CC BY
202
УДК 340.132.627:340.134
В. В. Толмачев
Применение запретов в праве: вопросы юридической техники
В статье акцентируется внимание на обстоятельствах, актуализирующих проблему реализации запретов в праве. Анализируются различные позиции исследователей по вопросу о понятии и содержании правоприменительной техники, предлагается ее авторское определение. Раскрываются отдельные особенности технико-юридических средств и правил применения правовых запретов. Рассматривается значение судебных правоположений в процессе конкретизации запретов в праве.
The article focuses on the circumstances, actualising the problem of implementation of the prohibitions in the law. Various researchers on the notion and content of the law enforcement machinery, offers its author's definition. Reveals the individual characteristics of the technical-legal means and rules of application of the legal prohibitions. Discusses the importance of the judicial propolene in the process of elaboration of the prohibitions in the law.
Ключевые слова: запреты в праве, юридическая техника, реализация права, правоприменительная техника.
Key words: prohibitions in law, legal technology, the implementation of law enforcement equipment.
В настоящий момент имеет место избыточное установление правовых запретов в отдельных отраслях российского законодательства. В последние годы наметилась негативная тенденция неоправданного увеличения числа запретов не только в области публичного, но и частноправового регулирования. Несоблюдение технико-юридических требований в установлении и применении юридических запретов нивелирует положительный потенциал, закладываемый в нормативно-правовые предписания, создает целый ряд трудностей в правоприменительном процессе, а в итоге тормозит развитие регулируемых правом общественных отношений.
© Толмачев В. В., 2014
Логико-модальная «путаница» действующего законодательства дестабилизирует всю российскую правовую систему, снижает авторитет права, содействует укреплению правового нигилизма в общественном созна-сознании, а избыточность юридических запретов и дефекты их технико-правового установления и вовсе потенциально способны превратить механизм правового регулирования в реакционную «клетку» по сдерживанию социального прогресса.
Об опасности подобного обращения с запретами имеется немало убедительных предупреждений со стороны научного юридического сообщества. «Ненужные запретительные путы разрушают нормальную деонтическую интервалику в системе нормативно-правовых регуляторов, что приводит к гипертрофии принудительного фактора в поддержании общественного порядка, подрывает нравственный авторитет государства, его управленческих акций» [17, с. 130].
С точки зрения юридической технологии запреты в правовой системе имеют полифункциональную природу. Надлежащее, полное и всестороннее исследование технико-юридических правил, средств и приемов использования правовых запретов - одна из наиболее важных и актуальных в научно-практическом плане задач современной отечественной юридической науки.
Далеко не все грани полифункциональной сущности запрета привлекли внимание представителей науки общей теории государства и права. В частности, вовсе не изучены в рамках общетеоретического подхода вопросы о правоприменительной технике претворения юридического запрета в жизнь, техники унификации запретов в российском и международном праве, специфика средств толкования и конкретизации запрещающих правовых предписаний. Не раскрывается в общей теории права и сущность запрета как особого вида правового наказания, как способа защиты права в частноправовой сфере, средства обеспечения в процессуальном праве, инструмента индивидуально-договорного регулирования, правоприменительного предписания. Преимущественно исследователи сосредоточили свое внимание на вопросах понимания запрета как особого вида норм права, его классификации и отдельных моментах отраслевой специфики.
Освещение данной тематики следует сопроводить и рассмотрением вопроса о понятии и содержании правоприменительной техники в целом. Как ни странно, но специализированно в рамках общей теории права данной проблемой практически никто из исследователей не интересовался. Согласимся с А.С. Логиновым в том, что ученые, как правило, концентри-
28
руют свое внимание лишь на классификации видов юридической техники, а выделение такой ее разновидности, как правоприменительная, не сопровождают детальным содержательным анализом [5, с. 198].
Исключением выступает лишь работа О.А. Красавчикова, который не только подразделял юридическую технику на правотворческую, правоприменительную и правоосуществительную, но и вывел их определения. Под правоприменительной юридической техникой он понимал «технику документов, в которых выражаются, формулируются акты по применению норм права. Такими актами, как известно, являются приговоры, решения и иные постановления суда, акты органов прокуратуры, арбитража и т. д.» [4, с. 231].
