Принцип разделения властей: идея и реальность Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

ОБЩЕСТВО

ПРИНЦИП РАЗДЕЛЕНИЯ ВЛАСТЕЙ: ИДЕЯ И РЕАЛЬНОСТЬ

Руденкин В.Н.

В статье рассматриваются теоретические представления о принципе разделения властей в западной и российской политической мысли, а также практика реализации этого принципа в политических системах стран Запада и России. Особое внимание уделяется особенностям российской политической культуры и ее влиянию на практику реализации принципа разделения властей.

THE PRINCIPLE OF DIVISION OF POWERS: THE IDEA AND THE REALITY

B.N. Rudenkin

The article considers the theoretical ideas about the principle of separation of powers in the Western and Russian political thought, as well as the practice of the realization of this principle in the political systems of Western countries and Russia. Special attention is paid to the peculiarities of the Russian political culture and its influence on the practice of realization of the principle of separation of powers.

Разделение властей - важнейший принцип правового государства. Реализация данного принципа призвана создать надежный механизм контроля за действиями публичной власти, исключить или существенно ограничить возможность произвола должностных лиц. В правовом государстве именно разделение властей, система «сдержек и противовесов» являются теми организационными условиями, которые исключают монополизацию власти каким-либо лицом, государственным органом или группой людей и обеспечивают соответствие публичной власти требованиям права и законности.

Теоретическое обоснование принципа разделения властей было сформулировано европейскими мыслителями Нового времени. Один из родоначальников теории разделения властей английский философ Дж. Локк обосновывал ее такими чертами природы человека, как способность разума создавать общие правила и руководствоваться ими «для сохранения себя и других в рамках закона природы» (отсюда - законодательная

власть), способность своими силами выполнять эти решения, «наказывать за преступления, совершенные против данного закона» (отсюда - исполнительная и судебная власть), наконец, способность определять свои действия «по отношению к остальной части человечества» (отсюда - федеративная власть) [1]. По мнению философа, эти три вида власти должны быть обязательно разделены. Особенно недопустимо и опасно соединение в одних руках законодательной и исполнительной властей: в этом случае носители власти могут принимать выгодные для себя законы и исполнять их в ущерб общему благу, миру и безопасности.

Выдающийся французский философ Ш.Л. Монтескье главной целью государства считал предоставление гражданам гарантий безопасности от произвола и злоупотребления властей, обеспечение политической свободы. «Для гражданина политическая свобода есть душевное спокойствие, основанное на убеждении в своей безопасности. Чтобы обладать этой свободой, необ-

ходимо такое правление, при котором один гражданин может не бояться другого гражданина». Примеры государств, в которых все три ветви власти объединены (итальянские городские республики, Турция), показывают: несмотря на то, что «чистая наследственная аристократия итальянских республик не воспроизводит в точности восточного деспотизма», свободы там «меньше, чем в наших монархиях»: «Подумайте, в каком положении находится гражданин такой республики. Каждое ведомство обладает там как исполнитель законов всею полнотой власти, которую предоставило себе как законодатель. Оно может разрушить государство своей волей, облеченной в форму общеобязательных законов; обладая, кроме того, судебной властью, оно имеет возможность погубить каждого гражданина своей волей, облеченной в форму единичного приговора» [2].

Таким образом, политическая свобода возможна только в правовом государстве, где власть разделена на законодательную, исполнительную и судебную. «Чтобы не было возможности злоупотреблять властью, необходим такой порядок вещей, при котором различные власти могли бы взаимно сдерживать друг друга... Если власть законодательная и исполнительная будут соединены в одном лице или учреждении, то свободы не будет. Не будет свободы и в том случае, если судебная власть не отделена от власти законодательной и исполнительной. В каждом государстве есть три рода власти: власть законодательная, власть исполнительная, ведающая вопросами международного права, и власть исполнительная, ведающая вопросами права гражданского. Последнюю власть можно назвать судебной, а вторую - просто исполнительной властью государства» [3].

Сформулированный европейскими мыслителями Нового времени принцип разделения властей был творчески развит отцами-основателями США и последовательно реализован в этой стране. Главный принцип, которым руководствовались основате-

ин В.Н.

