Северная Осетия - Алания, Кабардино-Балкария и Чечня [9, с. 12].
Многие конституции республик в составе Российской Федерации гарантируют всем гражданам России равноправие, однако с некоторыми оговорками. Так, в ст. 13 Конституции Карелии записано: «Граждане Российской Федерации и республик, входящих в Российскую Федерацию, не являющиеся гражданами Республики Карелия, пользуются на ее территории одинаковыми правами с гражданами Республики Карелия, кроме случаев, предусмотренных законом» [10]. Толкование данной нормы позволяет сделать неутешительный вывод о том, что жители других субъектов Федерации - краев, областей, автономий, на территории республики Карелии равными правами обладать не будут. Формулировка этой статьи Конституции нуждается в изменении. Например, в Уставе Алтайского края содержится юридически корректная формулировка: «Жители края, имеющие граждан-
©
ство Российской Федерации, обладают на территории края равными правами».
Конституция России закрепляет базовый, основной статус человека, распространяющийся на всех без исключения жителей страны. Ограничивать конституционные права и свободы можно только федеральным законом и по основаниям, предусмотренным в части 3 ст. 55 Конституции РФ.
Предоставление же дополнительных благ, льгот, преимуществ жителям того или иного субъекта Федерации за счет бюджета данного субъекта является вполне допустимым, не противоречащим конституционным нормам (в ч. 2 ст. 19 Конституции РФ говорится о запрете любых форм ограничений прав граждан, а не поощрений). В данном случае реализуется так называемая «позитивная дискриминация». Это согласуется и с позицией Конституционного Суда РФ, который неоднократно подтверждал право субъектов Федерации закреплять дополнительные, по сравнению с федеральными, гарантии прав и свобод, не нарушая при этом принцип равенства, соблюдая общефедеральный стандарт и не допуская ограничения федеральных гарантий прав и свобод [11].
Например, ст. 43 Конституции России гарантирует бесплатность основного общего образования, то есть 9-летнего. Конституции таких республик, как Коми, Бурятии, Башкортостана, уставы Ставропольского края, Саратовской области и других субъектов Федерации, повышая объем прав граждан, гарантируют получение бесплатного 11-летнего образования.
Жизнеспособность федеративной формы правления определяется еще и тем, как субъекты федеративных отношений действуют в пределах конституционно установленных полномочий.
Обязательным требованием федеральной Конституции является возложение единых обязанностей на всех граждан государства. Несмотря на это, в некоторых субъектах Федерации (Республике Алтай, Республике Дагестан) на граждан возлагаются обязанности, не предусмотренные российской Конституцией. Так, ст. 65 Конституции Республики Алтай обязывает граждан участвовать в общественных работах по ликвидации и преодолению последствий стихийных бедствий.
На наш взгляд, это явное нарушение ст. 6 Конституции РФ, в которой говорится, что «каждый гражданин Российской Федерации обладает на ее территории всеми правами и свободами и несет равные обязанности, предусмотренные Конституцией Российской Фе-
дерации». Федеральная Конституция не содержит обязанности для граждан участвовать в ликвидации последствий стихийных бедствий. Этим должны заниматься соответствующие государственные структуры при помощи квалифицированных специалистов, а не население.
В некоторых субъектах Федерации устанавливается обязанность участвовать в отправлении правосудия (ст. 37 Конституции Республики Карелия, ст. 58 Конституции Республики Тыва), тогда как в ч. 5 ст. 32 Конституции России закрепляется право граждан Российской Федерации на участие в отправлении правосудия. В данном случае право трансформируется в обязанность. Кстати, и федеральное законодательство в этом вопросе непоследовательно. Например, в ч. 1 ст. 1 Федерального закона от 17 ноября 1999 года «О народных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» говорится о праве российских граждан участвовать в осуществлении правосудия в качестве народных заседателей, а в ч. 4 этой же статьи сказано о том, что это является их гражданским долгом [12]. Кроме того, в соответствии со ст. 333 Уголовно-процессуального кодекса РФ за неявку в суд без уважительной причины присяжный заседатель может быть подвергнут денежному взысканию. Однако это не позволяет субъектам Федерации закреплять данное право в качестве конституционной обязанности.