Как верно отмечает А.С. Логинов, в таком понимании прослеживается достаточно узкий подход к содержательной стороне правоприменительной техники [5, с. 198]. О.А. Красавчиков ограничил состав данного вида юридической техники только средствами подготовки актов-документов и обошел вниманием технику актов-действий.
Представляет определенный интерес и концепция С.С. Тихоновой, которая трактует правоприменительную технику как «технику осуществления государственно-властной организующей деятельности уполномоченными государственными органами и должностными лицами по разрешению юридических дел» [15, с. 10]. Однако приведенное определение излишне абстрактно и не раскрывает содержания данного вида юридической техники.
Еще один пример попытки категориального определения правоприменительной техники - ее трактовка в двух следующих значениях: «В широком понимании правоприменительная техника - это самостоятельная научно-практическая категория, содержащая знания о принципах, методах, правилах и средствах создания совершенных в формальном и содержательном плане актов применения права. В узком понимании правоприменительная техника - это совокупность практических рекомендаций по использованию правил и средств составления актов применения права» [3, с. 82]. На наш взгляд, внешне безупречная дефиниция опять-таки носит излишне абстрактный, отвлеченный характер.
А.С. Логинов полагает, что ключом к пониманию правоприменительной техники является ответ на вопрос о том, какова структура самого правоприменения. При этом автор в обоснование своей позиции ссылается на мнение А.В. Аверина, который полагает, что применение права есть комплекс мыслительных и фактических, организационных и юридических
операций (действий) субъекта правоприменения, имеющий целью обеспечить нормальное течение процесса реализации правовых предписаний [1, с. 88].
В содержание правоприменительной техники А.С. Логинов в результате включает мыслительные операции, выдвигая на первый план ее когнитивные функции. Автор характеризует правоприменительную технику как «часть юридической техники, изучающую теоретико-прикладные (психологические, социологические, педагогические, лингвистические, собственно-юридические и др.) аспекты применения норм права на различных стадиях правоприменительного процесса в целях принятия справедливого решения, объективированным результатом которого является правоприменительный акт (акт-действие или акт-документ)» [5, с. 203-204]. В данном определении, на наш взгляд, исследователь частично смешивает понимание правоприменительной техники как составной части теоретического учения о юридической технике и как системы средств технической работы с правоприменительными актами. Кроме того, данная трактовка у автора по-прежнему страдает таким «недугом», как отвлеченность и излишняя абстрактность.
Далее в своих рассуждениях А.С. Логинов отчасти исправляет ситуацию, конкретизируя содержательный состав правоприменительной техники, в который включает также правовые процедуры, поведенческие установки правоприменителя, средства принятия справедливого решения по делу.
В силу особой дискуссионности понятия и содержания правоприменительной техники полагаем необходимым в кратком виде определиться с собственной позицией по данному вопросу.
Представляется, что правоприменительная техника есть единый комплекс приемов, средств и требований (принципов) по надлежащему претворению в жизнь нормативно-правовых предписаний, переводу их в индивидуально-правовые веления, по внешнему и внутреннему оформлению правоприменительных решений, а также определенная методика выявления и устранения типичных правоприменительных ошибок, разрешения коллизий и конкуренции норм в правоприменении, методика и методология обобщения юридически значимого опыта в целях совершенствования правоприменительной практики.
Специфика техники применения запретов в праве напрямую связана с особенностями их законодательного оформления. Значительная часть правил и средств технической работы с запрещающими предписаниями имеет взаимосвязанный, диалектический характер. Так, достаточно широ-
30
кое использование бланкетного способа и оценочных понятий законодательного закрепления запретов обусловливает соответствующую потребность в правоприменительной практике по их конкретизации, наполнении абстрактных признаков запрещенного деяния более детальными характеристиками.