ли американского государства, сводился к тому, чтобы по возможности «закрыть все лазейки», через которые порок может проникнуть в общество. Власть всегда дает привилегии ее обладателю, создает многочисленные соблазны, «искусы», которым он далеко не всегда в состоянии противостоять. Следовательно, надо создать такую систему власти, в которой таких соблазнов было бы как можно меньше, чтобы лишний раз не искушать облеченных общественным доверием лиц. Решением стала знаменитая концепция «сдержек и противовесов», которая предполагает постоянный контроль за такими лицами. Эта система подразумевает не только разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную ветви, но и позволяет каждой из них эффективно пресекать попытки двух других ветвей узурпировать ее конституционные права.

В самом значительном политическом произведении в истории США - знаменитых статьях «Федералиста» - его авторы А. Гамильтон, Дж. Мэдисон и Дж. Джей (писавшие под псевдонимом «Публий») сформулировали концепцию «сдержек и противовесов». «Что же все-таки придумать, - спрашивал Публий, - чтобы обеспечить на практике необходимое разделение законодательной, исполнительной и судебной властей, записанное в Конституции США? Единственный ответ, который можно на это дать: поскольку все внешние меры оказываются недостаточными, нужно создать такую внутреннюю структуру правления, чтобы составляющие ее части сами стали средством удерживать каждую на отведенном ей месте» [4].

С этой целью прежде всего необходимо заложить прочный фундамент под институт разделения и автономии властей, служащий гарантией сохранения свободы. Для этого требуется, чтобы каждая ветвь власти обладала собственной волей, а представляющие ее должностные лица имели как можно меньше касательства к назначению должностных лиц других ветвей власти. «При

строгом соблюдении данного принципа необходимо, чтобы все назначения на высшие должности в исполнительных, законодательных и судебных органах исходили из первоисточника власти - от народа и шли по не сообщающимся друг с другом каналам» [5]. Важно также предусмотреть, чтобы лица на службе каждого из ведомств как можно меньше зависели от лиц на службе других по части выгод, предоставляемых их служебным положением. Если бы глава исполнительной власти или судья находились в зависимости от законодателей, подчеркивал Публий, ни о какой свободе не могло быть и речи: их независимость в этом случае была бы чисто номинальной.

Такая политическая философия была близка и понятна первым поколениям переселенцев, которые принесли с собой из Европы традиции и ценности, ставшие основой политической культуры США: идеи верховенства закона и представительного правления; неприкосновенности личности и собственности; традиции гражданских свобод и местного самоуправления. В системе ценностей американцев глубоко укоренены, с одной стороны, безграничная вера в демократию как наилучшую (хотя, конечно, и небезгрешную) форму политической организации («...можно с уверенностью утверждать, что для американцев демократия - своего рода национальная догма, которой придерживаются все без исключения (или, по крайней мере, делают вид, что верят в это, а уличить их в каком-либо подвохе довольно сложно). Она не подвергается, по сути, сомнениям, потому как исходит от бога») [6]; с другой стороны, недоверчивое отношение к носителям власти и, как следствие, стремление постоянно их контролировать - как собственными силами (через многочисленные неправительственные организации и СМИ), так и с помощью встроенных в саму политическую систему механизмов, важнейшими из которых как раз и являются разделение властей и система «сдержек и противовесов».

«Американцы уверены, что система так называемых сдержек и противовесов позволяет какой-то одной власти не душить все подряд, а совершенствовать в развитии всю социальную систему. Никто не оспаривает, что американские власти совершают и ошибки, есть явные провалы на уровне и решений конгресса, и президентских распоряжений, но это в любом случае наносит ущерб самим США намного реже, чем в других государствах» [7].

Принцип разделения властей признавали и многие российские мыслители. Так, профессор юридического факультета Московского университета С.Е. Десницкий выделял три главные власти, от которых зависит «все главное правление в государствах»,

- законодательную, исполнительную и судебную. Они обязаны «законы делать, судить по законам и производить суд во исполнение», от деятельности этих властей зависит «все почти чиноположение и все главное правление в государствах». Соотношение этих властей необходимо построить так, «чтоб одна власть не выходила из своего предела в другую»; следить за этим будут учрежденные в каждой власти «надзиратели» [8].