В некоторых субъектах Федерации закрепляются обязанности, имевшие место в прежних социалистических конституциях. Например, обязанность и дело чести гражданина Чувашской Республики, способного к труду, - добросовестный труд в избранной им области общественно полезной деятельности, соблюдение трудовой дисциплины (ст. 54 Конституции Чувашской Республики). Такая обязанность - рецидив социалистического прошлого, отчасти напоминающий об уголовной и административной ответственности за тунеядство. В действующей Конституции РФ (ст. 37) утверждается положение о том, что труд свободен, а принудительный труд запрещен, упоминания же об обязанности трудиться нет.
В некоторых случаях конституции республик в составе России конкретизируют обязанности применительно к местной специфике. Например, обязанность уважать права и интересы других лиц при осуществлении прав и свобод каждого конкретного человека, предусмотренная ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, в конституциях Республики Алтай и Республики Саха (Якутия) модифицировалась в обязанность «уважать самобытную культуру, обычаи, традиционный образ жизни
©
народа республики, содействовать его возрождению, сохранению и развитию». Каждый, находящийся на территории республики Саха, «обязан заботиться о сохранении жизни и здоровья своих сограждан, уважать нравственно-этические ценности и нормы взаимоотношений, сложившиеся в условиях Севера». Такая конкретизация обязанностей не выходит за рамки общефедеральных конституционных обязанностей, адаптирует их к местным национальным особенностям, а потому не противоречит российской Конституции. Таким образом, рассмотренные обязанности, закрепленные в конституциях некоторых субъектов РФ, носят, бесспорно, неконституционный характер. Установление дополнительной обязанности влечет за собой и ответственность за ее невыполнение, что, в свою очередь, будет противоречить ч. 2 ст. 55 российской Конституции, то есть умалять права и свободы человека и гражданина.
В Конституции Республики Ингушетия (ст. 35) указывается, что в общеобразовательных учреждениях Республики Ингушетия изучение государственных языков является обязательным. Следовательно, изучение, помимо русского, ингушского языка выступает дополнительной обязанностью лиц, живущих на территории данной республики, а не их правом, что также не сообразуется с Конституцией РФ, ст. 26 которой предусматривает право на пользование родным языком, на свободный выбор языка общения, воспитания, обучения и творчества.
В условиях глобализации мирового сообщества все, что связано с обеспечением или нарушением прав человека, нельзя сводить к локально ограниченному событию - это касается всего мира, что государства и правительства обязаны учитывать в своей деятельности. Однако для такого многонационального государства, каким является Россия, актуальным становится создание единого конституционного пространства, где гарантируется единство прав и свобод человека и гражданина. Гарантии прав национальностей и национальных образований не должны осуществляться за счет нарушения равенства прав жителей отдельных субъектов Федерации. Реализация принципа универсальности прав граждан на всей территории России будет являться мерилом действительного равноправия субъектов Федерации.
2002 • ВЕСТНИК ПАГС 4 3
4 3
Библиографический список
1. Здравомыслова Е.А., Темкина A.A. Исследования женщин и гендерные исследования на Западе и в России // Общественные науки и современность. 1999. № 4.
2. Зубов А. Индивид и общество в «срединном регионе» // Российский бюллетень по правам человека. 2001. № 14.
3. Скакунов З.И. Природа политического насилия. Проблемы объяснения // Социс. 2001. № 12.
4. Мамут Л.С. Социальное государство с точки зрения права // Государство и право. 2001. № 7.
5. Права человека в России: декларации, нормы и жизнь: Материалы международной конференции, посвященной 50-летию Всеобщей декларации прав человека // Государство и право. 2000. № 3.
6. Поленина С.В. Международная защита социальных прав женщин: Принцип универсальности и культурного разнообразия // Общественные науки и современность. 2000. № 3.
7. ВоеводинЛ.Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. М., 1972.
8. Карташкин В.А., Лукашева Е.А. Вступительная статья // Международные акты о правах человека: Сборник документов. М., 2000.
9. Батаева Т.В. Национальные конфликты в постсоветской России // Россия и ее соседи: Проблемы этнических меньшинств: Проблемно-тематический сборник. М., 2000.
10. Права человека и нормативные акты субъектов Российской Федерации: Сборник документов. М., 2000.
11. Постановление Конституционного Суда РФ по делу о проверке конституционности отдельных положений ст. 20 Закона Республики Башкортостан «О выборах депутатов Государственного Собрания Республики Башкортостан» от 21 июня 1996 г. // Ведомости Конституционного Суда РФ. 1996. № 4.
12. Федеральный закон от 17 ноября 1999 г. «О народных заседаниях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2000. № 2. Ст. 158.