Большинство правовых запретов требует конкретизации в ходе их применения. При этом возможны ситуации одновременного обращения к нормативным предписаниям целого ряда отраслей российского права. Бланкетный характер юридических запретов требует их соответствующей конкретизации в ходе правоприменительной деятельности, что, в свою очередь, сопряжено с обращением к нормам не одной, а нескольких отраслей права. Примером подобных случаев выступает применение уголовно-правовых запретов в сфере экономической деятельности. Правоприменитель сталкивается со следующими трудностями, осуществляя квалификацию в соответствии с бланкетными предписаниями запрещающего характера: необходимостью разграничения преступлений и иных видов правонарушений; потребностью согласования норм административного, уголовного, гражданского, экологического и ряда других отраслей права; проведения конкретизации признаков запрещаемого деяния посредством обращения к понятиям другой отрасли законодательства.
При этом действия по конкретизации запрета, выраженного в бланкетной форме, являются обязательными, что также должно сопровождаться технически - ссылкой в правоприменительном акте на нормы конкретизаци-онного характера. В противном случае возможны правоприменительные ошибки, произвольное применение мер правовой репрессии, смешение уголовных, административных, гражданско-правовых и иных запретов. На необходимость использования технических ссылок в правоприменительных актах, сопряженных с конкретизацией бланкетных запрещающих предписаний, неоднократно указывал и Верховный суд РФ в своих актах нормативного официального толкования [8].
Однако на практике суды зачастую допускают следующую технико-юридическую ошибку, используя взамен конкретной ссылки на ту или иную конкретизирующую норму закона шаблонное выражение «в соответствии с действующим законодательством...», «в соответствии с установленным порядком...», «согласно смыслу гражданского законодательства» и т. д. [7, с. 11]. В результате дефектный правоприменительный акт не содержит надлежащей конкретизации бланкетных признаков запрещенного законом деяния, должного обоснования и правовой оценки. В тех же слу-
31
чаях, когда отдельные фактические обстоятельства (например, юридическая принадлежность имущества определенному лицу, неправомерность заключения сделок с землей, правомерность образования юридического лица, наличие признаков состояния банкротства и др.) требуют предварительной юридической оценки, перед тем как они будут посредством конкретизации признаков запрещенного деяния включены в структуру и содержание квалификации, обязательно должна производиться ссылка на статьи нормативно-правовых актов соответствующих отраслей законодательства - гражданского, налогового и др. При этом подобная ссылка оформляется с соблюдением соответствующих правил и требований правоприменительной техники. Если же применение норм другой отрасли права, конкретизирующей бланкетный запрет, уже оформлено вступившим в законную силу решение суда по гражданскому делу, то при квалификации деяния, запрещенного уголовным законом, следует делать ссылку на ранее вынесенное решение. Следовательно, можно вести речь об усложненной технике толкования и применения запрещающих правовых предписаний, имеющих бланкетный способ закрепления в законодательстве. Кроме того, применение запрещающих предписаний может быть осложнено и наличием в них оценочных признаков и понятий, что также создает дополнительные трудности на практике.
Ряд проблем наблюдается и при разграничении в правоприменительной практике уголовных, гражданских и административных запретов. В качестве примера выступают случаи правовой квалификации получения по договору чужого имущества без намерения исполнить взятые на себя обязательства по поставке товара, возвращению долга, оказанию услуг и т. д. Само по себе неисполнение обязательств по договору есть нарушение гражданско-правового запрета. Однако при наличии ряда дополнительных фактических обстоятельств (например, обман или злоупотребление доверием) может подпадать под признаки состава деяния, запрещенного уже уголовным законом. В действительности нередко нарушение уголовного запрета прикрывается заключением гражданско-правового договора.
Кроме того, как верно отмечает Н.И. Пикуров, применение уголовного правового запрета, выраженного в бланкетной форме и отсылающего к административно-правовому законодательству, связано с установлением действия во времени и пространстве не только уголовного запрещающего предписания, но и административного нормативно-правового акта. При этом необходимо учитывать, что административно-правовые нормы неоднородны с точки зрения действия их во времени. Те из них, которые вклю-
32
чают в себя требования технического порядка, обратной силы не имеют, поскольку они основаны на закономерностях объективной действительности. Изменения же в санкции административно-правовых норм при квалификации преступлений со смешанной противоправностью, как правило, не учитываются (исключением является применение уголовно-правовых норм с административной преюдицией) [6, с. 5-6]. Таким образом, одной из специфических черт применения правовых запретов с так называемой «смешанной противоправностью», выступает необходимость установления их межотраслевых связей, одновременный учет и толкование норм ряда отраслей права.