Выдающийся российский мыслитель М.М. Сперанский в своих проектах государственных преобразований напрямую связывал законность форм осуществления власти с необходимостью разделения властей. По его мнению, в государстве должны быть три власти («силы»): одна из них «действует в образовании закона, другая - в исполнении, третья - в части судной». Законодательную власть М.М. Сперанский предлагал вручить Государственной Думе, исполнительную -министерствам и правительству, судебную

- Сенату и судебной системе. Наряду с этими властями М.М. Сперанский выделял и четвертую власть, которая заключена в особе императора. Он называл эту власть «державной» и предлагал наделить ее широкими полномочиями (утверждение законов, утверждение уставов и учреждений, охра-

нение правосудия и утверждение судей). Три власти управляют государством подобно тому, как человек - своим организмом: обращаясь к закону, воле и исполнению. Все эти власти соединяются в Государственном совете («сочиненном из мудрейших и более знания имеющего в делах»), призванном давать государю полезные советы [9].

Идею разделения властей разделяли многие русские мыслители - Н.М. Муравьев, П И. Пестель, Б.Н. Чичерин, К.Д. Кавелин и др. Однако были у этой идеи (в особенности применительно к России) и влиятельные противники. Самым известным из них был знаменитый русский историк Н.М. Карамзин. В своей знаменитой «Записке о древней и новой России» (1811 г.) он писал о неприемлемости и даже пагубности этого принципа для государственного устройства нашей страны. По мнению Н.М. Карамзина, «Россия основалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спаслась мудрым самодержавием. Государства живущи и в особенности Россия, движимая самодержавною властью!» Разделение властей приведет к гибели России: «Две власти государственные в одной державе суть два грозные льва в одной клетке, готовые терзать друг друга, а право без власти есть ничто. Самодержавие основало и воскресило Россию: с переменою Государственного Устава ее она гибла и должна погибнуть, составленная из частей столь многих и разных, из коих всякая имеет свои особенные гражданские пользы. Что, кроме единовластия неограниченного, может в сей махине производить единство действия?» [10].

Социально-политическую систему России Н.М. Карамзин представлял следующим образом: «Самодержавие есть палладиум России; целость его необходима для ее счастья... Дворянство и духовенство, Сенат и Синод как хранилище законов, над всеми -государь, единственный законодатель, единовластный источник властей. Вот основание российской монархии, которое может

ин В.Н.

быть утверждено или ослаблено правилами царствующих» [11].

Точка зрения Н.М. Карамзина отражает глубинные представления носителей под-данническо-патриархальной («самодержавной», «державнической») политической культуры. Именно такая политическая культура преобладает в России на протяжении многих веков. Ее стержнем является вера в сильное государство, разделение же властей рассматривается как недопустимая и вредная слабость. В этом - принципиальное отличие России от стран Запада: «.В западных демократиях разделение властей считается краеугольным камнем и вообще одним из крупнейших исторических открытий. Попытки нарушить этот принцип для западной политической культуры неприемлемы и изначально порочны. В нашей же политической культуре "разделенная" власть - это слабая власть. А слабая власть в России никогда не пользовалась поддержкой» [12].

Роль политической культуры в становлении и функционировании политических институтов огромна. «Острое чувство патриотизма американцев, почтительное отношение японцев к политическим элитам, склонность французов к инакомыслию и протесту - все это примеры того, как культурные нормы могут формировать политическую жизнь, - пишут Г. Алмонд и его коллеги. - Наши установки и ценности влияют на то, как мы действуем; это справедливо и по отношению к политике. Функционирование политических институтов отражает, по крайней мере частично, позиции, нормы и ожидания граждан. Так, англичане используют свои конституционные установления для поддержания своей свободы, в то время как в Южной Африке и Северной Ирландии те же самые институты были превращены в средства подавления» [13]. Поддержка со стороны общественности играет особенно важную роль в периоды системных изменений: наличие такой поддержки облегчает становление нового режи-

ма, а отсутствие способно подточить основания политической системы. Для понимания тенденций нынешнего и будущего поведения какой-либо нации «мы должны отталкиваться от общественных установок в области политики и их роли в политической системе, т.е. от того, что мы называем политической культурой» [14].