Следует согласиться с Н.Н. Рыбушкиным в том, что правоположе-ния, вырабатываемые в ходе практики применения запретов судами, имеют особое значение [10, с. 94-96]. В технико-юридическом плане они представляют первостепенный интерес, ибо содержат в себе множество примеров использования технико-юридических средств по толкованию и применению правовых запретов. Кроме того, правоположения судебной практики сами по себе являются специфическим техническим правоприменительным средством.
Именно в судебных правоположениях находятся результаты конкретизации бланкетных моментов и оценочных понятий, содержащихся в запретах, детализация субъектного состава и других элементов запрета, официальные разъяснения высших судебных инстанций в отношении единства понимания наиболее сложных технико-юридическом отношении запретов и их применения. Судебные правоположения выполняют весьма важную функцию поднормативного правого регулирования, в том числе и в сфере запретов.
Рассматривая роль судебных правоположений в технике применения запрета можно привести следующий пример из практики. В п. 10 ч. 1 ст. 17 Федерального закона от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации» [14] установлен далеко неоднозначный с точки зрения содержания и юридической техники запрет для государственных служащих - не допускаются публичные высказывания, суждения и оценки, в том числе в средствах массовой информации, в отношении деятельности государственных органов, их руководителей, включая решения вышестоящего государственного органа либо государственного органа, в котором гражданский служащий замещает должность гражданской службы, если это не входит в его должностные обязанности.
Конкретизация содержания рассматриваемого запрета нашла свое выражение в постановлении Конституционного суда РФ от 30 июня 2011 г. № 14-П. [13] Согласно позиции Конституционного суда РФ, при квалификации действий государственного служащего по указанной статье закона правоприменительным органам необходимо учитывать ряд значимых обстоятельств дела. Однако судебная практика применения данного запрещающего предписания далека от совершенства, а отмеченные Конституционным судом РФ обстоятельства учитываются далеко не всегда. Следует согласиться с тем, что практика применения подобного запрета свидетельствует о его негативном значении для системы государственной службы в целом. По сути, разглашение всякой информации о дефектах работы государственной власти ставится под запрет, что снижает и без того низкий уровень доступности и прозрачности сведений о государственном управлении [2, с. 137-144]. Попытка же в рамках судебной практики частично сгладить недостаток законодательного установления указанного запрета не позволяет полностью ликвидировать его негативные последствия.
Судебные правоположения зачастую служат средством устранения законодательного дефекта установления правового запрета, выступая с технико-юридической точки зрения вспомогательным поднормативным инструментом устранения нечеткости формулировки запрещенного деяния, неудачного закрепления субъектного состава запрета и других погрешностей.
Так, законодательные недостатки оформления административно-правовых запретов в отношении судей, за нарушение которых предусматривается дисциплинарная ответственность, были отмечены самим судейским сообществом. Вызывает серьезные нарекания нормативная формулировка запрещаемого поведения из-за излишней абстрактности [2, с. 137-144]. Имеет место отсутствие надлежащей характеристики состава поведения, несовместимого со званием судьи или несоответствующего его статусу.