Конечно, ни в коем случае не следует абсолютизировать влияние политической культуры на ход и динамику общественно-политических процессов; она не способна объяснить все, что происходит в политике, поскольку «даже люди со сходными ценностями и навыками будут действовать по-разному, сталкиваясь с разными возможностями или проблемами». В то же время неверно полагать, что политическая культура представляет собой некую «застывшую» и неизменную величину: «Новый жизненный опыт может изменить установки индивидов: например, крестьяне, мигрировавшие в город, усваивают нормы, связанные с городским образом жизни. Это означает, что политическая культура является ключевым элементом постижения политической жизни в страновом или временном разрезе. Если мы не будем ее учитывать, мы не поймем, как же действительно функционирует политика» [15].

Наглядной иллюстрацией этой мысли может служить отношение россиян к принципу разделения властей, который закреплен в Конституции Российской Федерации. В статье 10 говорится: «Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны» [16]. Однако с реализацией этого принципа есть немало проблем. Если коротко: этот принцип реализуется сугубо формально, в действительности же имеет место почти безоговорочное доминирование исполнительной власти, законодательной же и судебной властям отведена роль ее «младших партнеров». «Разделение властей у нас фиктив-

но, и это даже не скрывается. Исполнительная власть полностью контролирует законодательную и судебную ветви, а в стратегически значимых параметрах и власть четвертую, то есть СМИ» [17]. Законодатели в этой властной конструкции играют роль инстанции, легитимирующей решения исполнительной власти, придающей им формальную юридическую силу (как это было сначала в царской России, а затем и в СССР). Подавляющее количество законов, принимаемых парламентом, пишутся в Правительстве и Администрации Президента России. И хотя «по ряду моментов законодатель может оказывать временное и ограниченное сопротивление давлению администрации и правительства, но в главном решения принимаются, конечно же, не в парламенте» [18].

Подобная практика противоречит самой идее разделения властей, в соответствии с которой людям, призванным обеспечивать исполнение законов, нельзя доверять их разработку и установление (принятие), поскольку в этом случае неизбежно возникает конфликт интересов. «Если человек что-то контролирует, он и нормы создает такие, чтобы объем контроля (а значит, и влияния) был как можно больше и чтобы все это контролировать было как можно удобнее, желательно не во вред себе. Тем самым целые категории аппаратов фактически очерчивают зону своего кормления, прописывая одновременно и соответствующие бизнес-планы по изъятию излишков у контролируемой части населения» [19].

Но дело не только в этом. Не менее важно то, что исполнительная власть «старается всеми силами ограничить вмешательство законодателя (даже такого послушного) в свою деятельность. Прежде всего потому, что вся сфера регулирования и контроля, не покрытая законами, остается в зоне компетенции так называемого ведомственного нормотворчества. Бесчисленные регуляторы и надзорные органы создают свою безбрежную и в целом уже почти не контро-

лируемую нормативную базу, состоящую из сотен тысяч, если не миллионов инструкций, приказов, предписаний, сводов норм и правил, стандартов и требований. И все это не просто массив бумаги - это одна гигантская кормушка. Строго говоря, ведомственное нормотворчество не вполне конституционно. В соответствии со ст. 55 Конституции Российской Федерации любые ограничения прав граждан могут производиться только федеральными законами. Это очень правильная и прогрессивная, но спящая норма. Никто не хочет в одночасье обрушить всю нормативную базу, признав ее неконституционной» [20]. Понятно, что ни о какой независимости и подлинном разделении властей, тем более о «системе сдержек и противовесов», в этих условиях не может быть и речи.