Использование в Законе РФ от 26 июня 1992 г. № 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации» [14] и Кодексе судейской этики (утв. VIII Всероссийским съездом судей 19 декабря 2012 г.) данной словесной формы выражения запрета потребовало соответствующего разъяснения со стороны высших судебных инстанций. К примеру, понятие «дисциплинарный проступок судьи, влекущий дисциплинарное взыскание» конкретизировано в постановлении Пленума Верховного суда РФ от 31 мая 2007 г. № 27 «О
34
практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений квалификационных коллегий судей о привлечении судей судов общей юрисдикции к дисциплинарной ответственности» [11]; основания для привлечения к дисциплинарной ответственности в виде досрочного прекращения полномочий судьи раскрываются в постановлении Конституционного суда РФ от 28 февраля 2008 г. № 3-П [12]. Однако в данном случае негативные последствия законодательных ошибок не только не устранены судебной практикой, но и получили свое дальнейшее отрицательное развитие. При этом соблюдение техники установления и применения запретов в праве особенно важно ввиду их потенциальной способности к существенному ограничению прав и возможностей субъектов. Фактически Конституционный суд РФ выработал правоположение, которое расширяет число запретов для судей, что является грубым нарушением и законодательной, и правоприменительной техники.
Подводя итог, можно констатировать, что в качестве основных технико-правовых недостатков процесса применения запретов в праве выступают: отсутствие надлежащего механизма по привлечению к ответственности за нарушение правового запрета; игнорирование правила «специальный закон отменяет действие общего» (при этом данная правоприменительная ошибка является типичной и при реализации запретов в уголовном, административном и других отраслях права); неверное преодоление конкуренции запрещающих правовых предписаний; игнорирование такого принципа юридической техники, как недопустимость расширительного толкования юридического запрета.
В целом же проблема технико-юридического толкования и применения правового запрета требует к себе более пристального внимания со стороны исследователей, особо нуждается в общетеоретическом обобщении накопленного по данному вопросу специально-отраслевого юридического знания.
Список литературы
1. Аверин А.В. Правоприменительная деятельность суда и формирование научно-правового сознания судей. - Саратов, 2003.
2. Едкова Т.А. Обсуждение запретов в административном праве // Журн. рос. права. - 2013. - № 8. - С. 137-144.
3. Илясов А.Н. Правоприменительная техника и правоприменительная технология (теоретико-правовой анализ): дис. ... канд. юрид. наук. - Самара, 2008.
4. Красавчиков О.А. Советская наука гражданского права (понятие, предмет, состав и система) // Категории науки гражданского права: избр. тр.: в 2 т. - М., 2005. - Т. 1.
5. Логинов А.С. Роль правоприменительной техники при преподавании теории государства и права // Юридическая техника: ежегодн. - 2009. - № 3 (спец. выпуск) «Юридическая техника в системе вузовской подготовки правоведов: научно-методическое обеспечение и дидактические пути его совершенствования».
- Н. Новгород, 2009. - С. 198-204.
6. Пикуров Н.И. Квалификация преступлений при бланкетной форме диспозиции уголовного закона (с конкретизацией запрета в административном праве): автореф. дис. ...канд. юрид. наук. - М., 1982.
7. Пикуров Н.И., Яхьяева С.М., Шарафетдинова Г.А. и др. Применение разноотраслевых норм права при квалификации экономических преступлений: пособие. - М.: Акад. Генпрокуратуры РФ, 2014.
8. О практике рассмотрения судами уголовных дел о нарушении авторских, смежных, изобретательских и патентных прав, а также о незаконном использовании товарного знака: постановление Пленума Верховного суда РФ от 26 апреля 2007 г. № 14 // Бюл. Верховного суда РФ. - 2007. - № 7.
9. О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления: постановление Пленума Верховного суда Российской Федерации от 28 декабря 2006 года № 64 // Бюл. Верховного суда РФ. - 2007. - № 3.
10. Рыбушкин Н.Н. Запрещающие нормы в советском праве. - Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1990. - 112 с.
11. Российская газета. - № 122. - 8 июня 2007.
12. Российская газета. - № 55. - 14 марта 2008.
13. Российская газета. - № 150. - 13 июля 2011.
14. Российская юстиция. - № 11. - 1995.
15. Собрание законодательства РФ. 02.08.2004. - № 31. - Ст. 3215.
16. Тихонова С.С. Юридическая техника в уголовном праве: курс лекций.
- Н. Новгород, 2008.
17. Чернобель Г.Т. Техника закрепления нормативно-правовых модусов // Нормотворческая юрид. техника / под ред. Н.А. Власенко. - М.: Юстицинформ, 2011. - С. 130.