Впрочем, большинство россиян не проявляет особого беспокойства по этому поводу, считая вполне нормальным доминирование исполнительной власти во главе с Президентом страны. Такая ценностная установка - персонификация власти, ее отождествление с первым лицом государства при одновременной недооценке роли законодательной и судебной властей, непонимание смысла принципа разделения властей - давняя отечественная традиция, восходящая еще к царским временам и еще более укрепившаяся в советский период. Результаты опросов общественного мнения свидетельствуют о ее глубокой укорененности и широком распространении и в современной России.

Так, мнение о том, что для России было бы лучше, если бы вся власть в стране была сосредоточена в одних руках, разделяют 45% опрошенных (противоположного мнения придерживаются 42%) [21]. А вот как распределились мнения россиян при ответе на вопрос социологов Левада-Центра (16-19 марта 2012 г.): «Бывают ли такие ситуации в жизни страны, когда народу нужен сильный и властный руководитель, "сильная рука"?»:

• «нашему народу постоянно нужна сильная рука» - 35%;

ин В.Н.

• «бывают такие ситуации (как, например, сейчас), когда нужно сосредоточить всю полноту власти в одних руках» - 39%;

• «ни в коем случае нельзя допускать, чтобы вся полнота власти была отдана в руки одного человека» - 22%;

• «затрудняюсь ответить» - 5% [22].

Можно с уверенностью утверждать: сложившаяся в России практика «разделения властей» - прямое следствие и закономерный результат данной культурной традиции. Это резко контрастирует с практикой развитых стран мира с устойчивыми традициями демократии и уважительного отношения к праву. Проиллюстрируем эту мысль на примере института советников и помощников при политиках, имеющего место в любой стране. В правовых государствах (например, в Англии) их полномочия ограничиваются чисто аналитической консультационной работой для своих боссов. Однако подобная практика здесь установилась не сразу (и не без непосредственного участия общественности). Вот как описывает эту ситуацию профессор А.В. Оболонский: «... Когда в свое время Тони Блэр выстраивал свою модель управления, он существенно расширил штаб своих личных советников, которые со временем стали претендовать на самостоятельные роли распорядительного характера. И англичане серьезно встревожились, начался шум. Дескать, кто такие эти люди, которые вмешиваются в управление страной? Во-первых, они никаких тестовых экзаменов не прошли, и, соответственно, об их квалификации ничего не известно. Во-вторых, они политически отнюдь не беспристрастны. В-третьих, коль скоро они работают на конкретного политика, являющегося руководителем партии, так пусть их и оплачивает либо партийная казна, либо он сам. Почему государство, т.е. налогоплательщик, должно их оплачивать? В результате мистер Блэр, несмотря на всю свою тогдашнюю популярность, был вынужден сделать шаг назад. Он существенно ограничил и количество советников, и их полномочия, причем не

только своих советников, но и советников всех министров. Теперь они вправе заниматься лишь аналитическим обслуживанием тех, кто их назначил. Им впрямую запрещены какие-либо распорядительные функции. А теперь сравните это с нашей практикой, когда помощники и другие люди из Администрации Президента или аппарата Правительства практически отдают распоряжения не только чиновникам, но и законодателям, и судьям, и даже нашим формально независимым славным СМИ. Причем это даже особо не скрывается, а, наоборот, возведено в разряд почти неписаной нормы» [23].

В России такая практика доминирования исполнительной власти представляется совершенно естественной и нормальной -причем не только тем, кто такую власть осуществляет, но и тем, над кем она осуществляется. Вот как распределились ответы респондентов на вопрос социологов Левада-Центра: «Что, по Вашему мнению, было бы лучше для России?» (декабрь 2010 г.):

• «разделение власти между Президентом России, Государственной Думой и судебной системой» - 22%;

• «совместная, координируемая Президентом России деятельность Правительства, Государственной Думы и судебной системы» - 57%;

• затруднились ответить - 22%.

Лишь 19% респондентов считают, что деятельность Государственной Думы, законодательных собраний регионов и местных законодательных органов должна быть полностью независима от исполнительной власти, в то время как почти две трети опрошенных уверены в том, что деятельность законодателей должна контролироваться органами исполнительной власти (сумма ответов «в полной мере» и «в некоторой степени»).

Лишь 6% россиян полагают, что деятельность их городского, районного законодательного собрания полностью независима от контроля исполнительных органов власти; 18% полагают, что эта деятельность контролируется Правительством России; 19% уве-

рены в том, что она контролируется местной (областной, городской, районной) администрацией; 28% уверены в том, что она коррумпирована, и каждый, у кого есть деньги, может дать взятку и добиться принятия благоприятного для себя закона (каждый третий - 34% - затруднился ответить) [24].

Не менее красноречивыми являются ответы респондентов на вопросы социологов, касавшиеся понимания места и роли судебной власти в системе разделения властей. Сторонников полной независимости судебной власти от власти исполнительной оказалось тоже всего 22%, зато доля полагающих, что деятельность судебной системы должна контролироваться органами исполнительной власти, составила почти две трети опрошенных (60%) (по 30% - «в полной мере» и «в некоторой степени»). Существенно важным моментом в оценке судебной власти является то, что каждый третий опрошенный считает ее коррумпированной, а потому неспособной вершить правосудие и действовать в соответствии с законом. Лишь каждый десятый опрошенный считает судебную систему в своем городе (районе) полностью независимой, тогда как каждый шестой (17%) полагает, что «она контролируется Правительством России», каждый пятый - что «она контролируется местной (областной, городской, районной) администрацией», каждый третий (34%) и вовсе уверен, что «она коррумпирована, и каждый, у кого есть деньги, может добиться в суде благоприятного решения».

Стоит ли удивляться после этого, что россияне не верят в судебную защиту своих прав, в особенности если имеет место конфликт гражданина с государством? Лишь 11% респондентов считают, что в случае рассмотрения в суде дела простого гражданина против представителя власти судебное решение будет вынесено «по справедливости, в соответствии с законом». Зато 37% респондентов уверены, что такое решение будет, «скорее, в пользу представителя власти, независимо от того, кто прав

на самом деле», а 26% и вовсе полагают, что оно будет «в любом случае в пользу представителя власти, независимо от того, кто прав на самом деле». Примечательно, что каждый шестой опрошенный (17%) в принципе не верит в честность судейского корпуса, считает, что судебное решение в любом случае будет вынесено «в пользу того, кто даст большую взятку судье, независимо от того, кто прав на самом деле».

Почти три четверти опрошенных (74%) не верят в то, что, обратившись в суд по поводу несправедливого решения государственного учреждения, человек может добиться благоприятного для себя результата («редко» - считают 55% и «практически никогда» - 19%). «Оптимистов» в сумме набирается всего 15% (ответили на этот вопрос «практически всегда» - 2% и «часто» - 13%).

Более половины россиян (59%) в той или иной степени уверены в том, что в современной российской судебной системе имеет место использование суда в политических целях, для того, чтобы избавиться от политических соперников, для преследования инакомыслящих (в той или иной степени не согласны с этим 20%). Две трети опрошенных (67%) согласны с тем, что российские суды используются в конкурентной борьбе с целью захватить бизнес конкурента, испортить его репутацию или иным образом повредить ему (в той или иной степени не согласны с этим лишь 14%) [25].

Конечно, наивно рассчитывать на быстрые изменения ценностных установок, формировавшихся на протяжении многих веков. Но вместе с тем в последние годы наметились некоторые тенденции либерализации нашей политической культуры. Так, если в 2006 г. каждый второй опрошенный социологами Левада-Центра соглашался с тем, что для России будет лучше, если вся власть в стране будет сосредоточена в одних руках, то в 2012 г. это мнение разделяли «лишь» 38%; в то же время заметно (с 36% до 46%) выросло число тех, кто более предпочтительным вариантом для России

ин В.Н.

считает распределение власти в стране между различными структурами, контролирующими друг друга. Примечательна и динамика ответов на вопрос: «Как Вы думаете, "вертикаль власти" приносит стране больше пользы или больше вреда?»: если в январе 2008 г. количество ответивших «больше пользы» составило 42%, то в феврале 2011 г. - 38%, а в январе 2012 г. - 30%; в то же время количество считающих, что «вертикаль власти» приносит стране больше вреда, менялось следующим образом: в январе 2008 г. - 30%, в феврале 2011 г. - 27%, в январе 2012 г. - 35% [26].

Многое будет зависеть от того, как поведет себя в ближайшее время постепенно заявляющий о себе российский средний класс. Несмотря на свою относительную малочисленность, он способен оказывать заметное влияние на политические и общественные процессы в нашей стране. Образованные, материально обеспеченные, экономически активные представители среднего класса, будучи ценностными приверженцами демократии и правового государства, выступают за модернизацию сложившейся в России политической системы, за новое качество государства.

Политическая активизация среднего класса и предъявление им запроса на более качественную демократию не являются чем-то неожиданным. Такие индивиды движимы стремлением к реализации постматериальных потребностей, они не желают мириться с произволом властей, с их неуважением к закону и человеку. Эти люди выражают запрос на иное качество государственных институтов, на их большую «отзывчивость» в отношении массовых слоев населения, на реальную политическую конкуренцию и разделение властей. Этим людям не нравятся нежелание и неготовность правящей элиты признавать принцип равенства всех граждан перед законом, строить и поддерживать равноправные, подлинно партнерские отношения с обществом. И, судя по всему, они поняли, что продолжать

по инерции и по давней нашей культурной привычке ожидать положительных перемен исключительно от власти - наивно; что лишь с помощью подлинно гражданской

активности только и можно добиться реальной модернизации политической системы и построить в итоге действительно правовое демократическое государство.

ЛИТЕРАТУРА

1. См.: Локк Дж. Два трактата о правлении // Локк Дж. Соч. В 3 т. М., 1988. Т. 3. С. 336, 347.

2. Монтескье Ш.Л. О духе законов // Монтескье Ш.Л. Избр. произв. М., 1955. С. 290"291.

3. Там же. С. 289-290.

4. См.: Федералист. Политические эссе Александра Гамильтона, Джеймса Мэдисона и Джона Джея. М., 1993. С. 346.

5. Там же.

6. Сигов Ю. Необычная Америка: За что ее любят и ненавидят. М.: Коммерсантъ: Альпина нон-фикшн, 2012. С. 362.

7. Там же. С. 362-363.

8. См.: Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII в. Т. 1. М., 1952. С. 101-102, 107, 113-114, 117.

9. См.: Сперанский М.М. Проекты и записки. М.-Л., 1961; Сперанский М.М. Руководство к познанию законов. М., 2002.

10. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. http://az.lib.ru/k/karamzin_n_m/text_0120.

11. Там же.

12. Федоров В.В. Русский выбор. Введение в теорию электорального поведения. М.: Праксис, 2010. С. 87.

13. Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня. Мировой обзор: Учебное пособие / Под ред. М.В. Ильина, А.Ю. Мельвиля. М., 2002. С. 93.

14. Там же.

15. Там же. С. 93"94.

16. Конституция Российской Федерации. Гимн Российской Федерации. Ростов н/Д, 2004. С. 6.

17. Рубцов А.В. Конец столоначалия? http://www.ng.ru/scenario/2012-03-27/ 12_stolonachalie.html?insidedoc

18. Там же.

19. Там же.

20. Там же.

21. См.: Общественное мнение-2010. Ежегодник. М., 2010. С. 30.

22. Россияне о политическом режиме и людях, которым принадлежит власть // http:// www. levada. ru/03-04- 2012/rossiyane-o-politicheskom-rezhime-i-lyudyakh-kotorym-prinadlezhit-vlast

23. Бюрократия как проблема http://www.liberal.ru/articles/5545 (Выделено мной. -В. Р.). См. также: Оболонский А.В. Политическое недоверие как позитивный фактор http://www.liberal.ru/articles/5628; Соломонов Ю. Бюрократическое государство в кризисе http://www.ng.ru/scenario/2012-03-27/9_crisis.html?insidedoc

24. Общественное мнение-2010. М.: Левада-Центр, 2011. С. 103.

25. Там же. С. 151-152.

26. Россияне о «вертикали власти», коррупции и бюрократии. http://www.levada.ru/09-02-2012/rossiyane-o-vertikali-vlasti-korruptsii-i-byurokratii